Глава 1. Нисхождение тьмы

В громадном холле с высоким потолком висела картина, отображающую Деву Марию с ребёнком на руках.

Это был холл штаб-квартиры UCAT, которая маскировалась под здание транспортировок ИАИ.

В данный момент за передними окнами стояла ночная темень, но помещение полнилось светом и множеством цветов.

Цвета исходили от украшений, развешанных по холлу. Со стен свисали красно-белые или чёрно-белые флажки, с потолка — золотые бумажные шарики и разноцветный серпантин, и…

— Почему здесь бумажные журавлики и соломенные куклы, Диана?

Эти слова произнесла сероволосая девушка, осматривая холл. У её ног стоял чёрный кот, на её плече сидела синяя птичка, и она глядела на женщину в чёрном костюме, которая самостоятельно украшала пустой холл.

Женщина, Диана, прибивала к стене соломенную куклу с красно-белой ленточкой на животе.

— Ох? В Японии их используют, чтобы молиться за безопасность посетителей. Ты этого не знала, Брюнхильд?

— Я никогда не видела в Японии подобную кричащую традицию.

— Это потому что японцы скромный народ, живущий в гармонии с природой. Они обычно не выказывают такого рода торжества. Я слышала, эти соломенные куклы создаются из естественных материалов, которые угодны природе, и их тайно прибивают к деревьям у храмов. Похоже, даже существует правило, согласно которому дабы не нанести вред деревьям можно ударять не более ста раз. …Не хочешь помочь?

Диана обернулась и указала на рабочий стол неподалеку.

Брюнхильд перевела взгляд и увидела там длинные гвозди, соломенных кукол и деревянный молоток.

— А это что? К ней прикреплена бумажка с надписью «Ооширо Казуо».

— Директор UCAT Ооширо заплатил за праздничные венки, и, заготовив как красные, так и синие, у него ещё оставались деньги, поэтому я и наделала этих кукол. В этой есть его волосок, так что во время празднества она как следует его изобразит.

— Ясно.

Брюнхильд кивнула и с куклой, молотком и гвоздем в руках зашагала по холлу. Она произвольно остановилась у красно-белой сотобы[1] на ближайшей стене.

— Но к чему этот праздник?

— К прибытию инспектора из американского UCAT. Отряд Левиафана вскоре начнёт Путь Левиафана с 4-м и 5-м Гирами, верно? У 5-го сильные связи с Америкой.

— Они не особо торопились звать такую важную фигуру. Дела с 3-м закончились в конце июля, но уже октябрь, и они начали говорить о следующем Пути Левиафана только сейчас? С такими темпами мир будет уничтожен. …Будет ли верно предположить, что это из-за того, что японский UCAT был слишком занят разбирательством с ограничениями, наложенными на них прочими UCAT?

— Да. Ты, может, и состарилась, но смотрю, кровь ещё поступает тебе мозг.

— О? Это потому, что я принадлежу к расе, которая по своей природе медленно стареет, в отличие от кое-кого, чей мозг морщится под её молодым фасадом.

Брюнхильд приложила соломенную куклу к стене и сделала первый удар по гвоздю.

— Я также слышала, что Синдзё встретила кого-то из той нелепой группы под названием Армия. Автоматическая кукла по имени Гиес передала о них какие-то сведения, верно? Там эта девочка, Сино, встреченная мной, женщина по имени Тацуми и механический дракон, что показались после битвы с 3-м, Тода Микоку, с которой встретилась Синдзё, и мужчина по имени Хаджи, которого упоминала Гиес. Что вы будете делать теперь, после того, как они показались?

Диана не ответила, поэтому Брюнхильд снова ударила по гвоздю и цокнула языком.

— Вы пытаетесь устроить для инспектора такой сердечный приём, чтобы закрыть глаза на проблему?

— Прости, но этому инспектору весьма по нраву Япония, пускай он и не подает виду. Как только он прибудет, Путь Левиафана должен пройти вполне гладко. Я сама не знаю деталей, но Директор UCAT Ооширо сказал, что он примет участие в Пути Левиафана с 5-м Гиром.

— Что ты хочешь сказать, он примет участие?.. И раз уж на то пошло, кто он?

— Ричард Сандерсон, один из Восьми Великих Королей Драконов. Он тот, кто уничтожил 5-й Гир. …Но я не знаю, как он примет участие в переговорах. Возможно, он выступит посредником, чтобы избежать ограничений, установленных американским UCAT.

Брюнхильд нахмурилась и снова стукнула молотком. Гвоздь пронзил куклу, сотобу и затем стену за ними.

— Звучит неплохо, Диана, но почему оформлением холла к его прибытию занимаешься ты? Я думала, ты не любишь Америку.

— Я расскажу об этом по прибытии гостя. …Или ты действительно хочешь узнать сейчас?

— Ха. Слова какой-то престарелой ведьмы не заслуживают внимания.

Брюнхильд отвернулась от Дианы и неоднократно застучала по гвоздю. Диана сделала со своей куклой то же самое, и в перекрывающих друг друга звуках Брюнхильд чуть не увлеклась.

Но затем чёрный кот у её ног заговорил:

— Брюнхильд, глядя на это празднество кукол, я тут подумал. Тебе не кажется, что этот мир нас просто дурачит?

Едва лишь Брюнхильд собиралась спросить «как именно», от ступенек к нижним этажам кто-то вышел.

— Тэс. Диана-сама, я собрала большую часть.

Sf поместила на рабочий стол множество соломенных кукол.

— Я взяла образцы волос из 80% персонала UCAT, начиная от старших сотрудников и выше, и поместила их внутрь кукол. Я пришла к заключению, что если прибить их всех к стенам, эффект благословения во время праздника будет необычайным.

— Чисто из любопытства, как ты добыла эти образцы?

— Тэс. Я посетила людей во время работы и взяла образцы у них.

— Ясно. Это на удивление нормально.

— Тэс. Автоматические куклы немецкого UCAT очень хорошо собраны. Во избежание вмешательства в их работу, я тихо приблизилась сзади и вытащила образец так, чтобы не вызывать ни малейшей боли.

Брюнхильд покосилась на Sf, а Диана приблизилась к рабочему столу, подбирая некую куклу.

— О? Ты сделала куклу Итару? Ты уверена, Sf?

— Тэс. Я объяснила ему их предназначение, и он разрешил мне взять образец его волос до тех пор, пока я не стану использовать их на что-нибудь дурное.

— Я не это имела в виду. Ты уверена, что сама этого хочешь?

— Тэс. Мои решения классифицируются ниже Итару-самы.

— Вот как? — глаза Дианы прищурились, когда она протянула Sf куклу Итару. — Я дарю её тебе.

— Вы не будете её использовать для праздничного ритуала?

— Итару сказал не использовать её на что-либо дурное, верно? Это не ограничивает её использование для праздника, поэтому на основе собственного решения я передаю её тебе.

— Тэс, — Sf кивнула. — Премного Вам благодарна. Я воспользуюсь моей функцией скромности японского стиля.

Она помахала туда-сюда рукой перед лицом.

— Нет-нет. Я пришла к заключению, что в этом нет необходимости. Как Вам?

— Нет-нет. Возьми. Я настаиваю.

— Тэс. Я пришла к заключению, что это превосходный возврат, Диана-сама. В таком случае, прошу прощения, но я её возьму.

Она приняла соломенную куклу, взяла её обеими руками и подняла к потолку.

— Но что это? Настоящий Итару-сама всё ещё здесь. Это не он. И в то же время она содержит часть его. Так что же это?

— Ты можешь такое вообразить?

На вопрос Дианы ответила не Sf, а Брюнхильд, которая всё ещё забивала гвоздь.

— Не может она. Машина это машина, а значит, у неё нет человеческого воображения.

— Тэс. Брюнхильд-сама права. Я активирую мои цепи восхваления.

Она поместила куклу на стол и выдала пять безучастных хлопков в сторону Брюнхильд.

— Я пришла к заключению, что это поразительно. …Как Вам?

— Более чем достаточно.

Брюнхильд раздражённо вздохнула, приложила ручку молотка ко лбу и на некоторое время задумалась.

— Знаешь, — начала она. — Комплексная система по типу воображения может и сложна для машины, но разве у машины нет собственной формы воображения? К примеру, если тебе хочется думать о кукле как о том седоволосом мужчине, что если попытаться идентифицировать её как его? Назови её его именем или что-то такое.

— Тэс. Я пришла к заключению, что эта идея основывается на концептах 2-го Гира. Но я должна сказать, что даже с его именем эта кукла является неудачным воспроизведением Итару-самы. Она не будет функционировать в качестве замены.

— Я здесь ни при чём, — сказала Брюнхильд. — Ладно, нам не нужно зацикливаться на определении. Просто ответь мне это: ты хочешь выбросить ту куклу или сохранить? Если выбросить, я сожгу её прямо здесь. Если сохранить, тогда хорошенько о ней позаботься.

Услышав это, Sf осмотрела соломенную куклу на столе. Она подобрала её, подняла и трижды обняла.

— Тэс. Принято. Я пришла к заключению, что для несомненной сохранности я должна поместить её в вакуумный сейф.

Брюнхильд увидела, как Диана горько улыбнулась.

А ещё она ощутила, как что-то стукнуло её по ноге. Опустив взгляд, она увидела, что на неё взирает кот.

— Брюнхильд, я должен пересмотреть своё мнение о тебе.

Она пяткой пнула его прочь и снова начала стучать.

На фоне шума, кукла, обнимающая куклу, произнесла:

— Если подумать, гость уже должен прибыть.

Последовала небольшая тишина.

— Интересно, где же он.

 

●

Стояла ночь.

Под тёмным небом простиралось раздолье земли, содержащее горы и город.

Однако в городе, построенном между горами, находилось нечто странное.

Площадь диаметром в несколько сотен метров, которая раскинулась от северного края до центра, окружала небольшая тень. К тому же, она угадывалась только если присмотреться.

Это было Концептуальное Пространство.

Альтернативное пространство создавалось изменением части реальности и воссозданием её внутри. Но в большинстве случаев оно опустеет, и электричество с водоснабжением будет отрезано.

Город не освещал ни единый фонарь, и машины на главной дороге, потерявшие своих водителей, остановились либо в результате удара друг о друга, либо выехав на тротуар.

Свет погас даже в светофорах, поэтому они были не более чем препятствием. Красная машина врезалась в один из столбов, и знак, висящий на нём, указывал, что это Акигава.

Как раз под этим знаком в направлении севера двигались две пары шагов.

Один был звуком лёгких туфлей, и второй — кожаной обуви со слегка шаркающей одной ногой.

Парой, бегущей на север вдоль тёмной дороги, были девушка и старик.

Девушку со светлыми волосами до плеч освещал настоящий ночной пейзаж изнутри Концептуального Пространства. Она бежала, но вскоре глянула через плечо. Её брови над голубыми глазами немного вздёрнулись.

— ———?

Слова, которые она произнесла, были на английском, и её вопрос предназначался старику, который волочил за собой правую ногу. Он был высок, имел короткие седые волосы, и такие же голубые глаза.

Он кивнул и осмотрел местность. Они находились в центре двухполосной дороги. Рядом у обочины остановился белый седан.

Старик волочил по земле ногу и тряс полы своего летнего плаща, медленно к нему приближаясь. Окно со стороны водителя было открыто, и он заметил внутри ключ в замке зажигания.

Он заглянул глубже, подправил ручку передач и ручник, после чего повернул ключ.

Но машина не отреагировала. Он повернул ключ ещё пару раз, но она не завелась.

— …

Старик медленно пробормотал что-то девушке.

— ?..

Она повторила его слова с вопросом, и он кивнул, уйдя от машины. С правой рукой в кармане он прищурился и окинул взглядом небо. Между внутренней и внешней частью Концептуального Пространства угадывалось разделение. Границу отмечала линия, вдоль которой заканчивались низкие облака и мерцающий жар.

В данный момент они стояли на южном конце куполообразного Концептуального Пространства.

Убедившись в этом, старик вздохнул.

Он вытащил руку из кармана, глянул на девочку и, вместо фразы на английском, произнёс имя.

— Хио.

Девочка подняла взгляд, и старик вытянул к ней правую руку и разжал кулак.

На его ладони лежали часы. Они были большими, неукрашенными и старыми. Оригинальная бело-голубая окраска стёрлась, и медная поверхность теперь тускло отражала свет.

Однако часы работали даже в Концептуальном Пространстве, включая красный циферблат под часовой, минутной и секундной стрелками.

Ныне на том экране, напоминающем шагомер, отображались пять букв: ACCEL.

Когда девушка по имени Хио их увидела, она наклонила голову ещё сильнее, но старик в ответ только улыбнулся.

Хио засомневалась, но в итоге потянулась к его часам.

Она наградила его последним вопросительным взглядом и, когда он кивнул, наконец-то их взяла.

Затем девушка по его инструкции надела часы на своё стройное левое запястье, повернула головку и провела с ними ещё всяческие действия.

Жидкокристаллический циферблат отобразил серию символов, по пять за раз:

NEWRI DERSE TUP!!

Увидев этот текст, старик поднял руку и указал на север.

Плечи Хио содрогнулись, и она покачала головой.

— ———.

Она заговорила и занесла руку под шею.

Там висело ожерелье из камешков. На нём не хватало пару камней, но Сандерсон, дотронувшись до него, назвал её имя. Когда он следом заговорил, это был не английский:

— Ты выучила этот дерьмовый и геморройный язык от меня и своего учителя, правда?

— Д-да. Хотя я не думаю, что он дерьмовый.

— Ясно. Но так не пойдет, Хио. Этот язык используется дерьмовыми людьми. Его обожает лицемерный и лживый ублюдок, который притворяется злым, и горная обезьяна, что любит боевые искусства.

— Мне кажется, ты не должен обвинять людей в использовании их родного языка.

— Хио выдумывает отговорки! — старик глянул в небо с рукой над глазами и вздохнул. — Когда же моё учение пошло не так?! Как мне теперь смотреть в глаза родителям, которые оставили тебя мне?

— Э-эм, п-прадедушка? Т-ты прав. Это кусок дерьма, так?! Я поняла, поэтому прошу, останови причитания и нотации.

— Ладно, ладно. До тех пор, пока ты понимаешь, что эта страна сплошной кусок дерьма.

Лицо старика налилось удовлетворением, и он кивнул, но Хио уже свесила голову и произнесла себе под нос:

— Прости меня, мама, прости меня, папа. Я только что использовала нехорошее слово. Прости меня, учитель. Я только что соврала. Прости меня бог. Меня это даже взбодрило.

— Что ты там бубнишь, Хио? Ты сказала всё как есть. Говори это с гордостью, — он слегка похлопал её по спине. — Ну, ты будешь говорить в этой стране на этом языке, пока он у тебя в печёнках не будет сидеть и не разонравится, Хио. Тут, я уверен, что ты сможешь распрощаться со всеми переездами и переходами в новую школу.

— Н-но, прадедушка, мне казалось, что я приехала сюда только ради посещения могилы моего отца и, может, если повезёт, чтобы найти что-нибудь о моём двоюродном дедушке. … Но что это? Что нас преследует?

— Как только мы прибыли в эту страну, с которой ты уехала десять лет назад, наша удача истощилась. Этой геморройной стране, должно быть, полюбилась семья грома.

— То есть…

— Это предчувствие, Хио. Звучит как бессмыслица, не правда ли?

От того, как однозначно он это сказал, Хио утратила дар речи, но он выпятил вперёд грудь и продолжил:

— Предчувствия прекрасны. Те, что будоражат тебя, лучше всего.

— У меня бывают только плохие.

— Значит, с твоей головой что-то не так.

— П-прадедушка, тебе иногда нужно аккуратнее выражаться.

— Не переживай об этом. Давным-давно я переживал такие же времена. Времена, когда всё казалось плохим и вызывало дискомфорт.

Он сохранил улыбку и указал подбородком на юг.

— Иди вперёд, Хио. Ты любишь бегать, правда? Из-за смены школы ты пропустила последний спортивный фестиваль, но мне кажется, в этой стране скоро будет ещё один. Пойди, запишись в последнюю минуту и возьми первое место. Я тебя нагоню.

— …

— Что такое?

— Я не хочу уходить без тебя.

Услышав это, старик снова улыбнулся.

— Не переживай. Я с этим быстро разберусь, и тут же тебя догоню. Ты когда-нибудь видела, что я проигрывал сражение?

Она покачала головой, и он вытащил что-то из летнего плаща.

Это оказалась рукоятка с прикреплённым к ней обоюдоострым клинком. Рукоять была сделана из твёрдого белого материала, но со взмахом руки она удлинилась в копьё.

Он увидел, как глаза Хио удивлённо расширились, и оскалил зубы в улыбке.

— Ты впервые его видишь, да? Лидер группы, к которой я принадлежал шестьдесят лет назад, научил меня кое-каким техникам. В последнее время я использовал его только для вспашки полей, но наверняка ещё смогу прорвать сталь.

— Прадедушка… От тебя веет опасностью.

— Вот как? Полагаю, ты ещё не можешь разглядеть в этом шарм. …Но со временем ты поймешь.

— Я-я не думаю, что мне вправду это нужно.

— Хио меня не слушает!

Чтобы угомонить старика, девушке понадобилась целая минута.

После чего он опустил плечи и глянул на север позади себя.

— Пора, — пробормотал он перед тем, как повернуться к Хио. — Всё, что ты тут увидишь, будет для тебя ново, но хоть это и правда, на объяснение уйдёт слишком много времени. Я объясню, когда мы снова встретимся, Хио. Я также объясню про твою мать и отца, что тебя так назвали. …Ох, точно. Нам нужно место встречи.

— Посольство?

— Нет, вполне вероятно они пошлют туда людей. Проведи ночь где-нибудь в деловом отеле. У тебя есть деньги, правда? И мы можем встретиться… По дороге сюда мы проезжали мимо кладбища, помнишь? Как оно там звалось, Кладбище Ниситама? Встретимся у входа в два часа дня.

— Завтра?

— Да, завтра. И мне, возможно, придётся сбросить слежку и кое с кем связаться, так что если меня не будет, возвращайся в то же время в последующие три дня. Если после этого меня всё ещё будет, иди в ИАИ в Окутаме, покажи им часы и скажи следующее.

Его слова наполнили воздух.

— Отведите меня в UCAT, засранцы.

— …

Как бы он не воспринял её поникшие плечи, старик потянулся левой рукой и погладил её по голове.

Следом, он схватил её за плечи, повернул на север и похлопал по ним.

Но его следующие слова оказались не именем девушки или призывом уходить.

— ————.

Это было какое-то имя.

Однако в нём слышалось намерение о чём-то позаботиться. Он произнёс, словно что-то проверяя, и Хио неуверенно глянула через плечо.

— Прадедушка, что это было?

— Имя друга. Друга, который научил меня значению твоего имени, Хио.

С улыбкой он поднял взор к небу. На юге сияла Вечерняя Звезда.

Едва лишь Хио тоже глянула на небо, повеял ветер. Это был ночной северный ветер.

Её на мгновение омыло прохладным дуновением, и девушка прищурилась.

Затем она услышала слова старика.

— Выходит, северный ветер поддерживает дитя грома. Это путешествие, несомненно, послужит новым опытом. Хио, твой прадедушка обещает одно: мы очень скоро встретимся.

— П-правда, обещаешь?

— Да.

Услышав его согласие, она двинулась вперёд.

Хио начала неуверенно, но, не оборачиваясь, наклонилась вперёд и начала бежать.

— Go ahead!

Услышав крик старика, она прибавила скорости.

 

●

Наблюдая за уходом Хио, старик испустил вздох.

Он увидел, как худая и небольшая спина растворилась дальше во тьме дороги.

— Это последняя частичка искупления, которую я тебе должен после шестидесяти лет, Джеймс? Если возможно, я бы хотел побыть её прадедушкой… и найти твоего второго ребёнка.

Сжимая копьё, он повернулся на север, откуда приближались шаги.

Источник поступи показался на глаза.

Это был всего один человек, и старик уставился на его стройную фигуру в сером боевом плаще.

— Что, всего один?

На этих словах он задумался. Скорее всего, на пути сюда его и Хио сопровождали замаскированные охранники из японского и американского UCAT. Этот один человек добрался до них сквозь всю охрану и развернул Концептуальное Пространство, чтобы заточить их внутри.

— Выглядит, как тот ещё геморрой. …Короче говоря, ты из Армии, не так ли? Вы не особо появлялись в Америке, а значит, я так понимаю, ваша база в этой стране.

Человек остановил приближение, но не ответил на вопрос.

Он находился приблизительно в пятнадцати метрах на дороге с накинутым поверх головы капюшоном своего плаща. В его руках ничего не было, но стойка позволяла двинуться в любой момент.

Затем фигура, одетая в плащ, задала вопрос женским голосом:

— Ричаадо Сандаасон, верно?

— Что за ужасное произношение. Даже хуже, чем у той горной обезьяны, которую я встретил шестьдесят лет назад. …В чём вообще дело? Нет, я уверен, что вы здесь ради Концептуального Ядра 5-го Гира. Вы хотите, чтобы я сказал, где оно, да?

— …

Сандерон принял её молчание как согласие.

— Я слышал, недавно Армия напала на японский UCAT и заглянула в их базу данных. Предположительно, вы не смогли забрать всё из ядра, но должны были увидеть достаточно. К примеру, вы должны знать, что половина Концептуального Ядра 5-го Гира во владении японского UCAT находится внутри оружия механического дракона.

— Но мы не знаем, что это за оружие. И позволь сказать одну вещь. У Армии уже имеется превосходный механический дракон. Нас не интересует получение технологии 5-го Гира.

— Вы хотите сказать… тот механический дракон использует технологию 5-го Гира? Где вы его достали?

— Нет необходимости об этом сообщать. И вопросы здесь задаю я. К тому же, Армия одержит победу. Мы уже на грани разработки нового оружия, которое использует систему дистанционного управления Богов Войны. Мы просто хотим идентифицировать твоё оружие.

Фигура в плаще сняла капюшон, и показалась девушка с резкими чертами лица.

— Меня зовут Тода Микоку, и я здесь ради этого ответа. Армия знает, как выбирать противников для сражения. Если ты передашь нам сведения, я ничего тебе не сделаю.

 

●

Микоку осматривала мужчину, стоящего напротив.

Его звали Ричард Сандерсон. Он был около 180 сантиметров, вооружён копьём, и его нога явно травмирована. Он не сможет двигаться с особым рвением, но его рост давал хороший размах рукам и копью, и он являлся одним из Восьми Великих Королей Драконов бывшего Департамента Национальной Безопасности.

Она предположила, что копьё было концептуальным оружием, но сама вооружилась простой катаной. Хотя меч из Лоу-Гира, купленный Хаджи, и хорош, старик определённо превзойдёт её в дальности.

…Всё оружие Армии в данный момент на пути в Такао.

Прораб фабрики и его люди бессонными ночами улучшают всё вооружение. Они используют толику информации, украденной с UCAT, и методы, к которым пришли самостоятельно.

На пути сюда Микоку победила несколько замаскированных охранников UCAT. Она застала почти всех их врасплох, но всё равно получила пару ушибов.

…И старик передо мной должен быть гораздо сильнее тех телохранителей.

Каждый фактор действовал против неё, поэтому меч тяжело свисал с её пояса, физически и не только.

Глядя на Сандерсона, Микоку сказала себе быть начеку.

— Ты ответишь или нет?

Но он ответил собственным вопросом.

— Ты сказала, твоё имя Тода, не так ли?

— …Да, а что с этим?

— Это фамилия твоей матери?

— Почему тебя это интересует?

— Ты не хочешь отвечать?

— Нет, не хочу. И я сделаю вид, что не знаю.

Микоку выдала в сердце горький смешок, словно что-то припомнив.

…Он, должно быть, думает о том же.

К ней пришло странное чувство понимания.

Если их мысли совпадали, это на самом деле означало, что в ней было нечто, отличное от него.

С внутренним кивком на свою мысль, она обнажила меч с правого бедра под её плащом.

— Ну? Ты ответишь или будешь только сам задавать вопросы?

Затем Микоку получила ответ.

Сперва она ощутила ветер, задувший у её правого уха. Последующее ощущение одежды дало ей понять, что что-то произошло. Правая сторона её капюшона была отсечена.

Но она не отводила глаз от Сандерсона. Высокий старик одной рукой крутанул копьё.

— Моё копьё может пронзить даже сталь.

— Ты гордишься, что пронзил что-то проще человека?

Микоку ступила вперёд, и со стуком её шага по асфальту прибыла следующая атака.

Это был ветер, и он нацелился в центр её груди, к ядру человеческого тела.

Прежде чем он ударил, она сохранила свой шаг вперёд, но припала всем телом к земле.

Ветер пронзил пространство над её опущенной головой.

Чтобы поддержать своё падающее тело, она двинулась прямо. Она помчалась вдоль асфальта тем же движением, будто бежала вверх по стене.

— !..

Микоку приближалась к Сандерсону с низкой стойки.

Размахивая копьём и производя колющие движения перед собой, он мог сдерживать противника и сохранять дистанцию, но для любого холодного оружия существовало общее опасение: удар по земле или стене.

Если лезвие столкнётся с чем-то тяжёлым, это остановит атакующее движение врага и может затупить клинок. Длинная рукоять копья была хороша для размахивания в воздухе, но чрезвычайно сложна в использовании в ограниченном пространстве у ног.

С приближением Микоку снизу Сандерсон отступил целой ногой, чтобы увеличить между ними расстояние.

В следующий миг Микоку прыгнула. Она увидела, что он держит копьё в правой руке, поэтому скакнула направо от себя.

Когда они миновали друг друга, она взяла меч в левую руку и двинулась направо от него и ему за спину.

Затем она развернулась, взмахнув левой рукой назад.

Серебряная линия пронеслась сквозь воздух в направлении спины отступающего Сандерсона.

Но клинок, который Микоку запустила в качестве контратаки, отразило с металлическим лязгом.

— !?

Она присмотрелась и увидела, что он держал копьё вертикально и развернул его к центру спины.

Её меч столкнулся с рукояткой с надписью «Northwind», которая мощно отклонила клинок. Поскольку её меч оттолкнули, она не могла мгновенно приготовить следующую атаку.

…Проклятье!

Словно оттянутая отражённым мечом, она попятилась от Сандерсона.

Однако старик крутанул тело к ней. Он развернулся, используя одну ногу в качестве оси, и взмахнул копьём.

Повеял ветер.

— …

Микоку следовало принять решение. Согнёт ли она колени, чтобы встретить атаку, или улизнёт? Выбрать второе оказалось правильным решением.

Когда она прыгнула направо, сквозь место, где она только что была, промчалась бледная белая линия.

…Эта истинная форма ветра?

Не успела она закончить мысль, как услышала позади себя тупой звук.

Следом, движение воздуха дало ей знать, что там что-то произошло.

Один из бетонных телефонных столбов на обочине перерезало у основания.

Он рухнул, потянув за собой окружающие линии электропередач.

С его падением, ей придется ускользнуть налево или направо. Кабели, скорее всего, устранят возможность фронтального и тылового побега.

Несмотря на это, Микоку решила двинуться вперёд перед тем, как столб полностью завалится.

Но затем Сандерсон воскликнул:

— Отступись!

— Что?! — крикнула она в ответ.

Микоку скользнула под падающим телефонным столбом и переместилась в сторону. Девушка услышала звук крушения от падения бетона на асфальт.

— Почему ты говоришь мне отступить?! Думаешь, я могу уйти с пустыми…

Микоку запнулась, не договорив «руками».

Она осознала, почему он сказал ей отступить.

Неожиданно приближалось некое присутствие. Оно ощущалось как громадное давление, нависшее над воздухом.

— Это ещё что?!

И затем оно прибыло.

 

— Всё падает.

 

Это был голос.

Конкретнее, голос текста, добавленного к Концептуальному Пространству.

 

●

Сандерсон ощутил истинную форму голоса.

Он обратился к девушке по имени Микоку, стоящей неподалеку.

— Уходи, девочка из Армии. Время игр закончилось. Прибыл мой враг… Ты ощутила что-то в этом концептуальном тексте, не так ли?

Девушка, явно настороженная своим окружением, после короткой паузы кивнула.

— Ты назвал это своим врагом. …Изменение в ветре вызвано им?

— Да, — пробормотал Сандерсон.

Как она и сказала, поток ветра в округе казался странным. Он ранее дул с севера, но сейчас вокруг кружило нечто наподобие встревоженной струи воздуха.

Выглядело так, будто перед ним на севере возникло нечто громадное.

Микоку, похоже, это осознала, потому что глянула в северном направлении.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Уходи, — пробормотал он с поднятыми бровями.

Затем старик поднял взгляд, наблюдая за изменениями небесных очертаний. Куполообразная крыша, окружающая их, исчезла. На её месте поток в небе создавал невидимую цилиндрическую стену диаметром в несколько километров.

Добавленный ранее текст преобразовывал Концептуальное Пространство.

— Значит, ты действительно восстановился после того, как тебя сбили шестьдесят лет назад. И ты преследуешь своего врага.

Он стал в защитную стойку по направлению к пустой тьме на севере и увидел содрогание воздуха.

Оно произошло в крупном масштабе. Оно разнеслось за остановленные рядом машины и всколыхнуло пространство на несколько десятков метров.

Он услышал, как Микоку под этим напором принимает боевую стойку.

У неё хорошие инстинкты, — с горькой улыбкой подумал Сандерсон.

И поэтому он отреагировал. Старик сделал небольшой шаг одной ногой и двинулся к ней.

— …

Она тупо на него уставилась, но он не был уверен, недоумевает ли она от того, что к ней легко приблизились, не дав что-либо сделать, или интересуется, что произойдёт дальше.

Однако…

— Даёт тебе хорошее предчувствие, правда?

Он оттолкнул её задним концом копья.

…Девушки в самом деле лёгкие.

Ухватив ртом воздух, она поднялась на несколько метров над землей и отлетела, словно её унесло. Девушка исчезла во мраке на небольшой дороге, пролегающей недалеко от основной.

Через секунду можно было услышать её приземление на стопы и голос во тьме:

— А, чтоб тебя!

— Уходи! И скажи им, что Концептуальное Ядро 5-го Гира с нетерпением ждёт сражения с вами.

— Всё Концептуальное Ядро в UCAT?

— Нет, — ответил он, отворачиваясь от дороги к северу. — Но семья грома добудет его под именем счастья.

Он принял низкую стойку, крепко сжал копьё и воззрился на присутствие, которое поднималось в темноте, подобно горе.

— Давай продолжим эту шестидесятилетнюю битву, Чёрное Солнце. Моё последнее оружие — копьё моего почившего командира, но на тебя хватит и его.

Словно в ответ на его слова темнота зашевелилась.

И затем будто растапливая пустой мрак, нечто возникло в ветре.

Это были гигантские чёрные очертания. Они не только заполонили дорогу, но растянулись далеко на расстояние.

Обращаясь к ним, Сандерсон улыбнулся.

— Подходи, Чёрное Солнце. Я покажу тебе пункт назначения моей решимости. И на этот раз ты проиграешь раз и навсегда. …Честно говоря, меня много чего тревожит, но не сомневаюсь, что наследники Саямы и остальных отыщут ответ, используя мою последнюю загадку. Они отыщут ответ счастья.

Он сжал копьё ещё сильнее, стиснул зубы и продолжил говорить:

— Мой гром неумолим, на вахте стоят звёзды, и северный ветер может пронзить даже дракона.

Глава 2. Темп пары

Школьный двор освещали разноцветные фонари, выставленные для ночного состязания.

На километр во всех направлениях растянулась песчаная площадь, и освещение навевало определённое настроение.

Между фонарями установили простые зелёные сиденья для зрителей, и школьный двор разделили на восемь секторов.

Вокруг расположились прилавки с едой и ворота для входа и выхода.

На входных вратах значилось: «60-й Атлетический Фестиваль Академии Такаакита» и на первом школьном корпусе, граничащем с этим двором, свисали стяги со словами «7 дней до начала фестиваля» и «14 дней до вечеринки в честь закрытия».

Повсюду, где можно было увидеть эти флаги, сновали люди.

Большинство из них, одетые в спортивные костюмы и повязки организаторов спортивного фестиваля, занимались перерисовыванием полос на дворе, закреплением зрительских сидений или расположением на прилавках товарных знаков местных спонсоров.

Черта стометровки и один круг четыреста метров требовали особенно длинных полос, поэтому ученики тщательно перерисовывали или докрашивали их.

Рядом с первым школьным корпусом перерисовкой линий занималось два ученика. Один, чертивший четвёртую беговую дорожку, имел длинные волосы с лентой, и другой, занятый пятой, носил классический костюм, и его волосы были зачёсаны назад. Они оба шагали, катив за собой тележки, рисующие линию.

Длинноволосый обратился к парню в костюме, идущему рядом.

— Саяма-кун, школьный совет занимается множеством вещей, правда? Я никогда не думала, что мы будем помогать с подготовкой спортивного фестиваля.

— Синдзё-кун, ты впервые участвуешь в подобном мероприятии? — спросил Саяма, с Баку на голове.

Синдзё с улыбкой кивнула.

— Даже когда в UCAT случались какие-то особые развлечения, они всегда длились не больше дня. А ещё, все быстро собирались вместе и решали соревнование рукопашным боем. Это официальные правила футбола и бейсбола?

— О каком это футболе и бейсболе ты говоришь?

— В футболе нельзя использовать руки, но в бейсболе можно использовать биту.

— И на что ты будешь их использовать?

— На тела твоих противников. …В футболе можно бить в голову только лбом, да?

— Ха-ха-ха. Сразу перешла к физическому юмору? Ты на удивление экстремальна, Синдзё-кун. Надо будет показать тебе кое-какие спортивные соревнования по телевизору. Один включает в себя пинание мяча ногами, а второй — удары по мячу палкой.

— Спасибо. Между тем, я и не знала, что полосы на спортивном поле рисуются известью. Часть белого порошка недавно попала мне в нос, и от этого появилось забавное ощущение.

Саяма кивнул, подумывая использовать это предложение в одной из своих отредактированных записей.

Они прошли дальше, и их полосы изогнулись вдоль внешнего края школьного двора. Парочка могла заметить зрительские места, прилавки и вывески спонсоров местного магазина.

— Произведения искусства от прошлых выпускников вон там, — оборачиваясь, отметила Синдзё. — Я вот думала. Почему здесь собрано скопление памятников?

— О, около двадцати лет назад, выпускники вылепили из песка супер реалистичные бюсты самих себя. Они выстроили их в ряд, и для защиты от зноя оградили чёрным бордюром из карбона, но ко всеобщему удивлению, местные жители и буддийское общество начало оставлять подношения в виде цветов и воды. Очаровательно, не правда ли?

— Мне кажется, это скорее зловеще, чем очаровательно.

— Ничего зловещего. Опасаясь подобного исхода, ассоциация выпускников недавно стала вносить изменения. Ночью, у некоторых случайных слепков возникает улыбка и их глаза сияют.

— Это довольно жутковато.

Синдзё вздохнула и глянула на Саяму.

— Я знаю, что поздновато спрашивать, но почему ты в пиджаке и брюках, Саяма-кун?

— Это мой атлетический костюм, так что не о чем беспокоиться… Что за взгляд, Синдзё-кун?

— Я просто гадала, что же делать, когда кто-то ошибочен в самой своей сути.

— Раз уж ты вспомнила, почему ты сама ещё в спортивном костюме? Учитывая время…

— У меня сейчас тело Садаме, но… Всё нормально. Я переоделась, и привыкаю к прогулкам снаружи. Я иногда выхожу, не маскируя грудь, отчего задаюсь вопросом, не слишком ли я беспечна.

— Это означает, что ты можешь расслабиться, Синдзё-кун. Но даже если тебе нужно чем-нибудь прикрыть грудь, просто скажи. Чтобы помочь тебя успокоить, я воспользуюсь своими руками.

— Да-да.

Кивая, она отвела взгляд, но оставила правую руку у груди.

Синдзё снова начала идти, и Саяма молча за ней последовал.

Через некоторое время, она произнесла с опущенной головой:

— Эм, Саяма-кун? Подготовка к спортивному фестивалю это весело и все такое, но…

— Речь о Пути Левиафана?

— Э? Ох… Это тоже. Но есть ещё девушка с Армии, с которой я встретилась. …Н-ну, обе эти вещи на самом деле гораздо важнее, и, может, я и не в тему, но…

Она замедлила темп и опустила голову так, что волосы скрыли лицо.

— В последнее время ты не проверял моё тело.

— Ясно. То есть, следуя логике, ты просишь сделать это здесь и сейчас.

— И где же здесь логика?!

— Успокойся, успокойся, — сказал он после того, как она заорала и повернула к нему раскрасневшееся лицо.

Из-за подготовки по утрам да вечерам и посещений организаторов фестиваля или Изумо с остальными, у них действительно не оставалось много свободного времени.

…Если добавить сюда время, необходимое на написание её романа, нам остаётся только тут же отправляться спать.

Синдзё, похоже, преодолела стадию заготовки сюжета, потому что планировала место действия за компьютером в библиотеке, либо отмечая «хорошо», либо отбрасывая данные. Это тоже имело значение, но…

— В последнее время нам действительно не хватало времени только для двоих.

— Да уж… но извини. Я говорю о себе, когда Путь Левиафана гораздо важнее.

— Судя по всему, старик готовит предварительные переговоры с 4-м и 5-м. Сегодня как раз должен прибыть в качестве инспектора американского UCAT Ричард Сандерсон из Восьми Великих Королей Драконов. Я полагаю, это для более гладких переговоров с 5-м. …Но пока, что ты хочешь обсудить касаемо твоего тела?

Синдзё остановилась и встала спиной к монументальному произведению искусства.

— Ни то ни другое тело не работает. Недавно я снова испытывала боль в животе. У меня и вправду есть какой-то прогресс?

— Ясно, — снова сказал Саяма.

Он остановил тележку рядом с собой и сложил руки на груди, тогда как Баку скопировал его на голове. Но, не дав парню ничего сказать, Синдзё заговорила снова:

— М-мешает мужская сторона?

— Ты имеешь в виду, тело Сецу-куна? Мне бы хотелось узнать, почему ты так думаешь.

— Потому что… — она тоже отпустила тележку и слегка обняла тело. — Ну… я не могу кое-чего понять. Эм? Саяма-кун, ты мне расскажешь?

— Я отвечу на любой твой вопрос, Синдзё-кун. Внутри меня заключена вся правда и знание.

— О? Тогда, что на самом деле стоит за убийством Кеннеди?

— Бывают времена, когда мужчина больше не в состоянии себя сдерживать.

— Дело не в этом, да ты и сам знаешь!!

Этот возглас донёсся не от Синдзё, но откуда-то издалека, поэтому Саяма поднял взгляд.

Он посмотрел на Синдзё, но та удивлённо затрясла головой. Она говорила, что ни при чём.

Саяма выждал пару секунд, но не услышал ничего кроме отдалённого стука учеников, сооружающих прилавки, и далёких криков тренировок спортивных команд.

— Этот крик что, специальная функция, добавленная к автопортретам учеников? Ну, не имеет значения. Синдзё-кун, о чём ты желаешь у меня спросить?

— Ох, точно. Ну, мужчина и женщина могут сделать ребёнка, да? О, и я знаю как, так что не надо объяснять.

— Хм. Последнее определённо разочаровывает.

— Да-да. Очень разочаровывает. Теперь, мой вопрос.

Она сделала глубокий вдох, на пару секунд замолчала, и, краснея, ясно произнесла.

— К-как делают ребенка два парня?

Едва лишь вопрос сорвался с её губ, позади неё раздались два звука падения.

Саяма присмотрелся и обнаружил двух человек, рухнувших на школьном дворе за автопортретами.

— Почему вы тут разлеглись, Казами, Изумо?

 

●

Услышав своё имя, Казами пришла в себя.

Она увидела ночной двор, повёрнутый на бок, и двух человек, стоящих на нём.

Она задумалась, кто они такие, и в результате нашла ответ: Саяма и Синдзё.

Затем она озадачилась, почему лежит на земле.

— Увлекательный вопрос Синдзё-кун вызвал у вас анемию?

Этот вопрос привёл Казами в чувства.

Она лихорадочно поднялась и подошла к Саяме, даже не стряхнув песок со спортивного костюма.

— Н-на минутку, Саяма!

Шагая, она пнула голову Изумо, чтобы его разбудить, но отреагировала на это Синдзё. Её плечи испуганно вздрогнули.

— Ох… Казами-сан, ты всё слышала?

— Да, мы заменяли запись голоса автопортретов с мстительного духа на бодрящее улюлюканье. …Но что вдруг на тебя нашло, Синдзё?

— Ну, — начала Синдзё.

Она опустила голову и поднесла руку к груди, но…

— …

Она засомневалась. У Казами имелась весьма неплохая догадка, о чём это всё, но она решила сказать что-то другое.

— Если ты думаешь, что если выскажешься, сможешь во всём разобраться, то не молчи.

— Верно, — тихонько сказала Синдзё перед тем, как наконец-то сделать несколько вздохов. — Эм… У меня по-прежнему нет месячных и сторона мальчика всё ещё не может дойти до самого конца, как Саяма-кун. Но… девушка может выносить ребенка, да?

— Да, даже я это смогу.

— Чисато! Ты наконец-то дозрела до… гах!

Она заткнула голос на земле, оттолкнув его владельца пяткой за тележку, и затем положила руку на плечо Синдзё.

После чего Казами осознала, что в её ладони отдаётся дрожь девушки.

По-прежнему содрогаясь, Синдзё опустила ресницы и глянула туда-сюда между Казами и Саямой. Когда она открыла дрожащие уста, её влажные глаза немного затряслись и прищурились.

— Но… Даже если я смогу носить ребенка как девушка, что случится днём, когда я парень?

— …

— Если я обернусь днём мальчиком, ребёнок исчезнет. Выходит, если… ну… два парня не могут вместе сделать ребёнка, я… эм…

Казами увидела, как на следующих словах голова Синдзё опустилась ещё ниже.

— Я узнавала об этом. Но не смогла найти ничего, где бы говорилось, возможно ли это, или нет… Если ничто не говорит, что это невозможно, значит, может и возможно, правда? Поэтому сегодня я набралась смелости и спросила у одноклассницы, но она сказала, что лучше мне спросить у Саямы-куна. Поэтому… ну…

— Синдзё.

Когда Казами назвала её имя, она замолчала.

До того, как дамба, сдерживающая её эмоции, сможет прорваться, Казами поманила Саяму к себе.

— Слушай, Синдзё, — начала она. — Тебе не нравится твоё нынешнее тело?

После паузы, Синдзё покачала головой и сделала тяжёлый вдох.

— Я перестала его отвергать.

Казами внутренне вздохнула с облегчением.

Это означало, что в волнении Синдзё нет ничего страшного. В отличие от предыдущего, она не испытывала проблем с тем, как устроена.

…Она хочет, чтобы Садаме и Сецу оба стали полноценными взрослыми, но боится, что это вызовет трудности.

Этот страх натолкнул её на обсуждение того, что опрокидывает устройство мира, как зачатие детей между двумя парнями.

Казами находила это забавным, но сама Синдзё была совершенно серьёзна.

— Понятно, — сказала она, не понимая, что именно это значило. Затем похлопала Саяму по плечу. — Слушай. Ответь как положено, и затем хорошенько обсудите своё будущее.

— Я понимаю.

Он как обычно сохранял невозмутимость, и Казами достаточно успокоилась, чтобы отступить на шаг.

Он приблизился к Синдзё и схватил её за плечи.

Она вздёрнулась и наконец-то подняла глаза. Со слезами, она глянула прямо перед собой, но Саяма был непоколебим.

— Синдзё-кун, прошу, выслушай. Похоже, ты переживаешь, что Сецу-кун и я не сможем вместе иметь ребёнка, но…

— Д-да?

Саяма выдал свой ответ.

— Я смогу это воплотить.

В следующий миг Казами ощутила, как её зрение снова окутывает тьма.

— …

Её сковало противоречивое чувство потери всех органов чувств, и с приподнятым ощущением пробуждения ото сна её разум восстановился.

Сначала её сознание заполнило замешательство.

…А? Что я тут делаю?

Это было диковинное чувство.

Казами вспомнила, как услышала нечто странное, но не могла толком припомнить что.

Её зрение тоже не в порядке. До этого она стояла на ночном школьном дворе, так почему же сейчас прислонилась к стене?

Гадая, что это за стена, Казами до неё дотронулась. Она ощущалась странно.

...Это же?..

То, что ей представлялось стеной, оказалось школьным двором, а значит, в какой-то момент Казами упала на землю.

Она неожиданно осознала, как её что-то трясёт и зовёт.

— Эй! Чисато! Чисато! Ты в порядке?!

…Это безнадёжно.

Вслушиваясь в голос Изумо, она осознала, что её тело и разум не вяжутся между собой.

Проще говоря, она получила серьёзный психический урон.

Но затем…

— Чисато, проснись! Ладно. Раз уж такое дело, я воспользуюсь шансом пощупать эту грудь в общест…

Боевые инстинкты, не связанные с разумом, запустили её кулак в полёт.

Он попал, и отдача пронеслась через кулак в запястье, руку, плечо, и затем в мозг. Попадания одного, двух, трёх и затем четырёх ударов соединили её разум с телом, и с пятым вернулись чувства.

— Ох, я проснулась. …А? Каку? Почему ты весь в крови?

Она приподнялась и глянула на Изумо, который распластался перед ней, но дышал.

Сделав вывод, что он уснул, Казами встала.

Шок немного спутал её воспоминания. Она не помнила, от чего упала, но сомневалась, что это что-нибудь важное.

Казами слегка похлопала себя по одурманенной голове и повернулась к Саяме и Синдзё.

Синдзё плакала, а Саяма её обнимал.

— …

Осознав, что Синдзё поняла, что Саяма лгал, Казами молча опустила плечи. Или что он действительно намеревался это сделать, но в этот раз не имел оснований для уверенности.

…Но она получает от него подобную поддержку.

Казами слабо улыбнулась, но затем с карманов всех троих на школьном дворе раздались электронные сигналы.

Они исходили от их мобильных телефонов, и лишь по одной причине все трое получили их одновременно.

— UCAT? — спросила Казами.

Саяма отреагировал первым. Сначала он осмотрел остальных.

— Это я.

И он ответил на свой чёрный телефон.

Через некоторое время, он выдал невозмутимое замечание:

— К северу от Акигавы возникло странное Концептуальное Пространство?

 

●

Акигаву разделяло несколько дорог, проходящих через его центр с востока на запад.

Одной из них являлась главная трасса, пролегающая сквозь Академию Такаакита, и к югу от неё находилась железнодорожная линия Ицукайти.

Пересечение колей и продвижение на юг приводило к пологому склону, который спускался к реке Аки.

В жилом районе на полпути наклонной области располагалось здание. Это был бежевый жилой бетонный дом с бамбуковым лесом позади, весьма старый на вид и невероятно грязный.

Он граничил с дорогой к северу, и вместо парковки имел небольшую мощёную площадку.

К восточному краю того сухого гравия прибыли свет и шум. Они принадлежали фарам и двигателю мотоцикла.

Можно было услышать, как три шины зарылись в гравий: переднего и заднего колеса мотоцикла, и одного с коляски.

Фара осветила вход в квартиру с табличкой «Харакава». Под ней бок о бок стояли имена «Юи» и «Дан».

Двигатель мотоцикла утих и человек, ехавший на нём, спешился. Это был парень в чёрной кожаной куртке, футболке и чёрных джинсах.

Он не носил шлем, и его растрёпанные волосы удерживала только бандана. Он провёл по ним тёмными пальцами и подобрал с коляски свою сумку.

— Я дома.

После чего провернул ключ в зелёной стальной двери и с толчком её открыл.

Пространство внутри было темнее ночи снаружи, но парень, Дан Харакава, всё равно вошёл.

Он щёлкнул включателем рядом с дверью и квартиру залил свет.

Справа от него тянулась кухня и прямо располагалась жилая комната. Из меблировки внутри были только телевизор, стерео в углу комнаты и стол.

Он закрыл за собой дверь.

— ?

Заметив, что из почтового слота двери торчит листок бумаги, парень его вытащил.

— О, это от Ооки-сенсей. Она говорит мне снова прийти на уроки, не так ли? Она заявилась прямо сюда? Вот морока. И её почерк тяжело разобрать.

Несмотря на слова, на его губах стояла небольшая улыбка. Однако он мягко её подавил.

— Полагаю, я тоже морока.

Он отбросил сумку в сторону кухни.

Прислушавшись, как звуки книг и металлических деталей внутри ударились об пол, он услышал ещё один звук.

Он донёсся от двери у него за спиной и прозвучал так, будто в неё что-то ударило, поэтому Харакава удивлённо наклонил голову.

…Кошка? Снова выпрашивает еду?

С привычным движением он медленно открыл дверь, используя её как щит.

И он обнаружил, что же именно в неё стукнулось.

Вместо кошки там оказалась девушка.

Она развалилась и свернулась на пространстве у двери.

Её короткие золотые волосы растеклись по влажному цементу и впитали в себя немного земляного цвета.

— Она с базы?

Дан подумал об Авиабазе Ёкота американских вооруженных сил, где он подрабатывал. Но хотя база и находилась в соседнем городе Фусса, это всё равно было в пяти километрах отсюда. Не так уж и много людей имеющих отношение к базе жило в Акигаве, и он никогда не видел рядом с Фуссой девушку с такими заметными белокурыми волосами.

…Я никогда не видел её и на работе.

— Эй, — позвал он, приседая, но она не отреагировала.

Даже во тьме ночи, он мог заметить, что её стройное лицо выглядело болезненно, и она весьма вспотела. Харакава предположил, что это от обезвоживания.

Едва лишь парень начал возвращаться в квартиру, чтоб принести воды, как увидел небольшое движение от её руки.

Её тонкое правое запястье потянулось к нему в неподвижной ночи, и он услышал её голос. Сперва она произнесла на английском, и он не смог толком уловить, но затем…

— Помогите…

Харакава ответил на её японские слова действием. Он потянулся и взял её за руку. Он сжал её, чтобы сказать о своём присутствии.

— Не волнуйся.

Девушка повернулась к его словам.

Она медленно наклонила голову и удивлённо распахнула голубые глаза. Нечто внутри, что могло быть потом или слезами, заставило их голубизну затуманиться.

Она вздохнула и слабо кивнула Харакаве.

Но на большее её не хватило. Словно она наконец-то сумела расслабиться, сила покинула её тело, глаза закатились, и голова опустилась вниз.

Она потеряла сознание.

— Эй, — позвал Харакава, но девушка не ответила.

Она всего лишь протяжно, ритмично дышала с обессиленным телом. Она как будто спала.

Он отпустил её руку, увидел, что сила к ней так и не вернулась, медленно сел на пол у входа и вздохнул.

— Вот морока. Что значит «помогите»? Могла хотя бы назваться.

Он глянул на девушку и подпер подбородок рукой.

— Лучше бы это была кошка.

 

●

Далеко над ночным океаном и облаками, в вышине, которую и небом не назовешь, летел некий объект.

Это был самолёт.

Мягко обтекаемый белый пассажирский лайнер направлялся в Японию.

Полёт начался с западного побережья Соединенных Штатов и пересекал Тихий Океан, чтобы достичь Японии. Пока он двигался сквозь ночь, через боковые иллюминаторы проглядывался свет и интерьер.

Места в эконом-классе распределялись по три в трёх рядах, и самолёт готовился к позднему ужину.

Большинство пассажиров были японцами на пути назад с турпоездок, но у правого крыла сидело два иностранца. Один был пожилым мужчиной в кресле рядом с окном, а второй — молодым человеком, спящим в центральном сиденье.

Молодой мужчина в костюме спал, накинув одеяло на плечи, но проснулся от звука стюардессы, разносящей еду. Когда женщина передала поднос пожилому мужчине дальше, он кивнул.

— Долго ещё? — спросил он на чистом японском.

Женщина ответила «около трёх часов» по-английски.

В то же время, самолёт немного покачнулся. Однако его качнуло вертикально, а не горизонтально.

Тело мужчины немного подбросило, и затем лайнер качнуло налево.

— Похоже, мы попали в небольшую турбулентность. Я прошу прощения.

Стюардесса говорила спокойно, но на этот раз обратилась по-японски. К тому времени, как она закончила, самолёт поднялся над воздушным потоком, и осталась только стандартная вибрация.

Окружающие люди немного зашумели. Частично виной тому прибытие ужина, но ещё, похоже, во время турбулентности чья-то еда выпала из подноса. У молодого человека тоже выпал хлеб.

Стюардесса извинилась, но также обратилась по-английски к пожилому мужчине:

— Sir, is yours okay?

— It’s fine, it’s fine. Nothing to worry about.

Молодой человек услышал, как пожилой мужчина ответил по-английски. Получив другой поднос и поместив его на стол, открывшийся перед ним, молодой повернулся к пожилому.

Тот носил костюм, имел высокое, худое телосложение и тонкие волосы. В данный момент он ел, выглядывая в окно.

Во время турбулентности еда на его подносе совсем не сдвинулась.

Как только молодой человек собирался с ним заговорить, пожилой схватил хлеб и произнёс:

— Роджер, Роджер. Этот хлеб реально дрянной. Почему он такой сырой?

Молодой человек, Роджер, пожал плечами на английские слова, даже не глядя на собеседника.

— Насколько я знаю, это японский хлеб, полковник Одо. Согласно моим исследованиям, еда в этом полёте предоставлена ИАИ, и я подозреваю, что это их новый хлеб, предназначенный для японцев. Он зовётся «Хлебушек: Отведай Моей Мягкой Кожицы».

— Какая нелепая, нелепая культура подражания другим у этой Японии! Что ты думаешь о вкусе?

— Ну, хрустящий снаружи и вязкий внутри, но мне кажется, чтобы называться «мягкой кожей» мягкая часть должна быть снаружи.

— Роджер, Роджер. Как ты это знаешь, если даже его не пробовал?

— Глупый вопрос. Я могу сделать все эти выводы на основе доступной мне информации.

— Тогда… тогда, что ты скажешь об этом, Роджер? Выведи, когда я умру.

— У меня имеется о Вас, недостаточно информации полковник Одо. Заблуждение с неудовлетворительным базисом только понизит Ваше ко мне доверие, следовательно, я могу сделать вывод, что мне лучше за такое не браться.

С быстрым смешком, пожилой мужчина, названный Одо, отвёл взгляд от окна. Он разрезал хлеб ножом в руке и снова заговорил.

— Роджер, Роджер. Скажи мне, какую информацию ты собрал во сне. Расскажи мне о нашей миссии.

— Очень хорошо. Генерал-майор Ричард Сандерсон, американский инспектор Пути Левиафана, посланный перед нами американским UCAT, и мисс Хио Сандерсон, его правнучка, пропали без вести. Нам следовало с ними встретиться в качестве помощников инспектора, но теперь наша миссия заключается в их поисках.

Роджер убрал с подноса чашку с желе и вытащил из кармана футляр, словно для печати.

Он открыл его и высыпал содержимое на выемку, где раньше находилась чашка.

Там содержался бело-голубой песок.

Японская девочка в кресле через проход глядя на него наклонила голову. Она выглядела младше школьного возраста, и, поместив руку над песком, Роджер улыбнулся.

Затем произошло нечто странное.

Песок зашевелился.

 

●

Песок распространился по выемке, словно расползаясь.

Затем он создал внутри себя узор. Он двигался, будто внутри находились жуки, но тщательно образовал несколько геометрических фигур.

В следующем сиденье Одо отхлебнул кофе со своего стаканчика.

— Роджер, Роджер. Что ты видишь? Значит, это и есть знаменитый сонный песок Роджера Салли, созданный смешиванием порошка философского камня и песка. Он использует концепт, согласно которому если все вещи непременно станут мусором, песок может собирать со всего информацию, верно? Ты можешь назвать его дезодорантом для информации. …Хороший напарник для того, кто использует имя Одо.

Роджер не ответил на комментарии Одо и глянул на движение песка. Тот нарисовал изображение информации, собранное порошком философского камня. Изображение создавалось, используя ослабленную версию фундаментального концепта письма 1-го Гира, и его значение передавалось через своеобразное внушение.

Наблюдая за движением песка, глаза девочки через проход засияли.

— Гляди, он играет с песком! Песок шевелится!

Девочка позвала маму, сидящую рядом, но та не заметила песка и только в извинении поклонилась Роджеру и обругала ребенка.

Роджер на это горько улыбнулся, но затем, когда песок остановился, кивнул.

— Полковник Одо, моя дедукция была подтверждена. Судя по всему, японский UCAT сообщил нашему высшему командованию о факте смерти мистера Ричарда Сандерсона. Вместо сбора поисковой группы, нам следует остаться на Авиабазе Ёкота в качестве временных инспекторов и действовать в соответствии с договоренностью, составленной на случай смерти мистера Сандерсона. Кроме того…

Роджер глянул на своего начальника, но Одо ничего не сказал и засунул полную ложку застывшего желе в рот. Роджер решил просто доложить информацию.

— Хио Сандерсон по-прежнему числится пропавшей.

Услышав это, Одо слегка хлопнул в ладоши.

— Значит… значит страхи Сандерсона на свою отправку в Японию в качестве инспектора Пути Левиафана подтвердились. …Это серьёзно изменит движение в мире. Ты взял документ?

— Тэстамент, — Роджер вытащил из кармана пиджака конверт. — У меня имеется контракт, который мистер Сандерсон передал нам, не поставив в известность японский UCAT. Этот документ предоставляет легальное право изменить всё касаемо Пути Левиафана. Японский UCAT, вероятно, видел прибытие мистера Сандерсона как способ избежать наших ограничений, но, увидев это, они поймут, насколько важной личностью он был.

— Роджер, Роджер. Не забудь непременно сунуть им это в лицо. …Ну а теперь, ближе к теме. Какая информация у нас есть о пропавшей Хио Сандерсон? Мне, помнится, говорили, что её отец, дед и прадед все были солдатами.

— Тэстамент. И ей не известно о существовании UCAT. Тем не менее, могила её отца в Японии. Её отец и мать были доставлены в Японию американским UCAT, но их перевели в японский UCAT. Её отец умер в Японии в 95-м, и её мать умерла в Америке в 97-м. С тех пор это её первое посещение Японии.

— Ясно, ясно. Выходит, она родилась на базе в Японии. Продолжай.

— Тэстамент. Во-первых, её бабушка и дедушка уже скончались.

И…

— Её бабушку по отцовской линии, Джессику Сандерсон, удочерил Ричард Сандерсон. Настоящим отцом Джессики был Джеймс Дэвис, лётчик-испытатель механических драконов подразделения воздушных сил американского UCAT во время Второй Мировой Войны. Джессика — одна из двух его детей. Ричард Сандерсон взял её к себе и затем присоединился к японскому UCAT в качестве представителя американского UCAT.

— А что случилось со вторым ребёнком Джеймса Дэвиса?

— Мне известно лишь то, что это был мальчик и его приютил дальний родственник, но я не сумел его вычислить. Но в то же время, похоже, мистер Ричард Сандерсон давно его разыскивает.

— Какая нелепость, какая нелепость. Но если ты сможешь его выследить, мы получим родственника, к которому можно послать Хио Сандерсон. …Сейчас она единственный оставшийся в живых член семьи Сандерсонов. Америка приветствует всех нуждающихся, но как насчёт Японии?

— Сложно сказать, полковник Одо. Но… — Роджер поглубже умостился в кресле. — Отца Хио Сандерсон звали Джеймс. … Джессика, приёмная дочь Ричарда Сандерсона, назвала своего незаконнорождённого сына в честь её настоящего отца. Отношения между приёмным отцом и дочерью не заладились?

Одо ответил, отрезав ещё один кусок хлеба.

— Роджер, Роджер. Не вмешивай чувства в вопросы, на которые не можешь ответить. У людей есть свои принципы, по которым они дают имена, так что откуда нам знать. Возьми, например, Хио Сандерсон. С какого языка это «Хио»? Выглядит так, словно её назвали чисто по звучанию. Видишь? Совсем никак не узнать, — он вздохнул. — Но мы точно знаем, что должны начать новую миссию, возложенную на нас в связи со смертью Ричарда Сандерсона, и что должны найти Хио Сандерсон. И Роджер, что ты будешь делать с песком?

— Тэстамент. Часть его эффективности остаётся, так что я могу сохранить его и использовать снова.

— Мелочный, мелочный ты человек. Американец должен обладать сердцем, полным толерантности и амбиций. …Что это за джем?! Он слишком сладкий!! Позови тех, кто за него в ответе!!

— Полковник, вспомните о толерантном сердце!

— Роджер, Роджер. Быть может, я и обладаю толерантным сердцем в Америке, но имею лишь стандартный запас доброжелательности. Между тем я слышал, что ты некоторое время провел в Японии. Ты не стал из-за этого мелочным, как те японцы, правда? Разумеется, ты не думаешь о своём времяпровождении здесь с любовью, правда?

— Р-разумеется нет. Я ган-хо к Америке.

— Ган-хо? Что это за язык?

Роджер на миг задумался, но быстро напустил спокойствие, проведя рукой по волосам.

— Насколько я знаю, оно происходит из Китая.

— Ясно, ясно. Значит, я ошибся, когда подумал, что в нём угадывается японское звучание.

— Тэстамент. Я уверен, что вы ошиблись.

— Хорошо. Хорошо, Роджер. Но это был лишь отрицательный тест, чтобы увидеть, не слишком ли на тебя повлияла Япония. Следом пойдёт положительный тест, чтобы увидеть твои чувства к Америке.

— Положительный тест? Ч-что это?

Требование оказалось простым. Одо скрестил руки на груди и глянул на Роджера.

— Национальный гимн. Спой национальный гимн Соединенных Штатов Америки.

Роджер на минутку задумался.

— Н-национальный гимн?

— Да, да. И громко. Пой его громко. И не забудь встать.

— Г-громко? И стоя?

Лицо Роджера выражало, что ему не нравится эта идея, но вскоре он покачал головой.

Он устранил с физиономии все праздные мысли и повернулся к Одо.

— Полковник. Прошу прощения, но я бы хотел, чтобы Вы мне показали, как это делается.

— Роджер, Роджер. Это тест. Я не могу дать правильный ответ наперёд.

— Но полковник, разве ответ, желаемый Америкой, может быть ограничен до простого испытания? Я верю, что истинный ответ пребывает в человеческом духе. Я просто хочу увидеть Ваш дух. Или у Вас нет подобного духа?

И…

— Как только вы продемонстрируете мне всё, как подобает моему начальнику, я последую вашему примеру.

Роджер пригладил руками волосы и осмотрелся по сторонам. Их продолжительный разговор между собой по-английски привлек внимание окружающих японцев.

Они находились на секретном задании UCAT. По какой-то причине Одо решил воспользоваться обычным самолётом, но им не следовало особо в нём выделяться.

Он должен это понимать, — со вздохом подумал Роджер. — Он отступит, и всё это кончится.

Одо поднялся и принялся петь.

— ————!!

Это произошло так внезапно, что у Роджера закружилась голова.

Он обнаружил, что не в состоянии расслышать или увидеть низкий поющий голос, аплодисменты от девочки, сидящей рядом, или недоумевающие взгляды взрослых.

По какой-то причине он ненадолго окунулся в прошлое. Он вспомнил время, когда воровал письменные принадлежности для младших братьев в небольшом сельском городке за пределами Далласа. Владелец магазина преследовал его на фоне заходящего солнца, ударил его ногой в полёте и затем проделал на нём множество павербомбов[2] .

Его младшие родственники подбадривали его, когда подоспели.

…Вставай! Прошу, вставай, Роджер!! Счёт 1! 2! Он встал на 2.7!

— !

Роджер наконец-то пришёл в себя.

Его покрывал неприятный пот, и всё тело было на удивление тёплым.

Он глянул в сторону и обнаружил, что пожилой мужчина всё ещё стоит, закончив своё пение. Он с невозмутимым видом глядел на Роджера.

— Роджер, Роджер. Ты следующий. Компенсируй своим ртом то, чего тебе не хватает.

Он передал Роджеру ложку вместо микрофона. Сдерживая мизинец, который выпятился с руки, сжимающей ложку, Роджер вздохнул. Воспользовавшись этим вздохом для мотивации, он встал и подготовился.

Он увидел, как с прохода приближается стюардесса с серьёзной улыбкой на лице.

Роджер должен что-то сделать до того, как она прибудет.

Но он нахмурился, едва увидел, что Одо снова начал есть.

— Полковник Одо? Вы используете для нарезания хлеба ваш личный нож, не так ли? Прошу, спрячьте его. Законы Вашего штата не позволяют проносить в самолёт оружие.

— Роджер, Роджер. Американцам не следует мелочиться.

— Я не думаю, что это мелочь попросить Вас вернуть металлопластиковый нож назад в подошву вашего туфля. Кроме того, полковник Одо, прошу, спрячьте специальный металлопластиковый пистолет в вашем грудном кармане, пластиковую взрывчатку, скрытую в ваших волосах… ох, и детонатор в цифровой ручке вашего КПК.

— Роджер, Роджер. Как ты заметил?

— Я могу сделать выводы, исходя из доступной мне информации. Вы обычно ничего не помещаете в Ваш грудной карман, и не накладываете какой бы то ни было гель на ваши волосы, и Ваш КПК с тачскрином. В заключение, садясь на японский самолёт со слабой системой безопасности, Вы непременно возьмёте что-нибудь с собой, чтобы потом над этим посмеяться.

— Ясно, — вместо того, чтобы спрятать названные объекты, он разложил их на сиденье Роджера. — Можешь о них позаботиться. Понял? Ты можешь о них позаботиться. Верни их перед посадкой. О, и это тоже.

Одо передал Роджеру небольшой объект.

Это был синий философский камень.

— Что это?

— Роджер, Роджер. Ты знал, что перед Второй Мировой Войной в небе Америки была область, известная как неприкосновенное воздушное пространство? Там ради забавы пролетал великий механический дракон 5-го Гира и сбивал пилотов Эпохи Полёта.

— Я об этом знал. А в чём дело?

— Нет, нет, Роджер. Умозаключи. Воспользуйся дедукцией. В сороковых, то неприкосновенное пространство неожиданно сократилось и почти полностью исчезло. Почему?

— Изменения в лей-линиях, учинённые японским Департаментом Национальной Безопасности сместили локацию неприкосновенного воздушного пространства в Тихий океан рядом с Хоккайдо.

— Верно. Верно, Роджер. Ты теперь делаешь свои умозаключения, правда? Ты работаешь над ответом, правда? Думай, Роджер. Где мы, и что это за философский камень? Ответ прост. Мы над Тихим океаном рядом с Японией и этот философский камень — ослабленный концепт 5-го Гира.

Едва лишь он это сказал, прибыла стюардесса.

— Господа, эм, мы направляемся в турбулентность, поэтому прошу, сядьте. И попытайтесь слишком не повышать го…

Внезапно самолёт затрясло, но не от рывка в сторону, как ранее. Его тряхнуло вниз, будто в него что-то ударило.

— !!..

Чтобы устоять на ногах, стюардесса ухватилась за спинку сиденья, и затем погас свет.

После чего Роджер увидел как за окном, в которое Одо до этого выглядывал, пролетело что-то громадное.

Его скорость с лёгкостью превзошла пассажирский авиалайнер.

На фоне непрерывной тряски зажглось красное аварийное освещение, и активировались динамики из кабины.

— Я прошу прощения за нарушение Вашего ужина, но мы вошли в небольшую турбулентность. Капитан говорит, что это продлится всего несколько минут, поэтому прошу некоторое время не подниматься с мест. Если Вам что-нибудь понадобится, можете спросить у стюардессы.

Пока извещение повторялось на английском, Роджер увидел, как Одо шагнул мимо него в проход.

— Пойдём. Пойдём и увидим нашего врага, Роджер.

Тусклый свет позволил ему увидеть Одо, шагающего по проходу. Его поступь нисколько не колебалась даже под содроганием пола.

Затем Роджер услышал плач. Он донёсся от девочки рядом.

Мужчина слегка дотронулся до ребёнка, которого обнимала за плечи мама. Вслед за этим он высыпал на неё немного песка философского камня.

— Подари ей красивый сон.

Песок выдал однозначный ответ, затанцевав в небольшом вихре.

Девочка на мгновение на него глянула, но затем её глаза медленно закрылись.

— Хорошо, — прошептал Роджер.

На этот раз он собрал свой песок на вершине горы в Сан-Франциско. Песок, взирающий на море и омытый дождём, наверняка подарит ей сон из этих воспоминаний.

Роджер проигнорировал протесты стюардессы и последовал за Одо.

Несмотря на встряску, он сумел его догнать.

— Полковник! Вы что-то сюда заманивали?! Если так, то это…

— Ужасный метод? Да, это ужасный метод. И мне хорошо известно, что можно иначе. Но верха слишком напуганы, так что это единственно возможный метод.

Одо глянул на Роджера через плечо и затем на своё окружение.

— Скорее, скорее. Капитан сказал, турбулентность продлится всего несколько минут. Если мы успеем его перехватить, то сможем это оправдать. После чего, мы снова сможем петь. Мы можем свести на нет причинённое им беспокойство созданными для них воспоминаниями. Быть может, мне и не хватает доброты, но даже в стране, которую ненавижу, я не могу просто уйти после того, как доставил им хлопот.

— Я верю, что у вас истинно американский ход мыслей, полковник.

— Верно. Верно, Роджер. И вот почему ты будешь петь. Эти коренные японцы на пути домой после закупок в Америке, так покажи им, что значит истинный американский дух.

Роджер застонал, и Одо оскалился и поднял уголки губ.

— Улыбайся. Улыбайся, Роджер. Мы направляемся на встречу с двумя врагами: 5-м Гиром, врагом Америки, и японским UCAT, который стал нашим врагом со смертью Сандерсона!!

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: