ПРЕПОДОБНЫЙ ВАРСОНОФИЙ ОПТИНСКИЙ. 612 ______________________________________________________ БЕСЕДЫ ВЕЛИКИХ РУССКИХ СТАРЦЕВ. БЕСЕДЫ ВЕЛИКИХ РУССКИХ СТАРЦЕВ

609

Однажды, когда я каялся батюшке, что проспал лишний час, или около того, не помню, батюшка мне сказал:

— Это вас борет бес уныния. Он всех борет. Борол он и преподобного Серафима Саровского, и преподобного Ефрема Сирина, который составил известную молитву «Господи и Владыка живота моего». Смотрите, что он поставил на первом месте: «Дух праздности» — и, как следствие праздности: «уныния не даждь ми». Это — лютый бес. На вас он нападает сном, а на других уже наяву — унынием, тоской. На кого как может, так и нападает. Ведь вы не можете сказать, что нахо­дитесь в праздности?

— Да, батюшка, почти нет минуты свободной...

— Ну вот, он на вас и нападает сном. Ничего, не скорбите...

5 октября 1908 г.

Как-то вечером на благословении и на исповедании мной моих немощей и прегрешений за истекший день, а возможно, и за прежнее время, батюшка начал мне говорить о самоукорении.

Я заметил и понял из наставлений батюшки, что нужно укорять себя за свои немощи и смиряться, но всячески гнать от себя уныние, расслабление. Что бы ни случилось, унывать не нужно, а нужно сказать все старцу.

— Бог простит, — говорит батюшка. — Укоряйте себя.
Укорять себя нетрудно, а некоторые этого не хотят. Перенести
укор от брата труднее, а самому укорять себя нетрудно. Кроме того, если мы и будем укорять себя, а не будем бороться
со страстями: будем есть, сколько хочется, будем спать,
сколько хочется, — то такое самоукорение не принесет
пользы. Если мы укоряем себя, впадая в согрешения невольно, то такое самоукорение законно. В борьбе со страстями
если и побеждаемся ими, но укоряем себя, каемся, смиряемся и продолжаем бороться, мы непрестанно идем вперед. Нам
осталось одно: смирение. Время же суровых подвигов прошло, должно быть, безвозвратно...

610

БЕСЕДЫ ВЕЛИКИХ РУССКИХ СТАРЦЕВ

16 октября 1908 г.

Батюшка говорил о монашестве:

— Не все монашество заключается в подряснике да каше.
Надел подрясник, стал есть кашу и думает: я теперь стал монахом. Нет. Одно внешнее не принесет никакой пользы.
Правда, нужно носить монашескую одежду и поститься, но
это не все. Лампа, пока не горит, не оправдывает своего назначения — светить. Чего же недостает? — Огонька. Необходим и фитиль, и керосин, но если нет огня, если она не зажжена, она не приносит никому пользы. Когда же она
зажжена, сразу польется свет. Так и в монашестве: одна внешность не приносит пользы, необходим внутренний огонек. Отец Анатолий говорил, что «монашество есть сокровенный сердца человек...».

25 октября 1908 г.

Вчера на благословении я каялся батюшке, что проспал раннюю обедню. На это батюшка ответил:

— Бог простит. Укоряйте себя.

— Батюшка, как же надо укорять себя?

— Как укорять? Очень просто. Совесть сразу заговорит, сразу будет обличать, а вам останется только согласиться, что плохо сделали, смиренно обратиться к Богу с молитвой о прощении.

— Да, батюшка, сначала станет как бы неприятно, укоришь себя, обличишь и через очень короткое время забудешь об этом, как будто ничего и не было.

— Хоть минуту, хоть полминуты, а надо обязательно укорять себя так. Наше дело — укорить себя хотя бы на очень короткое время, а остальное предоставим Богу... А были святые отцы, у которых вся жизнь была сплошное самоукорение... Но нам до этого далеко. Когда мы себя укоряем, мы исполняемся силы, становимся сильнее духовно. Это закон духовной жизни.

Как в нашей телесной жизни мы подкрепляем силы пищей, так и в духовной жизни наши духовные силы подкрепляются самоукорением. Вы только приняли пищу в желудок,

ПРЕПОДОБНЫЙ ВАРСОНОФИЙ ОПТИНСКИЙ

611

а как пища переваривается в питательные соки, ваше тело питается ими, вы не знаете. Точно так же и в духовной жизни: мы питаемся самоукорением, которое, по учению святых отцов, есть невидимое восхождение, но почему и как — мы не знаем. Это закон духовной жизни. Когда мы питаемся духовным, мы духовно становимся крепче, сильнее.

А что такое самоукорение? — смирение. А что такое смирение? — это риза Божества, по слову Лествичника... Мы идем и касаемся этой ризы тогда, когда укоряем себя...

29 октября 1908 г.

Приходится разговаривать с батюшкой между делом или за чаем, и как становится понятным и ясным то, что было у меня неразрешенным вопросом.

— У батюшки отца Амвросия спросили, — говорил недавно батюшка, — «Что такое монашество?» — «Блаженство», — отвечал он. И действительно, это такое блаженство, более которого невозможно представить. Но монашество не так легко, как думают некоторые, но и не так трудно и безотрадно, как говорят другие.

— ...Я говорю на утрени мое убогое слово потому, — сказал батюшка, — чтобы не понести ответа на Страшном суде за молчание... Это моя обязанность...

2 ноября 1908 г.

Я недавно узнал от батюшки, что он писал стихотворения, они есть в печати листками. Одно из них, «Иисусова молитва», мне очень понравилось. Об этом стихотворении я как-то и говорил с батюшкой.

— Здесь нет ничего сочиненного, — говорил батюшка, —
все это вылилось у меня из сердца. Вам, вероятно, особенно
понравился конец. Это состояние — переход к внутренней
молитве в сердце — нельзя передать на словах так, как оно
есть на самом деле... Его поймет и может понять только тот,
кто сам его испытал... Путь молитвы Иисусовой есть путь
кратчайший, самый удобный. Но не ропщи, ибо всякий идущий этим путем испытывает скорби... В стихотворении

612 ______________________________________________________ БЕСЕДЫ ВЕЛИКИХ РУССКИХ СТАРЦЕВ

говорится: «И ты увидишь, полный изумленья, иной страны сияющую даль...» Да, именно «весь»... Все существо человека как бы изменится...

Сегодня батюшка сказал небольшое слово-поучение. Содержание слова было о поведении инока в скиту, особенно в праздники. Чтение святоотеческих книг, научающих разуметь заповеди Христовы и тем любить самого Христа... «Сиди в своей келье, и она всему тебя научит».

— Старайтесь быть всегда готовыми к смерти, ибо смерть
близка и к старым, и к молодым, и к монахам, и к мирянам
одинаково: часто она приходит внезапно и неожиданно.
Пусть каждый думает, что будет с его душой.

5 ноября 1908 г.

Сейчас за обедом и после обеда я беседовал с батюшкой. (Я обедал у батюшки.)

—- Здесь все хорошо, говорил кто-то, я забыл — кто, отцу Клименту (Зедергольму) и отцу Леониду (Кавелину), — начал батюшка, — все хорошо, только одного нет — это музыки. Хорошо бы, например, на рояле играть серьезные пьесы Бет­ховена или других. Что вы скажете?

— Нет.

— Почему нет?

— Нет.

— Скажите, почему вы так категорически отвечаете?

— Ну, хорошо, я вам скажу. Об этом знают только я сам да мой духовный отец — батюшка отец Макарий: я получил внутреннюю молитву.

Про эту музыку часто говорится в псалмах: «Крепость моя и пение мое Господь...», «Пою Богу моему дондеже есмь». Это пение неизглаголано...

Я теперь уже не имею возможности выходить и ходить по скиту ночью... Вот смотрите, какая аскетическая красота, задумчивая, этот наш храм (старый). Здесь все хорошо, не наглядишься.

— Боюсь уйти самочинно, — сказал батюшка. Этот разговор начался с вопроса батюшки:

⇐ Предыдущая181182183184185186187188189190Следующая ⇒

Поделиться: