Тяжелый бронепоезд “Иоанн Калита”.

 

 В это время бронепоезд “Грозный” перешел из состава 4-го бронепоездного дивизиона во 2-й бронепоездной дивизион, которым командовал полковник Фролов. 8 августа бронепоезд “Грозный” поддерживал наступление белых войск на город Обоянь, в 30 верстах к западу от станции Ржава. Бронепоезд в составе трех тяжелых орудий вышел на рассвете на позицию за семафор станции Ржава и обстреливал отходящие колонны красных. В этот день стрельба велась в необычных условиях, “по траверсу”, то есть перпендикулярно к платформам тяжелых орудий. При силе отдачи от выстрелов возникала некоторая опасность опрокидывания платформ на бок. Затем пятидюймовое орудие бронепоезда было отправлено к разъезду Сараевка, севернее станции Ржава, для поддержки батальона Корниловского полка и обороны разъезда.

10 августа произошел упорный бой у станции Солнцево, в 20 верстах к северу от узловой станции Ржава, между тремя нашими бронепоездами, “Слава Офицеру”, “Иоанн Калита” и “Грозный”, и тремя советскими бронепоездами. Наблюдательный пункт охранялся десантом с бронепоезда “Слава Офицеру”. На следующий день, 11 августа, те же  бронепоезда возобновили бой с рассвета. Со стороны красных снова действовали три бронепоезда, в том числе бронепоезд “Черноморец”. Он обстреливал из своих дальнобойных орудий наши тяжелые бронепоезда и легкий бронепоезд “Слава Офицеру”, пытавшийся чинить путь впереди. Днем, вследствие угрозы окружения, бронепоезда были принуждены отойти к станции Ржава. 12 августа наши три бронепоезда предприняли новое наступление к станции Солнцево. Их наблюдательный пункт был выдвинут на расстояние действительного ружейного огня противника и охранялся опять десантом с бронепоезда “Слава Офицеру”. После упорного артиллерийского боя с тремя бронепоездами красных  бронепоезда возвратились на станцию Ржава. Недостаточное количество наших бронепоездов не позволяло производить их весьма полезное сосредоточение в течение продолжительного времени. Поэтому вечером 12 августа тяжелый бронепоезд “Грозный” получил приказание отправиться на другой участок, в распоряжение начальника 3-й дивизии.

15 августа на рассвете бронепоезд “Офицер” продвинулся дальше к северу от станции Ржава и после боя с советскими бронепоездами занял разъезд Сараевка.

 

Бронепоезд “Офицер”

 

 

Однако под огнем тяжелых орудий красных бронепоезду “Офицер” пришлось позднее оставить этот разъезд. Осколком снаряда был тяжело ранен на бронепоезде один кадет.

Легкий бронепоезд “Офицер” находился 17 августа на позиции к северу от узловой станции Ржава, на линии Белгород—Курск. В то время как легкий бронепоезд отошел на станцию для снабжения, тяжелый бронепоезд “Иоанн Калита” выехал вперед в сторону противника. В обычных условиях это не представляло особой опасности, так как железнодорожный путь был разобран на этом участке в 5 верстах к северу от станции Ржава. Боевой состав бронепоезда “Иоанн Калита” состоял в этот день из трех бронеплощадок, на каждой из которых было по одному тяжелому орудию пятидюймового, 42-линейного и шестидюймового калибров. Командовавший боевой частью старший офицер полковник Окушко отправился в сторону от железнодорожного полотна на наблюдательный пункт. Перед открытием огня боевые площадки тяжелого бронепоезда расцеплялись и размещались на расстоянии около 10 сажен друг от друга и от бронепаровоза. Но этот маневр еще не был выполнен, когда с наблюдательного пункта была внезапно подана команда: “К бою! ” Так как боевой состав не был расцеплен, то могло стрелять только головное пятидюймовое орудие бронепоезда “Иоанн Калита» по невидимой цели. Данные прицела изменялись с каждым выстрелом. Вскоре прицел стал соответствовать расстоянию не больше 2 верст до противника. Оказалось, что красные незаметно починили ночью железнодорожный путь к северу от станции Ржава. Советский легкий бронепоезд продвинулся в темноте к нашему расположению и скрылся в посадке, то есть на участке пути, по бокам которого росли густые кусты. Так было подготовлено внезапное нападение красных на станцию Ржава. Советский легкий бронепоезд выехал из посадки и открыл огонь по бронепоезду “Иоанн Калита”. Неприятельский снаряд попал в его бронепаровоз. Находившийся на нем офицер-механик капитан Крыжановский был тяжело ранен и через несколько дней умер от ран. Был пробит водяной бак на тендере. Вода стала выливаться сильной и широкой струей. Починить это повреждение не было возможности. При таких условиях  необходимо было немедленно отходить к станции Ржава, пока бронепаровоз еще не был лишен возможности двигаться из-за отсутствия воды. Советский бронепоезд преследовал отходящий бронепоезд “Иоанн Калита”, продолжая обстреливать его частым огнем. Но неприятельские снаряды ложились справа и слева от железнодорожного полотна и больше не причинили вреда. Дойдя до станции Ржава, бронепоезд “Иоанн Калита” был отведен дальше в тыл вспомогательным поездом бронепоезда “Офицер”. Между тем три неприятельских бронепоезда, из коих два вооруженные 42-линейными и 105-миллиметровыми дальнобойными орудиями, подошли ко входному семафору станции Ржава и стали ее обстреливать. На станции произошел взрыв вагонов со снарядами, и были перебиты некоторые железнодорожные пути. Командовавший в этот день боевой частью бронепоезда “Офицер” капитан Лабович двинул свой бронепоезд навстречу противнику. После короткого боя два снаряда бронепоезда “Офицер” попали в головной бронепоезд красных: в его переднее орудие и в командирскую вышку. Преследуемый бронепоездом “Офицер” противник поспешно отошел на разъезд Сараевка, под прикрытие огня своих тяжелых батарей. Позднее были получены сведения, что подбитый неприятельский бронепоезд носил название «Третий интернационал». На нем были тяжело ранены семь человек команды и уничтожен дальномер, единственный бывший в то время в распоряжении советских бронепоездов на Курском направлении. Отошедшие от станции Ржава бронепоезда противника, к которым присоединился еще один бронепоезд с тяжелыми морскими орудиями, несколько раз переходили в этот день в наступление у разъезда Сараевка. Однако сосредоточенный огонь наших бронепоездов всякий раз оттеснял их. Пехота красных, пытавшаяся атаковать, была также остановлена огнем бронепоезда “Офицер”.

Конец августа 1919 года был периодом относительного затишья на обширном фронте, занятом войсками Добровольческой армии. На железнодорожной линии Белгород—Курск происходили почти ежедневные перестрелки наших и неприятельских бронепоездов в районе станции Ржава. 24 августа, во время местного прорыва красных, бронепоезд “Офицер” был спешно вызван на участок Корниловского полка. Находясь близ разъезда Сараевка, бронепоезд подвергся сильному обстрелу гаубичных батарей противника. 26 августа бронепоезд “Офицер” вышел на обычную позицию и снова, в течение двух часов, находился под перекрестным огнем укрыто расположенной артиллерии красных.

В начале сентября 1919 года перешли в решительное наступление войска правого фланга Добровольческой армии. Таким образом, на этом фланге только через два с лишним месяца началось выполнение так называемой “Московской директивы” главнокомандующего Вооруженными силами Юга России генерала Деникина от 20 июня 1919 года. Директива указывала конечную цель — захват “сердца России” Москвы. Кратчайший путь к этой цели пролегал от правого фланга Добровольческой армии по направлению Харьков—Курск—Орел—Москва. В течение продолжавшихся два месяца боев местного значения нашим войскам удалось продвинуться в этом направлении, вдоль железной дороги Белгород—Курск, только примерно на 50 верст, до района узловой станции Ржава. Точные данные по месяцам этого периода отсутствуют, но считается, что за четыре летних месяца 1919 года численность войск Добровольческой армии увеличилась почти вдвое. Однако в то же время усилились и красные, как в смысле численности, так и в смысле вооружения. В частности, появилось много усовершенствований на вновь построенных советских бронепоездах, с которыми пришлось бороться бронепоездам Добровольческой армии.

В районе узловой станции Ржава, на линии Белгород—Курск, находились к началу сентября легкие бронепоезда “Офицер” и “Генерал Корнилов” и тяжелый бронепоезд “Иоанн Калита”, входившие в состав 2-го бронепоездного дивизиона, а также легкий бронепоезд “Слава Офицеру”. На рассвете 1 сентября бронепоезд “Офицер” подошел в сопровождении вспомогательного поезда к разъезду Сараевка, севернее станции Ржава, и остановился для починки железнодорожного пути, который был взорван красными во многих местах. Вскоре со стороны противника стали стрелять по бронепоезду две гаубичные и одна легкая батареи, стоявшие укрыто в 2 верстах от разъезда Сараевка. Затем подошел советский бронепоезд “Истребитель”, вооруженный 42-линейным орудием, и открыл огонь, остановившись в ближайшей посадке, то есть на участке железнодорожного пути, обсаженном небольшими деревьями или кустами. Под зашитой утреннего тумана бронепоезд “Офицер” продолжал прикрывать работы по исправлению пути, не отвечая на обстрел противника. Но когда туман внезапно рассеялся, неприятельский огонь стал более точным. Разрывом тяжелого снаряда был убит офицер-механик бронепоезда подпоручик Карнович и тяжело ранен другой офицер. Бронепоезд “Офицер” был вынужден отойти от разъезда Сараевка на укрытую позицию. Около полудня началось наступление нашей пехоты, задержавшееся из-за несвоевременного прибытия танков. Бронепоезда “Офицер” и “Слава Офицеру” заняли тогда разъезд Сараевка, починили железнодорожный путь, оттеснили бронепоезда красных и подошли к станции Солнцево, в 20 верстах к северу от станции Ржава. Однако здесь бронепоезд “Офицер” попал под перекрестный огонь неприятельской артиллерии. Гаубичными снарядами был перебит путь, как впереди, так и позади бронепоезда. Он не мог больше маневрировать, оставаясь на участке в 100 сажен. Несмотря на частый неприятельский огонь, команда вспомогательного поезда исправила путь через 15 минут. Бронепоезд “Офицер” получил возможность отойти под прикрытие ближайшей посадки. Около 5 часов дня бронепоезда “Офицер” и “Слава Офицеру” атаковали станцию Солнцево, занятую двумя советскими бронепоездами. Один из них был вооружен шестидюймовым орудием. Несмотря на это, неприятельские бронепоезда были оттеснены. Наши бронепоезда преследовали их вплоть до участка, где железнодорожный путь оказался взорванным во многих местах. 6 сентября наши бронепоезда, входившие в состав 2-го бронепоездного дивизиона, получили задание содействовать наступлению частей Корниловской дивизии на Курск. Действиями бронепоездов руководил старший в чине командир тяжелого бронепоезда “Иоанн Калита” полковник Зеленецкий.

В 9 часов утра 7 сентября бронепоезд “Офицер” совместно с частями 1-го Корниловского полка снова занял оставленную красными станцию Курск. Вследствие крушений, загромоздивших пути во время ночного нападения наших бронепоездов, красные не смогли произвести эвакуацию станции. На ней остались составы с грузами военного снаряжения, обмундирования и съестных припасов, а также подбитый ночью боевой состав советского бронепоезда “Истребитель”, вооруженный одним 42-линейным орудием и двумя трехдюймовыми орудиями. После очистки путей бронепоезд “Офицер” продвинулся около 17 часов 7 сентября до станции Букреевка, примерно в 10 верстах к северу от Курска, и нагнал там отступавший 1-й Курский советский пехотный полк. После нашего обстрела красные сдались. В этом бою было взято около 500 пленных.

 

Жаркая осень 1919 года

О фактах гражданской войны, происходившей летом 1919 года на территории района, подробно рассказано в воспоминаниях бывшего капитана Московской артиллерийской бригады Виктора Александровича Ларионова, который начинал свой поход за Россию под командованием генерала Корнилова. В данных выдержках мы оставляем нетронутой художественную форму и политические взгляды автора, так как посчитали боле важным сохранить фактический материал из воспоминаний прямого участника тех событий.

«… Около станции Ржава мы разделись: капитан Шперлинг со вторым взводом пошёл налево от дороги на Курск, а наш первый взвод, с капитаном Михно, занял село Колбасовка, прикрывающее важный пункт станции справа от направления на Курск….

Село Колбасовка, которое находится в нескольких километрах от станции Ржава, пришлось оборонять почти месяц в ожидании общего наступления на Курск. Большевики наступали на Колбасовку через день, а иногда и каждый день, но эти бои носили однообразный характер. Ещё на рассвете  колбасовские собаки убегали куда- то в степь. Как они чуяли предстоящую стрельбу, сказать трудно. Обстрел красными Колбасовки начинался из соседнего села трёхдюймовками, гранатами и шрапнелью.

Гранаты рвутся по дворам. По улице цокают подковы: «Господин капитан,  связь от батальона: большевики наступают от Пристенного… Просят выехать на позицию…» Запряжки скачут галопом в парк, гремя амуницией. Капитан Михно, всё такой же худой и длинный, с той же рыжей бородкой и в той же грязной белой папахе Второго кубанского похода, появляется в парке с биноклем. Офицеры спешно выбегают из хат, застёгивая на ходу гимнастёрки. С визгом проносятся гранаты, в небе тают облачка шрапнели… За селом на речке уже такает пулемёт заставы, а под станцией Ржава – в это время ад: советские бронепоезда забрасывают шестидюймовыми снарядами посадку и полустанок перед Ржавой, где временами укрывался наш лёгкий бронепоезд «Слава Офицеру». Со стороны Ржавы доносится гул тяжёлых разрывов.

В панораму орудия ясно видны большевистские цепи, вышедшие из Пристенного и надвигающиеся на заставы корниловцев. Наши пушки ежеминутно подпрыгивают, окутываясь пылью, выплевывая осколочные гранаты мгновенного действия. Расстояние и все местные предметы уже давно пристреляны, и цепи «товарищей» попадают почти сразу в полосу заградительного огня, сбиваются, расстраиваются, прекращают стрельбу и к восторгу корниловцев толпами бегут назад, подгоняемые нашими гранатами. Потом в Колбасовке снова все спокойно, мычат коровы, бабы идут за водой, собаки возвращаются к своим хатам.

У нас все благополучно: нет ни убитых, ни раненых. А у первого взвода, за Ржавой, дела хуже: есть несколько раненых и убит юнкер Штубендорф, совсем юноша, участник Второго кубанского похода.

Артиллерийский взвод попал в пристрелянную большевистской артиллерией полосу. Подать передки было нельзя, так как наша наступающая в это время пехота колебалась и ее надо было поддержать. Гранаты рвались между орудиями. Капитан Шперлинг отослал всех юнкеров назад и, оставшись с юнкером Иегуловым вдвоем, продолжал вести огонь, укрываясь от ежеминутных «накрытий» в окопчике, пока не стемнело. В темноте благополучно подали передки, и орудия вернулись на Ржаву.

Капитана Шперлинга произвели в полковники, и мы все, участники Кубанских походов, были довольны. Капитан Михно же, товарищ Шперлинга по училищу, был не очень доволен этим производством. Он начал днем и ночью мечтать о заветных полковничьих погонах и решил выкинуть смелый трюк. Однажды вечером капитан Михно собрал у себя всех офицеров взвода на совещание. Капитан предложил подъехать ночью с орудием к железнодорожному переезду, верстах в трех от Колбасовки, и ожидать там советский бронепоезд, подходящий обычно на рассвете. Спрятать орудие в кустарнике, а потом разбить бронепоезд гранатами в упор. Мы все возразили ему на это, что пехоты с нами не будет, и, если нам не удастся с первых же выстрелов разбить паровоз, то три орудия и десяток пулеметов бронепоезда уничтожат всех нас и орудие в две минуты. Тогда капитан вызвал добровольцев. Но встретил молчание, ибо никто из нас не верил в серьезность этой затеи. Капитан Михно обиделся, но когда распустил собрание, стал обращаться к каждому из нас лично. Андрей Соломон спокойно отказался, но команда Первого орудия- Слонимский, Жилин, Кузьмин и я - не смогли отказаться.

Ночью мы двинулись с орудием через поля к железной дороге…  Было темно, холодно и неуютно на душе. Казалось безумием ехать с орудийной запряжкой в сторону врага, далеко за свои пехотные заставы. Колеса орудия и передка мы обмотали соломой, но они все же грохотали по спящей степи. В темноте едва различалось полотно. Вокруг все было тихо. Сняли орудие с передка, сняли чехлы и вынули гранаты мгновенного действия, потом начали рыть себе ямки. В этих ямках, быть может, удастся уцелеть от пулеметов. Михно выломал где-то куст и прикрыл им орудие. Затем мы ждали рассвета. Утром дрожали от холода и прислушивались…

Еще не поднялось солнце, как со стороны станции Солнцево послышался далекий стук колес. Это шел «Третий интернационал» для своего обычного утреннего поединка с «Офицером». Наше положение было глупым: видимые со всех сторон, мы сидели в ста шагах от полотна на местности, ровной как стол, укрываясь за воткнутой перед орудием веткой! Но тут случилось чудо: «Третий интернационал» именно в это утро почему- то не дошёл до своего обычного места на переезде, а остановился в двух километрах от Солнцева и выстрелил из своего переднего орудия.

 

 

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: