G. ОТНОШЕНИЕ МЕРКУРИЯ К АСТРОЛОГИИ И К УЧЕНИЮ ОБ АРХОНТАХ

 

Одним из своих корней своеобразная философия Меркурия, несомненно, уходит в древнюю астрологию и производное от нее учение об архонтах и эонах. С соответствующей планетой Меркурия связывает отношение мистического тождества, обусловленное либо глубокой контаминацией, либо неким духовным тождеством. В первом случае ртуть есть просто планета Меркурий, какой она явлена в земле (таким же образом и золото есть просто Солнце в земле)^[161]; во втором случае уже < дух> ртути тождествен соответствующему планетному духу. Оба духа по отдельности или как единый дух персонифицировались и призывались на помощь или заклинались магическими средствами служить в качестве паредра (spiritus familiaris). В алхимической традиции указания для процедур такого рода предлагает харранитский трактат Артефия^[162]; они согласуются с описаниями инвокаций, упоминаемых Дози и де Геже^[163]. Ссылки на подобные процедуры встречаются и в^[164]. Параллелью к этому служит рассказ о Демокрите, узнавшем тайну иероглифов от гения планеты Меркурий^[165]. Дух Меркурий предстает здесь в роли мистагога, как в или в сновидениях Зосимы. Ту же роль он играет в примечательном видений из, где является в облике Антропоса, увенчанного звездным венцом^[166]. Маленькая звездочка под боком у Солнца, он — дитя последнего и Луны^[167]. С другой стороны, он — родитель своих родителей, Solis et Lunae^[168]; или, что примерно то же самое, < золото получает свои качества от Меркурия>, как замечает в своем трактате Вэй Пу–янь (ок. 142 г. до Р. X.)^[169]. (В силу контаминации астрологический миф всегда мыслился также и в химических терминах.) Из–за своей наполовину женской природы Меркурий часто отождествляется с Луной^[170] и Венерой^[171]. В качестве своей собственной божественной спутницы он легко обращается в богиню любви — точно так же как в качестве Гермеса он итифалличен. Но называли его и^[172]. Связь ртути с Луной, т. е. серебром, очевидна. Меркурий как???????, лучезарная планета, подобно Венере появляющаяся на утреннем или вечернем небосклоне под боком у Солнца, — тоже, как и Венера, ????????, lucifer, Светоносец. Подобно Утренней звезде, только гораздо непосредственнее, он предвещает грядущий рассвет.

Но особенно важно для толкования Меркурия его отношение к Сатурну. Меркурий–старец идентичен Сатурну, и для многих алхимиков, особенно древних, не ртуть, но связанный с Сатурном свинец символизировал первоматерию. В арабском тексте^[173] ртуть отождествляется с < водою Луны и Сатурна>. В < Речениях Белина> Сатурн говорит: < Мой дух — вода, возвращающая гибкость окоченевшим членам братьев моих> ^[174]. Речь идет о < вечной воде>, а это и есть Меркурий. Раймунд Луллий замечает, что < из философского свинца извлекается некое масло золотого цвета> ^[175]. У Кунрата Меркурий есть < соль> Сатурна^[176], или же Сатурн — это просто Меркурий. Сатурн < черпает воду вечную> ^[177]. Как и Меркурий, Сатурн гермафродит^[178]. Сатурн - < старец на горе; в нем природы сочетаются со своим дополнением [четыре первоэлемента], и все это в Сатурне> ^[179]. То же самое говорится и о Меркурии. Сатурн — отец и исток Меркурия, поэтому последний называется < дитя Сатурново> (Saturnia proles)^[180]. Ртуть проистекает из < сердца Сатурна или Сатурном является> ^[181], а из травы Сатурнии извлекают < светлую воду>, и < нет в мире воды и цветка совершеннее> ^[182]. Это высказывание сэра Джорджа Рипли, Бридлингтонского каноника, представляет собой замечательную параллель к гностическому учению о Кроносе (Сатурне) как некоей < силе цвета воды (?????????? )>, которая все разрушает, ибо < вода есть разрушение> ^[183].

Как и планетный дух Меркурия, дух Сатурна < весьма пригоден для сего деяния> ^[184]. Мы знаем, что одна из манифестаций Меркурия в алхимическом процессе превращения — лев, иногда зеленый, иногда красный. Кунрат называет это превращение < выманиванием льва из пещеры горы Сатурновой> ^[185]. Лев издавна и прежде всего ассоциировался именно с Сатурном^[186]. Он - ^[187] (парафраза — аллегории Христа! ^[188]). Кунрат именует Сатурна < львом зеленым и красным> ^[189]. В гностицизме Сатурн — верховный архонт, львиноголовый Иалдабаоф, < Дитя хаоса> ^[190]. Но на алхимическом языке < дитя хаоса> - это Меркурий^[191].

Связь и тождество с Сатурном важны потому, что последний — не просто maleficus [злодей], но обиталище самого дьявола. Даже будучи первым архонтом и демиургом, он получил в гностицизме не самую лучшую репутацию. Согласно одному каббалистическому источнику, с ним ассоциировался Вельзевул^[192]. В он назван < злым> (malus^[193]), и еще Милиус утверждает, что Утренняя звезда (Lucifer) упала бы с неба, когда бы Меркурий очистился^[194]. Современная (начало XVII в.) рукописная заметка на полях одного из находящихся в моем распоряжении трактатов поясняет термин sulphur (мужской принцип Меркурия^[195]) словом. Если Меркурий и не сам злой дух как таковой, то по крайней мере несет его в себе, т. е. безразличен в моральном отношении, добр и зол, или, по выражению Кунрата, ^[196] (добр с добрыми, зол со злыми). Но еще точнее сущность его определяется тогда, когда он понимается как процесс, начинающийся злом и кончающийся добром. Одна в литературном отношении довольно жалкая, но колоритная поэма из (1620) следующим образом резюмирует этот процесс:

 

 

Младенец я, старик седой,

< Дракон> - зовет меня иной.

В темницу ныне заточен,

Чтоб королем был возрожден.

……………………………………………

Меня меч огненный томит,

Мне плоть и кости смерть точит.

……………………………………………

Я дух с душой не удержу,

Зловонным ядом исхожу,

Что ворон, черен ныне я -

За грех награда такова.

Лежу во прахе недвижим:

Да вспрянет из Троих Един!

Не покидай, душа, меня,

Чтоб вновь увидел я свет дня,

И свету из себя явил

Того, кто мир бы примирил! »^[197]

 

В этой поэме Меркурий описывает свое превращение, которое одновременно означает Мистическое превращение алхимика (artifex)^[198], ибо не только фигура, или символ, Меркурия есть проекция коллективного бессознательного, но и то, что с Меркурием происходит. Это, как легко можно вывести из вышеизложенного, проекция индивидуационного процесса, который, будучи естественным психическим процессом, протекает и без участия сознания. Если же сознание все–таки принимает в нем участие, то процесс всегда сопровождается эмоциями, присущими религиозному переживанию или озарению. В опыте подобных переживаний — корень и причина отождествления Меркурия с Премудростью (Sapientia) и св. Духом. Вполне вероятно поэтому, что еретическое течение, начавшееся с евхитов, павликиан, богомилов и катаров и развивавшее учение о Параклете в духе основателя христианства, получило дальнейшее продолжение в алхимии, частью бессознательно, частью в завуалированном виде^[199].

 

H. МЕРКУРИЙ И БОГ ГЕРМЕС

 

Мы уже столкнулись с рядом алхимических высказываний, которые ясно показывают, что характер классического Гермеса был более чем верно воспроизведен в фигуре Меркурия. Отчасти это бессознательное повторение, отчасти спонтанно воспроизведенное переживание; наконец, это и вполне сознательная сверка с образом языческого бога. Так, Михаил Майер, несомненно, сознательно намекает на?????? (указующего путь Гермеса), когда говорит, что в своем peregrinatio (мистическом странствии) обрел статую Меркурия, указывающую путь в рай^[200]; и он имеет в виду Гермеса–мистагога, когда вкладывает в уста Эритрейской сивиллы такие слова (о Меркурии): < Он сделает тебя свидетелем мистерий Бога (Magnalium Dei) и таинств природы> ^[201]. И в другом тексте Меркурий как назван источником откровения божественных таинств^[202]; в форме золота он понимается как душа арканной субстанции (magnesia)^[203] или как оплодотворитель философского древа (arbor sapientiae)^[204]. В ^[205] Меркурий именуется посланцем богов, герменевтом (толкователем) и < Тевтием> (Тотом) египетским. Михаил Майер рискнул даже связать его с Гермесом Киллением, назвав (этим вероломным и чересчур уклончивым аркадским юношей)^[206]. В Аркадии имелось святилище Килления — итифаллического Гермеса. В схолиях к < Золотому трактату> Меркурий прямо назван ^[207]. Слова вполне могли бы относиться и к Эросу. И действительно, в < Химической свадьбе> Христиана Розенкрейца Меркурий предстает в облике Купидона^[208], который в наказание за любопытство, проявленное адептом Христианом при посещении Госпожи Венеры, ранит тому руку своей стрелой. Стрела эта - (дротик страсти), атрибут Меркурия^[209]. Меркурий - (стрелец), причем такой, который < стреляет без лука> и которого < не сыскать на всей земле> ^[210]- т. е., очевидно, его следует представлять себе как демона. В Таблице символов^[211] Пенота он ассоциируется с нимфами, что наводит на мысль о пастушеском боге Пане. Его сладострастие выявляется на одном рисунке из ^[212], где он изображен на триумфальной колеснице, запряженной петухом и курицей, а позади него можно видеть пару нагих любовников, слившихся в объятии. В этой связи можно также упомянуть о множестве довольно–таки непристойных изображений coniunctio в старых печатных изданиях, которые зачастую сохранялись именно благодаря этим картинкам, расцениваясь как чисто порнографические. Равным образом к этой сфере??????? (хтонического Гермеса) относятся встречающиеся в старинных манускриптах изображения экскреторных актов, включая рвоту^[213]. Меркурий воплощает то < непрерывное сожительство> ^[214], которое в наиболее чистом виде представлено в тантристском учении о Шиве и Шакти. Ведь связи греческой и арабской алхимии с Индией вполне вероятны. Райценштайн^[215] приводит повесть о Падманабе из турецкой народной книги о сорока визирях, которая может датироваться эпохой Моголов. Уже в первые века нашей эры в южной Месопотамии заметны индийские религиозные влияния, а во II в. до Р. X. в Персии существовали буддийские монастыри. В царском храме Падманабхапуры в Траванкоре (примерно XV в.) я обнаружил два рельефа с изображением совершенно не индийского по виду senex ithyphallicus с крыльями. На одном из изображений он стоит по пояс в чаше Луны. Невольно вспоминается крылатый итифаллический старец, который, по представлениям ипполитовых гностиков, преследует < синюю> (или < на пса похожую> ) женщину^[216]. Киллений тоже упоминается у Ипполита^[217] как тождественный, с одной стороны, Логосу, с другой — злобному Корибанту, фаллосу и демиургическому принципу вообще^[218]. Один из аспектов этого темного Меркурия — инцест между матерью и сыном^[219]; исторически его можно объяснить влиянием мандаизма, где Набу (Меркурий) и Иштар (Астарта) образуют сизигию. Астарта почиталась как богиня–мать и богиня любви на всем Ближнем Востоке, и повсюду с ее культом был неразрывно связан мотив инцеста. Набу - < мессия лжи>, который наказывается за свою порочность и держится Солнцем в заточении^[220]. Итак, не приходится удивляться постоянным напоминаниям наших текстов о том, что Меркурий (обретается в навозной куче), — только к этому добавляется ироническое замечание о < многих, которые рылись в навозных кучах, да так и остались с пустыми руками> ^[221].

Этого темного Меркурия следует рассматривать как начальное состояние nigredo, причем первоначально преобладающее низшее должно пониматься как символ высшего, а высшее — низшего: (< Начало с концом смыкаются кольцом> - приблизительный перевод немецкой пословицы.). Это уробор, ?? ?? ??? (Единое и Все), соединение противоположностей, осуществляемое в ходе процесса, о котором Пенот говорит следующее:

 

< Меркурий порожден природой как сын природы и плод стихии текучей. Но подобно тому как Сын Человеческий порождается философом и сотворяется плодом Девы, так и он [Меркурий] должен быть возвышен над землей и от всего земного очищен, и тогда он всецело возносится в воздух и духом становится. Так исполняется слово философа: «он восходит от земли к небу и принимает силу Верха и Низа, и сбрасывает нечистую земную природу, и облекается природой небесной»> ^[222] .

Поскольку Пенот ссылается здесь на, необходимо отметить, что в одном существенном пункте он отклоняется от духа < Скрижали>. Восхождение Меркурия в его изображении полностью соответствует христианской идее превращения гилического человека в пневматического. В < Скрижали> же говорится: < Он восходит от земли к небу и снова спускается к земле, и воспринимает в себя силу Верхами Низа> ^[223]. И далее: < Сила его совершенна, когда обращена к земле>. Так что здесь речь не идет об одностороннем восхождении на небо: в противоположность христианскому Спасителю, спускающемуся сверху вниз и оттуда снова возвращающемуся наверх, filius macrocosmi начинает свое поприще внизу, поднимается вверх, затем возвращается, объединив силы Верха и Низа, обратно на землю. Итак, он движется в обратном направлении, являя тем самым природу, которая противоположна природе Христа и гностических спасителей, — хотя, с другой стороны, выказывает определенную близость идее < третьего сыновства> Василида. Меркурий обладает круглой природой уробора, поэтому символом его служит < простой круг> (circulus simplex), причем Меркурий — одновременно и средоточие круга (punctum medii)^[224]. Вот почему он может сказать о себе: (Я един, и многие во мне)^[225]. В том же трактате говорится, что centrum circuli [центром круга] в человеке является земля, и называется это средоточие < солью>, о которой упоминал Христос^[226](< Вы — соль земли> ).

 

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: