Ганимед. Пятый Сектор исправитель-зоны. Лика Каверзнева открыла дверь своего резидент-номера и. * * * кадр 43-й * * *

Лика Каверзнева открыла дверь своего резидент-номера и, войдя внутрь, плюхнула букет гладиолусов на диван. Вообще-то гладиолусы – да и любые другие цветы, вплоть до лютиков и ромашек - были в ХХII-ом веке слишком большой редкостью и столь же большой ценностью, чтобы обращаться с ними подобным образом. Варварским, честно говоря… Но Лика, увы, была в преотвратном настроении, хандрила вторую неделю и вести себя соответственно принятым условностям не собиралась. Вот ещё… Она – заложница исправитель-зоны и нечего лезть к ней с моралью. Мораль осталась на Планете, во многих астрономических единицах отсюда! Осталась вместе с остальным обществом, лицемерно отринувшим её и ей подобных. Оно там, а она здесь, тассэорэ!

Настроение было на столь низком уровне, что не хотелось даже чертыхаться – ни на родном, ни на Мировом, ни даже на альхтийском, подходящем для этого прям-таки идеально. А всё эта, новая начальница! Вздумалось ей, понимаешь, распространяться, как её чадо в Питерский универ поступило, на исторический… Ля-ля ля-ля, тра-ля ля-ля… Сто пудов восторга в одном флаконе! Ну и вешайся от счастья на ближайшем суку, а окружающих нечего травмировать! Ей, правда, потом шепнули, отчего у её работницы такой мрачный фасад, так она обороты сбавила, засмущалась и даже одарила бедняжку букетом гладиолусов с элитных грядок. Фи, будто ей, бедняжке этой, так уж нужны элит-флауэры! То есть, конечно, и флауэры не помешают, тем паче такие… шибко роскошные… Лика вздохнула и отправилась на поиски вазона.

Про то, как её сдёрнули со вступительных экзаменов, вспоминать не хотелось - больно уж муторными были воспоминания. Ещё б несколько дней и она могла стать студенткой этого самого исторического. Прикрепить на грудь золотисто-лиловый значок студента СПГУ, а потом учиться себе на заочном – прямо здесь, на Ганимеде, будь он трижды неладен! Да, всего пяти дней и не хватило до счастья, ста двадцати часов… А сдавать экзамены отсюда она не стала. Всё равно ведь заложников на Планете не жалуют – засыплют, как пить дать, на первом же экзамене! Да и не будет она учиться в таком месте – она же не этот, как его… Ульянов В.И! Тот хоть за дело в Сибирь загремел, а она сюда с какой радости? Она себе брата не выбирала, чтобы отдуваться за него долгих девять лет.

Букет был водружён в большущий витроидный вазон и занял подобающее ему место на журнальном столике. По номеру плыл нежный запах свежесорванных цветов, но Лику он радовал не так уж особо – успела привыкнуть на работе. Девушка включила даль-визор, настроила приём и перевела его в режим полного объём-имиджа. Воздух перед ней слабо замерцал-заструился, как марево в знойный день, и прямо посреди номера нарисовалась земная даль-студия. В даль-студии под призрачно-пепельной надписью «Cogito ergo sum» восседала немыслимой красоты ведущая в окружении пяти представительных дядечек. Дядечки имели весьма важный вид, взирали вдаль нахохлено-сосредоточенно и, кажется, намеревались осчастливить зрителей своей божественной мудростью. Никого из них, в отличие от ведущей, Лика не знала, но лацканы пиджаков всех пятерых украшали те самые золотисто-лиловые значки с четырьмя буквами, стилизованными под руны. «Мудрецы», видимо, успели пройти через СПГУ. Лет тридцать тому назад. Или тридцать пять…

С досады Лика потянулась к дистант-контролю – переключить программу, но её остановила причёска на голове ведущей: немыслимой высоты и сложности башня из пепельных – под цвет студийной надписи – локонов. Если нечто подобное сооружали в Вавилоне, тогда понятно, почему Господь разгневался и лишил строителей Мирового языка и всех перспектив. Дабы не терпеть конкурентов по части Прекрасного…

Интересно, подумалось Лике, сколько ж она времени провела в бэль-салоне и какую сумму там оставила? И то, и другое должно быть ве-е-есьма внушительным!

Она помедлила с переключением и услышала, как «мудрец» справа авторитетно вещает:

- …и посему я говорю вам, господа, шум вокруг «Эликсента» кому-то выгоден – кто-то целенаправленно баламутит народные массы. Иначе чем объяснить всё творящееся на Планете? Ну, не может в наши дни обыватель столь близко принимать к сердцу проблемы общественного значения – не то у него воспитание! И менталитет не тот…

- Не надо принижать массовое сознание! – с жаром воскликнул его сосед, блеснув рунами значка. – Это, знаете ли, снобизм – считать окружающих какими-то Му-му!

- И не в Му-му здесь дело, коллеги! – проворчал ещё один «мудрец». – Давайте определимся с терминами – что есть проблемы общественного значения и что есть проблемы личного плана? Зачем мешать одно с другим, а потом ломать копья?

- А мне позволено будет сказать? – иронично спросила ведущая. Спорщики мгновенно заткнулись. Лика тихонько поаплодировала и отложила дистант-контроль в сторону.

- Да, в наши дни никто не хочет иметь третьего ребёнка, да и второго многие отдают в детские пансионаты – в детские дома, как говорили раньше, - ведущая грустно взглянула в зал. – Но речь идёт об оставшихся в семье – первенцам своим никто не желает зла. И если общественность полагает, что «Эликсент» губительно действует на молодой организм, то эта проблема волнует каждую семью. Вон где грань между личным и общественным! Это вам не вопрос: бурить ли скважину на полюсе или подождать ещё год?

- Дети – цветы жизни, - прокомментировала Лика, поправляя букет в вазоне. - Флауэры, ежели по-современному.

Изображение студии дрогнуло и расплылось – солнце малость штормило и эхо этого шторма аукалось на далёком Ганимеде срывом трансляции.

* * * кадр 43-й * * *

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: