Разве имели право люди, устраивая свои дела, поступать так, как поступал его отец? Разве

Могла продолжать свое существование цивилизация, основанная на подкупах правительств?

Нет! — отвечал ему его внутренний голос. Нет, не могла! Но в таком случае он должен был

Все-таки иначе вмешаться в это дело. Более любовно. Должен был всеми способами убедить

Отца порвать с этой системой. Но когда? В какой момент мог бы он это сделать? Отец

Подкупал правительство с того времени, как Бэнни себя помнил.

Когда он был совсем еще маленьким-маленьким. Все крупные промышленники всегда

Подкупали правительство, делая это до или после выборов. И в какой период своей жизни

может мальчик сказать своему отцу: "Тот путь, по которому ты идешь, неправильный. Дай

мне указать тебе настоящий"? Нет, Бэнни был бессилен что-нибудь сделать… Так же точно,

Как он ничего не мог сделать и во всей этой истории с Ви Трэсси. И опять было одно только

острое ощущение тяжелого горя, мучительная боль одиночества. Все старое уходит… уходит

одно за другим… И куда, куда уходит? Это была тайна, от которой в такие минуты, как эта,

Кружилась голова. Вам казалось, что вы стоите на краю пропасти и смотрите туда, вниз, в

Самую бездну.

Совершенно невероятная, недопустимая мысль, чтобы его отец, который был таким

Реальным, таким живым, который в течение столького времени составлял как бы часть его

самого, — мог вдруг исчезнуть, перестать существовать! И в первый раз за все время Бэнни

Спросил себя: может быть, Элиза была права? Может быть, духи существовали?

Вечером новое известие:

"Состояние без перемены. Шлем приветы и любовь".

Эти слова повторялись во всех телеграммах — и на следующий день, когда "состояние

все было то же и назавтра ждали кризиса", и еще на следующий, когда больному стало

хуже… И вот на третий день утром получилась трагическая весть.

"Дух вашего отца переселился из этого мира в другой. Но он всегда будет с вами. Он с

такой любовью говорил о вас до самой последней минуты. Элиза".

Одновременно получилась телеграмма от Берти.

"Я была при кончине отца. Он простил меня. И ты меня тоже прости".

Когда Бэнни это прочел, он бросился на кровать, зарылся в подушки и плакал, как

плачут маленькие дети… Да, он прощает ее, — ответил он Берти, — и да простит их всех

Тот, кто дал им жизнь.

Глава двадцатая

ПОСВЯЩЕНИЕ

I

Бэнни был теперь совсем один в этом ревущем и грохочущем Нью-Йорке, среди всех

этих семи миллионов незнакомых ему людей. Разумеется, нельзя было избежать репортеров:

этот случай представлял "общечеловеческий интерес", — сама судьба вырывала из рук

Сенатских судебных следователей одного из нефтяных магнатов. В стране заканчивалась в

Это время предвыборная кампания, и каждый малейший намек, касавшийся нефтяного

Скандала, имел важное значение.

Бэнни получил несколько каблограмм и телеграмм с выражением сочувствия и

Соболезнования; от Верна и Аннабели; от Поля и Руфи; от Рашель, ее отца и братьев; и была

одна и от принцессы Мареску, подписанная прежней интимной подписью "Ви-Ви".

Бэнни купил себе билет домой через Вашингтон и в вагоне углубился в чтение старых

Газет, до которых последнее время не касался. Они подробно, день за днем описывали, что

произошло с мечтами его детских снов, с "этим большим-большим нефтяным полем". Целый

Океан огня бушевал на земле. Он превращал ночь в день, освещая все своим пламенем; и

День — в ночь, наполняя весь воздух густыми облаками черного дыма. Сверкающие реки

Горящей нефти текли по долинам, и страшные вихри перекидывали огонь с одного холма на

Другой. Погибло двенадцать колоссальных складов, погиб весь нефтяной перегонный завод,

И около трехсот вышек были сметены и уничтожены в этом клокочущем и ревущем горниле.

Это был самый страшный пожар во всей истории Канады. Убыток высчитывался в восемь

⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒

Поделиться: