Би Джей: Счастливое число — семь. Будь готова.

В ответ смайлик говорит мне, что она четко и ясно понимает, что я ей хочу сообщить — я увижу ее в семь, когда вернусь домой.

 

 

В пятницу вечером, после долгого, утомительного полета с кучей людей, высказывающими свои взгляды по тому или иному вопросу, я, наконец, вернулся на канадскую землю, и до сих пор так и не пообщался с Лакланом.

Время и возможность на исходе, поэтому в машине из аэропорта по дороге домой, я наконец решаю завести разговор.

— Лаклан, могу я задать тебе весьма деликатный вопрос?

— Конечно.

Я рад, что он ведет машину, поэтому не сможет на меня посмотреть.

— Есть ли у меня шанс одолжить твой мундир на сегодня?

Я был неправ. Он смотрит на меня долгим и тяжелым взглядом в зеркало заднего вида, а я стараюсь не ерзать на сиденье.

— Есть. Но при условии, …что на кителе не будет никаких следов, когда вы отправите его в химчистку.

Я громко и ясно получаю от него сообщение — никаких телесных жидкостей.

— Без проблем. Спасибо.

После долгого молчания, Лаклан откашливается.

— Если вам нужно что-нибудь еще...

— Что-нибудь еще?!

— Да.

— Ты замолчал не просто так?

— Только если вам нужно...что-нибудь еще.

— Черт возьми. Мы общаемся в зашифрованном виде?

— Ну... — еще одна длинная пауза. — Прямо сказать своему боссу, что у меня имеются некие кинки пристрастия и ресурсы для их осуществления, немного трудно. Так что, да, в зашифрованном виде.

— Ах.

Он смотрит на меня в зеркало.

— Я неправильно истолковал ситуацию? — интересуется он.

— Нет, не совсем.

— Хорошо. Итак... что-нибудь еще.

— Нет, думаю, что этого достаточно. По крайней мере… сегодня.

Я обдумываю какое-то время откровение моего шефа службы безопасности.

— Лаклан, а хоккейная команда?

— Да.

— Все?

Он стреляет в меня ухмылкой.

— На нашей стороне.

Теперь все имеет смысл. Вся команда кинки, значит все связано и вращается вокруг Лаклана.

— Предполагаю, что вы знали о моих... эээ... предпочтениях?

— И доктора Донована. Был кое-кто, кто раскопал... когда вы стали премьер-министром.

— Да, полагаю, что это возможно. Кто еще знает?

— Я и регулярные члены вашей охраны. И Канадская служба национальной разведки. Полагаю, что некоторые из нашей хоккейной команды могут догадываться. Но утечка информации, которую они подозревают может оказаться правдой, может только поставить под сомнение их собственные действия.

— Понятно. Таким образом, риск этой информации минимальный? — я смогу позаботиться о себе. Также сможет и Макс. Моя единственная забота — Элли.

— Я бы сказал, что так.

Я с облегчением выдыхаю. Как это не приходило мне в голову, что я не подверг тщательной проверки тех, кто ближе всего ко мне, на предмет слабых мест?

Мы оба молчим, пока едем до дома. Лаклан заносит мой багаж в дом. Элли должна прибыть в семь, у меня еще есть дела.

— Я схожу и принесу вам униформу. Я не шучу о том, чтобы на ней не осталось никаких следов, иначе они могут поджарить задницу любого из нас.

Я киваю.

— Первозданная чистота или я сожгу ее, или оплачу новую.

— Первозданная чистота является единственным вариантом, сэр.

— Понял. И спасибо.

 

 

21.

Гэвин

 

Я отправил Лаклана «арестовать Элли». Черт, меня заводит, когда я только думаю об этом. На самом деле, он не будет одевать на нее наручники, но думаю, и так достаточно.

Элли входит в дверь, как-то странно поглядывая на Лаклана.

— Где твое чувство юмора, — поддразнивает она его, не догадываясь, что я стою в тени в центре холла.

— Проходите, мисс. Офицер будет с минуты на минуту.

— Офи…, — задыхается она, низко и сексуально, на шаг приближаясь к Лаклану. Черт, нет. Но, черт побери, может и да.

Нет.

Господи. Я всего лишь понаблюдаю за ней еще одну минутку. Она так чертовски прекрасна.

— Ты можешь дать хоть одну зацепку, почему меня привезли сюда? Я так нервничаю, — резко выдыхает она. Мой член пульсирует, штаны униформы плотно сидят на мне, поэтому не дают возможности скрыть возбуждение, как джинсы или костюмы.

Мой член любит свободу. Не могу точно сказать, как я себя чувствую, но Элли сто процентов уже в ролевой игре.

Прошла неделя с тех пор, как я держал ее в своих объятиях, Лаклану стоит уйти. Сейчас же.

Я выхожу из тени, она широко улыбается мне. Нахально. Хорошо, я хочу поиграть с этой малышкой.

— Благодарю тебя, Лаклан. Это все.

Он уходит без лишних слов, и я приближаюсь к ней.

— Лицом к стене, руки на стену, ноги на ширине плеч.

— Я попала в какие-то неприятности, офи-Сэр?

Я не пропускаю изменения в ее интонации. Я становлюсь еще жестче, мне казалось, что это невозможно. Я хочу оказаться внутри ее. Хочу трахнуть ее, чтобы ее запах навсегда отпечатался на моей коже. Я зарываю свое желание поглубже и продолжаю подыгрывать ей в ролевой игре, как и планировал.

— Это зависит...

— От чего?

— Что ты прячешь под юбкой.

— Я ничего не прячу, честно, — в каждом слове слышится напряженное ожидание.

— Мне все равно нужно проверить тебя. Всегда нужно быть более осторожным.

Я скольжу руками по ее бедрам и попки, сдвигая юбку вверх, на пояс.

Она не надела трусики, честно, я надеялся на это.

— Похоже, ты говоришь правду, но лучше убедиться окончательно, — я достаю из кармана небольшой пластиковый пакетик с нитриловыми перчатками и маленьким тюбиком смазки. Я обещал Лаклану вернуть в первозданном виде его униформу, я — человек слова.

Натягиваю перчатки, они врезаются в запястье, потом покрываю три пальца лубрикантом. Хотя ей он не нужен, поскольку она уже достаточно мокрая. Я вижу, как поблескивает ее киска. Но я хочу сделать то, что запланировал.

Я вставляю в нее два пальца и несколько раз двигаю ими, затем добавляю третий. Чувствую, как она сжимает внутренние мышцы вокруг, и с большим отчаяньем я хочу заменить свои пальцы на свой член. Она тугая, горячая и ожидающая.

В моем голосе слышатся напряженные нотки, я весь напряжен.

— Здесь нет ничего несанкционированного. Еще одно место, которое я должен проверить, — я вытаскиваю пальцы и провожу, разминая ее задницу, потом осторожно нажимаю средним пальцем на ее крошечное отверстие. Молчаливый запрос. Мы не оговаривали это ограничение.

Она толкается ко мне попкой, и я преодолеваю кольцо мышц. Вхожу не очень глубоко. Ее реакция многообещающая, но я оставлю это на другое время.

— Здесь тоже ничего. Думаю, нам придется произвести более тщательный осмотр.

Я вытаскиваю пальцы из ее задницы, делаю шаг назад, аккуратно снимаю и выбрасываю перчатки в маленькое мусорное ведро в углу.

— Повернись.

Как только она поворачивается ко мне лицом, я набрасываюсь на ее рот глубоким, диким поцелуем, шаря языком внутри ее рта. Я отстраняюсь, мы оба тяжело дышим.

— Нет ничего несанкционированного. Думаю, мне следует взять тебя под стражу.

Я изо всех сил пытаюсь продолжить игру. Хотя, единственное желание — освободить свою эрекцию и прижать ее к стене.

Я скольжу руками под ее топ и обнаруживаю, что она не надела бюстгальтер. Она серьезно подошла к нашей игре. Я сжимаю ее груди, затем зажимаю соски, сильнее.

Она смотрит на меня, ее рот полуоткрыт, губы влажные. Приглашая. Непристойно приглашая. Она полностью в игре, слегка дотрагивается кончиками своих пальцев до губы, посасывая секунду, потом запускает их в рот и начинает открыто смачно сосать, мои яйца сжимаются от боли.

— Но у меня есть карта выхода из тюрьмы, офи-Сэр.

Она купила меня с потрохами. Я собираюсь ее отпустить с устным предупреждением… после того, как она расплатиться.

— Мне все равно придется доставить тебя в участок.

Я беру ее за руку и веду вверх по лестнице в мою спальню. Указываю на кресло.

— Раздевайся и жди меня здесь, — она медленно тянет вверх свой топ, снимая через голову, аккуратно вещая его на спинку стула. Она стаскивает юбку и вешает ее туда же. И вот она стоит передо мной — голая в очень сексуальных туфлях. Моя шлюшка — маленькая тюремная птичка. Она одаривает меня широкой улыбкой, садится на стул, колени вместе, положив пальцы обратно в рот. Она наблюдает, как я осторожно снимаю мундир Лаклана. Мысленно напоминая себе купить такой же. Я понимаю эта игра пользуется популярностью, и мне хотелось бы иметь гораздо больше свободы, чтобы играть.

— Итак, где карта выхода из тюрьмы? — спрашиваю я, когда, наконец, раздеваюсь окончательно, убрав от греха подальше униформу Лаклана. О чем я вообще думал, взяв на время это дерьмо? Больше беспокойства, чем стоит эта форма.

Я подхожу к ней, она опускается на колени передо мной.

— Здесь, у меня во рту, — говорит она, взяв в руку мой бешеный член.

Не уверен, что я смогу вытерпеть игру дальше.

Один вид ее на коленях с моим членом в руке, как поблескивает ее красивые серые глаза, когда она улыбается мне, доводит мой самоконтроль до предела… я не кончал с утра воскресенья.

Она высовывает язык и щекочет край головки. Мой член, словно тут же тянется к ней, мне хочется запустить руки в ее волосы и похоронить себя глубоко у нее во рту.

Вместо этого я стою абсолютно неподвижно, передав ей руководство. Она медленно начинает облизывать его от основания до кончика, как конфету и этим меня окончательно убивает. Медленная сладкая смерть.

Наконец, она берет его в рот, кружа языком вокруг головки, затем аккуратно начинает сосать.

Больше терпеть я не в состоянии, но я не хочу кончать ей в рот. На этот раз я хочу находится глубоко внутри нее. Я глажу ее по щеке.

— На кровать, сейчас же. В туфлях.

Она на карачках ползет через комнату, я следую за ней. Хватаю презерватив с тумбочки, раскатываю, потом присоединяюсь к ней на кровати.

— Элли..., — я запускаю пальцы в ее волосы и нежно целую в губы, дразня своим языком. Я вхожу сначала двумя, потом тремя пальцами в ее влагалище, на этот раз наслаждаясь ощущением ее киски у себя на коже. Она более чем готова. Я приподнимаюсь, раздвинув ее ноги и медленно прокладываю свой путь в ее сладкий вход. Моя голова, отказываясь соображать логически, призывает взять ее жестко и быстро. Но я не буду. Я так скучал по ней, что мое сердце нуждается в медленных и нежных ласках.

Она обхватывает меня руками и ногами. Я смотрю в глубину ее глаз, теряясь в них. Не знаю, как я здесь очутился, но я не хочу искать свой путь на назад, туда, откуда пришел.

Мой член по самые яйца входит в нее, при каждом движение скользя по ее клитору. Я изменяю немного угол проникновения и делаю несколько быстрых, неглубоких толчков прежде, чем снова начинаю размеренно скользить.

Она немного наклоняет свои бедра, когда я делаю движение назад и кладу руку между нами.

— Вот, бери все, что тебе нужно и кончай, когда будешь готова.

Я по-прежнему остаюсь внутри нее, пока она трется о мои пальцы. Она с бешенной скоростью подвигается к оргазму, ее мышцы сжимают мой член. Я не могу больше сдерживаться. Я крепко целую ее и двигаю бедрами вперед. Вонзая свой язык и член в нее одновременно, пока меня не отпускает. Электрический разряд проходит вниз у меня по позвоночнику, пока я трахаю ее, дотрагиваясь до определенной точки внутри нее, которая заставляет ее застонать и закричать. Я глотаю каждый ее стон, крик, пока она беспомощно принимает меня, мою грубую силу, прося большее. Мои яйца напрягаются, отчаянно пытаясь излиться, как только она взрывается оргазмом, я кончаю, находясь в ней глубоко.

Элли по-прежнему обхватывает меня ногами и руками, притягивая как можно ближе к себе. Мне нужно снять презерватив, который, наверное, заполнен до краев после недели воздержания, но она и я хотим одного и того же. Минуту, где мы просто лежим, прижавшись вплотную друг к другу. Ничего больше.

Я начинаю передвигаться, но она крепче прижимает меня к себе.

— Еще нет.

— Боже, Элли, — шепчу я, с силой целуя ее. — Я скучал по тебе.

Да, так и есть. Я сказал это вслух. Прошла всего неделя, после нашего первого свидания, а я уже полон заморочек. Никогда ничего подобного я не чувствовал к женщине, причем с такой силой, ни через неделю, ни через месяц, да и вообще за весь период отношений с другими женщинами.

— Я тоже скучала по тебе, — ласково отвечает она, проведя рукой по моим волосам. — Есть какая-нибудь возможность все повторить, а?

Я смеюсь. Одним своим вопросом она тянет меня вперед, к свету. Я соскальзываю с нее и избавляюсь от презерватива. Есть ли возможность на самом деле?

 

 

22.

Элли

 

Саша опять поехала в коттедж на эти выходные, и мне не приходится беспокоиться о том, что второй уик-энд подряд, я провожу весь день, накинув на голое тело рубашку ПМ и больше ничего.

Мы делаем несколько странные вещи, бурно ведем словесную баталию, выражая нашу страсть друг к другу, постепенно передвигаясь к совершенно нормальным отношениям. Прошлым вечером мы играли в ролевую игру, но она быстро переросла в сексуально милое продолжение. Даже намного быстрее, чем в прошлые выходные, и я беспокоюсь за быстроту, с которой мы движемся к чему-то большому и серьезному.

Но когда мы вместе просыпаемся в утреннем свете, мое незначительное беспокойство испаряется.

Сейчас я, развалившись лежу на кровати Гевина, ожидая, когда он закончит встречу внизу. Мне нравится секретность, я здесь голая, только в его рубашке, а он там внизу управляет страной, проводя встречу в библиотеке с экспертом по экологии, главой Банка Канады и парой парней в костюмах, но кто они, он мне так и не сказал.

Наверное, из Канадской службы безопасности и разведки. В общем, мой парень в данный момент встречается со спец-агентами.

Пока я — его любовница, заперта в его спальне.

Ну, не заперта. Дверь на самом деле открыта. Но запертая дверь звучит более грязно, чем есть на самом деле… мне нужно дочитать ту книгу, которую я начала читать в прошлые выходные, а потом составить список всех неприличных вещей, которые я хотела бы проделать с Гэвином.

Сначала я подумала написать список на бумаге, но когда положила ручку на листы, у меня началось настоящее сумасшествие. Что если его домработница проделает трюк и заштрихует карандашом чистую страницу, чтобы выяснить, что было написано на предыдущей?

Никто не должен узнать, что в спальне Гэвина есть некая особа, которая хочет быть привязана к его кровати, даже если кто-то, не настолько возбужденный, смотрит на эту великолепную кровать с балдахином и у нее в голове крутятся точно такие же мысли.

Поэтому я решила создать список на своем телефоне. Не на том одноразовом мобильном, который мне дал Гэвин, а на своем обычном телефоне, который никоим образом не связан с ПМ.

Я напечатала — привязана к кровати, но ничего конкретного написать не смогла, поэтому зашла на Tumblr, поискать картинки бондажа.

И в этот момент Гэвин уже закончил свое совещание.

Я пристально смотрю на экран телефона, возможно немного ерзаю, он откашливается. Я поднимаю на него глаза, он прислонился к косяку, руки в карманах. На нем джинсы и рубашка, босой.

Его ужасно хочется трахнуть.

— Что ты делаешь?

— Уххх..., — усмехаюсь я. — Привет.

— Ты вся светишься, — медленно говорит он, обходя вокруг кровати.

Мне хватает времени, чтобы закрыть вкладку на экране телефона.

— Сдвинься вперед. Дай я сяду за тобой.

Я встаю на колени, и Гевин устраивается за мной, облокотившись на изголовье, при этом пользуясь возможностью, чтобы лишить меня своей рубашки.

Теперь я голая, он опускает меня спиной к своей груди. Я голая, а он нет, и он засек меня, когда я смотрела порно.

— Покажи мне, Спрайт.

Тепло проносится по моей груди, я поднимаю телефон, показывая ему женщину, лежащую лицом вниз на кровати, с привязанными ногами к столбикам по углам.

— Тебе нравится это?

Я киваю.

— Я составляю список, о котором мы говорили, что я хотела бы попробовать.

— Ты будешь выглядеть, привязанной к кровати, очень симпатично, — хрипло говорит он, положив горячие и тяжелые руки мне на плечи. — Что еще ты смотрела?

— Я только начала. И некоторые из этих фотографий очень возбуждающие.

Он смеется.

— Да. Здесь есть «странности» для всех желающих, но не все «странности» подходят мне.

— А что подходит тебе? — я искоса бросаю на него взгляд. — Какое порно ты любишь?

Он медлит минуту. Наверное, это скорее риторический вопрос. Сейчас выражение его лица похоже на то, когда я попыталась проверить его на прочность по поводу других женщин в прошлые выходные. Я не стала делать это тогда, не буду делать и сейчас.

— Мне нравятся анимированные гифки, — шепчу я. — Не полное видео, просто одно, которое многократно повторяющееся движение. Они выглядят намного жарче.

Его подбородок напрягается, также как и его член. Я чувствую даже через его джинсы.

— Покажи мне.

Я прокручиваю вверх и останавливаюсь на гифке, показывающей порку.

— Вот.

Он резко выдыхает, порыв воздуха скользит по моей коже и лижет меня изнутри.

Я кликаю на блог, который был добавлен первым. Джекпот. Гэвин перемещается и его руки скользят по моему телу, пока я медленно прокручиваю пост. Шлепки. Легкий бондаж. Пока черно-белые фотографии и цветные, а потом гифки. Сексуальные и стильные, и здесь также имеется список, на который можно нажать и сказать: «Да, Вау».

— Тебе нравится?

Я киваю.

— И... это, — мужская рука вокруг женской шеи. В ней больше ласки, чем захвата. Мужчина трет пальцем взад-вперед по подбородку женщины. Гэвин понимает мой намек и обхватывает пальцами меня за шею.

Я вздрагиваю.

— Я не смотрел порно уже... вечность, — хрипло говорит, его голос низкий. — И не потому, что оно мне не нравится.

Мои веки дрожат, закрываясь, пока он гладит меня по горлу. Я сглатываю.

— Боялся, что кто-то взломает твой интернет и увидит, чем ты занимаешься?

— И мой телефон..., — он замолкает, другой рукой начиная потирать мой плоский живот.

У меня уже мокро между ног. Я хочу, чтобы он дотронулся до меня там. Я хочу его спасти, и знаю, что теперь он не будет вечность ничего не смотреть. Если только я не сведу его с ума.

— Теперь у тебя есть мой телефон. И я частное лицо, поэтому мы можем смотреть все что угодно.

— Мне нравится смотреть на тебя.

Я вспоминаю наши игры, как он поддразнивал меня смс-ками на прошлой неделе.

— Типа непослушная школьница? Или французская горничная?

Он смеется, затем вздыхает. Я вижу, что он хочет чем-то поделиться со мной, но пытается сохранить свой титул ПМ.

Мать твою, я хочу, чтобы он похулиганил.

— Давай, — говорю я, тяжело дыша и выгибаясь. Я практически чувствую его взгляд на своих напрягшихся сосках.

— Скажи мне, что вбить в поисковик. Давай, посмотрим что-нибудь развратное, то, что ты больше не мог смотреть, потому что стал премьер-министром.

— Секс втроем, — рычит он. — Двое мужчин. Одна женщина. Сабмиссив.

Он приподнимает мою грудь руками, пока я печатаю в строку поиска. Тут же выпадает куча результатов. Он пренебрежительно отзывается о первых двух, но третий заставляет его зарычать.

Мне нравится, как он рычит.

Я нажимаю, и картинка разворачивается на весь экран, бесконечно повторяя движение женщины в нижнем белье, на коленях, подпрыгивающей назад и вперед между двумя мужчинами. На заднем плане третий человек смотрит на них.

— Ой..., — выдыхаю я.

Его пальцы дрожат, сжимая мою грудь. Я облокачиваюсь на него, выставляя свою грудь кверху. Да. Прикасайся ко мне.

Я тоже хочу прикоснуться к нему, но мне нужны обе руки, чтобы держать телефон.

— Тот, третий парень должен быть под ней, кусать ее соски, — говорит он мне на ухо, зажимая мои, как бы показывая, как это должно быть. — Каждый ее дюйм толкая к освобождению.

— Это твоя фантазия? — Но только две чики? Да, я скептик.

Даже когда речь идет о сексе, он все равно каждый вопрос рассматривает серьезно.

— Не совсем эта. Я предпочитаю дирижировать женским удовольствием. Предоставляя выход, к которому женщина так стремиться. Это меня заводит.

— Но ты не... сказал «фантазия»...? — я тяжело дышу, с трудом говорю, я даже не удивлюсь, если он заставит меня кончить только своими пальцами, растирая и потягивая меня за соски.

— Мои фантазии теперь связаны с тобой. И мои дни разделены на работу и тебя. Давай, еще кое-что найди, — он скользит рукой по моим завиткам внизу и ругается себе под нос, когда понимает, что я мокрая. — Ненасытная, грязная девочка.

— Ты хочешь, чтобы я это нашла?

— Нет, — он легонько хлопает меня по внутренней поверхности бедра. — Напечатай анал…

— Нет! — я нервно начинаю смеяться.

— Ладно, — он ждет, когда я перестану заливаться, подтянув колени к животу. — Что ты хочешь посмотреть?

Господи, я понятия не имею, но мой неожиданный коленный рефлекс исчез.

— Хорошо, анал… что?

— Ну, анальный сам по себе, скорее всего, приличное слово. Анальные игры, анальный секс..., — его голос становится ниже. — Анальный фистинг.

У меня глаза становятся, как блюдца, и я слышу, как мой голос становится сиплым от его последнего замечания. Я уверена, что он шутит, но на всякий случай...

— Жесткое ограничение.

— Но не первые два?

Я краснею.

— Нет. Ты уже знал об этом, да?

— Догадался. Вот почему предложил, — он еще раз скользит пальцами по моей влажной киски, затем поднимает руку и берет пальцы в рот, облизывая.

Он понимает, настолько сексуально и возбуждающе, выглядит сейчас? Это просто смешно, что его действия вытворяют с моими внутренностями.

Он убирает мои волосы с плеча, заправляя их за ухо. Его рука задерживается на минуту, он проводит подушечкой пальца по мочке уха.

— Я хочу увидеть, какой мокрой ты становишься, когда видишь, что кто-то берет большой, жесткий член в задницу.

У меня вырывается стон, я отбрасываю трубку, и разворачиваюсь в его руках. Мой пульс отдается в ушах, я хватаюсь за его пуговицы на рубашке. Он достает презерватив и пакетик смазки из кармана.

Я разрываю фольгу на презервативе, пока он стягивает джинсы, потом опускаюсь к его члену. Я еще не совсем готова, но я нужна ему, необходима, и это ценность стоит боли, когда он растянет меня своей эрекцией.

— Ты хочешь, чтобы я привязал тебя и жестко трахнул? — он путешествует своим руками фактически по всему моему телу. Трудно держать задницу кверху, когда он заставляет меня ее опустить, надавив рукой. Лучи солнечного света, как шепот, поддразнивают мои соски, пока он проходится руками по всему моему телу, закончив на шеи, опять обхватив ее руками.

Я прижимаюсь к нему, он слегка сжимает мне горло.

— Мы не очень далеко продвинулись в этом списке, Спрайт.

— Простите, Сэр, — на самом деле, я не очень-то сожалею. Потому что это очень возбуждающе.

— Да? Думаю, ты хочешь, чтобы тебя оттрахали.

— Аааа, — выдыхаю я, улыбаясь, он собирается снова заняться со мной сексом. — Ты хочешь заполнить мою задницу?

— Да, — он открывает смазку и выдавливает гель на два пальца. У меня глаза расширяются, он ухмыляется. — И ты сможешь принять даже больше.

Он начинает с того, что входит в мою киску, поставив меня к себе задницей, у меня начинают дрожать бедра, но я подавляю желание отодвинуться от него. Его член внутри меня увеличивается в размере. Ему нравится подводить меня к краю, я уже изучила его действия, но мысль о сексе втрое не дает мне покоя.

Гэвин возбужден, и я понимаю, что эта мысль тоже крутиться у него в голове. Я двигаюсь напротив него, пока он медленно трахает меня пальцем в задницу, погружая его до сустава.

— Ты готов разделит женщину? — спрашиваю, опуская руки на спинку кровати по обе стороны от головы. Он прижимает лицо к моей шее и вместо ответа входит в меня вторым пальцем.

Не может быть, я не смогу его принять.

— Тссс, Спрайт. Ты сможешь взять больше.

Я не могу. Я дергаюсь от боли, и Господи, я просто хочу потрахаться. И выяснить более подробно, как он предпочитает разделять женщин с десятком безликих мужчин. Или что-то типа этого.

— Хорошая девочка, — рычит он, его голос срывается, он вот-вот готов потерять над собой контроль. — Двигай задницей на моих пальцах. Да. Черт, это так невероятно сексуально.

Я произвожу что-то между скулежем и писком, насаживаясь на его пальцы, он с новым ритмом начинает накачивать меня, совершая медленные толчки своими пальцами, как насосом.

— Сейчас я тебя поцелую, Спрайт. И ты кончишь, имея мои пальцы у себя в заднице, х*й в киске, а мой язык у себя во рту. Ты полностью моя во всем.

— Да..., — выдыхаю я, наши лица настолько близко друг к другу, что у меня его лицо расплывается перед глазами. Возможно из-за того, что я полностью потерялась в накрывших меня ощущениях, и других органы чувств просто перестали работать.

— Скажи это, — свободной рукой он хватает меня за волосы, наматывая их на кулак.

— Да, Сэр. Я твоя. Каждым…

Он опускает на меня свой рот, и я жестко и моментально кончаю, все мое тело вибрирует от оргазма. Пульсирующие толчки проходят через каждую клетку тела, Гэвин выскальзывает из меня, с силой держа за талию.

Потом очень нежно и аккуратно укладывает на постель, перекатывается на другую сторону и куда-то исчезает. Я слышу шум воды в ванной. Он возвращается, секунду смотрит на меня с высоты своего роста, потом подхватывает на руки.

— Ванна, — всего лишь говорит он.

Он ставит меня в ванну, а потом снова исчезает. На этот раз ему понадобилось больше времени, он возвращается с едой — бутылкой вина и немного фруктов, а также сыр, мясо и хлебцы.

После трапезы и расслабляющей ванны, он тщательно меня вытирает, и мы усаживаемся в одно из его огромных кресел. Он сажает меня на колени, я знаю, что ему нравится, когда я сижу у него на коленях, и начинает меня кормить, а это очень нравится мне. Как только я наедаюсь, он переплетает наши пальцы и серьезными глазами смотрит на меня.

— Тебе понравилось?

— Смотреть вместе непристойные гифки?

Он кивает.

— Также, как и все остальное.

— Мне нравится все. Ты... удивительный. Знаешь, что ты творишь с моим телом.

— Я хотел бы сделать еще больше, — он пытается отыскать что-то в выражении моего лица. Но никакую озабоченность или неприятие там он не найдет.

— Да, прошу тебя, — широко улыбаюсь я. — Я доверяю тебе.

— Твоя задница не слишком саднит?

— Не очень. — Два пальца были не такими уж болезненными.

Он сжимает мои ягодицы.

— Готова для большего?

— Возможно, — я облизываю губы. — Ты все подготовил, ага? Тюбик со смазкой? Фантастика.

— Макс постарался и совершил для меня все эти покупки для нашей первой ночи. Он немного перестарался.

— Наверное обрадовался, что его лучший друг снова в теме?

— Я был там, но не долго.

— Но ты все же упоминал об этом.

— Я перестал этим заниматься.

Я целую его в шею.

— Тебе нет нужды быть другим со мной, кроме как настоящим, Гэвин. Твои предпочтения, твое прошлое, твои... часы работы — все это часть тебя. И я..., — я осекаюсь. — Я вся в этом. Если ты хочешь, чтобы я была рядом.

— Хочу.

— Но...

— Не возражай.

— Выслушай меня.

Он сердито на меня посматривает. На самом деле, ему не нравится, когда не он задает тон разговора.

— Вот в чем дело, — мягко, даже нежно говорю я, вытягиваясь на его теле. — Босс моего босса отсутствовал на прошлой неделе. Сейчас он вернулся, я работаю чуть больше пяти недель. Я хочу выкладываться на работе, насколько смогу.

— Мы можем продолжать вести себя профессионально. Работа ничего не имеет общего с нашими отношениями.

— Конечно, имеет. Вот почему ты тогда так сопротивлялся.

— Это было раньше.

— Позволь я закончу. Ты безумно занят. Ты всегда будешь занят. Так что найти свободное время — проблема. Я согласна с твоей занятостью. Потому что в конце лета, мой график станет менее насыщенным. Хотя у меня будет много работы, но я смогу сама регулировать свое свободное время.

— О чем ты говоришь?

— Просто... сбавь обороты, действуй не спеша. Пусть все продвигается медленно. Серьезно, — я легко его чмокаю в губы. — Медленнее. Не рвись так.

Его лицо напрягается, но он позволяет мне закончить. Скорее всего, поэтому я затихаю, и между нами повисает тишина.

— Что? Я просто хочу, чтобы ты понял, что я не парюсь на этот счет, — хотя на самом деле, я не это имела ввиду, и мне становится смешно от его выражения лица. Я до сих пор смеюсь, когда он смотрит на меня взглядом, который точно понять не могу. — Что?

— Не может быть не спеша, когда дело касается тебя, Спрайт. Я говорю это из лучших побуждений. Все, что связано с тобой, для меня совсем другое.

— Я бы сказала то же самое о тебе, но это не удивительно. У меня не так много опыта, как у тебя, — И ты довольно уникальный, но этого я не произношу.

— Тебе не стоит беспокоиться о моем прошлом, — нахмурившись отвечает он.

— Я бы не сказала, что я особо беспокоюсь. Скорее... мне любопытно.

— Правда?

Я киваю.

— Я хочу узнать побольше о сексе втроем.

— Это было просто..., — он делает глубокий вдох. — Хорошо, у меня такое чувство, словно земля уходит из-под ног. Я хочу сказать, что у меня были предпочтения в порно, но я не хотел бы тебе врать по поводу этого. Гифки, которые мы просмотрели, как раз и показывали те вещи, которые я раньше делал.

Я начинаю елозить у него на коленях.

— Расскажи мне по подробнее.

— Нет.

— Пожалуйста. Очень тебя прошу, это же своего рода изюминка!

— Ты не отстанешь, да?

— Отстану, если ты мне расскажешь.

Его взгляд теплеет.

— Хорошо. Я не против твоего любопытства. Давай укадываться в постель.

Он заставляет меня подняться на ноги, затем ведет в спальню. Пока я была в ванной, он поправил простыни и накрыл сверху одеялами, под которые мы тут же забираемся.

Я сворачиваюсь калачиком рядом с ним, мы оба обнаженные, он накручивает прядь моих волос на палец и начинает рассказывать:

— Мой первый секс втроем, когда я был третьим. Я был молодым парнем, новичок в сексе со странностями. Я отправился в секс-клуб, там приветствуется наставничество для... новеньких. Скорее это связано с безопасностью. Потому что никто не хочет, чтобы участвующий в сессии новенький, нанес какие-то повреждения сабе. Поэтому я примкнул к паре, желающей секса втроем. Мужчина научил, как пользоваться игрушками, показывая на своей жене, не навредив. Когда я закончил с ней, он захотел ее трахнуть. После первого раза, он сказал мне все повторить. Держать ее в подчинении и все такое.

— И сколько тебе было тогда?

— Двадцать или двадцать один. Я еще учился в институте. Макс познакомил меня с разными сценами, но у нас разные с ним вкусы.

— Ты когда-нибудь разделял с ним женщину?

Гэвин смеется.

— Нет. Мы оба слишком любим доминировать. Он мне как брат. Я видел, как он занимается сексом, но у меня нет никакого желания участвовать в его сессиях.

— Наверное, это больше, чем... Ты когда-нибудь... с парнем?

— С парнем я не занимался сексом. Я не развратник. Но если все сделать правильно, я имею ввиду касания, то это настолько приятное чувство, неважно, кто это делает. Макс не относится к списку людей, которые, я хотел бы, чтобы касались моего члена. Слишком жутко.

— Очень жаль. Он такой симпатичный.

— Я убью его, если он дотронется до тебя.

Я смеюсь и нежно поглаживаю его твердые мышцы пресса.

— Странно, ты получил настолько необычный опыт, у меня ничего подобного не было. Но я не чувствую прямо здесь, прямо сейчас, что мы настолько разные.

— Мы не разные. Просто у меня больше опыта, я знаю, что я хочу и как я это хочу. Но с тобой у меня такое чувство, что все это ново для меня, — Невозможное, сумасшедшее тепло разливается по моему телу от его слов, я еще ближе прижимаюсь к его телу. Его глаза такие яркие, как бесконечные озера, мне хочется потеряться в них навсегда, он продолжает:

— Ты бросаешь мне вызов и подталкиваешь меня к действию, Спрайт. Мне нравится это. Причем, очень нравится.

— Мне тоже нравится, — произношу я. — Но пока мы вместе, я никогда не пойду в секс-клуб, ты же знаете? Не то, что я хочу определенно попробовать секс втроем, но я не хотела бы столкнуться, а что если…

— Я открыл тебе глаза на всякую кинки ху*ету, а тебе уже мало меня одного? —  шутит он, но это не совсем выглядит как шутка.

Я действительно сказала это.

— Нет! Не совсем. Ты... тебя бы хватило на всю мою жизнь, черт побери, Гевин.

— Но? — теперь вернулся сварливый и серьезный мужчина.  Мужчина такой чувствительный.

— Нет, никакого «но». Тебя вполне достаточно. Давай притворимся, что я ничего не говорила.

— Это так не работает, Спрайт.

— Тогда вы не должны так болезненно это воспринимать, Сэр, когда я говорю об этом.

Он молчит, наверное, минуту.

— Допустим, — наконец отвечает. — Согласен. Прошу прощения. Так что моя маленькая любительница потрахушек хочет изучить?

— Потрахушек?

— Девушка, влюбившаяся в кинки ху*ту, — он ухмыляется. — Женщина моего сердца.

— Да, — мягко отвечаю я. Я люблю тебя. Если бы я только могла произнести это вслух, наверное, этим бы облегчила многие его сомнения, но, хотя мое сердце разрывается, чтобы сказать эти слова, моя голова говорит, что не все так быстро. Поэтому я сосредотачиваюсь на более безопасной теме. — То, что ты описал. Секс втроем. Ты руководишь другими мужчинами, указываешь им, что со мной делать? По существу... полностью меня иметь? Я не говорю, что вдруг захочу заняться сексом втроем, но…

— Я хочу, чтобы этого термина не присутствовало в твоем лексиконе.

— Ооо. Нет ничего плохого в желании заняться сексом втроем. — Точно. Умом я это себе представляю и знаю. Но почему у меня такое чувство, словно я должна чувствовать себя виноватой. Хотя я совсем не чувствую. Я столько ему наговорила, что он с любопытством поглядывает на меня. — Ну, есть и другие способы, чтобы удовлетворить фантазии. Например, смотреть вместе порно. Считай, что мы занимались немного вуайериализмом, без риска публичной сексии в секс-клубе. Есть игрушки, которые мы можем использовать, чтобы... полностью принять тебя, как ты говорил.

У меня дрожь проходит по телу, от одной мысли об этом.

— И если ты хочешь...

Я удерживаю дыхание. Мне хочется, чтобы он закончил эту фразу?

Он долго и настойчиво смотрит мне в глаза, прежде чем произнести:

— Я дам тебе все, что ты захочешь, Спрайт. Всегда есть способ это осуществить.

— Как? — то, с поспешностью я спрашиваю, выдает меня с головой, и он понял это, я вижу по его глазам.

— Я позабочусь об этом, — он притягивает меня ближе к себе и целует в лоб, нежно, но даже этот простой жест мне кажется очень сексуальным. Он очень, просто безумно сексуальный мужчина. Я самая счастливая в мире девушка. — Мы все еще пытаемся понять, что происходит между нами, Элли. Но что бы это ни было, для меня это нечто особенное, и я позабочусь об этом. И я позабочусь о тебе. Обещаю.

— Я знаю, полностью и безоговорочно тебе доверяю.

Он долго, оценивающе смотрит на меня, у меня даже пальцы на ногах загибаются от его взгляда.

— Так ты хочешь секса втроем, да?

— Это ты виноват, — шепчу я, окунаясь в фантазии. — Ты дал мне попробовать...

— Дай девушке дюйм, — рычит он.

Я краснею.

— Теперь я буду мечтать о миле. Скорее всего, да, хочу попробовать.

— И если мы пригласим кого-то еще... все останется под моим контролем. Я буду дирижировать твоим удовольствием. Ты понимаешь это, да?

— Это очень возбуждает. Я никогда не думала, что захочу заняться сексом еще и с третьим.

— Хорошо. Давай свой телефон. Покажите мне, что тебе нравится. Может, я смогу найти способ, воплотить это в жизнь, только другим образом.

 

 

23.

Гэвин

 

Я просыпаюсь на своей стороне, Элли свернулась у моего плеча, и мой наполовину твердый член, трется о ее задницу.

Звенит будильник, я выключаю его. Сегодня утром мне не нужно отжиматься. У меня достаточно было физических упражнений прошлой ночью, и если я смогу оторваться от Элли, то сегодня попытаюсь еще получить физическую нагрузку, играя в хоккей.

— Доброе, — говорит она, сонно с хрипотцой, и мой член от желая переходит уже к требованию.

Я тянусь за презервативом. Утренний секс — офигенная вещь.

После того, как она дважды кончает, оба раза ее киска просто выдаивает мой член до капли, мы отправляемся вместе в душ, прекрасное ощущение, но будь я проклят, если мне не нравится принимать с ней вместе душ почти так же, если не больше, как и заниматься сексом.

Я еще не говорил ей ничего о хоккее. Либо я получу возможность поиграть, либо просто не пойду. И я оказываюсь вознагражден за свое терпение, она вытаскивает одежду для йоги из сумки.

— После прошлой ночи, мне необходимо сделать некоторые растяжки, — говорит она, проскальзывая мимо меня. — Поэтому, как только мы позавтракаем, я собираюсь пойти на йогу.

— Ты именно это имела ввиду, когда говорила, чтобы мы продвигались не спеша? — я хочу, чтобы она вернулась сюда, ко мне домой, но не хочу на нее давить.

Она приподнимает плечо. Мой взгляд тут же цепляется за веснушки, которые украшают ее кожу, и я обхватываю ее за талию, крепко прижимая к себе, целуя их.

— Вернешься сюда, когда закончишь?

— Хорошо, — шепчет она.

— У меня есть дело, поэтому я подвезу и заберу тебя.

Она поворачивается в моих руках.

— Что ты собираешься делать?

Чертовски трудно держать ее в своих руках и вести какие-то беседы. Я хочу накинуться на ее рот, но оставляю лишь легкий поцелуй, прежде чем рассказываю ей о новой хоккейной команде.

— Когда я пытался подавить свое сильное желание к тебе (пытался, да все бестолку), я попросил Лаклана найти для меня хоккей.

— Смотреть игру?

— Играть самому. Случайная команда, обычная, но достаточно организованная, все участники были проверены. На прошлой неделе я пропустил игру, потому что готовился к саммиту.

— Ты играешь в хоккей?

— Привык играть каждую неделю. Теперь не знаю, как часто смогу, но есть группа парней, которым Лаклан доверяет, и... это весело.

— Остановись! Ты настолько идеален.

Я готова его вознести на пьедестал, он легко отделался всего лишь моим комплиментом, да, пьедестал так и маячит, причем чертовски близко, от этого я чувствую себя несколько некомфортно. Я пожимаю плечами.

— Я люблю хоккей.

— Это потому, что у тебя в крови течет кленовый сироп, — она весело посматривает на меня. — Я могу когда-нибудь взглянуть на твою игру?

— А ты хочешь?

— Конечно.

— Можешь. Но должен тебя предупредить, что в моей команде играет Тейт Нильссон, и если ты будешь пускать на него слюни, я буду ревновать и бить себя в грудь, как пещерный человек.

— Капитан «Оттава Сенаторз» играет в твоей случайно подобранной хоккейной команде?

— Существуют некоторые преимущества, когда ты премьер-министр.

— Ты не шутишь?

 

Сегодня я смотрю на своих товарищей по команде совсем другими глазами. Конечно, когда ты подыскиваешь кого-то определенного, то видишь многое по-другому. Тейт до такой степени Альфа, что аж больно, он индивидуалист. Ни одно из руководств доминанта Макса на него не работает. Он больше похож на меня, просто во всем хочет быть главным. Скорее всего, он захочет получать огромный кайф от экстра-непристойных вещей.

И Лаклан... я вспоминаю, сколько раз Тэйт говорил, что мой начальник службы безопасности — палочка-выручалочка в некоторых вопросах.

Мать твою. Лаклан скорее всего проводит свое свободное время мониторя местный БДСМ-клуб. Он именно тот, кто способен выступать в качестве Молчаливого Мастера, обезоруживающего и спокойного, но с природной харизмой, его нельзя не уважать.

И он нравится.

Элли нравится Лаклан, к примеру.

Мой член настолько занят мыслями, крутящимися у меня в голове, перебрасывая их как мячик для пин-понга — Лаклан, Элли... Элли, Лаклан. Что я задаюсь вопросом — насколько я ему доверяю, и, возможно, только ему, по крайней мере, в этом уж точно.

Я так задумался, что пропускаю поворот в дальнем конце катка и один из нападающих с другой стороны вырывается прямиком к нашим воротам.

Я мчусь назад, насколько могу, лавируя, пытаясь встать между нападающим и Корин у ворот. Я недостаточно быстр, не успеваю его перехватить, нападающий уходит в сторону, этого оказывается достаточно, он бьет, шайба ударяется о край ворот и отскакивает за сетку.

— Удача, — кричит мне Тейт, когда я ударяю своей клюшкой о его и за сеткой передаю шайбу другому нашему защитнику.

Иногда, «удача» — это мое второе имя.

— Ускоряемся! — кричу я, защитник делает обманное движение, обходя, их правый нападающий мчится вперед, делая ложный выпад влево, двигаясь прямиком к борту и врезаясь, потом перегруппировывается и возвращается назад на лед, где и продолжается игра.

Остальную часть времени я весь в игре, но мысль по поводу Лаклана и Элли не оставляет меня в покое.

Как только я оказываюсь вместе с Лакланом в машине за закрытыми дверьми, я начинаю. Мне необходимо поговорить с ним с глазу на глаз, прежде чем мое терпение окончательно кончиться.

— Итак... что ты думаешь по поводу Элли?

— Она прекрасна. — Не сексуальная, горячая, милая, красивая, ох*ительная. Он дает мне чисто дипломатичный ответ, осторожничая.

Господи. Каким образом я должен спрашивать своего начальника службы безопасности, не согласиться ли он помочь мне трахнуть мою девушку?

Я пробую снова.

— Ты находишь ее... привлекательной?

— А это важно? Я точно уверен, мать твою, что вам не нужно мое одобрение.

— Мы можем поговорить гипотетически в данный момент?

— Все возможно.

— Ладно, допустим у твоего знакомого есть девушка, которая проявляет небольшой интерес... к дополнительным рукам, например, в спальне и, возможно, намекает, что ей хотелось бы попробовать второй комплект всего, чтобы у тебя есть...

— И вы хотите узнать, распространяется ли мой уровень кинки на секс втроем с участием более чем одного члена?

— Да, полагаю, это в какой-то мере была главная мысль.

— В какой-то мере? Вы издеваетесь надо мной? Это не какая-то, в своем роде, безобидная детская игра. Могут быть серьезные последствия от таких действий.

— Я прекрасно это знаю. Это не первое мое родео.

— Может и не первое, но на этот раз, будет связано с той, кто вас сильно волнует.

Я обдумываю его слова в течение минуты.

— Точно. Но я хочу выполнить многие ее фантазии, насколько смогу.

— Не всем фантазиям суждено стать реальностью.

— Неужели?

— Я имею ввиду, что должны быть правила.

— Конечно. В первую очередь, и главное, ее киска закрыта для тебя. Она моя.

— Согласен. Второе — никаких поцелуев в рот.

— Однозначно, без поцелуев в рот.

— Что по поводу ее задницы?

— Тоже моя.

— Грудь?

— Твоя, делай с ней все, что она тебе позволит.

— Уверен в этом?

Я не очень уверен в этом, но как сказал Дэн Сэвидж – «Хороший в постели, внимательный и готовый к экспериментам». (Дэн Сэвидж — гей-активист. Трижды осыпался блестками за недостаточную терпимость к транссексуалам и другим меньшинствам)

— Давай, подхватим Элли и отвезем ее домой.

— Ну, это произойдет быстро, — отвечает себе под нос Лаклан.

Да. Я не могу объяснить барабанную дробь у себя внутри, но или сейчас, или никогда, а я не хочу говорить Элли никогда.

 

 

24.

Элли

 

Хоккейная игра Гэвин состоится в Sensplex, в пригороде, поэтому у меня есть время, после занятий йогой, принять долгий горячий душ и пошататься по магазинчикам в первом ряду торгового центра. Я выбегаю, как только подъезжает его машина.

Лаклан не успевает еще обойти автомобиль, чтобы открыть мне дверь.

— Торопишься? — спрашивает он, его взгляд скользит по моему лицу, ожидая от меня ответа.

Я смеюсь.

— Шшшш. Секретность, помнишь?

— Да что вы!

— Ты работаешь нон-стоп в последнее время, — говорю я, он открывает передо мной дверь и жестом предлагает садиться.

— Меня не вызывали сегодня на работу, мисс Монтегю.

Странно.

Гэвин тут же обнимает меня, прижимая поближе к себе, Лаклан закрывает дверь. У нас есть только несколько секунд, его рот накрывает мой, он предоставляет мне обжигающий поцелуй, потом внимательно вглядывается в мое лицо.

— Хорошо сыграл? — спрашиваю я, затаив дыхание, когда Лаклан занимает свое водительское место.

Гэвин кивает.

— Да. Как твоя йога... игра?

— Практика, — я соединяю пальцы и откидываюсь на спинку сиденья. Он тянется к моему ремню безопасности. Я могла бы это проделать сама, но у него почему-то получается сексуальнее.

Лаклан смотрит в зеркало заднего вида, следя, как Гэвин тянет ремень безопасности по моему телу, пристегивая, потом кладет свою руку по середине, мне на грудь. Он как бы поправляет широкий ремень между моих грудей.

— Что ты делаешь? — шепотом спрашиваю я.

Он ухмыляется.

— Лаклан смотрит? — к моему удивлению спрашивает Гэвин.

Я поднимаю глаза к зеркалу. Наши взгляды встречаются, и Лахлан мне подмигивает.

— Ты же знаешь, что он смотрит, — шепчу я.

— Хорошо. Давай повеселимся.

Повеселимся?! Это провокационное заявление.

Я хочу сказать ему, что это ошибка. Он не совсем меня правильно понять по поводу того, что я вчера ему наговорила, но мой нижний индикатор пошел вверх, соски затвердели и мысль, что начальник охраны Гевина наблюдает за нами что-то со мной делает... заводит.

В этом нет ничего неправильного.

Внутренне борясь с сомнением и испытывая голодное желание, я всматриваюсь в совершенно спокойное лицо Гэвина. На самом деле, это я должна быть совершенно спокойна. Но у меня вспотели руки, я прижимаю их к юбке, которую одела после душа.

Тем самым предоставив Гэвину легкий доступ к своей нижней части тела.

Теперь его пальцы кружат на моей коленке и на бедре, сейчас я уже не настолько уверена в своих ранее высказанных желаниях.

Гэвин выглядит совершенно невозмутимо.

Я же не могу дернуться, поскольку зажата ремнем безопасности.

Боже, я позволяю ему трогать себя, а Лаклан наблюдает, и я не то, что мокрая.

Я просто вся взмокла.

Похоже мои трусики сейчас поджарятся.

Но меня это мало волнует, поэтому я интересуюсь:

— Повеселимся? — быстро выдохнув слово, поворачиваю лицо к Гэвину.

— У нас есть основные правила, — говорит он, но совсем не тихо. Он не собирается таитться от Лаклана.

У них есть правила. Для меня. Мы — это мой парень и его начальник охраны.

— Да? — я приподнимаю бровь, это точно не шутка. Мои соски уже возбудились, трусики можно просто выжимать, и я уверена, что эти двое даже чувствуют запах моего возбуждения. Мои раскрасневшиеся щеки полностью предают высокопарный допрос, который я попыталась ему устроить.

— У тебя есть стоп-слово, Спрайт.

Я киваю.

— Ты дирижируешь?

— Однозначно.

— Тогда я ваша, Сэр.

Его ладонь скользит вверх по внутренней стороне моего бедра, губы ласкают изгиб моей шеи.

— Думаю, ты кончишь, как только мы подъедем к дому.

Мы всего в двух кварталах.

— Ах...

— Представь себе, руки Лаклана у себя на груди, когда я буду вылизывать твою киску. Как его член будет скользить тебе в рот, пока я буду трахать тебя сзади, так же, как в видео, которое мы смотрели вчера.

Мои веки дрожат, закрываются, он потирает большим пальцем мой клитор через трусики.

Машина притормаживает.

Я распахиваю глаза и вижу, что мы въезжаем через ворота Сассекс 24.

Гэвин тянет мою юбку вниз, прикрывая мне бедра. Мой взгляд летит к зеркалу заднего вида, но Лаклан исключительно занят вождением машины.

Я разочарована?! Я не успела кончить, Гэвин аккуратно оправляет мне юбку. Затем он шепчет мне на ухо:

— Время вышло, Спрайт. Теперь тебе придется подождать.

Лаклан чуть ли не прыскает от смеха на переднем сиденье (он всего лишь делал вид, что не обращает внимания, даже когда парковал машину), Гэвин берет мою руку и целует каждый пальчик, я раздраженно зыркаю на него.

— Мне очень жаль. Времени не хватало, — в его глазах светится смех. Он специально мне сказал, что я могу кончить. Он может заставить меня кончить за десять секунд, если захочет.

Гэвин прижимает мою ладонь к своей эрекции, и я провожу по всей длине. Он такой жесткий. Он хочет меня также сильно, как я его.

Я кидаю на него кокетливый взгляд из-под ресниц.

— Возможно, я буду пытать тебя, как только мы войдем в дом.

— С удовольствием.

Он обнимает, притянув к себе, пока Лаклан отключает сигнализацию.

Затем Гэвин ведет нас наверх. Не в свою спальню, мы идем в противоположную сторону по второму этажу, в этой комнате я никогда не была.

Скорее всего комната предназначена для отдыха, с диванами и креслами у каждой стены, даже перед книжными шкафами есть диваны, которые полукругом заходят к камину.

Сассекс 24, наверное, раньше никогда не видел такого рода развлечений?

Наверное. Мои знания и мировоззрение на многие вещи стремительно меняются.

Лаклан садится в широкое кресло. Гэвин указывает мне на диван на противоположной стороне, сам остается стоять. Он переводит взгляд на нашего гостя.

— Выпьешь? — Лахлан смотрит на него таким взглядом, что Гэвин закатывает глаза. — Один глоток. Чтобы поддержать компанию. Мы все знаем об ограничениях.

— Конечно, я буду пиво.

— Спрайт?

— Пиво звучит неплохо. Я могу принести.

— Останься, пожалуйста, — он наклоняется и целует меня, грубо и собственнически, у меня даже покалывают губы от его поцелуя. — Я скоро вернусь. А когда я уйду, я хочу, чтобы ты раздвинула свои ноги. Достаточно широко, чтобы у Лаклана даже потекла слюни, задаваясь вопросом, что у тебя под юбкой.

— Гэвин..., — я прикасаюсь к его щеке.

Он внимательно смотрит мне в глаза.

— Да, Спрайт?

Возможно, если бы он назвал меня моим настоящим именем, я бы спросила его, не безумие ли это? Но все, что касается нас двоих — это сумасшествие с самого начала. Поэтому я всего лишь улыбаюсь и говорю:

— Возвращайся скорей.

— Мы по-прежнему ты и я, — он проходится подушечкой большого пальца по уголку моего рта, и я непроизвольно дотрагиваюсь языком до его пальца. У него вырывается стон.

— Это игра и Лаклан будет лишней парой рук, помогая мне взорвать твой разум. Вот и все.

Я смотрю ему вслед. Он переоделся в джинсы и футболку после игры, и они сидят на нем как влитые. Глядя на него, как он выходит из комнаты, я чувствую себя неуютно.

Мне требуется несколько минут, чтобы вспомнить — в комнате находится еще один мужчина. Я поворачиваюсь к нему лицом, Лаклан не сводит с меня глаз.

— Что?

— Премьер-министр пригласил меня сюда, доверяя мне, я никогда не предам тебя, Элли.

— Спасибо, — я соединяю пальцы вместе. — Ты делал такое раньше?

Он откидывается на спинку кресла.

— Бывало.

— Это хорошо.

Он ухмыляется.

— Надеюсь, что так. Сделаю все, что смогу.

Прежде чем я успеваю ответить, Гевин возвращается. Он несет в руке три бутылки пива, протягивает Лаклану одну, затем пересекает комнату и дарит мне еще один поцелуй, прежде чем передать бутылку.

— Вы говорили о чем-нибудь интересном, пока меня не было? — подмигивает он мне, направляясь назад к камину.

Сейчас наш треугольник настолько явственно чувствуется, особенно напряженное электричество, которое исходит от каждого из нас. В основном искры летят между Гэвином и мной, мне хочется, чтобы он сел рядом. Я всегда таю, когда он рядом.

Но он хочет, чтобы я набралась терпения.

На самом деле, мне стоит набраться терпения и позволить всему идти самому, поскольку у меня никогда не было такого опыта раньше.

— Лаклан сказал мне, что раньше тоже имел такой опыт, — я делаю глоток пива, холодная, горькая жидкость скользит вниз по горлу, поглядывая на офицера канадской конной полиции. — Надеюсь, Гэвин тебе сказал, что это моя первая групповушка.

— И скорее всего последняя, — тут же отвечает Гевин. — Поэтому я хочу, чтобы все прошло отлично. — Если честно, я по-настоящему удивлена, что ПМ вообще согласился. И выпуклость в его джинсах, говорит мне о том, что ему нравится происходящее.

Я делаю еще один глоток пива, наблюдая за ним поверх бутылки.

— Я не сомневаюсь, что тебе понравится.

— Может, это не совсем секс втроем, — добавляет Лаклан, ставя свое пиво. Мне кажется, что он даже не прикоснулся к нему. — Лучше думать об этом, как два-четыре. Двойное удовольствие.

— Тебе нельзя сильно мной интересоваться, — говорю я, беспокойно сдвигая ноги.

Гэвин сурово поглядывает на меня, приподняв бровь, я раздвигаю ноги снова. «Хорошая девочка», говорит он одними губами, чем вызывает жар во всем моем теле.

— Почему бы вам не рассказать мне правила, которые вы оба согласовали? Дотрагиваться можно?

Лаклан опять проходится взглядом по всему моему телу.

— Я не могу ко всему прикасаться. Но я могу смотреть на все, что ты позволишь.

— Ты можешь показывать ему все, что захочешь, — тихо вторит Гэвин, прислонившись спиной к книжному шкафу. — Ты прекрасна. Я хочу поклоняться тебе. Но твоя киска моя.

Я краснею. Он останавливается, и я продолжаю за него:

— Лаклан получает верхнюю часть меня, да?

Они оба хихикают, и я расслабляюсь.

Гэвин кивает.

— И мы собираемся именно этого придерживаться. Я дам тебе все, что ты захочешь, Спрайт. Но мы можем немного импровизировать, в зависимости от того, как все пойдет.

— А мой... рот?

Он ухмыляется.

— Мы можем использовать его с пользой, если ты позволишь. Но не целовать Лаклана, поскольку рот тоже мой.

Я с удивлением смотрю на него, но он всего лишь пожимает плечами. Меня это мало волнует. Я немного потеряла энтузиазм, поскольку до конца не могу разобраться как все будет.

— Хватит разговоров. Покажи Лаклану, что ты скрываешь под своей юбкой.

Я чувствую, как у меня напрягаются ноги, пока я приподнимаю ткань юбки. Еще на дюйм или два, и он сможет увидеть мое оголенную киску.

Он сможет увидеть меня открытую перед ним, причем достаточно быстро.

Я глубоко вздыхаю и медленно елозя поднимаю край юбки к своим бедрам. Слышу стон Гэвина, поэтому поворачиваю к нему голову. Его эрекция стала больше, достаточно явно выпирает через джинсы, я чувствую скапливающуюся слюну во рту.

— Хочешь попробовать?

Я поднимаю глаза, встречаясь с его взглядом и киваю.

— Меня? — я всегда готова. — Или Лаклана?

Поток влаги между ногами заставляет подрагивать мои ноги.

— Да, Сэр. Вас обоих.

— Одновременно? — он приподнимает одну бровь, и я краснею.

— Если вам так нравится.

— Я согласен, — он потирает подбородок. — Но Лаклан — наш гость. Почему бы тебе не пододвинуться к нему и не поблагодарить за то, что он согласился сыграть с нами?

Я делаю еще один глоток пива и поднимаюсь с дивана, юбка тут же сползает вниз, прикрывая мои бедра.

Возможно, они оба ждут, когда я встану на колени перед ними, я останавливаюсь перед Лакланом, собственно это не совсем то, что я хочу сделать в первую очередь.

И если они оба согласились сыграть, потому что мне хочется попробовать секс втроем, то... у меня возникает желание немного подразнить своего парня.

— Ты можешь пользоваться верхней половиной? — спрашиваю я Лаклан, вытягивая из-под юбки свою блузку.

Он медленно кивает.

Я протягиваю руку и провожу по его волосам, вниз по его щеке. Я практически слышу, вибрирующий стон Гэвина с другой стороны комнаты. Приблизься ко мне и возьми меня.

— Никаких поцелуев, — напоминает мне Лаклан, скорее больше себе.

— Это правило придумал ты или он? — шепотом спрашиваю я.

— Мы пришли к общему соглашению, — он слегка улыбается. — Но я счастлив, ощущать тебя в своих руках. Опустить свой рот на твои соски, которые продолжают дразнить меня из-под твоей блузки.

— Хочешь, чтобы я ее сняла?

Он быстро кидает взгляд на своего босса.

Не знаю, что ему отвечает Гэвин. Большую часть этой тусовки мне хочется понаблюдать именно за Гэвином, наверное, я сама хочу сама себя убедить, что в своих желаниях не захожу уж слишком далеко. Если я сама себе стараюсь убедить, что у меня с Гэвином все в порядке, то значит, на самом деле, это должно быть в порядке, я имею ввиду наши отношения.

— Да. Сними свою блузку, — его голос становится немного хриплым, и мне это нравится.

Я прикусываю губу и поднимаю одну ногу, касаясь его колена, наклоняюсь. Секунду я колеблюсь, потом опускаюсь на колено рядом с его бедром. Сажусь ему на ногу.

Лаклан не похож на Гэвина. Он более отрешенный, совершенно другой. Но если присмотреться, то можно заметить сходство, особенно во внешности, раньше я этого не замечала. Хотя в его каштановых волосах меньше золотых прядей, голубые глаза не столь пронзительные.

Он не заставляет мое сердце стучать, как бешенное.

В этой комнате сила и власть принадлежит только одному человеку.

Но Лаклан красивый и добрый, и я чувствую его эрекцию. Опять же, в нем нет ничего, чтобы бы мне напоминало Гэвина — и это вполне нормально. Я начинаю тянуть свою блузку вверх через голову.

Лаклан тихо стонет, я кладу руки ему на плечи и покачиваю второй ногой, оставаясь полностью открытой для него. Я голая под юбкой, его руки замирают на моих бедрах. Он скользит вверх, по талии, поглаживая мое обнаженное тело, вверх-вниз. С каждым движением он приближается к моей груди все ближе и ближе.

— Элли..., — произносит Гэвин позади меня, он все же приблизился к нам.

Я поворачиваюсь к нему. Он стоит по середине комнаты.

— Когда ты сказал, чтобы я поблагодарила его, ты имел ввиду что-то конкретное, что я должна сделать... Сэр?

Он смеется.

— На колени.

— Разве не танец у него на коленях?

Он смотрит на меня своим суровым взглядом Дома, я что-то пищу в ответ. В некотором смысле, это ролевые игры, для нас, по крайней мере, но для Лаклана наша перепалка срабатывает полностью. Возможно, для Лаклана находится между Домом и его Сабой своего рода в удовольствие, потому что я чувствую, как его член набухает подо мной.

Я елозю задницей, прижимаясь спиной к груди Лаклана, сидя у него на коленях, показывая шоу Гэвину, которое он жаждал увидеть — его девушка, топлесс, в объятиях другого мужчины. Мужчины, который работает на него и которому он доверяет. Мужчины, который будет доводить меня до оргазма, и даже, если потребуется покроет мой рот, если ему скажет об этом босс...

— Ты хочешь, чтобы я сделала Лаклану минет? — с придыханием спрашиваю я, одновременно сжимая бедра Лаклана. Он понимает мой намек и начинает более свободно поглаживать мое тело, проходясь вокруг моей груди, но не касаясь.

Я отчетливо понимаю, он не дотронется до меня, пока не получит приказ.

— Ты сказала, что хотела..., — Гэвин замолкает и кладет руки на бедра. — Не дерзи, Спрайт.

Я медленно, очень медленно на этот раз, сползаю перед Лакланом на колени. Он не отпускает ткань моей юбки, подтягивая ее кверху, оголяя мой низ для Гэвина.

Я смотрю на него, нашего сообщника в этой игре-фантазии.

Его взгляд теплый, но не хищный. Он мужчина, а я женщина, стоящая на коленях перед ним, поэтому основной химии нет, той, которая происходит у меня с Гэвином, Лаклан явно не представляет опасности для ПМ.

Он намеренно так себя ведет? А Гэвин знает, что Лаклан Альфа?

— Благодарю тебя, Лаклан, — говорю я, скользя рукой по его джинсам. В ответ я получаю нетерпеливую пульсацию, его эрекция становится все больше и больше. Она растет. Я отстегиваю кнопку на его джинсах и раскрываю. На нем надеты утилитарные белые боксеры.

— Ты забыл надеть свой кинки черный кожаный костюм.

Видимо, язвительное замечание — это единственный для меня способ справиться с нервозностью. По крайней мере, это лучше, чем мое обычное неловкое молчание. Смотрите-ка как я расту.

— Произошел неожиданный поворот событий, — его губы изгибаются в подобие улыбки.

За спиной Гэвин откашливается.

Лахлан смотрит на меня взглядом «у тебя проблемы», что заставляет меня заерзать на заднице. Гэвин никак не клюет на мою наживку, поэтому я наклоняюсь и целую член Лаклана через ткань. Он пахнет душем и абсолютно по-мужски.

Я поддеваю одним пальцем резинку боксер, и делаю взмах ресницами.

— Я сняла свою блузку. Ты тоже должен раздеться.

Гэвин не клюет и на этот трюк. У меня не получается заставить Гэвина что-то предпринять, хотя я вовсю флиртую с Лакланом. Гэвин всегда — ведущая скрипка.

По крайней мере, хотя бы Лаклан получает удовольствие.

Я ухмыляюсь. Чувствуется, что будет весело. Он стаскивает с себя футболку, и я на пару секунд замираю, чтобы полюбоваться твердой плоской грудью и извивающейся линией волос, спускающейся под резинку боксер, следуя по этой дорожке, я запускаю пальцы вовнутрь и обхватываю его член.

Он дергается от моего прикосновения, я крепко сжимаю, а потом пару раз двигаюсь вверх-вниз. Он так же не сдастся легко, как и Гэвин, поэтому спустив его боксеры, я бросаю быстрый взгляд через плечо, убеждаясь, что делаю все круто, наклоняю голову и скольжу языком по его головке.

Потрясающе. Я особо не задумываюсь, конечно, он не Гевин, поэтому я могу быть немного отстраненной. Я никогда не пробовала два члена. Но если я правильно разыграю свои карты, возможно, через пару минуту смогу их одновременно попробовать на вкус.

Мне нравиться вкус Лаклана, когда его большая головка скользит мне в рот. Он сопит, стоит мне взять его член.

Потрясающе.

Я щедро отдают ему все свое внимание, одной рукой скребя ногтями по его джинсам на бедрах, пока медленно трахаю его своим языком и ртом. Вероятно, я действую несколько неумело, наполняя тишину комнаты царапаньем и хлюпаньем своего рта.

Я чувствую, как рука Гевина опускается сзади мне на голову, собрав волосы и замедляя мои движения.

— Умница, — хвалит он меня, и я мельком смотрю на Лаклана, затем на Гэвина, и опять на Лаклана, который балдеет, пока я стою перед ним на коленях и делаю ему минет.

Гевин уже расстегнул молнию на джинсах.

— Обхвати ее грудь, — говорит он. — Ей больше нравится, когда дергают за соски, нежели щипают, но ты же захочешь ее сначала разогреть.

Гэвин скользит своим членом мне в рот, глубже и жестче, нежели Лаклан. И я чувствую вкус, готового излиться семени на своем языке.

Да. Он резко повышает свой темп, трахая мой рот, Лаклан крепко держит меня, не позволяя двигаться, когда Гэвин выходит. Он продолжает, с каждым разом входя быстрее и жестче, пока не выплескивается мне в горло с большой силой, я даже не ожидала от него такого.

Я проглатываю все до капли, облизываю губы, он оставляет мой рот в покое.

Нежно, он улыбается мне, глядя на меня сверху вниз, протягивая руку.

— Вставай, Спрайт. Пришло время тебя окончательно раздеть.

Я стою между раздвинутыми ногами Лаклана, с другой стороны зажатая Гэвином. Он быстро расстегивает мою юбку, она падает на пол, полностью меня обнажая, Гэвин притягивает меня к себе и жестко целует.

Прижавшись к нему всем телом, я чувствую, как его член опять просыпается к жизни.

— Пора продолжить на кровати, где я смогу тебя связать, — рычит он.

Его кровати? С Лакланом?

— Ты уверен?

Он подхватывает меня на руки, его член тяжелый и гордый направлен прямиком в мою задницу.

— Черт, да. Чем больше рук, тем лучше, именно это я и имею в виду.

Я хихикаю, пока он несет меня в спальню, но мой ликующий смех переходит в нетерпеливый вздох, как только он укладывает меня на постель, накрывая своим телом. Он все еще одет, за исключением его расстегнутых джинсов, и его член пульсирует напротив моей киски.

— Вот, что мы сейчас собираемся сделать, Спрайт, — он убирает выбившийся локон у меня с лица, внимательно поглядывая мне в глаза. — Ты хочешь, чтобы я привязал тебя к кровати?

— Да...

Он довольно ухмыляется на мой ответ.

— Лаклан оденет на тебя наручники.

Я задыхаюсь, чувствуя, еще одни руки на бедре слева, но прикосновение почти мимолетное, что-то мягкое дотрагивается выше моего колена. Гэвин целует меня, поэтому я не в состоянии уследить, что делает Лаклан, но потом он проделывает тоже самое с другой стороны. В этот раз аккуратно потянув распорки.

— Ты должен передвинуться, — говорит Лаклан Гэвину, в его голосе даже слышится еле заметный смех.

Гэвин мне подмигивает, вскакивает с кровати и прячет свою эрекцию. Из него энергия просто бьет ключом, как у двадцатилетнего гипер-активного пацана, напившегося Red Bull. Я даже не успела зафиксировать тот факт, что «наручники» привязаны на моих ногах и соединены со столбиками кровати.

У меня отвисает челюсть.

Я не ожидала такого. Ну, может, я ожидала веревку вокруг щиколотки или что-то типа этого. Но когда они тянут за веревки, мои ноги широко раздвигаются. Слишком далеко друг от друга. Возможно он предполагал, что согнет мои ноги в коленях и таким образом... я буду еще больше раскрыта.

Да, наверное, в этом и вся суть.

— Э-э... парни?

Они стоят недалеко от кровати и обсуждают результат своих действий. Я сдвигаюсь немного ближе к подножию кровати. Возможно, следующим будут мои руки.

— Что дальше?

Гевин только ухмыляется.

Лаклан кивает и двигается ко мне.

— Что дальше? — спрашивает он, забираясь на кровать. — Я буду держать тебя, пока премьер-министр будет любя тебя трахать.

Я заливаюсь смехом, не в силах сдержаться. Но он не шутит. Он легко передвигается вокруг меня, на удивление ловко, усаживается, подкладывает свои руки мне под ягоды... и складывает меня, буквально в букву V, мой верх полулежит на нем, а ноги подняты и разведены. Гэвин сначала тянет за одну веревку, потом за другую, регулируя натяжения, я получаюсь туго растянута между столбиками на краю кровати.

Если бы Лаклана не было позади меня, я бы завалилась.

Конечно, если бы не Лаклан позади меня, я бы упала, скатившись с кровати, но все же постаралась бы сначала упасть на спину на кровать. Вот какая я умная.

Гэвин раздевается и медленно передвигается к нам, представляя из себя идеальный образец тестостерона и мужеской силы. Он наклоняется надо мной.

Ой. Когда я смотрю на него у меня перехватывает дыхание, его пальцы кружат по моему телу, по образовавшимся складкам у меня на животе, в таком положение, на мой взгляд, прямо скажем, я выгляжу не особо красавицей, но чувствуя эрекцию Лаклана, упирающуюся мне в спину и такую же, покачивающуюся прямо передо мной, думаю, что парни не согласны, что я не красавица в таком положении, особенно если учесть, настолько у меня разведены ноги.

Руки Лаклана снова скользят у меня по груди, в этот раз тут же опускаясь на соски. Я немного пищу, видно он считает, что грань удовольствия должна совмещаться с каплей боли. Он не настолько хорошо изучил мое тело, как Гэвин, но он быстро учиться, и как только Гэвину стоит вставить в меня третий палец, при этом потирая клитор, меня неожиданно накрывает оргазм.

У меня напрягаются ноги, желая освободиться от манжет, липучки скрипят, но они выдерживают, Лаклан же с силой держит меня в своих объятиях.

Гэвин не останавливается. Он падает на колени, удерживая разведенными мои ноги и нежно вылизывает, тщательно, мне кажется все до последней капли.

Потом он поднимается, раскатывает презерватив и готовится войти. Лаклан не двигается.

Гэвин проходится своей толстой головкой по моим набухшим складкам. Я хочу двинуться ему навстречу, чтобы быстрее почувствовать его внутри себя, но не могу. Я пытаюсь, но Лаклан еще усиливает хватку.

— Ты такая красивая, — говорит Гэвин низким, густым голосом, наполненным страстью. — Связанная и готовая для меня.

У меня вырывается стон, как только он двигается вперед совсем чуть-чуть, каждый нерв начинает вибрировать у меня в теле, он двигает вперед бедрами, прокладывая себе путь. С третьем его толчком, мне кажется, что он вошел полностью, но когда я опускаю глаза...

— Ты слишком большой, — шепчу я, хотя мне самой кажется, что это смешно. Да, он большой и наполняет меня самым потрясающим образом, для меня он совсем не большой, а скорее идеальный.

— Обычная поза, Спрайт, — он подхватывает меня сзади под ягодицы. — Тссс. Хорошая девочка.

Я не знаю зачем он меня успокаивает, я ничего не делаю. Его руки сжимаются на моей заднице, он немного изменяет свою позицию, отодвинувшись, и я скулю, потому что ОМОЙБОГ! в данный момент он нашел мою «волшебную точку».

— Еще, — умоляю я, и он возвращается в тоже место, которое начинает пульсировать, он двигается вперед-назад, вперед-назад. Каждый раз я прошу его еще и еще.

Снова и снова, до тех пор, пока жар не начинает распространяться у меня по всем внутренностям. Неугомонный, неуемный жар. Я прикусываю губу, Гэвин говорит Лаклану:

— Дай ей пососать пальцы.

Позади меня Лаклан немного меняет свое положение, продолжая обхватывать одной рукой меня за талию. Подушечками пальцев проходится по моей шее, потом средним пальцем потирает мою нижнюю губу. Я с жадно и похотливо облизываю его палец. Да, я хочу, чтобы пальцы Лаклана были у меня во рту. А член Гэвина хочу, чтобы трахал мою киску.

Ой.

Ой, он волшебник. Гэвин передвигает руку, и его палец находит мой задний проход.

Довольно-таки быстро, но мне нравится, я даже не краснею, думая об анале.

Он двигает пальцем у меня в заднице в таком же ритме. Здесь, там и там. Толкаясь вперед-назад, заполняя меня полностью, огонь внутри становится адским, не дай Бог там очутиться в конце, я даже не замечаю, как подкрадывается оргазм, настолько сильный, настолько мощный, крышеносный...

— Я держу тебя, — говорит Гэвин, и я проваливаюсь как на карусели в неизвестность, лишь чувствую губы Гэвина на своих губах, как Лаклан передвигается по кровати.

— Не уходи, — хнычу я. Мне нужно еще раз поблагодарить его.

Я тянусь к нему, и он берет меня за руку, Гевин целует долго и медленно, положив меня на спину на кровать. Лаклан снимает с моих ног манжеты, Гевин возвышается надо мной.

— Ты в порядке?

— Да, — я растерянно улыбаюсь. — Что случилось?

— Ты отключилась. Такое случается иногда.

— Я пропустила ту часть презентации, где говорилось о безопасности в полете, — бормочу я, снова закрывая глаза.

Гэвин просит Лаклана принести мне сока.

— Мое оставшееся пиво было бы здорово, — бормочу я. Но мне кажется, они даже не услышали меня.

Я сворачиваюсь калачиком на груди у Гевина, он гладит меня по спине и волосам. Я чувствую запах шоколада, он держит кусочек шоколада передо мной.

— Это лучше, чем пиво, — говорит он, и я открываю рот. Он кладет кусочек мне на язык, я закрываю глаза и снова сворачиваюсь у него на груди.

Гэвин тихо лопочет приятные слова, какая я красивая, как все было прекрасно, я постепенно прихожу в себя.

Лаклан приносит целый поднос с закусками, я не хочу есть, но я хватаю его за руку и тяну к нам на кровать.

— Так это и есть два-четыре.

Гэвин смеется и целует меня в плечо.

— Видимо.

— И я потрахушки.

Выражение, появившееся на лице Лаклана бесценно. Но оно становится еще более бесценным, когда Гевин с умным видом заявляет:

— Ты однозначно.

— Нам необходим наш собственный словарь, — выпаливаю я, по-видимому, во мне говорит сумасшедший прилив эндорфинов, от этого я несу всякую чушь.

Лаклан давится кашлем.

— Простите?

— Представляешь, если бы мы его выпустили? — как бы между прочим спрашиваю я. — Он бы гарантированно стал бестселлером. Особенно, если премьер-министр написал бы предисловие.

Гэвин смеется, притягивая меня к себе и накрывая своими объятиями, видно он не хочет меня отпускать, пока я не перестану болтать глупости, а потом он сообщает, что нам нужно принять душ.

Я наклоняю голову в сторону Лаклана.

— Ты хочешь к нам присоединиться?

Бедный парень даже полностью не разделся. И даже не кончил. Он отрицательно качает головой.

— Идите без меня.

Я поворачиваюсь к Гэвину и обхватываю его руками за шею.

— Хорошо, Сэр. Пришло время вымыть меня до кристальной чистоты.

 

 

25.

Гэвин

 

Наша спальня пуста к тому времени, когда Элли и я вышли из душа, мне стало легче. В моем случае, делиться с кем-то Элли… не совсем правильно. Но я сам все организовал и по идеи мне следовало наслаждаться. Я мог бы отказать ей, но это не совсем хорошо. На что это было бы похоже, я значит получил данный опыт, а ей отказал в ее фантазиях исключительно из-за своих эгоистичных чувств?

Мы оба одеваемся, потому что как бы мне не хотелось, чтобы она осталась, но в воскресенье на ночь Элли оставаться не следует.

Одно из множества затруднений соблазнительного тайного рабочего романа со своей подчиненной.

— Лаклан отвезет тебя домой, Спрайт, — я чувствую себя немного некомфортно, произнося эти слова, но это единственный правильный вариант. Мне следует многое обмозговать по поводу нашего секса втроем.

Ее широкая улыбка оставляет мне надежду, что она справляется со всем лучше, чем я.

— Да, думаю, такси не самый мудрый выбор.

Мы спускаемся на кухню, перекусываем, пока ждем Лаклана.

Он приезжает и выглядит так, словно ничего не произошло. Словно он не знает и не слышал, как кончала Элли.

И я знаю, что это честно с его стороны, потому что я точно также вел себя раньше. Трах между друзьями, ничего не значит, как только он закончился.

Я разделял женщин.

Я был третьим.

Но я никогда не разделял женщину, которая владеет частью моей души. И сейчас я думаю, что разделение Элли, показало мне, что я был настоящим ослом.

Она понятия не имеет о моих переживаниях. Она целует меня и вылетает за дверь, словно несколько часов назад у нас не было кинки траха.

Ну, конечно, она все помнит. Хотя бы то, что я бесконечно ей твердил.

 

Ночью я не мог заснуть. Кровать казалась какой-то пустой, совсем не такой, когда она лежит рядом, и мне стало от этого еще больше тревожно. Мне не следует так привязываться к ней. Может, она права, и нам стоит притормозить.

Кроме того, этот секс втроем, просто не дает мне покоя. Гораздо лучше, если бы я пригласил кого-то, кто не так хорошо бы нас знал. Я не могу заменить Лаклана на нового начальника охраны лишь потому, что испытываю сожаление в выборе его третьим для нашего развлечения. Выбор явно был неудачным, с моей стороны, он слишком близок ко мне. Он недостаточно далек, чтобы по не досмотру нам, вернее мне, предоставить пространство, мне нужно все обдумать, и недостаточно близок, где в обдумывании нет необходимости.

Будильник звонит в четыре утра, я в полном смятении. Понятия не имею, когда я, наконец, заснул, но знаю точно, что в час сорок три я еще не спал. Я выбираюсь из постели и иду на кухню за кофе.

Лаклан уже сидит за столом. Он потягивает кофе из кружки, потом ставит ее на стол.

— Вы выглядите дерьмово. В кофейнике есть кофе.

— Да, ты тоже не слишком хорошо выглядишь. Ты хоть немного поспал?

— Немного. Что означает, как правило, хуже, чем вообще не спать.

Я достаю кружку из шкафа и наливаю себе кофе, прежде чем присоединяюсь к нему за столом.

— Мы в порядке?

— Мы будем в порядке.

— Как она чувствовала себя по дороге домой?

— Тихо. Мы оба молчали.

Мне следовало позвонить ей или написать. Но что я мог ей сказать? Вести разговор трудно, когда боишься затронуть эту тему, потому что эта тема становится все более и более раздражающей для меня.

— Но она выглядела нормально?

— Она не школьница чертовых высших классов. Вы хотите получить ответ, обратитесь к источнику.

— Прости, Лаклан. За все. Я поставил всех нас в очень неловкое положение, и это было безответственно с моей стороны.

— Мы все взрослые люди, согласившиеся совместно поиграть. Мы должны просто принять это и двигаться дальше. Тратить время на сожаления нет смысла, как правило, это приносит больше вреда, чем пользы.

— Я слышу это от человека, который фактически не спал.

— Кто сказал, что мой недосып был связан с сожалением?

— Нет?

— Нет. Я бы сказал, что это было больше... точная копия.

— И...?

— И что? Вы хотите узнать, где собака зарыта? Я все еще пытаюсь это выяснить. Но я знаю точно, что свою профессиональную жизнь могу отделить от сексуальной. — Он смотрит на меня соответствующем взглядом, и я понял его взгляд.

Но это меня не останавливает.

— Если ты хочешь взять выходной, уверен, кто-нибудь сможет тебя заменить.

— Вы взяли выходной? Элли взяла?

— Нет.

— Тогда почему я должен?

Чтобы предоставить мне чертово пространство. Но он прав, я должен признать это.

— Справедливо.

— Я понимаю, что вам надо разобраться в своих чувствах по поводу вчерашнего, но я не собираюсь вносить изменения в защиту премьер-министра только потому, что вы испытываете некий эмоциональный дискомфорт.

— Я тебя не прошу об этом. Я просто подумал...

— Вы просто решили воспользоваться, что я, черт побери, не выспался, чтобы увеличить между нами дистанцию. Если вы хотите увеличить дистанцию, можете запросить нового начальника службы безопасности. В противном случае, доверьтесь мне и дайте мне выполнять свою работу.

— Черт, Лаклан, мне нужно..., — я зарылся пальцами в волосы.

— Большая часть дня у вас проходит в вашем офисе. Скажите Бет, чтобы она изменила ваше расписание, и вам не придется никуда ехать. Таким образом, я буду вне вашей досягаемости весь день.

Я немного расслабляюсь. Я явно делаю из мухи слона.

 

После двух часов дня в тот день я все же смог остановить себя и не позвонить Элли, и не вызвал ее в кабинет. Так же я смог остановить себя между встречами, которые у меня сегодня происходили. Я не ответил на три ее звонка в мой офис. Я не знал воспользовалась ли она одноразовым телефоном, потому что свой забыл дома, чтобы не было искушения. Я был благодарен, что она не пришла ко мне в офис, потому что возможности отправить ее на голосовую почту у меня не будет.

Я знаю, что я трус. Но я не знаю, как еще могу притормозить. Когда я слышу ее голос, я хочу ее прямо здесь и сейчас. Когда она со мной, я хочу касаться и целовать ее. Везде. Когда мы вместе, для меня не может быть медленнее и не спеша. Все или ничего.

Во вторник Элли заходит в мой офис и закрывает за собой дверь.

— Ты все же решил, что мы, действительно, перешли к медленным и неторопливым отношениям?

— Я не знаю, что ты имеешь в виду.

— Да ладно, Гэвин. Все выходные ты был полностью во мне, поддавая жару и другим местам, и тебе все было мало. Наступает понедельник и у тебя нет на меня времени. Это звучит похоже, как не я занят, будучи премьер-министром, а как я совершил огромную ошибку, поэтому у меня нет времени.

— Элли, у меня столько здесь всего происходит…

— Это из-за секса втроем, не так ли? — Ее лицо становится напряженным. — То, что я позволила Лаклану прикоснуться ко мне, и теперь ты от меня больше ничего не хочешь, потому что я...

Ой, бл*дь. Первая мысль — она страдает, думая, что совершила грубую ошибку, а я не сделал ничего, чтобы как-то успокоить ее. И, возможно, от этого она страдает в какой-то степени, но, на самом деле, с ней происходит намного что-то более серьезное.

— Хватит. Это не имеет ничего общего с тем, что было в эти выходные. Это было по согласию, и ты была прекрасной, — я никогда ей не скажу, что от своего решения, чувствую себя неловко. — Просто я тут подумал. Ты была права. Я многим рискую, ни один из нас не может себе позволить такого, поэтому решил, что будет лучше сбавить обороты, — это не совсем лучшее решение, но это все что мы можем сделать. Я ненавижу это решение, но у нас нет времени, чтобы с этим разбираться.

— Ты решил? Правда?! Ты? Насколько я помню подразумевалось, что нас двое, так почему ты принимаешь решение о наших отношениях без меня? Когда я сказала тебе тоже самое, ты расстроился и чуть ли не оскорбился.

Точно. Она первая начала обсуждать этот вопрос, что наши отношения должны развиваться медленно и не спеша. Я не говорю, что я согласен. Я несу ответственность за свое поведение, и я никогда не повернусь к ней спиной.

И поскольку я так боялся облажаться в этом вопросе — я уже полностью облажался. Я направляюсь к Элли, она отступает к двери. Это совсем не хороший признак.

— Прости. Я планировал поговорить с тобой на эту тему сегодня вечером…

Она меня перебивает.

— Как чертовски удобно. Знаешь, что? Пошел ты. Я не нуждаюсь в этом.

— Элли, я…, — она несется к двери, я быстро двигаюсь к ней, но она выбегает из моего кабинета.

Я не успеваю ее остановить, поэтому влетаю в приемную, Бет смотрит на Лаклана, ее лицо искажено болью, она забирает свою сумочку со стола и вылетает из комнаты. Я поворачиваю голову. Лицо Лаклана ярко-красного цвета, и выглядит он так, словно готов взорваться.

Он медленно поднимается с кресла и показывает мне на мой кабинет.

 

 

26.

Элли

 

Вы понимаете, что достигли точки, когда спрятались в кабинке туалета.

Я не могу вернуться на свое рабочее место, потому что в комнате еще полно других младших сотрудников. Я не хочу покидать здание и перебираться в здание Ланжевен, потому что чувствую, что вот-вот впаду в истерику.

Мы не дети.

Хотя можем иногда вести себя по-детски, но по существу, мы взрослые люди и что-нибудь обязательно придумаем.

Пока я не разберусь, как такое могло произойти, я предпочитаю прятаться.

Дверь в туалет со скрипом открывается, кто-то входит, у меня тихо вырывается стон. Что может быть еще хуже, чем интерн, цыпочка, застуканная в кабинке туалета, спрятавшаяся от всех.

Но пришедшая не использует кабинку рядом со мной. Она включает воду, затем выключает и вздыхает.

А потом начинает шмыгать носом.

Вот черт. Никому не хочется слушать чьи-то рыдания.

— Соберись, Бет, — бормочет она, и мои глаза расширяются. — Он не стоит этого.

Бэт? Мой желудок ухает вниз. О Боже.

О мой Бог.

Я рывком открываю дверь, Бэт подпрыгивает на месте, резко повернувшись ко мне лицом.

— Ты не говорила…, — с порога начинаю я.

— Я не знала, что ты здесь, — говорит она одновременно со мной.

— Мне очень жаль. Я пряталась. Прости. Мне правда очень жаль. Пожалуйста, не говори ничего. Я не знала... я думала, что ваши отношения носят исключительно профессиональный характер.

— Да, — она вытирает нос. — Не беспокойся об этом.

Но я беспокоюсь, потому что хуже уже просто некуда — получить последнюю новость о ПМ и убогом любовном треугольнике — премьер-министром, стражеркой и его секретарем.

— Я не знаю, что сказать. Я... никто не знает. Сью не знает. Я имею в виду, Лаклан знает, конечно, но это произошло случайно.

— Стоп. Я не хочу никаких подробностей, что ты делала.

Мои щеки горят огнем.

— Я не буду вдаваться в детали.

— Я просто никогда не думала, что Лаклан..., — она затихает.

Я моргаю.

— Лаклан?

Она делает соответствующее лицо.

— Да. Глупо, правда?

— Нет, нисколько, — мысли со скоростью света проносятся у меня в голове. Лаклан. Ох, мать твою, Лаклан, ты идиот. И мне становится совершенно наплевать на то, что она услышала, оказывается все поправимо. — Не глупо, совсем, не глупо, Бет. Я думала, ты говоришь о Гевине.

Она с тревогой поглядывает на меня.

— Гэвин. Ой. Нет.

— Точно, — слава Богу, что больше никто не запал на ПМ... сейчас сама идея, возникшая у меня, кажется глупой. Вздох. — Я не знаю, что ты слышала, но думаю, у тебя неверное представление о том, что произошло.

Ее взгляд становится немного настороженным, мне хочется ее обнять, но данный момент не время для вольностей и установления дружеских отношении.

— Гэвин и я... все очень сложно. Но вопрос касается только нас двоих.

— Я слышала ваш разговор, — тихо говорит она. — Не лги мне.

— Ты слышала обмен фразами в середине боя. И это было непрофессионально, я даже не могу выразить словами насколько сожалею об этом. Мне очень жаль. Никто не знает. И это было глупо с нашей стороны, и мы оба знаем. Но ты должна понять, что мы пытались бороться с тягой друг к другу. Собственно, по-прежнему мы пытаемся ее побороть.

— Я далека от того, чтобы давать вам советы по поводу отношений, но секс втроем с его начальником безопасности — это не лучший способ наладить отношения.

Это не смешно. Может сейчас пол разверзнется подо мной и поглотит меня, ну, пожалуйста. Но ничего такого не происходит, и даже если Бэт меня ненавидит, я все же должна прояснить ситуацию.

— Это не секс втроем. Наверное, это была глупая и плохая идея, но это было не совсем то, что ты думаешь.

— Ты даже не захочешь знать, что я думаю, — говорит она с соответствующем выражением лица. — Я думала, что Лаклан пуританин. Я думала, что он слишком правильный, чтобы завести служебный роман.

— Об этом, я думаю, тебе следует непосредственно поговорить с ним. Но..., — если я продолжу в том же духе, я предам их обеих? Они большие мальчики. Они смогут все уладить с Бет, с их-то способностями. — Бэт, я собираюсь сказать тебе нечто, что должно остаться между нами. Я доверяю тебе, потому что знаю, Гэвин тоже очень доверяет тебе. Ладно?

Ее губы вытягиваются в одну линию, но она кивает.

— Я никогда не предам его. Что бы вы ни делали в частном порядке — это ваше личное дело.

Если бы весь остальной мир обладал таким пониманием.

— Гевин более опытный, чем я, и мы увлеклись. Лаклан так же имеет определенный опыт. Гевин очень сильно доверяет ему. Поэтому он попросил Лаклана, провести некий эксперимент. Мы делали это не для своего удовольствия.

— Если это вылезет наружу, скандала все равно не избежать, эксперимент это или нет, — бормочет она, но ее плечи опускаются, видно, сходит напряжение.

— Я знаю. Но сейчас меня меньше всего волнует публичный скандал. Меня больше всего волнует тот факт, что мы как-то задели твои чувства.

— У меня нет никаких претензий на его счет, — шепчет она. Но она хочет, чтобы я знала, что для нее это неприятно, она испытывает боль.

Она печально мне улыбается, улыбка не затрагивает ее глаз, потом прижимает руки к груди и поглядывает на себя в зеркало. Профессиональная маска опускается на ее лицо, она распрямляет плечи.

— Мне лучше вернуться на рабочее место.

Внутри я чувствую дрожь от облегчения. В обозримом будущем она явно не пригласит меня выпить по бокальчику, но, по крайней мере, не будет разносить слухи, что подслушала ненароком.

После ее ухода я выжидаю минуту, затем покидаю туалет. Как только я сажусь за свой рабочий стол, обращаю внимание на пришедшее письмо от Лаклана, отправленное всему персоналу ПМ — Гэвина не будет в здание в течение всего дня.

 

 

* * *

 

В среду я перехожу работать в здание Ланжевен.

В четверг я работаю в центральном офисе и участвую в семичасовом брифинге, ни разу не взглянув Гэвину в лицо.

Я чувствую настоящее облегчение, когда в полдень мне звонят из университетской поликлиники и просят прийти за результатами медосмотра, который я прошла на прошлой неделе, когда Гэвин был в Европе, подумывая, что если все результаты будут о’кэй, мы смогли бы отказаться от презервативов.

Ха. Сейчас мне кажется это смешным, что я серьезно рассматривала возможность выбросить их в кювет.

Любовь — это ужасная вещь.

Но как только мы разберемся с нашим бардаком, чем бы он не оказался на самом деле, возможность выбросить презервативы для него будет неожиданным сюрпризом.

Я заглянула в кабинет Сью, чтобы сообщить, что я отправляюсь на прием к врачу. Он, не отвлекаясь от телефонного разговора, махнул мне рукой, поэтому я передала все его секретарю и ушла.

Пока я была в кампусе, перебросилась парой фраз с моим куратором о курсе, который собиралась преподавать осенью и конференции, в которой куратор хотела бы, чтобы я участвовала в сентябре. Потом я столкнулась с Сашей, выпила кофе, поэтому почти к пяти часам вечера я вернулась в офис, взяв с собой ужин на вынос.

Я могла бы всю свою работу сделать завтра днем, но никто не напишет за меня конспект на доклад, который завороженно я читала. Я настолько погрязла в нем, что когда посмотрела в окно, уже стемнело.

Сотрудники потянулись на выход, я тоже пыталась уговорить себя последовать их примеру, но, по правде, мне не хотелось идти домой.

Последний младший сотрудник покинул помещение, я же сижу обложенная листками отчета, косясь на свою сумку, как бы раздумывая, уйти или остаться, но открываю другой отчет.

Какое-то время спусти мое внимание привлекает двери лифта, кто-то приехал на этаж. Потом я слышу шаги, которые через мгновение затихают, и я задерживаю дыхание.

Я слышу приглушенный разговор и больше ничего.

Я опускаю глаза на отчет и уговариваю себя сосредоточиться, говоря, что это не он. А если даже он, то я не хочу, чтобы он узнал, что я все еще здесь.

Я такая врунишка.

Мой рабочий стол стоит посередине комнаты, на приличном расстоянии от двери. Сейчас два других стола пустуют, он появляется в дверном проеме и это расстояние между нами делает данный момент слишком интимным.

Мы здесь совсем одни. У меня учащается пульс.

— Ты сегодня уходила, — тихо говорит он, бросая взгляд через плечо.

— Я была на приеме у врача.

Он подходит ближе, оставив за собой дверь открытой.

— Что случилось?

— Ничего, — я отодвигаюсь на кресле от стола и скрещиваю ноги. Он внимательно следит за сменой моего положения. Я ужасная чертовая лгунья. Юбки, которые я ношу трахни-меня и туфли на каблуках...по крайней мере, какая-то часть меня очень хотела, чтобы он ко мне пришел. — Я ходила на медосмотр.

— По какой причине?

Но другая моя часть не готова вот так сразу все забыть и простить.

— Возможно, это не твое дело, — рычу я.

У него подергиваются желваки на скулах.

— Уверена?

Нет. Я терпеть не могу вступать с ним в перепалку, поэтому делаю вдох.

— На прошлой неделе я прошла полное обследование. И сдала все анализы, — теперь становится все понятно.

Он кивает, его подбородок напрягается, он не на секунду не отводит от меня глаз.

— И сегодня ты получила результаты.

— Да.

Он медленно расстегивает свой пиджак, и словно заглядывает мне прямо в сердце.

— В мой кабинет. Сию минуту.

— Гэвин!

— Нет, Спрайт. Когда я говорю тебе в мой кабинет сию минуту, ответ...?

— Да, Сэр, — рациональная часть моего мозга начинает возмущаться. Ты серьезно? Мы не поговорим, как взрослые люди? Но моя внутренняя покорная половина громко выдохнула, поскольку сдерживалась вот уже три дня, и удивительно то, что я не собираюсь ее утихомиривать.

Я поднимаюсь.

— Хорошая девочка, — он приближается еще на один шаг. Его глаза сверкают. — Не хочешь взглянуть на мои последние результаты медосмотра? Уверен, у меня где-то они валяются.

Я положительно киваю.

— Тогда тебе лучше поспешить.

Я проскальзываю мимо него и направляюсь в коридор.

Лаклан стоит у лифта, спиной к нам, и я вдруг понимаю, что в офисе нет ни души.

Ой. Вот дерьмо.

Дверь кабинета Гэвина открыта, и я прямо вхожу туда.

Он следует за мной, закрывает дверь со зловещим щелчком. Моим соскам, видно, нравится этот щелчок.

— Наклонись над столом, — говорит он. По шелесту я понимаю, что он снимает пиджак.

— Гэвин...

— Или скажи мне остановиться, если нет, то нагни свою задницу над моим столом.

Я на трясущихся ногах двигаюсь вперед, испытывая прямо болезненное, чрезвычайно чувствительное от движения моей юбки у себя на бедрах, и чувствуя его взгляд, прожигающий мне спину. Поставив ладони на край стола, я медленно начинаю наклоняться, пока не достигаю угла девяносто градусов, юбка на мой задницы натянулась до предела. Мне приходится даже привстать на цыпочках на негнущихся, напряженных ногах.

— О, Элли, что ты со мной делаешь..., — он шагает вперед, просто налетая на меня на столе.

Я держусь изо всех сил.

Он запускает руку мне в волосы и поворачивает мою голову, прижимая щекой к столу. Я судорожно делаю вдох, он наклоняется ко мне справа, разгоряченный, наваливаясь всем своим весом, шепчет на ухо:

— Когда ты собиралась мне сказать, что мы можем не пользоваться презервативами?

— Когда мы собирались поговорить друг с другом.

— Мы сейчас говорим.

— Разве это считается? Я хочу кое-что тебе сказать…

Его рука опускается с хлопком на мою левую ягодицу. Я задыхаюсь и пытаюсь сделать еще вдох, он поглаживает ударенное место ладонью.

— Время вышло.

Всего лишь один шлепок заставляет мою кровь закипать, я сильнее прижимаюсь к столу, пытаясь сохранить самообладание. Грудь болит, а ноги желают раздвинуться еще шире. Я прикусываю губу, лишь бы не начать умолять его о большем.

— Последний раз, Элли, когда ты была здесь, то вела себя ужасно грубо.

— Простите, — с трудом выдыхаю я.

— И сейчас ты расскажешь мне, почему так воинственно воспринимаешь, — шлепок, — когда мы двигаемся медленно, — шлепок, — и не торопясь.

— Аааа!

— Что я должен сделать, Спрайт? Чтобы исправить твое поведение? — он задирает мою юбку, оголяя мои простые белые хлопчатобумажные трусики. У меня краснеют щеки от смущения, когда я вспоминаю, как не задумываясь натянула их этим утром.

Его пальцы проходятся по эластичному поясу. Сними их. Но он не снимает, лишь оттягивает резинку и ласково поглаживает мою нижнюю часть.

Шлеп.

Я вскрикиваю, ноги раздвигаются сами собой, продолжая стоять на носочках и всеми силами желая большего.

— Прошло ровно пятьдесят четыре часа, как ты покинула мой кабинет, Спрайт.

Теперь я понимаю, куда он клонит. Йе. Моя задница сжимается, готовясь к шлепку. Нет, нет, нет...

— Сможешь ли ты принять такое количество ударов?

— Да, Сэр. — Что? Кто это сказал?

Он проходится по моему бедру, его палец соскальзывает с резинки на мою ягодицу и следует прямо туда, где находится моя киска.

— Хорошая девочка.

Все мое тело стремится к нему навстречу, и с каждой секундой я становлюсь более мокрой.

Он убирает руку, даже не добравшись до моей напухшей киски и слегка дует мне на задницу. Самое главное, мне не больно, и на десятом шлепке, я начинаю покачивать своим задом, как бы играя с ним.

Я настолько возбуждена, что готова к большему.

— Пожалуйста..., — умоляю я. — Жестче.

Он кладет руку между моими лопатками, успокаивая меня.

— Принять сорок шлепков — это много, Спрайт. Ты не захочешь, чтобы я шлепал сильнее.

Да, наверное, жестче не захочу. Но я проглатываю свой стон, потому что не хочу ему отвечать.

Он стягивает мои трусики вниз по заднице, сильно потянув их за ластовицу моей промежности, задевая клитор, обнажая мою плоть.

— Ты сильная и храбрая, желаешь большего.

Он шлепает меня по голой заднице, которая и так горит, и я уверена, что стала розовой, его следующий шлепок более сильный.

— Ой, — задыхаюсь я, и у меня вырывается жалобный, хриплый стон, он опускает руку между моими ногами и уделяет внимание моей киске, особенно клитору, который давно этого ждал, еще с того момента, как он вошел в мой кабинет.

Даже через мои трусики, он может сказать, что я совершенно мокрая, Гэвин тяжело вздыхает, отодвинувшись от меня.

— Тридцать пять, — приглушенно говорит он. — Тридцать четыре..., — каждый удар приземляется в другом месте. Некоторые удары мягче, некоторые сильно жалят, но с каждым ударом возникает необъяснимое тепло где-то глубоко внутри, с каждым разом тепло становится сильнее.

Когда остается последние десять, он опускается позади меня на колени и стягивает мои трусики вниз. Туфли соскальзывают с ног, он отбрасывает мое нижнее белье вместе с туфлями, и теперь я не достаю носочками до пола.

Гэвин не дает мне шанса обрести равновесие, он наклоняется и начинает лизать мою мокрую киску, кружа кончиком языка вокруг моего клитора, потом берет его в рот и начинает сосать. Это наслаждение настолько сильное, что я не могу терпеть.

— Аххххх! — стону я, почти чувствуя накатывающий оргазм, но я не могу, не могу, я не могу...

Он отстраняется, и я не кончаю. Дезориентированная происходящем, я пытаюсь прийти в себя.

— Так хорошо, моя Спрайт, — говорит он, целуя тыльную сторону моего дрожащего бедра, прямо под первым следом, который он оставил своими шлепками, начиная с верхней части бедра и раскиданными по всей моей заднице.

— Спасибо, что контролируешь себя.

По мне проходит внутренняя дрожь от его похвалы, я усмехаюсь про себя.

— Десять шлепков будут сильнее, детка. А потом ты сможешь кончить.

Его пальцы прочерчивают дорожку по моей чувствительной коже, затем на секунду исчезают, потом опускается его ладонь. Еле дотронувшись, но болезненно. Десять.

Девятый — жестче, но восьмой — более мягкий.

Седьмой заставляет меня вскрикнуть, шестой и пятый почти идут друг за другом.

От четвертого я шиплю, и он начинает прямой отсчет к моему клитору. Три, два.

Последний шлепок достаточно сильный, у меня даже выступают слезы, но его пальцы тут же оказываются внутри меня, двигаясь и доставая до точки G, и наслаждение окутывает меня изнутри, хотя кожа жжет и горит очень сильно.

Я кончаю жестко, у меня даже сжимаются пальцы на ногах, а он продолжает ласкать меня, несмотря на мой оргазм, пока я не насыщаюсь им.

Накатывающие волны утихают, но я все равно продолжаю внутреннее трепетать, Гэвин возвышается за мной, резко расстегивает мою блузку, я словно без костей, как кукла, с которой он может делать все, что захочет. Юбка падает вслед за блузкой на пол, он оставляет на мне только лифчик, развернув меня к себе лицом.

Он окидывает меня своим голодным взглядом, будто не видел меня обнаженной уже много лет, а не три дня.

Но в последний раз, когда мы трахались, и я была обнаженной, мы были не одни. Сейчас же он выглядит так, будто его заставили ждать всю жизнь, чтобы вернуть то, что принадлежит ему. Вдруг я понимаю, что хочу сказать ему намного больше, чем всего лишь «прости».

— Гэвин, — начинаю я, но выражение его лица меня останавливает, и я не продолжаю свою попытку. — Сэр?

— Да, Спрайт?

Я осторожно сажусь на его рабочий стол, поглубже усаживаясь, чтобы удержаться на своей ставшей настолько чувствительной заднице.

Ладно, согласна. Я заслужила эту жгучую боль.

Я развожу ноги и запускаю руку между бедрами, остановившись в дюйме от своей по-прежнему набухшей киски.

— Я должна была сказать тебе раньше, что ходила к врачу.

Он приближается на шаг, его пальцы прокладывают путь у меня между ног, и я начинаю гореть.

— Да, тебе следовало мне об этом сообщить.

— И что бы ты сделал? — спрашиваю я, затаив дыхание.

— То, что я собираюсь сделать прямо сейчас, — он поднимается пальцами вверх по моей киске и проводит костяшками пальцев по моему животу. Достигнув лифчика, он поддевает пальцами эластичную прозрачную ткань и тянет мою грудь вверх, насколько позволяют лямки, выпятив мои соски на его обозрение.

— И что это...?

— Что ты хочешь мне сказать, Спрайт? — он кладет руку мне на затылок, большим пальцем приподнимая мой подбородок, удерживая, чтобы я не смогла наклонить голову. Он зажимает мой сосок и наклоняется ко мне на столько близко, что я вижу его лицо почти размытым. Я пытаюсь отодвинуться, но с силой удерживает меня, не позволяя двинуть головой. Его дыхание напротив прерывистое и учащенное.

— Ты хочешь мне сказать, чтобы я предъявил на тебя права?

— Да, — шепчу я.

— Тогда скажи мне это. Не играй со мной в игры.

— Я хочу, чтобы ты вернул себе то, что принадлежит тебе, — говорю я хрипло, с надломом. — Так, как можешь только ты. Только ты и я, кожа к коже.

— Ах, Элли, — его рот тут же опускается на мой, и я тереблю его галстук. Мне необходимо почувствовать его играющие мускулы в живую, без этой рубашки.

Он прерывает поцелуй и срывает с себя рубашку.

Я протягиваю руку, касаюсь его кожи, он скидывает ботинки, упираясь носком одного в пятку другого. Его мышцы под моими пальцами такие жесткие и неподатливые, пока с молниеносной скоростью он обнажает быстро передо мной. Он всегда вне досягаемости и его быстрое скидывание одежды, не даст мне много шансов снова прикоснуться к нему, пока он не оставит свою метку на мне. Поэтому я прохожусь по его руке и груди, запоминая свои ощущения и внимательно его разглядывая.

Полностью раздевшись, он раздвигает мои ноги по шире и встает между ними.

Кончик его члена проходит через мои складки, дотрагивается до клитора, а потом головка слегка надавливает на мой вход.

Сердце бьется со скоростью мили в минуту. Я никогда не занималась сексом без презерватива, без чего-то основательного, впервые видя его эрекцию, входящую в мою киску, растягивая и открывая, без каких-либо барьеров между нами. Только Гэвин может проделывать это со мной.

Обхватив руками меня за бедра, он с силой их сжимает. Наклоняется, нежно прикасаясь губами до моих, его взгляд останавливается на моем лице, хотя он продолжает двигать бедрами вперед, и хоронит себя полностью во мне, мне хочется, чтобы это не прекращалось.

— Моя, — рычит он.

Он снова целует меня, на этот раз более настойчиво, его язык дразнит, проникая ко мне в рот.

Его бедра двигаются легко, член еле-еле проникает в меня, но вдруг он делает резкое движение, растягивая меня до предела. Он трахает меня всем своим телом, его лобковая кость дотрагивается до моего клитора при каждом движении его бедер, он еще шире разводит мои ноги, чтобы я смогла взять каждый дюйм его длины.

Но я хочу большего.

Я скулю, как только он отпускает мои бедра и покидает мое тело.

— Не волнуйся, Спрайт, мы еще не закончили. Но я не могу грубо с тобой обходиться, как мне нравится, поскольку ты сидишь на твердом деревянном столе.

Грубо. Это слово посылает неуправляемую дрожь по всему моему телу, которая мне очень нравится, раньше я никогда не испытывала ничего подобного. Да. Используй меня. Я полностью твоя.

Он снимает меня со стола и проносит через всю комнату к черному кожаному дивану честерфилд.

— После моего рабочего стола на этом предмете мебели я больше всего хочу тебя поиметь.

Я скулю от холодной кожи, которая дотрагивается до меня, пока он укладывает, словно я его личная чертовая кукла, собственно, я и являюсь для него в данный момент куклой для траха. Правая моя нога остается на полу на носочке. Левая задрана на спинку дивана, головой я опираюсь на руку.

Он забирается на диван, нависая надо мной, передвигая свою левую ногу вперед.

— Я хочу проверить продолжаешь ли ты заниматься йогой, Спрайт. Мне нравится, когда моя малышка такая гибкая.

Сжимая рукой мои запястья, он поднимает их над головой, прижимая к столику, затем погружается в меня намного глубже, чем раньше. Эта позиция, как бы придавливает меня книзу, я даже не могу тереться о него клитором.

Но от того, что я нахожусь полностью в его власти, испытываю несказанное удовольствие. Мне так хорошо. Я — чертовая фальшивая феминистка. Куда делось то время, когда я сама отвечала за свой оргазм? Гэвин именно тот мужчина, который заставляет меня умопомрачительно кончать, самой мне никогда не удавалось достигать такого оргазма, независимо от того, насколько мощным был мой вибратор.

Он входит и выходит, словно это его дом, снова и снова. С каждым его толчком диван слегка сдвигается, я умоляю его разрешить мне кончить, он не обращает внимание на мои просьбы.

Он не останавливается и не замедляется, наоборот ускоряется, трахая меня все сильнее. Он трахается, буквально разрушая комнату вокруг. Но по-видимому его это совершенно не волнует, пока он находится внутри меня, проникая все глубже и жестче, такого раньше никогда не было.

— Кончай сейчас же, Спрайт, или тебе придется подождать, когда я буду в соответствующем настроении.

Его слова убивают все мое самообладание. Я превращаюсь в собаку Павлова, только вместо слюноотделения на звук колокольчика, я начинаю кончать, стоило ему произнести эти слова. Его непристойное обещание заставляет меня замереть на секунду, а потом я начинаю раскручиваться, словно катушка, состоящая из желания, которая туго сжата внутри меня. Быстрее, еще быстрее, поднимаясь все выше и выше, пока я добираюсь до самого верха и даже не задаюсь вопросом — безопасно ли падать вниз.

Спазм от моих внутренних мышц, сжимаются вокруг него, пока он два последних раза рывками двигает своими бедрами, он зависает надо мной, все мое тело напряжено, подготовившись, он кончает глубоко внутри меня, помечая меня своей.

Мне требуется какое-то время, чтобы вернуться к реальности. Мне не хочется заканчивать этот момент, когда он такими глазами смотрит на меня. Но вдруг я вспоминаю упавшие предметы, и паника внутри начинает нарастать.

— Что мы разбили?

— Настольную лампу, — его грудь вздымается и опускается, и все его тело блестит от пота. Мне хочется его облизать.

Нет. Черт побери. «Сосредоточься, Элли».

— Мы должны одеться. Наверняка кто-то услышал такой грохот, поэтому придут проверить.

— Не волнуйся, — его голос звучит грубо и низко, опьяненно, я даже бы сказала, от такого секса, когда весь окружающий мир перестал для нас существовать.

— Никто не придет ничего проверять. Сейчас давай приведем тебя в порядок.

Я не особо прислушиваюсь к его словам. Грохот был сильным и даже если Лаклан не войдет в эту дверь, кто-нибудь с нижнего этажа обязательно поднимется сюда.

Если бы Гэвина поймали со спущенными штанами с интерном, это было бы равносильно политическому самоубийству.

— Мне нужно идти, — я пытаюсь отстраниться от него.

Он гладит меня по щеке, мне хочется лечь рядом с ним и всю ночь наслаждаться его ласками.

— Элли, все хорошо.

— Нет, Гевин, это не так. Отпусти меня. Сейчас же.

На мгновение его взгляд соединяется с моим, потом он кивает и поднимается с дивана.

У меня перехватывает дыхание, мне нужно побыстрее выбраться отсюда. Я, пошатываясь через всю комнату, направляюсь к своей одежде.

— Элли...

Я молчу, натягивая свои трусики и юбку. Я даже не пытаюсь канителиться с бюстгальтером, складываю его в несколько раз, чтобы он не очень виднелся в руке. Я засуну его в сумку, как только вернусь к своему рабочему месту. Гэвин пытается мне помочь, пока я вожусь с пуговицами на своей блузки. Я игнорирую его.

— Не обращай на меня внимания, одевайся и приведи себя в порядок.

— Элли, успокойся. Нам нужно поговорить.

Его слова оказывают обратный эффект. Мое сердце опять начинает биться со скоростью мили в минуту, я надеваю туфли. Наконец, я застегнула последнюю пуговицу на своей блузке, у меня трясутся и дрожат руки, пока я разглаживаю складки на одежде.

— Нет. Мне необходимо уйти отсюда сию же минуту. И я советую тебе поспешно одеться.

У меня даже начинает дрожать голос, но тон повышается, я немного рассержена, поэтому последнюю фразу, фактически, выплевываю. Я открываю на щелочку входную дверь, потом только, чтобы выскользнуть, стараясь не смотреть в сторону лифтов, где первоначально стоял Лаклан. Я влетаю в свой кабинет, бросаюсь к столу, хватаю свою сумочку и со всех ног, стараясь оставаться незамеченной, бегу к черной лестнице, чтобы спуститься вниз.

 

 

Я просыпаюсь в четыре утра. Хотя просыпаюсь несколько не тот термин, если учесть, что всю ночь я фактически дремала, находясь в странном состоянии забытья, переживая и впадая в панику каждый раз, как только мои глаза закрывались, хотя бы на секунду.

Каждый мускул в моем теле ноет и болит.

Я ощущаю себя неудачницей. Вчера вечером я столкнулась с неопровержимым доказательством того, что наши отношения подорвали мой профессионализм… и его тоже. Причем его больше, чем мой.

Мы оба облажались, причем по-царски.

Но стажировка для меня, по крайней мере, временное явление. Я могу уйти, никто даже и не заметит.

Никто, кроме Гевина.

Я заторможено плетусь в душ, потом одеваюсь. Совершая обычные утренние действия, которые мне нравятся, но иногда я их ненавижу. Обычно я беру с собой ланч, но сегодня я не собираюсь долго задерживаться на своем рабочем месте. Поэтому наливаю в термокружку кофе, сегодня оно ощущается как кислота у меня в желудке.

Я вхожу в здание Ланжевен. Я даже не смотрю на противоположное здание.

Я люблю его. И если мы продолжим в том же духе, то я разрушу его карьеру и у него не будет ни единого шанса продолжить свою политическую деятельность.

Я вхожу в сеть и пишу по электронной почте Сью.

Мне интересно, если он меня отшлепал за скандал, который я устроила у него в кабинете, что же он сделает, когда узнает, что я уволилась по собственному желанию?

 

 

27.

Гэвин

На следующее утро я замечаю отсутствие Элли на брифинге. Она должна была присутствовать, по крайней мере, я точно знаю, что она была включена в общий список приглашенных. Я знаю, потому что сам проверил его. Меня тяготит это совещание, но я ничего не могу поделать, пока встреча не закончится. К счастью, она длится всего лишь пятнадцать минут. Пятнадцать минут я вполне могу продержаться. Хотя и с трудом.

Я понимаю, что что-то произошло. В течение всего брифинга, Сью смотрит на всех, кроме меня.

Когда последний из моей команды покидает мой кабинет, я уже нахожусь в состоянии повышенной тревоги. Сердце колотится, и голова становится какая-то ватная.

— Где Элли? — спрашиваю я Сью, как только мы остаемся одним.

— Она уволилась по собственному желанию.

— Что значит уволилась по собственному желанию?

— Взяла и уволилась. Свалив на меня всю свою работу, — Сью в ярости и даже не пытается это скрыть.

Вот черт. Я задаю, похоже, самый глупый вопрос на свете.

— Почему она вдруг уволилась?

— Ты серьезно? Мы будем это обсуждать?

— Да, бл*дь, Сью. Почему?

— Ну, она написала, что ей необходимо вернуться в университет как можно раньше.

— Это полный бред.

— Да, я знаю. Может ты сообщишь мне, что происходит на самом деле.

Его заявление убивает меня, это я испортил всю практику Элли, и мне необходимо найти способ как-то все исправить. Сыграть со Сью начистоту — это первый шаг.

— Я встречаюсь с Элли Монтагью.

— Господи.

— Благодарю, я рад, что ты рад этому, что я, наконец, нашел особенную женщину.

— Вот из-за чего она ушла.

— Скорее всего.

— Господи.

— Ты уже это говорил.

— Получается, что она точно ушла не по собственному желанию. Она заканчивает интернатуру в университете. Нет, я ни черта не рад этому, потому что она умная и нам чертовски повезло заполучить ее, хотя бы на два месяца, раньше у нас таких не было, но похоть взяла верх.

Он должен на меня молится, что нас разделяет стол.

— Это не так.

— Ой, я тебя умоляю, Гэвин. Ты думаешь, я слепой…

— Это. Не. Так.

Он прикусывает нижнюю губу вместо ответа.

Я не собираюсь ему ничего объяснять, но я доверяю ему несмотря на то, что он настолько бездушен к людям. И прежде, чем он узнает о нас из каких-либо других источников, я ловлю себя на мысли, что для меня это неизбежно — он должен узнать правду лично от меня.

— Это не твое дело, но похоть к ней появилась в первый же ее рабочий день. И так как я шесть недель сдерживался и пытался себя отговорить, делал все, что в моих силах, чтобы не связываться с ней, но в какой-то момент я понял, что ее люблю.

Тишина заполняет комнату, как только слова слетают с моего языка. Сью ошалело смотрит на меня. Я прекрасно его понимаю. Я впервые признался в своих серьезных чувствах, даже самому себе, не говоря уже о ком-то.

И я, бл*дь, сказал это Сью, а не Элли.

Мать твою.

К счастью, Сью довольно быстро приходит в себя.

— Так это не подсудное дело?

— От Элли? Нет.

— А от кого-то еще?

— Это уже твоя работа, о которой стоит побеспокоиться. Я ставлю тебя в известность, чтобы тебе было что сказать, когда наши отношения станят публичными.

— И когда это будет? Ты планируешь тайно жениться в Ниагара-Фолс? (Ниагара-Фолс – провинция Онтарио, Канада)

— Мы еще не говорили о свадьбе.

— Надеюсь, что не говорили.

— Я хочу, чтобы все двигалось немного медленно. Я советую тебе хорошо подготовиться, хотя бы потому, что я не собираюсь отрицать к ней своих чувств, если меня спросят. Я не собираюсь лгать, Сью.

— Твои принципы иногда чертовски раздражают.

Тем же днем, вместо того, чтобы выяснять отношения с женщиной, которую я люблю, мое сердце замирает каждый раз, когда я думаю о ней, я нахожусь в самолете и лечу домой в Ванкувер, отвергнув уйму рабочих сообщений. И впервые, с тех пор, как я стал премьер-министром, я раздосадован сам на себя, как черт, в связи с выполнением своих служебных обязанностей.

По крайней мере, я проведу эти выходные с Максом. К семи он должен быть уже у меня — с пиццей и пивом. И мы проведем вечер, ему предстоит выслушать мой горестный рассказ.

Между тем, отношения между Лакланом и мной по-прежнему остаются немного натянутыми. У меня и в голове не было, что он положил на Бет глаз, и она относится к нему с… трепетом. Если бы я хотя бы предполагал, то уж точно бы, не пригласил его в наши сексуальные кинки игры третьим.

За время всего перелета я читаю свою будущую речь. На самом деле, я очень сильно буду скучать по «изящным» правкам и тону, который Элли придавала моим речам.

Когда мы приземляемся в Ванкувере, я сажусь за руль, мне кажется, если я буду вести машину, наш разговор пройдет легче. Я хочу поговорить с Лакланом, за рулем я буду больше сосредоточен на дороге.

— Почему ты не сказал мне, что кое-что имеешь к Бэт?

— При всем моем уважении, это не ваше дело.

— Это мое дело. В один миг подставить под удар профессионализм, по крайней мере, двух и даже трех человек, поэтому это стало моим делом. Когда я попросил тебя принять участие в сессии со мной и Элли, я почему-то подумал, что тем самым не поставлю тебя… в затруднительное положение.

— Так и есть. Я один. Ни с кем не встречаюсь. Черт, у меня даже нет друзей, обладающих определенными привилегиями.

— Тогда, что для тебя значит Бет?

— Не ваше дело, — его подбородок напряжен, глаза говорят: «Не лезь туда, куда не просят!»

— Ладно, давай во всем разберемся. Мой начальник службы безопасности имеет свой интерес к моему личному ассистенту, но при этом участвует в сексе втроем со своим боссом и подругой босса, которая случайно оказывается стажером. Чувствуешь, куда я веду?

— Как я и уже говорил — не вижу смысла тратить время на сожаления.

— Так ты сожалеешь?

— Не совсем. Я смирился со своим выбором и тем, как он отражается на мне, и отражается на тех, кто рядом со мной. И скажу честно, если бы вы спросили, повторил бы я? Не уверен, что я отказался бы.

Я удивлен. Лаклан, однозначно, видел расстроенный взгляд Бет, как и я. Его ответ заставляет меня задаться вопросом — он вообще понимает, что она тоже испытывает к нему какие-то чувства?

— Что теперь?

— Мы двигаемся вперед.

Я согласен с ним, поэтому предлагаю оливковую ветвь.

— Вечером приедет Макс с пиццей и пивом. Хочешь присоединиться к нам?

Он медлит секунду.

— Да, на пиццу с удовольствием, но я все еще технически на дежурстве, так что пиво пропущу.

— Отлично. Какую пиццу ты любишь?

— Я любитель мяса.

— Знаешь, а я даже не удивлен! Я позвоню Максу, как только мы доберемся до дома.

Макс приезжает после семи, нагруженный тремя большими коробками пиццой и половинкой упаковки с пивом.

— Серьезно, только шесть бутылок?

— Поскольку пьем только ты и я, и тебе завтра работать.

Я вздыхаю и направляюсь в гостиную.

Макс садится в кресло и открывает коробки с пиццей.

— Эй Лаклан, вопреки моему профессиональному здравому смыслу, я привез тебе еду, которая зашлакует твои артерии.

Лаклан широко улыбается, открывая коробку и доставая большой кусок пиццы, пальцем разрывая тянущиеся горячие волокна сыра, положив их кусок.

— Это именно то, что мне нужно, сырная, мясная вкуснятина, — он откусывает большой кусок. Сыр прилипает к его подбородку, большим пальцем он поддевает его и опускает в рот.

Я обалдело наблюдаю за этим зрелищем, до конца не понимая — то ли мне противно, то ли я впечатлен.

— Ты ешь как свинья.

Он указывает мне на свой кусок, прожевывая.

— Может принести вам нож и вилку, премьер-министр?

— Пошел ты, Лаклан, — и тут мы начинает отрываться.

Макс уже развалился в кресле, посмеиваясь, потягивает пиво, закусывая пиццей.

— Макс, ты знаешь, что вся наша хоккейная команда состоит из кинки? — при первой возможности сообщаю я, поскольку мне не хотелось говорить ему об этом по мобильному телефону.

— О, в самом деле? — Он смотрит на Лаклана, который утвердительно кивает, продолжая пачкать свое лицо, словно он ждал эту пиццу целый год. — Тогда я еще больше рад переезду. Расскажи мне все об этой теме в Оттаве. Приличные клубы есть?

Лаклан заглатывает пиццу и запивает колой.

— Есть клубы, но доступ в них недостаточно ограничен, не обеспечивает должную конфиденциальность. Поэтому, я не считаю их подходящими для высокопоставленных лиц, таких как, ближайший друг премьер-министра и одного из самых завидных женихов, у вас определенно высокий статус в обществе. Иногда бывают частные вечеринки. Но они очень выборочные и не совсем удачные.

— Тогда как же удалось высокопоставленным кинки найти друг друга?

— В основном, за счет связей. Людей, предпочитающие одни и те же вещи.

— Или же хоккейной команды.

— Да. Или это.

— А что если сделать секретную темницу в недрах здания парламента, где соберутся все кинки политики, чтобы, наконец, вывесить свои фейковые флаги?

— Боюсь, что нет.

Я вспоминаю эпизод из «Западного крыла», в котором Лео узнает, что на встрече анонимных алкоголиков присутствуют известные политики и многие из администрации кабинетов. Идея создания на Парламентском Канадском холме клуба Анонимных Кинки щекочет мне нервы, но я сдерживаю свой смех. Мне хочется понаблюдать со стороны, чем закончиться этот разговор. («Западного крыла» (англ. The West Wing) — американский телесериал, созданный Аароном Соркиным и шедший на телеканале NBC в 1999—2006 годах. За это время было отснято семь сезонов. В центре сюжета — работа вымышленной администрации президента США от партии демократов Джосая Бартлета, которого сыграл Мартин Шин. – прим. пер.)

— Итак... если я построю темницу в своем новом доме и познакомлюсь с нужными людьми...

— Вы, наверное, станете очень популярным в определенных кругах Оттавы.

— А я знаю нужных людей?

Лаклан фыркает.

— Вы играете в хоккей, там их достаточно. Вы будите на вес золота.

Я тронут тем, что Лаклан доверяет мне и Максу, и открыл доступ в свой внутренний круг. Фактически, Макс для него чужестранец, несмотря на то, что его тщательно проверили, и у него в шкафу нет припрятанных скелетов.

Учитывая, что технически для Лаклана это была рабочая командировка, я провел выходные с неплохими парнями, что сделало отдых довольно-таки сносным, пока находился вдали от Элли.

Пока я ехал в машине с Лакланом домой, на Сассекс 24, я абстрагировался от наших разговоров и стал думать совершенно о другом.

 

28.

Элли

 

В пятницу утром вернувшись домой, я достала телефон из сумочки, выключила его и положила в верхний ящик комода. Затем я переоделась в пижаму.

Сейчас уже наступило воскресенье, но я все еще была в пижаме.

Саша предоставила мне свободное пространство на весь уикенд. Я сказала ей, что переработала слишком много часов и стажировка перешли далеко за рамки моей должности (плюс болезненные события, о которых я не стала ничего говорить), поэтому решила вернуться в университет. Я сказала, что уволилась по собственному желанию и отправила свое заявление по электронной почте.

Я подумала, что смогу как-то защитить Гэвина, так как теперь нас будет разделять здание Парламента, десять домой и мост, пока я буду в университете.

Мы не будем оглашать все, что случилось за последний месяц. Господи, все произошло слишком быстро. Если у кого-то из нас хватит сил, мы разойдемся и воссоединимся через год. Может два. И тогда, факт, что я была когда-то интерном в его администрации забудется, останется всего лишь напоминание, щекочущее нервы.

На самом деле, плана у меня не было. Я почему-то была уверена, что проснувшись каким-нибудь прекрасным утром, мой многоквартирный дом будет окружен прессой, и это будет выглядеть для меня слишком унизительно.

Такой поворот событий может разрушить мою карьеру. Кто захочет нанять профессора, специализирующегося на исследованиях женщин, переспавшего с лидером страны во время стажировки в кабинете его администрации? Это самое худшее клише, которое можно придумать — босс и подчиненная. По сути, он глава правительства, выбранный всем народом. А я щеголяла перед ним в юбках-карандаш и нагибалась над его рабочим столом.

Хуже всего то, что мне до безумия нравится каждая секунда нашей страсти у него в кабинете и не только в кабинете. Я бы ничего не стала меня за это лето. Я никогда в жизни не буду сожалеть о нашей интрижке, даже если она обратится моим публичным позором.

Я поворачиваюсь и вижу, как мой телефон мигает, пропущенными звонками.

Я с трудом заставляю себя пойти в душ и сделать вид, час или два, что я смогу вытерпеть и не взять трубку.

 

После душа я начинаю рыться в холодильнике, выискивая еду, чтобы поесть.

Я достаю все, что может потребоваться для салата, но похоже салат сделать не удастся, поэтому я достаю тортильи и покрываю верх сыром.

Да, на ужин я сделаю начос, и совсем не испытываю смущения на этот счет.

Кроме того, наш салат выглядит немного увядшим.

— Саша?

Она просовывает голову в двери своей комнаты.

— Да?

— Ты хочешь чипсы?

— На ужин?

— Это значит «нет»?

— Только потому, что Кайл придет сюда с минуты на минуту, — она собирается с другом… не на свидание, она клянется всеми правдами, что это не свидание, хотя судя по тому, что она готовится «не на свидание» уже в течение часа, мне кажется, оно больше похоже на настоящее свидание.

— Ты многое теряешь, — кричу я ей, поскольку она исчезает у себя в комнате, чтобы очередной раз переодеться.

Когда я ставлю на стол миску с начинкой для начос, раздается стук во входную дверь.

— Элли? — кричит она из своей комнаты.

Я закатываю глаза.

— Хорошо, я открою.

Я дефилирую к входной двери, облизывая пальцы от соуса сальсы, открывая дверь.

Передо мной стоит не парень по имени Кайл, которому явно сегодня повезет переспать с такой сексапильной девушкой.

А я ту же упираюсь взглядом в Лаклана. За ним маячит Гэвин, с засунутыми руками в карманы. Глядя на его лицо, я ловлю себя на мысли, что он давно не брился, поскольку у него несколько дневная щетина.

Он выглядит усталым. Но несмотря ни на что, его светлые глаза внимательно с нежностью смотрят прямо на меня. Мое сердце начинает трепетать от одного взгляда на него, семимильными шагами несясь где-то в груди, когда он заносит ногу, чтобы ступить на выцветший потертый ковер нашей квартиры.

Мое глупое сердце.

— Нет, — уверенно говорю я. — Уходи.

Лаклан всего лишь приподнимает бровь, отчего я вздыхаю.

— Хорошо, зайди и проверь этот дом. В ванной комнате у меня сушится лифчик, о чем честно тебя предупреждаю.

Он ухмыляется, заходя в квартиру. Гэвин делает шаг вперед, прямиком ко мне, и дверь сама закрывается за ним.

Я ужасно хочу дотронуться до него, что даже испытываю боль сдерживаясь. С силой сжав кулаки, смотрю на него, и мой голос звучит как шепот, суровый шепот:

— Ты не должен находиться здесь.

— Я не могу оставаться без тебя, — его голос звучит еще более напряженным, чем мой... в нем сквозит невысказанная боль, которая мне слишком знакома.

Я еще раз попробую придать своему голосу полное безразличие.

— Ты, на самом деле, прервал меня в очень напряженный момент. Я делаю начос.

Он улыбается понимающей улыбкой.

— Черные оливки?

Я просто умираю от его слов… причем на месте.

— И курица.

— Такая вкуснятина.

Я согласно качаю головой, но теперь говорю более мягко и умоляюще:

— Ты не можешь находится у меня в квартире.

— Ты уволилась.

— Я официально закончила свою стажировку.

— Разве мне не нужно подписать бумажку?

— Ты хочешь иронизировать по этому поводу? — в ответ выстреливаю я. — Мне пришлось уволиться из-за тебя.

— Тебе не следовало этого делать. Ты сказала, что тебе необходимо изучить определенные темы для университета.

— С тобой я изучала совсем другие темы.

— Тогда тебе следовало сказать мне, что ты подумываешь уйти, и я бы смог тебя отговорить.

— Именно поэтому я и ушла ничего не сказав. Гэвин, мы стерли все ограничения. Нам необходимы границы. Дистанция и сдержанность.

— Я не собираюсь извиняться за твои ожидания. Ты была мне необходима с того момента, как я только на тебя взглянул, поэтому могу сказать только одно — моя сдержанность по отношению к тебе — достойна чертового восхищения.

Я с трудом сглатываю, потому что сердце подпрыгивает к горлу, но я не готова к его признанию, не готова с ним согласиться, хотя он полностью прав, поэтому тихо шепчу:

— Ты мне не нужен.

— Черт возьми, нужен. Ты моя, Спрайт.

Саша, слыша мои слова с трудом выдыхает, а с противоположной стороны комнаты раздается стон Лаклана. Я машу на них рукой.

— Саша, это Гевин. Все его слова — это полная неправда, и на них стоит гриф полной секретности.

— Рада с вами познакомиться, — шепчет она.

Возможно, Саша тоже на него запала. Гэвин — это национальная эпидемия. Я не могу никому предъявить это в вину.

Гэвин стоит у входной двери, раздается стук. Я закатываю глаза. Моя квартира вдруг стала центром бесконечных посещений. Я хватаю за руку Гэвина и тащу его в свою комнату, остановившись перед гостиной.

Мимолетно указываю на духовку.

— Лаклан, у меня там готовятся тартильи, не мог бы ты их вытащить?

— Конечно, — отвечает он, и я клянусь, что он с трудом сдерживается, чтобы не засмеяться.

На самом деле, не смешно.

Я все еще злюсь на Гэвина. И на себя тоже. Но это никак не отражается на том факте, что я со всех сил тащу его в свою спальню.

Я, конечно же, спрятала от посторонних глаз премьер-министра. Поскольку он пришел, чтобы поговорить со мной, и другу Саши совершенно не стоит встречаться с ним.

— Они сейчас уйдут, — шепчу я, прикрывая за нами дверь. — Мы просто...

Его губы тут же находят мои, язык толкается ко мне в рот, пока он проходится по поясу моей пижамы, опускаясь ниже, сжав мою задницу.

Нет. Да. Нет. Это... О Боже.

Это невыносимо хорошо. Он проводит по моей коже, я хнычу ему в рот, и он грубо и жестко поглощает меня.

— Хватит.

Он замирает.

Я вцепляюсь в его рубашку и опускаю голову ему на грудь.

Он целует меня в макушку, когда я тяжело вздыхаю.

— Я не могу оказаться твоей грязной историей, — приглушенно говорю я.

— У нас явно намечается проблема. Потому что три дня вдали от тебя, три дня, пока я задавался вопросом — что же с нами происходит... для меня полный предел, — у него прерывается дыхание, пока он прислоняет меня спиной к стене.

— Мы не должны так себя вести.

— Мы будем осторожны, — он отрицательно качает головой, как только я открываю рот, чтобы начать протестовать. — И выждав, мы начнем встречаться.

— Мы не были благоразумными, пока я была интерном в твоей администрации. Без обид, но не думаю, что мы способны к благоразумию, когда дело доходит до чего-то другого.

— Тогда нам стоит начать встречаться, как можно скорее. Сью уже озадачен, как все это преподнести общественности. Ты в университете подготавливала докторскую диссертацию. Мы решили немного по-другому все рассказать, чтобы объяснить твое присутствие в кабинете премьер-министра.

— Это была официальная программа стажировки.

— Это будет новость дня, ничего больше. Мы сможем ею управлять.

Теперь моя очередь отрицательно покачать головой.

— И как ты себе это представляешь? Конец моей карьеры и всего остального, ты не шутишь?

— Я не понимаю тебя.

Конечно, он не понимает. В глазах общественности он будет выглядеть (хи-хи) секс машиной, которая трахнула интерна.

А я буду выглядеть молодой шлюхой, которая не смогла удержать свои трусики на месте.

— Лаклан стоит в данный момент за дверью моей спальни?

— Он выжидает и покинет твою квартиру, как только уйдет твоя соседка.

— Как проницательно.

— Вот почему тебе следует приезжать ко мне, Спрайт, — его голос звучит приглушенно, грубо, а глаза ощупывают мое лицо.

Он ладонью дотрагивается до моей щеки, неповторимое облегчение разливается во всему моему телу от его прикосновения. Почему я так ощущаю его, так хорошо, когда понимаю, что должна чувствовать себя ужасно?

«Я не могу и не хочу быть твоей тайной». Эти слова прямо вертятся у меня на кончике языка, но я не произношу их.

Да, у меня не хватает воли.

Я взываю к нему. Я не могу представить нас по отдельности, мы будем постоянно вместе, пока нас не настигнет полный крах.

Он снова стонет, и я закрываю глаза и прижимаюсь к нему. Да, пошло оно все к черту. Утром мы будем действовать как взрослые люди.

Он трется своим носом о мой, я меняю угол наклона, дотрагиваясь до него своим кончиком носа. Губы еле скользят друг о друга. Наше дыхание влажное и горячее. Мы оба испытываем головокружительный и опасный голод. Поцелуй, который длится вечно, молчаливый, мы отрываемся друг от друга, но я желаю большего.

С ним я всегда хочу большего.

Я никогда не смогу полностью насытиться им.

Его руки жестко упираются в стену, как только он отрывается от меня.

— Черт побери.

— Что?

— Все должно быть совсем по-другому.

Я тихо хихикаю.

— Именно так, всегда с тобой и происходит.

— Я знаю. Но я изменю это.

И сейчас он видит мой взгляд. Жгучее, колючее разочарование явно проявляется в нем.

— Угу.

Его подбородок напрягается, так он выглядел, когда я открыла свою входную дверь.

Точно. Он пришел сюда для того, чтобы что-то мне сказать, но я, как всегда, сбила его с мысли. Конечно, сбила.

— Элли...

— Хорошо, Гэвин, я согласна не снимать свою пижаму еще три дня. Мне не о чем волноваться.

Он качает головой.

— Позволь мне попробовать еще раз. Ты права. Я не могу рассматривать квартиру интерна, как место, где мы можем заняться сексом. И я не могу просить тебя тайно посещать Сассекс 24. Это нечестно по отношению к тебе. Поэтому существует единственный выход в данной ситуации.

Я хмурюсь, поскольку не совсем понимаю, куда он клонит.

Он берет в ладони мое лицо.

— Элли, я люблю тебя.

— О, Гэвин...

— Позволь мне закончить.

— Но я…

— Я люблю тебя, и ты мне просто необходима, и я хочу пригласить тебя на свидание, — его глаза загораются, лицо смягчается, пока он смотрит на меня. — На этот раз настоящее. Официальное наше первое свидание. И я не хочу, чтобы оно было тайным.

У меня начинает кружиться голова.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я. Это меньшее, что я могу ответить. — А как насчет...?

Насчет всего остального? Общества и партии, СМИ и пристального внимания к нам?

— Остальное не важно, — он поглаживает пальцем мою щеку. — Ты моя. И мы вместе разберемся со всем остальным.

 

 

29.

Гэвин

 

Я не предполагал, что когда-нибудь смогу быть настолько благодарен Лаклану, как сейчас. Он нажал на нужные кнопки и организовал ряд отвлекающих маневров для СМИ, поскольку Элли и я собирались на первое свидание.

Лаклан привозит меня к Элли на десять минут раньше. У меня вспотели ладони, и пульс подскакивает. Я понятия не имею, почему я так нервничаю. Это не первое мое свидание. По любому. Это первое мое свидание с Элли. Это первое мое свидание с девушкой, с которой у меня был странный секс. И, безусловно, это мое первое свидание с женщиной, в которую я безумно влюблен.

Саша открывает дверь и говорит:

— Заходите. Она выйдет через несколько минут. — Затем исчезает в коридоре.

Я с трудом могу устоять на месте. Мне хочется рвануть по этому чертовому коридору в комнату Элли, затащить ее в постель и делать с ней все немыслимые вещи, которые заставляют ее чувствовать себя так хорошо. Но я веду себя прилично. Потому что я уже и так сделал все наоборот, мне необходимо с ней помириться. Элли достойна ухаживаний и романтики вперемешку со всеми неприличными кинки вещами.

Интересно, она так же нервничает, как и я. Предполагаю, что ее ответ будет «да». Она выходит в гостиную на пять минут раньше, назначенного срока, выглядя при этом абсолютно великолепно — в черных капри и шелковой зеленой футболке, которая так подходит к ее серым глазам.

— Это подойдет? — тихо спрашивает она, пытаясь найти ответ на моем лице. Я дал ей расплывчатые инструкции по поводу нашего ужина, что она может надеть все, чтобы чувствовать себя комфортно. И хотя я не сказал этого вслух, но мы оба понимали, что нас могут сегодня сфотографировать.

— Ты идеальна. — Мой голос звучит хрипло, но мне плевать.

Я хотел отвезти ее на пикник, но тут же встал вопрос охраны и то, что мы привлечем повышенное внимание. Поэтому я решил пойти в хороший ресторанчик на Квебекской стороне реки Оттава.

Я прошел через комнату, встав напротив нее. Взяв ее за руки, я дотронулся губами до ее щеки и направился на выход из квартиры.

— Не так быстро, — произносит Саша, преградив нам путь, скрестив руки на груди. — Каковы ваши намерения по отношению моей лучшей подруги?

Элли медленно качает головой и закатывает глаза.

— Ты шутишь?

— Замолчи. Это касается меня и господина премьер-министра. — Господи, и мой статус она произносит так, словно он звучит, как оскорбление.

— Мои намерения сделать все, что в моих силах, ее счастливой.

— Конечно, пока не появится очередная такая же красивая и одаренная, блестящая новая стажерка в вашем офисе?

В данный момент, мне кажется, что я лучше бы предпочел разгневанного отца, размахивающего перед моим носом пистолетом двенадцатого калибра, чем острый язычок соседки Элли.

И безудержная ухмылка Лаклана, все делает только хуже, не прибавляя мне мужества. Мне придется самому выпутываться из этой ситуации.

— Я понимаю ваше беспокойство — это справедливо и разумно. Но единственный человек, кому мне нужно что-то доказывать — это Элли. И все начинается здесь и сейчас.

Саша замолкает, ее плечи опускаются. Похоже сдается.

— Вижу, что вы доказываете. — Угроза звучит может быть и недосказанной, но, по крайней мере, она не спрашивает, что я собираюсь делать.

Мы выходим за дверь, Элли притягивает меня к себе за рукав, и шепчет:

— Извини.

— Не извиняйся. Она переживает за тебя. И я уважаю ее чувства.

Ресторанчик находится на улице Лаваль, через мост Порталь. Всего тридцать минут езды от дома Элли — это напоминает утонченную пытку, по крайней мере для меня. Я тверд, как камень, да еще Элли положила руку мне на бедро и периодически проводит ею взад-вперед.

Я беру обе ее руки в свои. Ее руки такие теплые и мягкие. Я люблю их, но им стоит быть подальше от моего паха.

— Достаточно, Спрайт. Это наше первое свидание, и нам стоит разыграть определенные роли.

— Ты действительно собираешься придерживаться правил?

— Однозначно. Я хочу большего, чем просто секс между нами. Не пойми меня неправильно, я страстно желаю уйму сладострастного, извращенного, умопомрачительного секса с тобой. Но отношения не могут выжить только на этом.

— А что, если на первом свидании я займусь с тобой сексом?

— Мне кажется, ты должна подождать. Так же, как и я.

— Ты серьезно?

Я положительно киваю.

— Конечно.

— Вау. Я думала, игра будет другой.

— Я говорил тебе на прошлой неделе… мы не играем.

Стоит нам подъехать к ресторану, я замечаю Тима, поджидающего нас на парковке. Он вместе с Лахланом проводят нас внутрь помещения, где нас приветствует сам хозяин ресторана и ведет в тихий уголок.

Тим наклоняется и шепчет мне на ухо.

— Этот хозяин просто чудо. Он пересадил своих клиентов, чтобы у вас и Элли появилось дополнительное пространство для уединения, а также умудрился посадить нас недалеко за столик, чтобы мы смогли контролировать ситуацию.

— Хорошо, что ты мне сообщил. Я постараюсь придумать что-нибудь, чтобы каким-то образом отблагодарить его.

Нас обслуживает сам хозяин, наполняя стаканы водой, рассказывая о специальном блюде. Затем он оставляет нас одних на несколько минут.

— Хорошее место, — говорит Элли.

— Я открыл его для себя, будучи еще депутатом, неожиданно оказавшимся в центре внимания. Стоит только пересечь реку, и до тебя уже нет никому дела.

— Умный ход. — Она делает глоток воды, я не отрываясь смотрю на нее. Не знаю, сколько таких моментов мы сможем разделить со всей страной на фотографиях. Но лично я хочу единолично, в тишине насладиться ухаживаниями за Элли Монтегю, столько времени, сколько смогу.

— Ты из Монреаля, верно?

Она утвердительно кивает.

— Родилась там и выросла.

— Ты скучаешь по городу? Ведь, Монреаль — удивительный город. Я провел там семестр, когда учился в средней школе. Это был своего рода языковой обмен, потому что у нас, в БК, не было погружения во французский. (БК — Брита́нская Колу́мбия (англ. British Columbia [ˌbrɪtɨʃ kəˈlʌmbiə], фр. Colombie-Britannique) — провинция на западе Канады, шестая провинция, вошедшая в состав конфедерации (1871). Девиз: «Великолепие без заката» (лат. Splendor Sine Occasu.

Столица Британской Колумбии — город Виктория, пятнадцатый крупнейший муниципальный район в Канаде. Крупнейший город — Ванкувер, третий по величине мегаполис в Канаде и второй по величине на Тихоокеанском северо-западе.  – прим. пер.)

— Не было? — Она с ужасом смотрит на меня. Этот взгляд я вижу впервые с момента нашей встречи, и я очень остро осознаю четырнадцатилетнюю разницу между нами.

Я смеюсь.

— Когда я был еще подростком двуязычное образование было не так широко распространено, как сегодня.

— И все же ты свободно общаешься. Это удивительно.

— Мне помогло, что моя мама знает французский. Она была первопроходцем, подтолкнувшая западное побережье к изучению французского языка, в виде общеобразовательной программы в государственных школах.

— Твои родители полны сил.

— Теперь они большую часть времени проводят у себя дома в горах и ограничивают свою деятельность телефонными разговорами.

— Удобно иметь прямую линию с премьер-министром, — ухмыляется она. — Твоей матери должно нравится, что ее ребенок выдвигает такие инициативы для страны.

— Она предполагает, что они далеко не пройдут. — Собственно она права, но у меня есть далеко идущие планы. Я рассказываю Элли некоторых из них, она очень внимательно слушает меня, гораздо внимательнее, чем любой из моих помощников.

— Значит, вот каким был не по дням растущий смышленый ребенок Винса и Барбары Стронг?

Я отрицательно качаю головой.

— Предполагаю, что это больше подходит к моей сестре Пиа. Она старше и хорошо училась в школе, поскольку у нее были репетиторы. Я тоже занимался с репетиторами, когда проявил способности к языкам, но у нее были репетиторы абсолютно по всем предметам. Математика, музыка и все науки. Это было впечатляюще.

— Я видела ее выступление на конференции TED в прошлом году. Потрясающе. ( TED — Конференции TED (технологии, развлечения, дизайн) — медиа-организация, которая рассказывает о всевозможных идеях в сети интернет, под лозунгом "идеи, достойные распространения". TED была основана в феврале 1984 года на конференции, которая сала проводится ежегодно с 1990 года. Сначала TED уделяло внимание технологиям и дизайну, благодаря этому и появилась Силиконовая долина, но с тех пор организации пришлось расширить сферу деятельности и включить научные, культурные и академические направления.

Главная конференция TED ежегодно проходит в Ванкувере, Британской Колумбии, в Канадском центре Ванкувера. В 2014 году конференция была проведена впервые в Лонг-Бич. – прим. пер.)

Да, это была моя сестра.

— Я всегда говорил, что ей следовало пойти в политику.

Элли смеется.

— Мне кажется, это наименьшее, что она хотела бы.

— На самом деле, да. Она чем-то похожа на тебя. — Пиа занимается наукой и пишет статьи. Ее выступление о сексизме на конференции TED стало хитом в прошлом году, а книга была раскуплена моментально, она много написала статей на эту тему. — Она досаждает мне своими телефонными звонками, высказывая свое мнение по поводу моей программы.

— Готова поспорить, что так и есть.

— Я прислушиваюсь к ней, ты же знаешь. И к маме тоже. Они — невероятные женщины.

На этот раз ее смех звучит совершенно заразительно.

— Тебе не нужно производить на меня впечатление, Гэвин. Ты и так в избытке меня впечатлил.

— Мне не нужно притворяться, что я знаю, какое вино сочетается с едой, которую мы будем заказывать?

Она медленно качает головой, ее глаза не отрываются от моего лица.

— Ни в коей мере.

Мы делаем заказ. Я с трудом осознаю то, что ем, но еда, на самом деле, вкусная и Элли нравится. Главное важно это. Она пинает меня ногой под столом, как только откусывает свои равиоли из тыквы, и мой член устремляется вверх. Звуки, которые она производит, смакуя свои равиоли, следует производить в уединенной спальни, при закрытых дверях.

Но потом она снова улыбается мне, ее глаза поблескивают, и я ловлю себя на мысли, черт, она всегда должна издавать такие звуки и так на меня смотреть.

— Как тебе еда?

Я без понятия.

— Хорошая.

— Ты почти не притронулся.

— Мне нравится наблюдать за тобой.

Она закатывает глаза.

— Ты останешься голодным.

— Они упаковывают с собой все, что ты не съел.

— Ты, на самом деле, любишь недоеденные остатки, не так ли?

— Люблю. — Я кладу кусок стейка в рот и раздумываю над ее словами. Я не могу сказать, что вырос в нищете и нам нечего было есть. Нет, мои родители постоянно куда-то ходили. — Иногда мама возвращалась с очередного мероприятия, принося оттуда с собой еду, и я садился на табуретку на кухне и съедал все… мне казалось, что она намного вкуснее, чем та, которую готовила для нас няня … и тогда мама рассказывала мне что-то важное, что таким образом, они оказывают поддержку этому мероприятию. Я многому научился, пока ел то, что она приносила. И я также узнал, что большинство таких ужинов, касались вопросов бизнеса и каких-то рабочих моментов, нежели самой еды.

— Интересно.

— А каким было твое детство?

— Полная противоположность твоему. — Она отодвигает свою тарелку вперед и проводит пальцами по скатерти. Я протягиваю руку и мне хочется переплести с ней пальцы, но вместо этого провожу по ее руке. Ее улыбка слаще солнца, я не видел такую никогда. Она расслабляется в кресле, облокотившись на спинку, и продолжает:

— Моя мама каждый вечер в половине шестого готовила ужин. Единственным оправданием не прийти на ужин, являлось, что тебя нет в городе. Она ненавидела мои вечерние занятия в университете, потому что они не вписывались в ее пригородный распорядок.

— Ты часто ездишь домой в гости?

— Пару раз в год. Я люблю родителей, но мы не очень близки. У меня есть старшая сестра, и она предоставляет им возможность баловать двух очаровательных внуков. Они почти не скучают по мне.

— Уверен, что это не правда. — Поскольку я уже скучаю по ней в данную минуту, потому что она сидит не у меня на коленях. — Племянница или племянник?

— Оба. Шестилетний мальчик Роберт и трехлетняя девочка Эми. — Она произносит их имена с французским акцентом.

— Они не англоязычные, да?

— Нет, моя сестра вышла замуж за мужчину из сельской местности Квебека, хотя сейчас они живут в Монреале. Дети будут двуязычными, конечно, но их воспитывают на французский лад.

— Хорошо, что я свободно говорю на двух языках.

— Ты хочешь с ними познакомиться? — Она с удивлением смотрит на меня.

— Я хочу познакомиться со всей твоей семьей. И, конечно же, познакомить тебя с моей. Я уверен, они просто будут тебя обожать.

На ее щеках тут же появляются два розовых пятна, она делает глоток вина. Я вижу, как у нее крутятся мысли в голове. Она много знает о моей семье, чем я о ее. Всю мою родословную можно подробно прочитать в Википедии.

— Меня пугает Пиа.

— Тебе поможет, если я скажу, что она постоянно волнуется, что ужасная мать?

— Нет! — Она улыбается. — Ее дети уже взрослые, да?

Я не замечаю ловушку, пока не попадаюсь в нее, поэтому тщательно подбираю слова.

— Младшему Джейми, кажется... тринадцать? А может быть, четырнадцать. Если честно, я ужасный дядя.

Ее мозг все еще трещит. Вот черт.

— Получается, что старшая совсем близка к моему возрасту.

Я задумываюсь, Сабрина, скорее всего, на полгода младше Элли.

— Да, что-то типа того.

— И ты думаешь, что твоя семья с обожанием примет меня? — Она морщится. — Может, нам стоит отложить эту формальность на какое-то время?

— Моя племянница стипендиат Родса, и я был практически ребенком, когда она родилась, поэтому не думаю, что они придут к тому же непристойному выводу, что и ты в своих умозаключениях, Спрайт. (Стипендия Родса (англ. Rhodes Scholarship) — международная стипендия для обучения в Оксфордском университете. Учреждена в 1902 году Сесилем Родсом для студентов из Британской империи, США и Германии. В настоящее время претендовать на стипендию Родса могут студенты из Австралии, Бермудских островов, англоговорящих стран Вест-Индии, Германии, Гонконга, Замбии, Зимбабве, Индии, Канады, Кении, Новой Зеландии, Пакистана, США, ЮАР и её соседей (Ботсваны, Лесото, Малави, Намибии, Свазиленда). Премия присуждается за высокие академические способности, спортивные достижения, наличие лидерских качеств; независимо от расы, этнического происхождения, цвета кожи, религии, сексуальной ориентации, семейного статуса и социального происхождения.)

Розовое пятно у нее на щеках разрастается, она делает еще один глоток вина.

— Возможно.

— Мы все же родные по крови, брат с сестрой.

— Я уверена, что твоя сестра, как знаменосец феминизма, увидит наши отношения именно в таком свете. — Брови Элли сходятся вместе.

— Если ей что-то не понравится, она поговорит со мной, и уверяю тебя, я смогу поставить ее на место.

— Не уважительное отношение к женщине, Пиа не способна воспринять положительно.

Ха.

— Да, это справедливое замечание. Но она больше понимает, чем ты думаешь. Пиа в очень молодом возрасте стала мамой.

— Мы можем оставить эту тему на данный момент?

Я не останавливаюсь, пока она не начинает смеяться.

— Плюс я ужасно незрелый в данном вопросе.

Она закатывает глаза.

— Ты?

— Да. я. Шесть недель назад я проводил утренний брифинг с сотрудниками и выступала стажер, я уверен, что она сообщала что-то очень умное и существенное для моей политики, но единственное, о чем я мог думать в тот момент, как она будет выглядеть голой на моем рабочем столе.

Элли открывает рот от возмущения, ее глаза мерцают.

— Ты не слышал ни единого слова, когда я выступала?

— Ты все время ерзала на стуле, и это было просто неотразимо.

— Я часто так делаю.

— Знаю. У меня постоянный стояк рядом с тобой.

Она наклоняет голову вперед, волосы спадают ей на лицо, прикрывая, как занавес, я уже собираюсь сменить тему, когда она отвечает:

— Это к лучшему, что я вернулась в университет.

— Нет.

— Да.

— Мы смогли бы контролировать сами себя, — твердо заявляю я. — Но…

— …но не можем, — говорит она, заканчивая мою мысль. — Мне не все равно.

— Я столько ждал тебя, Элли, что мог бы подождать и еще.

— Звучит ужасно. Я имею в виду, что столько ждал. Она облизывает кончиком языка губы, потом несколько секунд молчит. — От остальных слов я просто таю.

— Хорошо. Такова моя цель на сегодняшний вечер.

Мы возвращаемся к еде, потом забираем остатки и с пакетами направляемся к поджидающей нас машине. Никто из клиентов ресторана даже не удосужился окинуть нас еще одним взглядом, и как только мы опускаемся на заднее сидение машины, мне кажется, что у нас все получится.

Элли переплетает свои пальцы с моими, мы двигаемся с места. Я в течение минуты спокойно смотрю ей в глаза, прежде чем спрашиваю:

— Готова ли ты стать официально подругой премьер-министра, и всему, что может это повлечь за собой?

— Ты даешь мне выбор?

— Не совсем.

Улыбка, не спадает с ее лица.

— Готова. У меня нет другого выбора… и не потому, что ты премьер-министр… я ведь пыталась, Гэвин. Я пыталась спасти тебя от себя, может и себя от тебя немного. Но я не хочу страдать. Я хочу быть с тобой, чего бы это ни стоило.

По мере ее слов внутри меня нарастает тревога, которая как вода устремляется вниз по склону горы весной. Скользя очень быстро. Слишком опасно быстро.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь спасти меня от себя?

Она разводит руками в сторону.

— Я же чувствую ответственность за все.

Господи, нет.

— Господи, что ты себе надумала?! Элли, ты одна из умнейших людей, которых я когда-либо встречал. Потрясающая и добрая, смешная и адски сексуальная. Как только мы начнем открыто встречаться, к тебе будет шквал интереса. Канадцы полюбят тебя так же сильно, как и я.

— Скорее всего это преувеличение, но я говорю не об этом. Да, я переживаю какие ярлыки на меня могут навесить и что моя личность будет сведена к женщине, которая занималась сексом с премьер-министром. Но меня больше беспокоит твой мандат. Я не хочу, чтобы твоя связь со стажеркой пустила под откос осеннюю сессию парламента. Изменение ситуации подтолкнет к выступлению Children First initiative... отчего пострадает базовые принципы твоей платформы и правительству придется перейти к обороне. (Children First initiative ( CFI ) – общественная организация, заботящаяся о здоровье, обучении и раннем развитии детей. – прим. пер.)

— О, мой маленький фанат большой политики. — Я переплет наши пальцы и сжал ее. — Я похож на человека, который готов стоять в обороне?

Она краснеет, и при заходящем солнце над ее волосами образуется ореол, она похожа на настоящего ангела.

Я же совсем не похож на ангела.

Итак, мою маленькую фанатку волнует политика. Я сделал себе мысленную зарубку, я же, как и мой аппарат зациклены в большей степени на том, как делать эту политику. С помощью игры определенных игроков и манипуляций. Вот почему юристам, сотрудникам удается создать облик совершенных политиков, если, конечно, те не заходят слишком далеко, когда общество начинает их просто ненавидеть. Я не хочу, чтобы доверие ко мне со стороны общества пошатнулось, но я сделаю все, что необходимо, чтобы все шло правильным путем.

— По любому, хватит на сегодня переживаний. Я говорю это только потому, что нам стоит дождаться темноты и присоединиться к толпе людей, возможно у нас появится шанс, что нас никто не заметит.

— К толпе людей... — она поворачивает ко мне голову, возвращая свое внимание. Мы сейчас находимся в квартале от того места, куда я хочу ее отвести, она догадалась.

— Музыкальное и световое шоу? Мы закончим наше первое свидание на лужайке перед зданием парламента?

Я усмехаюсь в ответ.

— Лучшая защита — это всегда нападение.

 

 

30.

Элли

 

Нас высадили у центрального здания парламента, но мы не поднимемся в офис Гэвина. Солнце быстро садится, и мы внутри помещения с сумкой, которую нам вручили в ресторане, ждем, когда станет темно.

Охрана предоставляет нам достаточно конфиденциальности, поэтому мы спокойно говорим о семье и работе, пока Гэвин не замечает, что мы только и говорим, что о семье и работе.

— Мы безнадежно неинтересны, не так ли? — шепотом спрашиваю я, когда он притягивает меня к себе.

Он целует меня в лоб.

— Какой последний раз ты смотрела фильм?

Я не могу вспомнить.

— Возможно, «Звездные войны».

— Я тоже.

— Может, мне стоит сводить тебя в кино. Тайком или как-то по-другому.

— Для меня ходить на свидание не самая большая проблема. Самая большая трудность — найти время, которое ты на самом деле заслуживаешь.

— О, это... я буду слишком занята. У меня конференция в сентябре и еще одна в ноябре. Я даже не хочу говорить о своем времени.

— Ты сможешь его найти, если захочешь. Например, устроить небольшую истерику у меня в кабинете поздно ночью...

Желание тут же разливается внизу моего живота.

— Вы ищете повод наказать меня, Сэр?

— Не сегодня. Но в ближайшее время. И мне не нужны будут никакие оправдания…

— …это не настоящее наказание. Я поняла.

— Сейчас договоришься.

Я хитро ухмыляюсь.

— Ты же дал мне понять, что сегодня вечером не будешь заниматься со мной сексом.

— У меня долгая память, девушка. — Он подмигивает и косится на дверь, за которой бесшумно появляется охранник. — Сейчас наш выход.

Он подхватывает пакет, переплетает наши пальцы и выводит меня на лужайку перед зданием парламента. Мы передвигаемся через толпу, примерно на полпути останавливаемся рядом с двумя мужчинами в костюмах, сидящих на раскладных стульях.

Я стараюсь не засмеяться, потому что Тим и Лахлан синхронно поднимаются, складывают свои стулья и отходят в сторону, оставив нам с Гэвином, расстеленное одеяло на траве.

— Это выглядит не очень тактично, — хихикаю я, пока он помогает мне сесть между его согнутыми в коленях ногами.

Он обхватывает меня за талию и кладет подбородок мне на плечо.

— Я не собираюсь быть с ними тактичным. Я ухаживаю за тобой.

Теплое, обжигающее удовольствие, как молния проходит по всему моему телу, от его слов.

— Мне так нравятся твои ухаживания.

— И один вид двух мужчин в костюмах, уносящих свои стулья с лужайки кажется более интересным, чем пара, сидящая на одеяле, верно? — Он целует меня в ухо. — Видишь? На меня даже сейчас никто не смотрит.

И он прав. Теперь, когда началось шоу на нас вообще никто не обращает внимания. Я отдыхаю на его твердой, широкой груди, позволяя себе раствориться в его объятиях и в его запахе. По крайней мере, сегодня я обычная девушка на свидании со своим парнем, который действительно в нее влюблен.

Последующие тридцать минут, мы наблюдаем за потрясающем световым шоу, которое играет определенную роль в истории нашей страны, поскольку происходит на здании парламента, ставшего на это время своеобразным экраном. Здание окрашивается различными текстурами, и мы оба завороженно наблюдаем за сменяющимися картинками. В конце звучит гимн, мы встаем вместе со всеми, как только музыка замолкает, слышатся аплодисменты, Гэвин подхватывает одеяло и берет меня за руку.

Лахлан поджидает нас в нескольких шагах, указывая на машину. Спустя девять минут, мы подъезжаем к моему дому, но я по-прежнему продолжаю улыбаться.

— Спасибо, — начинаю я, Гэвин молча опускает палец мне на губы.

— Я провожу тебя до двери квартиры.

— Ладно, — бурчу я в его палец.

Он ухмыляется.

Лахлан идет впереди, как только мы добираемся до моей лестничной площадки, он разворачивается и спускается вниз, оставив нас вдвоем.

— Я замечательно провела время, — говорю я, взглянув на него из-под ресниц, стараясь смотреть на него так, как смотрят, наверное, девушки на настоящем первом свидание. Мысленно представляя, поцелует-или-не-поцелует он меня, пожелав спокойной ночи. У меня тут же начинают порхать бабочки внизу живота, но кажется, их больше интересует, как у нас пройдет второе свидание, третье, десятое, и, когда он, в конце концов, собирается снова уложить меня в свою постель и связать.

Человек, стоящий передо мной удивительно прекрасен. От одного вида перехватывает дыхание, даже если бы он был незнакомцем на свидании вслепую или парнем с работы. Он высокий, красивый, внимательный и умный. Он любит свою маму и сестру, заботится о своем обслуживающем персонале, который в определенный момент может быть слишком настойчивым.

Эту сторону его я не разглядела, пока работала со Сью. Я была слишком поглощена другим. Поэтому рассматривала его с совершенно другого угла, заметив в нем только бойца или же запертого в клетке тигра. Эти его качества были наглухо скрыты в этом человеке.

И от этого он кажется мне еще более сексуальным и адски горячим.

Сейчас он представляет для меня нечто совсем другое. Нечто бесконечно более опасное, чем риск запретного любовного романа.

Я уже люблю его. Так почему же сама мысль, что Гэвин именно такой обычный парень, так пугает?

Потому что ты слишком простая по сравнению с ним. Его сестра — известная в своей области, боец. Его мать изменила всю систему образования. Его племянница является стипендиатом Родса.

А я любитель йоги, которая не умеет готовить.

Мне вдруг с таким отчаянием захотелось его обнять. Гевин стоит прямо передо мной, я делаю шаг к нему, преодолев эту брешь, прижимаясь всем телом.

— Эй, — мягко произносит он.

— На самом деле, прекрасно провела время, — повторяю я.

— Элли.

Я делаю вид, что не слышу, продолжая жаться к нему.

— Спрайт. — Его голос становится более низким и требовательным, тогда я отступаю на шаг назад, по мне проходит всесильный, нежный электрический ток, который тут же заставляет включиться мои эрогенные зоны. Он с нежностью, но требовательно смотрит на меня.

— О чем ты думаешь?

— Я просто представляла себе это иначе. Я немного чувствую себя обескуражено.

— Как?

— Нежели раньше.

— Свидания пугают тебя, нежели..., — он понижает голос и наклоняется к моему лицу, удерживая меня у двери в квартиру, — вся кинки х*рня?

Я облизываю губы.

— Скорее всего, да.

— Почему?

Потому что, когда дело доходит до секса, я не сомневаюсь в своей привлекательности.

— Ты на свидании совсем другой, — шепчу я. — Но нам не стоит продолжать этот разговор на моей лестничной площадке, мне так кажется.

— Допустим. — Он улыбается однобокой улыбкой. — Но я не хочу, чтобы твоя голова была забита подобными мыслями, после нашего первого свидания. Потому что ты являешься всем, чего бы я хотел. Никогда не сомневайся в этом. То фуфло, которое сказала твоя соседка, что... у меня никогда не было романов на работе и никогда не будет. Просто случайность, что ты оказалась моим стажером. Твой ум и настойчивость, и да, твоя красота. Я в восторге, Элли.

— Но я… я всего лишь…. а ты... совершенен во всем.

— Похоже, что ты решила, будто я слишком идеален для тебя? — Он с трудом выдыхает и взмахивает рукой. — Я стараюсь сделать свою работу хорошо, Элли, будучи известной персоной страны. Но я всего лишь обычный парень со своими слабостями и недостатками. Ты видела меня уже разным, многие такого меня не видят вообще и никогда не узнают таким. Я даже не уверен подхожу ли я к тебе настолько идеальной. Поскольку у меня имеются страхи — я слишком стар для тебя, отношения со мной подвержены определенному риску, и я слишком занят.

— Нет. — Я кладу руку ему на грудь, и чувствую, как напрягаются его стальные мышцы. Я не единственная, кто чувствует себя неуверенно.

— Мы пара, не так ли?

Он кивает, затем выражение его лица меняется. Смена его выражения такая невероятно сексуальная. У меня перехватывает дыхание, и я тихо выдыхаю.

— Я бы хотел снова встретиться с тобой, Элли.

Должно быть это всего лишь формальность. Но я ничего не могу поделать, поскольку испытываю настоящее возбуждение и трепет от его слов.

— Да. Однозначно.

— Завтра во время ланча.

— Ты разве не летишь завтра в Вашингтон?

— Во второй половине дня. — Он убирает прядь волос с моей щеки. — Хочешь полететь со мной?

Я смеюсь.

— Тебя обвинять в нецелевом использование правительственного самолета.

— Ты можешь полететь со мной. Я оплачу твой билет через «Банк Канады».

— А можно купить билет на твой частный самолет? — Сумасшедшее возбуждение охватывает все мое тело.

Он погружает пальцы в мои волосы.

— Для тебя, да.

Теперь его лицо напротив моего, он удерживает меня за волосы, намотав на кулак, и я так сильно хочу его, что начинаю испытывать настоящую физическую боль. Физическая боль только усиливается, когда он дотрагивается до меня своими губами.

— Тогда до завтра, — бормочет он, и боль превращается в сильнейшую. — Ты же сможешь долго ждать, не так ли, Спрайт?

— Да, — не задумываясь, тут же выдыхаю я. На самом деле, мне стоит серьезно поработать, взяв контроль над своими словами, поскольку они произносят… совсем не то. Но стоило мне произнести «да», как я начинаю верить сама себе, что смогу «долго ждать». Боль внутри уже горит и жжет, словно он отшлепал меня. Как только я понимаю, что даже если потереть рукой и попробовать заменить ее на что-то более сладкое и легкое, понимаю, что хочу большего. Я хочу притулиться в своей остроте страстного желания к нему.

— Хорошая девочка. — Он затягивает мою нижнюю губу в рот, вонзив зубы в плоть, я задыхаюсь, потом он накрывает мой рот поцелуем, и я теряю себя окончательно. Его язык ловко скользит внутри. Желание мчится через мое тело, вместе с непристойными мыслями, кружащими в голове. Он не торопится, исследуя мой рот, пытаясь попробовать на вкус каждый дюйм. Я приподнимаюсь на носочки, пытаясь тоже самое проделать с ним, но он оставляет меня на месте, потянув за волосы.

Оставайся на месте, и это не обсуждается, хочет он мне сказать своим жестом.

У меня начинают подрагивать бедра. Грудь набухла, и если бы он провел пальцами по моим соскам, мне кажется, я бы, наверное, самовоспламенилась.

Это ад для меня, но именно это он и собирается со мной проделывать.

Он отступает на шаг, его губы все еще задерживаются на мне, несмотря на то, что его тело отодвинулось. Когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, он проводит дорожку большим пальцем по моей нижней губе. Я немного приоткрываю губы, и у него вырывается стон.

Кончик пальца он окунает мне в рот, и я щелкаю по нему языком, он тут же отскакивает на шаг назад.

Я опускаю глаза вниз, видя его выпирающую эрекцию и прикусываю губу в неудачной попытке, сдержать ликование.

Он потирает челюсть, хмыкнув.

— Хорошо. Спокойной ночи, Элли.

— Спокойной, Гэвин.

— До завтра.

— Сладких снов, — мягко произношу я.

Его взгляд задерживается на мне, и он кивает.

— Крайне точно.

 

 

31.

Гэвин

 

Я не сказал ей не дотрагиваться до себя, в основном потому, что у меня ноль шансов, что я не сделаю тоже самое. Вернувшись домой, первым делом я дрочу в душе, вспоминая ее волосы, зажатые в кулаке, этот момент сразу же отправляет меня через край.

Я снова жесткий, как только ложусь в постель. Я хочу, чтобы она ожидала меня здесь, в моей постели, когда я вернусь из Вашингтона.

Четыре с половиной часа спустя, мой будильник вырывает меня из сна. Я скрючившись, выползаю из постели, прежде чем мой внутренний ленивый парень получит шанс уговорить меня остаться, подталкиваю себя к десятиминутной разминке на тренажерах с высокой интенсивностью, чтобы окончательно увериться, что мы вдвоем проснулись, потом заглатываю холодную пиццу в виде завтрака.

Я прошу Тима сделать круг вокруг Ридо-Холл вдоль дороги, чтобы я мог увидеть, как первые лучи рассвета начинают падать на крышу официальной резиденции президента.

@therealgavinstrong Прекрасное утро, чтобы отправиться на службу Ее Королевскому Величеству. Еду на работу. #morningperson #atleasttoday

В семь часов предстоит брифинг, #morningperson в тренде. Нечто в этом роде не имеет никакого отношения непосредственно к моей работе управления страной, но мои посты делают моего нового директора по связям с общественностью счастливой.

После катастрофы с нашим спичрайтером и утечкой информации, Сью спокойно двинулся на поиски нового директора по связям с общественностью, учитывая несколько изменившийся мой статус, и нанял лучшего из ВС, Кэролайн Миллер-Бест. Она вместе с мужем имеют свой бизнес — пиар-компанию в Ванкувере, и она пообещала нам только шесть месяцев своего времени, но это все, что мне нужно.

Каролин сделала знак #morningperson, который устанавливают у меня на столе, когда я вхожу в кабинет. (#morningperson – жаворонок, прим. пер.)

— Вам понравилось?

— Мне очень нравятся ваши посты. Мы можем задержаться на минутку перед брифингом?

Я отрицательно качаю головой. На брифинг не опаздывает никто, ни по какой причине.

— Но я могу вам уделить пять минут после.

— Согласна.

Сью начал на тридцать секунд раньше, значит мы закончим раньше на сорок пять секунд. Вот почему он возглавляет мой кабинет сотрудников.

— Всем спасибо, — говорю я, вставая, когда начинают все расходится.

Сью бросает взгляд на Кэролайн, которая продолжает сидеть на своем месте. Я пожимаю плечами. Она может остаться, если хочет. Он закрывает дверь и начинает расхаживать взад-вперед.

Я смеюсь.

— Господи, ты такой гребаный пессимист.

Кэролайн сохраняет нейтральное выражение лица.

— Он вышагивает по кабинету из-за новости, что вас видели с кем-то на свидании прошлой ночью?

— Вероятно. — Ну, это не займет много времени. — У них есть ее имя?

— Нет. Я думаю, что на данный момент они не знают с кем вы встречались. На Snapchat выложено видео, когда вы держите чью-то руку и несете одеяло. Всего несколько секунд. Есть шанс, что это реальная причина, по которой меня наняли?

— Да. Именно поэтому.

— Кто она?

Сью не дает мне возможности ответить.

— Она кандидат наук в университете Оттаве. Они познакомились в начале этого лета по работе.

Лицо Кэролайн не меняется.

— Здесь?

Я киваю.

— Что самое главное мне нужно знать о ваших отношениях?

— Я люблю ее.

— Хорошо. Сью расскажет остальное?

— Да, но я хочу видеть все, что вы собираетесь сообщать в прессу. Ничего не выходит по поводу Элли из этих дверей, пока я лично все не одобрю.

— Без проблем. — Она встает и слегка кивает головой. — Умный ход, предотвратить все сейчас, пока парламент находится на летней сессии.

Я немногословно киваю в ответ, и они уходят. У меня есть две минуты, прежде чем Бет начнет мне зачитывать очередную повестку дня на сегодня. В течение этих секунд я задаюсь вопросом, подходит ли Кэролайн и прав ли я, что решил привлечь внимание к Элли общественности, поскольку это политически выгодно, закончить скандал, который так и не успел начаться.

 

 

32.

Элли

 

Наше второе свидание начинается с того места, где мы остановились на первом — с поцелуя, который возбуждает меня сверх меры.

В этот раз Гэвин пришел ко мне в кабинет в университет. Раздается один стук в дверь, потом он оказывается у меня в кабинете, закрыв и заперев за собой дверь. В два шага он припирает меня к моему же рабочему столу, его руки в моих волосах, а губы раздвигают мои губы.

— Я собиралась встретиться с тобой внизу, — хрипло с придыханием говорю я, стараясь думать о чем-то другом, кроме как, вытащить его из этого темно-синего костюма. Мои руки ничего не предпринимают в этом направлении.

— Я так изголодался по тебе, когда ушел вчера, и это наш единственный шанс побыть уединенно сегодня.

Мне следовало согласиться с ним и полететь в Вашингтон.

— Давай отправим твоего охранника вниз в кафетерий за сэндвичами и останемся здесь, пока не придет время тебе уходить. Я никогда не закрывала дверь на замок в своем кабинете. Будет отличная возможность ему сломать ее.

— Значит, замок девственный, — кряхтя говорит он, убирая руку с моего бедра и пытаясь отступить.

Я уже не девственница точно. Поэтому хватаю его за руки и кладу их себе на бедра, специально проводя ими вниз.

— И я надела сегодня чулки.

— Ты убиваешь меня. — Он снова меня целует. Напористо и собственнически. Боже, я люблю его. Он не выходит у меня из головы, я просто по уши влюблена в него.

— И сегодня без трусиков. – Вру я, хотя сняла из только что за десять минут.

— Черт подери, Спрайт. — Он поднимает и усаживает меня на стол. — Ноги вверх.

Я сгибаю в коленях ноги, положив обтянутые нейлоном стопы прямо на край стола. Платье, которое на мне, с юбкой клеш, и она спадает вниз мне на талию, ничего не скрывая от его голодного взгляда.

— Я хочу тебя внутри, — шепчу я. — Каждую минуту каждый день.

Он качает головой.

— Я сказал только поцелуи. В течение первых нескольких свиданий.

— Я знаю, что ты сказал...

Он наклоняется ко мне, опуская руки на стол по обе стороны от моих бедер.

— И?

И ничего.

— Ты прав. Прости.

— Итак, каковы правила?

— Только поцелуи.

— Для тебя это проблема?

Я отрицательно качаю головой.

— Мне нравится тебя целовать.

Он улыбается.

— Хорошая девочка. Я тоже люблю тебя целовать, Спрайт. — Он снова приподнимается, приглаживает свой галстук, потом поправляет выпирающую эрекцию и опускается передо мной на колени. — Везде.

Жар тут же устремляется по всему моему телу, как только я вижу его голову между своих ног. Я чувствую его дыхание на бедре, потом он проводит, поддразнивая языком по моей киски. Он ведет себя так, словно нам предназначено все время в мире, а не только час, и о Боже, сколько всего я хочу сделать с ним. Если он только позволит мне, но он точно не разрешит.

Его следующее движение медленнее, язык нежный, мне хочется соскочить со стола от удовольствия. Он невероятно хорош в этом, хочется застонать и закричать, и застучать ногами. Вместо этого я сильнее упираюсь пятками в рабочий стол и проглатываю стон. Сжав плотно губы, закрыв глаза, я отдаюсь ему. Он поддразнивает меня, жадно пожирая мою киску, разжигая внутри меня еще больший огонь, возбуждая так, как считает нужным.

Жадно пожирая.

Вот правильное слово, что он делает со мной, но делает это нежно и в то же время… словно правда оголодал, настойчиво, стараясь напиться, тщательно исследую каждый дюйм. Он проходится языком везде, посасывая и лижа, раскрывая меня пальцами, чтобы лучше исследовать каждую клеточку моей плоти своим языком и иногда, осторожно прижать зубами.

Поглощая. Вот еще одно хорошее слово, так я чувствую себя, когда он сосет мой клитор, и у меня начинается вибрация и дрожь во всем теле, я стону, потому что я такая счастливая-девочка-которая-может-получить-такой-прекрасный-язык.

Мои глаза все еще закрыты, когда я чувствую, как набухшая головка его члена трется о мой вход.

Я сильнее прикусываю губу, чтобы не застонать, это так приятно… трется, трется, (Боже, да, всунь ты его уже!) трется… и тогда я спрашиваю:

— А как же поцелуи?

— Правило глупое. — Он останавливается на входе и удерживает себя, прижавшись своим лбом к моему. Это потрясающе… лучше, чем я могу себе представить. — Я буду скучать по тебе сегодня вечером. Я хочу тебя в своей постели завтра, когда вернусь.

— Хорошо.

— Но это будет поздно.

— Я приеду.

Он отодвигает назад бедра, а затем снова вперед, точное попадание с первого движения.

— Мне, наверное, придется выйти? Иначе я испачкаю тебя на нашем свидании за ланчем.

Он должно быть шутит, если способен еще думать о еде. Я целую его, затаив дыхание.

— У меня есть салфетки, все будет хорошо. — Я облизываю его нижнюю губу. — Ты на вкус такой же, как я.

— Тогда мой вкус просто потрясающий.

Я ахаю, как только он вгоняет в меня сильнее, притягивая к себе за бедра.

— Кончи снова. Обхвати мой член, детка. Дай мне почувствовать, как твоя сладкая киска сжимается вокруг меня, когда я наполню тебя.

Его слова не должны оказывать на меня такого влияния, но я не могу им противостоять, они настолько непристойные, но я тоже хочу того же, что и он. Я хочу все, и я хочу сейчас, и если он хочет, чтобы я кончила…

— Да, я готова.

Он удерживает себя, похороненном внутри меня.

— Туда?

Как только его бедра, начинают двигаться, как поршень, я откидываю голову назад.

— Да.

Он не спускает ритм, делает всю тяжелую работу, бесконечно массируя своим членом мою точку G.

Я шепчу его имя: «Гэвин, да, Гэвин, да, Гэвин, да, да, да», и мне кажется, что я веду себя тихо, но он снова ложится на меня, и на этот раз шепчет успокаивающие слова. И в тишине снова и снова повторяет их:

— Тссс. Будь хорошей девочкой, кончи со мной.

Я взрываюсь. Он следует за мной в своем оргазме, продолжая грубо трахать, говоря какие слова, совершая последние несколько отчаянных ударов, затем стонет, изливаясь внутри.

Испачкал. Отлично.

— Тссс, — говорю я ему, когда он зарывает лицо в моей шеи.

Он смеется.

— Получается, что мы смогли пережить только одно свидание без секса, — говорит он несколько минут спустя, когда я прохожусь по нему влажной салфеткой из своей заначки на черный день, хранившейся у меня в ящике стола. Хотя я ранее ее использовала, чтобы стереть улики соуса кебаб перед офисом и очистить предплечье белой блузки от маркера, когда я немного увлеклась, читая лекцию о словесных нападках на рабочем месте.

Я пожимаю плечами, кайфуя от двух оргазмов, и меня совершенно не беспокоит, что мы секс наркоманы.

— Ну, нам просто нужно больше секса, чем некоторым людям.

— Ты бессовестная.

— Ты сделал меня такой. Я раньше была такой хорошей девочкой.

— Ты не жаловалась, я так понимаю. И ты по-прежнему очень хорошая девочка.

— Сколько времени у нас есть?

— Час. Как насчет сходить в кафе?

— Это не совсем твой профиль.

— Да. — Он внимательно смотрит на меня. — Кстати об этом.

— Гэвин...

— Кто-то снял видео прошлым вечером, когда мы были на световом шоу.

У меня ухает желудок вниз.

— О.

— Там только я. На видео видно, только твою руку и затылок, было темно, так что сейчас это не роман на рабочем месте, а просто премьер-министр на свидании.

— Да, но если мы сейчас пойдем в кафе….

— Я не собираюсь прятать тебя.

Я хмурюсь. Нет, он не собирается. Неожиданно, что он не собирается меня скрывать, я анализирую его слова. Он может выглядеть немного огорченным, хотя я не думаю, что он использует меня.

— Это потому, что у нас есть еще четыре недели, пока парламент не вернется, и ты надеешься, что все утихнет к сентябрю?

— Именно это сегодня утром сказала наш новый директор по связям с общественностью. — Его взгляд становится напряженным. — Это не моя идея, не моя.

Но это удобно. Я вздыхаю.

— Может лучше сказать, что это был случайный секс?

В его глазах появляется раздражение.

— Нет. Никогда. Я не могу удержать свои руки подальше от тебя.

Я вздыхаю.

— Хорошо. Пошли пообедаем и устроим фотосессию.

— Как это?

— Думаю, наше второе свидание — немного рано, чтобы я превратилась в мегеру. Мегеру я попридержу для нашего пятого свидания. Но когда ты вернешься из Вашингтона, я хочу встретиться с директором по связям с общественностью. Если мы собираемся все исправить, я не хочу быть в неведении о том, что происходит.

Гэвин конечно же один из лучших. После ланча (где он быстро многим, чуть ли не всем, пожал руки, обойдя кафе, мы остались почти одни) он позвонил Сью и сообщил, что я хотела бы встретиться с Кэролайн Миллер-Бест. Новым директор по связям с общественности, одними губами произнес он мне. Я сделала себе мысленную заметку, прогуглить ее, надеясь, что она не очень сексуальная и не одинокая.

Хотя Бет горячая и одинокая, но я почти не ревновала к ней (даже не в нано-секунду!), одно время я правда думала, что она влюблена в него. Но у нее оказались к Гэвину исключительно братские чувства, она лучше зажмурит глаза, чем увидит его голым. Возможно, она единственная женщина в стране, и поэтому такая особенная, потому что в него не влюблена.

Да, я явно тогда спятила, подумав, что она могла иметь к нему чувства.

Мне следует купить Бет цветы.

После того, как я прогуглю эту Кэролайн, тогда и скажу, что о ней думаю, потому что безумие — это не круто.

— Идеально. Я передам ей. — Он вешает трубку. — Завтра, в четыре часа в офисе Сью.

— Это не будет выглядеть неловко.

— Ты хочешь подождать, пока я вернусь?

У нас нет столько времени.

— Нет, я приду, все хорошо.

Он быстро меня целует и ныряет в машину.

Я продолжаю стоять на тротуаре, задаваясь вопросом, сколько часов мне осталось до того, как меня окружат со всех сторон фотографы и репортеры, забросав вопросами о сексуальных домогательствах на рабочем месте.

 

 

33.

Гэвин

 

И в следующий момент, я вхожу на борт самолета, потом валюсь на кровать в своем гостиничном номере уже после полуночи, мой день прошел в режиме нон-стоп. На сон у меня уходит шесть часов, поэтому по идеи должен чувствовать себя выспавшимся, но я с трудом просыпаюсь в половине шестого.

Я смотрю на свой одноразовый мобильник, пожирая глазами тринадцать смс-ок Элли, красавицы на йоге, смахивающих на порно.

Слишком рано, чтобы ей позвонить, и она не сторонница, как Макс, вести завуалированные разговоры по телефону с предоплаченной сим картой. Мне хочется ее разбудить, чтобы она с придыханием и полусонная произнесла мое имя...

И что со мной происходит. Мне стоит лишь представить, как она сонным, сексуальным голосом произнесет мое имя, и я кончаю себе на живот.

Гребанный подросток.

Я вытираюсь полотенцем из ванной, а затем нагружаю себя быстрыми, но тяжелыми тренировками.

Пришло время одеваться.

Вчера вечером со мной в лифт попытался попасть Рик Стьюпес. Но перед его лицом замаячила грудь Лаклана, загораживая меня, Кэролайн уже предупредила из Оттавы, что CAN News запросили один-на-один интервью, и у меня нет прекрасного повода в этот раз отказаться, не та ситуация, просто потому что мне не нравится этот парень.

— У меня не будет времени во время поездки, — настаиваю я.

— Нет, конечно, нет. Когда вы вернетесь.

— Хорошо.

— Но они хотят провести снять вас в посольстве.

— Хорошо. Но кто-то должен вместе со мной быть в кадре, чтобы я смог о чем-то разговаривать. Я не смогу игнорировать вопросы этого парня, если камера будет идти за мной по пятам.

Мы остановились на съемке делового ланча с послом и встречи с американскими гостями в саду.

Я упаковал дорожную сумку. Вчерашний костюм, книги для самолета и записки. Обычно я кладу телефон в дорожную сумку, но сегодня я хочу, чтобы он был поближе ко мне. Сладкие смс-ки Элли будут согревать мне сердце.

Я совсем с ней пропал, но меня это даже не смущает.

Я никогда не думал, что стану одним из тех сентиментальных маньяков, готовых вспоминать и жить каждым маленьким моментом нашего свидания. Ладно, я не настолько плох, но Макс, однозначно, собирается извлечь из этой ситуации свою выгоду. И я собираюсь предоставить ему такую возможность, потому что, по-видимому, любовь творит безумные вещи, даже если они связаны с твоим унижением.

Утро быстро пролетает, ланч идет в продуктивном ключе. Мне нравится наш посол в США. Он назначен недавно, но придерживается нашей философии, и я уверен, что он продолжит представлять интересы нашего правительства и выступать по вопросам, которые наиболее важны для канадцев.

После ланча мы направляемся на встречу с бизнесменами, имеющими значительные средства и часто пересекающими границу на регулярной основе. Вопросы торговли является основными в этой поездки, я намерен развивать отношения со всеми заинтересованными лицами, независимо от того, каких политических убеждений они придерживаются.

В середине разговора по импорту-экспорту с дилером из Монтаны, мой карман начинает вибрировать и слышится музыка.

— Извините, — бормочу я, вытаскивая свой телефон с песней Джанн Арден, которая спрашивает: «Я могла бы быть твоей девушкой?»... честно, я не хотел бы, чтобы эту мелодию кто-нибудь услышал.

Насколько я ненавижу отправлять Элли к голосовой почте, но сейчас у меня нет другого выхода, я не могу ответить ей прямо перед камерой.

Я возвращаюсь к нашей дискуссии по поводу Североамериканского соглашения о свободной торговле, уклончиво кивая и мысленно крича: «Черт, нет!» Единственная мысль, которая крутится у меня в голове, попросить парня, стоящего передо мной, заткнуть свои разглагольствования о дорогой новой игрушке, которую он хочет финансировать для простого народа, и запереться у себя в номере, заняться сексом по телефону со своей девушкой.

А в голове крутится еще одна мысль, как мне выяснить, кто услышал мой рингтон, который я специально выбрал для Элли. Я ловлю взгляд Лаклана, и он еле заметно кивает в сторону. Я перевожу взгляд и у меня желудок падает вниз, когда вижу Рика Стьюпса и его оператора, стоявших как раз в пределах слышимости.

Я по-царски облажался, если можно так выразить, в профиль два на четыре. Мои эгоистичные желания в попытке создать видимость причастности ко мне Элли поставили под угрозу ее личную жизнь, а теперь мне придется обратиться к своим сотрудникам, отвечающим за коммуникацию с прессой, ликвидировать эти последствия.

 

 

34.

Элли

 

Мне не стоило звонить Гэвину. Я пинаю себя и ругаю, пока стою в Центральный блок в очереди среди посетителей, чтобы пройти службу безопасности, так же, как в мой первый рабочий день, когда мы встретились.

Несколько минут спустя я получаю смс-ку о Лаклана.

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: