ДОЛЖНОСТНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ В УСЛОВИЯХ НЕОБХОДИМОЙ ОБОРОНЫ

 

§ 1. Условия правомерности необходимой обороны,

характеризующие его основания

 

Нормы, предусматривающие необходимую оборону, в Уголовном кодексе РФ 1996 г. за время его действия уже трижды подвергались реформированию <1>. Практически все изменения направлены на создание дополнительных правовых гарантий защищенности граждан, использовавших право обороны. В частности, вновь после отмены в 1996 г. вернули норму, предусматривающую привилегированный вид необходимой обороны. Часть 1 ст. 37 УК РФ признает правомерным причинение любого вреда при защите от посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. Законодательное закрепление получил один из видов мнимой обороны, при которой ответственность за превышение пределов необходимой обороны исключается, если обороняющееся лицо вследствие неожиданности посягательства не могло оценить степень и характер опасности нападения (ч. 2.1 ст. 37 УК РФ). Законодательное закрепление получило требование, в соответствии с которым положения ст. 37 УК РФ в равной мере распространяются на всех лиц независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения (ч. 3 ст. 37 УК РФ). Несомненно, все указанные изменения в целом можно оценить положительно. Вместе с тем обоснованным является замечание Э.Ф. Побегайло, указывающего, что до настоящего времени законодательной трактовке необходимой обороны свойственно большое число оценочных признаков, юридическое значение которых зависит от усмотрения правоприменителя и многие из которых трактуются весьма неоднозначно <2>.

--------------------------------

<1> См.: Федеральные законы: от 14 марта 2002 г. (N 29-ФЗ); от 8 декабря 2003 г. (N 162-ФЗ); от 27.07.2006 (N 153-ФЗ).

<2> См.: Побегайло Э.Ф. Пределы необходимой обороны // Российский ежегодник уголовного права. СПб., 2007. N 2. С. 228.

 

Абстрактность норм, предусматривающих необходимую оборону, и наличие в них оценочных понятий предопределяет необходимость выработки по возможности четких, объективных и субъективных критериев, конкретизирующих закрепленные в законодательстве признаки.

В теории уголовного права признаки, характеризующие правомерность необходимой обороны, принято группировать по условиям правомерности. Наибольшее распространение в уголовно-правовой литературе получило деление всех условий правомерности необходимой обороны на две группы. К первой группе ученые относят условия, характеризующие посягательство; вторую составляют условия, характеризующие защиту. Однако среди ученых юристов нет единого мнения по поводу количества и качества указанных условий. Так, одни авторы к условиям, характеризующим посягательство, относят:

1) общественную опасность посягательства;

2) наличность посягательства;

3) действительность посягательства.

В качестве условий, характеризующих защиту, выделяют следующие:

1) защищать можно личность и права обороняющегося и других лиц, общества и государства;

2) защита должна состоять в причинении вреда посягающему;

3) защита не должна превышать пределов необходимой обороны <1>.

--------------------------------

<1> См.: Якубович М.И. Обстоятельства, исключающие общественную опасность и противоправность деяния. М., 1979. С. 15 - 26; Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 1996. С. 336.

 

Иную систему расположения и рассмотрения условий правомерности необходимой обороны предлагают И.С. Тишкевич и В.Ф. Кириченко. Так, И.С. Тишкевич выделяет условия возникновения права на необходимую оборону и пределы необходимой обороны <1>.

--------------------------------

<1> См.: Там же. С. 49.

 

В.Ф. Кириченко пишет: "Нам представляется более правильным разделение этих условий на иные две группы, а именно на условия, относящиеся к возникновению и прекращению права необходимой обороны, и условия, определяющие пределы допустимой защиты" <1>.

--------------------------------

<1> Кириченко В.Ф. Основные вопросы учения о необходимой обороне в советском уголовном праве. М., 1948. С. 17.

 

Представляется, что такая позиция является более точной, поскольку она отражает сущность необходимой обороны, которая заключается в правомерной защите против общественно опасного посягательства путем причинения определенного вреда посягающему. Из этого положения следует, что при оценке правомерности обороны необходимо определить: во-первых, признаки, определяющие основания необходимой обороны, и, во-вторых, пределы возможного поведения лица, осуществляющего оборону. Следовательно, все условия правомерности необходимой обороны можно разделить на условия, определяющие основания необходимой обороны, и условия, определяющие пределы допустимой защиты.

Анализ ст. 37 УК РФ позволяет выделить следующие условия правомерности необходимой обороны, составляющие в совокупности ее основания:

1) общественно опасное посягательство;

2) действительность посягательства;

3) вред должен быть причинен только посягающему;

4) допустимость необходимой обороны как интересов обороняющегося, так и интересов третьих лиц общества и государства;

5) допустимость необходимой обороны, независимо от наличия возможности избежать посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.

Соответственно, первым условием правомерности, характеризующим основание необходимой обороны, является общественно опасное посягательство.

В доктрине уголовного права обоснована позиция, согласно которой общественная опасность является объективной категорией, имманентно и, более того, субстанционно присущей всем без исключения правонарушениям <1>. В связи с этим закономерно возникает вопрос: допустима ли оборона от всех видов правонарушений или только от посягательств на объекты, охраняемые уголовным законом?

--------------------------------

<1> См.: Ляпунов Ю.И. Общественная опасность деяния как универсальная категория уголовного права. М., 1989. С. 28.

 

В теории уголовного права было высказано две точки зрения. Абсолютное большинство авторов занимают позицию, согласно которой необходимая оборона возможна только от общественно опасных посягательств, которые предусмотрены Особенной частью Уголовного кодекса <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Дурманов Н.Д. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. М., 1961. С. 12; Дзентис Я. Судебная практика по делам о необходимой обороне // Советская юстиция. 1970. N 4. С. 5; Козак В.Н. Право граждан на необходимую оборону. Саратов, 1972. С. 47; Попов А.Н. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб., 1998. С. 20; и др.

 

Ряд ученых полагает, что необходимая оборона допустима и против административных правонарушений <1>. Действительно, доминирующая в науке позиция о том, что административные правонарушения являются общественно опасными, позволяет сделать такой вывод. По сути, это толкование основано на букве закона.

--------------------------------

<1> См.: Гельфанд И.А., Куц Н.Т. Необходимая оборона по советскому уголовному праву. Киев, 1962. С. 7 - 14; Орехов В.В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб., 2003. С. 56.

 

Взгляд на эту проблему с позиций конституционного права позволил А.Ф. Истомину утверждать, что институт необходимой обороны по своей социальной и юридической природе не является исключительно институтом только уголовного права <1>. По его мнению, с точки зрения правового статуса личности право на необходимую оборону - это неотъемлемое субъективное и притом естественное право любого человека - члена общества <2>.

--------------------------------

<1> См.: Истомин А.Ф. Ответственность за убийство при превышении пределов необходимой обороны (уголовно-правовые и криминологические аспекты): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995. С. 61.

<2> См.: Там же. С. 64.

 

Таким образом, в социально-естественном аспекте основание права на необходимую оборону базируется на положениях п. 2 ст. 17 гл. 2 Конституции РФ: "Основные права и свободы неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения". В государственно-правовом аспекте необходимая оборона, составляя правовой статус личности, должна быть регламентирована в Основном Законе нашего государства - Конституции РФ. Раскрывать и детализировать это право необходимо в различных отраслях законодательства. В свете этих положений вполне обоснованным выглядит предложение А.Ф. Истомина о закреплении права на необходимую оборону непосредственно в Конституции РФ <1>.

--------------------------------

<1> См.: Там же. С. 69.

 

Изложенные соображения позволяют признать обоснованной законодательную регламентацию, дифференциацию, детализацию права обороны в различных отраслях законодательства. В гражданском законодательстве право на самозащиту гражданских прав предусмотрено в ст. 14 ГК РФ. До недавнего времени норма о необходимой обороне содержалась и в Кодексе об административных правонарушениях РСФСР (ст. 19). Отсутствие такой нормы в действующем административном законодательстве является его пробелом. Однако представляется, что в случае использования лицом права на необходимую оборону от административных правонарушений должна применяться ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, как имеющая прямого действия.

Вместе с тем отличие необходимой обороны в различных отраслях законодательства заключается в ее основаниях и пределах правомерности. Так, самозащита гражданских прав допускается от деяний, являющихся гражданско-правовыми деликтами, и исключает гражданскую противоправность акта самозащиты. Административно-правомерным может признаваться только вред, причиненный интересам, охраняемым административным законом при защите от административного правонарушения.

Итак, необходимая оборона приобретает уголовно-правовой характер при наличии двух условий. Во-первых, когда защита осуществляется от общественно опасного деяния, посягающего на отношения, охраняемые уголовным законом. Во-вторых, о необходимой обороне в уголовно-правовом смысле можно говорить только в случаях причинения вреда уголовно-охраняемому объекту. Защита даже от преступных посягательств путем бегства, обращения за помощью к органам власти и т.п., т.е. без причинения вреда, не может признаваться необходимой обороной.

В уголовно-правовой литературе описаны случаи, когда судебно-следственная практика признает необходимой обороной и защиту от административных правонарушений <1>. Так, В.И. Ткаченко в качестве примера приводит следующее решение Верховного Суда РФ.

--------------------------------

<1> См.: Ткаченко В.И. Необходимая оборона по уголовному праву. М., 1979. С. 25 - 29.

 

На улице к идущим в театр супругам Д. стал приставать пьяный Г. Супруги перешли на другую сторону дороги. Г. последовал за ними, хватая женщину за руку. Тогда ее муж сильно толкнул Г. в грудь. Последний не удержался на ногах и упал, поломав при этом кисти рук. Верховный Суд РФ признал, что Д. действовал в состоянии правомерной необходимой обороны против лица, совершившего административный проступок (мелкое хулиганство) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. М., 1996. С. 305.

 

Однако судебная практика в этом вопросе неоднозначна. Применительно к рассмотренным ситуациям наиболее аргументированной является позиция авторов, которые считают возможной необходимую оборону от указанных посягательств лишь в случаях, когда они стоят на грани с преступным посягательством, грозят немедленно, тотчас же перерасти в последнее и вызывают необходимость в их экстренном пресечении <1>.

--------------------------------

<1> См.: Побегайло Э.Ф., Ревин В.П. Необходимая оборона и задержание преступника в деятельности органов внутренних дел. М., 1987. С. 13.

 

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 20 Федерального закона "О полиции" сотрудник полиции имеет право лично или в составе подразделения (группы) применять физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы, если несиловые способы не обеспечивают выполнения возложенных на полицию обязанностей "для пресечения преступлений и административных правонарушений" <1>. Аналогичное положение указано в п. 2 ч. 1 ст. 21 Федерального закона "О полиции" в качестве основания применения специальных средств.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 07.02.2011 N 3-ФЗ "О полиции" // СЗ РФ. 2011. N 7. Ст. 900.

 

Особое внимание необходимо уделять изучению субъективного восприятия происходящего лицом, прибегнувшим к активным мерам защиты. Это объясняется тем, что правильную юридическую оценку совершенному посягательству не всегда могут дать квалифицированные юристы, даже после детального изучения произошедшего. Поэтому невозможно требовать от оборонявшегося точной квалификации совершаемого посягательства. Решая вопрос о наличии в деянии лица признаков необходимой обороны, прежде всего следует выяснить, какие конкретно блага он пытался защитить. В зависимости от его оценки ситуации возможны следующие варианты юридической квалификации оборонительных действий. Если обороняющийся, оценив посягательство как административное правонарушение, с учетом всех обстоятельств дела предвидел реальную угрозу его перерастания в преступное посягательство, то применяться должна ст. 37 УК РФ. Если обстоятельства совершаемого посягательства не позволяли лицу, прибегнувшему к активной защите, дать ему точную юридическую оценку, то следует исходить из того, какие блага он защищал. Если посягательство осуществлялось на отношения, охраняемые как административным, так и уголовным законом, но обороняющийся, основываясь на сложившейся обстановке, воспринимал происходящее как преступное посягательство, то защита должна оцениваться по правилам уголовно-правовой необходимой обороны.

До настоящего времени дискуссионным остается вопрос о том, должно ли быть посягательство преступным или достаточным является лишь наличие его объективной общественной опасности. Так, высказана точка зрения, в соответствии с которой вопрос о правомерности причиненного лицу, не достигшему возраста уголовной ответственности или невменяемому, вреда, при отражении совершаемого ими общественно опасного посягательства следует решать по правилам крайней необходимости <1>.

--------------------------------

<1> См.: Домахин С.А. Крайняя необходимость по советскому уголовному праву. М., 1955. С. 25.

 

И.И. Слуцкий предложил решать этот вопрос по правилам о необходимой обороне в ситуациях, когда обороняющийся не знал о непреступном характере посягательства, а если знал, то применять правила крайней необходимости <1>. Возражая этому утверждению, следует отметить, что "состояние необходимой обороны является объективной реальностью, вызываемой объективно опасным посягательством. И при этом знание или незнание обороняющимся субъективного состояния нападающего не может изменить характера посягательства и тем самым создать или исключить состояние необходимой обороны" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Слуцкий И.И. Необходимая оборона в советском уголовном праве: ученые записки ЛГУ. N 129. 1951. С. 174.

<2> Шавгулидзе Т.Г. Необходимая оборона. Тбилиси, 1996. С. 63.

 

В.В. Орехов отмечает, что закон говорит о защите от общественно опасного посягательства, а не от преступного посягательства, поэтому не требуется, чтобы это посягательство всегда содержало все признаки преступления. Следовательно, правомерной будет защита от общественно опасного посягательства, совершенного невменяемым, малолетним, лицом, действующим в силу извинительной ошибки <1>. Такая позиция поддерживается и в судебной практике. Пленум Верховного Суда СССР в п. 2 Постановления от 16 августа 1984 г. N 14 разъясняет, что "под общественно опасным посягательством, защита от которого допустима в пределах ст. 13 Основ уголовного законодательства (ст. 37 УК РФ), следует понимать деяние, предусмотренное Особенной частью уголовного закона, независимо от того, привлечено ли лицо, его совершившее, к уголовной ответственности или освобождено от нее в связи с невменяемостью, недостижением возраста привлечения к уголовной ответственности или по другим основаниям". Подобный подход в целом следует признать соответствующим букве закона. Однако "скрытая" ("неявная") бланкетность норм, регламентирующих необходимую оборону, обязывает правоприменителей при ее применении учитывать положения норм иных отраслей права, раскрывающих содержание установленных ими признаков.

--------------------------------

<1> См.: Орехов В.В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб., 2003. С. 54.

 

Так, ряд законов содержит прямой запрет на применение оружия в отношении несовершеннолетних. Например, в ч. 5 ст. 23 Федерального закона "О полиции" установлен категоричный запрет на применение огнестрельного оружия в отношении несовершеннолетних, когда возраст очевиден или известен, за исключением случаев совершения указанными лицами вооруженного сопротивления, совершения вооруженного или группового нападения, угрожающего жизни и здоровью граждан или сотрудника полиции <1>. Такие же ограничения на применение оружия содержатся в Федеральных законах "Об оружии", "О частной детективной и охранной деятельности в РФ", "О ведомственной охране" и др. Представляется, что ответ на обозначенный вопрос должен основываться на следующих аргументах. В соответствии с ч. 3 ст. 37 УК РФ "положения настоящей статьи в равной мере распространяются на всех лиц независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения..." Следовательно, положения этой статьи не дают оснований исключить возможность обороны с использованием оружия в обозначенных случаях. Однако применение огнестрельного оружия в отношении несовершеннолетних, когда возраст очевиден или известен, за исключением случаев совершения указанными лицами вооруженного или группового нападения, следует рассматривать как превышение пределов необходимой обороны. Это обусловливается нарушением требований норм иных отраслей права, конкретизирующих в данном случае пределы правомерности необходимой обороны.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 07.02.2011 N 3-ФЗ "О полиции" // СЗ РФ. 2011. N 7. Ст. 900.

 

Критически следует отнестись и к предложениям исключить право обороны от неосторожных преступлений <1>, а также от преступных деяний, совершаемых в форме бездействия <2>. Критикуя позицию В.И. Ткаченко, что "неосторожное деяние можно надежно остановить словом" <3>, Э.Ф. Побегайло предлагает попробовать "остановить словом" находящегося в состоянии пьяного куража водителя автомашины, идущего на обгон с нарушением правил дорожного движения <4>.

--------------------------------

<1> См.: Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. Б.В. Здравомыслова. М., 1996. С. 288.

<2> См.: Орехов В.В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб., 2003. С. 57.

<3> См.: Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. Б.В. Здравомыслова. М., 1996. С. 288.

<4> Побегайло Э.Ф. Избранные труды. СПб., 2008. С. 787.

 

Примером необходимой обороны является причинение смерти пьяному водителю трактора израильскими полицейскими. Лицо, управляющее трактором, допустило столкновение с пассажирским автобусом. Затем водитель трактора продолжил движение, проехав несколько сотен метров по улице, он допустил столкновение с несколькими легковыми автомашинами, микроавтобусом и мотоциклом. Полицейский открыл огонь по водителю трактора и застрелил его <1>. В данном случае полицейский использовал право обороны для пресечения неосторожного преступного деяния пьяного водителя.

--------------------------------

<1> См.: http://www.cursorinfo.co.il/news/novosti/2008/07/22.

 

Федеральный закон "О полиции" в п. 1 ч. 3 ст. 23 указывает, что сотрудник полиции имеет право применить огнестрельное оружие "для остановки транспортного средства путем его повреждения, если управляющее им лицо отказывается выполнить неоднократные требования сотрудника полиции об остановке и пытается скрыться, создавая угрозу жизни и здоровью граждан" <1>. Следует отметить, что в зависимости от конкретных обстоятельств подобного рода действия лица могут содержать признаки как умышленного, так и неосторожного преступления. Вместе с тем, исходя из анализа содержания п. 1 ч. 3 ст. 23 Федерального закона "О полиции", следует вывод, что сотрудник полиции для пресечения действий лица, управляющего транспортным средством и создающего угрозу жизни и здоровью граждан, имеет право причинить вред только имуществу такого лица путем "повреждения транспортного средства" в целях его принудительной остановки. Как представляется, данное нормативное положение ограничивает право необходимой обороны, предусмотренное ст. 37 УК РФ. Часть 1 ст. 37 УК РФ признает правомерным причинение любого вреда при защите от посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. При этом необходимо отметить, что применение огнестрельного оружия после принудительной остановки транспортного средства является неправомерным и влечет уголовную ответственность за превышение должностных полномочий.

--------------------------------

<1> Федеральный закон от 07.02.2011 N 3-ФЗ "О полиции" // СЗ РФ. 2011. N 7. Ст. 900.

 

Капитан милиции К., являясь инспектором розыска ОБ ДИС ГАИ УВД, находясь при исполнении служебных обязанностей, совместно со старшим инспектором группы быстрого реагирования ОБ ДПС ГАИ УВД на служебной автомашине ВАЗ-2105 преследовал автомашину ВАЗ-2108 под управлением Г., не остановившегося по требованию Г. и пытавшегося скрыться. С целью остановки указанной автомашины К. произвел выстрел из табельного пистолета по колесам преследуемого автомобиля. В результате повреждения заднего правого колеса автомобиль Г. остановился. Когда потерпевший вышел из автомашины, К. в нарушение требований ст. 15 Закона РСФСР "О милиции", умышленно превышая свои служебные полномочия, из личных неприязненных отношений, возникших из-за неподчинения Г. требованиям сотрудников милиции при вышеуказанных обстоятельствах, направил в его сторону имевшийся у него пистолет, после чего, осознавая общественную опасность своих действий, произвел повторный выстрел в неподвижно стоявшего возле своей автомашины Г. В результате потерпевшему было причинено сквозное проникающее ранение левой половины грудной клетки.

Как установлено судом, в ходе преследования Г. въехал во двор жилого дома, и фактически преследование его прекратилось, необходимости в применении табельного оружия в данной ситуации для пресечения противоправной деятельности уже не было. В этой связи суд указал в приговоре, что угрозы для жизни сотрудников ГАИ сложившаяся ситуация не представляла и могла быть урегулирована иными безопасными и законными способами, без применения оружия <1>.

--------------------------------

<1> Приговором Тимирязевского межмуниципального (районного) суда г. Москвы от 30 октября 2001 года К. осужден по ст. 286 ч. 3 п. "б", "в" УК РФ к 3 годам лишения свободы с лишением права занимать должности в органах внутренних дел в течение трех лет; по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ с применением ст. 64 УК РФ к 3 годам 3 месяцам лишения свободы. Постановлением президиума Московского городского суда от 23 июня 2005 г. приговор изменен, действия К. переквалифицированы с ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 111 УК РФ, по которой назначено наказание 2 года лишения свободы. Определением Судебной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 18 января 2006 г. N 5-Д05-255 приговор и постановление президиума городского суда изменены, исключено указание об осуждении К. по ч. 1 ст. 111 УК РФ.

 

Вторым условием правомерности необходимой обороны, определяющим ее основания, является действительность (реальность) посягательства, которая означает его существование в объективной реальности. Это означает, что состояние необходимой обороны может возникать только в том случае, если в действительности осуществляется общественно опасное посягательство. Если посягательство существует только в воображении лица, то оборона от него признается мнимой.

В теории уголовного права вопрос о понятии и юридических последствиях мнимой обороны относится к числу малоизученных. Возможно, отчасти это можно объяснить длительным игнорированием этого явления уголовным законодательством. Подробное рассмотрение понятия и правовых последствий мнимой обороны будет проведено в третьем параграфе настоящей главы.

Самостоятельным условием правомерности необходимой обороны является цель обороняющегося - пресечение (отражение) общественно опасного посягательства. Несмотря на то что уголовный закон прямо не указывает на цель необходимой обороны, существуют ситуации, когда преступное деяние, внешне схожее с необходимой обороной, можно разграничить только исходя из цели, которую стремилось достичь лицо, причиняющее вред. Так, Э.Ф. Побегайло отмечает, что не может быть признано находившимся в состоянии необходимой обороны лицо, которое намеренно вызвало, спровоцировало нападение, с тем чтобы использовать его как повод для совершения преступных действий, например учинение физической расправы над "нападающим" <1>. В теории уголовного права это явление получило название "провокации обороны". Естественно, в таких ситуациях лицо должно нести ответственность за причиненный вред на общих основаниях. В уголовных законодательствах многих зарубежных стран предусмотрены специальные нормы, исключающие возможность признания необходимой обороны при ее провокации. Так, в ч. 2 пар. 505 УК Пенсильвании указано, что использование смертельной силы в целях самозащиты неправомерно, если исполнитель с намерением причинить смерть или тяжкое телесное повреждение спровоцировал использование силы против него самого в этом же столкновении <2>.

--------------------------------

<1> См.: Побегайло Э.Ф. Избранные труды. СПб., 2008. С. 791.

<2> См.: Соединенные Штаты Америки: Конституция и законодательные акты / Сост. В.И. Лафтинский. М., 1993. С. 661.

 

Вместе с тем установление требования отсутствия провокации является излишним при придании обязательного значения такому признаку необходимой обороны, как ее цель. Это объясняется тем, что при провокации обороны лицо преследует цель - как конечный результат своей деятельности - не отражение совершаемого посягательства, а физическую расправу над "посягающим". Поэтому вполне достаточным для исключения возможности признания необходимой обороной ее провокацию является указание в уголовном законе на цель обороны - предотвращение общественно опасного посягательства. Р.М. Юсупов по рассматриваемому вопросу также отметил, что введение в качестве обязательного признака необходимой обороны специальной цели объясняется тем, что при одном и том же поводе одинаковые действия могут иметь различную социальную окраску <1>.

--------------------------------

<1> См.: Юсупов Р.М. Необходимая оборона. Тула, 2001. С. 43.

 

Итак, несмотря на то что в законе четко не определена цель необходимой обороны, указание законодателя на допустимость причинения вреда только при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества и государства от общественно опасного посягательства, следует понимать как предполагающие существование цели защиты от общественно опасного посягательства.

Следующим условием правомерности, характеризующим основания необходимой обороны, является причинение вреда только посягающему. Характерно, что уголовно-правовая необходимая оборона имеет место только при причинении вреда правам и интересам посягающего, охраняемым уголовным законом. Защита, осуществленная иным способом, например путем бегства, отталкивания посягающего, уклонения от его ударов, обращением за помощью к органам власти, не является необходимой обороной в уголовно-правовом смысле, а соответственно и ст. 37 УК РФ не применяется. Эта позиция находит свое отражение в решениях высших судебных органов. В частности, Пленум Верховного Суда СССР в одном из своих постановлений отметил, что "необходимая оборона по смыслу закона предполагает активное противодействие нападению. и не может быть сведена к простому отражению угрозы, в частности к отталкиванию нападающего" <1>.

--------------------------------

<1> Бюллетень Верховного Суда СССР. 1967. N 4. С. 18.

 

Вред, причиненный при уголовно-правовой необходимой обороне, может выражаться в причинении посягающему смерти, различной степени тяжести вреда здоровью и нанесении побоев, в уничтожении или повреждении принадлежащего ему имущества. При этом Н.Н. Паше-Озерский обоснованно отмечает, что защита не должна сводиться к причинению того или иного вреда посягающему, а заключается в весьма активном вторжении в сферу его интересов, в контрнападении на него <1>. Полагаем, это замечание весьма полезно для практики применения ст. 37 УК РФ. Это объясняется тем, что правоприменители, акцентировав свое внимание на тяжести наступивших в результате защиты последствий и на активности поведения обороняющегося, нередко вообще не усматривают признаков необходимой обороны.

--------------------------------

<1> См.: Паше-Озерский Н.Н. Необходимая оборона и крайняя необходимость по советскому уголовному праву. М., 1962. С. 37.

 

Представляется, что на уровне судебного толкования необходимо разъяснить, что в состоянии необходимой обороны, в зависимости от характера и опасности посягательства защищающийся может причинять посягающему вред в виде лишения его жизни, причинения вреда его здоровью, уничтожения или повреждения принадлежащего ему имущества. При этом особо следует отметить, что защита может предполагать при причинении указанного вреда активное вторжение в сферу интересов посягающего либо контрнападение на него.

Особое значение это требование приобретает при уничтожении лиц, участвующих в бандитских формированиях. Как показывает практика, правоохранительные органы в случаях нападения со стороны бандформирований либо оказания вооруженного сопротивления при захвате вынуждены для избежания потерь со своей стороны фактически предпринимать контрнападения. Естественно, в этих ситуациях следует соблюдать временные пределы необходимой обороны.

 

§ 2. Пределы правомерности необходимой обороны

 

Основополагающим моментом в институте необходимой обороны является предел возможного поведения лица, осуществляющего защиту: насколько свободен человек при отражении общественно опасного посягательства <1>. Свобода обороняющегося ограничивается пределами допустимости необходимой обороны, которые обосновывают ее необходимость. Решающую роль в определении границ допустимой защиты играет ее цель - предотвращение или пресечение общественно опасного посягательства <2>.

--------------------------------

<1> См.: Юшков Ю.Н. Проблемы пределов необходимой обороны // Концепция уголовного законодательства России. Омск, 1992. С. 24.

<2> См.: Баулин Ю.В. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. Харьков, 1991. С. 174.

 

Обозначенная цель необходимой обороны логически определяет два вида ее пределов. Во-первых, предотвращение или пресечение общественно опасного посягательства возможно, лишь когда оно началось и еще не окончилось либо когда имеется реальная угроза того, что оно может немедленно начаться - временной предел обороны. Во-вторых, обороняющийся может причинить посягающему вред, который в сложившейся обстановке был необходим для отражения грозящей или существующей опасности. Действия защищающегося должны обосновываться характером и степенью общественной опасности посягательства - интенсивный предел обороны.

Временной предел необходимой обороны отдельными учеными не выделяется в качестве самостоятельного условия правомерности необходимой обороны, они полагают, что достаточным признаком, определяющим временные границы защиты, является наличность посягательства <1>. Вместе с тем до настоящего времени не потеряли своей актуальности слова Н.С. Таганцева, указывавшего, что все попытки, встречавшиеся в рамках доктрины уголовного права, установить юридически определенный момент в развитии преступного посягательства, с которого начинается право обороны, оказались несостоятельными <2>.

--------------------------------

<1> См.: Якубович М.И. Вопросы теории и практики необходимой обороны. М., 1961. С. 85; Наумов А.В. Применение норм уголовного права. Волгоград, 1973. С. 23.

<2> См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая: Лекции. СПб., 1902. Т. 1. С. 531.

 

Общепризнанным является тот факт, что право обороны возникает не только в момент начала посягательства, но и при наличии реальной угрозы его осуществления. В этом отношении справедливо указывается, что признание начальным моментом посягательства лишь момента нанесения вреда правоохраняемому объекту неосновательно ограничило бы право необходимой обороны, ибо оборона является особо эффективной, когда защищающийся осуществляет оборонительные действия именно до повреждения объекта защиты <1>. Более того, в некоторых случаях применение необходимой обороны вообще возможно только при непосредственной угрозе посягательства, поскольку после его начала такой возможности у лица, подвергшегося нападению, может не быть. Именно из такого понимания начального момента обороны исходили еще Воинские Артикулы Петра I. В п. 3 толкования артикула 157 по этому поводу говорилось следующее: "...не должен есть от соперника себе первого удара ожидать, ибо через такой первый удар может тако учиниться, что и противиться весьма забудет" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Шавгулидзе Т.Г Необходимая оборона. Тбилиси, 1966. С. 69.

<2> См.: Хрестоматия по истории государства и права СССР. Дооктябрьский период. М., 1990. С. 318.

 

Российская судебная практика также не отождествляет начальный момент необходимой обороны с моментом начала общественно опасного посягательства. В частности, Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 4 мая 1945 г., определяя начальный момент обороны, указывал, что "состояние необходимой обороны наступает не только в тех случаях, когда оно осуществляется непосредственно в процессе нападения, но и тогда, когда по всем обстоятельствам начало реального осуществления нападения настолько очевидно и неминуемо, что неприменение предупредительных мер ставит в явную непосредственную и неотвратимую опасность лицо, вынужденное к принятию этих мер... Для решения вопроса о том, находилось ли то или иное лицо в состоянии необходимой обороны в тех случаях, когда нападение не было осуществлено, необходимо установить, насколько опасность такого нападения была реальной и очевидной, что зависит от конкретных обстоятельств того или иного дела" <1>. Смежная позиция сохранена и в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. N 14. Так, в п. 5 этого Постановления разъясняется, что "состояние необходимой обороны возникает не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и при наличии реальной угрозы нападения" <2>.

--------------------------------

<1> Судебная практика Верховного Суда СССР. М., 1945. С. 97.

<2> Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 2000. С. 314.

 

Таким образом, суть обозначенного вопроса заключается в том, что следует устанавливать, возникло ли право обороны, а не начальный момент посягательства. Этот вопрос должен решаться с точки зрения психического восприятия обороняющегося лица, основанного на объективных данных, исходя из которых у него возникло субъективное представление о непосредственной угрозе начала совершения посягательства.

Среди таких объективных данных общественно опасное деяние, безусловно, признается главным признаком, обусловливающим возникновение права обороны, однако оно не является единственным таковым признаком. В случаях непосредственной опасности возникновения посягательства в качестве признаков, определяющих начальный момент обороны, выступают все обстоятельства дела. В частности, указывается необходимость учитывать личность лица, пытавшегося совершить преступление, его прежнее поведение, в каком состоянии оно находилось в момент угрозы <1>.

--------------------------------

<1> См.: Козак В.Н. Необходимая оборона и ее гарантии по советскому законодательству. Саратов, 1968. С. 65.

 

Следовательно, субъективное восприятие обороняющегося должно включать в себя осознание характера и степени общественной опасности начавшегося или непосредственно предстоящего посягательства, обстановку защиты и сознание того, что предпринимаемые им действия вызваны непосредственно предстоящим или уже начавшимся, но еще не оконченным посягательством. Иными словами, субъективное представление лица, осуществляющего необходимую оборону, о том, что общественно опасное посягательство уже началось либо непосредственно предстоит, должно быть основано на всей фактической обстановке, на фактических действиях посягателя, создающих реальную угрозу для общественного или индивидуального интереса, охраняемого уголовным законом <1>.

--------------------------------

<1> См.: Паше-Озерский Н.Н. Необходимая оборона и крайняя необходимость по советскому уголовному праву. М., 1962. С. 49.

 

Таким образом, может объективно существовать ситуация, когда не само общественно опасное посягательство обусловливает возникновение состояния необходимой обороны, а лишь угроза непосредственного его осуществления, обусловленная поведением лица, готовящегося его совершить, в совокупности со всей фактической обстановкой.

Показательным в этом отношении является следующий пример.

Ночью к Пинчуковой постучали в окно двое неизвестных. Они вызвали хозяйку во двор и, сказав ей, что опоздали на поезд, идущий в г. Гомель, вопреки ее желанию, оставили у нее в сарае мешок с вещами, пообещав зайти за ним в час ночи следующих суток. Пинчукова заподозрила, что вещи являются крадеными и заявила об этом в милицию. В сарае Пинчуковой была устроена засада и два работника милиции стали ждать прихода неизвестных. В час ночи неизвестные осторожно подошли к сараю и открыли дверь. Один из них достал из кармана пистолет "ТТ" и взял его в правую руку, а другой рукой стал зажигать зажигалку, чтобы осветить сарай. Но зажигалка гасла от ветра. Работники милиции увидели, что пистолет направлен в их сторону и если они себя обнаружат, то неизвестный может выстрелить в них. Тогда один работник милиции произвел в неизвестного, который держал пистолет, прицельный выстрел и смертельно ранил его в живот. Другой неизвестный пытался скрыться, но также был задержан. В дальнейшем было установлено, что в мешке находились похищенные неизвестными продукты, которые они хотели продать на рынке <1>.

--------------------------------

<1> См.: Якубович М.И. Вопросы теории и практики необходимой обороны. М., 1961. С. 99 - 100.

 

Этот пример наглядно показывает, что момент возникновения права обороны и момент начала общественно опасного посягательства не тождественны. Отсюда следует, что право обороны может создавать поведение лица, свидетельствующее о его намерении немедленно совершить общественно опасное посягательство. Таким поведением, например, может быть высказывание угрозы, сопровождающееся демонстрацией оружия.

Не определяются границами нападения временные пределы необходимой обороны и в случаях, когда по обстоятельствам дела обороняющемуся неясен момент окончания посягательства. В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. N 14 "О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств" состояние необходимой обороны может иметь место и тогда, когда защита последовала непосредственно за актом хотя бы и законченного посягательства, но по обстоятельствам дела для оборонявшегося не был ясен момент его окончания <1>. Иначе говоря, если обороняющийся с учетом ситуации обоснованно полагает, что посягательство лишь приостановлено и может возобновиться в любой момент, с точки зрения закона право необходимой обороны не прекращается.

--------------------------------

<1> См.: Бюллетень Верховного Суда СССР. 1984. N 5. С. 5.

 

Определение временных пределов необходимой обороны имеет важное уголовно-правовое значение, поскольку они, выступая основанием определения правомерности обороны, также являются гарантом обеспечения неприкосновенности законных прав и интересов граждан. "Правильное определение понятия своевременности обороны имеет большое значение для решения вопроса об объеме правомочий гражданина, прибегающего к активной защите правоохраняемых интересов... Слишком узкое определение этого понятия привело бы к ограничению права граждан на необходимую оборону, а слишком широкое - к оправданию действий, не вызывавшихся необходимостью ввиду их несвоевременности" <1>.

--------------------------------

<1> Тишкевич И.С. Условия и пределы необходимой обороны. М., 1969. С. 49.

 

То обстоятельство, что общественно опасное посягательство является основанием применения необходимой обороны, обусловило возникновение в уголовно-правовой теории точки зрения, в соответствии с которой момент начала права защиты рассматривался с позиции учения о стадиях совершения преступления.

В частности, И.И. Слуцкий высказывал точку зрения, в соответствии с которой "уже на стадии приготовления, а иногда и при обнаружении умысла посягательство может быть наличным, однако только при том условии, если субъект своим поведением подтвердил наличие непосредственной, неминуемой опасности начала осуществления посягательства" <1>.

--------------------------------

<1> Слуцкий И.И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Л., 1956. С. 54.

 

По мнению Н.Н. Паше-Озерского и И.С. Тишкевича, необходимая оборона допустима как на стадии покушения, так и приготовления к преступлению <1>. В частности, Н.Н. Паше-Озерский указывает, что "в тех случаях, когда необходимая оборона направлена против объективно общественно опасного и одновременно преступного деяния, такая оборона в отношении своего "начального момента" возможна, по нашему убеждению, не только против самого преступного деяния, но и против покушения на него, а равно и против приготовления, поскольку таковое угрожает перейти в покушение и далее в оконченное преступление" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Паше-Озерский Н.Н. Необходимая оборона и крайняя необходимость по советскому уголовному праву. М., 1962. С. 51; Тишкевич И.С. Условия и пределы необходимой обороны. М., 1969. С. 52.

<2> Там же. С. 51 - 52.

 

Среди современных авторов идею о необходимости использования стадий совершения преступления для определения начального момента состояния необходимой обороны поддерживает А.Н. Попов. По его мнению, именно стадия приготовления и образует понятие, которое именуется "реальная угроза посягательства". При этом он стадию приготовления условно подразделяет на стадию "раннего" и "позднего" приготовления. В частности, Попов пишет: "На стадии раннего приготовления отсутствует реальная угроза нападения, поскольку между приготовительными действиями и последующей стадией покушения может быть значительный промежуток времени.

Стадия позднего приготовления характеризуется тем, что виновный уже реально готов перейти к стадии покушения, но еще не сделал этого в силу того, что необходимо предпринять последнее усилие, например, необходимо поближе подойти к потерпевшему для нанесения удара" <1>.

--------------------------------

<1> Попов А.Н. Преступления против личности при смягчающих обстоятельствах. СПб., 1998. С. 255 - 256.

 

Однако вопрос о возможности рассмотрения начального момента защиты с позиции учения о стадиях совершения преступления является дискуссионным. В уголовно-правовой литературе высказывается ряд серьезных аргументов, носящих концептуальный характер и свидетельствующих о невозможности использования учения о стадиях совершения преступления для определения начального момента права необходимой обороны.

Так, профессор Т.Г. Шавгулидзе утверждает, что о стадиях преступления может идти речь лишь в тех случаях, когда посягательство носит преступный характер, а состояние необходимой обороны может возникнуть и от непреступного посягательства <1>. Например, при общественно опасном посягательстве лица, не достигшего возраста уголовной ответственности или невменяемого. Не согласуется с применением учения о неоконченном преступлении и отсутствие стадий приготовления и покушения при неосторожных посягательствах и посягательствах, совершаемых с косвенным умыслом. Поскольку общепризнано, что приготовление и покушение с субъективной стороны характеризуется только прямым умыслом <2>, то признание возможности использования стадий совершения преступлений как определяющего момента начала права обороны означало бы ее допустимость лишь от посягательств, совершаемых с прямым умыслом.

--------------------------------

<1> См.: Шавгулидзе Т.Г. Необходимая оборона. Тбилиси, 1966. С. 76.

<2> См.: Российское уголовное право. Общая часть. М., 1994. С. 168 - 170.

 

Также применение учения о стадиях совершения преступления входит в противоречие с общепризнанным положением, в соответствии с которым необходимая оборона допускается не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и при наличии реальной его угрозы. К недостаткам указанного подхода определения начального момента обороны можно отнести и то, что большинство граждан, на которых прежде всего рассчитан рассматриваемый институт, не обладая специальными познаниями в юриспруденции, не могут разграничивать стадии совершения преступления.

Указанные аргументы обусловливают необходимость определения иных критериев для установления начального момента возникновения права на необходимую оборону. В этом отношении основными требованиями указанных критериев должны стать отражение реалий настоящего состояния борьбы с преступностью и доступность их к восприятию гражданами.

Профессор Т.Г. Шавгулидзе указывал, что "при решении вопроса о начальном моменте общественно опасного посягательства надо исходить из реальной опасности, которую создало посягательство, и необходимости немедленного принятия мер для отражения этого посягательства" <1>.

--------------------------------

<1> Шавгулидзе Т.Г. Необходимая оборона. Тбилиси, 1966. С. 77

 

Такая позиция представляется более обоснованной, поскольку исключает большинство приведенных выше замечаний. Однако представляется, что она не отражает возможности применения обороны от непосредственно предстоящего посягательства, а также выставляет излишнее требование "необходимости немедленного принятия мер для отвращения посягательства".

Это требование не соответствует положению закона, в соответствии с которым право обороны "принадлежит лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти" (ч. 3 ст. 37 УК РФ). Главными оправдывающими обстоятельствами должны являться объективный критерий - наличие реальной угрозы причинения вреда охраняемым уголовным законом интересам и субъективный критерий - осознание обороняющимся наличия этой угрозы.

Таким образом, начальный момент права обороны, по нашему мнению, должен определяться объективными (внешними) актами поведения, направленными против охраняемых уголовным законом общественных отношений, при условии что обороняющийся осознает эти акты как общественно опасные посягательства либо как свидетельствующие о возникновении угрозы непосредственного начала такого посягательства. Эта формулировка означает, что для признания права обороны начавшимся необходимо наличие двух совпадающих условий:

1) посягающий совершает общественно опасное деяние либо деяние, свидетельствующее о возникновении непосредственной угрозы охраняемым уголовным законом общественным отношениям; при этом под деяниями следует понимать как физическое воздействие, так и словесную или конклюдентную реальную угрозу;

2) обороняющийся осознает, что указанные действия являются общественно опасным посягательством, причиняющим вред охраняемым уголовным законом отношениям, либо создают реальную непосредственную угрозу начала такого посягательства.

Обозначенные условия охватывают весь спектр обстоятельств, свидетельствующих о возникновении состояния необходимой обороны. При этом следует подчеркнуть, что общественно опасное посягательство является, несомненно, главным условием возникновения права защиты. Однако состояние обороны может возникать уже при наличии реальной угрозы его начала. Также исключается возможность защиты от предполагаемого посягательства, даже в случаях, когда становится известно, что оно будет осуществлено в будущем, если при этом отсутствует реальность угрозы.

Признавая реальность угрозы начальным моментом возникновения состояния необходимой обороны, нельзя не отметить ее возросшую опасность в современных условиях. До начала 1990-х годов круг объектов угрозы был довольно узким, объективно она, как правило, выражалась в словесной форме без совершения каких-либо действий, направленных на ее осуществление. Это отражалось и в существовавшем законодательстве. В частности, в УК РСФСР 1961 г. ответственность устанавливалась лишь за угрозу убийством, причинением тяжкого телесного повреждения либо уничтожением имущества путем поджога (ст. 207).

В настоящее время характер угроз претерпел значительные изменения. Наряду с расширением объектов угроз они стали более дерзкими и циничными. Отчасти это нашло отражение в уголовном законе. Например, одной из форм террористического акта является угроза совершения взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного вреда либо наступления иных общественно опасных последствий в целях оказания воздействия на принятие решений органами власти (ст. 205 УК РФ). Также угроза убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества составляет объективную сторону ст. 296 УК РФ "Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования". Объективная сторона состава преступления о применении насилия в отношении представителя власти также может быть выражена в угрозе применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей (ст. 318 УК РФ). Помимо угроз, указанных в законе, на практике часто встречаются угрозы похищения людей, насильственных действий сексуального характера или изнасилования малолетних и др. Характерно, что число случаев реализации угроз возрастает и в орбиту ее осуществления попадает все большее число граждан. Эти обстоятельства обусловливают не только объективное повышение опасности угроз, но и ее субъективное восприятие потерпевшими как реально реализуемой.

Э.Ф. Побегайло приводит данные, в соответствии с которыми каждый третий участник преступлений был ранее судим. Каждое пятое зарегистрированное преступление совершается группой лиц. Растет число преступлений, совершаемых организованными группами и преступными сообществами. Более 10 тыс. гангстеров, по оценкам специалистов из МВД, образуют сегодня 400 с лишним крупных преступных группировок, действующих на территории России <1>. С 1991 г. по 2005 г. в России в результате различных преступлений погибли около 1,2 млн. человек и не менее 1 млн. получили тяжкие увечья <2>.

--------------------------------

<1> См.: Побегайло Э.Ф. Избранные труды. СПб., 2008. С. 768.

<2> Лунеев В.В. Преступность XX века. 2-е изд. М., 2005. С. 859

 

В связи со сказанным представляется целесообразным при признании реальной угрозы как начального момента права обороны учитывать не только характер и степень ее общественной опасности, но и как признаки реальности рассматривать характеристику лица, ее создавшего, предшествовавшее поведение этого человека, а также то психическое и физиологическое состояние, в котором оно находилось в момент высказывания угрозы.

В качестве субъективных критериев, характеризующих восприятие реальности угрозы защищающимся, необходимо учитывать как ее осознание в качестве реальной и непосредственно осуществимой, так и психическое состояние обороняющегося. Проведенное исследование свидетельствует о том, что поведение обороняющегося почти во всех случаях сопряжено с сильной фрустрацией, стрессом, возникающим из-за предстоящей угрозы посягательства. Это обстоятельство существенно влияет на протекание субъективных процессов и характер действий защищающегося. В ситуации сильного напряжения могут совершаться поступки как в плане высокой эффективности действий, так и в плане их некоторой неадекватности, ошибочности. Обороняющиеся лица практически никогда не остаются хладнокровными, их поведением руководят сильнейшие негативные эмоции, такие как гнев, ярость, страх, иногда вызывающие аффект. Все это необходимо учитывать при решении вопроса о начальном моменте обороны, обусловленном непосредственной реальной угрозой посягательства.

Примером правомерной защиты от реальной угрозы посягательства может служить случай, произошедший в Серебряно-Прудском районе Подмосковья. Двое жителей Серебряно-Прудска ночью, вооруженные пистолетом, совершили разбойное нападение на водителя "КамАЗа". Грузовик они отогнали на дачу и там разгрузили находившиеся в нем арбузы. На этой же машине они приехали в пельменную и под угрозой применения оружия забрали 4 миллиона рублей, продукты и ящик водки. В пельменной помимо хозяина находились трое посетителей, которые все видели.

Впоследствии один преступник подошел к припаркованной на стоянке машине и отнял у водителя 700 тысяч рублей. Затем они пошли к стоявшему на стоянке еще одному "КамАЗу", в котором находились свидетели разбоя в пельменной, наблюдавшие посягательство на водителя машины. Один из них достал охотничье ружье и, когда преступники подошли к их машине, выстрелил в того, который был с пистолетом.

Данный случай был признан правомерной обороной. Поскольку предшествующее поведение посягавших давало основания полагать, что они собираются совершить разбойное нападение. Угроза носила реальный характер <1>.

--------------------------------

<1> См.: Московский комсомолец. 1997. 20 сентября.

 

При установлении начального момента обороны, в случаях реальной угрозы посягательства внимание должно быть сфокусировано на действиях лица, создавшего эту угрозу. А.И. Каплунов и С.Ф. Милюков отмечают, что намерение непосредственной угрозы начала посягательства может быть выражено: в виде действий (например, в форме демонстрации оружия или заменяющих его средств с одновременным приближением к обороняющемуся, несмотря на предупреждение; нападающий направил огнестрельное оружие на потерпевшего, занес руку с ножом, топором) или словесно (в последнем случае по характеру угрозы должно быть ясно о его намерениях <1>, а также, что она не носит неопределенного и отсроченного характера <2>, а будет исполнена немедленно) <3>.

--------------------------------

<1> Например, "убью", "зарежу", "искалечу" и т.д., а также употребление нецензурных и жаргонных выражений того же смысла.

<2> Например, "ты пожалеешь, что связался со мной", "я тебе отомщу", "ты меня еще вспомнишь".

<3> См.: Каплунов А.И., Милюков С.Ф. Применение и использование огнестрельного оружия. СПб., 2003. С. 110.

 

У обороняющегося следует устанавливать лишь соответствующее субъективное восприятие этих действий. Иногда судебно-следственные работники допускают серьезные ошибки в результате того, что направляют все усилия на юридическую оценку действий обороняющегося. А они, как известно, без соответствующих оснований их совершения объективно подпадают под действие какой-либо статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ. При таком подходе в действиях оборонявшегося устанавливается состав преступления, а его заявления о том, что он оборонялся, рассматриваются как стремление уйти от ответственности. Факт необходимой обороны по таким делам нередко фиксируется лишь вышестоящими судебными инстанциями.

Учитывая скрытую бланкетность нормы, регламентирующей необходимую оборону, положительно воспринимается конкретизация момента возникновения состояния обороны применительно к конкретным ситуациям в нормах неуголовных отраслей права. Так, например, в российском законодательстве закреплены гарантии личной безопасности вооруженных сотрудников полиции, военнослужащих внутренних войск, сотрудника уголовно-исполнительной системы, работника ведомственной охраны. Им предоставляется право обнажать огнестрельное оружие и приводить его в готовность, если они считают, что в создавшейся обстановке могут возникнуть предусмотренные законом основания для его применения. В целях обеспечения собственной безопасности указанных сотрудников и предотвращения попыток незаконного завладения табельным оружием в федеральных законах, регламентирующих их деятельность, конкретизируется момент начала посягательства на таких лиц, детализируя начальный момент состояния обороны. Так, в ч. 2 ст. 24 Федерального закона "О полиции" установлено, что сотрудник полиции имеет право применить огнестрельное оружие "при попытке лица, задерживаемого сотрудником полиции с обнаженным огнестрельным оружием, приблизиться к сотруднику полиции, сократив при этом указанное им расстояние, или прикоснуться к его огнестрельному оружию" <1>. Более детально момент возникновения состояния необходимой обороны конкретизирован в ч. 2 ст. 30 Федерального закона от 6 февраля 1997 г. "О внутренних войсках Министерства внутренних дел РФ", в которой указывается: "Попытки задерживаемого лица приблизиться с обнаженным холодным или огнестрельным оружием либо предметами, с помощью которых может быть нанесено телесное повреждение, к военнослужащему внутренних войск, сократив при этом указанное военнослужащим расстояние, а также попытки указанного лица прикоснуться к оружию военнослужащего внутренних войск предоставляют последнему право применить оружие в соответствии с пунктом "б" ч. 1 ст. 28 настоящего Федерального закона" <2>.

--------------------------------

<1> Федеральный закон от 07.02.2011 N 3-ФЗ "О полиции" // СЗ РФ. 2011. N 7. Ст. 900.

<2> СЗ РФ. 1997. N 16. Ст. 1664.

 

Следует отметить, что если имеет место конкретизация условий правомерности необходимой обороны в нормативных актах неуголовных отраслей права, в том числе Федеральном законе "О полиции", то в правоприменительном акте следует делать ссылки на эти акты в описательной его части, а в резолютивной на уголовно-правовую норму, предусматривающую необходимую оборону.

Несоблюдение указанного правила является фактором, способствующим совершению грубых квалификационных ошибок, в результате которых правомерные деяния признаются преступлениями.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: