Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Понедельник, 24 января 1944 г.
Дорогая Китти!
Со мной произошло что-то странное (хотя слово " произошло" тут неточно). Раньше -- и в школе, и дома -- о взаимоотношениях полов говорили, как о чем-то тайном и неприличном. При этом всегда шептались, а тех, кто еще ничего об этом не знал, высмеивали. Мне не нравились разговоры в подобном тоне, но изменить я ничего не могла, поэтому молчала и пыталась узнать как можно больше от подруг. Однажды (я тогда уже знала достаточно) мама сказала мне: " Анна! Я хочу дать тебе хороший совет. Никогда не говори об этом с мальчиками и не отвечай им, если они начнут разговор сами". Я буквально помню, что ответила тогда: " Разумеется, нет! Как же иначе? " И предмет был исчерпан. Первое время жизни в Убежище папа часто заговаривал со мной на эту тему, хотя я предпочла бы обсуждать такие вещи с мамой. Что-то я и сама читала в книгах. Петер Ван Даан относится, на мой взгляд, к вопросам пола спокойно и естественно, а меня он никогда не дразнил и не расспрашивал. Его мать как-то призналась, что ни разу с Петером о подобном не беседовала и даже не знает, насколько он просвещен. Вчера, когда я, Петер и Марго чистили картошку, разговор зашел о Моффи. Я сказала: " Ведь мы даже не знаем, какого он пола". " Почему же нет, - ответил Петер, -- он кот! " Я рассмеялась: " Хорош кот -- в интересном положении! " Остальные засмеялись тоже. Дело в том, что Петер месяца два назад объявил, что Моффи вскоре обзаведется потомством -- так раздулся у него живот. Но оказалось, что кот просто чем-то объелся, и родов не последовало. А теперь Петер, чтобы снять с себя обвинения, решил внести полную ясность: " Можешь сама посмотреть. Я как-то недавно с ним возился и точно убедился, что он кот". Мне стало ужасно любопытно, и я отправилась с Петером на склад. Моффи, однако, не был настроен принимать гостей, и его негде не было видно. Мы подождали немного, пока не замерзли и в итоге ушли ни с чем. Вечером я услышала, что Петер снова пошел на склад. И преодолевая страх, последовала за ним по темной лестнице. В этот раз Моффи был тут как тут, и Петер пытался схватить его, чтобы поставить на весы. " А ты здесь, -- сказал он, -- хочешь посмотреть? " Без излишних церемоний он уложил кота на спину и, придерживая его голову и лапы, начал объяснять: " Вот его половой член, а там за волосиками -- задний проход". Тут Моффи вырвался и снова встал на свои белые носочки. Если бы какой-то другой мальчик произнес в моем присутствии слова " половой член", то я бы умерла от стыда. Но Петер говорил так просто и естественно, что я оставалась совершенно спокойной. Мы еще немного поиграли с Моффи, поболтали на разные темы и потом медленно направились по длинному коридору к двери. Я спросила: - Муши кастрировали при тебе? - Да, конечно. Это, кстати, минутное дело. Ему, разумеется, дали наркоз. - У него что-то удалили? - Нет, доктор лишь надрезал семенной канал. Внешне ничего не заметишь. Я набралась мужества, хотя это было не просто! - Послушай, Петер, когда ты говоришь " половой орган", ты понимаешь, что у самок и самцов они называются по-разному? - Да, я это знаю. - У самок " влагалище", насколько я знаю, а как у самцов, я не помню. - Угу. - Хотя, не удивительно, что я забыла, ведь эти слова редко произносят или пишут. - А я всегда спрашиваю родителей. Они знают достаточно, и опыта у них больше, чем у меня. Мы как раз подошли к лестнице, и я решила, что тему надо закрыть. Никогда -- даже с девочкой -- я не решилась бы так говорить! И уверена, что когда мама предостерегала меня от любопытства мальчиков, она имела в виду что-то более невинное. До конца дня я все же ощущала какую-то неловкость, ведь это был особый разговор! И я извлекла из него урок: с ровесниками, даже юношами, можно просто и спокойно говорить на эту тему -- без глупых намеков и шуток. Правда ли, что Петер задает вопросы об этом родителям? И говорит об этом с ними так же просто, как со мной вчера? Ах, ведь я ничего не знаю!
Анна
Пятница, 28 января 1944 г.
Дорогая Китти!
В последнее время я увлеклась родословными и генеалогией королевских семей. Замечаю, что чем больше хочешь узнать, тем глубже уходишь в прошлое, и делаешь массу интересных открытий. Хотя я с рвением учусь по школьной программе (и, кстати, уже достаточно свободно могу слушать английское радио), по воскресеньям я не даю себе отдыха и привожу в порядок свою коллекцию кинозвезд. Она уже немало разрослась и регулярно пополняется благодаря журналу " Кино и театр", который по понедельникам приносит господин Куглер. Хотя обитатели Убежища, далеки от подобных интересов и считают мое увлечение пустой тратой денег, они каждый раз удивляются моим познаниям: я всегда могу с точностью перечислить артистов любого фильма! Беп со своим другом часто ходит в кино, и стоит ей упомянуть название картины, как я тут же объявляю исполнителей главных ролей. Мама сказала, что позже мне и в кино не надо будет ходить -- ведь мне уже все известно: и сюжет, и артисты, и мнение прессы. Когда я вплываю в гостиную с новой прической, то в критических взглядах, устремленных на меня, читаю вопрос: " У какой кинозвезды было на голове что-то подобное? " А если я отвечаю, что все сама придумала, то мне не очень-то верят! Новая прическа обычно держится не больше получаса: мне так надоедают замечания и комментарии, что я бегу в ванную и снова распускаю волосы.
Анна
Пятница, 28 января 1944 г.
Дорогая Китти!
Сегодня утром я спросила себя, не обращаюсь ли я с тобой, как с коровой, которая постоянно пережевывает старые надоевшие новости и мечтает, наконец, узнать от Анны что-то новое. К сожалению, вполне тебя понимаю, ведь подумай -- каково мне самой выслушивать каждый день одно и то же! Если за столом разговор идет не о политике или нашей изысканной пище, то мама и госпожа Ван Даан вновь заводят пластинку с рассказами о своей молодости. Или Дюссель городит всякую чушь на разные темы: о роскошных нарядах своей супруги, великолепных скаковых лошадях, течах в лодках, мальчиках, которые в четыре года уже умеют плавать, болях в суставах и о своих трусливых пациентах. Когда один из нас восьмерых начинает какой-то рассказ, остальные семеро уже могут его завершить. Суть каждого анекдота известна заранее, и в итоге рассказчик смеется в одиночестве. А всех молочников, мясников и галантерейщиков наших бывших домохозяек мы уже представляем себе не иначе, как с длинной бородой -- так часто их у нас за столом расхваливали или наоборот - чернили! Нет, услышать что-то новое, свежее у нас в Убежище невозможно! Это все еще было бы сносно, если бы взрослые не усвоили привычку по десять раз заново повторять рассказы Кляймана, Яна и Мип, дополняя их новыми деталями и собственными соображениями. Бывает, что мне приходится больно щипать себя за руку, чтобы сдержаться и не вернуть очередного оратора на путь истины. Ведь такие маленькие девочки, как Анна, не должны перебивать взрослых - даже, если те болтают ерунду, бессмыслицу и неправду. Очень важные для нас новости, поступающие от Кляймана и Яна -- это истории о таких же, как мы вынужденных затворниках. Наши друзья стараются доставить как можно больше информации о них, и мы мысленно разделяем страдания и радости наших товарищей по несчастью. " Прятаться, скрываться" -- эти слова стали такими же обыденными, как папины тапочки перед камином. А подпольных организаций подобно " Свободной Голландии" очень много, на удивление много. Они подделывают паспорта, помогают своим подопечным деньгами, находят надежные убежища, обеспечивают работой скрывающихся христиан. Поразительно, что они все это делают совершенно бескорыстно и рискуют собой, спасая жизни других. Лучший пример -- наши помощники, которые столько для нас делают, и надеюсь, что будут помогать нам до выхода на свободу. А ведь если нас обнаружат, то их ожидает тяжкое наказание. Ни разу ни один из них не намекнул, что мы обуза для них (что и есть на самом деле), а забота о нас тяжела и утомительна. Каждое утро они поднимаются наверх, беседуют с мужчинами о политике, с женщинами -- о еде и тяготах войны, с детьми -- о книгах и газетах. Они стараются всегда выглядеть веселыми, никогда не забывают принести цветы и подарки ко дням рождения и праздникам и в любой момент готовы выполнить наши просьбы. Мы никогда не должны это забывать. Помогая своим ближним, они совершают подвиг, сравнимый с геройством на полях сражений. Ходят странные слухи, которые часто оказываются правдой. Кляйман рассказал, например, что в провинции Гелдерланд прошел футбольный матч, одна команда состояла исключительно из нелегалов, а другая -- из местных полицейских. В Хилверсуме чиновники позаботились о том, чтобы и нелегалы бесплатно получили свои продовольственные карточки, которые иначе можно приобрести только черном рынке по 60 гульденов за штуку. Как бы немцы не узнали о подобных мероприятиях!
Анна
|
Последнее изменение этой страницы: 2019-04-09; Просмотров: 314; Нарушение авторского права страницы