Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Воскресенье, 27 февраля 1944 г.
Милая Китти,
С утра до вечера я думаю только о Петере. Засыпаю и просыпаюсь с мыслями о нем и вижу его во сне. Думаю, все-таки, что мы с Петером не такие разные, как кажется на первый взгляд. И знаешь почему? Нам обоим не хватает мамы. Его мать слишком поверхностная и легкомысленная, и внутренняя жизнь сына ее мало волнует. Моя мама вмешивается во все, не понимает тонкостей, не тактична... Петер и я страдаем из-за этого. Мы оба не достаточно уверены в себе, слишком мягки и ранимы, и поэтому нам особенно трудно, если с нами грубо обращаются. Я тогда высказываю все, что у меня на душе, и часто становлюсь невыносимой для окружающих. А Петер замыкается в себе, молчит, и все думает о своем. Но как же нам найти друг друга? Не знаю, долго ли еще я смогу сдерживать свои чувства.
Анна Франк
Понедельник, 28 февраля 1944 г.
Милая Китти,
Это уже становится кошмаром. Я вижу его почти ежечасно, и все же он далеко. Я должна скрывать свои эмоции, быть веселой, а на самом деле мне бесконечно тяжело! Петер Шифф и Петер Ван Даан слились в одного Петера, хорошего, милого, который мне так нужен! Мама ужасная, папа добрый, и от этого мне только хуже. Особенно раздражает Марго, к которой никогда ни в чем не придерешься. А я хочу только покоя. Петер не подошел ко мне на чердаке, а отправился столярничать. Казалось, каждый удар молотка отбивает кусочек моего мужества. Мне было ужасно тоскливо. А тут еще забили часы. Я знаю, что сентиментальна. И сознаю, что сейчас в отчаянии, и не в состоянии действовать разумно. О, помоги!
Анна Франк
Cреда, 1 марта 1944 г.
Милая Китти,
Мои проблемы отошли на задний план из-за... взлома! Наверно, я надоела тебе с нашими налетами, но что я могу поделать, если грабителей так привлекает фирма Гиз и К°? Этот взлом гораздо серьезнее, чем прошлый, в июне 43 года. Господин Ван Даан, спустившись вчера в пол восьмого вниз, увидел, что дверь в контору и стеклянная дверь открыты. Это насторожило его. Подозрения усилились, когда он обнаружил, что и другие двери открыты, а в конторе царит жуткий беспорядок. " Были воры", - промелькнуло у него в голове! На всякий случай он проверил наружный замок, но тот оказался цел. " Значит Беп или Петер допустили вчера оплошность", - подумал Ван Даан. Он недолго посидел в кабинете Куглера, потом выключил свет и поднялся наверх, не особенно обеспокоенный увиденным. Сегодня утром Петер очень рано постучался в нашу дверь, чтобы сообщить тревожную новость: входная дверь открыта настежь, а из стенного шкафа исчезли проекционный аппарат и новый портфель Куглера. Петеру наказали немедленно закрыть дверь, а Ван Даан рассказал о том, что видел внизу накануне вечером. Мы все были ужасно напуганы и взволнованы. Объяснение происшедшему может быть только одно: вор владеет запасным ключом от входной двери, поскольку никаких следов взлома мы не нашли. Очевидно, он проник в контору ранним вечером, увидев Ван Даана, где-то затаился, а потом смылся со всем украденным добром, забыв в спешке захлопнуть дверь. Но у кого может быть ключ? И почему вор не пошел не склад? Может, это был один из работников склада? Он может выдать нас: ведь он собственными глазами видел Ван Даана! Теперь мы живем в постоянном страхе, потому что не знаем, когда пресловутому налетчику опять взбредет в голову прийти сюда? Или он сам был испуган неожиданным появлением Ван Даана?
Анна Франк
P.S. Может, у тебя есть на примете хороший сыщик для нас? Первое условие, разумеется, чтобы мы ему полностью могли доверять...
Четверг, 2 марта 1944 г.
Дорогая Китти,
Сегодня я сидела с Марго на мансарде, но не чувствовала себя так особенно, как с Петером. Хотя знаю, что наши с Марго ощущения часто совпадают. После мытья посуды Беп стала жаловаться маме и госпоже Ван Даан на свое продавленное настроении. Но чем они могут ей помочь? И прежде всего, моя бестактная мать! Знаешь, что она ей посоветовала? Больше думать о страданиях других людей. Как будто это помогает, когда тебе самому плохо! Я так прямо и сказала, и в ответ, разумеется, услышала, что не доросла до понимания подобных вещей. Как же взрослые иногда тупы и непонятливы! Как будто Петер, Марго, Беп и я не чувствуют того же, что они. А помочь и утешить может только любовь -- любовь матери или очень хороших, настоящих друзей. Но наши две мамаши ровным счетом ничего в нас не понимают! Хотя, пожалуй, госпожа Ван Даан чуть больше, чем мама. О, я так хотела сказать бедной Беп слова, которые непременно поддержали бы ее! Но пришел папа и довольно грубо отодвинул меня в сторону. Как они все глупы! С Марго я немного поговорила о папе и маме, о том, как бы нам здесь хорошо жилось, если бы они не были такими несносными. Мы бы, например, устраивали вечера, на которых каждый по очереди о чем-то рассказывал. Но как бы не так, ведь мне нельзя говорить! К тому же господин Ван Даан имеет привычку перебивать, а мама все время ехидничает -- она просто не в состоянии вести обычный разговор. Папе надоели наши вечные столкновения, а Дюсселю -- и подавно. Что касается госпожи Ван Даан, то во время споров она чувствует себя такой оскорбленной, что вся краснеет и не произносит ни слова. А мы, дети? Мы не имеем право на собственное мнение! При этом они считают себя современными. Можно заткнуть людям рот, но нельзя запретить им думать, лишь потому, что они слишком молоды. Беп, Марго, Петеру и мне помогла бы лишь большая настоящая любовь, которая в наших условиях невозможна. И никто, особенно эти глупейшие существа здесь, не могут нас понять, потому что мы мыслим и чувствуем гораздо глубже, чем они предполагают! Любовь, что такое любовь? Я думаю, что это не выразишь словами. Любовь -- это значит понимать другого, делить с ним счастье и горе. И физическая любовь в какой-то момент тоже неотъемлема от этого. Ты что-то делишь с другим, отдаешь и получаешь -- и не существенно, в законном ли это браке, с детьми или без детей. Неважно, невинны отношения или нет, главное, что кто-то рядом, понимает тебя и полностью тебе принадлежит!
Анна Франк
Сейчас мама снова ворчит, она явно ревнует меня к госпоже Ван Даан, с которой я разговариваю чаще, чем с ней. Но меня это совершенно не трогает! Сегодня днем мне удалось поймать Петера, и мы болтали примерно сорок пять минут. Петер не привык открыто говорить о себе, но все же постепенно расковывается. Я не знала, как лучше -- уйти или остаться. Но мне так хочется помочь ему! Я рассказала ему о Беп и бестактности наших мам. А он пожаловался, что его отец и мать постоянно ссорятся: то о политике, то о сигаретах, то еще о чем-то. Как Петер не смущался, он признался мне, что с удовольствием не видел бы своих родителей года два. " Мой отец не такой обходительный, как кажется, но в вопросе с сигаретами, несомненно, права мама". Поговорили и о проблемах с моей мамой. А за папу он вступился горой и заявил, что считает его замечательным парнем! Вечером, когда я закончила мыть посуду и сняла фартук, он подошел ко мне и попросил никому не рассказывать о нашем разговоре. Я пообещала, хотя уже рассказала Марго, но в ее молчании я абсолютно уверена. Петер, -- сказала я, -- разумеется, ты можешь не бояться. Я уже давно отвыкла сплетничать и никогда не передаю другим то, что узнала от тебя". Он был очень доволен. Я еще сказала, что у нас слишком много злословят, да и я сама не исключение. " Так считает Марго, и правильно: ведь я постоянно ругаю Дюсселя". " И весьма справедливо! " - сказал Петер и покраснел, а я даже слегка смутилась от его искреннего комплимента. Потом мы снова вернулись к теме " нижних" и " верхних". То, что наша семья не очень жалует его родителей, Петера удивило и огорчило. " Петер, - сказала я, -- я с тобой совершенно откровенна. Почему же я стану скрывать это от тебя? Ведь мы признаем и свои собственные ошибки". И прибавила: " Я очень хочу помочь тебе. Ведь нелегко находиться между двух враждующих лагерей, хоть ты сам не признаешь этого". " Что ж, я рад твоей помощи". " Ты всегда можешь также довериться моему папе, не сомневаясь, что все останется между вами". " Да, я знаю, что он настоящий товарищ". " Ведь ты любишь его, не правда ли? " Петер кивнул, а я продолжала: " И он тебя тоже, я знаю точно! " Петер покраснел, он явно был растроган: " Ты думаешь? " " Да, это чувствуется, когда он говорит о тебе".
Тут явился Ван Даан. Петер тоже замечательный парень, как папа!
Анна Франк
Пятница, 3 марта 1944 г.
Милая Китти,
Когда я сегодня вечером смотрела на горящую свечку, мне было так радостно и спокойно. Казалось, из огонька на меня смотрит бабушка, она меня защищает, оберегает и приносит мне радость. Но мои мысли были заняты кем-то другим, ... Петером. Когда я сегодня днем пошла за картошкой, и с полной кастрюлей стояла наверху, он спросил меня: " Что ты делала целый день? " Я уселась на лестнице, и мы разговорились. В четверть шестого -- через час после моего ухода наверх -- картошка была доставлена на кухню. Петер в этот раз ни слова не сказал о своих родителях. Мы говорили о книгах и нашей прошлой жизни. О, какой у этого мальчика добрый взгляд, как бы мне не влюбиться в него. Об этом он и сам заговорил сегодня вечером. Я пришла к нему после чистки картошки и сообщила, что мне ужасно жарко. И прибавила: " По тебе и Марго можно узнавать температуру. Когда тепло, вы красные, а если холодно -- бледные". " Влюбилась? " - спросил он. " С чего это -- влюбилась? " Мой ответ, точнее, вопрос прозвучал довольно невинно. " А почему бы и нет? " Но тут нас позвали есть. Что он имел в виду? Сегодня я наконец спросила его, не очень ли докучаю ему болтовней. Он ответил: " Да нет, ничуть! " Но может, он просто постеснялся сказать правду? Китти, я, действительно, похожа на влюбленную, которая только и говорит, что о своем милом. А Петер и вправду милый. Когда же я ему решусь это сказать? Только, если буду уверена, что я тоже ему нравлюсь. Хотя я не котенок, которого можно схватить без перчаток, и он это прекрасно знает. Он любит бывать один, и вообще, я понятия не имею, что он думает обо мне. В любом случае, мы сейчас узнали друг друга получше, и надеюсь, что еще что-то произойдет. И может быть, скорее, чем кажется! Несколько раз в день я встречаю его полный понимания взгляд, подмигиваю ему, и мы оба рады. Глупо судить о его чувствах, но почему-то я уверена, что наши мысли совпадают.
Анна Франк
Суббота, 4 марта 1944 г.
Дорогая Китти,
Уже месяцы не было такой субботы - совсем не скучной, грустной или унылой. А причина -- Петер! Сегодня утром я поднялась на чердак, чтобы повесить там фартук. Папа как раз занимался с Петером французским и спросил меня, не хочу ли я присоединиться к ним. Я согласилась. Мы немного поговорили по-французски, и я объяснила ему что-то из грамматики. Потом перешли к английскому. Папа почитал вслух из Диккенса, и я была на седьмом небе, потому что сидела на папином стуле рядом с Петером. Без четверти одиннадцатого я спустилась вниз, а когда в пол двенадцатого снова пришла на чердак, он уже ждал меня на лестнице. Мы болтали до без четверти час. При любой возможности, например, когда я после еды выхожу из комнаты, и никто нас не слышит, он говорит: " Пока, Анна, до скорого". Я так рада! Может, он все-таки влюбился в меня? Как бы то ни было, он замечательный парень, и с ним можно славно поговорить! Госпожа Ван Даан одобряет наше общение, но вчера она спросила двусмысленно: " Могу я вам доверять? " " Конечно, - возмутилась я, - вы меня обижаете! " С утра до вечера я радуюсь встречам с Петером! P.S. Совсем забыла: вчера намело полно снега. Но сегодня уже почти ничего не видно -- все растаяло.
Анна Франк
|
Последнее изменение этой страницы: 2019-04-09; Просмотров: 317; Нарушение авторского права страницы