В Баку I съезде народов Востока была объявлена

 «священная война» против Армении.

 

       Провозглашение в начале 1990-х гг. современного азербайджанского государства было предопределено распадом СССР, однако основывалось на традиционной идейно-экономической базе: пантюркистская идеология плюс нефть. Эта незамысловатая формула является фундаментальным уравнением азербайджанской государственности, которая с момента зарождения являлась «полигоном» для проведения и апробации политических опытов. Параллелей много: если, например, в начале двадцатых годов прошлого столетия именно в Баку принимались решения направить гнев мусульманских народов Востока против Армении, то и в девяностых годах религиозный фактор использовался с такой же целью. Можно привести много данных, свидетельствующих о том, что азербайджанское руководство стремилось придать армяно-азербайджанскому противостоянию религиозный окрас и провозгласить джихад.

       «Аль-Каида» начала действовать на территории СССР в конце 1980-х, когда основала свой офис в Баку для оказания поддержки азербайджанским моджахедам в войне против христианской Армении за контроль над Нагорным Карабахом^[442].

       «Азербайджан пережил волну “исламского возрождения” еще на рубеже девяностых годов, породившую множество местных исламистских групп, исповедующих идеологию насилия и желающих установления отношений со схожими организациями за рубежом <..> в 1990 и 1991 гг. некоторые из новых азербайджанских исламистских групп предложили отправить добровольцев для оказания поддержки Саддаму Хусейну в войне в Персидском заливе. Член организации “Аль-Каида” Джамал Ахмед эль-Фадл, арестованный ФБР за свое участие в бомбежках посольств США в 1998г., признал, что его организация стала проявлять активность в Азербайджане еще в 1989г.»^[443].

       В 1991г. в зоне карабахского противостояния появились подразделения Шамиля Басаева и Салмана Радуева. Полковник азербайджанский армии Азер Рустамов вспоминал: «В боях летом 1992г. неоценимую помощь нам оказали около сотни чеченских добровольцев во главе с Басаевым и Радуевым. Но и они из-за больших потерь вынуждены были покинуть поле боя и уйти»^[444]. Позже сам Басаев отметит: «Мы пришли в Карабах для джихада»^[445].

       В мае 1992г. террорист находился в Шуши.

       «Шушу бросили на произвол судьбы. Около семисот армян перешли в наступление. Ну и что с того? Имея такой крепкий гарнизон и такое количество оружия, учитывая, какое стратегически выгодное положение занимала Шуша, сто человек могли бы по крайней мере год удерживать город. Мы несли большие жертвы из-за глупости командиров, и никто никогда не был наказан»^[446].

       Бывший начальник штаба Армии обороны НКР генерал-лейтенант Анатолий Зиневич вспоминал: «У меня были радиоперехваты переговоров... Басаева, в которых он буквально умолял выслать себе подмогу. Потом Басаев признался, что в Карабахе воевать нецелесообразно: азербайджанцы не умеют воевать, армян не победить. Если бы мы тогда знали, какую трагическую роль он сыграет в истории России, то плюнули бы на все эти коридоры и накрыли бы его группу».

       Чеченский идеолог Мовлади Удугов не скрывает, что после России исламисты возьмутся за Карабах: «Карабах не только азербайджанская, но и мусульманская территория <...> армянская политика вызывает возмущение моджахедов. В программах многих исламских военных группировок после освобождения Дагестана вопросом номер два является Карабах <...> Исламские формирования не станут дожидаться возобновления войны... они намереваются начать поход за возвращение мусульманских территорий Закавказья»^[447].

       В начале 1990-х гг. из Афганистана в Баку перебрался также террорист Хаттаб, вступивший в контакт с боевиками Басаева. Во время визита турецкого премьер-министра в Азербайджан (середина мая 1992г.) именно он встречался с Эльчибеем и обсуждал детали прихода последнего к власти в Баку.

       Можно привести немало других фактов, указывающих на присутствие представителей радикальных структур на территории Азербайджана в самом начале девяностых, т.е. в период, когда СССР формально еще существовал. В правление Эльчибея исламистский фактор более усилился; доверительные отношения с чеченским лидером Джохаром Дудаевым Эльчибей установил еще до своего избрания президентом в июне 1992г. (он посещал Грозный, выступал на митинге, а в его личной охране были чеченцы). При нем военным советником состоял турецкий генерал Яшар Демирбулак, принимавший непосредственное участие в строительстве азербайджанской армии.

       Пост замминистра ВД Азербайджана занимал тогда Ровшан Джавадов, который еще в 1989г., скрываясь от ареста, несколько месяцев жил в Пакистане, встречался с боевиками Исламской партии Афганистана, а после возвращения (осенью) занял должность командира Лачинской патрульно-постовой службы. В декабре 1992г. Джавадов уже в должности замминистра ВД Азербайджана вылетел в Афганистан на встречу с лидером Исламской партии Афганистана, новым премьер-министром Гюльбеддином Хекматияром и Рашидом Дустумом, организовавшим в апреле 1992г. кабульский переворот, приведший моджахедов к власти. Результатом встреч стало прибытие на Карабахский фронт весной 1993г. около одной тысячи афганских моджахедов.

       Весной 1993г. в Азербайджане назревал внутриполитический кризис, обусловленный удачным февральским контрнаступлением армянских сил в северном (мартакертском) направлении. В тот период моджахеды откровенно осуждали нерешительность военного командования и руководства республики, некоторые из них утратили «мотивацию» участия в джихаде.

       «Афганцев откровенно боялись и сами азербайджанцы. Моджахеды могли забрать любую понравившуюся им вещь. Если кто-то по этому поводу пытался роптать, душман начинал многозначительно снимать с плеча автомат <...> ветераны Афгана в присутствии духов вынуждены были скрывать боевое прошлое. У нас был “афганец” по прозвищу Кандагар. Кто-то назвал его так при моджахедах. Услышав знакомое название, духи насторожились. Наступила долгая зловещая пауза <...> Нам стоило больших усилий успокоить “братьев по оружию”»^[448].

       В обстановке неудач Народный фронт Азербайджана обвинил Сурета Гусейнова в целенаправленной сдаче северных сел армянам. Еще летом 1992г. Эльчибей подписал указ о наделении Гусейнова полномочиями заместителя премьер-министра республики и представителя президента по Нагорному Карабаху и окрестным районам. Соответственно, вина за положение на фронте была полностью возложена на полковника; в первых числах июня 1993г. власти предприняли попытку его задержания, однако операция «Тайфун» потерпела крах: отряды Гусейнова разгромили правительственные войска и начали свое продвижение на восток. К середине июня 1993г. они подошли к Баку.

       Еще в ходе продвижения Сурета Гусейнова к Апшерону, 9 июня 1993г., по приглашению президента Эльчибея из Нахиджевана в Баку прибыл Гейдар Алиев – тогда председатель парламента автономной республики. Он провел переговоры с мятежником, а уже 15 июня парламент избирал Алиева своим новым председателем^[449]. В патетичной форме вспоминал эти события Гейдар Алиев на известной встрече с поэтами и писателями в Баку (ноябрь 1999г.).

       «Если бы в 1993г. я не приехал сюда, то сегодня Азербайджан развалился бы, исчез. Приехал я не по своей воле и не хотел приезжать, вы знаете об этом. Когда я работал в Нахчыване и власть Народного фронта давила нас, я не был в оппозиции к Народному фронту. Никто не может этого сказать. Да, я был тогда в оппозиции к власти Муталибова. Вам это известно, я говорил об этом в парламенте.

       Я в определенной степени помог Народному фронту прийти к власти, и это тоже известно. Помог, не сказал ни слова против них за год их правления, нигде не выступил, ни разу не пришел в парламент... у Нахчывана были свои беды. Но однажды, в октябре, 1992г., они хотели свергнуть меня вооруженными отрядами...

       Затем дали одному безумцу автомат в 1993г., он должен был расстрелять меня в зале Меджлиса в Нахчыване. До меня об этом узнали несколько человек, кое-как остановили этого человека и раскрыли дело, я избежал этой беды. Это сделал Народный фронт.

       В 1993г. я приехал в Баку. Представьте, ведь сюда направлялся Сурет Гусейнов, что было бы, если бы я не приехал? Он взял бы власть!

       Почему я приехал – вы просили меня, народ просил <...> Если Абульфаз Эльчибей и председатель парламента Иса Гамбаров, премьер-министр Панах

Гусейнов не обратились ко мне, настойчиво не приглашали меня в Азербайджан, сколько бы вы – интеллигенция, те или другие – ни просили, я не приехал бы сюда самовольно, потому что получилось бы так, что я хочу их свергнуть. Я приехал сюда 9 июня и выступил против этих дел. Только 15 июня дал согласие на свое избрание»^[450].

       В первой же речи на посту председателя азербайджанского парламента Гейдар Алиев дал понять, что для преодоления кризиса намерен нормализовать отношения с Россией и Ираном, против которых так рьяно выступал известный своими антироссийскими и антииранскими позициями Эльчибей. 15 июня он заявил: «Для обеспечения нашей независимости должна быть обеспечена территориальная целостность Азербайджанской Республики... Но в первую очередь мы должны наладить необходимые отношения с соседями. Отношения с Турецкой Республикой бесспорно поддерживаются населением республики. Отношения с Исламской Республикой Иран должны улучшаться, развиваться. Россия – великое государство, наш северный сосед. Бесспорно, отношения между Россией и Азербайджаном должны быть плодотворнее»^[451].

       Через три дня после выступления нового спикера президент Эльчибей бежал в Нахиджеван. Гейдар Алиев становился фактическим руководителем республики.

       В июне 1993г. Азербайджан трещал по швам: очевиден был перелом в ходе военных действий на Карабахском фронте, страна находилась в одном шаге от гражданского противостояния, тогда же активизировались движения угнетенных народов; в двадцатых числах июня на юго-востоке Азербайджана талышским лидером Альакрамом Гумматом (Алиа Акрам Губматов) была даже провозглашена «Талыш-Муганская республика»^[452].

***

 

⇐ Предыдущая77787980818283848586Следующая ⇒

Поделиться: