Переводчики: Ольга (с 1-8 главы), Костина Светлана

 

Аннотация:

Гэвин:

Элли Монтегю умна, нежна и настолько прекрасна, что невозможно не смотреть на нее. Она, также, стажер в моем офисе. В офисе премьер-министра Канады. Это я. ПМ. Она зовет меня так, потому что, когда она называет меня «сэр», я становлюсь жестким, а она становится взволнованной. Но пока она мой стажер, я не могу запустить свои руки в ее клубнично-светлые волосы и показать ей, что еще я хотел бы, чтобы она сделала своим прелестным розовым ротиком.

 

Элли:

То, насколько сильно мне нравится ПМ, меняется ежедневно. Он серьезный, контролирующий, перфекционист во всем и требует того же от своих сотрудников. Как сильно я хочу, чтобы он никогда не колебался. Есть в нем что-то, что задевает меня глубоко внутри, и заставляет меня желать, чтобы хоть только раз он пересек черту в конце работы в ночное время. Я бы забрала этот секрет в могилу, если бы это означало, что я узнала бы вкус едва сдерживаемого зверя внутри него.

 

Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения,
 предназначена для 18+

 

 

Глава 1

Элли

 

Хуже опоздания в первый рабочий день, может быть только то,что ты работаешь в здании парламента и твой новый босс – премьер-министр. Тот, кто является твоим тайным увлечением, хотя ему и не нужно быть тайным, потому что он одинокий и горячий и любая женщина в стране влюблена в него. Ты можешь носить плакат, в котором говорится «Я хочу трахнуть ПМ» и никто этого даже не заметит, потому что все они будут носить вариации на одну и ту же тему. Конечно, это должно оставаться секретом, потому что я буду работать на него. С ним. Под ним. Прекрати это, Элли. Это всего лишь три месяца стажировки и, технически, между нами в цепочке командования есть заместитель директора по связям и начальник штаба. Но мои соски не понимают, что они безумно возбуждены от такого тесного сотрудничества с Гэвином.

Мистер Стронг. Как и любая другая нормальная женщина, гей или любой, кто относится к середине шкалы Кинси, я запала на этого мужчину. Вот почему мне нужно было пораньше на работу, и вот почему я опаздываю. Мне следовало сосредоточиться на создании хорошего впечатления, вместо этого я переодевалась три раза и выбрала каблуки, которые создавали невообразимый шум, когда я осознала, как поздно я пришла.

Я проскользнула в парадный вход в 7:59 по часам на моем телефоне. Но конечно есть еще охрана, которую нужно пройти и

— Мисс Монтегю?

Я узнаю этот голос где угодно. Низкий с нотками веселья, теплый и достаточно грубый, чтобы обратиться к сталеварам и фермерам – это был голос, от которого трусики становились мокрыми. Я знаю этот голос. До этого момента я понятия не имела, что он может знать меня. Так что, я тупо пялюсь на него. Это не мой звездный час.

— Сэр, – наконец-то выдавила я из себя.

Женщины за моей спиной хихикают. Такой эффект этот мужчина оказывает на людей. Теперь я уже официально задержана на охране, но никого это не волнует, потому что Гэвин Стронг, достопочтенный премьер-министр Канады смотрит своими потрясающими голубыми глазами на каждого в радиусе тридцати футов. Он делал это и раньше—останавливался и разговаривал со своими сотрудниками по пути, но я все еще взволнована. Я не думаю, что я когда-либо ожидала поговорить с ним, и уж точно не до начала моего первого рабочего дня.

— Держим курс внутрь?

— Да, конечно, – я вытащила свой кошелек.

— Тогда встретимся там.

Он удерживает мой пристальный взгляд мгновение, наверное секунду или две, но этот момент затягивается достаточно долго, чтобы быть значимым для меня, но не для него. И тогда он отворачивается и пожимает руки людям передо мной, приветствуя их.

Кто так делает?

Гэвин Стронг. Адвокат профсоюза, общественный активист, волонтер благотворительного фонда, самый представительный мужчина во всей стране, вероятно, самый умный, даже если и любит играть, что немного расстраивает. Его девиз «Окружи себя специалистами».

И тут в игру вступаю я. Я едва ли специалист, но из кожи вон лезу, чтобы им стать. Я получила степень бакалавра в исследованиях женщин и социологии, степень магистра в исследованиях женщин и один год в докторате, который можно назвать приблизительно степенью в бизнесе, но если быть точной, то специализацией в связях с общественностью. И я заработала одну из десяти совершенно новых стажировок с Федеральным правительством. Чиновники культурных преобразований, так нас называют. Я взяла трехмесячный отпуск от учебы, чтобы выполнить эту работу. Работать в подчинении премьер-министра. И я не могу добиться успеха в своей должности, поскольку мои трусики намокают в течение 3 минут. Заебись.

Ушло пять часов, чтобы мои эмоции по романтической привязанности сошли на нет. Гэвин может быть горячим и умным, но помимо этого он еще и перфекционист, чего ожидает и от своих работников, что хорошо для меня, потому, что я уже не зла на него. Но ближе к обеду я стала свидетелем конфликта и знала, что если я не заблокирую свое либидо и не включу актрису, то буду вызвана на ковер.

Разборка состоялась утром с начальником штаба Стью Рочардом, моим боссом, из-за сбора средств. И лоббисты ввергли весь офис в панику, потому что нам поручили провести частное мероприятие, которое возможно будет отменено, если ПМ решит занять жесткую позицию авторитета. Именно поэтому я решила, ЧТО мне нужно думать о Гэвине. ПМ. Премьер-министр.

Я не буду замечать, как хорошо он выглядит в костюме и как его мощные бедра очерчиваются каждый раз, когда он садится. Костюм олицетворяет его должность. Он требует моего уважения и ничего больше.

Вместо того чтобы отпустить меня на обед в мой первый рабочий день, Стью дает мне половину ветчины и бутерброд, который его жена приготовила для него, откапывает две банки диетической колы в коробке, которую он держит под столом и задает мне выяснить, как мы можем интерпретировать 5000 долларовую тарелку для сбора пожертвований на званом ужине в нечто, что не обидит нашего босса так сильно.

Поскольку я помешана на такого рода проблемах, то это обрадовало меня.

— Одна из проблем в том, что он тоже богат, — подмечаю я, между тем как облизываю горчицу со своих пальцев, — и все это знают. Не поймите меня неправильно, но большинство людей так же думают о нем. Он вряд ли один из нас, тех, кто приносит бутерброды из дома.

— Смотри, чтобы он не услышал тебя, — фыркает Стью.

— Он человек из народа во многих других отношениях. Он знает, сколько стоит буханка хлеба и это все меняет. Но ему также комфортно с этими благотворителями, не так ли? Что, если бы это был не сбор средств для партии? Что если бы это был… вызов для общественных изменений?

— Продолжайте, — он рылся в своей обеденной сумке.

— Шоколадное печенье?

Качаю головой.

— Но я взяла бы газировку, если есть.

— Он не должен отгородиться от лидеров бизнеса. Он должен оставаться на связи с ними, и показать им, кто босс. Канадцы просто хотят знать, что он не залезет в их карманы. Они будут в восторге, если он сможет все изменить, заставить их подчиниться своей воле.

— Черт, — он качается, облокотившись на спинку своего кресла и засовывает остаток печенья в свой рот, — здорово.

— Благодарю.

Правда в том, что это не новая идея. Это был критический анализ, который я написала шестью месяцами ранее для класса, в качестве ответа на гипотетический пример, который был до жути похож на нынешнюю ситуацию. Мне повезло в первый же день, но я достаточно умна, чтобы делать вид, что моя удача на самом деле талант.

— Над этим следует поработать. Вам нужно будет предоставить отчет о последствиях, прогнозируемых во всех направлениях.

— Конечно.

Это я тоже сделала ранее в колледже. Если у меня есть время, то я подключу пару своих профессоров из колледжа и тогда получу его –

— Я хочу, чтобы Вы передали его завтра на утренней планерке.

Вот дерьмо. Времени нет.

-Завтра. Точно.

— Это проблема?

— Нет.

Стью открывает рот, возможно, чтобы предупредить меня о том, что ожидает, или, возможно, чтобы спросить, как я. Я не знаю, потому что, прежде, чем он может сказать что-нибудь, проносится шесть футов три дюйма урагана, одетого в костюм и разгневанного.

— Этот отчет от Министерства охраны окружающей среды гребаная хрень, Стюарт, —  ПМ рычит, как шторм из коридора.

— Я на встрече, Гэвин, — Стью и бровью не повел.

Взгляд ПМ обратился ко мне.

-Мисс Монтегю, не оставите нас?

Моя первая реакция — да, конечно. Но это неправильный ответ. Это женщина внутри меня делает то, что мужчина говорит ей, потому что он не хочет, заставить ее чувствовать себя некомфортно.

Серьезно? Нахрен это указание.

— Я предпочла бы остаться.

Он кидает в мою сторону суровый нечитаемый взгляд.

— Сэр, — добавляю я, сглотнув ком, — я предпочла бы остаться, сэр.

Его глаза сверкают от удивления и гнева, и мои ладони потеют.

— Потому что ... я барометр, не так ли? Без меня, вы говорите в эхо-камере. Это то, что вы сказали в своем сообщении об этих стажировках.

Я обращаюсь к моему начальнику.

— Конечно, я не думаю, что Ваш офис является эхо-камерой, Стью.

Гэвин смеется. Неожиданный звук после столь напряженного дня.

— Нет, у Стью нет никаких проблем говорить мне, когда я не прав.

Я делаю глубокий вздох.

— Я этого не узнаю, сэр.

Он бросает на меня еще один долгий взгляд, более суровый, но столь же трудночитаемый. Наконец он кивает.

— Но прекратите называть меня «сэр». Это имя моего отца.

Его отца зовут Винс, но я понимаю, что он имел ввиду.

— Хорошо. Так какая часть доклада гребаная хрень?

Он смеется и снова поворачивается к Стью.

— Это можно оставить.

 

 

Глава 2

Гэвин

 

К 10 часам утра мой день полностью идет под откос – не такая уж это обычная ситуация. Дважды, моя ассистентка Бет скромно предполагает, что мы должны изменить наше планируемое время приезда в городской лагерь. Пресс-конференция состоится в 5:30, после того как детвора разойдется по домам. Мне нужно быть там на час раньше, чтобы осмотреться и сфотографироваться с несколькими детьми.

Мне нет дела до осуществления абсолютного минимума, потому что я всего лишь три месяца занимаю должность премьер-министра. Я слышал удивительные вещи об этой программе и у нас разработан план, существенным образом расширить налоговые льготы и субсидии, как минимум так же, как и по всей стране.

Я не буду говорить о том, что практически не проводил время с детьми и вожатыми до этого.

Плюс ко всему, здесь лошади, овцы и куры. Как их не любить? Это, безусловно, лучше дерьмового отчета по охране окружающей среды, который полон ошибок.

Я абстрагируюсь. Не хочу заводиться из-за этого. Очаровательная Элли Монтегю собирается раскритиковать этот отчет и рассказать нам по максимуму, как мы можем его аннулировать и оправдать расходы на нечто иное.

Очевидно, мне необходимо обойти концепцию, вытатуированную на лбах у всех заместителей министра.

Я только что закончил самый продуктивный разговор за последние недели в кабинете Стью с Элли. Элли, которую я не могу выбросить из своей головы.

Я понимаю, что это увлечение опасно, но не прислушиваюсь к голосу разума. Есть в ней что-то, что усиливает во мне тоску по моему скрытому образу жизни.

— В 2 часа, — говорит Бет, вышагивая по моему кабинету. Она собирается попытаться снова передвинуть мой график. — У тебя нет ни малейшего шанса отклонить эти четыре звонка, — говорит она, плавно скользя взглядом по списку звонков, которые я должен совершить, кидая его поверх отчета, который я, как раз, собирался открыть. Время чтения закончилось – ее намек вполне понятен.

Я бросаю на нее косой взгляд и она мило улыбается мне.

Бет. Она мне как сестра. Между ней и Пией, моей настоящей сестрой, я не вижу никакой разницы. Единственное, что Бет как младшая сестра, которой у меня никогда не было. И когда она не пилит мою задницу из-за чертового графика, она мне очень нравится, даже той части меня, которая любит руководить.

Она приспособилась поразительно легко к своей новой должности. Я нанял ее в свой первый рабочий день в городе в качестве члена парламента два года назад, и все до одного говорили, что она слишком молода и неопытна, чтобы быть исполнительным помощником руководителя государства. Все они глубоко ошибались. Она — мое секретное оружие для ежедневного соблюдения плотного графика, не считая сегодняшнего дня.

Сегодня я отправляюсь в лагерь, неважно нравится ей это или нет.

Она не согласна. Ну что ж.

Я выхватываю список звонков из ее рук и машу им перед ней.

— Ты уверена, что не хочешь поехать со мной?

Она бросает на меня взгляд, полный тревоги.

— Чтобы чистить сараи от дерьма?

— Да.

— Нет, спасибо. Позвоните по этим четырем номерам или я еще вернусь к этому разговору позже! Помните, что я могу видеть, как Вы звоните по мобильному.

Да. Вот почему у меня два телефона. Официальный телефон премьер-министра Канады и одноразовый телефон, по которому я могу позвонить своему лучшему другу Максу, когда все это становится слишком нереальным.

В то время как я подпрыгиваю на заднем сидении своего бронированного лимузина, я думаю, что это как раз тот случай, когда мне следует позвонить Максу. Но мне нужно еще совершить четыре звонка, которые я должен успеть сделать за полчаса езды до Сельскохозяйственного музея и еще мне нужно собрать побольше информации об одной аспирантке.

Элли Монтегю.

Я пытаюсь убедить себя в том, что мой интерес чисто профессиональный. Она умна и способна, и она с нами только на три месяца, пока длится ее стажировка от университета Оттавы. Если она произведет впечатление на Стью в свой первый рабочий день, то мы должны увеличить круг ее обязанностей, пока она здесь

Но в первую очередь, телефонные звонки.

 

 

Времяпрепровождение в лагере в действительности намного лучше чтения отчетов или даже прений со Стью. Я задаюсь вопросом, любит ли Элли животных, и стараюсь засунуть эту мысль, куда подальше настолько быстро, насколько она пришла в мою голову.

Самое удивительное открытие для меня за весь день то, как время, проведенное в лагере, меняет детей, которые сталкиваются с огромными проблемами в школе. В итоге, у меня уходит более трех часов, чтобы научиться у детей как правильно ухаживать за животными и справляться с другими делами фермы.

Я дико злюсь, когда журналисты начинают задавать вопросы, первый из которых о том, насколько дорога моя рубашка, потому что сейчас она вымазана грязью.

-Я буду счастлив, если это грязь. Я почти уверен, что испачкался, когда мы чистили конюшни, — говорю я Рику Стьюпсу, журналисту Can News, который всегда пытается выставить меня богатеньким Ричи. Я не реагирую на остальные его вопросы, потому что это глупо.

Он не оставляет попыток.

— Когда Ваши сотрудники определяют удачный ракурс для фото, помимо этого они дают Вам советы, что Вам носить?

Серьезно, что за проблемы у этого парня? Я лишь немного лучше одет, чем он. Ну, хорошо, я согласен, что я в тысячу раз лучше выгляжу, чем этот журналист.

Я ударяю ногой по краю трибуны.

— Я в этих ботинках с тех пор, как вышел из дома в полшестого утра, потому что я не ребенок, и знаю, как мне одеваться соответствующим образом. И хочу отметить, что это те самые ботинки, в которых я путешествовал пешком по маршруту Golden Ears*, — получай Рик. — Никто не должен говорить о том, что мне нужно выкинуть их. Приезд в городской лагерь был кульминацией трудной недели, и если завтра у меня останется свободное от работы время, я вернусь сюда, не раздумывая.

Следующий вопрос также был не по теме. Мысленно, я обращаюсь к группе журналистов различных издательств, но все равно вопросы повторяются неоднократно.

Я обладаю природной способность срываться на тупых людей, гнев вскипает во мне и выбивает из колеи. Или, по крайней мере, пробирает меня до мозга костей.

 Я улыбаюсь и кратко отвечаю, делаю глоток воды и повторяю. Наконец-то пятый вопрос добирается до сути доклада, который я только что закончил, о финансировании подобных организаций, к которым нужен решительный подход, потому что не все родители могут ждать налоговые льготы, чтобы суметь внести авансом плату. Чаще всего, это родители тех детей, которые нуждаются в подобном опыте больше остальных.

Я спокойно повторяю, что директор лагеря уже сказал о том, как на практике уход за животными прививает сочувствие и сострадание, которые в дальнейшем дети могут перенести и в человеческие взаимоотношения.

Я знаю, что как только я закончу болтовню со сверх обаятельной улыбкой для журналиста, задавшего адекватный вопрос, то это сработает как реклама и об этом будут говорить во всех новостях.

Мы не всегда можем приструнить этих репортеров, но когда мы делаем это, то зрелище стоящее. 

 

 

Глава 3

Элли

 

Я покидаю офис только после восьми. Я подбегаю к суши-бару, расположенному в трех кварталах от дома, где моя соседка по комнате, Саша, ожидает меня.

— Все так плохо? – спрашивает она, подзывая официантку. — Нам нужно выпить саке.

— Никакого саке. Зеленый чай. И тогда до полуночи я успею попасть в класс йоги.

— Фу.

— Я не заставляю тебя идти со мной.

Саша – рекламный агент. Строгая, все держит под контролем… Она, практически, не выносит нарушения личного пространства и просто наслаждается жизнью.

Что касается меня, то я нервный, вечно чего-то опасающийся и хронически беспокойный человек. Я стараюсь держать все на расстоянии, занимаясь йогой пять раз в неделю. Как правило, не так поздно ночью, но все когда-то случается впервые. Будучи аспиранткой, я сильно распоясалась – это тяжелая работа, но я по большей части сама распоряжалась своим временем.

Теперь нет.

Я должна вернуться на работу завтра в полседьмого утра и сказать ПМ, что он ошибся, точнее к семи, но тогда, пожалуй, придется спорить с сотрудниками весь день, пока я не докажу им, что я права. Если я не сосредоточусь и не высплюсь, то ничего не будет клеиться.

 

 

Глава 4

Гэвин

 

Первое, что я замечаю, когда ведущий специалист приносит документы для утренней планерки в мой кабинет, это то, как в семь часов появляется Элли Монтегю. Это не удивляет меня, потому что я не перестаю думать о ней со вчерашнего дня. Она выглядит уставшей, и мое воображение взлетает в поисках вероятного объяснения причины ее усталости. Большинство из них предполагают, что она не спала всю ночь из-за мужчины. Определить ее типаж оказалось проблематично. Не похоже, что она западает на перекачанных сексуально-озабоченных типов, которые думаю тем, что у них между ног, хотя я неоднократно удивлялся тому, что может сделать женщину влажной и сгорающей от желания.

Я искоса наблюдаю за ней, в то время как Стью обсуждает с сотрудниками то, что придумали накануне вечером, каковы наши приоритеты в течение дня и много других вещей, которые особо не требуют моего внимания. И это хорошо, потому что я слишком занят тем, что анализирую по максимуму, чем она очаровывает меня. То, на что я обратил внимание больше всего — неспособность Элли усидеть на месте. Она продолжает ерзать и мне трудно не ухмыльнуться.

Она приглаживает перед своей юбки рукой и оставляет после себя полосу слегка темнее цвета хаки ткани юбки. Ее ладони вспотели. Она нервничает. Я не успеваю подумать почему, когда Стью приглашает ее выступить. Она оборачивается на звук своего имени, и наши взгляды встречаются на мгновение, а затем она опускает свои ясно-серые глаза к папке в ее трясущихся руках. Я рад, что сижу, потому что уверен, что размахивание бешеным стояком перед всеми не стоит на повестке дня.

Я наблюдаю за ее губами, как они образуют слова, на самом деле я не слушаю, потому что я занят представлением того, как ее губы ощущались бы на моем члене.

Я должен уделять больше внимания тому, что она говорит, но я уже знаю, что собираюсь согласиться со всем, что она предложит.

Она не выступала бы прямо сейчас, если бы Стью уже не решил поддержать ее рекомендации по поводу того, как сэкономить на этих безумно дорогих «резиновых» девушках, которые предположительно должны заниматься сбором средств при отличной возможности у крупного бизнеса, чтобы купить немного личного времени с премьер-министром. «Плати, чтобы играть», так они это называют.

Уверенный в том, что это небольшое затруднение уже урегулировано, я возвращаюсь обратно к своей фантазии. Некоторые вещи я не должен делать по многим причинам, не последняя из которых в том, что она достаточно молода, чтобы быть моей племянницей. Но я ничего не могу с собой поделать.

Она изящно лежит спиной на моем столе, закинув назад голову с моего края стола, а ноги свесив с другого.

Я расстегиваю молнию своих брюк и освобождаю свою несчастную эрекцию.

— Открой, — требую я.

Ее рот открывается, и я провожу по губам головкой члена, пока они не становятся блестящими, приглашая меня. Я хочу быть грубым, заставить ее взять меня всего целиком, но по какой-то неизвестной причине, я сдерживаю себя. Ее язычок кружит вокруг головки, в то время как я вхожу.

Вид моей жидкости, размазанной по ее губам, заставляет меня хотеть пометить ее в других местах. Ее грудь, ее спину, ее попку.

Когда я проскальзываю дальше в ее горячий, нетерпеливый ротик, я беру ее руки, сплетая наши пальцы вместе. Я держу их на поверхности стола и наклоняюсь вперед, останавливаясь чуть выше ее холмика мягких рыжих завитков. В моей фантазии они немного темнее, чем рыжевато-светлые волны.

Она божественна и великолепна. Озорна и абсолютно пленительна.

— Раздвинь ноги, Фея.

Я выскальзываю из нее и легко поглаживаю ее тело руками, в то время как опускаю голову все ниже, до те пор пока мой язык не начинает щекотать ее клитор. Она извивается, и я останавливаюсь.

— Не двигайся.

Любопытно посмотреть, сколько она сможет принять, я проталкиваю член, пока он практически не касается задней стенки ее горла. Ее желудок немного противиться, но, несмотря на это, она заглатывает сильнее. Ее рот горячий и влажный, и губы плотно сомкнуты вокруг меня. Я хочу, чтобы она взяла еще больше, но не буду давить на нее. Не в первый раз.

— Хорошая девочка, — говорю я, потому что это так и есть.

Я продолжаю неглубоко входить в ее рот, а сам опускаюсь ниже, чтобы насладиться ее киской.

На этот раз она остается совершенно неподвижной, пока я сосу и лижу ее клитор. Я прихватываю твердый комок губами и мягко покусываю. Она изо всех сил пытается не пошевелиться, и я еще сильнее возбуждаюсь от ее повиновения.

Пока я поедаю ее восхитительную киску, она продолжает усердно работать над моим членом. Даже при такой позиции ее головы, затрудняющей ее движения, она выполняет работу на отлично, посасывая и поглаживая меня, мне нужно понимать, куда я собираюсь кончить. Она должна прийти первой, но ее рот невероятный. Возбуждающий.

Блять, я хочу пуститься в сексуальную охоту за ней и отпустить себя, но я не могу. Я пытаюсь сосредоточить свой возбужденный член на цели, она начинает стонать и…

Губы Элли перестают двигаться, и я возвращаюсь к реальности. Не то, чтобы я так сильно был далеко. Я, возможно, был с дико неуместными фантазиями о слишком молодой для меня стажерке моего начальника штаба, но я достаточно присутствовал, чтобы не выглядеть полным идиотом.

— Элли, спасибо за Вашу презентацию. Я возьму ее на рассмотрение, — Стью бросает на меня взгляд. Тот, который говорит, что я должен дать какие-то объяснения. И мне нужно немного подумать, потому что я уверен, что не могу сказать ему истинную причину того, почему мои мысли были не там, где должны.

— Спасибо всем, я думаю, что это все на сегодня, — Стью указывает в сторону двери, но не выходит с остальными.

Я смотрю, как Элли выходит. Черт, эта юбка выглядит отлично спереди, но то, как она обтягивает ее тугую попку сзади, выглядит впечатляюще.

Последний человек едва выходит из кабинета, как Стью закрывает дверь.

Во всем мире есть только два человека, которые знают меня таким, какой я на самом деле. Которые следили бы за мной на этой планерке и могли бы увидеть, где на самом деле находились мои мысли. Один из них благополучно живет собственной жизнью на другом конце страны.

Другой стоит предо мной, пытаясь из кожи вон лезть, чтобы удержать мою жизнь согласно плану.

— Что, блять, на тебя нашло, — Стью качает головой.

Я не нахожу довольно быстро что ответить, и я спасен от необходимости давать объяснения его ярости, потому что он уже на взводе и полон решимости указать на то, каким мудаком я только что был.

— Эта девушка работала всю ночь, потому что вчера во время обеда я сказал ей подготовить эту презентацию к сегодняшней планерке. Наименьшее, что ты, кусок дерьма, мог бы сделать, так это выслушать ее предложение. Вместо этого ты засунул свою голову в задницу, думая о чем-то, что одному Богу только известно. Даже знать этого не хочу.

Я вздрагиваю: — Это было так очевидно?

— Только для меня. Ты должен придумать новую фразу, когда ты мыслями вернешься к совещанию, потому что оно не занимает много времени, прежде чем другие начнут это выяснять, я приму к сведению, что мой мозг занят более важными делами, а не той херней, которой ты занимаешься.

— Херней?

— Гэвин, это ее первая планерка. Она нервничала, а ты был невероятно груб. Это так не похоже на тебя.

— Ты прав. Я должен извиниться.

— Нет, она слишком нервничала, чтобы заметить какой ты мудак. Я думаю, ты принесешь больше вреда, чем пользы, обратив на это ее внимание.

-Ты уверен?

— Ты готов слепо доверять моим рекомендациям, касаемо сбора средств от бизнесменов, но что касается банальных вещей как эта, ты сомневаешься в моей мудрости?

— Твою мать, Стью. Как я оказался здесь? Два года назад я был счастлив надирать задницы сраным работодателям за плохое обращение с их сотрудниками, и теперь, я управляю гребаной страной.

— Ненадолго, если ты не потеряешь голову в этой игре. Что бы ты делал, если бы это была проблема столетия вместо утренней планерки?

Он прав, и я это знаю.

— Я тебя понял. У тебя что, мало работы?

Стью показывает мне средний палец и выходит за дверь.

Я опираюсь на спинку кресла и закидываю ноги на стол, скрестив их. На этом же столе я только что – блять. Мне нужно потрахаться. Этот период воздержания совершенно блокирует мою способность думать.

И мне необходимо прекратить думать о попке Элли Монтегю. Ее губах. О том, какой розовой будет ее киска, когда она намокнет и возбудиться для меня.

Больше всего мне нужно прекратить находить ее ерзанье на стуле таким чертовски привлекательным.

 

 

Глава 5

Элли

К субботе я абсолютно готова к отдыху. Не считая писем от Стью в шесть утра, из-за которых, в конечном итоге, я работаю до полудня. В офисе мало людей, но все до одного опустили головы, занимаясь собственными делами.

Я справляюсь за пять часов, и у меня остается еще два дня, чтобы насладиться отдыхом. Ну ладно, не два, а полтора. Ну, может быть, день с небольшим, потому что завтра ночью еще нужно почитать серьезную литературу, чтобы быть готовой к утру понедельника.

Но даже один день отдыха звучит божественно. Йога, поздний завтрак, поваляться на диване, наслаждаясь овощами за просмотром чего-нибудь на Netflix*. На все это мне хватит полтора дня.

Возможно, стоит заказать завтрак в какой-нибудь службе доставки и съесть его, лежа на диване.

 Я проверяю расписание студии йоги. Мой любимый учитель будет в студии сегодня в три, и еще завтра в семь утра. Завтра утром – не вариант, поэтому пойду сегодня.

Я снимаю свою рабочую одежду и натягиваю красные леггинсы, бюстгальтер без косточек с необычными плетеными лямками и легкую черную, с большим круглым декольте, футболку, спадающую на одно плечо и выгодно подчеркивающую сочетание черной и красной ткани. Я надену ее, пока не доберусь до студии йоги, потому что я не очень довольна своим телом. Таким образом, я пойду пешком до входа в студию в футболке, чтобы никто за пределами студии не мог увидеть лифчик.

Я уже на полпути к студии, когда мой телефон снова звонит. Меня коробит, когда я смотрю на него.

Еще одно письмо от Стью. Видимо, поймав удачу за хвост и проявив себя полезной в первую рабочую неделю, я нарвалась на последствия.

Добро наказуемо. Или, я завоевываю репутацию в городе, в котором я хочу создать долгую и продуктивную карьеру. Я делаю глубокий вдох. Отчет по охране окружающей среды в процессе подготовки и должен быть прочитан молодым перспективным специалистом. Могу ли я поразмыслить над ним в понедельник?

Я могу, и я поразмыслю, но мне нужен отчет, который не может быть передан в электронном виде. Дерьмо.

Вот тебе и йога. Я бросаю взгляд на часы на экране моего телефона. Пятнадцать минут третьего. Из-за плавного визга тормозов автобуса позади меня, решение дается легко. Эта поездка не займет много времени. Я могу добраться до офиса, взять отчет и вернуться вовремя в класс. Я разворачиваюсь и машу своим проездным перед водителем.

Двенадцатью минутами позже я пробегаю мимо охранников, которые смеются надо мной, потому что я была уже здесь однажды, и это была суббота, и ха-ха-ха, не смешно.

Новенькая пытается произвести хорошее впечатление, да?

Верхний этаж. По крайней мере, все уходят. Я прокрадываюсь в офис, разделяя эту участь с парой других младших сотрудников, и быстро выхватываю конфиденциальный отчет из запертого ящика под моим столом. Папка жесткая, несмотря на это, мне нужно свернуть ее так, чтобы она поместилась в мою сумку-коврик для йоги. А копия Стью на диске.  

Я направляюсь в его кабинет, но нигде не могу найти его копию. Разочарованная, я проверяю свой телефон. Уже не успеваю в класс йоги. Возможно, я пойду к другому учителю в четыре, хотя тот учитель слишком зациклен на звуке своего собственного голоса, чтобы по-настоящему постичь дзэн.

Тогда я звоню своему боссу:

— Стью, я сейчас стою в твоем кабинете. Где бы мне найти копию отчета по охране окружающей среды?

— Что случилось с твоей копией?

 Она не влезает в мою сумку-коврик для йоги, вероятно, не является правильным ответом. Но у меня есть только этот ответ, так что я говорю ему правду.

Ему требуется немного времени, чтобы прекратить смеяться, так что я опираюсь на его стол и подумываю немного вздремнуть прямо тут.

Как только он перестает смеяться и говорит мне, где найти отчет на его книжной полке, я негромко говорю спасибо и вешаю трубку.

Я не поднимаюсь сразу же.

Это была действительно долгая неделя.

Я глубоко вздыхаю и бормочу себе под нос:

— Может быть, в самом деле, остаться здесь на некоторое время.

— Мы Вас так сильно утомили, мисс Монтегю? – спрашивает голос с порога. Мягкий, теплый голос, уже узнаваемый при личной встрече.

 

 

ПМ.

 

И я растянулась поперек стола моего босса в леггинсах и лифчике. В некотором роде, одетая в футболку, но когда перед тобой глава государства, в некотором роде считается?

Нет, нет и еще раз нет.

— Сэр, — я с трудом дышу, отталкиваюсь, чтобы подняться в вертикальное положение, внезапно осознаю, что моя задница только что была в воздухе.

Я разворачиваюсь, и он изучает пол, а затем полки и, в конце концов, его пристальный взгляд останавливается на какой-то точке прямо за моим плечом.

Это странно, потому что он из тех парней, которые обычно столь пристально разглядывают тебя. И это смущает меня, потому что он видел, как моя задница висела в воздухе, и теперь стоит у меня за спиной, а остальная часть меня по-прежнему одета в одежду для йоги.

По идее, в этом нет ничего страшного, я не задумывалась о том, во что одета, перед охранниками, например.

Но спустя неделю хороших стараний я так и не обратила внимание ПМ как мужчины на себя и, в то же время, довольно болезненно осознавать, что он мужчина с глазами и… все такое.

Дыши.

Он не тот человек, перед которым я хочу стоять в обтягивающих укороченных леггинсах. У меня под ними даже нет нижнего белья, и, клянусь, у него в этот момент словно срабатывает рентгеновское зрение как у Супермена, он не смотрит на меня, потому что уже посмотрел, и увидел под моей одеждой.… О Боже, мне нужно работать в его подчинении еще два месяца и три недели.

С ним.

Мне действительно нужно прекратить придавать значение этому промаху в своей голове. Иначе, я когда-нибудь скажу это вслух, и каждый узнает, что я думаю о том, насколько он большой и как прекрасно бы он чувствовался в моих руках.

В то время как все эти мысли гуляют в моей голове, и он ждет, что я что-нибудь отвечу, не глядя при этом на меня, я рассматриваю возможность спрятаться за креслом Стью, чтобы снять недопустимую одежду, одного из факторов, объясняющих мое положение. Но в какой-то момент он начнет требовать, чтобы я покинула кабинет, так что я просто стою там, где я, внезапно, ощущаю себя очень и очень голой. Голой и медленно краснеющей от смущения.

— Отчет по охране окружающей среды. Я слышал. Стью держит его на книжной полке, — он прочищает горло и указывает позади меня. – Там.

— Верно, — я поворачиваюсь и смотрю на вторую полку.

— Следующая, я думаю.

Я встаю на носочки, потому что я низкого роста, а Стью нет. Да, я не могу достать.

— Здесь, — говорит Гэвин, и он сейчас прямо позади меня. Мой пульс грохочет отбойным молотком, громогласно заявляя о моих похотливых мыслях. Я могу слышать его в своих ушах. Может ли он слышать его? Рукав его пиджака слегка касается моей оголенной кожи, когда его рука тянется в стороне от меня и быстро выхватывает кипу почти одинаковых конфиденциальных отчетов.

Сколько таких отчётов мой босс получает за неделю? Мне надо прочитать всего лишь один. Внезапно мое нытьё о собственной загруженности, кажется, нуждается в пересмотре.

Я разворачиваюсь и прижимаюсь спиной к книжной полке, в то время как он листает эту кипу, ища отчет, который мне нужен.

— Здесь то, что Вы ищите, — он отдает его мне, и я прижимаю его к своей груди, пока он склоняется надо мной, чтобы положить остальные бумаги назад.

Вблизи он кажется выше. Мне приходится наклонить голову назад, чтобы посмотреть на него. Конечно, обычно я ношу каблуки, а парусиновая обувь без шнурков, которую я ношу во время йоги имеет нулевой подъем.

— Спасибо, — я вздыхаю и собираюсь добавить «Сэр», но умпевая остановить себя. Он смеется и смотрит на то, как я образую начало слова, а затем сжимаю губы вместе.

— Гэвин, Вы можете называть меня Гэвин.

— Я почти уверена, что не смогу, — я смеюсь и смущенно отворачиваюсь в сторону.

— Нужно, потому что это Ваше «Сэр» убивает нас обоих и к тому же это только на неделю. Он отступает назад и постукивает указательным пальцем по нижней губе. – Давайте практиковаться.

— Серьезно?

— Да, серьезно. Попробуйте… Привет, Гэвин, как Вы провели выходные?

— Привет… Гэвин, — это ощущается странно. И в какой-то степени заманчиво, но в основном странно и, вероятно, опасно, потому что его глаза невероятно темнеют при этом.

Он смеется, его плечи беззвучно трясутся, я могу только предполагать, что этот темнеющий взгляд смотрит на мое лицо, но начало положено. Я распрямляю свои плечи и бросаю ему угрюмый взгляд. Он приподнимает одну бровь и отрезвляет меня:

— Продолжай.

— Как Вы провели выходные?

— Ах, Вы знаете, пришлось работать в субботу.

— Мне тоже.

Это на самом деле работает. Забавно разговаривать с ним, как будто он обычный человек, а не тот, кто овладевает моими мыслями на каждом шагу.

— Ну, по крайней мере, какую-то часть дня. Вообще-то я хотела пойти на йогу.

Его глаза блестят, затем он следует моему примеру:

— Что случилось?

— Застряла в офисе.

— Облом.

— Все нормально. И я почти вздремнула на столе своего босса. Но затем я спалилась перед его боссом, что выглядело довольно нелепо.

— Звучит ужасно.

Я ухмыляюсь.

— Не так плохо, как в действительности.

— Ну и ну.

Я покачиваю отчетом в воздухе между нами.

— Еще раз спасибо. И я собираюсь исчезнуть, чтобы не мешать Вам. Таким образом, Вы можете вернуться к сказочным выходным.

Он галантно указывает рукой на дверь:

— После Вас.

Он стоит перед моей сумкой-ковриком для йоги. Я указываю на нее:

— Я просто хотела…

Вместо того чтобы отойти, он снимает и подхватывает ее. Когда он протягивает ее, его пальцы касаются меня, и я вспоминаю снова, почему все и вся влюбляются в этого мужчину.

В нем определенно что-то есть, пламя, которому невозможно сопротивляться, но которое в тоже время, не представляет опасности.

Его взгляд опускается на мой рот, и когда он возвращается к моим глазам, пламя пропадает, как будто он целенаправленно пытается вести себя холодно со мной, а после тупо дразнит разговором об именах. Должна сказать, это неожиданно.

Это напоминает мне, что я едва одета и слишком открыта, особенно, когда дело касается моей реакции на него.

Он не хочет дразнить меня.

Никто не хотел бы. Это непрофессионально. Но прежде, чем я могу извиниться, он бормочет прощание и выходит в приемную.

Я медленно иду, останавливаюсь на пороге, моя рука ударяет по выключателю, и я глухо стучу головой по деревянной панели.

Новенькая произвела хорошее впечатление. Только я не уверена, что оно было правильным.

 

*Netflix — крупнейший стриминговый сервис в мире, работающий по подписке. Вы платите раз в месяц фиксированную сумму за неограниченный доступ к огромной библиотеке фильмов и сериалов.

 

Глава 6

Гэвин

Меня выворачивает наизнанку, когда я возвращаюсь в свой кабинет. Вид Элли, склонившейся над столом Стью в этих леггинсах, сделал меня твердым, а затем наш разговор сделал меня еще тверже. Кого я обманываю? Нахождение вместе с ней в одном гребанном здании делает меня твердым.

У меня нет мазохистских наклонностей, но было что-то извращенное в том, чтобы склониться над ней и помочь достать ей этот отчет.

Я, нахрен, знаю лучше. Я полностью осознаю, что это неуместно и так я наказываю самого себя, но ничего не могу с собой поделать и прижимаю ее к книжной полке.

Ее волосы пахнут лавандой, а тихие прерывистые вздохи слишком притягательны, чтобы удержаться и не поддразнить ее.

Я теряю контроль, и есть только один человек, к которому я могу обратиться.

Я сморю на время и отнимаю три часа. На западном побережье обеденный перерыв, так что Макс должен быть свободен. А даже если и нет, какая разница? Я гребаный ПМ, и впервые в нашей взрослой жизни, я заявляю о своем превосходстве над ним. Если мне нужно достать одного из самых известных терапевтов в Ванкувере из постели или больничной палаты, чтобы разобраться с личной драмой, я так и сделаю.

Я достаю одноразовый мобильник, который держу для удобного случая, такого как этот, и пролистываю список до единственной сохраненной записи, Ястреб. Я закрываю глаза и представляю Макса, смотрящего на экран его телефона на другом конце страны. Я – Би Джей (прим. пер. Один из героев сериала МЭШ-американский телесериал по мотивам романа Ричарда Хукера «МЭШ: Роман о трех армейских докторах»). «МЭШ» упоминается для наших секретных рукопожатий, одним словом, наша дружба довольно лаконична. Я уверен, он сейчас закатывает глаза, хотя реагирует на третьем гудке, понимая, что если я звоню тайно, то это не просто дружеский звонок.

— Пришло время позвонить мне, — говорит он лениво. – Я уже было подумал, что ты нашел нового лучшего друга.

Я вздрагиваю.

— Ты же знаешь, что это такое, когда ты берешься за новую работу. На то, чтобы войти в курс дела, уходит довольно много времени.

— Что я могу сделать?

Это и есть мой лучший друг, прямо здесь, в одном вопросе. Он эгоцентричный, самовлюбленный, эгоистичный ублюдок, но всегда прикроет меня без лишних вопросов.

Представление о прекрасной, так и просящейся, чтобы ее отшлепали, попке Элли, склонившейся над столом Стью, возвращается обратно в мои мысли, и я переосмысливаю решимость обсудить свою проблему с Максом по телефону. Мне нужно пространство. Такое пространство как добрая половина пяти провинций.

— Слушай, я через пару часов поеду домой.— Теперь мне нужно сделать это на самом деле. – И я надеялся, что мы сможем собраться сегодня вечером.

Я ненавижу себя немного за импульсивно-легкомысленную сущность, но я оправдываю свои поступки. Я не собираюсь оплачивать из государственного бюджета выходные на Багамах. Я улетаю в избирательный округ, где у меня есть обязательства помимо обязанностей премьер-министра. И если мне удастся преуспеть в некоторой операции, чтобы забыть Элли и ее чересчур соблазнительную задницу, тогда еще лучше.

— Точно. Я должен устроить что-то особенное?

Типичный Макс. Он знает меня даже лучше, чем Стью. Я хочу сказать да, настолько сильно, но, несмотря на то, что я звоню с одноразового телефона, и мы оба очень тщательно избегаем говорить что-то откровенно узнаваемое, то я все же рискну.

— Я позвоню тебе, когда доберусь до дома, так что ты сможешь заскочить.

— Хорошо.

Я убираю одноразовый телефон в портфель и использую свой рабочий телефон, чтобы позвонить Лаклану Россу, офицеру канадской королевской конной полиции (КККП), отвечающему за мою безопасность.

Если он и удивился моему неожиданному решению поехать домой, то не подал виду и ничего не спросил. Профессионал.

Семь часов спустя, я слышу, как машина останавливается и паркуется у подъездной дороги моего дома в Ванкувере. Напряжение, сжимающее мою грудную клетку, немного отпускает.

Проход через мою охрану не занимает у Макса много времени. Он один из немногих людей в городе, кто может приехать ко мне, не имея при себе ничего, кроме удостоверения личности с фотографией.

Пока я открываю дверь, он широко улыбается, и я подозреваю, что он, так или иначе, организовал что-то особенное.

Я закрываю дверь и обращаюсь к нему:

— Что ты наделал?

— Расслабься. Ты расскажешь мне, что гложет тебя, а потом мы поговорим о том, что я могу или не могу сделать.

Мое сердце ускоряется, и я чувствую себя немного больным. Достаточно трудно признаться самому себе в эмоциях и желаниях, которые у меня есть по отношению к Элли. А теперь, признание их перед другим человеком, даже если этот человек мой самый лучший друг в мире, становится слишком сильным. Но мне нужна помощь, и признаться Максу – единственный вариант.

Я отправляюсь в кухню и хватаю для нас пиво из холодильника.

— Это девушка, — начинаю я.

— Вот, тупица.

Я открываю одну и протягиваю ему. Выражение его лица смягчается:

— Извини, это девушка…

Я открываю другую бутылку и делаю большой глоток.

— Да. Она – стажер.

Глаза Макса расширяются.

— Боже мой, чувак. Неужели Билл Клинтон ничему тебя не научил?

— Я не прикасался к ней. По крайней мере, не за пределами моих очень ярких фантазий.

Макс кивает головой.

— Но тебе становиться все труднее и труднее не распускать руки.

Не вопрос. Как врач и довольно длительное время Дом, Макс легко читает людей. Прибавьте лучшего друга к этой смеси и да, он добился моего номера. И моей поддержки.

— Да, — признаюсь я. – Дело не только в ее внешности, хотя у нее есть задница, которая так и просится быть отшлепанной. У нее есть мозги и смелость. Она действительно умная и восхитительно дерзкая, и мне нравится это.

Я делаю еще один глоток пива.

— Но помимо неприемлемости рабочего романа типа «босс – подчиненная», проблема в том, что она слишком молода. Мне не следовало дразнить себя из-за женщины, которая так молода, и которая присутствует в моей реальной жизни.

— Таким образом, ты сбежал.

— Да, я, бл*дь, сбежал. Так много времени прошло с момента, когда я последний раз трахался, и я ужасно завелся. Я побоялся, что совершу ошибку, которую не смогу исправить. Она – это скандал, я просто не могу себе этого позволить.

— Ты только усилил свой неординарный ванкуверский зуд?

— Черт возьми, Макс, ты должен помогать мне, а не заставлять меня чувствовать себя еще хуже.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Я не знаю. Найдешь для меня способ выпустить пар?

— Я думал, что ты сможешь напроситься на что-то в этом роде.

— Я не напрашиваюсь. Я прямо говорю тебе, что мне нужна помощь.

— Не похоже, чтоб я мог отвезти тебя в клуб и найти тебе готовую сабу на ночь.

Это дерьмово, когда никто не говорит вам, что придется мириться с этим, когда вы идете в политику. Нет, так или иначе, если вы хотите остаться в стороне от шантажа. Но глаза Макса блестят. И ему, кажется, удалось оказаться довольно осторожным, желая компанию.

-Что ты предлагаешь? – честно говоря, я готов на все. Я могу доверить ему свою жизнь. И мой заскок почти столь же драгоценный. Он знает это лучше меня. Он был тем, кто познакомил меня с первым местом, где я случайно столкнулся с БДСМ в колледже, и чертовски шокировал меня.

Его взгляд темнеет, как будто он пытается предупредить меня:

— У меня есть варианты, конечно. Я буду великодушно платить за все. Ты...

— Все, что угодно, Макс.

— Тогда да. У меня есть идея, но это займет несколько дней.

Мы проводим остаток вечера, выпивая слишком много пива и болтая, наверстывая упущенное. Макс соглашается на мое предложение остаться переночевать в комнате для гостей, вместо того чтобы ехать на такси домой.

 

 

Я провожу следующие четыре дня, охраняя свои мысли от моих желаний, работая на полную катушку в своем избирательном офисе. Но проблемы в Оттаве накапливаются, а мое время и терпение на исходе.

Стью прилипает ко мне, по меньшей мере, дважды в день, пытаясь выяснить, когда конкретно я планирую вернуться. И каждый день становится все труднее отделаться от него.

Я как раз собираюсь поужинать, когда звонит телефон. Я проверяю, кто там. Ну наконец-то.

— Макс, что случилось? – я старюсь скрыть свое волнение.

Вот почему у меня не может быть классных вещей. Я как ребенок в магазине сладостей, за исключением только, что я взрослый мужчина и мой лучший друг устраивает мне встречу… Определенно не публичный человек, в котором каждый видит свежий, новый курс для нашей страны.

Не останавливает меня от разговора, который у меня скоро состоится. Просто означает, что я ввожу своего лучшего друга в игру в шпионские разговоры, как мы это делаем. Урок номер один, которому меня обучила КККП, после моего избрания: у стен, как правило, есть уши.

У Макса отсутствует чувство вины за уловки. Он кажется абсолютно расслабленным, как будто это по-братски дружеский разговор, который мы обычно вели.

— Просто интересуюсь, сможешь ли ты беспрепятственно заглянуть ко мне домой завтра ночью?

— Конечно. Во сколько?

— В семь.

— Отлично. Тогда увидимся.

Наконец-то гребанное ожидание позади. Теперь я могу отвязаться от Стью, и послезавтра у меня будет возможность получить восхитительное тело Элли из моих фантазий. Я достаю свой ноутбук и начинаю подготовку к своему возвращению в Оттаву.

Утром я выжат как лимон. Мне было сложно уснуть, потому что я был слишком взволнован тем, что готовит сегодняшний вечер. Слишком занят желанием знать, как она будет выглядеть. Как она будет реагировать. Какой розовой будет ее попка после того как моя рука разогреется на ней. Будет ли она с кляпом или поглотит меня как порно-звезда?

Я провожу остаток дня на встречах и подчищаю «хвосты» в офисе. Мысли о предстоящем вечере ни разу не покинули мою голову.

Месяцы без секса и даже больше без какого-либо обмена силой вымотали мое душевное и физическое состояние. Если у меня есть какой-либо шанс оставаться в своем уме, то мне придется найти себе постоянную сабу в Оттаве, и как можно скорее. Не совсем уверен, как я собираюсь провернуть это чудо.

Я привык к постоянным вещам с моей подругой Андреа здесь, в Ванкувере. Ни один из нас не был в романтических отношениях, поэтому мы всегда были друг у друга в качестве «плюс один» в дополнение к классическому сексу. Для нас это работало. Затем все стало выглядеть сомнительным для правительства и возникло еще множество причин, по которым я отдалился от нее.

Она была классная, чтобы пойти с ней куда-то и, действительно, хороша в постели, но она не была хорошей женой. Не моей хорошей женой, во всяком случае.

Я не мог позволить себе для общественности и СМИ быть слишком привязанным к ней. Лучше быть холостяком и проиграть выборы, чем рисковать, что люди подумают, что я использую ее для политической выгоды.

Если я когда-нибудь и ввяжусь в новые отношения, то это будет настоящая находка. Например, как у Стью с его женой. Партнерство, которое работает во всем. А так как я никогда не приближался за 39 лет к тому, чтобы меня что-то сдерживало, то лучше, чтобы страна приняла меня как лидера-холостяка, которым вероятнее всего я пробуду весь свой срок.

Уже почти шесть, когда я приезжаю домой. Маловато времени, чтобы проглотить немного еды, принять душ и переодеться прежде, чем мне нужно уезжать к Максу домой.

В холодильнике остатки пиццы. Я хватаю кусок, чтобы съесть, пока достаю чистую одежду. Я открываю шкаф и выхватываю свои любимые джинсы.

Я каждый день ношу костюмы. Когда я собираюсь на место выступлений, я предпочитаю ткань, в которой могу двигаться, но это все-таки несет в себе некий образ. Они мягкие и выцветшие после многих лет носки и стирки. Я сомневаюсь, что я буду в них долго, но мне должно быть удобно. Я открываю следующий ящик внизу и ищу до тех пор, пока не нахожу нужную футболку из чёрного хлопка и достаточно облегающую, чтобы выделялись моя грудь и бицепсы, но не слишком явно.

Я закидываю последний кусочек пиццы в рот и проверяю время по пути к душу. Бл*дь, у меня чуть более получаса, чтобы добраться до Макса, а дорога займет по меньшей мере пятнадцать минут. Я мог бы доехать и быстрее, но, похоже, будет лучше, если ПМ не остановят по просьбе полиции за нарушение правил дорожного движения на вечеринку «попки-шлепки» со «спутницами», поставляемыми его лучшим другом, к тому же и Домом.

Я выхожу из душа и одеваюсь за пять минут, набрасываю пиджак и хватаю ключи от моей Теслы по пути к выходу. Я подумывал о том, чтобы взять свою сумку для игр, но решаю, что это также неоправданный риск. У Макса должно быть несколько ништяков, которые я смогу использовать, если захочу.

Я закрываю за собой дверь и обращаюсь к офицеру, который был назначен мне на этот рабочий день:

— Шевелись, Тим, я поведу.

 

 

Глава 7

Элли

 

Вторая неделя моей работы одновременно и легче, и труднее, чем первая.

Легче, потому что ПМ пропал в первой половине недели.

Труднее, потому что он на западном побережье, из-за чего наши рабочие дни стали только длиннее.

Легче, потому что я перестала ощущать прикосновение его руки на своей, после того, как он протянул мимо меня руку, чтобы схватить отчет. 

Труднее, потому что я замечаю, что постоянно жду его возвращения.

Каждую ночь я хожу на йогу на длиннющие занятия.

Я не обращаю внимания на сны, которые будят меня посреди ночи. В них Гэвин удерживает меня у книжной полки и целует, прикасается ко мне.

К пятнице я достигаю нулевого прогресса в том, чтобы не фантазировать о нем, но фантастического прогресса в том, чтобы заложить основу для того, чтобы Гэвин мог сделать важное заявление о том, что корпоративная благотворительность по сбору средств запланирована на середину июля.

Это немного затруднительно, потому что Стью не хочет включать меня в переписку с организаторами мероприятия, которые являются активистами политической партии. Зато я получила зеленый свет, чтобы работать со спичрайтером ПМ, Дэйвом, который приходит из служебного участка напротив и каждый раз, когда мы встречаемся, приносит мне кофе. А Стью в течение недели бегает взад и вперед.

Мы составляем план информационного обеспечения, который смягчает словесное описание хитроумным способом.

Я так рада этому, и когда Стью сообщает мне в пятницу, что Гэвину нравится план, я всю дорогу до дома широко улыбаюсь, как идиотка.

Саша лежит на диване, когда я вхожу. Она удивленно смотрит:

— Тебя уволили?

Я смеюсь:

— Нет.

— Но сейчас только шесть.

— Конец недели, а ПМ прямо сейчас летит обратно из Ванкувера, так что у меня неожиданный выходной.

Она фыркнула:

— Как долго продлится эта стажировка?

Три мучительно коротких месяца.

— До конца лета.

— Фух. Потому что ты действительно не можешь возиться на работе до бесконечности, где пятничные вечера на деле не свободны. – Она вскакивает и хлопает в ладоши. – Ну, давай же. Ты выглядишь счастливой. И бодрой. Это нужно отметить.

Я поспешно переодеваюсь, и затем мы идем по улице к закусочной, где подают горячие соленые крендельки и яичницу с ветчиной и салями, на подносе с соленьями, ради которой можно умереть.

Мы почти закончили наш первый раунд напитков, и только принесли еду, когда мой телефон завибрировал.

Это письмо от ассистентки Гэвина ко всему коллективу штаба ПМ, извещающее нас, что они вернулись в город, но он освободил свое расписание на выходные, и будет работать на озере Харингтон, в летней резиденции к северу от города.

Я чувствую, как мое лицо вытягивается, прежде чем я вспоминаю, что Саша наблюдает за мной.

— Плохие новости?

— Нет. – Я протягиваю руку к своему напитку. Это совершенно глупо, что я расстроилась из-за того, что не увижу его завтра.

Это совершенно глупо, что я уже планировала пойти завтра на работу.

Мне нужно больше пива.

— Что там?

— Ничего, что помешает выпить сегодня, и что не сможет исправить йога завтра.

— Ты была в ударе всю неделю.

— С каких это пор ты проявляешь такого рода пристальное внимание к тому, сколько раз я хожу на йогу? – Мой телефон снова вибрирует.

На этот раз письмо от Гэвина, снова ко всему коллективу штаба ПМ.

Спасибо за вашу усердную работу на этой неделе. Увидимся со всеми в понедельник.

Возможность видеть его имя в конце сообщения заставляет меня испытать внутреннюю дрожь. И так запросто, моя улыбка возвращается.

— Хочешь еще выпить?

Я хочу и не хочу.

— Еще один. Что-нибудь светлое.

— Из-за йоги?

— Не смейся надо мной. Я ведь никогда не насмехаюсь над тобой, когда ты отправляешься на долгую пробежку, пока обдумываешь всякую ерунду.

Она бросает на меня тот самый взгляд. Рассудительный, задумчивый. Тот, который говорит, что она видит меня насквозь.

— Так ты думаешь, что ты ходишь на йогу всю неделю, потому что это помогает снять напряжение?

Я смотрю на нее смущенно:

— Да.

— Ну, это твоя первая ошибка.

— Почему?

Саша ласково смотрит на меня:

— Шавасана не поможет с сексуальным возбуждением.

— Я не, — я краснею от стыда, — возбуждена.

— Кто прислал тебе сообщение?

Боже мой. Я так попалась:

— Никто.

— Ты работаешь на самого горячего холостяка в стране, Элли. Я не верю тебе. Кто. Прислал. Тебе. Сообщение?

— ПМ, — пищу я, вжимаясь в диванчик.

— Не возбуждена, ну-ну. Ты думаешь о нем прямо сейчас.

Что ж, это было несправедливо. Я думаю о нем постоянно.

— Только потому, что я получила от него письмо три минуты назад.

— Что-то грязное?

— Конечно нет.

— Хочешь, заключим пари, что это было грязным между строк?

— Я выиграю это пари через секунду. Никаких шансов, что ПМ когда-либо сделает что-то неподобающее.

Ее глаза сужаются:

— Интересно.

— Нет. Ничего интересного.

— Ты не говорила, что он не был интересен тебе, что там нет ничего, что он в отношениях или гей, или любая другая причина, которую ты могла дать в объяснение тому, почему между вами никогда не может быть ничего грязного.

— Ты сошла с ума?! Я, — я снижаю голос, — я – стажер. Он – глава правительства. Если не принимать во внимание, как ужасно это будет выглядеть со стороны, то я просто уверена, что не в его вкусе.

— Потому что красивые, стройные рыжеволосые женщины не бывают в чьем-то вкусе.

— Я на самом деле скорее блондинка.

— А они, как известно, никогда-никогда не занимаются сексом.

— Я неуклюжая.

— На самом деле, чаще всего это превращается в прелестную робость.

— Я, — я размахиваю руками в воздухе. Саша! Послушай меня. Я просто обычная женщина. Я никто, чтобы Гэвин когда-нибудь заинтересовался мной.

— Тогда почему ты краснеешь всякий раз, когда проверяешь свою почту?

Потому что у меня самая безумно-примитивная реакция на него. Даже просто при виде его имени на экране.

— Я такая же, как и все в нашей стране. Я думаю, что он невероятный.

Выражение ее лица смягчается, и она наклоняет голову в бок.

— Ооо, Эл. Прости. Мне не следовало дразнить тебя.

— Все нормально. Я сама начала.

— А он невероятный?

— Абсолютно. Он один из хороших парней. А также он великолепен на работе, — я печально смеюсь. – Я думаю, он спит не более четырех часов в сутки.

— Так это просто увлечение?

Я киваю головой:

— Да. А теперь мы будем делать вид, что этого просто не существует, окей? Потому что он именно тот, в ком нуждается наша страна. И я хочу помочь ему любым возможным способом. А пускать слюни на него точно не поспособствует этому плану.

— Заметано. – Она поднимает руку и подзывает официантку. – Я поднимаю за него бокал.

 

В понедельник я просыпаюсь в четыре утра. Возможно, это из-за того, что я легла спать в девять вечера.

Но скорее всего это из-за того, что у меня голова идет кругом при мысли о том, что сегодня я увижу Гэвина.

Во всем виновата Саша. Ну хорошо, Саша и пиво одинаково несут вину. В пятницу вечером я упала в постель, и мои сновидения перешли от озорных к чему-то намного опаснее: романтичным. Я не могу даже вспомнить все детали, когда просыпаюсь, но каждое утро я немного больше влюбляюсь в него.

И все выходные, что разогревали сладкое чувство, отвлекающее меня от работы, и поход в магазин, и ужин с друзьями, и еще две восхитительные ночи и сновидения, в которых я была обнаженной и пожираемой премьер-министром.

Я потихоньку встаю с постели и принимаю душ, благо, у нас с Сашей отдельные ванные комнаты в разных концах квартиры.

Я тщательно одеваюсь. Черная юбка-карандаш, мои любимые черные Лабутены и серо-зеленая шелковая блуза с коротким рукавом, которую я приобрела в Холт Ренфрю (прим. пер. Сеть элитных канадских универмагов, специализирующихся на роскошных брендах, и дизайнерских бутиков) на распродаже в прошлом году.

Это, безусловно, мой самый сложный наряд. Сексуальный, профессиональный и один из тех, который не может быть проигнорирован.

Что ты делаешь, Элли?

Это справедливый вопрос. У меня нет плана, потому что мое сердце бьется так быстро, что мой разум не может вставить и словечко.

Я даю возможность волосам высохнуть самостоятельно, пока проверяю почту. Двенадцать сообщений для штаба ПМ, и пока я в офигительном рабочем режиме, я быстро отправляю письмо своему научному руководителю, доктору наук, докладывая ему о моих первых двух неделях. Я заканчиваю сообщение вопросом, потому что иначе он бы признал письмо обычным шумом.

Старбакс откроется только через час, поэтому я готовлю кофе с собой, собираю в пакет обед и выхожу. Автобус подходит к Бэнк Стрит так рано, и я не собираюсь ждать еще час, чтобы добраться до офиса.

И я не настолько запуталась в своих чувствах, чтобы брать такси или идти пешком.

Я не сумасшедшая.

И к тому же, я не одна такая. В это время есть несколько других маршрутов в центр города. Большинство людей выходят на один квартал ранее меня, направляясь в офисы через дорогу от здания Парламента. 

Я останавливаюсь на широком проходе по направлению к Парламентскому холму на минуту, поражаясь тому, как сильно это место управляет моими чувствами. Пожалуй, не очень сильно. Я испытываю небольшое волнение каждый раз, когда прохожу мимо охраны, и сегодняшний день не является исключением.

— Вы сегодня так рано, мисс Монтегю, — говорит охранник. Он знает мое имя из моего бейджа, но я чувствую себя ужасно из-за того, что не знаю как его зовут.

— Много работы накопилось, — я слегка улыбаюсь ему, но мои губы дрожат от напряжения.

Я вызываю лифт, признательная и за ожидание, и за неторопливый подъем. Еще несколько моментов времени для фантазий.

Я знаю, что когда я увижу Гэвина, это будет так же, как было в первую неделю. Пугающе. Хорошо, не совсем так же. Или да, но немного по-другому.

Но он не хочет увидеться со мной. Не так, как я с ним. 

Офис пуст. Я вхожу и включаю свой компьютер. Дэйв присылает мне набросок речи, и она замечательная. Я выделяю пару моментов, которые, я знаю, разозлят Гэвина, и отправляю обратно, предлагая заглянуть в кабинет к Дэйву позже, чтобы обсудить это. Как бы то ни было, я нуждаюсь в латте. Мой кофе из дома просто отвратителен.

Возможно, мне удастся стащить диетическую колу у Стью. Я встаю и хватаю свой магнитный ключ на шнурке, вешая его на шею, в то время как выхожу в холл. Я только распускаю волосы, как звенит лифт и выходит Лаклан Росс, начальник охраны Гэвина. Он офицер КККП, я узнала его, но каждый из спецгруппы охраны ПМ одевается в непримечательную одежду.

Следующим выходит тот самый мужчина, и я съедаю его глазами. Сегодня на нем темно-синий костюм и галстук в красную и темно-синюю полоску. Рубашка белоснежная, как всегда. Я добавляю это в мысленный каталог его одежды в своей голове с подзаголовком: заметь, что он не выглядит хоть немного отдохнувшим после выходных за городом.

Наши взгляды встречаются, по мере того как он сбавляет шаг.

— Гэвин, — выдыхаю я. – Доброе утро. С возвращением.

Что-то недоброе мелькает в его глазах, и его губы сжимаются.

— Мисс Монтегю.

Его ответ не может быть более холодным, и я отступаю назад, в шоке натыкаясь на дверной косяк своего кабинета.

Из всех возможных вариантов о том, как этот момент может произойти, я забыла рассмотреть именно этот. 

Лаклан, поздоровавшись, прошел мимо нас, но другие члены службы безопасности следуют за Гэвином. Я горько осознаю, что мы не одни.

Это, по-прежнему, не останавливает меня от поиска чего-то большего, в чем я пытаюсь рассмотреть возможное объяснение.

Что-то с его лицом, и у меня уходит минута, чтобы понять, что он не брился сегодня.

Или вчера, а может еще несколько дней до этого.

Ты перестал бриться, глупо сказать тому, кто быстро поставит тебя на место за излишнюю фамильярность.

«Гэвин, ты можешь называть меня Гэвин». Куда, черт возьми, пропали те дразнящие огоньки в его глазах?

Я скрещиваю свои руки и заставляю себя быть профессионалом.

— Увидимся на планерке.

Он резко кивает головой и проходит мимо меня. Но когда он доходит до двери своего кабинета, которую Лаклан открыл для него, он останавливается и оглядывается на меня.

— На самом деле, если у Вас найдется минута, то прямо сейчас.

Я киваю, ужас сковывает меня. Существует только один ответ, когда ты работаешь на премьер-министра:

— Да, конечно.

 

 

Глава 8

Гэвин

 

Я ПОЛНЫЙ МУДАК.

Это вторая мысль, которая приходит мне на ум, после того, как я выхожу из лифта.

Первая была о том, как она красива. Словно, украла мое дыхание и ударила этим великолепием мне по лицу. Ее волосы сегодня распущены, длинные золотистые локоны, местами с небольшим медным отблеском, и у меня просыпается желание намотать их на свой кулак и наброситься своим ртом на ее.

Но я летал через всю страну, чтобы выбить из себя нужду в ней, так что, даже если я и хочу ее сейчас, то не заслуживаю ее.

— Я должен перед Вами извиниться, — говорю я кратко, в то время, как она стоит перед моим столом. Ее пальцы плотно обернуты вокруг ее шнурка.

Я хочу взять ее руки в свои и, легко поглаживая их, забрать все беспокойство, которое я причинил.

Я говорил ей называть меня по имени.

Как и все.

А потом швыряю это обратно ей в лицо.

Она застывает:

— Я уверена, что Вы этого не сделаете, сэр.

Твою мать. Вот и все. Я сделал это для себя? Разве я оттолкнул ее, чтобы услышать, как она сказала это снова?

— Это мне решать, Элли. – Я барабаню пальцами по спинке своего кресла, стоя позади него. Мне нужно вернуться к теме.

— Стью сообщил мне, что ты работаешь в тесном сотрудничестве с Дэйвом из нашего отдела по связи с общественностью.

Она кивает и прикусывает нижнюю губу.

— Я направлюсь туда, как только он придет. Мы закончим проект Вашей речи для выступления к концу рабочего дня.

— Пожалуй, Вам следует поработать там следующие несколько недель.

Она бледнеет, и я проклинаю себя за то, что теперь это выглядит так, будто ее переводят из офиса сразу после моих слов о том, что мне есть за что извиниться.

Чего бы я точно никогда не сделал, потому что как мне найти слова, чтобы сказать, мне жаль, что я не могу перестать думать о том, чтобы трахнуть тебя на этом столе. Вы не можете так поступить.

Вот какую тайну вам приходится глубоко прятать.

– Послушайте, Вы проводите большую часть своего времени, работая с Дэйвом, и если Вы не будете постоянно бегать туда и обратно, то это сэкономит много времени.

– Действительно.

Черт. Она по-прежнему выглядит так чертовски подавлено. Несмотря на то, что я убедил себя, что мои рассуждения логичны, я задумываюсь о пересмотре своего решения временно отправить ее из офиса.

Я ободряюще улыбаюсь ей:

– Не беспокойтесь, после того как Вы и Дэйв разработаете стратегию информационного обеспечения, ваш рабочий стол будет ожидать Вас, по-прежнему, там же, где Вы его и оставите.

Она кивает:

– Что-нибудь еще?

Ее глаза блестят от невыплаканных слез. Я понимаю, что ей нужно уйти, и как бы мне не хотелось притянуть ее в свои объятья и успокоить, я поступаю благородно:

– Нет, мы закончили.

Она разворачивается, чтобы уйти, и передо мной предстает ее прекрасная попка, вся обтянутая в узкую черную юбку. Я ищу линию трусиков. Ничего, кроме гладкой ткани, которая оставляет очень мало места для моего воображения.

Осознание того, что она голая под этой юбкой, наполняет мой рот слюной и заставляет мой член пульсировать.

Я пересекаю кабинет и закрываю дверь. Мне нужно побыть наедине с самим собой несколько минут. Я притворяюсь, что хочу успокоить свой яростный стояк, но на самом деле я хочу предаться небольшой фантазии. План Макса не помог обуздать мой всепоглощающий голод по Элли.

Я возвращаюсь к своему рабочему столу и плавно скольжу пальцами по гладкой поверхности, представляя ее, склоненной на нем. Из-за того, что она такого маленького роста, она встает на носочки. Юбка еще сильнее задирается над ее попкой, и я решаю оставить ее там, где она находится.

Почему-то я нахожу идею порки ее, совершенно одетой, в моем кабинете жарче, чем представление ее обнаженной.

Я останавливаюсь непосредственно позади нее и сжимаю ее бедра подобно тому, как я молочу своей эрекцией над –

Стук в мою дверь, и реальность настигает меня слишком рано.

Почти два часа проходит к тому времени, как Стью наконец-то сваливает в свой кабинет.

Способ, посредством которого я позабыл про заморочки с Элли, съедает меня все утро, и мне нужно сделать что-то, чтобы попытаться сгладить острые углы так, чтобы у нее не сложилось ошибочного впечатления.

После нескольких минут прокручивания каждой нашей встречи, я придумываю решение и оставляю его в надежных руках своей ассистентки.

Теперь, когда у меня есть несколько свободных минут, я достаю свой одноразовый телефон и набираю Макса.

– Ты, бл*дь, хоть представляешь который сейчас час?

Я смотрю на свои часы и морщусь:

– Время, чтобы ты поднял свою ленивую задницу с постели.

Макс только смеется:

– Рад, что твой полет прошел хорошо. Жаль только что, сообщить мне, что ты прибыл в целости и сохранности, заняло три дня.

– Это то, что называется национальной новостью, — слова вылетают из моего рта прежде, чем я вспоминаю, почему звоню с одноразового телефона.

– Справедливо. Я заметил, что ты оставил мой подарок нетронутым. – У Макса нет никаких проблем с зашифрованным разговором.

Я чувствую укол совести из-за того, что продинамил партнершу, которую Макс пригласил для меня. И не похоже, что я могу возместить ему расходы.

– Да, оказывается это больше в твоем стиле, чем в моем, но я ценю твою заботу.

– Ну хорошо, но тебе все равно что-то потребуется, чтобы держать себя в форме.

– Если бы ты был здесь, мы могли бы сходить на хоккейный матч куда-нибудь.

Макс смеется:

– Серьезно? Посмотри за окно. Ты думаешь, это будет предметом твоего выбора?

– Я не узнаю, пока не попробую.

– Бог в помощь. Увидимся через три недели.

– Я не знал, что ты приедешь в город.

– Я сообщил твоей хорошенькой ассистентке, что буду рад любой возможности приехать.

– Не трогай моего сотрудника. И какого хрена ты вообще захотел приехать?

– Возможно, мне надоело жить, ни разу не узнав, что такое минус тридцать зимой.

– Сейчас лето. И скорее плюс тридцать.

– Точно, а это отличное время для поиска жилья.

– Ты не переедешь сюда.

– Я мог бы.

Я скучаю по своему лучшему другу рядом, и небольшой пузырёк надежды начинает расти в моей груди, но я не могу признать его заявление, не отнеся его к волнующим меня вещам — я не могу осмыслить тот факт, что он на самом деле мог бы переехать на другой конец страны, но я так же единственная семья, которая у него есть.

– Слушай, мне нужно бежать. Встреча на встрече. С радостью жду нашей встречи.

Макс медлит и затем говорит:

 – Я позвоню.

Я отключаюсь и зову Лаклана в свой кабинет.

– Ты был какое-то время в Оттаве, да?

– Можно сказать, что да.

– И если мне понадобится что-то немного… не премьер-министерское, ты, видимо, сможешь устроить это, да?

Лаклан слегка застывает, но выражение его лица остается нейтральным.

– Что именно Вы подыскиваете?

 

 

Глава 9.

Элли

 

Не буду врать, первая мысль — Гевин меня отверг.

Но так как все, что происходит между нами может быть суммировано, как вполне понятные бредовые фантазии девушки, влюбившейся в мужчину, которое все женское население влюбляется днями и неделями, то жизнь продолжается, и я смиряюсь с создавшейся ситуацией.

В основном.

Успокаивает меня то, что два дня спустя, после того, как я перешла работать в офисное здание через дорогу (где на самом деле продуктивность моя возросла), я получила подарок от ПМ.

Часть меня желает, чтобы этот подарок было его своего рода извинением, хотя и кружка-термос с логотипом правительства Канады, но она сильно не разморозила мое сердце. Записка внутри,... вызвала смех у меня в груди. Написанная его рукой, ровным почерком, но буквы, как будто с шипами, я уже научилась узнавать его почерк, все было коротко и по делу:

«Ты ценный член моей команды, Элли. И я сожалею, что ты работаешь с нами только во время стажировки от университета. Благодарю тебя, что ты заставляешь меня придерживаться правил. ~ Г»

Я засунула записку в сумочку и пользуюсь этой кружкой теперь каждый день.

Помогает еще и то, что существует вал работы, которую следует сделать, и в большинстве своем она приходит именно от него, его присутствие ощущается в каждом проекте. Он легко управляет страной, несмотря на то, что со стороны, задача кажется сложной и непосильной… но у него получается, причем в изнурительном темпе.

Я погрязла в каждодневной рутине, начиная с проверки своей электронной почты, пока за окном еще темно, с тяжелой головой прочитываю всю эту мешанину, чтобы быть в курсе пришедшего за ночь.

Моя работа кажется изменилась, исходя из ежедневных потребностей. Самый большой проект на сегодняшний день — изменить правила игры компании по сбору средств, которая состоит через неделю. Большую часть своего времени я провожу в офисе ПМ через дорогу, после посещения которого чувствую себя жалко, поскольку была выслана, понимая, что многое теперь там происходит, но без меня.

Пока моя стажировка продолжается, также и продолжается цель моей карьеры — узнать, как можно больше о связях с общественностью, я хочу получить как можно больше практики во всем, насколько смогу.

Однако, большую часть времени я знакомлюсь с неофициальными документами, излагающими позицию политической группы, которая занимает от силы всего лишь страницу или две убористой пачки, а остальное — шаблонные ответы на любые вопросы, которые можно запросто скормить народу. Некоторые из них могут быть заданы на вечере, в результате выбором и того, что ПМ находится у власти. Другие, фактически, приходят из ниоткуда, словно сгустившиеся грозовые тучи, превращая все в темноту и круша все на своем пути в самом начале дня и этому еще и способствуют выпуски новостей.

Я запасаюсь кофе и хватаю коричневый пакет с ланчем, потому что мне необходимо выйти ровно в тридцать минут, чтобы не попасть в час пик, когда весь ад вырывается на свободу, и мне приходится играть в догонялки с транспортом, чтобы успеть вовремя.

Я уже работаю себе в убыток, не в состоянии читать и здраво соображать. Стью и Гэвин, им кажется, что они громко говорят, на самом деле, рявкают друг на друга. Остальное время они мычат и кивают, и я едва ли могу поспевать за ходом их мыслей… но они уверены, что я не отстаю.

Проснувшись в свой пятый вторник и потянувшись к телефону, глядя на него еще совершенно заспанными глазами, я почти уверена, что буду выглядеть так, словно со всем справлюсь и сегодня, так же, как и вчера.

Конечно, я несу полную охинею.

Сейчас Палата общин на летних каникулах, но у ПМ имеются планы на этот счет, взяться за дело без промедления и уложиться к сроку, когда Палата представителей США вернется после каникул после Дня труда и начнет свои заседания. Именно этим и отличаются все стажировки, я поняла…не просто убедиться, что молодежь имеет свой голос в различных департаментах, отраслях, на кафедрах и т.д. в правительстве, но также и правительство потихоньку имеет свой резонанс, именно таким способом у молодежи.

Он страшно умный, я имею ввиду Гевина. Я никогда не хотела бы с ним пересечься в дебатах. Не уверена, кого он больше побьет будущей осенью — оппозицию или сомневающихся в своей собственной партии.

И Стью — его поддержка. Сегодня, это означает, что Гевин прислал лаконичное сообщение, чтобы его начальник штаба...

Я моргаю. Господи. В десять, после четырех утра. Мое сердце, страдающее от недосыпания, скулит.

Потом идет цепочка писем, в основном от Стью и кого-то из партии, кого я не знаю, я просматриваю их мельком.

Потом смотрю на часы.

Четверть шестого.

Это большая роскошь иметь целых полтора часа.

В мой почтовый ящик падает еще одно письмо от ПМ, который отвечает кому в общей переписке.

«Позвони Элли и разбуди ее. Мне нужны ее предложения до завтрака».

Серьезно? Начнем с того, что я уже не сплю, в это время, как только я устроилась на эту работу, я перестала спать. В это время не менее десятка раз я уже отвечала на письма.

Это верх наглости предположить, что я еще сплю.

Конечно, я лежу в постели, ведь на улице еще темно. Но через сорок минут я войду в его кабинет, предоставив свои мозги в его распоряжение, безусловно, на десяти— или двенадцатичасовой рабочий день, в течение которых он будет их из меня высасывать.

Мне нужен кофе. Честно говоря, теперь я понимаю, почему некоторые политические деятели принимают кокаин. Кофе с трудом помогает от такого уровня усталости, на котором я сейчас работаю.

И Гевин Стронг встает в четыре утра и париться над...

Я прокручиваю электронную переписку в самое начало. Я еще недостаточно проснулась, но прочитала ее дважды.

Здесь довольно-таки много. Думаю, Стью и я вышли из разговора, поскольку не в состоянии внести свой склад в обсуждение темы, после первых нескольких фраз, но они говорят…

Я резко подскакиваю на кровати и сажусь в вертикальное положение.

Они говорят о кардинальном изменении налогов.

Черт.

Слишком рано для таких обсуждений, окончательно заставляющих меня проснуться.

И Гэвин хочет услышать мое мнение о чем?

Раздается звонок моего телефона. Стью. Я вздыхаю и нажимаю ответить.

— Доброе.

— Ты в почте?

— Да. Читаю переписку сейчас. Я буду через сорок минут.

— Постарайся за тридцать.

— Стью…

Он вздыхает.

— Хорошо, Элли. Он просто хочет услышать твое мнение.

— Я не знаю, что должна сказать.

— Скажи ему то, что ты, на самом деле, думаешь.

Легче сказать, чем сделать.

Но стоит мне повесить трубку и плюхнуться обратно на кровать, дурацкая улыбка растекается у меня на лице впервые за несколько дней, может быть даже недель. Итак, Гэвин хочет услышать мое мнение.

Хотя веселиться мне не о чем, но я счастлива. Услышать мое мнение — все, что я могу получить от него, поэтому ухватываюсь за эту возможность двумя руками, с рвением и жадностью.

 

Я вхожу в главную приемную офиса ПМ, где ассистентка Гэвина поджидает меня.

— Стью хочет, чтобы вы присоединились к ним в офисе ПМ.

Я быстро ей киваю и благодарю, прежде чем бросить свою сумку для документов на мой стол. Я вещаю ланьярд на шею, это своего рода элемент моего спокойствия. Я обнаружила, что если он висит у меня на шеи, пока идет встреча, то я кручу шнурок, таким образом, оставляя в покое свою юбку и волосы.

Я была в ужасе, когда кто-то меня спросил, нервничаю ли я.

Я имею в виду, конечно. По всем правилам, я не должна находится рядом с лидером страны. И безусловно, не вваливаться в его кабинет, чтобы поговорить о налоговом законодательстве.

Конечно, когда я стучу и вхожу, сразу же понимаю почему они попросили меня присоединиться к ним… и это совсем не связано с налогами.

Настоящая причина намного хуже.

— Слава богу, ты пришла, Элли, — говорит Стью из угла кабинета, прислонившись к застекленной книжной полке. — У нас проблема с тампонами.

Первая проблема при таком утверждении: Стью не испытывал огромной радости по поводу моего внезапного появления у него в офисе.

Вторая — я не эксперт по тампонам. Да, я пользуюсь ими. Но я не хочу обсуждать эту тему ни с одним из этих мужчин.

Мои щеки начинают краснеть, и я уверена, что они быстро станут огненно-красными, если честно, я ненавижу себя за такую реакцию. Потому я все же лелею небольшую надежду, что вопрос по тампонам мне пригодится в моей рабочей практике.

Скорее всего, нет, но все возможно.

— Господи, Стью, ты можешь выражаться другими словами, — Гевин поворачивается от окна, и делает взмах рукой, приглашая меня сесть. Он выглядит этим утром экстра высоким и широким в плечах. По крайней мере, он не выглядит уставшим.

Он выглядит просто фантастически, одетый в черный костюм сегодня. Я ничего не могу с собой поделать, но я не в состоянии не заметит его внешнего вида, несмотря на то, что сержусь. Я мысленно делаю пометку... белая рубашка, красный галстук. Классика. Это точно отправится в банк моих воспоминаний.

Он опирается на свой рабочий стол.

— Ты читала переписку?

— Да, читала.

— И что ты думаешь?

Наступил момент истины, я, конечно, умная и сообразительная, но не настолько. Я не везде умная, как Гэвин, и не настолько умная, я имею ввиду, глубоко умная, как Стью. Но иногда стоит совершить самый смелый поступок — и стать честным.

— Без понятия.

Он смеется, и этим застает меня врасплох, потому что прошел ровно месяц с тех пор, как я слышала его смех.

Честно, я скучаю по нему. Счастливое тепло расползается у меня в груди, его голубые глаза смотрят прямо на меня. И в них присутствует что-то еще, но я не могу понять, слишком много.

— Я не думаю, что ты интуитивно поймешь всю техническую подоплеку, — с хрипотцой говорит он. — Мне нужно знать, может я лаю не на то дерево.

Я кидаю взгляд на Стью.

— В чем проблема с тампонами? Мы больше не облагаем налогом гигиенические товары для женщин?

Предыдущее правительство пришло в замешательство от количества онлайн петиций, связанных с акцизными сборами на предметы первой необходимости. Гэвин говорил об этом в Палате общин.

— Точно. Мы установили этот прецедент… и готовы серьезно пересмотреть этот вопрос. Налогообложение не должно дискриминировать или идти наперекор различным потребностям, основанным на…

— Давайте перейдем к делу, — прерывает его Гэвин. — Настоящий вопрос заключается в том, что мы не видим проблему, следующую за тампонами?

— Я не знаю, — пожимая плечами, отвечаю я. — Не знаю, пока сама не увижу список предметов, которые будут или не будут облагаться налогом. Вы именно это подразумеваете, так ведь? Вы хотите изменить налогообложение на какие-то товары, облагаемые налогом. Тогда вам стоит двигаться к товарам первой необходимости, таким как тампоны, памперсы и продукты питания.

Гэвин щелкает пальцами и указывает на Стью.

— Видишь? Она уловила суть.

На самом деле я ничего не уловила. Я окончательно разрушила свои мозги, пытаясь представить полную картину.

— Но все, что было в ваших письмах. Это только вершина айсберга.

— Да..., — он пристально разглядывает меня, словно собирается что-то увидеть.

Интересно, что увидеть?

— Постойте, — я смотрю в сторону, потом перевожу взгляд на Стью и Гевина, делая шаг к его столу, потом еще один, еще, собирая в голове все кусочки головоломки. — Вы не хотите добавлять отдельные товары в этот список. Вы хотите сделать так, что товары в потребительской корзине не будут облагаться налогом. Вы хотите полностью убрать налог с продаж с них.

Это грандиозно. Глупо и дорогостояще, но грандиозно.

Гевин удерживает мой пристальный взгляд, его глаза поблескивают от напряжения, он кивает.

— Эта идея пришла одному из моих экономических экспертов.

— Это большой удар по государственному бюджету.

— Массовый.

— Но видно оно того стоит.

— И вот мой вопрос к тебе — стоит ли оно того?

Я хочу сказать «да». Но другая часть хочет сказать «нет», потому что я представляю аргументы с обеих сторон. Но за последний месяц я кое-что уяснила — моя роль здесь, заключается не в том, чтобы говорить «да» или «нет», а высказывать точку зрения того, кто еще не находится в правительстве. Я глубоко вздыхаю.

— Прямо сейчас не могу сказать. Эти меры не очень изменят жизнь большинства людей.

— Налог на продажи — регрессивный, — он, явно, не пытается читать мне лекцию, скорее всего, это приманка для начала дебатов.

Я киваю.

— Наверняка. И год или два, пока вы будите у власти, это будет сильным подтверждение того, что вы действительно готовы снизить прожиточный минимум жизни низшего и среднего класса канадцев. Но я так понимаю, ни рядового избирателя. И вы не вгоните в ступор первую открытую сессию заседания правительства.

— И ты решила, что не знаешь, что мне сказать, — тихо говорит он.

— Вы хотели это услышать?

— Нет, — но его глаза улыбаются, хотя губы и нет. Хотя его очерченные губы, до смехотворности сексуальны. — Но это то, что мне нужно было услышать. — Он поворачивается и кивает Стью. — Спасибо. Мы закончили.

На этот раз эти два слова не выворачивают меня наизнанку.

Я возвращаюсь к своему рабочему столу, и когда мне звонят из офиса через дорогу по поводу сбора средств, я практически бегу туда вприпрыжку.

Со стороны я наблюдаю, как людей засасывает пульс этого мира власти. И возвращение назад в университет в конце лета, теперь может стать для меня настоящей проблемой.

 

 

Глава 10.

Гэвин

 

Один из первых уроков, которым просверлил мне мозг сотрудник протокольного отдела, когда я переходил в должность премьер-министра, касался официальных подарков. Презенты не могут превышать определенную сумму в долларах. Любые подарки, которые я получаю, на самом деле, становятся национальным достоянием.

Макс прислал мне великолепные кожаные флоггеры, как только услышал об этом, урод. Я же сказал ему — первое, я не открываю свою почту собственноручно, и второе, моя ассистентка почти наверняка читала «Пятьдесят оттенков серого», поэтому она не собирается делать вид, что это какая-то западная атрибутика какого-то гребаного государства. Получить иск о домогательстве, выдвинутый против меня в первую неделю в должности, было бы несколько неудобно.

Макс послал ей самый большой и самый нелепый букет цветов в качестве извинений. Теперь она предполагает, что он самый веселый человек в стране и прогибается перед ним, готовая удовлетворить любой его каприз, который он ей отправляет… например приглашение на вечеринку по поводу сбора средств, которая состоится в пятницу.

Я на девяносто процентов рад тому, что мой лучший друг подумывает перебраться в столицу. Но десять процентов серьезно волнуются по поводу его образа жизни, который явно будет сказываться и на мне… на данный момент мои личные потребности полностью отделены от всего остального, вернее от остального меня в должности ПМ. Но такие мысли вызывают во мне чувство, что я хреновый друг, поэтому я засовываю их как можно глубже.

По любому, в данный момент у меня имеется более приятная задача — я раздумываю, как преподнести подарок, который я заказал для Элли.

Она стажер и официально у нас нет никаких личных отношений, и этот подарок соответствует всем правилам протокола. Но возможно, я немного перегнул палку. Я чувствовал необходимость немного загладить свои извинения за чашку-термос для кофе.

Но тут включаются другие обстоятельства. В своем идеальном мире, я бы подарил ей нитку жемчуга. Я бы раздел ее, поставил перед собой, дотронувшись до каждого дюйма ее тела, а затем бы только обернул нитку жемчуга вокруг ее нежной шеи.

Вместо этого, она получит канадский флаг — значок на лацкан из восемнадцати карат золота. Этот значок не будет говорить, что я хочу ее тело, ум и душу, поскольку он всего лишь гребаный символ патриотизма.

И как бы мне не хотелось это признавать. Я, действительно, хочу ее ум и душу так же сильно, как хочу властвовать над ее телом. Возможно, даже больше.

Я заставляю себя не думать о ней обнаженной. Сейчас лето, поэтому Элли на стажировке.

С приходом сентября, потребуется новый план.

Возможно, он будет включать в себя даже жемчуг.

А сейчас, я должен вести себя подобающим образом.

Я вскакиваю со стула и выглядываю за дверь своего кабинета.

— Бет, Элли знает, что она должна присутствовать на вечере по сбору средств?

— Не думала, что вы хотите, чтобы я послала ей приглашение, — она держит в руках кремовый конверт. — Я быстро отнесу ей.

Я тянусь к конверту.

— Нет, я иду в ту сторону. У меня есть свободных пятнадцать минут? — значок на лацкан прожигает мне дыру в кармане пиджака вот уже несколько дней, и я благодарен за невинную возможность вручить его собственноручно.

Бет знает меня лучше, за исключением Стью, чем кто-либо из моих сотрудников. В отличие от Стью, она не знает, какой я бываю сволочью. И она непревзойденный романтик. Ее глаза тут же загораются, и я стону внутри себя.

— На самом деле, скорее всего, у меня нет времени, — я отхожу от ее стола и как бы направляюсь в свой кабинет.

— Не для этого, — ее пальцы быстро летают по клавиатуре, и она вся светиться. — У вас есть тридцать минут.

Лахлан появляется, словно из воздуха (наверное, Бет наколдовала его) и прежде чем я задумываюсь об улучшении своего плана, мы уходим.

Моя спецгруппа охраны, на самом деле, довольно приятна в дневное время. Один возглавляет процессию, идя перед нами, пока мы переходим улицу, двое мужчин следуют позади. Наш поход занимает ровно пятнадцать минут, потому что мне необходимо остановиться и сфотографироваться на лужайке с двумя группами туристов, но такого рода импровизированные прогулки не так уж и плохи. Мне даже нравится по сравнению с некоторыми мировыми лидерами.

Итак, я стою перед зданием Ланжевен, где работает большинство моих сотрудников. Некоторые мои предшественники больше времени провели здесь, чем я, и я уверен, что как начнутся заседания правительства, я буду здесь дневать и ночевать. Но во всей работе филиала штаб-квартиры есть кое-что, что импонирует моему доминирующему характеру.

Я хочу, чтобы мои сотрудники приходили ко мне, чтобы они уяснили, что я являюсь для них авторитетом каждый день. И даже когда я принимаю решения, вопреки их советам, я делаю это исключительно руководствуясь своей должностью.

Некоторых моих новых сотрудников это застает врасплох.

Стью и Бет? Они не шокированы моими действиями. Они знают, что я безжалостный, когда этого хочу. Все остальные видят во мне дракона, который готов сражаться до смерти за свои принципы.

Неужели истина заключается в том, что я предстаю перед всеми, как рыцарь в сияющих доспехах? И не задумываюсь дважды, собираясь проткнуть сердце своих врагов.

Наконец-то я добрался до кабинета Элли. Лахлан и остальные члены охраны, Слава Богу, не следуют за мной в здание, и я не чувствую сейчас их внимание на себе, никто не обращает особого внимания, что я вот так просто пришел, чтобы встретиться с ней.

Ее дверь открыта, и на мгновение я останавливаюсь в проеме, наблюдая. Она выглядит такой сексуальной, когда о чем-то задумывается.

Я стучу по дверному косяку, и она поднимает глаза.

— Есть минутка?

— Конечно, — она откидывается на спинку кресла.

Я закрываю за собой дверь и направляюсь к ее столу, но продолжаю стоять.

— Акция по сбору средств будет через неделю, и я только сейчас понял, что ты могла быть не в курсе, но твое присутствие необходимо, — я вытягиваю приглашение из кармана пиджака и протягиваю ей. — Это тебе понадобится.

Ее глаза впиваются в кремовый конверт.

— Ой. Даже не могла бы предположить, что могу быть приглашена на такое событие. Я всего лишь интерн.

— На самом деле, именно ты была движущей силой по связям с общественностью, которая удерживала сбор средств от стихийного бедствия. Ты определенно больше, чем просто интерн.

Ее лицо становится очаровательно розовым и внезапно, единственное, что приходит мне на ум, как я шлепаю ее по заднице, которая становится от шлепков моей ладони, тоже очаровательно розовой.

Возникшая картинка невероятно отвлекает, и мое тело мгновенно реагирует на нее, но я заставляю себя сфокусироваться на том, зачем пришел.

— И в результате твоей отлично проделанной работы, я хотел бы подарить тебе небольшой знак моей признательности.

Я опускаю руки в карман и извлекаю маленькую золотую знакчок-булавку. Она конечно же была красиво упакована, но я не захотел, чтобы она сначала ее распаковывала, поэтому решил, лучше подарить ее так.

Я не могу заставить себя рисковать, коснувшись ее кожи. Мой пах виден ее взору, и я вовсю борюсь с эрекцией, поэтому аккуратно кладу значок на стол.

Она берет в руки и мгновение внимательно разглядывает, небольшая улыбка приподнимает уголки ее губ.

— Она прекрасна. Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — отвечаю я, делая паузу. Многое мне хочется ей сказать. Но это не совсем уместно, и дверь в ее кабинет закрыта уже достаточно долго. — Надеюсь, увидеть тебя на благотворительной акции.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но замираю на месте, как только она нерешительно то ли хмыкает, то ли хныкает. Да, я пришел с официальным визитом, но в данный момент мой ум отказывает, желая только одного — заняться сексом.

— О вашем предложении. Хм... я дам Бет знать...я имею в виду, конечно, я постараюсь присутствовать.

Я тут же разворачиваюсь и склоняюсь над ее столом, мое лицо находится всего лишь в нескольких дюймах от нее. Бл*дь, у нее такие красивые глаза.

— Приглашение — формальность. Твое присутствие является обязательным. И правильный ответ, с твоей стороны, будет — да, сэр.

Ее дыхание становится поверхностным, ее губы не двигаются, но я тут же представляю, как они будут идеально смотреться на моем члене. Я подавляю эту мысль, напомнив себе, где я нахожусь и кем являюсь, прежде чем я сделаю или скажу что-нибудь такое, отчего мы оба не сможем оправиться. Я адски стараюсь не обращать внимания, как расширяются ее зрачки, губы становятся ярко-красными, как все ее тело учащенно гонит кровь к определенным частям тела, она вдруг понимает, что с ней происходит.

Я проваливаюсь в захватывающее зрелище.

Потом выпрямляюсь и делаю шаг назад, повторив:

— Я надеюсь увидеть тебя на благотворительном вечере, Элли.

Она медленно кивает и выдавливает из себя самый идеальный ответ:

— Да, Сэр.

 

Весь день у меня идут встреча за встречей, и я попадаю домой после десяти. Я умираю с голода и после визита в офис Элли сегодняшним утром, который можно назвать полным провалом, мне необходимо поговорить с Максом.

Я скидываю ботинки, как только вхожу в дверь. Словно в свой офис премьер-министра, мой охранник остается за дверью. Суссекс охраняется 24 часа в сутки, даже когда меня здесь нет, и хотя внутри имеется сложная система безопасности, о чем меня не преминули заверить, здесь у меня имеется, по крайней мере, относительная конфиденциальность.

Я швыряю пиджак и портфель на диван, проходя на кухню. Я с нетерпением продставляю, как съем вчерашние остатки пиццы и выпью пиво, впервые за весь день.

Я достаю из холодильника коробку с пиццей вместе с бутылкой моего любимого пива и возвращаюсь в гостиную.

Макс поднимает трубку после первого звонка. Мой рот наполнен пиццей, но это не столь важно. Он начинает говорить первым.

— Твоя ассистентка, парень. Она офигительная. Она уже предоставила мне агента по недвижимости и согласилась со мной взглянуть на дом, мне необходим женский взгляд.

Я чуть не подавился, пытаясь проглотить пиццу и быстро запивая ее глотком пива.

— Я сказал тебе, не подбивать клинья ни к кому из моей команды.

— Ой, я не подбиваю. Она предложила. Я согласился.

Я достиг своей цели в политике, благодаря тому, что не вмешивался не в свое дело, но я знаю, что Бет недавно, буквально на днях, рассталась со своим бойфрендом, поэтому пропускаю мимо ушей небрежный энтузиазм Макса, который вообще-то касается меня на многих уровнях.

Он намного больше, чем просто игрок. Он заставляет меня выглядеть рядом с ним абсолютной «ванилью».

И это у Бет была никакая интрижка, из которой она решит потом свалить. Она и ее бойфренд жили вместе уже более двух лет, по крайней мере, когда она устроилась еще тогда ко мне на работу.

Не могу сказать, что у них пошло не так. Единственная причина, из-за чего я узнал, что они разошлись от своей службы безопасности, которая держит меня в курсе всего происходящего, потому что Лахлан решил, что мне следует знать, что Бет сейчас может находится в эмоциональном стрессе из-за разрыва отношений.

— Я никогда не вмешивался в твою жизнь, поэтому тебе стоит прислушаться к моим словам, я говорю сейчас вполне серьезно. Не давай ей повода на что-то надеяться. Я не говорю, что не стоит флиртовать, но… Прошу тебя, просто убедись, что она правильно понимает твои намерения. Хорошо?

— Вау, ты вылил на меня сейчас ушат холодной воды.

— Мне нужно, чтобы ты доверился мне, и когда я говорю так, у меня есть для этого причины. Ладно, оставим это.

— Хорошо. Итак, почему ты звонишь, что не можешь подождать до пятницы?

Сейчас я уже не так уверен, стоит ли с ним вообще обсуждать весь произошедший маразм за день.

— Да, ничего особенного. Просто был долгий день, и мне не очень нравится есть свою пиццу в одиночестве.

— Именно поэтому я и переезжаю к тебе.

Я закрываю глаза и опускаю голову на мягкий подголовник дивана. Но я улыбаюсь от его слов.

 

 

Глава 11.

Элли

 

Я распахиваю со стуком дверь в квартиру и вижу свою соседку.

— Мне необходимо платье.

Саша кивает, будто именно так я каждый вечер появляюсь в дверях и завожу разговор о платье.

— Поройся в моем шкафу или воспользуйся кредитной картой по максимуму.

«И правильный ответ, с твоей стороны, будет — да, сэр».

Я не могу надеть Сашины платья. Если сбор средств пройдет так, как я надеюсь, я хочу, чтобы это платье было достойно того, чтобы его в последствии отправили в секс-музей. Кроме того, мне кажется, надев ее платье я нарушу целый ряд правил — секс в одежде своей соседки.

Не то, чтобы мы собирались заняться сексом. Однозначно, нет.

Но...

Я нервно облизываю губы, глядя на свою соседку по квартире. Она знает о Гэвине. Она знает, что он сослал меня и насколько я страдаю, и она знает о кружке-термосе.

Могу ли я ей рассказать, чтобы произошло сегодня?

В какой момент я вообще поверила, что наши действия — медленный, соблазнительный танец взглядов и слов, перемешанный химией — на самом деле, куда-то нас приведут? После его визита в мой офис в здание Ланжевен...

Ну, если это все же меня куда-то приведет, то это останется нашей тайной.

Но если мое сердце будет разбито, я бы очень хотела, чтобы моя соседка по квартире была во все оружие — с мороженым и чипсами Doritos и кино-марафоном «Хит» Леджера.

К счастью, после двух лет дружбы, мне не нужно ей ничего говорить. Кроме того, я самый хреновый в мире человек с лицом «покер фейс».

Она визжит.

— У тебя свидание.

Я делаю серьезное лицо.

— Нет.

— О!

— У меня будет вечеринка по сбору средств.

— О, Элли, — она вздыхает и машет мне рукой, чтобы я зашла в ее комнату. — Хорошо, ты можешь выбрать платье из моего шкафа. А потом у нас состоится долгий и настойчивый разговор о несбыточных мечтах.

Я следую за ней, но, если честно, то я уже представляю свое собственное платье. И я естественно злюсь из-за того, что она предполагает, что я брежу Гевином. Я не сообщаю ей о значке на лацкан и его словах.

Я сажусь на ее кровать, и она вытаскивает свои три выходных коктейльных платья. Два черных, одно — темно-зеленое. Они будут хорошо смотреться на мне, хотя у нее сиськи больше, чем мои, но все они без бретелек, поэтому это не проблема.

— Хм, — говорю я, и она закатывает глаза.

— Ты на самом деле хочешь пройтись по магазинам?

— Я..., — краснею. — Да.

Она дважды моргает, явно обрабатывая мою глупость, потом кивает.

— Хорошо. Пойдем.

Именно поэтому мы не просто соседи, а друзья. Даже если ей кажется, что я туповата, она все равно собирается пойти со мной, чтобы удостовериться, что я буду самой горячей, самой сексуальной рыжеволосой идиоткой на этом вечере по сбору средств.

Мы решаем не заморачиваться с торговым центром. Моя кредитная карта тихо плачет, как только мы направляемся прямиком в «Хольт Ренфрю», модный магазин в Канаде, но я доверяю Саше.

Спустя час, мы оказываемся дома, но уже с идеальным платьем — без бретелек, ткань облипает меня, как перчатка. Открытое черное платье с кружевным узором внизу заканчивается атласной юбкой, цвета шампань, которая очень подходит к моим второй паре самых дорогих открытых туфель от Джимми Чу, вопящим о сексе с Гэвином, при этом выглядевшим вполне профессионально для остальных.

По крайней мере, я надеюсь на это.

Я обуваю туфли, натягиваю платье, Саша в этот момент поедает Pad Thai, который мы купили на ужин.

Она свистит, глядя на меня, когда я выхожу из своей комнаты, показывая два варианта сережек, висящие у меня в ушах.

— Левые или правые?

Она оценивающе смотрит на меня.

— Мда. Подвески очень сексуальны, но капли жемчуга — лучше. И я готова проглотить все свои сомнения, которые у меня возникли раньше. Он с ума сойдет, когда увидит тебя в этом платье.

— Оно, правда, достаточно классное?

— Затихни. Это верх совершенства. Давай снимай эту одежду и надевай треники, как нормальный человек, и, наконец, съешь свою лапшу, которую мы купили.

Я сажусь на диван, надеясь повторно запустить модное реалити-шоу, которое Саше не совсем нравится, но я уже потеряла саму суть ее высказываний, пытающихся до меня донести.

Интересно, что у Гэвина на ужин. Ему необходимо есть, также, как ему необходимо спать, я раньше думала, что но много спит, но оказалось, что это не так. И как он относится к еде на вынос на диване?

Он один из тех для кого «еда — это топливо» для причудливой тренировки? Я видела с ним видео в тренажерном зале. Вся страна видела. Это полностью что-то новое, я имею ввиду, иметь лидера, который в состоянии поднять такой большой вес и выглядеть при этом сексуально и настолько неотразимо в шортах. А его фотографии на кикбоксинге... я хочу сохранить их у себя в телефоне.

— О чем ты думаешь?

— Как стать успешной.

— Ой! — ее глаза становятся большими и полны надежды. — Ты начнешь со мной ходить в спортзал по утрам?

— Неа, — смеюсь я, накручивая вилкой лапшу. — Я просто думаю о.... — Гэвине. — О личном. Мне кажется он слишком много работает.

— Я где-то читала, что ему нравится играть в хоккей. Мне кажется, что он с помощью этой игры накачивает себе такие мускулы.

— Ой! — мне нравится хоккей. Я мысленно делаю пометку, позднее исследовать его причастность к моей любимой игре. — Круто.

— Итак, ты не пойдешь в спортзал?

— Первым делом с утра мне стоит отправиться на работу, — Гевин собирается завтра днем произнести очередную речь для технического персонала, которая положит фундамент его речи на благотворительном вечере. Это будет четвертое событие, подобного рода, и СМИ очень внимательно следят за его высказываниями. Стью в связи с этим ожидает оживление звонков, что означает, что мы должны управиться до ланча.

Я действительно переживаю по этому поводу по некоторым причинам. Например, я переживаю о завтрашнем дне и сборе средств. Нет, не конкретно из-за Гэвина. О чем-то еще, что я не могу полностью контролировать.

Саша забирает наши пустые тарелки, и я растягиваюсь на диване, пытаясь выяснить из-за чего я переживаю. Что-то не так.

Но я чувствую себя усталой и испытываю приятную радость из-за удачного шоппинга, поэтому успокаиваю себя — что меня волнует, лучше стоит подумать завтра утром.

Я собираюсь отправиться в постель, но в результате засыпаю на диване. Проснувшись в середине ночи, я чувствую, что укрыта одеялом, и Саша положила мой телефон рядом со мной.

 

 

Глава 12.

Элли

 

Прокручивая прошлые события, вероятно, я должна была обратить внимание на это раньше. Может, я была слишком наивной, так доверяя всем работающим в политики.

Возможно, я непростительно была сбита с толку тем, как Гэвин передал мне приглашение — если это вообще можно назвать приглашением, его слова гласили — просто требуется мое присутствие.

В любом случае, я понятия не имела, что Дэйв, как спичрайтер, оказался таким мудаком.

На следующее утро я, естественно, воспользовалась другими выражениями, более красочными, когда каналы новостей в конце рабочего дня начали пестреть, просочившимися фразами из речи Гевина на предстоящем вечере, посвященном сбору средств, явно «слитыми» в прессу.

Это был настолько глупый и бессмысленный ход, со стороны Дейва.

Да, в этот день произошел настоящий шторм. Похожий, когда ты не замечаешь грозовых облаков, скапливающихся на небе. Но как только раздается первый удар грома, и вода потоком хлещет на тебя, тогда ты обращаешь на них внимание. Все вымокли, но через какое-то время обсохли, и облака вылив свой ушат воды, уплыли.

Дэйв же просто убил свою карьеру.

Тупо.

И у меня возникает мысль, что за пять недель, работая в политике, я использую слово «тупо» в тысячу раз больше, чем за предыдущие семь лет учебы в институте.

Конечно, все в ярости. Службе охране не требуется много времени, чтобы выяснить, что именно Дэйв оказался тем человеком, который отправил речь ПМ, используя одноразовый аккаунт Gmail, ему почему-то совсем не пришло в голову, что он использует правительственный компьютер.

Вдвойне дурак.

Стью просто испепеляет его словами при закрытых дверях, но его голос звучит достаточно громко, поэтому слышат все и все, до последнего слова. После этого горе писателя выводит из здания служба безопасности, начальник штаба ПМ заходит в мой кабинет.

В его словах слышится ярость и инструкция довольно-таки короткая и хлесткая, что я готова выпрыгнуть из своей кожи.

— Написать новую речь. Он должен с ней выступить перед всеми на вечере. Я хочу увидеть ее завтра у себя на столе.

Ладно. Я притворяюсь, что имею представление, как писать речи для политиков. Ничего страшного. Хотя меня трясет, когда я разворачиваюсь к своему компьютеру.

По пути домой из университета Саша приносит мне ужин. Я остаюсь в своем кабинете до одиннадцати, потом на такси еду домой и снова в шесть, приняв душ… на посту. Без макияжа, волосы еще мокрые забраны в пучок.

Я пытаюсь представить, что ПМ должен сказать на вечере, посвященном сбору средств, всем этим высокомерным, напыщенным бизнесменам, владельцам корпораций, чтобы они согласились сделать благотворительные взносы.

К полудню кто-то приносит мне кофе. Я заставляю их присесть и выслушать то, что я написала. Оказывается, выглядит не совсем ужасно, они хорошо отзываются о речи, и я набрасываю следующий текст.

Напоминает, как писать эссе, за исключением, что у тебя имеется всего лишь двадцать четыре часа вместо четырех недель. Но процесс тот же. Писать, писать и писать, почти до конца, а потом прочитать, что получилось на самом деле. Потом опять все перечитать с самого начала и что-то поправить.

К середине дня я мимолетно благодарю кого-то из сотрудников, кто подбрасывают мне в мой пустой пакет для ланча яблоко, бейгл, плитку шоколада и половину нарезки сыра.

Мое питание сейчас напоминает восьмилетнего ребенка, но мне плевать.

Если я справлюсь, буду сама удивлена.

Наконец, к шести я заканчиваю. Я отправляю речь по электронной почте Стью, с трудом соображая.

И пишу:

12345678Следующая ⇒

Поделиться: