Пятая, о паре подружек, сошедших с гор

Даше снилось, что она бульдозер, что она бульдозер, что стоит снежном поле, в белых кедах и сером длинном платье, держит в руках скрипку и смотрит в сторону, прочь от невидимой камеры. Это действительно она - худая шатенка, младше своего настоящего возраста - главным образом потому, что у нее есть ямочка на подбородке, тонкие губы и очень четко очерченные брови. Что же я делаю, думает Дарья, неужели я позирую для фотографов? Во сне не чувствуется холода, однако она видит, что кеды уже намокли, что ей надо в машину, кинуться на заднее сиденье и заснуть по-настоящему. А где она находится, где авто, почему на трассе никого нет? Да и, вроде бы, камеры тоже нет. Ничего не щелкает. И чья это скрипка? Почему она должна заботиться о чем-то чужом и мало ей интересно, но наверняка дорогом, опытном, громком?

Даша села в этот поезд потому, что он ехал в нужный ей город. А еще - потому что он насквозь пропах рыбой. И она могла, закрыв глаза, представить, что едет по пустыне, прямо по сердцу африканского континента, а за окном - песок, небо и горизонт. Депрессия - когда есть пустота, заполненная астероидами.

У нее лежало на столе три бутерброда с сыром, и оставалась еще бутылка малинового морса. Она и раньше ездила с таким запасом еды далеко в Питер. Хотя ее родное жилище хоть и находилось отнюдь не близко. Она просто практически не могла жевать в дороге, поэтому на вокзале по прибытию казалась бледной и одухотворенной. Да, она ездила в СПб достаточно часто, так что хорошо его знала. Но у нее не появилось там друзей. Так что ей пришлось залезть в Интернет, поглядеть на предложения, позвонить в контору, выбрать несколько вариантов… В принципе, она могла тут же вернуться, благо личные вещи влезли в одну большую сумку. Ни швейной машинки, ни аккордеона, который она обожала, потому что он - большой, громкий и зеленый. Но с другой стороны, дома она все уже хорошо знала, а ведь очень тяжело жить без новых впечатлений, если ты не тот человек, который намерен разрушать или, что гораздо сложнее, создавать новое.

Если ехать до Питера в вагонах не с утра, а с вечера, по времени выходит дольше. Плацкарт, в котором не выдают белья, потому что никто не будет спать. Однажды она попробовала пропутешествовать, проснулась дома в пять утра, еще солнце не взошло, а она уже завтракала, а потом отправилась к поездам на вокзал. Никакого удовольствия. Перед отправлением она выпила банку коктейля, а еще раньше купила «Ромовый дневник». Есть не хотелась. Потом она все же попросила белье.

«Я во сне вчера ела, - говорит через несколько лет Даша мужу. - Хватала все, что в гостях лежало, и поглощала. Потому что знала, что сплю и хотела поесть побольше. А наутро мне пришла хорошая версия пьесы «На дне» Горького - остается один Сатин, говорящий все диалоги, какой-то левый мальчик его слушает, а потом появляется мельник, который никак не может мельницу продать. Ну, вы понимаете, неожиданный поворот событие, все такое...»

 

Подушки в наборе не оказалось. Даша не стала конфликтовать с кондукторов, она подумала, что ей она и не нужна. Слишком много места занимает на верхней полке. Она вытащила пару свитеров, завернула их в большое полотенце и приготовилась заснуть. Внизу обсуждали автобусные поездки в Европу: в шесть утра тебя будят, а за окном – Париж. А куда это годится, ну? Даша согласилась про себя, что никуда не годится. Но, с другой стороны, ведь нельзя ждать того, что удача придет не просто вовремя, а еще и после завтрака. Так что жди, в любой момент может явиться. Нельзя сказать, что дома Даша себе плохо чувствовала. Жила в полноценной семье, располагала большой комнатой и с десятком собственных виниловых дисков, заказанных по сети из-за границы. Плела украшения на продажу. Закончила исторический факультет. Даже чужие дети ее слушались, наверное, потому что как учитель Даша к себе располагала: голоса не то что – не повышала, но даже как-то скрадывала. А потому приходилось остальным помалкивать, чтобы услышать ее речь. Check-check, включите микрофон, прибавьте средних. В мониторы подайте, ага, нет, больше ничего не надо, я вообще-то одна выступаю, без сопровождения. Популярностью не пользуюсь, за деньги на меня не ходят. Государство само платит. Скорее терпят, но вежливо.

Даша посмотрела на забор из проволоки, который тянулся вдоль леса второй час. Кому придет в голову перелезать через него. Кто ходит по рельсам? По ним только ездят. По рельсам ходить очень неудобно. А в заповедники можно попасть и более удобным путем. Как все это неэкономно. И она опять стала читать Гоголя. Очень интересно разбирать подобные романы, когда школьная программа уже забыта. Можно превратить поэму о хитрой афере в любовный роман.

Когда ты едешь в поезде, общаешься ли ты с соседями, фотографируешь ли пейзажи за окном, смотришь ли ты кино на ноутбуке, в конце концов? Может, ты спишь всю дорогу? И роешься в мобильном? И ешь лапшу, пьешь чай с «Юбилейным» печеньем за 20 с лишним рублей, потому что не продают в поездах печенье на развес. Даже твоего любимого. Иногда пройдется пара старушек или их внуков (в три часа ночи, через весь поезд, ни задев ни одного грязного носка, что торчат в проходе нагло и расслабленно).

Сейчас Даша возмутится, мол, а как же мои ценнейшие мысли? Ведь я же, пока вы тут разглагольствуете, думала о том, что зря закончила университет, а не пошла шить одежду еще на третьем курсе. К примеру. Все равно ведь – не пошла. Может, что-то и вышло бы в итоге. Более забавная ситуация с точки зрения синопсиса, а не духовных переживаний. Она хочет сказать – имелось бы больше практического у нее опыта – и ей было бы гораздо проще жить сейчас. А теперь у нее багаж знаний, который даже в камеру хранения не сдашь. Зато ее гарантировано ожидают несколько лет временной работы, пока она не падет духом и выйдет, скажем, замуж.

 

Еще можно полететь самолетом. Но она знает, что это такое – дешевым рейсом, ближе к ночи, из пригорода. Билет не дороже полутора штук. Правда, она испытала это один раз. До аэропорта ее тогда довез одноклассник, который купил по случаю «Оку» и страшно ей гордился. И правда – чего бы не гордится? Возит, ломается, жрет бензин – все чин чином. Больше ничего и не требуется. Это произошло зимой. В городе температура опустилась до минус тридцати. Потому они быстро добежали до здания, спутали терминалы, немного замерзли. А оставалось еще два часа до вылета. Регистрацию начали поздно, чуть ли не за час. Пока ждали, съели все беляши, которые приготовила Дашкина мама, побегали по зданию, прочитали рекламные объявления и, наконец, решились попить кофе в местной забегаловке.

Аэропортовский общепит - категория особая. Все точки оформлены до противного аскетично, но красиво – даже и не чувствуешь, в какой стране находишься. Одни и те же виды товаров – что в Италии, в России, что в Нидерландах. И сидя в центре огромной страны, думаешь, что ты являешься частью гигантского материка…

Объявили рейс, она быстро прошла осмотр, но сумка весила аж восемь килограмм вместо пяти, пришлось сдать ее в багаж. Летели они на редкость некомфортно. Рядом с ней сидел огромный мужчина, который заглушил гул турбин храпом – ее место оказалось в самом хвосте. А спал он весь полет. Приземлившись на 15 минут позже расписания, они долго ждали багаж – и уже наступила полночь. Самолеты еще летали. А вот поезда из Домодедово до Киевского вокзала – не ходили. А она сговорилась с подругой, у которой хотела протусовать чуть ли не целую неделю, что успеет прибыть на постой к часу ночь. М-да, денег осталось впритык. Она бегала по всему зданию, ходила к остановке такси. Потом какие-то добрые водители автобусов сказали, что рейсовое сообщение, в общем-то, есть, но ждать очередного «Икаруса» придется еще долго. Странно, вот ходят отличные экспрессы от Шереметьево за 250, почему же тогда такси за 500? Понятно, почему, но почему именно сегодня нужно столько платить? Она простояла в итоге еще 20 минут. Доехала до Юго-Западной в половине второго ночи. И поняла, что деньги выкладывать все же надо. А ехать нужно было до самого центра – маленького, но далекого. Даша подняла руку, подъехали сразу две машины. Азербайджанец, заваленный пакетиками быстрой лапши, сказал: «Садись, 500». Уставшая, она высчитывала в голове суммы, разделила вновь их на семь дней. Махнула рукой, кинула сумку на заднее сиденье. Тут в окне появился другой представитель южной нации и заявил: «Так! Ты – вылезай! И ты - почему ты клиентов отбиваешь?». И начал водителя за грудки вытягивать из салона. Даша испуганно схватила сумку. И добежала чуть ли не до следующей станции, где поймала такси на 50 рублей дешевле. Добралась до подруги. Которая совсем не обрадовалась, потому что давно уже собиралась заснуть. Но потом она вздохнула, достала из холодильника пакет красного вина. «Ты представляешь? – сказала она после первого бокала. - Вчера мою знакомую так отшили, вообще. Она пришла в гости – а там гульба, парень у знакомой этой сидит, еще гости, коньяк, вермут… Извинились, посадили за свой деньги в машину - и отправили обратно куда-то еще».

Даша тогда так и не поняла, имелся ли какой-нибудь тайный смысл у этой истории.

 

Так что она ехала поездом, а не самолетом или поездом. Говорят, скоро поезда будут стоить как в Европе – дороже, чем любой крылатый переноситель пассажиров. Любопытный способ прыжков до материкового уровня. Стоило бы поглядеть внутрь вагон, а потом думать, как нарастить на нем жир… И уже неизвестно в каком времени подумала Даша о том, что если все будет дорого, то люди станут сидеть по домам без всяких разъездов, не думая, что легко можно поменять не только прописку или регистрацию, но и мировоззрение, настроение, развлечения. А также собственное долголетие и успех. Будут сидеть каждый в своем районе, ходить через улицу на работу и в магазины, фитнес-центр, кинотеатр и в гости – прямо в соседнюю дверь на лестничной площадке. И у каждого российского языка появится множество диалектов, столько, что мы будем вынуждены каждый раз, переходя улицу, доставать новый разговорник.

 

Прошло два дня после эпизода с ванной, когда в квартире появились еще две девушки. Надо, наконец, сказать, что Инна и Даша раньше жили в Екатеринбурге. Я только два раза приезжал в Свердловск, и скажу вам откровенно - он ничем не отличается от центральной России. Так что они не были, эти девушки, какими-то тихонями-фуриями, говорящие на своем, особом диалекте.

Вообще-то Даша – лучшая подруга. Вот только они поехали в Петербург порознь, как-то даже и не знали об этом. А сейчас столкнулись. Наверное, потому что они разные. Инна – белокурая, любит сапожки носить, ходить в клубы (но не сейчас, правда, а раньше). Даша любит песни петь в парках под гитару, с друзьями, а когда те напиваются, уходит. Но это тоже, правда, было раньше. Сейчас они обе немного скучают по прошлому. Хотя у Инны появилась достойная работа– она секретарша. А Дарья продает книги в магазине. Такой вот шаг на месте. Вроде бы есть перспектива, но нарисована она как-то криво.

 

- Так, что скажете? – тетка-агент сжимала в руке телефон и смотрела мимо нее. Чего глядеть на очередную девушку в длинной юбке, которая, видно, совсем недавно перестала носить очки, а потому, кажется, немного косит? На этот раз обошлись без хозяйки, которая, слава богу, теперь риэлторше полностью доверяла.

- Ничего. Да… А кто тут еще живет? – спросила Даша, потому что это была она.

- Двое молодых людей и девушка. Один фотограф, вроде бы, а девушка учится на журналиста. Так, прямо по коридору ванна, рядом – кухня. Да, за свет платят все по отдельности, у вас тут счетчик. Вот, кстати, и ваша комната. Небольшая, но, как видите, есть холодильник, диван, шкаф, столик журнальный. Шторы в шкафу лежат.

- Мне подходит. Надо что-то подписать?

- Да, я сейчас… Скоро у вас все заполнится, еще одна девушка вселится. Должна с дня на день появится… Вот ваш договор, я его сейчас заполню, вы прочтите и распишитесь.

- Да-да. А, может, если ей не подойдет, ну, девушке, я вам телефон еще один дам? У меня есть подруга, Инна, она тоже ищет.

- Какая популярная девушка, - усмехнулась женщина.

- То есть?

- Если эта самая, то я уже звонила одной Инне от некоего юноши. А он говорил, что взял номер у ваших новых соседей.

 

Жить надо четко, до тех пор, пока глаза не устанут. Прошло два дня с тех пор, как мы в последний раз посещали квартиру. Перенесемся чуть ближе к Невскому.

Инна в очередной раз перечитала свое резюме: строчка о работе «оператором развлекательного центра» ее в очередной раз смутила, но как еще описать процесс в зале, забитом игральными автоматами, когда вокруг одни недозрелые подростки! Они задают вопросы о том, почему кнопки плохо реагируют на их действия. А дело не в машине, а в вас, уроды. Вам бы сразиться в морской бой образца 85-го года, только прицел и одна кнопка, а по бокам подружки заглядывают в окошки, и говорят, что ты попала, хотя ты и сама все прекрасно видишь.

Инна сидела в это время в постороннем для нее офисе, куда ее пустил тогдашний кратковременный бойфренд. 24 года уже, а все – кратковременные. Помещение хоть и называлось офисом, однако в нем не поставили еще строгую пропускную систему, а хозяйка пару раз даже подкинула какие-то пресс-релизы в качестве подработки. Сейчас Инна пила кофе, украденный на кухне, с тоской думала, как отвязаться от обладателя компьютера и раскидывали резюме по всем адресам, которые могла найти. Двоюродная, а может, и троюродная, и вообще, не тетя, тихонько грозилась выпереть ее на улицу. И вроде бы и не страшно. Потому что вчера столкнулась она с Дашей, дико неудобно получилось, но Дарья всегда оставалась девушкой спокойной, скандалов не устроила, но сказала, что знает риэлтера, с которым можно договориться, и вроде бы есть комната. Малюсенькая, зато за копейки.

Инна с детства любила хлопать глазами перед зеркалом и представляла себя женщиной, тревожащей сердца. Никаких позитивных волнений. Именно душевные переживания на грани страха и ужаса оттого, что эта красавица - не твоя женщина, а ты сама. Она ни разу в жизни не пользовалась хной, краской или чем-то еще. Она берегла свои волосы пуще собственной мамы, которая, однако, годам к 15 поняла, что родственные связи не дают право покушаться на все векторы поведения в жизни дочери. Все-таки семья - это длинный семинар по дипломатике. Это даже не карьера в посольстве, это даже не работа на органы госбезопасности - тут тебе придется несладко до постоянной горечи во рту, что-то застряло в небе, ты лезешь языком, но чем больше болтаешь, тем только острее раздражение.

У Инны всегда была аккуратная челка, а уши всегда закрыты прядями, потому что она считала, что здесь природа с ней доработала.

 

Когда Инна также ехала в том же самом поезде, что и Даша (тот же номер, но иная дата оправления), она говорила соседке в поезде, выпивая с ней четвертую бутылку пива, примерно такие слова:

- Как пела Пи-Джей Харви, ты оставил меня сухой. Вообще-то писатель не должен говорить о таких вещах. Оставить должен он эти дела девушкам с острым языком, более ни на что не годным. Ибо с чего он взял, придурок, что может рассуждать о женской чувствительности, если в него никогда ничего не вставляли? Психология сталкивается с показаниями терапевта. Скажите, доктор, гм, просто доктор, что вы думаете о нашей пациентке? Я думаю, мистер самомнение, что здесь мы наблюдаем типичный случай: лишилась девственности в 15 лет, потому что очень хотела этого. Произошло важное событие на даче, в одной из маленьких комнат. Причем народу приехало тогда совсем немного, большинство тихо напилось и заснуло внизу на диванах и полу. А она пошла наверх, к себе, ведь это ее дача! И кто-то очень настырный заявился к ней через полчаса, откинул одеяло – а она его ждала, ему даже не пришлось снимать с нее одежду. И они долго боролись… Ничего, что я так подробно? Словом, это был акт скорее общественный, чем эгоистичный. Потому что потом мозг не напрягается, он клиширует и клиширует страсть, когда узнает знакомые сокращения мышц. Это все равно что – краска прилила к лицу, ноги бросились в пляс, левая рука резко вылетела вперед. Ох, извини, юный гений, это все воспоминания о войне в Сибири, против оленей и оживших бревен. Не хочешь ли чаю? Или может, таблеток из моей волшебной шкатулочки и забудем об досадной ошибке?

 

Инна не понимала, что же изменилось за последние три года. Она все так же сидит за столом у входа в главный кабинет, поправляет стопки бумаг и читает иностранные блоги, потому что доступ в блоги и социальные сети перекрыли админы, а в новостях пишут о том, что она и так знает. Если бы они посмотрели, что она ищет в Гугле, то вряд ли бы сильно удивились: «работа», «расписание поездов», «рингтоны бесплатно». Не сказать, что Инне вообще нечего делать: ей любят звонить поставщики из-за рубежа и дотошно расспрашивать, почему патрона нет на работе. К тому же они очень правильно произносят ее нехитрое имя.

А Сам-скрытый-Самец предпочитает докучать ее правкой расписания дел на неделю, день, месяц, перепиской с подчиненными. На ковер он редко кого вызывает и требует порой, чтобы она рассказывала ему о Екатеринбурге, своей семье и тех немногочисленных приключениях, которые с ней там происходили. Она должна садиться на край стола и покачивать ногами при этом. Кажется, именно это его и привлекает. Далее действия развиваются только в голове у Инны. Не нравится ей эта нерешительность. Мог бы и пригласить куда-нибудь. Хотя поездка в Японию, которую он пообещал устроить в конце месяца, вполне может считаться эквивалентом романтическому путешествию. Инна слышала, что в Японии все жутко дорого. А значит, даже обыденные расходы-ритуалы будут проведены с шиком – с точки зрения ее нынешнего положения.

Сейчас она идет в круглосуточный супермаркет покупать йогурты. И стиральный порошо. Звонит сотовый и женский голос говорит с нажимом:

- Это Инна?

- Да.

- Здравствуйте, меня зовут Марина Гавриловна, помните, мы созванивались по поводу жилья.

- Да-да, ох, извините. Я же должна была прийти, а тут дела на работе, а номер ваш я потеряла.

- Ну, ничего страшного. У меня для вас до сих пор есть один отличный вариант. Очень прилично и недорого – насколько это вообще возможно летом. Подруге вашей, Дарье - ей комната подошла. Соседняя. Может, будете жить в одной коммуналке.

- Даше? Да-да, конечно, спасибо, а посмотреть можно рано-рано утром, часов в восемь?

- Без проблем.

- Хорошо-хорошо! Говорите адрес.

Она пришла обратно в офис и решила поспать здесь. Благодетель уехал в Москву, у молодящейся бабушки, кажется, наконец, начался климакс, поэтому лучше оставаться на относительно нейтральной территории. Смотреть чужие фотографии, 10-минутное домашнее порно исполнительного директора (наверняка все ее подчиненные добрались до этого файла). Инна долго глядит в потолок, потом скачивает программу, скрывающую IP и заходит на youporn с директорского компа. Утром она ее удалит – хочется посмотреть, насколько офисный терроризм интересен таким же, как она, полуночникам.

Потом Инна берет станционарный, но беспроводной телефон в руки. И звонит, быстро нажимая по клавишам:

- Здравствуй, дорогая! Присмотрела себе жилье, как я слышала? И как оно?

- Привет, Инна. Очень неплохое, кухня там чистая, две плиты и гора посуды. Кран в ванной слегка протекает, зато – кафель. Пять комнат, два парня живут и девушка. Я, правда, никого не видела, но квартира-то цела!

- Пять, ужас какой! Шумно будет. Стоит ли оно того, дорогая?

- Инна, ну, забудь ты про то, что происходило раньше. Слишком у тебя высокие требования и маленькая зарплата.

- А раньше ты по-иному говорила! Да уж, иняз оказался не самым перспективным факультетом мира. Как и твой истфак, впрочем.

- Я и не претендую. Я человек потерянный, совсем не надежда своей страны.

- Зато ты много читаешь. Да?

- Сейчас уже меньше – книги заканчиваются. И ты звонишь…

- Не язви, пожалуйста, лучшей подруге.

- Пардон, муа. У меня из окна видна огромная труба, которая дымит в небо 24 часа в сутки. Поэтому мне будет в самый раз переехать в громкий центр. А пока что я не могу быть тактичной и деликатной барышней, потому как много езжу в общественном транспорте. Хотя, слушай, я могу соорудить себе множество газовых платочков.

 

Инна, конечно, ее лучший товарищ. Понятно, что на дискотеках парни подходят знакомиться не с Дашей, а с Инной. Но потом и ей достаются лакомые кусочки. А с другой стороны, все зазнайки и напыщенные придурки также фильтруются Инной. Очень удобно -можно отслеживать все повороты и засады.

Кстати, о последних! Ведь Даша хотела себе тогда вены покусать из-за разрыва с Андреем! А Инна тогда ее не бросила, нет, она сидела рядом. Держала ее за руку, не только потому, что так положено, когда утешаешь подругу, а еще потому, что в них располагались канальчики для крови, которые очень легко вскрыть. Слегка полноватые девушки – они это умеют. Думается, чем барышня меньше весит, тем меньше в ней слезы, которые в нее заливают про запас на всю оставшуюся жизнь. Хотя, кто не видел плачущих модельных блондинок, сидящих на парапете, тот зря пропил свою молодость.

Давайте еще немного расскажем об этих девушках. Сейчас они сидят на новой кухне, пьют белое вино из кружек и иногда похихикивают. Сели они за стол, даже не распаковав вещи – переселяться пришлось сразу после работы, так что сил нет даже распаковать вещи. Хочется выпить, принять душ.

 

- А помнишь, - говорит Инна, - как мы Новый справляли? Ну, когда у тебя кость застряла в горле, рыбья. И ты до вечера пыталась ее оттуда извлечь, ездила с папой своим по поликлиникам и больницам, в итоге тебе ее достали, а еще накачали медицинскими разрешенными наркотиками. И ты находилась, ну, в таком в состоянии прострации. Я помню, мы с тобой ехали к мальчику какому-то – как его звали? – ехали на автобусе, а я уже успела отрезветь и смотрела на людей в салоне. Там были либо грустные, либо пьяные лица. Улыбалась только я одна… Я пьяная уже, а ты? – Инна посмотрела на смутившуюся Даша. – Давай пей, нам же жить еще сколько? Клево здесь, правда. Надо бы остальных позвать?

- Так вроде бы никого еще нет.

- Подождем. Знаешь, что я не люблю. Я очень не люблю сидеть в офисе в субботу. Нет, я люблю работать. Но представь себе сегодня: солнце пялится на монитор, в комнате трое – я и Женин хахаль. И Женька – она рядом сидит, уже два года, секретарь зама нашего – а теперь умотала в магазин за сигаретами. А он развалился и пялится на меня. Даже не разговаривает. Понятно, что в словесной битве я его побила бы. Но у него-то нет голубого делового костюма с миди-юбкой, которую я зачем-то сегодня надела. Суббота – не рабочий день, можно и без дресс-кода. А столы у нас просматривается ниже уровня моря замечательно. И, наверное, лучи так и играют на колготках. Уфф, приходит Евгения, целует благоверного. И они начинают шептаться. Уж лучше бы обо мне, думаю я. Пусть говорят, что они хотят меня отыметь на моем же рабочем месте вдвоем. Тогда бы их разговоры хоть как-то меня касались. Но нет, они все о себе, о походах в злачные и скучные места, о совместных знакомых – надо же, появились. Ах да, они потом еще долго тыкают пальцем в экран. Ведь рабочий компьютер – это идеальное пространство для хранений псевдо-семейных фотографий. Уффф… А как твоя работа? Ну, книжный магазин?

- А я еще успела в Питере поработать в гостинице, сидела в фойе, выдавала ключи. Вот это - скучно. А здесь, ничего, интересно.

- Книжки читаешь?

- По ночам сплю в основном. Нас там мало контролируют. Ну и книжки читаю, самые странные. Курсы выживания на 400 страниц. Или воспоминания.

Инна не может пить кофе, потому что она слишком много работает секретаршей, думает Даша. Наверное, я должна ненавидеть буквы. Инна тоже меня должна недолюбливать за то, что я пропала, когда поступила на искусствоведение и получила комнату в общежитии на самой окраине. И не могла с ней связаться. А она тем временем устроилась секретаршей, сняла комнатку почти в том же районе, что и это общежитие, купила себе две изящных деловых костюма. Столкнулись подруги на улице поздно вечером, сначала друг друга не узнали, немного поострили, пустили по паре шпилек, да так и помирились, не успев поссорится.

И теперь Инна постоянно рассказывает о том, что скоро ей светит поездка в Японию, потому что она выгодно показала себя перед начальством. Ведь что было, что было! У шефа потерлась вся важная информация на компьютере. Что-то он там перемудрил с установкой новой операционной систему. Перестарался. Инна еще до прибытия сисадмина – дозвонишься до этих персонажей с bash.org.ru! – поставила на машину особую программу и выудила большую часть потерянного. Ведь наверняка ее старания должны заметить.

 

Даша могла говорить только о книгах, потому что она более никуда и не ходила, кроме как в магазин и на лекции в арт-академию. Вместо «гламурный» произносила с нажимом на Эль «апскельный», вместо «суета» - «гомозня». Это значит – высококлассный. И – неразбериха. То есть уже – не розовое, не оглушающее, а подавляющее разум. Нечто из области нанотехнологий, а не отдела обуви. И – полное презрение к шумихе. Даша не так проста, какой кажется. Прохожий бы сказал: «Хиппи недоделанная». Но в Дарье царил вполне себе корпоративный дух соперничества и желания выжить. Половина нынешних стартапов запускается такими вот аутсайдерами. Треть успешного офисного планктона пойдут в Дарье в мужья из-за сходства интересов.

- Я тебе скажу кое-что. Понимаешь, люди могут жить здесь, не общаясь друг с другом, как бы близки они не были. По крови, по нраву, по страданиям. Легче все это делать, если ты живешь вдали от таких людей, - говорит Инна и тянется к сигарете. Не дотягивается. И заканчивает: - Мы с нашим соседом-фотографом – близкие родственники. Двоюродные братья-сестры. Но он меня не любит. Я так думаю. И я его – тоже. Он наверняка знает.

 

Письмо из Норвегии

Здравствуй, сестра! Еле палки эти дотащил я до гостиницы и вот пишу теперь тебе, сидя возле камина на первом этаже. В моем номере тоже топят, но не так усердно, а Кристиания – это не то место, где стоит пренебрегать дровами, огнем и их соприкосновением ради человеческого уюта. Однако местные работники настолько милы, что разрешают проводить рядом с ними столько времени, сколько возможно.

Что могу сказать? Кормят по утрам отменно – по так называемому принципу шведского завтрака. Это, сестра, означает – можно брать с выставленных подносов сколько хочешь еды и питаться, пока есть силы. Чем я и пользуюсь ввиду стесненности средств. Не беспокойся, деньги пока имеются в достатке, однако мое путешествие только в самом начале, не хотелось бы в самом конце запомнить скудные обеды где-нибудь в Польше… Ну, да ладно, не будем о грустном? Как у вас? Как папенька? Толком с ним и не попрощались, а жаль. Может, у него есть какие-то просьбы? Или у тебя? Гостинцы, небольшие, но милые, я вам обязательно доставлю. Пока что маюсь от раздражения, обветрились губы – уж больно сильный ветер дует с морей. Гулял вчера по собственной глупости чрезмерно долго в порту – и вот вам результат. Сейчас мажу кожу специальным составом, коже почти не шелушится, но трогаю – и больно.

Однако в порту – сцены изумительные! Видела бы ты тамошние торговые ряды. Из обычной пристани норвежцы отстроили рай для зажиточных туристов. Впрочем, и такому постриге, как я, есть чему подивиться. Каждый дом – как будто лет на сто старше своего время. Этажи так и плывут по небу, улицы причудливо вздымаются, трудно, ой, трудно все мне описать, но хочется, искренне хочется.

Между тем, продукты здешние недешевы. Питаюсь во вьетнамском ресторане супами с морепродуктами – много и достаточно дешево, хоть официанты ничего не знают по-английски, уж тем более – по-русски. Однако в первый день мне удалось ткнуть в верную строчку. Иногда позволяю себе местной рыбы, хотя она ужас как дорога… Да что ж это я все о проблемах, да? Расскажу тебе сон. Снился мне город чудесный – такой чудесный, что проснувшись утром, я не почувствовал семичасового холода, а гордо прошествовал в ванную комнату, вновь припоминая подробности.

В городе том на каждой улице стоял шатер – шли в них музыкальные и театральные представления, артисты все больше неизвестные – насколько я могу судить. Но весьма интересные. А после забрел я в кварталы, где живут последователи ислама. На одной из улиц стояла мечеть, стиснутая с двух сторон домами. Мусульманская молитвенница  походила на космический корабль из романов Уэллса (читала, надеюсь? Я ведь тебе его рекомендовал!). И вот я осмеливаюсь войти внутрь – а там сладости. Все больше восточные, на вкус приятные. И ни души. Поднимаюсь по лестнице, прохожу мимо комнаты для омовений, захожу в залу для церемоний. Ковры, анфилады – и тишина. Снимаю обувь и тут – мальчик лет 10 возникает в центре. Молится усердно, насколько могу судить я. Меня не замечает. Я жду, когда он завершит молитву и говорю ему по-норвежски – «Здравствуй». Он поворачивается – и знаешь, кто это? Твой знакомый. Все тот же. Как ты считаешь, есть ли в этом какой-то знак? Может, мне стоит, как советовали мои петербуржские знакомые, съездить на окраину города, посидеть в одиночестве? Не слишком ли я цепляюсь за случайности?

Впрочем, все это ерунда. Я чувствую себя замечательно, надеюсь, следующее письмо будет более оптимистичным.

Обнимаю,

Твой брат.

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: