A. Её история, разветвление и задачи

I. Неведомое и непостижимое повсюду и во все времена являлось предметом жгучего, неутолимого любопытства как отдельных людей и племён, так и целых народов и рас. В этой области дух человеческий, неизменно наталкиваясь на неразрешимое, всегда, тем не менее, искал уразумения если не причины причин, то, по крайней мере, тайны жизни.

Сообразно с этим, он то обращался к одухотворению светил небесных (астрология), то к единству материи (алхимия), то, наконец, к первоосновам природы и к собственной духовной сущности (богопознание, философия, психология), то, наоборот, по закону контрастов, к воображаемому вмешательству в земной обиход добрых и злых гениев (фетишизм, гадания, шаманство, волхвование, магия, чернокнижие, месмеризм, спиритизм и т.д.). Величественная же загадка жизни вовлекала массы на пути обманов, зверства, заблуждений и невежества то в культ полового акта, то в жажду крови, а засим и в человеческие жертвоприношения.

Таким образом, история трансцендентального балансировала между божественным и демоническим. Но и среди глубочайшего падения нравственного, в безумии оргии и отчаянии разврата мы почти всегда замечаем стремление людей избранных к возвышенному, идеальному. Таковы в своей глубине были Элевзинские таинства, равно как таинства Самофракии, либо Египта.

Посему естественно заключить, что существует здоровое зерно и во всём круге «знаний сокровенных» (Sciences occultes), ибо духа живого умертвить нельзя. Нет, стало быть, ничего мудрёного, что в своей кульминации — Каббале, эти знания по фантастическому учению наиболее рьяных из своих поклонников представляют собой верх премудрости, «религию религий и науку наук».

Своеобразным, однако, является характер Каббалы иудейской. Приурочивая всё и вся исключительно к себе, а в частности, монополизируя саму Каббалу, евреи даже в её философской, если так можно сказать, части предназначают все её средства лишь на служение Израилю, а её существование относят единственно к истолкованию Пятикнижия по полному произволу талмид-хохимов. Вообще же, Каббала есть не только догматика иудейской магии, по и sui generis рациональный синтез обоснований мировой тирании сынов Иуды, установленной Талмудом лишь конкретно и казуистически.

II. Согласно со сказанным, прочное ознакомление с Каббалой, источники которой теряются во мраке веков, требует предварительного исследования территории знаний потаённых. Но проблемы этого рода подлежат специальной обработке, а если могут быть затронуты здесь, то разве a vol d'oiseau и, главным образом, лишь в сфере иудаизации Каббалы. Со своей тёмной, демонической стороны она была не только известна евреям, но никогда не оставалась им чуждой и впоследствии.

Мы в самом Евангелии от Иоанна (VIII, 44) читаем: «Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда он говорит ложь, говорит своё, ибо он лжец и отец лжи». В полном и неотступном с этим согласии поступали сыны Иуды. Как в древнем мире, так во мраке Средних веков и при ледяном свете нынешней, масонской культуры, евреи пребывали хранителями и профессорами Каббалы, у них, преимущественно, магической, равно как и другой, левой, фарисейской либо зловещей. Сами же они ведут её то из чародейских преданий сынов Сифа (Мессопотамия), то из дьявольских заклинаний потомства Каина (Индия). Во всяком случае, древность Каббалы не может подлежать сомнению.

Она равно засвидетельствована Плинием Древним, отцами Церкви и современными исследователями. Впрочем, таково же было мнение и на заре времён. Бероз, историк вавилоно-ассирииский, свидетельствует, что, по утверждению жрецов его эпохи, культ в стране Тигра и Евфрата пребывал неизменным уже в течение 473000 лет. А ведь не следует забывать, что главные устои Каббала заимствует именно из этой среды, в частности же, от халдеев-сабеистов, поклонявшихся светилам небесным, как духам, а луне, — как ближайшему олицетворению их связи с землёй....

Засим, что касается наиболее нелепой — фарисейской Каббалы, туманности которой столь ужасны, что преподавать её без особых предосторожностей и крайних ограничений нельзя, ибо взоры даже обыкновенных учёных не в силах сюда проникнуть, то, по словам её адептов, она есть знание строгое, благородное и величественное, способное вести к постижению глубочайших истин. Она тем более необходима, в свою очередь утверждают раввины, что без неё мы не могли бы отличить Св. Писание от светских книг, где также встречаются чудодейственные повествования и правила такой же чистоты, как и в Законе.

Лишь Каббала допускает проникновение в разум, сокрытый под скорлупой буквального смысла слова. Бог, если верить каббалистам, был первым наставником их знания в раю, потому что ввёл в оное ангелов после грехопадения Адама. Его именно просветил мудростью Каббалы по велению Божьему ангел Рациэль. Далее Господь же научил ей Сима через Софиэля, Исаака чрез Рафаила, Моисея чрез Метатрона и царя Давида чрез архангела Михаила....

III. Таким образом, Каббала столь же древняя, как мир, и нисходит с небес. Избранники обучались ей уже в пустыне, но тогда ещё никто не осмеливался записывать её поучения. Симеон Иохаид был, надо полагать, первым, доверившим некоторые из неё отрывки бумаге. Он сочинил знаменитую книгу «Зогарь», которая со временем значительно увеличилась дополнениями.

Время жизни Симеона раввины намечают весьма незадолго до разрушения второго Храма. Мир, продолжают учёные Каббалы, создан по мистическому плану божественной еврейской азбуки, а гармония созданий походит на гармонию букв, которыми пользовался Иегова, чтобы свыше начертать книгу жизни. Те или иные сочетания долей иудейского алфавита производя: красоту и превосходство явлений вселенной.

А так как позже свет оформливался на манер диктовки этого алфавита, то естественно, что известные предметы распределены по ею же буквам, причем каждая из них служит символом и эмблемой. Этот отдел Каббалы преподаётся всем, без стеснений, даже с прибавкой учения об одинарных и двойственных или, лучше сказать, двуполых буквах.

Руководствуясь доктриной каббалистов далее, мы видим, что, путём комбинаций букв и анаграмматических сочетаний в транскрипции своего имени, Бог с успехом пользуется названными средствами для приказов ангелам, а они тем же сокровенным способом распоряжаются знаками Зодиака. Эти же последние изливают веяния ангельские на землю и руководят сменяющимися здесь поколениями. Следовательно, по самому происхождению своему буквы иудейские владеют изумительной силой.

И это происходит не только в виду присущего им дара раскрывать сходство между аналогиями нашего мира и созвучия вселенной, т.е. между феноменами земными и небесными, которых не сведущие в Каббале даже не сумели бы усмотреть, но и потому, что представляют соответственный набор проводов, через которые действие Божества передаётся и сознания человеческие.

С другой стороны, будучи в то же время и цифрами, буквы дают числа, также одарённые наитием свыше. Небезразличны, наконец, и самые ударения над буквами, равно как всякие иные частицы текста законов. Они, в свою очередь, от самого Бога наделены бесподобной энергией и могуществом.

IV. Наряду с изложенным, мы одновременно встречаем те же приёмы и в Каббале божественной, направленной к таинственному истолкованию Библии, но преданию каковое проистекает либо из поучений, как бы преподанных ангелами, либо низведено до утончённо-произвольных комбинирований раввинами букв и слов.

Лживое знание, искусство химерическое, построенное на мнимой неразрывности его сношений с духами сверхъестественными вроде гномов, сильфов, саламандр и т.п., Каббала, с одной стороны, развивает свою демонологию до такой изысканности, когда из неё делают, наконец, заимствования Шекспир (в разных трагедиях) и Гёте (в Фаусте), а с другой стороны, по-видимому, серьёзно руководствуется нижеследующим.

Стараясь примирить свои таинственные, а для крайне энервированной еврейской черни и страшные познания с Пятикнижием, каббалисты, как уже объяснено, заявляют, будто в Писании, независимо от его буквального содержания, имеется особый, внутренний смысл и, ещё притом, в нескольких модуляциях. Мы не располагаем временем, чтобы останавливаться на этой проблеме. Заметим только, что, для раскрытия изобретённого таким образом сокровенного смысла, придуманы нарочитые способы и приёмы, из которых в так называемой символической Каббале главнейшими признаются:

а) гематрия (геометрия), которая распадается на арифметическую и фигуративную и объясняет слова по их числовому значению, либо по внешнему виду;

б) нотарикон (от латинского notare); он состоит в том, что из начальных или конечных букв нескольких слов делается одно новое, которое раскрывает их потаённый смысл или, наоборот, из букв любого данного слова составляется несколько новых слов, и

в) темура или анаграмматическая перестановка букв; она бывает разного рода:

во-первых, буквы, заключающиеся в одном каком-нибудь слове, перестанавливаются по произволу для образования другого; например, из Малахии (Малхи, по-еврейски) выходит Михаил;

во-вторых, буквы известного слова заменяются другими так, что вместо первой буквы азбуки ставится последняя и наоборот, вместо второй, предпоследняя и наоборот, и т.д.; посредством этого способа (он называется ат-баш) слово Сесак у Иеремии, значение которого неизвестно, читается как Бабель, т.е. Вавилон;

в-третьих, все двадцать две буквы еврейской азбуки пишутся в две строки, но одиннадцати в каждой; вслед за тем двенадцатую букву ставят на место первой и наоборот, тринадцатую на место второй и т.д.; этот способ замены букв называется ал-бам;

в-четвётрых, каждая буква слова заменяется другой, непосредственно следующей за ней по азбучному порядку, т.е. б заменяется а, в заменяется б и т.д.

Вообще же говоря, каждая буква может быть переставлена или заменена другой 231-м способом.

Понятно, что с помощью такой «интерпретации» не трудно найти в Писании все, что вздумается. Каббалисты к этому и стремятся.

Но этого мало. Независимо от символической, есть ещё реальная Каббала, в свою очередь распадающаяся на теоретическую и практическую. Увы, объяснение увлекло бы нас слишком далеко.....

В общем же своём синтезе все поименованные виды иудейской Каббалы распадаются на две ветви.

Первая, которую назвали историей Бытия (Маассех берешит) представляет символическое истолкование мироздания или теорию природы. Вторая под титулом «История небесной колесницы» (Маассех меркабад), где идёт речь о видении Иезеркиля, образует систему теологии и метафизики, коими необходимое развитие божественных атрибутов (сефиротов) рассматривается как источник всего существующего. Сообразно с этим образовались на пути веков два древнейших монумента Каббалы: «Сефер Йесирах» и «Зогар», причём Зогару, конечно, отдаётся первенство.

V. Если полуостров Флориду в С. Америке называют «общим собранием аллигаторов, гремучих змей и желтых лихорадок», то и вредный для здоровья климат Мессопотамии с её болотными миазмами, ядовитыми насекомыми и чуть ли не целыми гнёздами змей наряду с располагающей к неге мягкостью солнечных лучей как бы нарочито представлял исполненное галлюцинаций место свиданий целому сонмищу духов, злых и добрых.

Что же касается собственно демонологии, то в переводе на современный язык она является бредом первобытного невежества о бактериях и микробах, либо сводится к эротическому психозу как результату поклонения воспроизводящим силам природы. Ведь начала активное и пассивное — «фаллус» и «ктеис», почитались на Востоке прежде всего в качестве отражений солнца и земли.......

Сатана, которого древние халдеи называли Мелек-эль-Кут и признавали могущественным божеством, стремился, что ему и подобало, к торжеству зла, для чего повелевал целыми армиями низших демонов, чертей и чертовок, равно как особых ещё дьяволов — гермафродитов, каковы, например, Алан, Ниргаль, Улук, Лабарту, Лабассу и т.д.

В параллели с этим мы наблюдаем, как фундаментальный принцип и глубочайшее таинство азиатских мистерий, обоготворение природы, единовременно объемлющей и силу творчества и всё сотворённое, верховное, оплодотворяющее ими среду, иначе говоря, двуполое. В разных частях Вавилонии и под различными именами — Any,Бель, Сип, Мардук, Камос, Мелькольм, Mелькарт оно рассматривалось кушитскими, а затем и семитическими племенами, в свою очередь, как гермафродит. Раздваиваясь оно превращалось в пары: Aнy и Анат, Бел и Белит (Белитис, Миллита), Адон-Адоним и Баалет.

То же самое замечается и в Ханаане, у евреев и финикиан: Баал либо Меродах или Молох и нераздельнная с ним Ашера либо Асторот; Таммуз и Истар, Беэль-Фегор и Нану. Таковы же, логически, наряду с двуполыми богами и гермафродиты-богини: Реа-Киббела, Истар-Астрата, Таанит-Артемиза, Венера-Урания, равно как Добрая Богиня Сирии (Bona Dca Syriae или просто — Bona Dca римских писателей).

Коснувшись вопроса, нельзя не упомянуть далее о двуполых же божествах не только в Египте (Изис-Озирис), а и у греков и римлян (бородатая, иной раз, чёрная и вооружённая Венера), с другой же стороны, трудно умолчать о фигуративных изображениях того же рода в древней Индии. Так, Кама-Сутра (в переводе Лямересса) говорит прямо: «Лингам-Йени -нечто в роде амулета, представляющего собой verenda utriusque sexus in actu copulationis»...

Условия и причины возникновения таких божеств до некоторой степени определяются как непостижимостью происхождения полов, а стало быть, не одного человеческого рода, но и всего живого, так, отчасти же, местными обстоятельствами, которые указаны сейчас, так, наконец, и тем, что о Каббале уже приведено выше (стр. 45-53). С другой стороны, здесь нелишне припомнить, что египетская культура происходит от вавилоно-ассирийской, а эта последняя никогда, по-видимому, не прерывала связей с древнейшим, до-арийским населением Индостана.

Логическим же развитием идеи о божестве двуполом должна была стать ритуальная проституция, что мы и видим в действительности, на всём Востоке Азии и даже в древнем Египте, где эротический культ Изиды переходил, пожалуй все границы бесстыдства. Но зато именно в Египте не было человеческих жертвоприношений, как об этом положительно свидетельствует Геродот уже за пять столетий до нашей эры, поясняя, что когда, например, Менелай, высадившись близ устьев Нила, вздумал было принести в жертву дух туземных мальчиков, то негодование египтян обратило его в бегство1.

Тем более ужасающим представляется культ ритуальной проституции в связи в гекатомбами людей, нередко детей, сжигаемых заживо в чреве Молоха либо ему подобных богов и богинь в Вавилоно-Ассирии, у финикиан и карфагенян (см. чудовищно-художественные картины, данные Флобером в Саламбо), а в особенности у евреев, изобличаемых бесчисленными указаниями Библии и доходивших до ритуальной антропофагии (Ливит, XXVI, 29; Втор. XXVIII, 53; кн. Прем. Сол. XII, 4-6 и мн. др.).

А дабы составить себе ясное понятие о ритуальных убийствах именно среди евреев, достаточно почитать хотя бы только историю: Иефая, «Жертвоприношения моавского короля Месы (Мешы) и царя иудейского Ахава», равно как «Деяния Иеза-бели и Соломона», в связи с 28 и 29 стихами XXVII главы книги Левит и ст. 18 гл. XXIII Второзакония. Конкурировать с евреями на этом пути могли разве одни карфагеняне.

Сверх того, нельзя не отвергнуть ламентаций сынов Иуды, будто их развратили другие языческие народы, а в частности — население Ханаана, когда их же собственный пророк Амос (V, 25 и 26) удостоверяет, вне сомнений, что уже в Синайской пустыне на протяжении сорока лет «Дом Израилев» не переставал носить именно скинию Мо-лохову...

Вообще же говоря, массовые ритуальные убийства у евреев в древности, а мы не знаем ни того, когда они прекратились, ни даже того, были ли прекращаемы когда-либо, наряду с возникновением всегда и повсюду, даже в новейшие времена, обвинений в ритуальных убийствах, совершаемых евреями, причём сыны Иуды оказывались оправданными, но других виновных нигде обнаруживаемо не было, приводят к заключению, что, почтив память усопших, надо внимательно подумать об иудейских Каббале и магии, для которых, увы, человеческая кровь необходима!....

VI. Наиболее же закоренелое из заблуждений человеческого разума — астрология приобрела ещё более прежнего широкий полёт, вследствие того соприкосновения, которое победами Александра Македонского было создано между халдеями и странами Запада.

Учения Мессопотамии встретили поддержку в стоической философии, которая, отправляясь от субстанционального тождества Бога и природы, пришла из этого принципа к выводу, что звёзды в высшей степени божественны, а затем усматривала первооснову Божьего управления миром в непоколебимости движения тел небесных.

Небо с его звёздами, а в особенности с планетами, представлялось книгой, откуда посвящённые могли узнавать с точностью предначертания судьбы людей. Мудрость же халдеев, которые лучше других умели читать по этим божественным литерам, тем не менее, способна была подвергаться сомнению, что, как они утверждали, труды на этом поприще, совершаются ими уже в течение четырёхсот семидесяти трёх тысяч лет.

Со времени Александра «математики» и астрологи халдейской и александрийско-египетской школы распространились по Азии, Греции и Италии. В согласии между собой они поучали, что глубокая, сокровенная премудрость изливается с небес на землю непрерывно, а таинственная симпатия объединяет планеты, звёзды и землю, равно как и те существа, которые на них проживают. Таким образом, дела человеческие представлялись, как находящиеся в безусловной зависимости от небесных светил, но главным образом планеты являлись господствующими над судьбами человека и производящими решительное воздействие на его рождение, жизнь и смерть.

Так как одни из планет, как например, Юпитер и Венера, повсюду приносили благодеяния, другие, наоборот, чинили зло. Однако, их качества умерялись и видоизменялись в зависимости от разнообразия из взаимного расположения и внешнего вида. Отсюда то смешение добра и зла, которым они покрывали землю, а также способность, дарования человеку увеличивать добро и отвращать зло путём жертв и чар, молитв и обрядов религиозных.

В известных сочетаниях планеты имеют власть, которой не располагают в других и на них можно действовать как молитвословиями либо заклинаниями, так и особыми служениями магическому культу. Таким образом произошли соответственные циклы молений астрологических. Они были сочиняемы и используемы как бы во благо даже императоров римских, например, Антония. Запрещая математикам, т.е. халдеям, а значит, и евреям, колдовать о жизни и смерти, Август сам, тем не менее, советовался с ними.

У Тиберия и Отгона были свои домашние астрологи. Вообще же, не взирая на гонения, маги-каббалисты кишмя кишели в столице Империи, а при Домициане их чародейства стали даже особенно губительными. Своим коварством они подзадоривали жестокость тирана, называя жертвы и указывая способы их истребления.

Он приказывал вынимать гороскопы многих выдающихся современников, а этих последних отдавал палачам, если по роковому приговору астрологов они предназначались на великие дела. В заключение Александр Север отменил декреты прошлого времени и разрешил «халдеям» открыть школу в столице империи. А так как под этим наименованием преимущественно скрывались сыны Иуды, то в означенном повелении нельзя, очевидно, не заподозрить торжества в самом Риме иудейских же плутней ещё в те времена.

VII. Зловещая или фарисейская каббала, которую сохранили «учёные» Талмуда до наших дней, воспроизвела древнее поклонение телам небесным, как блистающим кораблям, которыми могущественные духи, поставленные у кормила дел мира сего, руководят и направляют в безграничных океанах пространства. Иначе говоря, еврейская Каббала есть кодекс или ключ к сабеизму, т.е. первобытному идолопоклонству, которое своими богами признавало падших ангелов звёздного воинства.

Гораздо раньше, чем усвоить имя Каббалы, учение этого рода пребывало, как ребёнок в утробе матери, на пути и с задатками превращения в особое, самостоятельное бытие. Отвлекаясь далее, так сказать, в телесную форму, она, тем не менее, продолжала двигаться всё ещё без имени, да и впоследствии ещё долгие годы оставалась под разными кличками. Вот почему, сосредоточиваясь только на первооснове и единстве явлений, мы называем её Каббалой уже сначала — через предварение будущего и раньше, чем она стала носить этот титул в действительности, а это случилось, по-видимому, лишь в начале XIII столетия после Р.Х.

Впрочем, и у Маймонида ещё нет данного термина, хотя он в свою очередь полагает, что звёзды одухотворены.....

VIII. Наряду с изложенным, необходимо иметь в виду следующее:

«Когда Сатана обольстил первых людей, говоря: «вы будете, как боги», он заложил и первые устои поклонения идолам. Наставления его не были забыты. Спокон веков, человеческий мир не переставал делиться на два общества, из которых одно признавало своим владыкой Господа Бога, а другое считало повелителем Сатану. Ко второму принадлежат сыны Каина до потопа и потомство Хама после». Так говорит святой Епифан. Хамитам свойственны уже все главные черты, формы и разветвления того служения дьяволу, которое затем наблюдается в иных племенах человечества. Таков сабеизм, т.е. культ природы, безнравственность, приведённая к апофеозу своими мифологией и теургией.

Поклонение злу как злу под символом змия, смешиваемое в сабеизме с культом звёзд, луны и солнца, а также с органом тайны воспроизведения людей, превратившимся в орудие распутства, — вот что служит наиболее характерными признаками хамизма, иными словами, тех нечестивых верований, которые происходят из преданий, завещанных сынами Хама.

Указанные два предмета, — змий, как причина удаления первых людей из рая, и орган, который в лице Ноя стал посмешищем его недостойного сына, равно как поводом к проклятию над людьми после потопа, отождествляемые со звёздами или сабеистскими божествами, чему свидетельством служит история боготворимых камней (бетилов), обратились и в два главные же момента каббалистского либо демонического культа. Иначе говоря, повсюду и на какой бы ступени развития мы не встречали их, они неизменно являются отражением прямого или косвенного влияния древнейших сатанинских цивилизаций.

С самого начала зла они суть эмблемы тайны и шаббаша, священные знаки религиозных и политических ассоциаций оккультизма. Они — альфа и омега, первое и последнее слово Каббалы. Они же «божественный» принцип, герб и знамя, символ объединения старейшин у тамплиеров, розенкрейцеров и высшего масонства. Восприняв такое учение прямо от сабситов, доктора знаний сокровенных и главные наставники Каббалы — иудеи, естественно, превратились в таинственных повелителей и гроссмейстеров среди массонских сообществ, которые, по свидетельству Элифаса Лэви, евреям же обязаны секретами и символами своего ритуала.

В гармонии со сказанным надо памятовать, что сущность Каббалы и вдохновляемых ею сокровенных посвящений заключается в самом радикальном и бесстыдпейшем из коммунизмов. Никакой шабаш ведьм не способен превзойти её в этом отношении. Он практиковался, как убеждает история, по преемству от сабеистов гностиками, а впоследствии и главными на её пути ересями, из гностицизма проистекавшими.

IX. Каббала предшествовала появлению иудаизма на мировой сцене, а сыны Иуды его усвоили, ещё когда предавались поклонению звёздным божествам, т.е. гораздо раньше, чем их монархи, скандализируя, увы, всенародно, стали поклоняться идолам Халдеи, Египта, Ханаана и Финикии.

Этому не противоречит факт, что в чёрной магии прославляется так называемый «Ключик Соломона» («Clavicula Solomonis»), каббалистами переименованный в «Энхиридион (руководство) Льва III», которому и приписывается. Названный папа будто бы состоял хранителем тайн Каббалы наряду с римскими первосвященниками — своими предшественниками. Под названием «Clavicula Solomonis» и с сохранением наиболее сокровенных мест иудейского подлинника, Лев III даже якобы составил особый каббалистический ритуал и подарил его Карлу Великому, у которого этот замечательный труд был, к сожалению, похищен.

Значительно позже в виде небольшой, на этот раз несомненно еврейской книжки, он хотя и появился вновь, но католической церковью был признан уже за исчадие магии и в качестве такового осуждён. По утверждению же каббалистов, без него совершенно непостижимы величественные образы пророка Иезекиля и Апокалипсиса Иоанна. С другой стороны, авторитетные христианские писатели (Мартин Д'Арль, Детрию, Бартолоччи и др.) о Каббале удостоверяют, что у евреев и арабов в Испании была в необыкновенном почёте «для учинения самых отвратительных вещей» книжка из семи отделов, тщательно скрываемая и переходившая от отца к сыну, как редкое, неоценимое наследство.

Тогда полагали, что эта книжка по прямой линии ведётся от знаменитого еврейско-каббалистического руководства «Ключик Соломона», да и сами евреи не затруднялись приписывать её своему великому царю. Здесь, быть может, есть доля правды. Припомнив то постыдное идолопоклонство, которому предавался Соломон, низвергнувшись с вершин премудрости в бездну мракобесия, мы, пожалуй, найдём, что нет тени невероятия и в доле авторства знаменитого царя в составлении столь возмутительного кодекса магии. Переделывали ли его позднейшие каббалисты либо нет, -мы видим, что в нём разрабатываются потаённые средства, уже в те времена применявшиеся евреями для достижения своих коренных целей: почестей, отмщения, богатства, жизни лёгкой, бесстыдной и сладострастной....

X. Небезызвестно, далее, что на первых порах, — ещё не распознав евреев и надеясь приголубить их, крупнейшие завоеватели, Навуходоноссор, Кир, Ксеркс, Александр Македонский, Помпеи, Карл Великий, Наполеон, безошибочно находили в сынах Иуды самых цинических шпионов и безжалостнейших откупщиков податей. Тем не менее, все они были своевременно наказаны через отраву тяжкими невзгодами до пребывания на острове святой Елены включительно.

В частности, об Александре Великом Талмуд, по обыкновению, рассказывает во славу Израиля неимоверный вздор. Как бы, впрочем, ни было, одного нельзя устранить из нашего внимания — ожидовления Александрии. Количество же иудеев в Египте оказалось вскоре таким, что первосвященник Онний IV около 160 г. до Р.X. даже построил еврейский храм в Леонтоиолисе. Служба здесь продолжалась регулярно до 73 года по Р.X., пока, наконец, римляне не закрыли и его. Надлежит, однако, иметь в виду, что как эта служба, так и жертвы (Левит, II), сюда приносимые, считались законными только, когда приносивший их в самом обете своём выразился ясно: «Я принесу -жертву в Онниевом храме» (Талмуд, тр. Менахот, XIII, 10).

Будучи отцом лжи, еврей неизбежно должен был стать и отцом Каббалы. Согласно с этим не без основания было повторяемо уже в древнем мире, что повсюду, куда приходил еврей, начинала пускать корни и выныривать из земли именно Каббала. Император Адриан говорил, что в Египте он не видел ни одного еврея, который не был бы «математиком». Между тем, небезызвестно, что в императорском Риме под этим термином разумелись отнюдь не последователи Пифагора, а соучастники магии, равно как ведомо, с другой стороны, что один из самых обширных и наиболее раскалённых очагов теургической каббалы, т.е. повального растления в эту эпоху Египет представлял собой и муравейник еврейства.

Но не только на Востоке, а и на Западе евреи заслуженно пользовались одинаковой репутацией. Наиболее аккредитованный у масонов автор Рагон (La Maconnerie Occulte), согласно с Леканю (Histoire de Satan) и Элисофасом Лэви (Histoire de la Magie), удостоверяет, что мать знаний сокровенных Каббала, будучи возделываема евреями с ревностью неподражаемой, уже сама по себе почти затушевывала другие источники секретных обществ и, что, являясь вернейшими ее хранителями, сыны Иуды и в магии вообще оказывались первыми мастерами на пути Средних веков.

XI. В дополнение к изложенному, если бы оставалась ещё тень сомнения по вопросу, до какой степени нечестива возникшая из Каббалы магия, профессорами которой, особенно с начала нашей эры, всегда пребывали евреи, можно добавить со слов Элифаса Лэви по поводу книги, приурочиваемой Соломону, нижеследующее:

Наименование «Иегова» разлагается на 72 разъяснительных имени, называемые шемамфорами. Искусство пользоваться ими и находить в них решения на почве универсальных знаний представляет, по терминологии каббалистов, «Ключик Соломона». Действительно, в завершении воззваний и молитв под этим именно титулом обыкновенно помешаются 72 магических круга, из которых образуются 36 талисманов. Каждый из талисманов в свою очередь носит 72 имени и снабжён эмблематическим знаком как их количества, так и тех 4 букв из имени Иеговы, к которым данный талисман относится. Отсюда проистекают далее так называемые 4 декады Тарота.

С помощью этих знаков, а также через иные бесчисленные комбинации их самих, равно как имён и букв, можно придти к естественному и математическому разоблачению тайн природы, — стало быть, войти в непосредственные сношения со всей иерархией духов и гениев. Последующие же наставления этой тарабарщины, именуемой магическим, т.е. чудодейственным ритуалом, находятся в очевидной связи с поучениями секты фарисеев, где господствовала вера в Каббалу и потаённые влияния звёзд. Таким образом, они внушали свою волю каждому из еврейских наименований, которые соответствовали различным именам, приписываемым Богу пророками.

Отсюда в резолютивном выводе явствует следующее. Остановим ли мы взоры на учёной магии или же на грубо чувственной и каббалистической, мы равно убеждаемся, что её доктрины и обряды производят, если не самый генезис, то, по крайней мере, развитие своё из недр «многострадального» кагала.

XII. Определив таким образом — важнейшие первоисходные моменты Каббалы, нам бы следовало перейти к истории её применения на пути веков. Но, не задаваясь мыслью о специальном исследовании предмета и отсылая любознательных читателей к двум капитальным, вероятно, наилучшим работам в этой печальной области: Иоэля (La philosophie religieuse du Zohar) и Адольфа Франка (La Kabbale), мы вынуждены ограничиться указанными, основными этапами.

О переходе каббалистических преданий от сабеистов к гностикам мы говорили. Заметим, с другой стороны, что если Библия есть прямая противоположность любой книге мистической, то у народов окрестных, в Египте и Халдее, мистицизм представлялся, наоборот, уделом, равно как главным орудием первосвященнической и политической аристократии.

Уже в глубокой древности было известно, например, что монотеизм являлся сокровенной доктриной священнослужителей Озириса, а политеизм наравне с мифами представлял не более, как блестящую занавесь, предназначенную скрывать от народа философские истины, которые, без сомнения, не замедлили бы превознести учение монотеистическое.

Относительно халдеев это не было, правда, отмечено с той же силой вовремя, однако, и у них, в свою очередь, теистическая иерархия снизу до верху направлялась к монотеизму, сосредоточенному в Бель-Мардуке. Невзирая на это, но приводя к аналогичному результату, труды еврейских пророков, запечатленных вокруг Моисея, наряду с поучениями авторов, его преемников, могут быть рассматриваемы как явления демократизации антимистической.

Взамен Привилегий тайного учения, мы видим откровение при солнечном и с вершины Синая. Вместо двойной доктрины, для священников и для народа, возникает единая, монотеистическая и сама себе довлеющая. Отсюда не следует, впрочем, что религиозное учение, предшествовавшее монотеизму, не оставило следов или, что под новой почвой нет залежей прежних, которых уже нельзя было бы найти.

По этому предмету, мы у авторитетного учёного (Carppe — «Etude sur les origines et la nature du Zohar, precedee d'une etude sur i'histoire de la Kabbale») читаем: «В том, что здесь заключается наиболее первобытного и сообразного с гением того народа, которому она принадлежит, Библия должна быть подвергнута вдумчивому сравнению с первоначальными представлениями ассиро-вавилонян. Люди, о которых повествует Библия и те, кому принадлежат клинообразные письмена вполне очевидно, относятся к одной и той же семье.

В неведомую годину разветвления народов каждая из групп, предназначенных для самостоятельного развития, должна была унести с собой и некоторые основания тождественных преданий, облечённых приблизительно в одинаковые формы. Другими словами, известный ей, так сказать, прирождённый запас мифов и поэзии. Каковы бы ни были превратности, затем происходившие в истории народа, отпечаток ранней, древнейшей его жизни никогда не исчезает совершенно. Отсюда нельзя не разуметь далее и моментов развития Каббалы, как явлений атавизма на историческом пути евреев среди неисповедимого течения времён».

XIII. Передвинувшись из сабеизма в гностицизм, учение Каббалы направилось, с одной стороны, в Палестину, Финикию и Сирию, в частности же, к друзам Ливана, а с другой стороны, в Египет, равно как на острова Архипелага2, проникло на семитизированный юг Греции и через так называемую Великую Грецию (южная часть Италии и Сицилия) встретилось с основным своим течением в Карфагене.

Однако, самую благоприятную для себя почву Каббала нашла у евреев. Здесь среди многих других её столпов мы уже в древности встречаем таких «светильников синагоги», как почитаемый сынами Иуды за великомученика, звероподобного рабби бен Акиба; далее -— Симон Волхв или, как в Александрии, «неоплатоник» — не менее Акибы свирепый враг «гоев» Филон, против которого местное население боролось без успеха даже в лице энергичного палладина своего Анпиона. Ненависть «избранного народа» к этому последнему сквозит и в сочинениях столь патентованного фальсификатора иудейской истории, ad usum populi Romani, каким представляется Иосиф Флавий.

Тогда как «труды» Филона в значительное мере сохранились, все написанное Аппионом было, наоборот, евреями дословно истреблено. Не останавливаясь затем на явном соучастии Каббалы в древних таинствах Мемфиса, Гиерополиса, Элевзина и Самофракии, отметим, что, около времени Р.Х. сынов Иуды было много в самом Риме. Они же являлись главными представителями Каббалы и сродных с ней: магии, чернокнижия, волшебства либо, как тогда говорили, халдейства. Пробираясь как в придворные и аристократические сферы, так и тайные общества того времени, иудаизм заражал их всем развратом чувственности и кровожадностью сатанизма Азии.

Говоря об ужасах и нечистоте, которыми оскверняли себя неверующие, апостол Павел (Посл, к Римлянам, I, 25-27) свидетельствует: «Они заменили истину Божию ложью, поклонялись и служили твари вместо Творца, который благословен во веки. Аминь. Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным, подобно и мужчины, оставивши естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах, делая срам и получая в самих себе должное возмездие за своё заблуждение».

«Ибо есть много непокорных пустословов и обманщиков, — поясняет апостол (Посл, к Титу, 1, 10, 11 и 13-15), — особенно из обрезанных, каковым должно заграждать уста. Они развращают целые домы, уча, чему не следует из постыдной корысти. По сей причине обличай строго, дабы они были здравы в вере, не внимая иудейским басням и постановлениям людей, отвращающихся от истины. Для чистых всё чисто, а для осквернённых и неверных, нет ничего чистого, но осквернены и ум их, и совесть».

К несчастию других народов, иудейство, даже смешиваясь с ними, успевает и их ожидовливать и сохранять самого себя. Взгляните на египетские пирамиды и если найдёте в изображении фараоновских походов типы иудеев, вы должны будете признать, что это портреты современных нам представителей «избранного» народа. До такой степени семитизм в еврействе не изменён и неподвижен.

То же самое, естественно, раскрывается везде и в результатах их гибельного влияния на иноплеменников. Нынешнее масонство разжигает революцию и даёт ход постыдным учениям; натравливая взаимно, обманывает правителей и управляемых, а в частности, обольщает правительства, чтобы тем легче предавать их разъяренному иудеями бунту скопищ, еврейством же возводимых в «рыцарей свободы...... Но если ничто не

ново под луной, то масонство, эта тайная организация политиканов, меньше всего вправе претендовать на новизну. Оно представляет собой лишь ближайшее к нам видоизменение формы иудейских замыслов. Так, возникнув приблизительно в XI столетии по Р.Х. в Египте, секта измаилитов существует на Востоке доныне3. Здесь, впрочем, имеются и другие тайные общества, сохранившие синкретическое учение, равно как допускающие «посвящение» христиан наравне с мусульманами.

Многие европейцы в наши дни, удостоившись такого посвящения в своих экскурсиях по Леванту, приобретали затем особое уважение в масонских ложах Европы и Америки столько же ради своего высокого ранга, сколько и в виду глубины их противохристианских чувств. Не чужда, в свою очередь, любому масонству и еврейская дерзость противоречий. Известно, например, что мартинизм (так именуемый по имени еврея Сен-Мартена) в действительности основан учителем Мартена также евреем Мартинецем Пасквалисом (Пасхали-сом), а затем ещё был вдохновляем евреем же Калиостро.

Пропагандируя возврат к законам природы, т.е. в сущности, — свободной любви и отрицанию требований культурного общежития, мартинизм ради освобождения личности исключает всякую власть, патриотизм и семью, а сам, однако, построен на анонимной, т.е. беспощадной тирании и на взаимном шпионстве. Согласно с этим и подобно тайным злодеяниям измаилитов «во имя всеобщего блага» он принимал решающее участие в самом замысле о французской революции, а позже разыграл кровавую роль и в дни террора.

Тесно связанный с такими продуктами талмудизма, как иллюминаты и палладисты, мартинизм в то же время ведёт себя «Dei gratia» от фанатических каббалистов — розенкрейцеров, а через них и от тамплиеров. Только памятуя о мусульманах -измаилитах, возможно себе представить, каковы на самом деле «христиане-мартинисты», наполовину гностики, а наполовину каббалисты.

Проникшие от сынов Иуды и в европейское масонство мерзости обращают нас к словам Иисуса Христа, когда Он тех же иудеев обличал словами: «Куда Я иду, туда вы не можете придти» (Евангелие от Иоанна, VIII, 21); «вы от нижних, я от вышних» (Ев. Иоан., VIII, 23); «если бы Бог был отец ваш, то вы любили бы Меня» (VIII, 42); «ваш отец — дьявол, и вы хотите исполнить похоти отца вашего» (VIII, 44).

XIV. Всесторонность исследования призывала бы нас к ознакомлению с иудейским мистицизмом ещё за время редактирования Талмуда, а затем и эпохи гаонов с параллельным рассмотрением деятельности садуккеев и ессеев, именуемых в Талмуде то хассидим, то хаберим (см. 1 кн. Макк. II, 1-13 и 42 и 11 кн. Макк., XIV, 6), равно как с дальнейшим изучением таких еврейских же теологов первой степени, каковые: Саадия, Ибн-Габироль, Иуда Галеви, Абн-Эзра и Маймонид. На пути же развития Каббалы в начале Средних веков нам пришлось бы встретиться с такими её подвижниками, как Иуда Гадесси, Абраам бен Давид из Поскиера со своим сыном Исааком Слепым; Эзра-Азри-эль, Гикатилия, Исаак Пульгар и Бахия; Шем Тоб, Иегуда Хасид, Исаак из Акко, Элеазар из Вормса и Механем Рекканати; Сефер-Рациэль, его ученик Менахен и Симеон из Шинона; Нахманид, Абу-ляфия, рабби Ниссим бен Ройбен, Соломон Дюран и разные иные.

С другой стороны, предстояло бы остановиться над капитальным вопросом, кто собственно является, если не автором, то главным кодификатором священной Каббалы: рабби бен Акибба, Симон бен Закхей, Абраам бен Давид, Исаак Слепой или Моисей Леонский?

Наконец, устраняя даже всё окружающее либо сопутствующее из области знаний потаённых, равно как апокрифы Еноха, Даниила и Эзры, тем не менее, надлежало бы сосредоточиться хотя бы на ближайших элементах вопроса за времена гаонов, каковы: Шиур-Комах (Измерение высоты), Гехалоф Раббати (Большой Дворец), Гехалоф Цутрати и Отий-еф или Альфа-Кета (Алфавит) р. Акибы. К сожалению, объем настоящего труда и без того расширился сверх меры, рассчитанной на возможно сжатое изложение. Посему, отметив к сведению изложенное мы скажем здесь лишь несколько слов о книге Еноха и об Алфавите р. Акибы.

Предмет изумления и восторга для мистической мысли, книга Еноха имела огромное влияние на Каббалу евреев вообще и на туманность воображения гаонов в особенности. С самой отдалённой древности мною рассуждали в еврействе о стихе книги Бытия (V, 24): «И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его/» Отсюда возник ряд сказаний апокрифических, постепенно образовавших «Книгу Еноха». Сущность её приблизительно такова. В течение всей своей жизни, не переставал Енох размышлять о Боге, а в минуту своей кончины либо исчезновения он под руководством ангелов пролетел все пространства небес, всё видел, всё слышал, что есть и что будет.

Он прочитал божественные книги, заключающие в своих страницах веё, что произойдёт на небесах и на земле. Познакомился с Уриэлем, в распоряжении которого состоят громы и землетрясения; с Родаэлем — ангелом духов, ведающих человеческим телом; с Рагюэлем, — ангелом мщения; с Михаэлем — ангелом лучшей части человечества т.е. «простого народа». Долго беседовал с душой Авеля, который не перестаёт содрогаться пред нечестием брата и его потомства. Видел Гадрс-эля, соблазнившего Еву; Панемона, изобретшего чернила и бумагу, а за ним и неё, что заставляет грешить; Кесбеэля, который разъясняет сокровенное имя Господа и небесную клятву, послужившую к сотворению мира.

Наряду с этим Енох не оставил без внимания ни числа падших ангелов с их обиталищами на земле, ни святотатственных мистерий, к которым они приобщили людей. Сюда принадлежат: Аза-зель изобретатель предметов роскоши и нравственного падения; Амезарак — профессор формул магии; Баракель — наставник в астрологии; Кокабель — мастер законов астрономических. Осведомился о грозной жалобе, принесённой на них Богу ангелами добра — Михаилом, Гавриилом, Сурианом и Урианом. Вглядывался в мудрость, которые, не найдя пристанища на земле, вернулась к своей колыбели в сонм небесных сил, тогда как вышедшая из своих нор глупость и неправда нашли среди смертных неиссякаемое гостеприимство.

Посетил рай и ад, и откуда по его просьбе были освобождены все евреи, и достигал, наконец, последних пределов вселенной. Обстоятельно и подробно описал служебные занятия верховного архангела Метатрона. Из этого доклада явствует, что у названного архангела 92 названия сообразно такому же количеству предвечных имён, вырезанных на небесной колеснице.... Равным же образом, 92 печати налагаются пальцем Метатрона в удостоверении приговоров, касающихся неба и царств надзвёздных, судеб каждого народа и всяких владычеств земных, как и вообще решений ангела смерти.

В столь обширных задачах Еноха иногда заменяет его потомок Ной. Тогда речь идёт уже от имени этого последнего. Сам же Енох так повествует о своём прибытии на небеса: «Бег звезд и молний уносил меня, а ветер давал крылья, и я стремился к нему, пока не прибыл к стене из хрусталя, окруженной пламенем. Минув божественный огонь, я приблизился ко дворцу, в свою очередь хрустальному... Его крыша представлялась как бы путями звезд и молний; повсюду — херувимы и пламя всех цветов; небеса жидкие и сверкающие... И вот среди непостижимой, таинственной глубины появился трон, как бы созданный из снегов; он был окружен звездами и песнопениями херувимов; одеяние Того, Кто недосягаем в великолепии, сияло ярче солнца, блистало чище снега... И он сказал мне: «подойди, Енох! Приблизься к Моему святому глаголу ...».

Переходя к «Алфавиту» рабби бен Акибы, заметим прежде всею, что в гармонии со своими отдалёнными преемниками Элеазаром из Вормса и Абн-Эзрой, специализировавшимися на постижении таинственного смысла букв и цифр, «великомученник» из Израиля Акиба главным образом задавался апофеозом иудейской азбуки. Сущность учения передана им так: «В момент сотворения мира огненным резцом выгравированные на августейшей короне Господа двадцать две буквы еврейского алфавита вдруг сошли со своих мест и разместились перед ним.

Затем каждая буква сказала: «Сотвори мир через меня!» С этим предложением раньше других поднялась буква таб, чрез которую начинается слово Тора. Но Бог отказал, так как предопределил её стать знаком оскорблённых. Тогда подошла буква шин — начало слова шадаи, но была устранена, в свою очередь, так как с неё же начинаются слова шав и шекер, т.е., ложь, а у лжи нет ног, т.е. ей самой утвердиться не на чем. С другой же стороны, шин со своими тремя отпрысками из нижней перекладины не пригодна стать основой мироздания. Тем же порядком удалены были и все прочие буквы.

В заключении приблизилась бэф, открывающая собой слово бераша, «благословение», и Господь согласился построить на ней как вселенную, так и самый Закон. Заметив, однако, что буква алеф смущённо держится вдали, Господь спросил: «А ты почему молчишь?» — «Не осмеливаюсь предстать со своей просьбой, так как я самая ничтожная из букв. Ведь все остальные представляют множественное число, а я только единицу». Успокоив её, Бог сказал: «Ты будешь представлять Меня, Который Един, а также Тору, равно единую». Вот почему алеф, как великий знак истины, твёрдо держится на своих ногах».

XV. Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, укажем согласно с таким авторитетом Каббалы, как рабби Соломон бен Иерухан, что Отийеф рабби Акнбы в последующем развитии своём обобщается не только с «Шиур-Комахом» и «Гефалофами», но и с теми отрывками «Книги Еноха», которые к ним дошли.

XVI. Установить, таким образом, главные данные по истории Каббалы нельзя. Сверх того, что о древних каббалистах сообщает Талмуд, мы почти ничего не знаем об этом учении у евреев до X столетия по Р.Х. Позже среди выдающихся каббалистов известны: Саадиа Гаон, Моше бен Нахман и Моисей Леонский (XIII века); при нём «Зогар» впервые стал известен в Европе; Меер бен Габаи и Иосиф Каро, знаменитые составители поныне действующего еврейского катехизиса — «Шулхан-Аруха»; Соломон аль Кабец, Моисей Корадуэро, Исаак Луриа и другие.

Из христианских писателей первым, кто открыл Европе название и само существование Каббалы был Раймон Люлль (см. его «Ars Magna»). Затем о Каббале писали для христиан: еврей Павел Риччи, Пик де Мирандоль («Conclusiones Cabbalisticae», изд. в Риме, в 1486 г.) и Рейхлин («De Verbo mirifiko», Базель, 1494 г., и «De Arte Cabbalisti-са», Гагенау, 1517 г.). Из более же древних адептами Каббалы являлись: Акиба, Филон, Авиценна и Корнелий Агриппа; из позднейших можно назвать: Парацельса, Роберта Флудда, Фан-Гельмонта и Якова Бема, а с XVI века Постеля, Вуазэна, Пистолия, Кирхера, в особенности же, Розенрота («Cabbala denudata», Зальцбург, 1677 г., и Франкфурт, 1684 г.). Наконец, из самых новейших авторов упоминаем Фрейштата, Толлука, Адольфа Франка и аббата Чиарини.

XVII. Резюмируя сказанное до сих пор о Каббале, необходимо удостоверить, что: а) наименования важнейших станций её движения на пути истории суть Сабеи, Гностики, Садуккеи, Есси и Друзы Ливана; таинства Самофракии, равно как египетские и элевзинские; талмудические академии (оппозиция в них большинству) Ханаана, Вавилонии, Испании, Франции и Полыни; орден Тамплиеров; альбигойская и вандейская ереси; Розенкрейцеры; Мартинисты, Иллюминаторы и Палладисты; Масонство вообще и б) в существе, т.е. по своим интонациям либо течениям Каббала распадается между: 1) школой Исаака Слепого, которую можно было назвать метафизической не потому, что Данный элемент в ней исключён, а потому, что он здесь господствует; 2) школой Элеазара из Вормса, специально приуроченной к мистицизму букв и чисел и 3) школой Абуляфии, которая простирается на обе предыдущие, развивая ту и другую в смысле чистого умозрения; apparent rari nautes in gurgite vasto!...

* * *

1 Геродот. Глава 45 книги II (Эвтерпа) и в главе 119 той же книги. В систематическом, научном изложении эта проблема трактуется Даумером, Гиллани и Тридоном (см. примечание на стр. 50 этого труда). См. также у Феррьера (Ferriere) — «Le paganisme des Hebreux».

2 — «Cretenses, semper mendaces, malae bestiae», отзывается об евреях Тит Ливии. -Древние считали из выходцами с острова Крита.

3 Claudio Jannet — «Les precurseurs de la Franc-Maconnerie».

Б. Содержание Каббалы

Мы не станем долго на нём задерживаться, как потому, что, строго говоря, это выходит за пределы нашей задачи, так и в виду сведений, уже заключающихся в данном нами очерке но истории Каббалы. Несколько ближе остановимся разве на том, что именуется божественной её ветвью, а в области сатанинской либо зловещей ограничимся для примера несколькими замечаниями.

I. Мы уже знаем, что независимо от Талмуда, Шулхан-Аруха, Ришоним, Ашароним и многих других раввинско-талмудических произведений, которые образуют цикл учения открытого — ниглех или нешат, у евреев существует ещё учение тайное, каббалистическое нистар, которое возникло, пожалуй, раньше Талмуда. Сюда относятся книги Зогар, Вагир, Истцирах, Рациель, Скфср гакана, Шааре ора, творения раввинов Виталя, Луриа, который летал каждую ночь на небеса, в тамошнюю академию — учиться у других. Открытым учение называется потому, что оно изложено так, как его и следует понимать. Учение же тайное имеет характер иносказательный, мистический и должно быть принимаемо в переносном, — аллегорическом смысле. Правоверный сын Иуды признаёт нистар (Каббалу) гораздо священней ниглеха (Талмуда и т.н.), и это разумеется, потому что нистар ещё, конечно, злобнее и ещё возмутительнее, чем ниглех, хотя и гораздо замысловатее. Впрочем, сам подлинный Талмуд насквозь пропитан Каббалой, да и в Шулхан-Арухс найдутся сотни узаконенний из Уо-гара. Таким образом, нельзя провести точной границы ни между Каббалой и Талмудом, ни между двумя главными сектами, на которые распадается еврейство: «хасидим» и «мишнагдим». Всё это смешано и черезполосно. В доказательство же того, что каббалистика процветает у евреев и в наши дни, можно указать хотя бы на факт, что важнейший каббалистический трактат Зогар был вновь издан в Пржемышле, в Австрии, даже в 1880 году.

II. Рассуждая на этой территории, не надо забывать именно о Каббале, как о таинственном, религиозно-волшебном учении, данном с небес ещё праотцу Адаму и существовавшем до сотворения мира. Это последнее утверждение раввины основывают не тексте Иеремии: «Не положих ли убо Завета Моего над днем и нощию и законов небеси и земли».

Наряду с этим, мы уже знаем, что, если Талмуд душа еврея, то Каббала есть душа Талмуда, и настоящий еврей не может не быть каббалистом. Гордые и самоуверенные авторы Талмуда и Каббалы направляли всё и вся исключительно на пользу еврейства и к его превознесению. Являясь дальнейшим, sui generis, развитием Талмуда, Каббала готова превратить евреев даже в чудотворцев. Но и Талмуд, без сомнения, не отстаёт. Вообще же их области не имеют, да едва ли и могут иметь точные межи либо подвергнуться «генеральному» расследованию хотя бы по отношению к самому объёму их владений.

Для собственного вразумления возьмем несколько примеров, равно как некоторые данные, например, по иудейской демонологии.

В Талмуде (трактат Рош-Гашана) рабби Круспедой повествует, что на первый день Нового Года раскрываются в Небесном Сенате три книги, для одних евреев, разумеется. В одну записываются благочестивые, в другую порочные, а в третью занимающие середину между теми и другими; попасть в первую или во вторую книгу эти последние могут сообразно с тем, как они поведут себя в течение ближайших десяти дней до Иом Кипура (Дня Отпущения) — самого священного и самого страшного момента в жизни сынов Иуды. Сообразно с этим утром и вечером в праздник Новогодия евреи изъявляют друг другу пожелание быть записанными в жизнь вечную. Основываясь на этом обычае, еврейский катехизис — Шулхан-Арух, запрещает выражать такое желание позже девяти часов утра, потому что тогда оно уже бесполезно, ибо к тому времени книги закрываются. Изложенный факт является характерным для Талмуда, а по утверждению талмид-хохимов, проистекает из текста Псалтири (LXVIII, 29): «да изгладятся они из книг живых, и с праведниками да не напишутся».

Каббала идёт дальше. Новые же каббалисты признают за истинную Каббалу то, что здравому уму недоступно.

Так, знаменитейший из этих каббалистов, рабби Исаак Луриа, говорил о себе, что в него перешла душа рабби Симона бен Иохайи -несомненно высшая, чем душа всех прочих древних каббалистов и, что таким образом души шести учеников рабби Симона перешли в шестерых учеников его, Лурии; а эти ученики вместе с ним суть те именно «семь очей Божиих, взором объемлющих всю землю», о которых свидетельствует Захария (IV, 10). По удостоверению же рабби Виталия, ученика Лурии, этот последний разговаривал с духами так же свободно, как и с людьми.

Впрочем, и древним талмудистам не в чем завидовать рабби Симону бен Иохайи.

Например в вавилонском Талмуде значится, что рабби Ханина и рабби Ошайия накануне субботы, усаживаясь размышлять над «Книгой Сотворения» (Сефер-Иецирах, врученная ещё Адаму первая часть Каббалы), сейчас же производили на свет трёхлетнюю тёлку, которую затем и съедали за ужином. При помощи той же «Книги», как свидетельствует иерусалимский Талмуд, рабби Иешуа бен Ханания превращал тыквы и арбузы в оленей и коз и, что всего удивительней, они были способны размножаться естественным образом. Что же касается ученика рабби Нехунии беи Гаканы, рабби Исмаэля бен Элиши, то, по словам Талмуда, изучая ту же «Книгу» он несколько раз ни дел ангелов и даже приятельски беседовал с ними.

Нечто подобное мы встречаем и в других местах Талмуда.

Объясняя, почему родятся дети хромые, слепые, глухие и немые и прикрываясь намерением помешать злоупотреблениям мужей супружескими нравами, рабби Иоханан входит в самые непристойные по дробности, способные лишь к возбуждению грубейшего распутства (трактак Халла). Далее о рабби Лкибе и рабби Кагане рассказывается, как они собственными глазами хотели видеть, что у себя в комнатах делают их учителя со своими жёнами, утверждая, что и это составляет часть Закона, которой следовало научиться от тех же учителей (трактат Керахот). Со своей стороны рабби Самуил (трактат Хагига) торжественно поучает, как можно «concipcrc Jacere virginem, nullo virginiatis detrimento», и многому тому подобному. «Кто хочет узнать, — наставляет, в свою очередь, трактат Берахот, — бывают ли ли у него черти пусть возьмёт мелко просеянной золы и посыплет её под кроватью; утром он заметит как бы следы петушиных ног. А кто сам желает увидеть чертей, пусть добудет чёрную кошку, в первых родах происшедшую от чёрной кошки, также родившейся от чёрной кошки в её первые роды; такую кошку надо сжечь в порошок и насыпать его себе в глаз, тогда и увидишь чертей» (тот же трактат).

III. Во всем сказанном нет, однако, ничего мудрёного. Талмуд (трактат Ганхедрин) удостоверяет следующее: «бесстыдство это царство, только без короны, а наглостью можно действовать с успехом даже против самого Бога... Неиудей, делающий зло иудею, причиняет его самому Господу и, совершая таким образом оскорбление Величества, заслуживает смерти». «Огонь геенны бессилен даже против нечестивых из иудеев» (трактат Эрубим). «Да не ждёт прошения от Господа тот, кто возвратит вещь, потерянную неиудеем» (трактат Сан-хедрин). «Бог создал свет только для того, чтобы осуществить закон обрезания» (трактат Шеббат). «Учить женщин закону, значит преподавать им искусство обольщения» (трактат Сота). «Matfis expetit mulier cabum unum rel venereae, f/uam novem cabos vitae solitariae» (там же).

IV. Вообще говоря, параллельно с высокими и отвлечёнными, хотя обыкновенно заимствованными идеями, в Каббале идут бесконечные ряды нелепостей.

Сюда, в частности, как уже замечено выше, относится изысканно разработанная демонология Каббалы, которой соблазнился даже Гёте для своего «Фауста».

Однако, ни откуда не следует, что, хотя бы в этой, так сказать, своей сфере еврейство проявило себя оригинальным. Наоборот, история человеческих заблуждений, поскольку она выразилась особенно в сказаниях урало-алтайцев, а в частности, древних халдеев, определяется преемственностью и только внешними видоизменениями. Не представляют исключения и евреи. С наибольшей же яркостью раскрывается это на трансформации тайных обществ 1.

Что же касается, в частности, иудейской Каббалы, то мы здесь наблюдаем, например, почти всецелое повторение вавилонских сказаний о добрых и злых духах, но лишь под другими наименованиями.

В природе нет ни одного материального, умственного или нравственного предмета, которого каббалисты не поручили бы особому демону, но их словам, ангелу. Так, над огнём, громом и метеоритами поставлены Нуриуль и шесть его помощников: Габриэль, Нитриэль, Тумиэль, Шамшиэль, Гадарниэль и Захариэль. Воды сполна подчинены Михаэлю и его адьютантам: Рамиэлю, Ориэлю, Малькиэлю, Хабриэлю, Миниэлю и Цориэлю. Начальник зверей — Иегуэль с ассистентами: Насиулем, Газиулем и Хузиэлем. — Птицами заведует Анфиэль с двумя секретарями: Каалиэлем и Узиэлем. Домашний скот состоит под ведением Гарии и подчинённых ему: Ласиэля, Парвиэля и Гузиэля. Черни находятся под начальством Самиэля. Насекомыми управляет Мефапиэль. Рыбами командует Даниэль, а при нём состоят: Азиэль, Неканиэль и Мактуниэль. Ветрами повелевает Рухиэль с помощниками: Хелкиэю и Азаэлем. Скалы отданы Мактугиэлю; садовые деревья — Алипиэлю; леса — Зоруэлю; град — Юркэме. Мёртвыми заведует Дума; адом Негарсанэль; солнцем — Галгалиэль; луной -Ораниэль и т.д.

Учитель Адама был ангел Разиэль; Сима — Иохиэль; Авраама -Цадкиэль; Иакова — Рафаэль; Моисея — Сангсагаэль, а по мнению других, — Михаэль; третьи же, однако, полагают, что — Метатрон; учителем Ильи состоял Малтиэль и т.д.

Вообще же говоря, число добрых духов бесконечно.

А что касается духов злых, с точки зрения самой Каббалы, то известнейшие и значительнейшие среди них, как первозданных демонов мужского пола, суть: Самаэль, Ашмидай и Кедаргон.

О Самаэле учит Каббала, что он тот именно змий, который увлёк в грехопадение Еву. Он и доныне подстрекает людей на дурные дела, затем чисто по-еврейски сам о таковых докладывает в Небесном Сенате и сам же, наконец, приводит в исполнение приговоры этого верховного судилища. Ашмидай состоял на посылках у Соломона, но, horribile dictu, то и дело обольщал его жён, а в заключении свергнул его с престола. О Бедаргоне сообщается, между прочим, что он величиной всего в пядень, а именно в пятьдесят голов и пятьдесят шесть глаз, причём у него на теле изображены все еврейские буквы кроме двух.

Злых духов женского пола известно четыре: Лилита, Наама, Махлата и Игэрэта. О них, как и о злых духах мужских в Каббале пропасть всевозможного вздора. Лилита, сказывают каббалисты, есть особая, первая Ева, созданная одновременно с Адамом, но за её сварливость Адам с ней развёлся и женился на другой Еве, образованной из собственного ребра; в Лилиту влюбился и взял её в жёны Самаэль. Лилита характера угрюмого, а Махлата, наоборот, весёлого. Оттого между этими чертовками идёт постоянная ссора, доходящая иной раз до драки; а драться за них есть кому — у Лилиты под командой 480, а у Махлаты 378 полков давно погибших ангелов. В свою очередь, Наама, говорят, есть то самое лицо, которое в Писании встречается под именем сестры Тубалкаина; замужем она за чёртом Шемероном. Об Игэрэте мало что пока известно. Впрочем, по словам Соломона Лурии, каждую среду и пятницу она разгуливает ночью с целой армией в 18.000 полков погибших ангелов, вследствие чего достопочтенный Луриа строго увещевает, чтобы в это время никто из сынов Израиля, конечно, не выходил один из дома.

Возвращаясь к добрым духам, мы видим, что значительнейшие и могущественнейшие из них Метатрон и Сандельфон. Одно из занятий этих двух ангелов состоит в том, чтобы вместе с третьим, Акатриэлем, принимать людские молитвы, плести из них венцы и возлагать на главу Господа. Само собой разумеется, что венцы плетутся только из еврейских молитв.

Первый же слуга Божий всё-таки — Метатрон.

Не взирая на столь высокое призвание, он был, тем не менее, удостоверяют каббалисты, наказан шестью-десятью ударами огненных розог, и вот по какому случаю. «Раз в день, Метатрон записывает в книгу добрые дела людей, и тогда ему разрешается сидеть в присутствии самого Господа. Однажды, великий талмид-хахим Элиша бен Абурийя, поднявшись на небо, увидел там сидящими двух существ: Иегову и Метатрона. Это дало ему повод предположить существование двух богов, вследствие чего премудрый Элиша отпал от иудейства в манихеизм. За столь явную непредусмотрительность, когда Метатрон, увы, не встал при входе Элиши и тем ввёл святого раввина в заблуждение, приказано было от Бога вывести Метатрона немедленно и дать ему шестьдесят ударов огненными розгами!...»

Sapienti sat.

V. Обращаясь к метафизической или божественной Каббале, появившейся у евреев не далее, как за два столетия до Р.Х. и представляющей самую суть того «Учения Тайного» («Маазех Меркабах»), которое не может быть оглашаемо без нарочитых предосторожностей и ограничений строгих, мы, по указаниям Моисея бен Нахмана, более известного под именем Нахманида, одного из первых авторитетов в сфере Каббалы, прежде всего видим, что Иегова на Синае дал Моисею сведения сокровенные о четырёх главенствующих факторах подлунного мира, а именно: силе связей либо сочетаний, силе роста, силе движений и силе разума.

В параллель с этим Моисею дано было наставление и о четырёх основных элементах бытия, каковы: огонь, вода, земля и воздух; они связаны неразрывно: вода окружает землю, воздух обнимает воду, огнём охватывает воздух. Но, продолжает Нахманид: всё что в Писании нам кажется непонятным, будучи относимо к предметам телесным, иллюминируется внезапно и ослепительно, как только мы обратимся к его истинной цели и к конечной задаче священных письмён — душе.

В гармонии с этим на протяжении всего Пятикнижия, Нахманид не допускает законности существования материи иначе, как ради исключительного служения её духу. Как только она является предметом стремления для себя самой, так она становится презренной. Самые законные условия материальной жизни -пища, питьё, воспроизведение, не приобретают какой-либо доли святости иначе, как в присутствии души. Наоборот, эта последняя превращает иной раз обитаемое ею тело в настоящий храм. Да и вообще, не бренные жилища возвышают тех, кому принадлежат, а духовное содержание жизни приносит честь местам, где обитает.

VI. Предшествуя своей верховной теме о могуществе и величии Божьем, равно как о самой субстанции и проявлениях Божества, идеи этого рода были решительной новизной в еврействе. Однако, заключая протест и восстание против талмудического гнёта, они могли развиваться только исподволь и втайне.

Даже в конце XII века по Р.X., и у такого «орла синагоги», как Маймонид, мы встречаем одновременно: правоверную для талмид-хохимов «Мишну-Тору», которой знать не хотят ортодоксальные каббалисты, и только значительно позже — «Морэ Небухим», полёт дерзновенного гаона в сферы пантеизма, увы, сокрушённый в Момпелье рукой палача по требованию благочестивых раввинов, но и удостоенный затем каббалистами почёта наравне с Зогаром.

Сам Маймонид, вероятно, заимствовал новое учение в Александрии, когда состоял придворным врачом у египетского султана Се-Ладина. Исповедуя ислам, разумеется, притворно, он должен был встречаться и с мнимыми же мусульманами, которыми являлись измаилиты. Общение их с александрийскими евреями не могло, повидимому не отразиться переворотом и в сознании Маймонида.

Действительно, между единобожием Библии и пантеизмом Индии никакое примирение немыслимо. Тем не менее, сблизить их пытались ещё сыны Иуды, неоплатоники, за что даже главный из них, Филон, наказан гробовым о нём молчанием обоих Талмудов — Иерусалимского и Вавилонскою, но движение, сюда относящееся, уже не могло остановиться в грядущих веках. Наоборот, потребность протеста и реформы в талмудизме вызывалась крайностями ею собственной системы. Действительно, вдумываясь в политику фарисеев, отцов Талмуда, нельзя не признать её тождества с учреждениями иезуитов, как окаменелыми формами для «отливки» новициата.

VII. «Hxercitia Spiritualia» Игнатия Ллойолы приводят тот же замысел погашения духа, какой имели в виду таннаи и аморы в Талмуде, рассчитывая на охрану своего владычества через умственное порабощение своих адептов. «Sicut baculus in manu senis, periode ac cadaver» — принцип столь же талмудический, как и иезуитский.

Подвергаясь этим «упражнениям», душа человека как бы задыхается в агонии («In ilia quasi agonia suffocatur»), что отмечает сам Ллойола, а последующие генералы единогласно подтверждали, что «KxerciLia» — важнейший оберегатель и восстановитель сил ордена иезуитов. Тайный наказ ордена о преподавании, «Ratio Studionnn», построен в том же стремлении. Основными правилами дидактики светских наук здесь признаются:

а) «пусть никто не возбуждает новых вопросов» («Nemo novas inlroducat quacstioncs»);

б) «пусть остерегаются поднимать споры о принципах» («Caveant ne ingrediantur dispuLationcin de prin-cipiis»);

в) главным же образом и строжайше воспрещаются размышления об исходных причинах, о свободе воли и о вечности бытия («Multo magis obstinendum, — nihil dicanl, nihil agant), и

г) никто да не посмеет рассуждать об идее мысли и об её сущности («Nihil intro-ducant»).

В сфере религии, тот же наказ повелевает, чтобы на философском курсе, который продолжается три учебных года, преподаватели не останавливались на учении о Боге свыше трёх или четырёх дней. — Вопросы же учеников совершенно устраняются («Adeo at tridui vel quatridui circiter spatium non excedant. Quaestiones de Deo praetereantur»). Кто же из понимающих Талмуд усомнится в аналогии его намерений с «Ratio studiorum»? — Не способен, в свою очередь, служить возражением и руководящий приказ Талмуда — «не срамить имя Божие». Ведь мы знаем, что это значит «не попадаться».

Так вот, как бы для увенчания картины, обобщающий параграф «Правил Общества Иисуса» («Regula Societatis Jesu») говорит: «Весь наш статус сводится к одному: зарывать в землю наши дурные дела и однюдь не открывать их людям посторонним» (Totum regimen nostrum videtur hunc habere scopum, ut malefacta injecta terra occultentur et hominum notitiae substahantur»).

VIII. В заключении же изложенного, припомним следующее. На протяжении всей эпохи образования Талмуда его мелочная казуистика сильно занимая умы, тем не менее, ещё сохраняла некоторую жизненную силу. Эта сила поддерживала свободу прений, при которой решения не имели, казалось, смысла пресекающего и безвозвратного. Но с тех пор, как школа Раши и Тосефистов нагородила вновь свои толкования сверх толкований, комментарии против суперкомментариев, над ними же гиперсуперкомментарии, равно как в виду того, что «Мишна-Тора» Маймонида разнесла всё по описям и расклеила этикеты повсюду, талмудическая схоластика превратилась в каземат, окружённый стенами, без воздуха внутри и со смертоносной атмосферой во вне.

Посему всё, что в особенности характеризует Каббалу на её первых же шагах, состояло именно в усилиях освободить еврейский мистицизм от всякого неметафизического элемента. Под влиянием этой мысли Каббала желала, с одной стороны, отбросить или хотя бы изменить то, что касалось еврейского догматизма, всякие предписания культа и ритуала и все предшествовавшие двусмыслия, проистекающие из антропоморфизма, а с другой стороны, всё, что могло относиться к чистому и простому рационализму.

Таким образом, Каббала прежде всего являлась опытом систематизации иудаизма под давлением новых идей. Эти же последние гнушались либо афишированием своей оппозиции Талмуду, иными словами, тем, что представляло законодательную часть иудейства, либо открытым порицанием рационализма. Следовательно, Каббала есть, главным образом, противовес талмудической казуистике, иначе говоря, восстание веры против закона. Она являлась убежищем для всех, кто, задыхаясь в мелочных и невылазных тенетах узаконений, равно как в узких лабиринтах ритуальных, исповедных и литургических формул, жаждал источника воды живой. Никогда, быть может, талмудизм не представлялся более удушливым, чем в те времена.

Тем не менее, отсюда, вопреки прежнему мнению многих, не следует, что Библия каббалистов, корона мистического древа иудаизма Зогар, должна быть отнесена к эпохе Симона Волхва либо к нему ближайшей. Ни в Иерусалимском, ни в Вавилонском Талмудах о Зогаре нет и помину. С другой стороны, мы не находим его следов ни в обширной литературе гаонов, ни в бесчисленных «Ответах» мудрецов Испании.

Так, в частности, «Иешколь-Гакофер» (написан в 1148 году) Иуды Гадесси — одно из сочинений, широко трактующее о произведение иудейства и, повидимому, не имеющее конкурентов в познаниях на пути религиозных и философских стремлений евреев, с горечью отвергает антропоморфизм талмудистов и, цитируя всё, что в этом роде находится у раввинов, осмеивает также мистические концепции Мидрaшa и Аггады, но ни одним словом не заикается как о названии, так и о содержании Зогара.

Первым, кто обнаружил знакомство с этой центральной частью Каббалы, оказался Тодрос Галеви -— в своём исследовании «Озар Гаккобед». -За ним уже следует в своём «Шекель Гакодеш» Моисей Леонский, — предполагаемый автор Зогара. Что же касается данного наименования, то оно заимствовано у пророка Даниила (XII, 3) и означает «светила» (на тверди небесной).

Ознакомившись со сказанным, мы, в подтверждение мотивов возникновения у евреев божественной Каббалы, читаем в Зогаре: «Никто не знает места погребения Моисея даже до сего дня», — говорит Второзаконие (XXXIV, 6). Теперь это место известно. Могила Моисея — Мишна! Далее в притчах Соломоновых (XXX, 21-33) значится: «От трёх трясётся земля, четырёх она не может носить: раба, когда oн делается царём; глупого, когда он досыта ест хлеба; позорную женщину, когда она выходит замуж, и служанку, когда она занимает место госпожи своей». Но, госпожа — это Тора, а служанка — Мишна; сейчас Мишна властвует над Торою, т.е. служанка над госпожой.

Если принять затем во внимание, что Гемара проистекает из Мишны и ею обусловливается, то уже не остаётся сомнений, как смотрит на Талмуд величественный и таинственный Меркабах. Упомянутый вывод Зогара (III, 44 б) тем более очевиден, что для того, кто трудится и размышляет над этой книгой, обряды и моления наравне с различиями между дозволенным и недозволенным, т.е. между чистым и нечистым, уже теряют смысл. Обращая затем в посмешище самые формы талмудической диалектики, её дикие, нескончаемые подразделения, Зогар (111, 153) иронически замечает, что среди способов подавления, которыми египтяне угнетали евреев, конечно, должны были находиться и те методы рассуждения, которыми одолевают своих последователей paввины. «Они позволяют себе именовать преданием и возводить к Моисею вещи, никакому уму недоступные». Зогар же имеет целью вырвать людей из этих занозистых, но пустозвонных форм, дабы вернуть их к глубине понятий.

Обращаясь, в заключение, к сугубому страху Каббалы пред рационализмом, Исаак Слепой объясняет его тем, что разум подчас компрометирует и саму истину, когда пытается её рационализировать. Вот почему особенно в школе Исаака Слепого ученики его стремились к известной философской высоте, заимствуя свои термины — для выражения идей не из области умозрительной, а у поэзии. Так как дух метафизики уносится в высоты, недоступные логике, то для него удобнее блистающие, чем солидные одеяния, а этим чарующим материалом располагает только поэзия....

IX. Упрекнув Талмуд в дерзком господстве над Торою, Каббала совершает, однако, этот грех в свою очередь. Что не Пятикнижие импонирует Каббале, а, наоборот, Каббала навязывает свое первенство Пятикнижию, тому доказательством служит полная иной раз неуловимость связи между этим мнимым комментарием (Зогаром) и законодательством Моисея. Невозможно то и дело понять, какое соотношение объединяет их, равно, как, чем собственно оправдывается то либо иное рассуждение Зогара по поводу данной части Пятикнижия, а не другой.

Взяв известное место, комментарий часто развивается в направлении неожиданном, и тогда его источником становится уже не одно Пятикнижие, а весь Ветхий Завет, Талмуд целиком, Мидраши во всём объёме, всевозможные учения мистицизма, им некогда предшествовавшие, смешанный поток идей еврейских и нееврейских. Через ассоциацию фантастических понятий, связываемых невиданными нитями, комментарий скачет по своей дороге, сваливая в невообразимой кутерьме запросы экзегетические, забавы гомофонии и синонимии, комбинации букв и цифр, предложения догматические, параболы, афоризмы, легенды, метаморфозы символики.

Самые возвышенные философские аксиомы переплетаются с ребяческими увёртками схоластики, субстанциональный экзегез испанской школы путается с невежественной болтовнёй, а всё вместе направляется: к истолкованию отвлечённых понятий и трудных проблем философии, теологии, космогонии, физики, этики, равно как данных, касающихся астрономии, астрологии, алхимии, медицины обыденной и потаённой; предрассудков в области чародейства, амулетов, хиромантики, физиогномики, воображаемых формул тавматургии и теургии, к пустопорожнему, чисто формальному мистицизму букв, чисел, имён божественных и ангельских, вообще к мистике и поэтике без определённого характера, наконец, к идеям, бунтующим против даже всякого анализа, а на современных языках не допускающим даже возможности своего выражения.

Здесь встречаются как яркие произведения разума, так и вымученная, мозольная стряпня наряду со всякими нелепостями Востока и Запада. Это как бы огромная ярмарка, где дорогие и грошовые товары выставлены с равными заботами и по одной и той же цене, где редчайший жемчуг лежит нередко в грязной коробке, либо, что ещё чаще, в золотых сосудах нет ничего, кроме пыли и праха.

Однако, если всю эту бесформенную массу наряду со странными, даже недопустимыми у нас приёмами её сбыта представить себе в отвлечённом виде, то нельзя не испытать как бы трепета уважения перед этим океаном идей, сошедших отовсюду, равно принимаемых с неизменной жадностью, даже когда они заставляют мыслить вкривь и вкось, лишь бы в них слышался призыв к мышлению, лишь бы они казались поучительными в каком-нибудь, отношении, лишь бы стремились хоть на несколько шагов приблизиться к горизонту истины, затерянному в бесконечности. Это как бы новый случай для повторения слов Шекспира: «пусть это безумие, но есть метод и в таком безумии...».

X. Как бы, однако, ни было, мы видим не организм, возведённый правильно, а нечто вроде чудовищного полипа, объединяющего самые неподходящие типы существ. Другими словами, это вовсе не здание, а какая-то строительная масса, где мы ещё настигаем обломки, брошенные на удачу.

Тем не менее, вглядываясь, нельзя здесь не различать две группы. Во-первых, ядро Зогара в его тесном значении. Будучи, повидимому, очень древним, оно заключает каббалистические изречения, восходящие, быть может, к самым временам Моисея. Сюда относятся: «Книга Тайн», «Великое и Малое Собрания», «Тайны Торы», равно как отрывки под названием «Матнитин» и «Тосефта». Редакция этой древнейшей части не восходит, впрочем, дальше эпохи гаонов. Во-вторых, трактат — «Верный Пастырь», к которому присоединены дополнения, проникнутые тем же духом. То и другое, без сомнения, должно принадлежать испанскому автору, например, Моисею Леонскому. В-третьих, «Потаённый Мидраш», — произведение какого-то бесстыдного подделывателя. Независимо от этих трёх групп, на Зогаре имеются вставки позднейших эпох.

Перечисляемые же внимательнее, элементы Зогара таковы: «Книга Тайн» (Зифра Децниута); «Большое Собрание» (Идра Рабба); «Малое Собрание» (Идра Цутта); «Тайна Тайн» (Разе Дерацин); «Дворцы» (Сефер Гехалоф); «Верный пастырь» (Раиа Мехемна); «Тайны Торы» (Сифре Тора); «Сокровенный Мидраш» (Мидраш Ганеэлям); «Размышления Старца» (Саба); «Размышления Юноши» (Иенукка); «Матнитин»; «Тосефта» и, наконец, обнимая всё, «Зогар» в ближайшем смысле. Далее идут особливые от Зогара монографии, а именно: «Новый Зогар» (Зогар Ходаш), «Зогар Песни Песней» (Зогар Шир Гаширим) и, в заключение, «Древние и Новые Дополнения» (Ти-куним).

XI. С другой стороны, если освободить Каббалу от всего наглого и шарлатанского, рассчитанного лишь на подлую эксплуатацию человеческой глупости, равно как от того, что, главным образом, заключается, впрочем, не в древнем Зогаре, а в сочинении Элеазара из Вормса «Сефре Рациэль», к Зогару только приуроченном (именно здесь мы находим богатый арсенал амулетов, талисманов, формул умилостивления, лечебных и эротических средств, магических микстур, эликсиров любви и ненависти etc.), a с другой стороны, если устранить бесстыдство самого Зогара, подчас переходящее всякую меру вероятия, то отнюдь нельзя не признать, что в существе своём, умение Каббалы есть не что иное, как пантеизм и притом выраженный совершенно отчётливо. Всё заключается в верховном же Всем, в первоисходном Бытии, которое, развиваясь непрерывно и в разнообразии форм, извлекает, чрез бесконечное преемство собственных проявлений (эманации) силу, созидающую и его самого и его личные атрибуты, т.е. весь мир.

Таково последнее слово каббалистической системы.

А так как теорию данного рода небезопасно излагать открыто, то её адепты нашли прозорливым избрать убежищем Библию, и, согласно с этим, утверждать, будто их учение заключает лишь высшее истолкование книги, рассматриваемой евреями как отражение божественной правды. Подобно тому, как Масора даёт буквальные разъяснения Библии, так и Каббала, говорили они, содержит истины сокровенные, для которых Писание только символ. Тем не менее, и при таком утверждении нелегкою являлась задача примирить с пантеизмом столь безусловно, личного Бога, как Иегова Моисея.

Она оказалась бы неразрешимой без обращения каббалистов к самой невероятной гимнастике ума, какую только можно вообразить. Они изобрели нарочитую библейскую систему истолкования и придали ей неподражаемую эластичность. С точки зрения премудрой Каббалы, любая мысль или знак священного текста содержит смысл буквальный и иносказательный, нередко многообразный. Для познания истины, разве изредка можно руководствоваться первым смыслом и, наоборот, почти всегда необходимо подставлять второй.

События и обряды — не более, как грубые формы идей. Сверх того, каждое слово может быть истолковано тремя способами, а именно: «теймура», «нотарикон» и «гематрия». Об этих способах уже сказано выше, равно как о том, что, владея ими, ничего нет легче, как из любой доктрины добыть всё, что угодно. Не менее очевидно также, в какой мере являлась необходимой предварительная подготовка. Для придания же сему ещё большей важности и обаяния, самое «посвящение» сопровождалось таинственными, а подчас и ужасающими церемониями.

Отсюда в глазах толпы Каббала рисовалась не только как учение сокровенное и страшное, дарующее своим последователям огромную власть, но и непостижимое ни для кого кроме самых мудрых и чистых. Сами же каббалисты не теряли случая усилить такое впечатление, лукаво применяя чудеса, никогда не остающиеся, как известно, без результата у невежественной черни.

XII. Сделав, таким образом, ряд хотя и отрывочных, но достаточных указаний, мы не сюда переносим, однако, цель исследования. Посему, оставляя в стороне ритуал Каббалы, мы обращаемся непосредственно к Хогару и, в возможной краткости, постараемся определить, как он разрешает три величайшие проблемы: о природе Божества, о происхождении и образовании вселенной и о назначении человеческого духа.

Итак, что же, по воззрению каббалистов, есть Бог?

Существо бесконечное — «Эн-Соф» и вместе — субстанция всякого иного бытия, универсальное Всё, принцип активный и пассивный, исчерпывающий время и пространство. В своей первоначальной природе, это верховное, ещё только потенциальное, Бытие не ведает и самого себя. Оно осталось бы бессознательным даже в отношении собственного существования, если бы не проявляло себя через разнообразие форм своего же внутреннего многоразличия.

Как совершаются проявления? Через преемственное развитие десяти атрибутов, именуемых сефирогами (буквально — «ступенями») и заключающихся в Божестве, как неизменные элементы его природы.

О десяти сефиротах или числах отвлечённых, под которыми разумеются общие и необходимые формы всего существующего, так сказать, категории вселенной, а также о том, как, принимая всё более материальный характер по мере своего удаления от общего источника, они произошли из Первоначальной Единицы, «Зогар» учит так.

Проистекая из предвечной субстанции, первый сефирот именуется диадемой; через него, бесконечное освобождается от конечного и становится само собой в наиболее полном сосредоточении своих сил и качеств. Из диадемы одновременно возникают два новых атрибута: разумение — мужской принцип и смышлённость — женский принцип; они рождают сына знание, которое, впрочем, не имеет отдельного существования. Эти три первые сефирота образуют нераздельную тройственность, под которой разумеется безусловно-единое бытие вечный разум или творческое слово, равно как и то понимание, какое разум имеет о себе самом.

Из смышлённости возникают два следующие сефирота — милосердие или величие и правосудие или могущество, объединяемые в третьем атрибуте и в их общем средоточии красоте. Указанные три сефирота, со своей стороны, представляют вторую тройственность, равным образом неделимую. Засим, далее, проистекает третья тройственность того же характера.

Эта последняя вновь слагается из славы, как принципа чисел, торжества, как принципа действия и первоосновы, как принципа зарождения. Десятый сефирот, именуемый царственностью, есть верховная гармония, сочетающая вес предыдущие сефироты. В свою очередь, три упомянутые тройственности отражаются в единой, более возвышенной тройственности же: диадема — или бытие абсолютное, красота — или бытие идеальное и царственность или видимое бытие в природе. Обладая в этот момент совершенным познанием себя самого, Божество становится «человеком идеальным или божественным». Имя ему — Адам Кадмон.

Возродив, таким образом, себя самого, Божество порождает и вселенную. Она бьёт ключом из Его чела. Преемственность эманации, начинаясь ангелами и духами и завершаясь материальными формами, равно как стихийными элементами природы, происходит, для самого Божества, чрез постепенное развитие незыблемых форм, возникших из Адама Кадмона. Эти формы, числом десять, также называются сефиротами.

«Первый из них, — говорит Иосиф Франк (глава франкистов), -есть дух Бога живого или вечная божественная премудрость, равнозначащая Слову или Глаголу. Второй ~ есть веяние либо дыхание разума, внешний признак мысли и слова, или иначе — воздух, на котором, согласно выражению текста, вырезаны и начертаны буквы еврейского алфавита. Третий сефирот — вода, порождённая воздухом, как воздух, в свою очередь, рождается из голоса или слова.

Сгущённая, сжатая вода производит землю, глину и мрак, как и самые грубые элементы этого мира. Четвёртый сефирот — огонь, который является тончайшей и прозрачной частью воды, как земля представляет её грубую и непрозрачную часть. Из огня Бог создал трон своей славы, равно как небесные колёса, т.е. шары, рассеянные в пространстве, а также серафимов и ангелов. Путём соединения вечных элементов, был воздвигнут дворец или храм Божества, пребывающий отдельно от вселенной. Наконец, четыре основные страны света и два его полюса представляют остальных шесть сефиротов».

Во всей полноте своей происходя от Бога, созданное неспособно являться ничем, кроме чистого деяния любви. В той бесконечной цепи, где Адам Кадмон есть первое звено, а грубая материя — последнее, существует понижающая прогрессия, где несовершенство тем очевиднее, чем предмет больше удалён от первоисходного начала.

Однако, ни над чем в природе нет проклятия, ничто не подвергнуто осуждению. Жизнь не есть падение человека, как и зло не особый принцип, а только омрачение добра.

Сатана имеет лишь мимолётное владычество; чрез разные ступени искупления, он должен вернуться к бесконечному Бытию. Сама преисподня в конце времён обратится в приют наслаждения.

Ангелы в свою очередь занимают немалое место в каббалистическом символизме. Впрочем, эти воображаемые существа не имеют личной власти. Как простые силы, они безустанно движутся в одном направлении. Хотя и совершенно чистые, они, всё таки, — лишь орудия, исполняющие предустановленную задачу, а значит, уступают свободному и ответственному за свои действия человеку.

Противоречие данного учения Каббалы с Пятикнижием заключается в её несомненном пантеизме, хотя видоизменённом и туманном. Это учение носит печать заимствования у Зороастра и Пифагора, да и вообще — из маздеизма и эллинизма, равно как из разных мистических сект Азии.

XIII. Переходя к вселенной, мы видим, что, по утверждению Каббалы, существуют мириады ангелов, везде и во всём участвующих, добрых и злых, мужского и женского пола. Они разделены на легионы, — каждый под особым наименованием. Глава их Метатрон (неизвестно, в какой мере подчинён ему старшина злых ангелов — Сандельфон) обязан сохранять движение и гармонию небесных сфер, тогда как прочим ангелам поручено наблюдать только за единичными светилами и планетами, либо за отдельными явлениями. Низшие чины в этой иерархии ведают земными делами (что отчасти уже было указано выше).

Из всего мироздания человек есть творение наиболее совершенное, такое, в котором Бог лучше всего познаёт Самого Себя. Его тело — целый микрокосм, а душа, хотя и в меньшей степени, но обладает всеми божественными атрибутами. Состоит она из трёх элементов разных природ, даже, строго говоря, — трёх душ, объединённых и одной совести. Таковы: разум — эманация добродетели; дух либо наитие, происходящий от красоты, и, наконец, чувство, из которого рождаются наклонности, параллельно с жизненными проявлениями вообще, и которое ведёт себя из царственности.

Независимо от этих трех основных функций, существует ещё до рождения человека, так сказать, схема или абстрактная форма, нечто вроде идеи его тела, заключающая те индивидуальные черты, какими определяется особь вслед за своим появлением на свет. Хотя души подчинены неизбежному року, тем не менее, человек остаётся свободным. Для того, чтобы примирить это противоречие, каббалисты вводят догмат воспоминания, иными словами, вид метамесихозиса.

Человек — бытие конечное, стало быть, несовершенное, может ошибаться, однако, его душа в себе самом носит зародыш совершенствования. Пока человек заблуждается и омрачает свои дарования, он должен возрождаться к жизням преемственным впредь до приобретения добродетелей, ему не достающих. Тогда душа возвращается к челу Господа, и это служит целью, а также венцом её испытаний. Тем не менее, от самого человека зависит вкусить этого счастья не только по кончине своего телесного бытии, но и в течении земной жизни своей. Для этого достаточно, чтобы душа оставалась верной своему принципу, то есть чтобы у неё не было иных помыслов и другой воли, кроме присущих Адам-Кадмону.

Такова система, сильное влияние которой отражалось не только на иудаизме, но и на всём роде человеческом. С известных сторон, как это, впрочем, и само по себе явствует, она невольно обращает мысль к философским учениям Индии наряду с распространяемыми в Германии в наши дни. Не взирая на её кажущуюся ложность, а особенно вопреки тому, что вследствие раскрытия ею дверей настежь как чудесному вообще, так и, в частности, безумиям иллюминизма, результаты её оказываются плачевными, надлежит, тем не менее, признать, что по своей оригинальности, равно как по строгому единству концепции, Каббала далеко не заслуживает того презрения, каким хотели бы запятнать её.

Неизлишне заметить далее, что, не взирая на вздорность легенд и заклинаний Каббалы химерической, а также в противоречие с её банальными галлюцинациями о сношениях между людьми и существами наподобие нимф, саламандр, сильфов, гномов etc., большая часть таинственных формул у каббалистов, даже у Парацельса, Кордомеро и Нострадамуса, начинается словом «Агла». Слово же составлено из начальных четырёх еврейских слов «Афаб габор леолам Адонаи», которые значат: «Ты всемогущ и предвечен, Господи»!

XIV. Резюмируя, надлежит твёрдо отметить, что нет ни одной самой возвышенной проблемы в Каббале, которая бы так или иначе, прямо или косвенно, не приурочивалась к еврейству либо, по меньшей мере, к столь присущему сынам Иуды антропоморфизму. В этом последнем отношении, дело иной раз доходит до поучений, хотя и весьма, по-видимому, замысловатых, но и достойных самого сурового исследования. Так, например, даже предпослав новый взгляд, что закон был установлен не для земли, а в руководство на небесах, великий авторитет Каббалы, Нахманид, развивает, однако, свою мысль так.

Убиение жертв не есть воздание почёта Богу и даже не средство приобретения милостей, а лишь видимое отражение тайного союза человека с Божеством, переход этого союза, так сказать, из состояния потенциального в активное. Восходя от земного жертвенника к обонянию Господа, дым всесожжения проявляет собою близость между божественным дыханием, образующим человеческую душу, и её Творцом. Поднимаясь к своему источнику, эта душа как бы благоухает нектаром Божиим. Господь же дышит веянием души. Далее, по Зогару как и в мистицизме индусов, Эн-Соф изливает «ex membro suo semen quod continet totum rerum et hominum familiam» и даже «semen mun-di» помещает в «matrix mundi».

Наконец, как бы для того, чтобы ещё раз отметить иудейский характер своих мудрствований, Зогар повествует, что на том свете знаменитым женщинам (разумеется, еврейкам) отведены великолепные дворцы. Здесь, между прочим, окружённая собственными придворными дамами, дочь фараона Искебэд, мать Моисея, три раза ежедневно встречает Господа и благодарит Его за такого сына, а праведники в очаровании слушают гимны ангельские — честь той же Иекебэд.

Приурочивая же сифироты то к десяти первым цифрам, то к двадцати двум буквам еврейского алфавита, то, наконец, к четырём лишь буквам тетраграммы Иеговы (HJHW), Каббала, с Другой стороны, не затрудняется ни черпать для них уподобления и настроения из «Песни Песней», ни очеловечивать их в свою очередь, ни даже призывать их к хоровым песнопениям только на иудейские равным образом, антропоморфирует Каббала своего пантеистического Бога и олицетворяет Его добродетели в целом сонме ангелов, верховный из них — Метатрон, есть, в сущности, трансфигурация Еноха; старик Рациэль распоряжается аптекой небесных тинктур, а другие служат представителями тех либо иных божественных качеств:

Рахимиэль — милосердия, Цадкиэль — правосудия, Падель — «освобождения» (Зогар, I, 40 а, 41, 55 а, 146); Озниях занят навешиванием человеческих деяний безменом вечности (II, 252 а); Тогариэль (Божественная чистота) ведает законами о чистоте, гигиене и ритуальных омовениях; Тхацариэль (Снег Сияние Бога) управляет всем, что относится к свету, молниям, но ему же подсудны и кузнецы, а также добывание огня на земле вообще и т.д. И заключение спектакля имеются по Каббале: богиня, вроде Венеры (Ногах), равно как небесный Марс (Маадрим). Но и этого мало. Из десяти сефиротов лишь три корона, мудрость и разумение пребывают, так сказать, в отношении, да и притом ещё мудрость, чрез суммирование десяти первых чисел и двадцати двух еврейских букв, распадается на тридцать два сверкающих пути (Сефер Иецирах, I, 1). Прочие же семь сефиротов все олицетворены: милость Авраамом, ужас Исааком, красота Иаковом, победа Моисеем, Величие — Аароном; справедливое, как основание мира Иосифом и, наконец, царское достоинство — Давидом (см. тракт, об эманации Эн-Софа у Эзры-Ацриэля, избравшего, excusez, du peu, провозвестником своих сказаний пророка Илию).

XV. Ужасающее и нелепое, отвратительное и смешное, переплетаясь в иудейском оккультизме, дают, между прочим, евреев-зогаристов или франкистов либо низводят «святой» кагал в мракобесие над «тридцатью двумя таинственными премудростями», каковыми, суммируясь оказываются двадцать две буквы еврейской азбуки и первые десять чисел.

В период Средних веков евреи, как вернейшие хранители секретов Каббалы, являлись и «ординарными профессорами» магии. Олицетворяя на земле духа тьмы (Ев. Иоанна VIII, 44), — они были предуказанными его миссионерами и главными наставниками знаний сокровенных. Следовательно, допуская в свои главари евреев-каббалистов, всякое сообщество разрушения уже тем самым отдаёт себя во власть наследственным хранителям учений, лишь будто бы приуроченных к его маскируемой цели, а в действительности, преследующим свои собственные, всем чужеродцам свирепо враждебные замыслы. Вот чего не ведает чернь «посвящённых». Всякий же понимающий адепт, если, тем не менее, желает преклоняться пред каббалистикой евреев, не может, конечно, не сказать себе: «они наши отцы в познании...».

Таким образом раскрываются горизонты, куда сыны Иуды и масоны хотели бы вернуть человеческие стада, когда уже совершенно захватят господство над ними.

Этому результату, без сомнения, не мало способствуют евреи-зогаристы. Еще в XVIII столетии они успели приобрести большое влияние при польском и австрийском дворах. В царствование Августа II и Станислава II Понятовского означенные сектанты-иудеи, изрядно размножавшиеся, во славу Израиля крестились. Знатнейшие магнаты, являясь кагалу на потеху, восприемниками, давали новообращённым свои фамилии с лёгкими искажениями, но без титулов.

Сам же Франк, высылаемый то из Вены, то из Брюгена, то из Оффенбаха, окружал себя царским великолепием и... непроницаемостью. Придворный штат его состоял по крайней мере из тысячи исключительно крещёных евреев. Как и относительно еврея Калиостро, никто не знал, откуда берутся необходимые для такой жизни средства... Франк умер в 78 лет, в 1791 году.

С течением времени смешанные браки, подлог документов и подкуп доставляли франкистам дворянство, а иной раз, — и графские титулы. Сливаясь, таким образом, с кровной польской знатью, франкисты не разрывали, разумеется, и своей связи с кагалом.

Имея возможности проникнуть повсюду, между прочим, именно как титулованные христиане, франкисты подготовляют революцию в той или иной стране обыкновенно через проникновение в её политическую полицию или же, в крайнем случае, успевают парализовать её деятельность. Повидимому, главным образом среди франкистов и теперь рекрутируются те заправилы масонства, которыми направляются мероприятия, ложь к ниспровержению государственного строя. Такие потаённые коноводы числятся для полноты эффекта лишь заурядными масонами и даже для исполнителей своих злодейских повелений остаются неведомыми.....

То же самое, впрочем, делали мараны и сефардимы, также крещёные евреи в Испании, когда с эпохи Фердинанда и Изабеллы, т.е. с конца XV века до дней французской революции, значит, — в течение трёхсот лет, считались христианами, а по объявлении в 1791 году равноправия внезапно оказались только евреями.

Желая разведать политические тайны секты франкистов, известный министр полиции при Наполеоне 1 — Футе направил в эту «Quint-Essenz der Schelmerei» особых агентов. Увы, он не узнал ничего, так как эти последние сами оказались франкистами. Для иллюстрации этого неизлишне указать в заключении и на факт, что самыми рьяными каббалистами, а значит, и зогаристами среди польских, стало быть, наших теперь, увы, всероссийских иудеев являются наряду с франкистами последователи Израиля Бешта, хассиды, — самые «благочестивые», т.е. наиболее фанатические из сынов Иуды.

В указанных двух проявлениях еврейства мы, таким образом, наблюдаем образчик деятельности, быть может, опаснейших и, вместе, ближайших к масонству иудейских разновидностей...

Для завершения всей картины, равно как для полноты уразумения «Пурима», т.е., пожалуй, наиболее очевидного факта талмудической практики в связи с самой сущностью теории иудаизма, запечатленной Талмудом и Каббалой, неизлишне отметить, что если уже при завоевании Тира, Александр Македонский распял восемьсот фарисеев, отцов Талмуда, в один день, то и двадцать три века спустя, в наше время, жестокосердое, хищное злорадство сынов Иуды — «Пурим» проявляется неизменно при подобающем ритуале, гармонизируясь с торжеством кровожадных богов в эпоху Ханаана, Финикии и Карфагена. Не далее как 2-го февраля 1912 года, в газете «Минское Слово»2 из общей системы кагальных явлений этого рода давно, впрочем, известных христианам в черте еврейской оседлости указан нижеследующий пример.

«В виду того жгучего интереса, который представляет для русских людей убийство мальчика Ющинского, совершённое в Киеве 12 марта 1911 года, считаем необходимым сообщить об одном аналогичном деле, которое предано забвению лишь благодаря заедающей нас теории: моя хата с краю...

Есть в соседней Гродненской губернии местечко С. Как во всех местечках злосчастного западного края, и в С. большинство жителей составляют пришлые евреи. Они захватили центр местечка, а коренное население вытеснили на окраины. Евреи, по обыкновению, занимаются торговлей, ростовщичеством и разного рода гешефтами, а христиане -земледелием. Нo так как почва бесплодна, то христианскому населению приходится, и подспорье к хозяйству пробавляться сапожным ремеслом как кустарным промыслом.

Не имея достаточных средств для покупки сапожного товара и организации постоянного сбыта изготовленной обуви, а с другой стороны, не встречая поддержки ни в государственном банке, ни в каких-либо кредитных учреждениях, кустари волей-неволей стали обращаться за ссудами к местным евреям. Сии же последние быстро учли такой оборот дела, начали закупать кожи и давать их взаймы ремесленникам, а затем в уплату вместо денег стали отнимать готовую обувь по такой расценке, которую устанавливали сами, пользуясь безвыходным положением кустарей.

Понятно, что при таких условиях немного нужно было времени для того, чтобы христианское население местечка очутилось в полной кабале у тех же евреев.

Бедность здесь поразительная и многие родители рады-радёхоньки, если им удастся определить дочь-подростка в служанки к евреям, хотя и знают, что она там неизбежно погибнет...

Среди этой бедноты, был там одинокий крестьянин Ефрем. Дневное пропитание он себе зарабатывал тем, что носил в еврейские дома воду, топил «кагальную» баню и по «шаббесам» прислуживал в синагогах. Одним словом, являлся, в самом ярком смысле слова, «шаббес-гоем».

Отсюда, само собой разумеется, должны были проистекать и дальнейшие для иудейского раба последствия.

Есть у евреев переходящий праздник «Пурим». Празднуется он весной, приблизительно за месяц до иудейской Пасхи, между 20 февраля и 25 марта. Евреи, живущие одиночно среди христиан, называют его «наше Благовещенье». На самом же деле, праздник этот установлен в память «избавления» евреев от Амана в 475 году до Р.Х.

Напомним вкратце событие, которое, к стыду нашему, мы заставляем своих детей изучать на уроках Закона Божия. Во времена Артаксеркса 1 евреи настолько усилились в Персии, что стали представлять государственную опасность. Тогда один из персидских патриотов — Аман представил царю проект освобождения Персии от евреев. Узнав об этом, придворный поставщик, еврей Мордух, доставил царю в наложницы свою племянницу Эстерку, которая добилась от сластолюбивого деспота не только уничтожения представленного Аманом проекта, но и казни самого Амана.

Казалось бы, многочисленные и свирепые убийства евреями наших сановников должны приучить нас к злодеяниям «избранного» народа; тем не менее, нам — арийцам трудно понять и представить себе ту степень ненависти, которую питают евреи к памяти Амана до сих пор вот уже на протяжении почти двух с половиной тысячелетий. Ненависть эту они культивируют в себе с детства. Ко дню «Пурима», иудейские типографии выпускают целые миллионы бумажных флагов, почти исключительно зелёного3 цвета, с отпечатанными на них изображениями сцен ликования евреев и унижения Амана. Флаги эти массами распространяются по всему краю, а еврейские дети устраивают с ними процессии в день «Пурима». Кроме того, к этому же дню делается особая колотушка-трещётка, имеющая вид небольшой овальной доски, с короткой ручкой внизу и вращающимся вдоль доски молотком — вверху. По обоим узким концам овальной доски вырезается слово «Омен» — имя ненавистного Амана. Если поднять эту колотушку кверху, молоток бьёт по Аману внизу доски, если опустить книзу, молоток бьёт Амана вверху; если слегка нажать колотушку горизонтально, молоток бьёт Амана попеременно на обеих концах.

Такое варварское, чисто семитское орудие казни самой памяти несчастного персидского патриота также проявляется во множестве. В праздник «Пурима» детей берут в синагогу и там заставляют неистово колотить, при всяком упоминании имени Амана во время чтения книги «Эсфирь». Старые евреи, в свою очередь немилосердно стучат каблуками, а молодёжь — заранее приготовленными палками. Так уже с самого детства развивается в еврействе фанатическая, бешенная злоба к неевреям, «гоям».

В «Пурим» евреи по требованию своей религии напиваются до пьяна, а затем пьяные ходят по улицам с песнями и танцами, наряженные Артаксерксом, Мордухом и т.д. Вечером евреи являются в синагогу, и тут происходит заключительная, ужасающая оргия человеконенавистнического празднества.

Ясно, что в такой оргии обязательно должен участвовать и Аман.

Для исполнения его роли нанимался кагалом местечка С. в течении нескольких лет упомянутый выше Ефрем. По его словам, условия найма были таковы: «полкварты водки, булку-халу, селёдку на закуску (дело происходит в Великом посту) и 50 коп. деньгами да ещё чтобы больно не били и кололи только в мягкие части, а не, в грудь и не против сердца»... С его же слов, в местечке известно, что гою, исполняющему роль Амана, завязывают глаза, затыкают рот и ставят его обнажённым в угол. Проделав всё это, евреи для ознаменования своего торжества начинают пьянствовать, петь и плясать, а затем в экстазе подскакивают к Аману и с ругательствами колют его, кто иголкой, кто шилом. Так продолжается до тех пор, пока каждый из присутствующих сынов Иуды не нанесёт ран Аману. Тогда окровавленного, его развязывают, снимают повязку, дают водки и выпроваживают вон.

Поболеет Аман неделю-другую, заживут уколы, и снова начинает евреям воду носить, баню топить и служить в синагоге по шаббесам.

В «Пурим» 1908 года Ефрем тоже был нанят для роли Амана. Напившись, евреи стали, по обыкновению, колоть несчастного «Амана» иглами и шильями. При этом пронзили ему шилом сердце или пустили в ход молотки (как гласит народная молва). На следующий день Ефрем был найден мёртвым...

В довершение горя Ефрем, как «жидовский наймит», находился в презрении у христианского населения. Поэтому и смертью его никто не заинтересовался. Убийство осталось нерасследованным и прошло безнаказанным.

Теперь остаётся проследить, не совпадают ли мучительные умерщвления христианских мальчиков с днями празднования евреями «Пурима», принимая во внимание и то обстоятельство, что в случае неразыскания Амана к сроку, празднование «Пурима» с вышеупомянутыми оргиями может быть и перенесено на несколько недель? А если такие совпадения имеются, то не придётся ли видоизменить постановку вопроса о целях ритуальных убийств и перенести его с религиозной почвы («иудеям нужна христианская кровь») на почву национально-политическую («евреям-семитам нужна смерть арийца, гоя, Амана»)?...

Мы только ставим вопрос. Дело специалистов разобраться в нём путём тщательного изучения бывших процессов о ритуальных убийствах.

Администрации же Западного края, во всяком случае, следует зорче следить за оргиями «Пурима». Мы привели случай об убийстве только одного Ефрема, а сколько десятков таких Ефремов и завлечённых детей погибает в эти дни незамеченными?!...

Сказанным мы ограничиваем своё исследование о Талмуде, Шулхан-Арухе и Каббале. Если нам не удалось дать совершенного о них понятия, то первые сведения, исключающие крайнее неведение, свойственное большинству русских людей, по возможности, приведены. Интересующиеся же дальнейшими указаниями благоволят обратиться к специальной литературе. Во всяком случае, приведённого достаточно чтобы иметь право сделать вывод:

Вооружённый талмудом, помазанный, как он думает, свыше на миссию обращения в рабство всех других народов и принуждения их служить Израилю, освобождённый предписаниями своей религии от всяких нравственных стеснений и признающих непререкаемыми лишь две обязанности — плодиться и наживать деньги, «полноправный» иудаизм устремился на покорение мира!...

* * *

1 См. Барона (псевдоним, — настоящая фамилия Дастэ) — «Les societes secretes, leur crimes». Deschamps — «Les societes secretes et la societe» — Claudio Jannet. « La Francaconnene» и другие исследования как в сфере тайных обществ — специально, так и на почве знаний сокровенных — между прочим.

2 «Минское Слово», 2 февраля 1912 года, №1480.

К вопросу о ритуальных убийствах.

Хотя известный в Минске еврейский законоучитель О.Я. Гурвич, получающий усиленную государственною пенсию, и целые сотни каких-то раввинов заявили с клятвою, что у евреев нет будто бы ритуальных убийств, однако это едва ли могло успокоить кого-либо из «гоев» (христиан).

Такое заявление является даже наглой насмешкой для тех, кто видел последние выпуски В.М. Пуришкевича — «Прямой Путь» и Л. Золотникова — «Паук». В обоих журналах, даны фотографии с рубашки и лица Андрюши Ющинского, фотографии, не оставляющие сомнения в особом характере убийства христианского мальчика.

Как установлено далее депутатом Г.Г. Замысловским в «Земщине», случаев «ритуальных» убийств христианских детей евреями бывало на пути веков много и не только в России, аив других странах. Согласно с сим, как передавали пишущему эти строки знатоки древних актов Северо-Западного края, там, равным образом, встречается немало подобных же случаев, да притом из того ещё времени, когда здесь господствовала Польша. И вот что замечательно. Даже вероломное и крайне продажное чиновничество прежней Польши не могло ни затушёвывать, ни замалчивать этих ужасных событий, но когда начались судебные расследования, то все концы куда-то прятались, самые же дела прекращались...

После смерти Андрюши Ющинского вопрос, затрагивающий страшную проблему о ритуальных убийствах, снова всплыл на общественную поверхность и больно волнует общественную совесть.

Что же это за убийства? Каков их затаённый смысл?

Мы получили замечательную статью выдающегося западно-русского деятеля (имя его по его просьбе сохраним в тайне) под заглавием «К вопросу о ритуальных убийствах». Печатая статью, мы называем её замечательной, потому что она проливает особый свет на означенные убийства. Деятелям знаменитого киевского процесса и вообще публицистам, не находящимся под иудейским ярмом, следует очень вникнуть в указания автора. Не открывает ли он темной завесы и не ставит ли еврейский вопрос во всей его жгучей остроте?

Как бы, однако, ни было, постановка «ритуальной» задачи здесь такова, что её, разумеется, не только нельзя игнорировать, но следует уделить и государственное внимание. Составив комиссию из учёных людей, беспристрастных и мужественных, необходимо исследовать архивы, а результаты исследования сопоставить с живой действительностью — каковы праздник «Пурим» и т.п.

Ужасная кончина мальчика Ющинского вопиет не только к небу, а и к государству.

3 На празднике «русской свободы» закончившемся избранием «от Москвы» — депутатом «народного гнева» в Первую Государственную Думу Мошки Янкелева Герценштейна, первопрестольная столица, в свою очередь, зеленела по всем избирательным участкам бантами, флагами, транспарантами, знамёнами зелёного цвета — у бесчисленных Ефремов — шаббесгоев, мужчин и женщин, ратовавших за страх и за совесть во имя победы жидов над русским народом именно в Москве...

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: