Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Илона Волынская, Кирилл Кащеев



Илона Волынская, Кирилл Кащеев

Карамелька для вампира

Глава 2. Явление мадамы

— Почему дети в помещении? — поинтересовалась возникшая на пороге высокая тощая дама.

Кисонька и не предполагала, что можно быть такой худющей. Впрочем, девушка не могла не одобрить элегантный красный костюм и черную шляпу гостьи, хотя все вещи и болтались на ней, как на вешалке. Общий стиль нарушал только толстенный слой косметики на лице. Дама была так наштукатурена, что оставалось загадкой, каким образом боевая раскраска держится на лице. Видимо, с помощью клея, не иначе. Кисонька подивилась меткости заочно данного ей Севой прозвища — Мадама и есть!

— Я спрашиваю, почему дети в помещении? Это детективное агентство или детский сад? Дети, что вы здесь делаете? — высокомерно обратилась к ним Мадама.

Сева крепко ухватил Кисоньку за руку и браво отрапортовал:

— Собираем пожертвования. Благотворительная акция: бизнесмены помогают школам города.

Мадама перевела взгляд на Саляма и властно осведомилась:

— Вы им дали что-нибудь?

Следуя полученным инструкциям, Салям промолчал, ожидая указаний от начальства. Но сидевший у микрофона Вадька от изумления утратил дар речи, и Салям по собственной инициативе буркнул, недоброжелательно косясь на агрессивную гостью:

— Ничего я им не дал, я жадный.

— Плохо! — энергично возразила Мадама. — Жадным быть очень плохо! Еще хуже — быть неорганизованным! Я же предупреждала: не потерплю, чтобы вы даром тратили мое время. Вы обязаны были уладить все свои личные дела до моего появления!

Из-за спины дамы колобочком выкатился маленький кругленький мужчина:

— Дорогая, не стоит кричать на молодого человека, — успокаивающе начал он. — В конце концов, мы с тобой сами сильно опоздали. Юноша вполне мог подумать, что мы не придем, и заняться своими делами.

— Не мог! — категорично отрезала Мадама, плюхаясь в кресло. — Он должен был ждать, обязан был надеяться! Конечно, мы опоздали: я ломала голову, как следует обращаться с частными детективами, чтобы им не пришло в голову, что они могут сесть своим клиентам на голову! И, как назло, ни одна моя подруга никогда не имела дела с частными детективами. Зато у каждой нашлись довольно ценные предложения. Мне пришлось обзвонить всех! Теперь мы можем поговорить, потому что я готова ко всему, и объегорить меня не удастся! Бобчик, почему ты стоишь? — она переключилась на сопровождавшего ее мужчину. — Немедленно сядь! Вот сюда, нет, не сюда, слишком далеко от меня, туда, нет, там тебе не будет видно нашего сыщика, сядь здесь, нет, здесь тоже нехорошо…

— Я сел, сел, успокойся, — сказал мужчина, торопливо плюхаясь на ближайший к нему стул. — Не нервничай, кисонька.

Услышав свое любимое прозвище, походя данное этой противной тетке ее супругом, Кисонька невольно вздрогнула и привлекла к себе ее внимание.

— Дети, почему вы еще тут? — накинулась на них посетительница. — Немедленно убирайтесь! — она повелительно указала им на дверь. — И учтите, офис нашей фирмы — на набережной, не вздумайте туда ходить! Я человек щедрый, но попрошаек не люблю! Что вы сидите, молодой человек? — она снова переключилась на Саляма. — Показывайте свои рекомендации, быстренько, быстренько, почему я должна вам обо всем напоминать?

Сева и Кисонька тихонько выскользнули за дверь и со всех ног кинулись к черному ходу.

— Не расстраивайся, — на бегу бросил Сева. — Это ты у нас Кисонька, а она — так, кошка драная.

Кисонька благодарно улыбнулась. Хорошо, когда есть друзья, которые тебя понимают!

Они проскочили через двор, подбежали к железной двери, Сева схватился за замок и тут же с досадой стукнул кулаком по стенке.

— Черт, я ключ на столе оставил!

Но дверь уже открывалась изнутри. На пороге стояла Катька.

— Ага, будете знать, как правила нарушать и через парадный вход топать! Вот вам! — злорадно заметило вредное дитя.

Не ответив ей, ребята, запыхавшись, влетели в рабочую комнату. Из микрофона несся пронзительный монолог клиентки.

— Ну, хорошо, — неохотно цедила она. — Так и быть, приму ваши рекомендации, хотя, должна вам признаться, молодой человек, — она доверительно понизила голос, — все эти ЦРУ и ФБР для меня ровно ничего не значат, не авторитет, знаете ли! Даже писать на нормальном языке не умеют, дикари! Вот если бы у вас была рекомендация от Ариадны Григорьевны или Степана Степановича…

— Ну как же у него могут быть их рекомендации, кисонька моя, — мягко вмешался мужчина (настоящую Кисоньку невольно передернуло — он что, не может звать свою выдру как-нибудь иначе? ). — Ты ведь сама звонила и Ариадне Григорьевне, и Степану Степановичу, и они сказали, что никогда не обращались к частным детективам.

— Ему следовало поработать с кем-то из моих знакомых, прежде чем браться за мое дело, — Мадама была непреклонна.

— Может, мы как раз перейдем к вашему делу? — набравшись храбрости, спросил Вадька. Все услышали, как Салям повторил вопрос.

— Не торопите меня, молодой человек! — немедленно возмутилась клиентка. — Что за наглость! Или вы на поезд опаздываете? Я объясню все в той последовательности, в которой мне удобно, а вы будете молчать и слушать, вам ясно?!

— Дорогая, ты опоздаешь к портнихе, — негромко заметил мужчина. Кисонька в рабочей комнате облегченно вздохнула: пусть зовет ее как угодно, лишь бы не «кисонькой».

Дама поглядела на часы и всполошилась:

— Боже мой, я действительно опаздываю! Видите, к чему привела ваша неорганизованность! Вы плохо начинаете наше сотрудничество! — Она с упреком поглядела на Саляма. — Теперь мне придется излагать все быстро-быстро! В двух словах: моего сына похитили и потребовали у нас выкуп.

— Вы не собираетесь платить выкуп и желаете, чтобы я отобрал вашего мальчика у похитителей? — повторил Салям Вадькин вопрос.

— Молодой человек, мы вам не какая-нибудь шушера. — Мадама гневно потрясла пальцем у него под носом. — Мы не хуже прочих! Все платят, и мы заплатили, пусть не думают, что мы нищие какие-то! На выкуп у нас всегда найдется! — Она гордо поглядела на Саляма.

Вадька обалдело примолк, не зная, что сказать на подобное заявление. Лишившись суфлера, Салям выдавил из себя неопределенный звук, который при желании можно было истолковать как согласие с позицией клиентки. Но Мадама не терпела неопределенности и подозрительно уставилась на «директора агентства». В офисе на мгновение повисла тишина: Салям с Мадамой тупо разглядывали друг друга. Мурка подтолкнула друга локтем, и Вадька выдал единственную пришедшую ему на ум фразу:

— Так чего же вы тогда от нас хотите?

Получив указание, Салям оживился и повторил вопрос. Мадама снова возмутилась:

— То есть как — чего? Мы уже заплатили, поддержали свое реноме, — она со вкусом выговорила иностранное слово, — а теперь я хочу мои денежки вернуть! Они мне самой нужны! У меня такие траты, такие траты! — Она картинно закатила глаза к небу, поднялась и принялась натягивать перчатки. — Ну вот, молодой человек, теперь вы все знаете, можете начинать работать. Бобчик, пошли скорей, а то я и вправду опоздаю, — бросила она своему спутнику и направилась к двери.

— Погодите, куда же вы? — переполошились Вадька в рабочей комнате и Салям в офисе. — Вы же ничего мне толком не сказали! Я не могу начинать расследование, опираясь на такую скудную информацию!

— Не можете? Как это, не можете? — Мадама круто обернулась и яростно уставилась на Саляма, так что бедняга нервно заерзал в кресле. — Чтоб я больше от вас подобных глупостей не слышала! Я — ваша клиентка! Я вам за что плачу? Нет, ответьте мне, за что я вам плачу? За то, чтобы вы мне «не могу» говорили?

Мурка не выдержала. Она возмущенно фыркнула уже после первого сказанного Мадамой слова. Теперь же рыжеволосая сыщица достигла точки кипения. Она отпихнула Вадьку от микрофона и, пробормотав: «Похоже, не мы ей, а она нам на голову усядется! » — заняла его место.

У Саляма оказался идеальный дар подражания. Если раньше в его голосе проскальзывали Вадькины растерянные интонации, то сейчас в нем громыхнул металл:

— Вы мне пока что вообще не платите, — ровно начал он. — Моими клиентами становятся после подписания контракта и выплаты определенной суммы на текущие расходы. Пока что вы — всего лишь излишне крикливая дамочка, случайно забредшая с улицы в мой офис. Если вам угодно стать моей клиенткой и воспользоваться услугами детектива, вернитесь, сядьте, перестаньте тарахтеть и спокойно, четко и внятно отвечайте на мои вопросы!

Услышав его слова, Мадама со свистом втянула носом воздух. Она ожгла Саляма таким взглядом, что вокруг него заплясал ореол красных искорок. Но Салям смотрел на нее все так же равнодушно, его лицо было суровым и неподвижным, словно высеченным из гранита. Их глаза встретились, казалось, скрестились две могучие воли, пробуя друг друга на излом. Только хорошо знающие Саляма люди могли догадаться, что он вовсе не участвует в схватке характеров, а всего лишь мечтает о том, чтобы источник беспокойства в лице нервной клиентки убрался куда подальше и он мог вернуться к неспешному «общению» со своей любимой колбаской. Неизвестно, кто бы победил в невидимом бою — темперамент Мадамы или спрятанная в шкафу колбаса, — но в дело вмешался сопровождавший Мадаму мужчина.

— Радость моя, кисонька, успокойся! — Мужчина вскинул пухлые ручки.

За стенкой Кисонька процедила сквозь зубы: «Если он ее еще раз так назовет, я его стукну! » Сева успокаивающе похлопал ее по плечу. Мужчина между тем подхватил свою спутницу под руку и, утешающе журча, повел ее обратно к креслу:

— Деточка, вспомни, ты же читала столько детективов, там тоже сперва расспрашивают потерпевших, а только потом приступают к расследованию.

Мадама задумалась, видимо, мысленно перебирая все прочитанные ею детективы. Потом тяжко вздохнула и просительно заглянула мужчине в лицо:

— Бобчик, а не мог бы он расспросить кого-нибудь другого? Я страшно опаздываю!

Казалось, мужчина обрадовался:

— Конечно, конечно, дорогая! Мы так и поступим! Я останусь здесь и поговорю с молодым человеком, а ты поезжай к портнихе. Какая ты умница, как хорошо все придумала!

Но Мадама оказалась не слишком-то падкой на лесть.

— Но ты же все перепутаешь! — заволновалась она. — Мы сделаем так. Ты изложишь суть дела, а я буду слушать и поправлять тебя! — И она решительно уселась на прежнее место.

Мужчине это предложение не слишком понравилось, но, поняв, что Мадаму уже не переубедить, он смирился и начал рассказывать:

— Все произошло три недели назад. Наш сын ушел на тренировку, он занимается карате. Моя супруга, — мужчина сделал жест в сторону Мадамы, — воспитывает в мальчике пунктуальность и очень тщательно проверяет время его уходов и приходов. Даже пятиминутное опоздание для Ромы — редкость. А тут его все нет и нет! Жена сперва рассердилась, потом мы забеспокоились, позвонили в его каратистский клуб, отправили шофера искать сына, но нигде не было никаких следов. Позвонили нам в два часа ночи. Хриплый мужской голос сказал, что если мы не заплатим десять тысяч долларов, то Ромку нам вернут по частям. Чтобы мы не сомневались, что сын похищен, нам позволили с ним поговорить. Мальчик был очень напуган. Естественно, мы заплатили.

— Как вы передали деньги?

— Передача была обставлена довольно глупо, — сказал мужчина. — Прямо как в плохих детективах. Представляете, мне пришлось ехать на кладбище!

— Почему на кладбище? — удивилась Мурка, а вслед за ней и Салям.

— Так велели похитители. Они потребовали, чтобы я сложил деньги в чемодан и ровно в полночь поставил его на седьмой могиле справа от входа. Страшная глупость, ведь там его мог взять кто угодно! Мне даже пришлось караулить чемодан, потому что поблизости крутился бомж.

— Значит, вы пробыли на кладбище довольно долго? — уточнила Мурка.

— Пока мне не позвонили.

— Кто?

— Похитители. Они позвонили мне на мобилку и велели убираться. Видимо, наблюдали за мной. Я ушел, а утром Рома вернулся, живой и невредимый.

— Что было дальше?

— Дальше я надавала Ромуальду пощечин и предупредила, что, если он еще раз позволит себе подобную выходку, я просто выкину его из дома, — вмешалась Мадама.

— Подождите, кто такой Ромуальд? — растерялась Мурка.

Мужчина смущенно улыбнулся:

— Полное имя нашего сына Ромуальд, но дома мы зовем его Ромой.

— Да, его имя сыну почему-то не нравится, — с достоинством возразила Мадама. — Глупый мальчишка! Правда ведь, Ромуальд — красивое имя? И такое аристократичное!

Не отвечая на ее слова, Мурка (и Салям) поинтересовалась:

— Вы сообщили в милицию?

— Только после того, как Рома вернулся. До этого мы боялись.

— И что сказали в милиции?

— Сперва отчитали нас за то, что мы не обратились к ним сразу, а потом объяснили, что наш случай не единственный. За последние полгода произошло несколько похищений детей состоятельных родителей. Каждый раз выкуп был выплачен, а похитителей не нашли.

— Ваш сын что-нибудь рассказывал о похитителях, об их внешности, приметах?

Мужчина покачал головой:

— Мальчик ничего толком не знает. Говорит, вышел после тренировки, и его тут же ударили сзади по голове. Очнулся в темном помещении, похитителей не видел, только слышал их голоса. Они объяснили, что требуют с нас выкуп, и дали ему переносную телефонную трубку, велели подтвердить, что он жив-здоров. Потом оставили ему буханку хлеба, кусок сыра, бутылку минералки и ушли. Он не знает точно, сколько времени пробыл один, но кончилось все тем, что из темноты на него выпрыгнул кто-то замаскированный, брызнул в лицо вонючей гадостью, и Рома потерял сознание. Очнулся на лавочке перед нашим подъездом и пошел домой. Он был ужасно голодный…

— Все равно с едой ему пришлось подождать. Ребенок должен знать: опоздает к завтраку — будет ходить голодным до обеда, — снова влезла Мадама.

— Подожди, дорогая, разве ты его не покормила? — удивленно спросил супруг.

— Что ты, Бобчик, конечно нет! Никакие похищения не должны мешать воспитательному процессу! — провозгласила его жена.

— Что ж, наверное, тебе лучше знать, — с некоторой долей сомнения протянул Бобчик.

— Безусловно, — ответила она. — Из-за безответственности Ромуальда мы понесли страшные потери! Нет, — тут же исправилась она, — мы, разумеется, не какие-нибудь, мы — люди богатые. Десять тысяч долларов — конечно, мелочь, но все-таки это очень большие деньги. Их совершенно необходимо вернуть, не то последствия будут просто ужасные!

— Какие? — невольно спросила Мурка, Салям повторил за ней.

— Я не смогу поехать в Париж и заказать себе новые туалеты! — охотно пояснила Мадама. — Мне же совершенно нечего надеть в этом сезоне! Кошмар!

— Действительно, кошмар, — согласился Салям.

— Так вы беретесь найти похитителей и вернуть выкуп? — спросил мужчина.

— Думаю, что смогу справиться с вашим делом, — задумчиво протянул Салям.

— Слава богу, наконец-то! — Мадама стремительно вскочила. — Я еще успею к портнихе! — Она бросилась к выходу, но следующие слова Саляма остановили ее спринтерский рывок.

— Позвольте, мы еще не закончили! Чтобы я мог начать работать, нам следует обговорить сумму моего гонорара, уладить вопрос с деньгами на расходы и подписать контракт.

Мадама приторно улыбнулась.

— Вы действуйте, молодой человек, а уж я вас не обижу, — уклончиво пообещала она.

— Кисонька, а может, все-таки… — неуверенно начал ее муж.

Настоящая Кисонька взвыла от ярости, как дикая кошка, и метнулась к двери, намереваясь выполнить свою угрозу и стукнуть их первого и пока единственного клиента. Вадька и Сева повисли у нее на плечах.

— Никаких все-таки! — возразила Мадама супругу, не подозревавшему о том, какой опасности он только что подвергся. — Ты, Бобчик, такой непрактичный! Вопрос о деньгах мы обсудим, когда вы добьетесь успеха! — бросила она Саляму и попыталась удалиться.

Мурка беспомощно глянула на Севу: в денежных делах она была полным профаном. У микрофона опять произошла замена, и Сева голосом Саляма вновь остановил стремительный уход Мадамы.

Дальнейшее просто не поддается описанию. Мадама воздевала руки к небесам (то есть к потолку), призывала в свидетели всех богов, называла Саляма троглодитом, крокодилом, убийцей и спрутом-эксплуататором, трижды требовала валидол, дважды валерьянку, один раз сто граммов коньяка и четыре раза порывалась уйти. Но Сева оставался непреклонным, и после долгого торга на столе появился типовой бланк договора, который Мадама прочитала, оплевала и, наконец, подписала. Сева, скрывавшийся в рабочей комнате, рухнул совершенно без сил. Даже Салям, всего лишь повторявший Севины слова, отер с лица трудовой пот.

— Мадам, вы не жили в Армении? Торгуетесь не хуже, чем на ереванском базаре, — заметил Сева. Салям повторил его слова.

— Аристократия не торгуется! — гордо вскинула голову Мадама. — Я могу идти? — поинтересовалась она голосом великомученицы.

— Как только вручите аванс, — любезно напомнил ей Сева через Саляма.

Фыркнув, Мадама бросила на стол пачку денег.

— Надеюсь, больше у вас нет ни просьб, ни вопросов? — ядовито процедила она.

Сева хотел было сказать «нет», но тут Салям, всю встречу послушно повторявший слова начальства, вдруг вышел из повиновения.

— Есть! — выпалил он. — Есть еще вопросы!

Ребята у микрофона испуганно переглянулись.

— И какие же? — презрительно скривила губу Мадама.

— Только… м-м… один. Что у вашего мужа за имя такое странное — Бобчик?

— Бобчик — это сокращение от Бобик, — выдала Мадама и, одарив Саляма гневным взором, выплыла за дверь. Бобчик-Бобик выкатился следом за ней.

Глава 3. Раз, два, три, четыре, пять, «Белый гусь» идет искать…

Измотанные долгой схваткой с Мадамой, компаньоны выползли в парадный офис.

— Ну и тетка! — покрутила головой Катька. — Намучаемся мы с ней!

— Спокойно, малая! — Вскинул ладонь Вадька. — Она наш единственный клиент, и, если выбирать между работой на нее и закрытием фирмы, я все-таки предпочту потрудиться.

— Везет нам на психических, — вздохнула Мурка. — В прошлый раз у бедной Луши не все дома были, теперь эта… Как ее хоть звать-то? — спросила она и потянула к себе бланк договора. Глянула на подпись и замерла. — Слышь, Кисонька, — позвала она сестру странно изменившимся голосом. — Глянь-ка, а мы ведь с тобой похищенного младенца знаем.

Кисонька подошла, прочитала фамилию.

— Лавров! — растерянно сказала она. — Значит, это нашего Рому похищали? … У него такие кошмарные родители?

Мурка вдруг захохотала.

— Наш Ромка, — еле выдавила она. — Наш Ромка, оказывается, Ромуальд! По отчеству — Бобикович! Ромуальд Бобикович! На секции расскажу — все сдохнут!

Кисонька осуждающе поглядела на сестру:

— Мурка, ты потеряла всякий стыд и совесть. Рома, по-твоему, недостаточно пострадал? У него такая жуткая мать: бьет его по щекам, каждую секунду проверяет, где он, и называет это воспитанием! И наверняка утверждает, что все это она вытворяет для его же блага. И, словно этого мало, его похищают. И сверх того: человек всю жизнь скрывал, что его, беднягу, Ромуальдом зовут, а тут ты появляешься на секции и выдаешь его страшную тайну. После такого ему останется только повеситься.

— Или утопиться, — замогильным голосом поддержал Кисоньку Сева.

— Почему сразу — повеситься, утопиться, — пряча глаза, пробормотала смущенная Мурка.

— Потому что застрелиться он не сможет: у нас очень сложно достать огнестрельное оружие, — вполне серьезно пояснил Вадька. — И вообще, если ты разболтаешь, сразу возникнет вопрос: откуда ты взяла сведения? Запомните, — Вадька повысил голос. — Любая полученная от клиента информация является абсолютно кон-фи-ден-ци-аль-ной. То есть — секретной, — объяснил он.

— Ладно, ладно, хватит, поняла. Если я все разболтаю, это будет нехорошо по отношению к Ромке и плохо для дела. А кто знает, с чего мы, собственно, начнем это расследование?

Народ растерянно переглянулся.

— Я думал, вы уже прежде что-то расследовали и знаете, что делать, — вмешался забытый всеми Салям.

— Расследовали, — подтвердил Сева. — Но тогда все началось случайно и получалось как-то само собой, а вот придумать, с какого конца браться за дело… Такого у нас еще не бывало.

Все выжидательно уставились на Вадьку.

— Почему вы на меня уставились, я что, самый умный? — огрызнулся тот.

— Может быть, и не самый, — критически заметила Мурка. — Но когда надо составить план, ты лучше всех соображаешь. Говорят, занятия на компьютере развивают способность к анализу и логическое мышление. Вот и давай, анализируй и логизируй, то есть логичуй, то есть… Соображай, в общем!

Вадька почесал в затылке.

— Ну-у, — протянул он. — Наверное, сперва надо открыть новый файл…

Катька подтолкнула брата к компьютеру. На чистом экране появилась надпись «Дело № 1». Вадька подумал и добавил фамилию клиента — «Лаврова». Потом он снова почесал в затылке. Видимо, интенсивное потирание черепа потревожило глубинные пласты подкорки, и Вадька выдал идею:

— Теперь надо посмотреть, что мы уже знаем о деле и его участниках. Некоторые из вас знакомы с похищенным, расскажите, что он собой представляет.

— Нормальный пацан, — пожала плечами Мурка, — если, конечно, не считать того, что он — Ромуальд. — Она опять хихикнула. Кисонька с укором поглядела на нее, и Мурка угомонилась. — Ходит на карате, он у нашего сэнсэя давно занимается. У парня настоящий талант, может, чемпионом будет. Мы с ним особо не дружим, он вообще немножко угрюмый.

— С такой мамашей не то что угрюмым — маньяком запросто станешь, — заметил Сева.

— Да, — поддержала его Кисонька. — Меня всегда удивляло: такой симпатичный парень, а ни с кем не дружит, в гости ни к кому не ходит. Когда мы после тренировок шли в кафе, он всегда отказывался. Теперь я знаю причину. Я и не предполагала, что у него такие проблемы с родителями.

— О его предках мы знали только, что они крутые — круче самых высоких горных вершин. Сэнсэй даже денег на него у спонсоров не просил, посчитал, что его поездку родители оплатят, — вмешалась Мурка.

— Какую поездку? — поинтересовалась Катька.

— Ой, мы же вам не рассказали! — воскликнула Мурка. — Мы скоро едем на сборы! Специальные тренировки на закрытой спортивной базе. По их результатам решат, кто войдет в команду чемпионата. Выбрали десять человек. Спонсоры денег дали на семерых, а нам с Кисонькой и Ромке сэнсэй сказал, чтобы мы у родителей попросили.

— Но теперь, когда я имела сомнительную и тайную честь познакомиться с Роминой мамой, я весьма и весьма сомневаюсь, что она даст ему хоть копейку, — добавила Кисонька.

— Но вам-то родители дадут? — озабоченно спросил Вадька.

— Обещали! — хором ответили сестры.

— Ну и хорошо! Тогда пошли дальше. Что нам еще известно о пострадавшем? — Солидное, профессиональное слово прибавило Вадьке уверенности.

Девчонки задумались.

— Вроде бы он учится в какой-то частной школе, — неуверенно сказала Мурка. — Там одни только дети новых русских, потому что она бешено дорогая. Каждый учебник по цене бриллиантов из короны английской королевы.

— А вы почему в этой школе не учитесь, вы ведь тоже не бедные? — поинтересовалась любопытная Катька.

— Папа говорит, что большинство частных школ — сплошное надувательство, деньги берут страшные, а учат хуже, чем в обычных, — пояснила Мурка.

— Потом школы обсудите, — нетерпеливо перебил их Вадька. — Теперь давайте вспомним, что нам сообщила клиентка.

— Ничего она толкового не сообщила, — решительно заявил Сева. — Тарахтела и тарахтела, не человек, а трактор на холостом ходу.

— Ребята, ну вы меня забодали! — обозлился Вадька. — Пусть не клиентка, пусть муж ее, но вспомните: он сказал, что похищение их сына — не единственное и других детей терроризировали. Вот с чего надо начинать! Узнать бы, кого похищали, когда, какой выкуп потребовали, тогда можно было бы поискать во всех преступлениях что-то общее, подумать. Так всегда в детективных романах делают!

— Может, майора Владимирова попросить помочь? — неуверенно предложил Сева.

— Как ты объяснишь ему, зачем нам нужны сведения о выкраденных детишках? — безнадежно вздохнул Вадька.

— Знаете, ребята, а ведь мы с Муркой, похоже, можем уладить эту проблему. Только нам придется немножко принести себя в жертву, — сказала Кисонька.

— Что значит «немножко принести себя в жертву»? — поинтересовалась Мурка. — Если как в Древнем Риме: погадать на внутренностях зарезанного человека, то, чур, я гадаю по твоим кишкам, а не ты по моим!

— Нет, резать никого не понадобится. Надеюсь, ты еще не забыла, но в воскресенье папин день рождения, будут гости. Майор тоже придет, они с папой с детства дружат. Мы могли бы в приватной обстановке его деликатно расспросить. Я предлагаю всего лишь собраться с духом и остаться принимать гостей, а не удрать, как обычно.

Мурка подумала и заявила:

— Знаешь, давай лучше погадаем по внутренностям. Я даже согласна предоставить свои потроха для такого дела. Что угодно, лишь бы не гости!

— Вы не любите гостей? — удивилась Катька.

— Родительских? Терпеть не можем! — хором ответили сестры.

— Вот это да! — изумился Сева. — Ну, Мурка, это я еще понимаю, но ты-то, Кисонька, ты же любишь наряжаться?

— Чтобы наряжаться, не обязательно ждать гостей, хорошо одетой можно быть каждый день, нужно только знать, что и куда уместно надеть, — пояснила Кисонька. — Что же касается гостей наших родителей, то я глубоко убеждена: человек должен держаться своей возрастной группы. Если возрастные группы смешивать, кто-нибудь обязательно будет маяться от тоски и раздражения.

— Она вот что имеет в виду: ведь мы не заставляем родителей развлекать наших друзей, почему же они делают из нас цирк для своих приятелей? — пояснила Мурка.

— Их знакомые приходят, и каждый восклицает: «Деточки, как вы выросли, как вы повзрослели! » Неужели они ожидают, что мы уменьшимся в размерах и впадем в детство? — пожаловалась Кисонька.

— Потом они интересуются, как мы учимся и, представляете, действительно ждут ответа! — возмутилась Мурка.

— Какая-нибудь толстая тетка спрашивает, не обижают ли нас мальчики, а когда папа говорит, что мы занимаемся карате и нас не так-то просто обидеть, она испуганно восклицает: «Карате! Но ведь это так неженственно! » А габариты у нее — спутник не облетит! Иметь такой обтекаемый корпус — женственно, а карате заниматься — нет! — добавила Кисонька.

— За столом папины приятели никак не могут решить, взрослые мы или еще маленькие, и то сюсюкают, то начинают отпускать пошлые комплименты в наш адрес! Фу, гадость! — скривилась Мурка.

— Но даже это было бы терпимо, если бы не дядя Дима и тетя Альбина, — вздохнула Кисонька.

В ответ на ее слова Мурка издала мучительный стон и картинно схватилась за голову.

— Что, так плохо? — сочувственно спросил Вадька.

— Хуже, чем плохо. Дядя Дима и тетя Альбина — это нечто!

— Папин двоюродный брат и его жена, — пояснила Кисонька. — Страшные люди. Все про всех знают, всех всему учат.

— Тетя Альбина круглые сутки живет в обнимку с телевизором. Смотрит все передачи подряд и считает себя крупным специалистом во всем, особенно в вопросах воспитания меня и Кисоньки, — скривилась Мурка.

— На самом деле их никто никогда не приглашает, они сами решили, что раз и навсегда приглашены на все торжества у своих родственников, друзей, знакомых, родственников знакомых и друзей родственников, — продолжила Кисонька.

— Почему же вы их не прогоните? — спросила Катька.

— Воспитание не позволяет, — в унисон вздохнули сестры.

— Все же надо расспросить майора Владимирова — это наш шанс начать собственное расследование. — Вадька задумчиво поиграл карандашом, потом вдруг поднялся и торжественно провозгласил: — От имени детективного агентства «Белый гусь» убедительно прошу сотрудников Мурку и Кисоньку взять на себя сложнейшую операцию по получению информации от нашего «источника» в органах милиции.

Девчонки дружно вскочили. Мурка подняла руку в салюте и трагически воскликнула, повторив знаменитую фразу римских гладиаторов:

— Великий Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!

Сестры направились к двери, но на пороге Мурка задержалась.

— Знаете, я вот подумала: в рассказе Ромкиного папаши есть одна странность, — сказала она, дергая себя за прядь длинных рыжих волос. Так она делала всегда, когда была раздражена или растеряна. — Он сказал, что к Ромке подошли сзади и ударили его по голове.

— Что же тут странного? — удивился Вадька.

— Помимо уроков спортивного карате сэнсэй еще тренирует нас по специальной системе для десантников. Полоса препятствий, лазанье по стенам, система выживания и всякое такое, — пояснила Мурка. — У Ромки лучшие результаты в группе, настоящее чутье на различные ловушки. Не верится, что он позволил кому-то подойти к себе со спины да еще и стукнуть по голове. Не похоже это на Ромку.

И Мурка помчалась следом за сестрой, предоставив коллегам возможность обдумать ее слова.

Глава 4. Коварная Кисонька

Субботний завтрак в семействе Косинских был делом торжественным. В будние дни члены семьи ели каждый в свое время: Сергей Николаевич — рано утром, перед отъездом на работу, сестры — чуть позже. Обедали все тоже в различное время и в разных местах. Но раз в неделю семья встречалась за общим столом. Как следует выспавшись, они в пижамах выползали на кухню, откуда уже неслись упоительные запахи очередного шедевра, который в порыве субботнего вдохновения создавала Мария Алексеевна. Элегантная, холеная дама, мама Мурки и Кисоньки, обладала талантами кулинара-самородка, приготовленные ею яства муж и дети называли «именинами желудка». Друзья и знакомые семьи, деловые партнеры Сергея Николаевича — все мечтали попасть на торжества в доме Косинских и хотя бы попробовать изысканные чудеса, создаваемые руками Марии Алексеевны.

Сегодня завтрак был в английском стиле. И не думайте, что настоящий «английский завтрак» — это тоскливая ложечка овсянки на дне тарелки! Чушь и клевета! «Английский завтрак», да еще в исполнении Марии Алексеевны, — это изумительно вкусная яичница с ветчиной, сыром, грибами и специями, пушистые оладьи с яблоками, кофе со сливками и бесподобные круглые пончики с начинкой из домашнего повидла. Через пятнадцать минут все члены семейства были по уши перемазаны повидлом и счастливы, как могут быть счастливы люди, уплетающие потрясающие вкусности.

Наевшись до такой степени, что даже при большом желании они не смогли бы проглотить больше ни кусочка, сестры откинулись на спинку кухонного диванчика.

— Вы, девочки, не забыли, что завтра у папы день рождения? — поинтересовалась Мария Алексеевна.

— Конечно, не забыли, — ответила Мурка, облизывая пальцы. — Подарок у нас давно готов, папе понравится.

Мария Алексеевна досадливо дернула плечом.

— Не сомневаюсь. Я хотела поговорить о другом. Надеюсь, вы завтра окажете нам честь и поможете принимать гостей, а не сбежите по своему обыкновению?

Мурка хотела было порадовать маму сообщением, что завтра они останутся дома, но тут Кисонька под столом придавила ей ногу. Мурка замолчала, но все же немного обиделась. Почему все затыкают ей рот? Вот и Вадька, когда они вели дело об антиквариате, вечно топтался на ее ногах. Сговорились они, что ли?

Кисонька тем временем издала страдальческий стон:

— Мамочка, ну зачем? Мы поможем тебе все приготовить и накрыть на стол. Мы даже обещаем вернуться к моменту ухода гостей и перемыть всю посуду, только не заставляй нас сидеть с этими дядьками и тетками! Пойми, наконец, мы — люди разных поколений.

— Поэтому вам можно пренебрегать интересами отца в его день рождения? — Мария Алексеевна потихоньку начинала злиться.

— Мама, ты всегда преувеличиваешь! Это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к папе, это просто наша принципиальная позиция. Ну представь себе: мы бы потребовали, чтобы ты пошла с нами на дискотеку, танцевала бы хип-хоп, а потом два часа слушала, как наши приятели обсуждают, что Грымза совсем оборзела со своим Грымзенышем и перевела его из вспомогательного состава в основной, а у Колокольниковой — очередной заезд, и она опять заелась с Петровым. А?!

Мария Алексеевна сжала виски тонкими пальцами.

— Я ничего не поняла! Я даже речь вашу не понимаю, словно вы не по-русски говорите!

— Ага, а когда ты три месяца назад заставила нас принимать твою очередную американскую родственницу, вы ровно сто тридцать шесть минут болтали о том, что Мунечка плохо обращается с Нюнечкой, и еще — есть ли у ребенка бабушка или ее нет! — поддержала сестру Мурка. — Мы тогда сидели, мучились и тоже ни слова не понимали!

— Мы не поняли даже, кто такие эти Мунечка и Нюнечка: мужчины или женщины? Может, они вообще не люди, а какие-нибудь белки или, того хуже, — аллигаторы? — подхватила Кисонька. — Более-менее ясно было с бабушкой. Бабушка — женщина, и не очень молодая, но ведь и вы с той родственницей тоже не знали точно: она есть или ее нет? Так чем наша Грымза с Грымзенышем и Колокольникова с ее заездами хуже этих загадочных Мунечки с Нюнечкой и бабушки с ребенком?

Сергей Николаевич внимательно посмотрел на девочек поверх развернутого газетного листа и заметил:

— Не знаю, правы ли вы, но я рад, что мои дочери умеют отстаивать свою точку зрения аргументированно и остроумно. Маша, может, отпустим их, а?

Кисонька заволновалась. Похоже, она несколько перестаралась, и сейчас любимый папа добьется для них освобождения от гостевой повинности. В иной ситуации это было бы прекрасно, но только не в данном случае. У них не будет другого случая расспросить майора Владимирова о похищениях детей.

Выручила их Мария Алексеевна. Мама оказалась настроена чрезвычайно решительно и не собиралась поддаваться ни на какие уговоры.

— Ты вечно им потакаешь! — напала она на мужа. — А меня люди каждый раз спрашивают: «Где ваши девочки? Где ваши девочки? » Приходится изобретать какие-то предлоги, чтобы оправдать их отсутствие — не могу же я сказать, что наши девочки считают ниже своего достоинства общаться со знакомыми родителей. Мне это надоело! Я требую, чтобы завтра вы были дома, а не болтались неизвестно где! — И Мария Алексеевна хлопнула ладонью по столу.

— Ладно, — после недолгого молчания неохотно протянула Кисонька. — Тебя сегодня не переспоришь. Посидим мы с вашими дядьками-тетками. — При этих словах удивленный Сергей Николаевич вновь вынырнул из-за газеты. Не в характере его дочерей было сдаваться так быстро. — Но у нас есть свои условия, — продолжала Кисонька. Услышав об условиях, Сергей Николаевич мгновенно успокоился и спрятался за газетным листом. — Во-первых, за столом ты посадишь нас рядом с майором Владимировым, с ним, единственным, у нас есть общие темы для разговора. Во-вторых, ты никуда нас не отправляешь ни в эти выходные, ни в следующие — у нас с ребятами дела.

— С каких это пор дети стали матери условия ставить? — возмутилась Мария Алексеевна, но, увидев, как сестры одновременно упрямо поджали губы, сдалась. — Хорошо, шантажистки, я согласна, но извольте завтра вести себя прилично и одеться как следует. Мурка, я тебе говорю!

— Сделаю, — тяжко вздохнула Мурка. — Но учти! — Она угрожающе ткнула в маму пальцем. — Мы будем очень стараться и терпеть любые глупости ваших гостей, но если дядя Дима снова станет учить нас, как правильно наносить удар ногой с поворотом, а тетя Альбина толкнет речь о растлевающем влиянии американских фильмов на неокрепшие детские умы, мы за себя не ручаемся!

Убирая со стола, Мурка тихонько шепнула сестре:

— Ты молодец! Классно их раскрутила!

— Конечно, я молодец, — довольно улыбнулась Кисонька. — Если бы мы просто так, без всяких споров согласились завтра остаться дома, родители удивились бы и сразу заподозрили, что мы что-то затеваем. А так — мы очень не хотели, нас мама заставила. Все понятно и привычно. Заодно и выходные себе освободили, а то ведь точно они бы нас на дачу утащили, и прощай, расследование.

Глава 6. Первые сведения

Стены детективного агентства «Белый гусь» содрогались от хохота, когда Мурка и Кисонька в лицах изображали процедуру укрощения дяди Димы и торжественный «исход» тети Альбины.

— Ну и как, выпороли вас? — сквозь смех спросил Вадька.

— Думаю, мы были близки к порке, как никогда, — призналась Кисонька. — Во всяком случае, мамуля пришла в ярость.

— Но мы отбились, — гордо заявила Мурка. — Кисонька сказала маме: если взрослый дядька позвал ее несовершеннолетних дочерей на Канары, то должны же мы были как-то отреагировать? А я добавила: если маме наше поведение не нравится, то в следующий раз мы согласимся и поедем с дядей Димой — обе!

— Тогда мама опять разозлилась, но теперь уже на дядю Диму, — продолжила Кисонька. — Сказала, что не ожидала от него ничего подобного и что он — негодяй.

— А папа только смеялся и говорил, что с Диминой «любовью» к работе у него не хватит денег не то что на Канары, но даже на поездку в Жмеринку, — добавила Мурка.

— Но вы все же избавились наконец от дяди Димы и тети Альбины? — поинтересовался Сева.

Девчонки тяжко вздохнули.

— Некоторые знакомые, как тараканы, — не выводятся, — пояснила Мурка.

— Убеждена: через пару недель они появятся как ни в чем не бывало, — закончила Кисонька.

— Ну хорошо, родственников своих вы победили, а про основную задачу не забыли? — Вадька вернул сыщиц к делу.

— Конечно нет. — Мурка вытащила из кармана камуфляжных шортов блокнот. — Наоборот, у нас получилось даже лучше, чем мы могли надеяться. Вновь помогла тетя Альбина. Она сидела за столом напротив нас и все пыталась завязать с майором разговор. Он готов был отвечать на любые наши вопросы, лишь бы делать вид, что не слышит, как она его окликает.

— Что вы выяснили? — поторопил девчонок Сева.

Мурка раскрыла блокнот и принялась излагать:

— Всего, кроме Ромки, украли четверых детишек. Первое похищение произошло полгода назад. Схемы действий идентичны. Ребенок уходит в школу и не возвращается вовремя. Родители ждут, волнуются, потом начинают звонить приятелям ребенка, в больницы… Вечером с ними связываются похитители и сообщают, что их дочь или сын выкрадены. Называют сумму выкупа. Говорят, куда принести деньги. Родители исполняют указания преступников и на следующее утро забирают ребенка в оговоренном месте. Что любопытно — похитители абсолютно точно знают, кто сколько может заплатить.

— Не понял? — удивился Вадька.

— С родителей запрашивали разные суммы, — солидно пояснила Мурка. — Ровно столько, сколько каждая семья действительно могла заплатить. Начали с тех, кто победнее. Сперва украли девчонку, ее отец — редактор газеты, а мама — преподаватель музыки. Семья не нищая, но и не такая уж денежная. С них «сняли» полторы штуки баксов. Дальше выбирали жертв побогаче. Каждый раз запрашивали всё большие суммы. Похитители информированы о доходах родителей каждого ребенка даже лучше, чем налоговая инспекция! У одного мальчишки предки — владельцы фирмы, вроде бы маленькая такая фирмочка, бедненькая, вечно в убытке, а с них двадцать тысяч у.е. стребовали. Те заплатили, даже не пикнули! Откуда у похитителей такие точные сведения — неизвестно… Хотя в случае с Ромкой они прокололись.

— Каким образом? — поинтересовался Сева.

— Ромкина семья — самая богатая из пострадавших, а с них слупили всего десять тысяч долларов. Раньше бандиты по нарастающей шли: сумма очередного выкупа была крупнее предыдущей. А с Ромкой они вроде бы шаг назад сделали. Очень странно: Ромкины предки свое богатство не скрывают. Выходит, подпольных богачей похитители выявляют в один момент, а о легальных миллионерах ничего толком не знают?

— Действительно, непонятно, — согласился Вадька. — Что рассказывают украденные дети?

— В том-то и дело, — вздохнула Мурка. — Ничего они не рассказывают.

— Они очень напуганы, — вмешалась Кисонька. — Стоит начать задавать им вопросы, как они глазки закрывают, дрожат и молчат. Ни словечка не говорят.

— Поэтому для ментов Ромка — самый ценный человек, он хоть что-то рассказал.

— Сколько им лет? — вмешалась Катька.

— Детям? — переспросила Мурка. Катька кивнула. — Самому младшему пять, самый старший моложе тебя на два года — ему семь. Остальным по шесть.

— А Ромке?

— Ромка наш ровесник, ему недавно тринадцать исполнилось.

— Тоже странно, — пробормотал Вадька. — Сперва похитители специализировались на малышне, теперь перешли на старших. Нужна дополнительная информация. Вы узнали имена похищенных?

— Не-а, на имена даже «помощи» тети Альбины не хватило, майор начал выпытывать, зачем это нам? Зато мы узнали, что все жертвы, включая Ромку, учатся в частной школе Самсоненко.

— И пацан-пятилетка? — изумилась Катька.

— Нет, что ты, пятилетка нигде не учится, он в садик ходит. При той же школе!

— Молодцы, девчонки! — похвалил их Вадька. — Теперь понятно, что делать дальше.

— Что? — дружно спросили сыщики.

— Необходимо побеседовать с похищенными, в первую очередь — с Ромкой.

— Я не вполне представляю себе, как мы это сделаем, — подумав, сказала Кисонька. — Рома ни с кем не общается. Раньше ребята приглашали его сходить в кафе или погулять, но он всегда отказывался. Теперь его уже и не зовут.

— Значит, напроситесь к нему в гости, придумаете что-нибудь, — нетерпеливо бросил Вадька.

— Опять мы? — возмутилась Мурка. — Так вы всю работу на нас свалите!

— Если хотите, я с вами пойду, — пожал плечами Вадька. — Встречу вас завтра после тренировки и постараюсь с ним познакомиться. Думаю, он обрадуется, наверняка ему уже надоело — все один да один.

— Сложнее будет выявить остальных похищенных, мы ведь их не знаем, — заметил Сева.

— Надо идти в эту школу, — сказала Кисонька. — Их друзьям наверняка известно, кого и когда похищали.

— Как ты туда попадешь? — засомневался Сева. — Я частные школы знаю — у двери торчит охранник, жлоб с деревянной мордой, и впускает только по ученическому билету или специальному пропуску. Проще в Национальный банк пролезть, чем в питомник для будущих новых русских. В школе Самсоненко учатся самые крутые, поэтому и порядки там очень жесткие. Тем более что тебе недостаточно просто попасть внутрь, а нужно еще отловить ребят, поговорить с ними… Дело долгое. Даже если тишком просочиться внутрь, все равно нас быстро засекут, у них же там и в коридорах охранники понатыканы. Возьмут нас за ушко и спросят: что это мы тут вынюхиваем? И прощай, конспирация!

Сыщики глубоко задумались. Задача казалась невыполнимой, ведь недостаточно просто взять штурмом крепость, именуемую частной школой Самсоненко. Требуется, чтобы сами собой раскрылись ее двери и юные детективы смогли свободно бродить по неприкосновенной территории.

— Ребята, я знаю, что делать! — вдруг воскликнула Кисонька. — Я всегда говорила: никакое занятие не бывает напрасным. Все, на что ты находишь время и силы для изучения, когда-нибудь обязательно пригодится в жизни.

— Хватит читать проповеди, говори скорее, что ты придумала? — перебила ее Мурка.

Кисонька бросила на сестру сердитый взгляд и продолжила:

— Помнишь, я ходила в секцию журналистики при молодежном литературном клубе?

— А-а, это клуб «Юный борзописец»? Помнится, ты ни одной строчки так и не написала, зато продемонстрировала там все свои тряпки? — сообразила Мурка.

Кисонька разобиделась окончательно.

— Во-первых, не «Юный борзописец», а «Юный летописец»! А во-вторых, если эти неуместные издевательства крайне дурного тона немедленно не прекратятся, я вообще замолчу, сами изобретайте, как вам попасть в школу Самсоненко! — И Кисонька скрестила руки на груди, замкнувшись в величественном молчании.

— Мурка, усохни! — приказал Вадька. — Кисонька, не веди себя, как малоумная мексиканка из сериалов! Мы все, между прочим, на работе, и твои идеи принадлежат не тебе одной, а всему агентству, — подавив склоку в зародыше, Вадька приготовился слушать.

— Я клуб давно не посещаю… — неохотно продолжила Кисонька.

— Просто новых шмоток не покупала, показывать нечего! — себе под нос пробурчала Мурка.

Вадька свирепо покосился в ее сторону. Кисонька сделала вид, что не услышала.

— Староста клуба — моя хорошая подруга. Я могу позвонить ей, попросить оформить нам временные журналистские удостоверения и дать официальное поручение — на бланке с печатью — написать статью о школе Самсоненко для детской газеты. С такой легендой мы сможем идти прямо к директору за разрешением — осмотреть школу, побеседовать с учениками, посидеть на занятиях. Можем даже сказать, что за один день материал для хорошей статьи не собрать, и прийти еще раз.

— Как ты своей подружке объяснишь, зачем тебе понадобилось попасть в школу Самсоненко?

— Элементарно, Вадик! — пожала плечами Кисонька. — Скажу, что мне понравился какой-нибудь их старшеклассник и я хочу с ним познакомиться.

— Кисонька, ты гений! — воскликнул Вадька. Девчонка польщенно улыбнулась. — Только оформляй сразу и поручение для меня — взять интервью у кандидатов в команду юниоров по карате. Я с этой бумажкой к вашему Ромке подкачусь.

Глава 9. Дело раскрыто?

— Прямо ужастик, — закончила рассказ Мурка. — Какие-то неизвестные «они», которые сперва детей подзывают, потом держат в холодном месте, а там темно и мокро. А сейчас «они» все видят, все знают и могут деток с собой забрать!

— Фредди Крюгер там не пробегал? — усмехнулся Сева.

— Правда, ребята, нельзя ли придерживаться фактов? — заметила Кисонька.

— Фактами нас директриса загрузила по уши, — фыркнул Вадька. — О компьютерном зале рассказывала, о преподавателях-американцах и что школа в бывшем генеральском поместье расположена. В старину там генерал какой-то жил, потом был горком комсомола, а четыре года назад школа выкупила здание с аукциона.

— Да, толку с этих фактов немного, — согласился Сева.

— С идеями тоже туго, — тяжело вздохнул Вадька. — Надо будет завтра посидеть, подумать. Давайте соберемся в офисе и устроим мозговой штурм.

— Завтра сойдет, лишь бы не сегодня, а то я хочу свой старый бизнес проведать, — ответил Сева. — Я ларек младшим братьям сдал, съезжу, гляну, как они справляются.

— Я тоже побегу, — сказала Кисонька. — Обещала маме в магазин зайти, купить тесьму для нового костюма. И еще уроки… Мурка, ты физику сделала?

Мурка кивнула.

— Тогда, если ты, конечно, не возражаешь, я у тебя спишу. — И довольная Кисонька умчалась.

Вадька обернулся к Мурке:

— Слушай, если у тебя на завтра уже все сделано, может, в кафе посидим?

Мурка покачала головой:

— Нет, извини, я сегодня не могу.

— А что у тебя? — небрежно спросил Вадька, укладывая сумку. Блокнот упорно не влезал, и Вадька старательно пытался запихнуть его поудобнее.

Мурка нерешительно замялась.

— Да так, мелочи всякие, — пряча глаза, пробормотала она.

Вадька прекратил борьбу с непокорным блокнотом и подозрительно уставился на девчонку.

— Ты секреты не разводи! Мы сейчас над делом работаем и должны знать, кто где находится, а то мало ли что!

— Хорошо, — вызывающе глянула на него Мурка. — Я иду с Ромкой в театр!

— Кисонька с вами? — уточнил Вадька.

— При чем тут Кисонька? — Похоже, Мурка обиделась. — Я что, по-твоему, без Кисоньки и шагу ступить не могу? Ромка меня пригласил!

Вадька оставил сумку в покое.

— На фиг тебе сдался этот тупой чудик Ромуальд Бобикович! Если хотелось в театр, сказала бы мне, и сходили бы!

— Он не виноват, что у него мать психическая и такое имя ему дала! И ему не надо ничего говорить, он сам приглашает, не то что ты! И вообще, я не обязана перед тобой отчитываться! — Разозлившаяся Мурка двинулась к двери. На пороге она обернулась: — Чтоб ты знал, Ромка вовсе не тупой, он клевый и столько всего про стили карате знает! Он необыкновенный, ясно?!

— Мурка, ну ты что, давай я сейчас быстренько за билетами сбегаю, и пойдем! — вслед ей крикнул Вадька, но рыжая не слышала: она уже была на улице. Подбежавший к окну Вадька успел увидеть, как на углу ее встретил Ромка, и дружески болтающая парочка скрылась из виду.

Растерянный Вадька вышел, запер за собой дверь и потерянно побрел вдоль улицы. Такого он от Мурки не ожидал! Она же сама недавно на Ромкин счет подхихикивала, а теперь вдруг — «необыкновенный»! Ну ни фига себе! Необыкновенный Ромочка: и росту в нем, как в Эйфелевой башне — высоты; и мышцы, как у Шварценеггера; и ногами он дерется, как этот… Жан-Клод В-Морду-Дам! И мамаша у него вчера из психушки смоталась, и зовут его Ромуальд, и отчество — Бобикович! Нашла на кого запасть! Нет, правда, что Мурка в нем такого увидела? Ведь он же тупой, как пробка, нет, хуже — как сибирский валенок! И все у него не как у людей, вон, даже похитили его… не как остальных!

Вдруг Вадька резко остановился и схватился за голову. Не так, как остальных! Конечно, как же он раньше об этом не подумал?

Резко развернувшись, Вадька помчался обратно в офис…

На следующий день, направляясь после школы в агентство, Сева встретил в троллейбусе взволнованную Катьку.

— Не знаешь, где Вадька? — спросила она. — Он дома не ночевал и в школе его не было. Хорошо хоть мама ночью в больнице дежурила, не засекла.

— Куда он мог деться? — встревожился Сева.

Сестры, которых Сева и Катька встретили на остановке, разделяли его беспокойство.

— Можно предположить, что преступники узнали о наших расспросах, догадались, что мы идем по их следу, и опять, как в деле с антиквариатом, выкрали Вадьку, — высказала страшную догадку Кисонька.

— Одного? Без меня? — возмутилась Катька.

— Пошли в офис, узнаем у Саляма: может, Вадька оставил сообщение? — распорядился Сева.

Вне себя от тревоги, сыщики вбежали в здание. В помещении детективного агентства стояла полная тишина. Парадный офис был совершенно пуст, ни следа Саляма.

— Ничего не понимаю, он обязан быть здесь! — воскликнул Сева.

Насторожившиеся детективы принялись обыскивать помещение. Напряженные, готовые к любым неожиданностям, Мурка и Кисонька потихоньку приоткрыли дверь рабочей комнаты и… замерли перед открывшейся их взорам мирной картиной. Тихо и уютно гудел включенный компьютер. На столе стояли дымившаяся чашка с чаем и блюдо с пирожными. На первый взгляд, как показалось девчонкам, к пирожным никто не притрагивался. Но тут они заметили, что среди многочисленного разнообразия безе, эклеров, корзиночек и картошек невозможно найти ни одного целого — все пирожные были надкушены. В центре этих разносолов восседал Вадька, внимательно вглядываясь в мельтешение строчек на мониторе.

— Проходите скорей, ребята, у меня такие шикарные новости, — не оборачиваясь, сказал он. — Как мы раньше не заметили, ведь все на поверхности было! Дураки потому что…

— Где Салям? — сурово перебила его Мурка.

— Я ему выходной дал, зачем нам тут вдвоем сидеть, — все так же не оглядываясь, ответил Вадька.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, Ваденька, — приторно-ласково процедила Кисонька. — Пока мы с ума сходим, думаем, что тебя и Саляма захватил наш неизвестный противник, ты тут восседаешь в тишине и спокойствии, чаек попиваешь…

— Кучу пирожных перепортил, ни одного целого не найдешь, — добавила Катька, роясь в груде сластей.

— Я затем их и покусал, чтобы некоторые на мои пирожные не покушались, ясно? — отрезал Вадька, отодвагая от нее блюдо. — Пока вы тут ерундой занимались, по театрам разгуливали, я, между прочим, работал!

— В школу ты опять не ходил, — фыркнула Катька. — Что я маме скажу?

— Вы будете слушать, что я раскопал, или нет? — возмутился Вадька. — Если никому не интересно, я сам расследование продолжу!

— Интересно, интересно, — погасил кипение страстей Сева. — Давай рассказывай!

Все еще надутый Вадька ткнул пальцем в экран:

— Мы полнейшие кретины, смотрели и не видели…

— Говори только о себе! — агрессивно заявила Мурка.

— А если я докажу, что говорю в первую очередь о тебе? — так же агрессивно ответил Вадька. Какое-то время они мерили друг друга злобными взглядами.

— Будьте любезны, прекратите скандалить и говорите о деле, — потребовала Кисонька.

Словно почувствовав общее напряжение, в своем углу проснулся Евлампий Харлампиевич и разразился возмущенным гоготом. Вадька и Мурка развернулись в разные стороны. Девчонка уставилась на свои руки, а Вадька продолжил излагать результаты:

— Я вчера домой шел и думал, что у нашего милого дружка Ромочки все совершенно и абсолютно необыкновенное. — Вадька снова глянул на Мурку, та презрительно фыркнула, показывая, что отвечать на подобные выпады ниже ее достоинства. — И тут меня прямо по голове ударило…

— Что, ты мимо стройки в тот момент проходил? — сочувственно поинтересовался Сева, но расходившийся Вадька уже не обращал внимания на подколки.

— Я помчался обратно в офис, сделал базу данных по всем похищениям. В Интернете порылся, все, что мы сами разузнали, в компьютер загнал. Ночь на это убил, между прочим, спать хочу, как собака! Запустил анализ, и глядите, что выходит. Четыре похищения схожи, а вот одно… Одно здорово отличается от других! Как вы думаете, которое? — Вадька многозначительно поднял руку вверх. — Вижу, правильно думаете. Это похищение необыкновенного Ромочки! Вот, глядите! Во-первых, возраст: другие жертвы — малышня, и только Ромке — тринадцать. Во-вторых, все дети пропали днем, после уроков, а он один — вечером. В-третьих, выкуп всегда оставляли в школе Самсоненко, а Ромкиного отца погнали на кладбище. В-четвертых, за своими детишками родители ходили в разные концы города, а Ромка пришел домой самостоятельно. В-пятых, Ромка говорит, что его держали в обычной комнате, а ребятня рассказывает о каком-то месте, где было холодно и сыро. В-шестых, похитители всегда точно знали, какие бабки с кого можно содрать, а с Ромкиными предками они прокололись по-черному. И наконец, все дети жутко запуганы, а Ромке хоть бы хны; они никому ничего не рассказывают, а Ромка треплется направо и налево. К тому же он постоянно путается в деталях своей истории: например, не может сказать точно, ударили его по голове или усыпили. Я дал запрос: возможно ли, чтобы это похищение совершили те же люди, что и в предыдущих четырех случаях? Так вот: невозможно! Одно из двух: или Ромку спер кто-то другой, или твой Ромочка, Мурочка, действительно необыкновенный. Необыкновенный брехун!

Мурка молча смотрела прямо перед собой. Потом вдруг губы ее задрожали, она вскочила и выбежала за дверь.

— Вадик, тебе не кажется, что ты перестарался? — спросила Кисонька.

— Я хотел как лучше! — растерянно сказал Вадька.

— А получилось — как всегда, — закончила за него Катерина.

— Можно узнать: почему ты сидишь, как неживой? — поинтересовалась Кисонька.

— А что я должен делать?

— Естественно, бежать за ней!

Вадька сорвался с места. Мурку он нашел во дворе. Она стояла возле клумбы и рассеянно теребила венчики высоких осенних цветов.

— Мурка, ну ты что, ну, не плачь, — растерянно пробормотал Вадька ей в спину.

— Я не плачу, я злюсь, — не оборачиваясь, ответила Мурка. — Я думала, он человек, настоящий боец, а он… воришка паршивый!

— Почему воришка?

— Я знаю, кто похитил Ромку. — Мурка печально посмотрела на него. — Он сам!

— С чего ты это взяла? — обалдело спросил Вадька. Такого оборота он не ожидал.

— Он вчера вручил сэнсэю деньги за сборы, а ведь Мадама ясно сказала, что не даст ему ни копейки. Еще он хвастался, что теперь у него не будет проблем ни со взносом за чемпионат, ни со сборами в следующем году. И морда у него была довольная!

— Погоди, погоди, не может быть! Ты представляешь, что будет с Мадамой, когда мы скажем ей, что ее сыночек сам себя украл и на десять тысяч баксов ее выставил? Да она нам просто не поверит! А вдруг мы ошибаемся? Вдруг у Мадамы совесть проснулась и она Ромке деньги дала? Надо проверить!

Вадька рванул обратно в офис и схватился за телефон.

— Госпожа Лаврова? — старательно подделываясь под «взрослый» голос, спросил Вадька. — Из детективного агентства «Белый гусь» беспокоят…

Его коллеги внимательно вслушивались в их разговор.

— Не давала и не даст, говорит, ее слово твердое, — сказал Вадька, положив трубку. — Все верно: Ромка похитил себя сам!

— Значит, дело раскрыто? — неуверенно предположила Катька.

Сыщики переглянулись. Подобный исход никого не устраивал.

— Мне представляется, что мы выполнили заказ и готовы доложить клиенту результаты. Но почему-то не хочется, — сказала Кисонька.

— Я бы все-таки переговорил с этим горе-преступником, прежде чем закладывать его предкам, — предложил Сева.

— А если он драться полезет, вы его побьете? — опасливо спросила Катька у близнецов.

Кисонька поморщилась:

— Не хотелось бы мордобой устраивать…

— И не придется, — успокоил ее Вадька. — Не один Большой Босс — технический гений, у меня тоже есть одна простенькая задумка. Ромуальдик выслушает нас о-очень внимательно! Если выживет, конечно.

Глава 10. Кто кого украл?

Весело помахивая сумкой, Ромка выскочил из спортзала. Жизнь казалась ему безоблачной. До дома, где за него вновь возьмется мать, было еще целых десять минут ходу. Впереди ждала долгая свободная неделя на спортивной базе. Соврет, что бабки дали спонсоры, и мать его отпустит — если без денег, то можно хоть на край света. Насвистывая, Ромка бодро шагал по тропинке сквера. Мир был прекрасен!

И вся его красота оказалась низким, подлым обманом! Тропинка сделала поворот, и Ромка нос к носу столкнулся с… самим собой. Прицепленный к ветке небольшой плакатик висел точно посреди дорожки. На снимке улыбался он сам, Ромка! А внизу… Ромка даже зажмурился, надеясь, что этот кошмар сейчас исчезнет. Потом он приоткрыл один глаз и глухо застонал.

На плакате под его собственной улыбающейся физиономией извивалась подпись: «Человек по имени Ромуальд».

— Нравится? — произнес позади него чей-то издевательский голос. Ромка круто обернулся.

На тропинке за его спиной стояла целая компания — близняшки Косинские, пацан, бравший у него интервью, незнакомый парень и девчонка-малявка, рядом с которой переминался с лапки на лапку здоровенный белый гусь. Физиономии у всех, даже у гуся, были какие-то нехорошие. Не то чтобы бандитские, а скорее… прокурорские, что ли. Осуждающие.

— Так нравится? — переспросил «журналист». — Это еще не все. Знаешь, как я свою статью начну? — И он с выражением процитировал: — «Кандидат в чемпионы, крутой каратист Ромуальд Бобикович…»

Ромка зарычал и сделал шаг вперед. Выражение лица у него стало настолько жутким, что Вадьке захотелось срочно спрятаться за спины близняшек — они же каратистки, вот пусть сами с этим бешеным и справляются. Нечеловеческим усилием воли заставив себя остаться на месте, Вадька поднял руку, демонстрируя зажатый в кулаке мобильный телефон.

— Не двигаться! — стараясь не срываться на испуганный визг, скомандовал он. — Еще шаг, и я нажму кнопку! И знаешь, что тогда будет? Мой человек услышит сигнал и сразу же начнет расклеивать вот такие плакатики по всему городу. А первым делом повесит это прямо на стенку твоей школы карате!

Ромка судорожно дернулся, и на физиономии его отразился такой откровенный ужас, что Вадьке стало его даже немножко жаль. Но со своей жалостью он поторопился: Ромка еще держался и пытался бороться.

— Ну и что? — заявил он, пытаясь сохранить самообладание, но дрожь в голосе выдала его страх. — Мало ли как человека родители назвали? Я же в этом не виноват!

— Ага, — энергично кивнула Катька. — Давай, Вадька, звони, пускай Салямчик клеит плакаты. Этот тип, — она ткнула пальцем в Ромку, — нам потом еще спасибо скажет.

— Почему? — немедленно попался Ромка.

— А ты после наших плакатов всех соперников без боя побеждать станешь. Они как тебя увидят, как вспомнят, что ты Ромуальд, да еще Бобикович, так сразу от смеха и сдохнут! Так что же, ас преступного мира, будем разговаривать или плакаты клеить?

Ромка отчетливо представил себе нарисованную Катькой картину и… сломался.

— О чем разговаривать-то? Мурка, Кисонька, ребята, вам чего надо-то?

— Вопросы здесь задаем мы, — отчеканил Вадька. — А лица, которые сами себя похищают, права голоса не имеют.

— Некрасиво грабить собственных родителей, Рома, — тихо сказала Кисонька.

— Что за глупости, какое похищение, с чего вы взяли? … — забормотал Ромка.

— Хватит финтить, парень, ты прокололся, мы уже в курсе, и мать твоя скоро тоже все узнает, — сурово заявил Сева.

— Она и слушать не станет! С чего бы ей верить незнакомой детворе? — отчаянно вскричал Ромка.

— Заметьте, он даже не отрицает, что сам себя украл. — Кисонька сделала в сторону Ромки брезгливый жест. — Поверит, еще как поверит! Ей о твоих художествах расскажем совсем не мы, а один взрослый дядя, частный детектив из агентства «Белый гусь» — его твоя мама наняла искать деньги — твой выкуп.

— А вы тут при чем? — все еще сопротивлялся Ромка. — Вы-то кто?

— Кто-кто? Кусто, — процитировал известную рекламу Севка. — Допустим, подрабатываем мы на «Белый гусь». Не все же у собственной мамаши по десять тысяч баксов воруют, некоторым приходится и честно работать!

Вадька предостерегающе подтолкнул расходившегося друга локтем.

— Ты шефу «Белого гуся» с первого взгляда не понравился, — сказал Вадька, и самое интересное, что это была чистая правда — Ромка ему не понравился практически сразу. Как с Муркой в театр пошел — так и не понравился! Вадька торопливо добавил: — Вот мужик и попросил нас к тебе присмотреться. Мы присмотрелись — и высмотрели! — с тожеством заключил он.

Ромка почувствовал, что его обложили со всех сторон.

— Мурка, ты… — он попытался обратиться к ней за помощью, но рыжая сыщица печально покачала головой:

— Я думала, ты классный парень, будущий чемпион, а ты… обыкновенный вор!

Этого Ромка уже не мог вынести. Не обращая внимания на Вадькин предостерегающий крик и поднесенную к его носу мобилку, он подскочил к ребятам и заорал:

— Ну да, да, я сам себя украл! И бабки с родителей скачал! Вы бы пожили, как я! Честные, да? Легко быть честненьким, когда родители вокруг тебя бегают и только и слышно: «Ах, мой сыночек то умеет, ах, моя доченька это может! » Что бы ребенок ни делал, хоть лобзиком по шибздику выпиливал, предки всем гордятся! Я завтра, может, чемпионом стану, а меня хоть бы разик похвалили! Друзей моих всех разогнали! О чем ни попросишь, ответ один: «Детям это вредно»! Я дома себя вообще бревном чувствую!

— Почему бревном? — растерянно спросил Вадька.

— Потому что меня пилят! Пилят, пилят и пилят! Что бы я ни делал, я всегда для всех и по всем статьям — плохой! Скверно учусь — недовольны, хорошо учусь — все равно недовольны, спортом занимаюсь — опять недовольны! Вон, полный шкаф кубков, а все равно недовольны! Раз я такой плохой, чего мне стесняться? Все равно хуже не стану, а так хоть на сборы поеду и еще на взнос за чемпионат деньги останутся!

Сыщики смущенно переглянулись. Нельзя было не признать, что Ромка в чем-то прав.

— Все равно родителей обманывать нельзя, — неуверенно заявила Катька.

Красный от гнева Ромка смотрел на них глазами, полными злых слез.

— Нельзя? А почему другие это делают? У них что, такое же отчаянное положение, как у меня? Паршивые мальки родителей как хотят кидают, а мне, значит, нельзя?

— Какие мальки, кого кидают, что ты несешь? — изумился Сева.

— Сыщики-и! — презрительно протянул Ромка. — Вы что, думаете — хоть одного малого действительно похитили? Они все украли себя сами, я просто воспользовался идеей. А с виду такие ангелочки, куда там!

— С чего ты взял подобную глупость?! — возмутилась Кисонька.

— Да я же видел, своими глазами видел, как они из нашего школьного подвала вылезали! Пока все метались, искали их, выкуп собирали, они просто в котельной переночевали, и все!

— Не может быть! — ахнули ребята.

— Очень даже может! — победно ухмыльнулся Ромка. — А то сразу — «нечестно, нехорошо»! На других посмотрите!

Растерянный Вадька так глубоко ушел в свои мысли, что уселся прямо на землю.

— Надо подумать, проанализировать, — бормотал он. — Пошли все в офис!

Компаньоны молча потянулись следом за шефом.

— Эй! — крикнул им вслед позабытый Ромка. — А я как же?

— Ты погуляй пока, — отмахнулся от него Вадька. — Мы разберемся и сообщим свое решение.

— Мурка, постой! — позвал девчонку Ромка. — Ты ведь не сердишься на меня, ты же все понимаешь? Ну не мог я из-за родительского эгоизма свой шанс на чемпионство упустить! Давай сходим куда-нибудь, поговорим, я тебе все объясню!

— Ты от меня отвянь, — грозно заявила Мурка. — Я с тобой больше никуда не пойду. Мамаша у тебя, конечно, такая, что — спасайся кто может, но это — гнилая отмазка! Своя-то совесть у тебя есть?

— Принципиальных развелось — страсть! — раздраженно пробурчал ей вслед Ромка. — Один я, выходит, недоделанный, без принципов. — И, глубоко задумавшись, он зашагал к дому, заранее готовясь к скандалу, который мать обязательно закатит ему за задержку.

Глава 11. Ловля на живца

— Что же это получается? — Растерянные компаньоны сидели в своем родном офисе. Ничего не понимающий, но от всей души сочувствующий им Салям пытался напоить их чаем из своего термоса. Сыщики от чая отмахивались.

— Что же это получается? — продолжал Сева. — Все умные, одни мы такие глупые? Вот такая мелкая мелочь, малышня-копышня шестилетняя, вовсю крутит аферы, чистит карманы собственных родителей, а мы, как последние бобики, бегаем, ищем неизвестного похитителя? А похитителя-то и вовсе нету!

— Не может быть! — Вадька решительно отмел всякие подозрения относительно своих новых знакомых. — Врет ваш Ромка!

— Думаешь, он про котельную выдумал? — с надеждой спросил Сева.

Вадька глубоко задумался.

— Может, и не выдумал, может, он это и вправду видел, — вынужден был признать он после долгих размышлений. — Только все равно никто, кроме него, сам себя не крал! Иначе с чего бы малышне так бояться?

— Что-то я с их страхами не въезжаю, — сказала Катька. — Ты все долдонишь: они боятся, боятся, а я вчера специально посмотрела, как они из школы шли — прямо на крыльях летели! Веселые, радостные…

— То из школы! А я видел, как они в школу входили. Их трясло от ужаса! С ними бабка-уборщица поздоровалась, так их прямо в пот кинуло!

— Ну а кто из нас школу любит? — философски заметил Сева.

— Так не до такой же степени! — возмутился Вадька.

Неожиданно он встал и включил компьютер.

— Если добавить страх перед школой и то, что Ромка видел, как похищенные вылезали из школьной котельной… Сейчас посмотрим, сейчас прикинем…

Вся команда благоговейно ожидала результатов анализа. Наконец Вадька удовлетворенно откинулся на спинку стула.

— Никто сам себя не похищал. Кроме необыкновенного Ромочки, разумеется. Все гораздо проще: похититель работает в школе, и его жертвы видятся с ним ежедневно! Поэтому они так и трусят.

Народ ахнул.

— Да, верно… — задумчиво пробормотала Катька. — Твой Петька ведь говорил, что похититель все видит, все знает и чуть что — заберет его обратно. Я подумала, он просто трус страшный и все выдумывает, а он, оказывается, правду говорил!

— Тогда все просто! — уверенно заявила Мурка. — Соберем детишек, объясним, что, если их вражину арестуют, им ничего уже не будет грозить, и попросим ткнуть в гада пальцем!

— Думаешь, им в милиции этого не объясняли? — устало поинтересовался Вадька. — Они все равно молчат. Их так крепко запугали, что они и пискнуть не смеют.

Сыщики призадумались.

— Зачем нам вообще этот похититель сдался? — спросил Сева. — Работу мы выполнили, Ромкино дело разъяснили, отчитаемся перед клиенткой, и пусть дальше менты разбираются.

— Знаешь, даже этого мелкого афериста, Ромку, некрасиво закладывать такой психической бабе, как его мамаша, — заявил Вадька. Мурка бросила на него благодарный взгляд, и пацан немедленно возгордился. — И малышню жалко: пугают их почем зря.

— Решено! — обрадовалась Мурка. — Находим похитителя и сваливаем Ромкино похищение на него! Одним больше, одним меньше… Как будем искать?

— Я знаю! — всеобщее (а особенно Муркино) одобрение действовало на Вадьку благотворно, идеи из него так и перли. — Будем ловить на живца! Нужно проникнуть в школу Самсоненко и подставить похитителю такую жертву, чтобы он не выдержал и обязательно попытался ее украсть. Тут мы преступника и сцапаем!

— А где мы возьмем жертву?

— Кого-нибудь из нас подсунем! — Вадькин энтузиазм был поистине безграничен.

— Сбрендил? Похитителей же там, наверное, целая шайка! Как мы их «цапать» будем? Мы же все-таки просто школьники, а не отряд ОМОНа. Нет, ребята, так не пойдет, я хоть и не трус, но я боюсь, — покрутил головой Сева.

— Нету там никакой шайки, — опроверг все его возражения Вадька. — Я вам не все сказал. Я воссоздал облик преступника по характеру совершенных им действий. И знаете, что у меня получилось? Похититель один, в самом худшем случае — их двое, причем они наверняка женщины, к тому же физически слабые! — триумфально заявил шеф агентства.

— С чего ты это взял?

— Я не взял. Я подобрал программу и задал параметры анализа, и компьютер выдал наиболее вероятный вариант. Сами подумайте: у некоторых ученичков предки такие упакованные, обалдеть можно, а похититель их не трогает! Все эти богатенькие, но не уворованные или с телохранителями ходят, или они спортсмены, или просто ребята крепкие. Все, кого украли, очень маленькие, слабенькие и самые затюканные в своих классах. Им и так вечно достается, они и без похищения всего боялись! Вот и выходит, что похититель выбирает не самых богатых, а самых беззащитных, которые сопротивляться не могут! Значит, он — далеко не силач. Опять же, он все время крутится на глазах у своих жертв, что явно указывает на недалекий женский ум!

— Большое спасибо, Ваденька! — дружно поблагодарили девчонки.

— Ага, правда глаза колет! — возрадовался Сева.

— А может, похититель — хилый и глупый мужик? — спросила Мурка.

— Да в этой школе мужиков — только охранники и два американца, преподаватели английского. Все такие крепкие ребята, что им слабаков выбирать нужды нет, они могли бы кого угодно спереть! К тому же охранников сменили после второго похищения, сейчас там одни новенькие. Нет, женщина, и еще раз женщина, причем работающая в школе!

— Хорошо, пусть будет женщина, — уступила Мурка. — Кого ты предполагаешь в школу подсунуть? Тебя и меня там видели, остальных Ромка знает.

— Ничего, замаскируемся! — никакие препятствия не могли остановить Вадьку.

— Мы слишком взрослые, даже Катька старше остальных украденных, — выдвинула новое возражение Мурка.

— Нам надо просто показать, что жертва — страшно богатая и совершенно беспомощная и беззащитная, и похититель, в смысле, похитительница, может в один момент сорвать сумасшедшие бабки! Она обязательно клюнет!

— И как ты намереваешься ее убедить? — скептически поинтересовалась Кисонька.

— Еще не знаю, но мы придумаем! — Вадька был твердо намерен привести свой план в исполнение.

Сыщики вновь погрузились в раздумья. Никаких ценных идей ни у кого не возникло. Скучающий Салям лениво включил телевизор. Шли местные новости. Улыбчивая дикторша радостно вещала с экрана:

— Сегодня в наш город с деловым визитом прибыл американский бизнесмен Пол Саммерс. Господин Саммерс намерен вести переговоры с городскими властями об открытии совместного предприятия. Господин Саммерс также планирует спонсировать несколько крупных культурно-образовательных акций. В интервью нашему корреспонденту господин Саммерс заявил, что питает особый интерес к нашему прекрасному городу, поскольку его супруга и мать его одиннадцатилетней дочери Эрики является уроженкой нашего города.

Засмотревшийся на хорошенькую дикторшу Салям не заметил, как компаньоны переглянулись у него за спиной.

Глава 14. Холодные ладошки

Эрика въехала в полупустой вестибюль. Через всю лестницу, поблескивая хромированным металлом, тянулись широкие металлические сходни. Девочка радостно улыбнулась и направила коляску к ним. Колеса приподнялись, встали на сходни, моторчик прибавил обороты, и… коляску отнесло в сторону и закрутило по вестибюлю. Эрика скорчила досадливую гримасу и вновь бросилась на штурм. Тот же результат! Сдавленно ругнувшись, Эрика повторила попытку, но опять очутилась у противоположной стены.

— Не пойму, ты что, балуешься? — раздался ленивый мальчишеский голос.

Девчонка обернулась и увидала того самого парня, который вчера в толпе кричал ей что-то. Дмитренко, кажется.

— Я не баловаться, я хотеть заехать.

— Угу, как мартышка в одном нашем мультике: вроде она куда-то лезет, а получается, что катается. Давай подтолкну. — Упершись руками в спинку коляски, он попытался вкатить ее на сходни, но колеса вновь соскользнули. Мальчишка присел на корточки, провел рукой по полу и тихонько присвистнул: — Интересное кино получается, Эрка. — Не вставая, он поглядел на Эрику снизу вверх. — Кто-то здесь маслом все намазал. Пол и вот тут, внизу.

— Ньет, ньет, зачьем?

Парень пожал плечами:

— Прикол, шутка такая. Не боись, я сейчас Ильинишну позову.

Дмитренко скрылся в школьном коридоре, а Кисонька-Эрика чуть не расплакалась. Вот подлость! Пусть на самом деле она здорова и такие глупые шуточки ей нипочем, но что бы чувствовал на ее месте настоящий инвалид! И без того ей тяжело и неудобно, так еще и дурацкие приколы! Кисонька поняла, что глаза у нее на мокром месте, и шмыгнула носом.

— Что ты, детонька, не надо плакать! Сейчас горю поможем, сейчас все уберем. Где тут? — Раздавшийся из-за ее спины голос принадлежал крепкой старушке в синем рабочем халате. Рядом с бабушкой маячил Дмитренко.

— Здесь, Ильинишна. — Мальчишка ткнул пальцем в сходни.

— На конфету, а я тебе дорогу проложу. — Сунув лже-Эрике карамельку, старушка опустилась на колени и принялась елозить мокрой тряпкой по металлическим полозам.

Ага, та самая бабка-уборщица, о которой говорил Вадька. По сравнению с мошенницей и похитительницей Ниной Григорьевной и ее подлыми учениками старушка показалась Кисоньке необычайно милой.

— Вот и все, можешь ехать, — сообщила Ильинишна, в последний раз мазнув тряпкой.

— Great thanks[7], — поблагодарила Кисонька и вместе с Дмитренко отправилась наверх.

— Меня Серым зовут, — сообщил мальчишка, топая рядом с коляской Эрики.

— Серый? Grey? Но ваша director называть другой фамилий!

— Темная ты, Эрка. Серый — это кликуха, а так я — Сергей. Полное имя.

— Сэр Гей? Тебя так называть друзья? Потому что ты совсем-совсем не любить девушка?

Краска бросилась Дмитренко в лицо, он судорожно прикусил губу. Не дай бог, кто услышит, ему ведь житья не станет!

— Никогда такого не говори, поняла? Еще раз повторишь — получишь. Не посмотрю, что ты американка, выдам, как местной!

— О, я не хотеть тебя обидеть. У нас в школа это не есть причин дискриминация, у нас много быть гей. Я думать, ты есть главны гей школа, потому что ты есть не просто гей, а Сэр Гей.

— Ну хватит, мне неинтересно, что ты «думать». — Дмитренко раскраснелся до предела. — Просто никогда не повторяй то, что сказала. И зови меня Серый.

— В Америка выбирать имя есть священный прав и свобод, — торжественно сообщила Кисонька. Скулы у нее болели от дикого желания расхохотаться, она опускала глаза, чтобы не видеть багровую физиономию Дмитренко. — Не надо сердиться, я не знать Russian обычай. Я хотеть мириться. Хотеть, я тебя кока угощать? Где у вас автомат?

— Автомата у нас нет, коку в столовой продают, угости, раз твой папаша и впрямь такой богатый. — Серый уже успокоился и снова поглядывал на «американку» с интересом.

— Папа есть очень богатый, — подтвердила Кисонька. — У него есть металл, нефть, фермы, рестораны, галереи и оркестры. Много! Только есть плохой тон говорить о деньги.

— У вас плохой тон говорить о деньгах, а у нас плохой тон — не иметь денег. У всех свои национальные обычаи, — усмехнулся Дмитренко. — Ты в каком классе будешь?

— Не быть, учить, что хотеть. Я у вас недолго учиться, — пояснила Эрика.

— Везуха, а у меня сейчас физика. Ладно, вот расписание, иди выбирай. Встретимся на перемене, про коку не забудь! — И мальчишка умчался.

Ах, на какие жертвы приходится идти во имя расследования! Никогда в жизни Кисонька не угощала мальчишку — всегда они угощали ее. Да что там угощали, дрались за право пригласить ее в кафе! А этот жлоб… Ишь, как ухватился! Мог бы и отказаться, сказать, что у нас в стране девушки за парней не платят!

Разобиженная Кисонька уставилась в расписание невидящим взором. Вдруг она почувствовала, как кто-то дергает ее за рукав. Рядом с ручкой кресла маячила розовая панамка.

— Ты правда богатая? — Из-под панамы на Кисоньку в упор глянули серые внимательные глаза.

— Yes, — кивнула Кисонька. — Зачем ты спрашивать?

— Уезжай отсюда и больше не приезжай никогда! — Для убедительности малявка пристукнула кулачком по ручке кресла. — А не уедешь, тебя тоже позовут, потом будешь, как мы, в темноте сидеть.

Девчонка рванула в сторону, но Кисонька успела сцапать ее за руку и притянула к себе.

— Кто позовет? — шепотом спросила она, заглядывая в испуганные глаза малышки. — Кого ты боишься?

Девчонка помолчала, поковыряла обшивку кресла и наконец неохотно процедила:

— Покойников. Сами они мертвые, а ходят по свету, как живые. Куда хошь придут — и заберут. Голос у них такой… — Девчонка неопределенно пошевелила пальцами. — И ладошки холодные.

Где-то хлопнула дверь. Девчонка судорожно дернулась на звук, ее рот от ужаса превратился в длинную, словно прорезанную ножом щель.

— Не бойся. — От волнения Кисонька забыла про акцент. — Расскажи мне…

— Ничего нельзя рассказывать, ни с кем нельзя разговаривать! Заберут! — Изогнувшись всем телом, обладательница розовой панамки попыталась вырваться от Кисоньки, но та держала ее крепко.

— Никто не узнает, — прошептала сыщица.

— Они все знают, — убежденно заявила малявка, и тут же ладонь Кисоньки пронзила острая боль. Вскрикнув, Кисонька разжала руку, и розовая панамка тут же скрылась за углом.

— Ничего себе порядки. — Кисонька слизнула капельку крови. — Разрешать малышам циркули носить!

— Что опять случилось, деточка? Укололась? Что ж на тебя все стенки прыгают? — прозвучавший прямо над ее ухом старушечий голос заставил задумавшуюся Кисоньку подскочить в кресле.

Неслышно подошедшая Ильинишна ласково-укоризненно покачала головой и вытащила из кармана пузырек со спиртом.

— Ну ладно, я малышей все время лечу: то у них коленка расцарапана, то нос разбит. Но ты-то взрослая девица, должна была поберечься. — Уборщица протерла ладонь Кисоньки влажной ваткой.

— Thank you, — благодарно кивнула Кисонька. — Скажить, вы тут, в школа, давно работать?

— Я в этом здании и раньше работала, когда здесь горком комсомола обретался.

— Тоже убирать и коленки лечить? — поинтересовалась Кисонька.

Бабулька усмехнулась, в голосе ее зазвучала тоска:

— Коленок здесь тогда не разбивали, тут если что и ломали, так карьеру. А служила я заместителем секретаря по культурно-воспитательной работе. Ба-альшим человеком была! Впрочем, ты ведь не местная, что такое заместитель секретаря, знать не можешь.

— Почему вы теперь убирать, если раньше быть начальник?

— Почему да отчего, — пробурчала старушка. — Кому моя культмассовая работа сейчас нужна? Кто на сельском хозяйстве да производстве сидел, те попристраивались, свои фирмы имеют, а я небойкая оказалась, необоротистая. Как на одной пенсии осталась, так наша директриса и меня, и дочку сюда взяла. Нина Григорьевна у нас в горкоме инструктором была, — на всегда добродушной физиономии Ильинишны вдруг промелькнуло ненавидяще-завистливое выражение. Впрочем, оно исчезло так быстро, что Кисонька подумала, не померещилось ли ей.

— Значит, вы тут с самого начала школа быть? Здесь всегда столько учеников?

— Недавно-то побольше училось, — бесхитростно пояснила уборщица. — Многих родители забрали, сразу как неприятности начались…

— Эрика, милая, вот ты где! — Сладенький голосок директрисы прервал откровения старушки. — Что же ты не на занятиях?

— Никак не мочь выбрать, — пожаловалась лже-Эрика, тыча пальцем в расписание. — Может, сюда сходить, урок «Окружающая среда»? Экологий есть очень важны!

Улыбка Нины Григорьевны стала чуть более напряженной:

— К сожалению, преподаватель заболел, и этот урок отменен.

— Pity[8]. Тогда «Компьютерны графика», я учить такой занятий дома!

— Прости, с графикой тоже не получится, наш компьютерщик в командировке.

Больным оказался и преподаватель истории, а читавший право доцент университета почему-то не пришел.

— Я не понимать, школа сегодня не работать?

— Ну что ты, деточка, конечно, школа работает! И я как раз хотела сказать, что тебя с нетерпением ждут на уроке русской литературы. Ты же планировала усовершенствовать язык, вот мы и позаботились.

— Русски литература есть interesting, — милостиво кивнула Кисонька.

— Чудесно! Тебе наверняка понравится. Сейчас мы попросим Тома показать тебе, где кабинет литературы… — директриса попыталась ухватить пробегавшего мимо американца.

— Есть заньят, — на ломаном русском бросил тот и, окинув Кисоньку-Эрику злобным взглядом, умчался.

Директриса раздраженно передернула плечами:

— Порой наши преподаватели бывают просто невыносимы! Что поделать, мы берем на работу только тех, у кого есть подлинный талант, а у талантов свои причуды. Давай я сама тебя провожу. — И, положив руки на спинку кресла, Нина Григорьевна бойко покатила его по коридору. Затылком Кисонька чувствовала край ее ладоней. Они были просто нестерпимо, как-то не по-человечески холодными.

Глава 15. Версия лопнула

Кабинет русской литературы встретил Кисоньку… самоубийством. Катерина только что сиганула с обрыва в Волгу, и теперь класс занудно доказывал, что Островский был великим русским писателем, а Катерина — несчастной женщиной. Всех остальных персонажей пьесы «Гроза» плотный, коротко стриженный мальчишка в кожаном пиджаке обозвал «суками рваными, подзаборными», за что был немедленно выставлен вон из класса.

— А что думает по поводу русской пьесы наша американская гостья? — ласково полюбопытствовала учительница.

— Я думать, Катерин погибать от жадность, — твердо заявила Эрика.

— Жадность? — изумилась молоденькая преподавательница. — Какой-то у тебя совсем непривычный взгляд на вещи, девочка. Никто никогда не обвинял Катерину в жадности. Объясни, пожалуйста.

— Я понимать: все деньги быть у муж и его мать, Катерин не мочь платить гонорар адвокат по развод. Но много хороший адвокат соглашаться работать за процент от прибыль. Конечно, процент есть больше, чем обычный гонорар, но адвокат мочь отсудить половина имущества, и еще — за моральный ущерб. Адвокат ей объяснять, что не надо признаваться измена, если муж Катерин с любовник не поймать. Не быть жадной, заплатить процент, и Катерин могла получить от Кабаниха money и жить с молодой любовник!

Учительница окончательно смутилась.

— Ты не совсем понимаешь, Эрика… Действие пьесы происходит давно, тогда женщины в России не судились со своими мужьями. И покончила с собой Катерина вовсе не из-за жадности, а из-за мук совести. У нее болела душа.

Эрика глубоко задумалась.

— Кажется, я понимать. Душа! Я слышать про душа. Когда папа не хотеть покупать для мама ранчо в Тексас и мама делать для папа истерик, она кричать, что у папа совсем нет душа…

Сдерживая смех, Кисонька уткнулась носом в собственное плечо.

— Эрика, тебе нехорошо? — заволновалась училка.

— Уроки сложны, я есть уставать, — простонала Кисонька. — Можно, я выходить?

И, получив разрешение, тихонько похрюкивающая Кисонька покатила к выходу. Но за дверью она взяла себя в руки. Конечно, отрывается она тут на полную катушку, но ее ждет работа. Следовало выяснить, что за странная эпидемия разогнала из школы Самсоненко всех преподавателей.

Коляска двигалась по коридору. Стараясь не очень шумно дышать, Кисонька поочередно приникала к замочным скважинам кабинетов. Но предосторожности были излишни: лишь в кабинетах физики и химии старшеклассники решали задачки, другие комнаты были пусты. Ни учителей, ни учеников! Куда же все подевались?

Растерянная Кисонька подъехала к окну и в задумчивости уставилась на школьный двор. Ни души, лишь тянет синеватым дымком и пахнет сдобой. Вдруг ворота распахнулись, и гулкая пустота двора заполнилась громадой рычащего от натуги грузового фургона. Грузовик развернулся, несколько мальчишек в белых халатах принялись споро таскать в него широкие плоские ящики. Кисонька свесилась через подоконник. Интересно, почему ребята грузят машину вместо того, чтобы сидеть на занятиях? Может, они учатся в другой школе, а здесь подрабатывают, как Сева? … Из боковой дверцы выскочила девчонка, тоже в белом халате, и, энергично жестикулируя, принялась что-то втолковывать водителю. Кисонька узнала ее: именно она вручала приветственный букет Эрике Саммерс. Потом и девчонка, и парни скрылись за дверью. Там явно происходило что-то интересное!

Кисонька развернула коляску в направлении туалета. Быстренько затолкав ненавистное кресло в кабинку и хотя бы до половины прикрыв его дверцей, сыщица бросилась к окну. Спуститься со второго этажа старинного, увитого виноградом здания было для юной сыщицы плевым делом. Под прикрытием фургона Кисонька проскользнула в заветную дверь. Из темного коридорчика пыхало влажным жаром. Прижавшись к стене, Кисонька подобралась к следующей двери, чуть приоткрыла ее и заглянула в щелку.

В громадном зале все грохотало и гремело. На длинных столах ученики в поварских халатах вымешивали и раскатывали тесто. Противни с пирожками они тащили к раскаленным печам. Затем горячие изделия раскладывались по ящикам. И среди этого ада по-хозяйски деловито сновала Нина Григорьевна Самсоненко.

Наружная дверь резко распахнулась, впустив маленькую женщину в деловом костюме. Кисонька сжалась в комок, затаившись между загромождавшими коридор ящиками. Впрочем, предосторожности были излишни. Не глядя по сторонам, женщина стремительно миновала коридор. Влетев в зал, она поманила кого-то пальцем и вновь скрылась за дверью. Через мгновение рядом с пришедшей возникла сама госпожа Самсоненко.

Дамы вовсе не торопились выйти из темного коридора на свет. Наоборот, обе прислонились к стене, щелкнула чья-то зажигалка, во мраке вспыхнули два сигаретных светлячка. Кисонька замерла и затаила дыхание.

— Машину разгрузим, я сразу за второй порцией вернусь, — сообщила женщина.

— Ох, как же я устала, — отозвалась Нина Григорьевна. — Еще и американка эта! Слушай, может, пока замрем? Уедет Эрика…

— Сдурела? А проценты пусть набегают? Хочешь, чтобы нас на счетчик поставили?

— Да ведь я кручусь, как уж на сковородке! Сегодня утром она в школу приехала и давай темы занятий перебирать: хочу туда, хочу сюда… Я ей, как последняя дура, впаривала: мол, один преподаватель заболел, второй уехал, третий занят, не пришел…

— И правда, дура, — перебила собеседница. — Сама виновата — позволила американке решать эти вопросы. Завтра встречай ее возле школы и вези, куда следует, а станет возражать, вкрутишь, что ты для нее разработала специальную программу. Американцы смерть как любят индивидуальный подход!

— Ей вкрутишь! Она если что и знает назубок, так это свои права!

— Невелика барыня твоя Эрика, и без того из-за нее целый класс сегодня вместо работы на литературе прохлаждается.

— В том-то и дело, что барыня! Ее папаша за одну неделю учебы такие деньги отвалил! Может, она еще на неделю останется…

— Вот и ублажай ее получше, чтобы подольше здесь побыла!

— Вдруг она выяснит, что у нас уже три месяца вместо первых уроков выпечка пирожков?

— Два с половиной, — ворчливо поправила таинственная женщина. — Объяснишь ей то же самое, что и другим ученикам: о новейших педагогических достижениях и обязательном трудовом воспитании. В конце концов, ее же ты не будешь заставлять пирожки печь!

— А если она начнет трепаться, что у нас детей не учат, а только работать вынуждают?

— Пусть она в своей Америке что угодно рассказывает! Нинка, хватит выступать. У нас после похищений ученики разбежались?

Нина Григорьевна покорно кивнула.

— Долги появились? — собеседница директрисы заговорила еще тише.

Нина Григорьевна тяжко вздохнула.

— Давно бы ни школы, ни квартир, ни машин ни у кого не было, если бы я насчет пирожков не подсуетилась! Мы половину долгов закрыли, потому что наши пирожки дешевые и все их берут! А почему они такие дешевые, ты помнишь?

— Потому что мы ни гроша не платим за труд ребят, — послушно сказала Нина Григорьевна.

— Слава богу, помнишь, — съязвила женщина. — Раз так — иди и обхаживай свою Эрику. Пекарня должна работать, иначе мы распрощаемся со всем нажитым. — Досадливо швырнув окурок на землю, женщина придавила его каблуком и быстро зашагала к машине. Нина Григорьевна недолго постояла в коридоре, и Кисоньке даже показалось, что та чуть слышно всхлипывает. Потом директриса отерла лицо ладонью, решительно расправила плечи и скрылась за дверью пекарни.

Кисонька с трудом распрямилась и потерла затекшую спину. Простая и блистательная версия сыщиков с треском рухнула. Милейшая Нина Григорьевна Самсоненко не имела к похищениям никакого отношения. Наоборот, исчезновения детишек разрушили ее налаженный бизнес. Правда, директриса тоже оказалась не лыком шита и неплохо выкрутилась. Глядишь, она успеет рассчитаться с долгами, пока родители врубятся, что их детишки стали бесплатной рабочей силой. Впрочем, агентству «Белый гусь» не было дела до махинаций директора школы, его интересовали похищения — и только похищения. Придется все начинать сначала…

Глава 17. Американ бойз?

На следующее утро лимузин Эрики Саммерс, как всегда, въехал на школьный двор. Эрика покинула автомобиль и резво покатила к дверям. Внимательный взгляд мог бы заметить, что ее светлый рюкзачок сегодня набит туже, чем обычно. Впрочем, кому какое дело, что там таскает с собой американка?

Верная наказам своей деловой партнерши, Нина Григорьевна караулила гостью у входа.

— Ах, Эрика, сейчас мы пойдем на необыкновенно интересный урок, — с энтузиазмом затарахтела госпожа Самсоненко, не давая Эрике и рта раскрыть. — Я составила для тебя специальную программу…

— На английский хочу, — буркнула Кисонька, мрачно косясь на директрису. Только специальной программы ей и не хватает для полного провала расследования!

Разогнавшаяся было директриса замолчала, словно захлебнулась.

— На английский? Зачем тебе?

— Ностальгия у меня.

— Так надо немедленно к врачу! — переполошилась Нина Григорьевна и развернула коляску, явно собираясь везти Эрику в медпункт.

— Не надо к врачу! — гаркнула Кисонька и, вспомнив про акцент, принялась ныть: — Ностальгий — это есть тоска по родина. Я хотеть поговорить с соотечественник, послушать родной язык… — Кисонька попыталась выдавить слезу, но глаза оставались сухими, и пришлось ограничиться коротким всхлипом.

Госпожа Самсоненко пожала плечами. Почему бы и нет? Все равно она побаивалась заменять уроки американцев на барщину по выпечке. Если капризная импортная ученица отправится утихомиривать тоску по родным небоскребам, класс русской литературы можно будет в полном составе отослать в пекарню. Нина Григорьевна кивнула и повезла Кисоньку к кабинету английского языка.

Из-за двери доносилась монотонная бубнежка. Механический голос выдавал неразборчивые фразы, а затем слышался ленивый ученический хор. Многозначительными гримасами умоляя Эрику соблюдать тишину, Нина Григорьевна благоговейно приоткрыла дверь в класс, где трудился настоящий американец. Перед Кисонькой предстала идиллическая картинка. Английские фразы вылетали из магнитофона! Билл стоял возле окна, спиной к классу, мерно кивал головой в такт словам лектора и методично жевал соленые орешки. Вот он пошуршал пакетиком, выуживая остатки лакомства, бросил очередной орешек в рот и сосредоточенно зачмокал. Нина Григорьевна откашлялась.

— Билл, Эрика хочет поприсутствовать на вашем уроке.

Замедленно, как во сне, американец отвернулся от окна и уставился на визитеров. При виде Кисоньки его глаза расширились, будто он увидал нечто невообразимо ужасное, он затряс головой, словно пропустивший удар боксер, и тупо поинтересовался:

— Зачем?

Госпожа Самсоненко в очередной раз пожала плечами. Все же с нашими учителями гораздо легче: никаких прав, никаких вопросов, молчат и слушают.

— Эрика соскучилась по родному языку, — терпеливо, как умственно отсталому ребенку, пояснила американцу директриса и заторопилась к выходу. Пускай соотечественники сами друг друга развлекают, а у нее первая партия булочек может сгореть, если она лично не проконтролирует процесс.

Американец растерянно пялился на Кисоньку и молчал.

— May I come in? [9] — мило улыбаясь, спросила та.

По глазам преподавателя было видно, что Биллу ужасно хотелось гаркнуть: «Нет! » Но он на такое не решился. Через силу выжимая из себя радушие, он широкой отмашкой пригласил Кисоньку в класс.

— Заходить, садиться, — пробурчал Билл, точно в той же манере, в какой говорила по-русски лже-Эрика.

— We may speak English[10], — рискнула напомнить Кисонька, молясь про себя, чтобы американец не заметил ее акцента.

Но американец вовсе не стремился перейти на родной язык. Замотав головой, он почти прокричал:

— Ньеть, ньеть, не есть прилично говорить здесь английски, класс нас не понимать!

— Почему не понимать? — наивно изумилась Кисонька. — Ведь вы их учить?

Билл крепко прикусил нижнюю губу, отчаянно огляделся, словно загнанный в ловушку зверь, и, буркнув:

— Я выходить, есть проблем, — неожиданно выскочил за дверь.

Кисонька и ученики некоторое время ошеломленно глядели друг на друга. Билл не возвращался. Кисонька выглянула за дверь и, увидев пустой коридор, выбралась из класса. Раз Билл сбежал, попробуем навестить Тома.

В классе у Тома было не в пример веселее. На его столе тоже стоял магнитофон, но из него разливался залихватский ковбойский мотивчик. Сам Том, в широкополой шляпе и техасских сапогах, положив руки на пояс, звонко дробил подкованными каблуками. Вокруг с улюлюканьем носились ученики, видимо, изображавшие диких каманчей. Вот Том крутанулся, подпрыгнул и… хлопнулся на пол, увидав в двери инвалидную коляску и девочку, внимательно его разглядывающую.

— Здрассе. — Том смущенно сдвинул шляпу на затылок.

— Hello, [11] — откликнулась Кисонька.

— Hi[12], — Том тоже поспешил перейти на английский.

— How do you do? [13] — отозвалась новым приветствием Кисонька.

— Fine. What about you? [14] — приветливо заявил американец, вставая с пола.

Кисонька изумленно уставилась на него. Такого просто не могло быть! Даже если американец неграмотный, даже если… Додумать она не успела. Настороженно глядя в ошеломленную физиономию Кисоньки, Том медленно, по стеночке, двинулся к дверям. Поравнялся с коляской, кинул на девчонку еще один заполошенный взгляд и одним прыжком вылетел в коридор.

— Good bye! — донеслось до нее.

На сей раз Кисонька не тратила времени на переглядки с классом. Выехав в коридор, она быстренько осмотрелась по сторонам. Никого. Тогда девчонка вытащила свой толстый рюкзак и щелкнула застежкой. Наружу высунулась встрепанная голова большого белого гуся.

— Будьте любезны, многоуважаемый Евлампий Харлампиевич, найдите-ка мне этих подозрительных господ, — вежливо попросила Кисонька.

Гусь неторопливо выбрался из рюкзака, солидно огляделся и вдруг вперевалку помчался по коридору. На чем свет кляня неповоротливую коляску, Кисонька старалась не отставать. Они пролетели с гусем через второй этаж, скатились по лестнице, лихо пронеслись мимо испуганно ахнувшей Ильинишны, миновали туалеты и остановились возле крохотного чуланчика. Из-за двери слышались голоса. Кисонька тихонько зашерудила в замочной скважине любимой Вадькиной отмычкой, одновременно стараясь не упустить из разговора ни единого слова. Беседовали двое.

— Ну кой черт ее сюда принес! — стонал один, причем голос его был удивительно похож на голос Билла, только вот говорил он по-русски без малейшего акцента.

— Ошибку я сделал, ошибку, знать бы еще, какую, — тоже по-русски причитал второй.

В этот момент замок поддался, и инвалидная коляска возникла на пороге чулана.

— Похищение вы называете ошибкой? — грозно вопросила Кисонька. — По-моему, это преступление!

Том и Билл пару секунд ошеломленно взирали на решительную Кисоньку и величественного белого гуся, восседавшего на ручке ее кресла, а потом у Билла не выдержали нервы. С нечленораздельным рыком он кинулся на девчонку, вздымая над головой невесть откуда взявшийся гаечный ключ. Евлампий Харлампиевич метнулся в сторону, Кисонька испуганно закрылась рукой, понимая, что уклониться от удара она не успеет — тяжеленный ключ вмажет по ее руке, и перелом обеспечен, сейчас будет очень больно… С гулким металлическим лязгом ключ обрушился на мотор коляски.

— Я задержал ее, бежим! — заверещал Билл, отбрасывая свое «оружие» и выпрыгивая в окошко. Ничего не соображающий Том сиганул следом за ним.

Кисонька шумно перевела дух. Вот так американцы! Однако рассиживаться нечего. Выбравшись из кресла, она выпихнула в окошко гуся и сама спрыгнула в сад. Евлампий Харлампиевич быстро переваливался с лапки на лапку. Впрочем, на сей раз проводник Кисоньке был не нужен. Перепуганные американцы оставили за собой такую просеку, словно через кусты ломилось стадо бизонов. Кисонька нагнала улепетывающую парочку только возле забора.

— Что тебе надо? Что ты к нам привязалась? — чуть не плача, закричал Том, завидев преследовательницу.

— Заткнись! — гаркнул Билл, хватая валявшийся на земле сук и отступая к забору. — Я ее стукну, и к выходу, быстро!

Билл замахнулся было деревяшкой, но тут же лихой пинок под зад опрокинул его на траву.

— Никому не двигаться! — скомандовал звонкий мальчишеский голос, и из аккуратной дырки в заборе появился какой-то пацан. — Буду стрелять! — В руках у него действительно был небольшой пистолетик.

— И Харли вас заклюет, — склочным тоном добавила толстенькая девчонка с косичками, осторожно заглядывая сквозь дыру в сад. — Правда, Евлампий Харлампиевич?

Гусь утвердительно гоготнул. Не выдержавший всего этого Том плюхнулся на траву рядом с Биллом.

— Вадька, Катя! — радостно ахнула Кисонька. — Вы как здесь очутились?

— Да это все Мурка и малая. — Вадька досадливо кивнул на сестру. — Заладили: «Опасно, опасно», весь вечер мне испортили, даже телик толком посмотреть не смог. Так что я под утро взял подходящую пилочку — и сюда. — Вадька показал Кисоньке крохотную циркулярную пилу. — Металл фиговый, тоненький, только чтобы шпану отпугивать. Между прочим, неизвестно, сколько уже времени я тут сижу, вашу… гм… заварушку караулю.

— Ваденька, ты меня охранял? — растроганно всхлипнула Кисонька.

— Вот еще! — Отмахнулся Вадька и поспешил сменить тему: — Это и есть наши похитители?

— Какие похитители, ребята, вы что несете? — мгновенно очнулся Том.

— Сейчас как встану, как надаю по задницам! — пригрозил Билл, пытаясь подняться.

— Попробуй! — вдруг грянуло сверху, из кроны ближайшего дерева. — Но помни, что ты у меня на мушке!

— Мурка, ты, что ли? — почти не удивившись, спросил Вадька. — Ты как туда залезла?

— По тросу съехала! — охотно ответило дерево. — Один конец на тот столб, что возле забора, другой — сюда, и… вж-жик!

Действительно, поверх забора тянулся тонкий металлический тросик. Удовлетворенно кивнув, Вадька повернулся к американцам:

— Вот видите, деваться вам некуда! Быстренько колитесь: где деньги?

— Какие деньги?! — изумился Том. — И почему это ваша американка без коляски на своих ногах бегает и по-русски разговаривает? Детишки, вы кто такие?

— Интерпол, специальное отделение по борьбе с похитителями детей, — без тени смущения заявил Вадька. На дереве тихонько охнула Мурка. — Нашей Эрике положено и бегать, и по-русски говорить, потому что она — суперагент икс зет четыре нуля и таких, как вы, она на завтрак ест!

— И в сортире мочит, — добавила Катька слышанную по телику фразу.

Том и Билл уставились на Кисоньку. Видно, представили, как она их сперва съест, а потом…

— А вот почему американцы-преподаватели по-русски, как на родном, шпарят? — не снижал напора Вадька.

— Никакие они не американцы — специально прикинулись, чтобы мальцов воровать! Отдавайте выкуп, похитители! — пискнула Катька, а гусь грозно загоготал.

— Слушай, пацан… — Том явно был на грани истерики. Еще бы, когда тебя окружает толпа ребятни и заявляет, что они — спецотряд Интерпола.

— Можете звать меня майором, — милостиво разрешил Вадька.

— Вот что, майор, — с нажимом заявил Билл. — По-моему, ты нас дуришь. Мы сейчас встанем и уйдем, понял?

— Пожалуйста, — разрешил Вадька, равнодушно поигрывая своим пистолетиком. — Эй, там, на дереве, сержант! Мобилка с собой? Растолкуйте местным властям наши полномочия, предупредите, чтобы выслали «Скорую» и опергруппу, а сами готовьтесь вести огонь на поражение. Клиенты собираются удариться в бега!

— Вас поняла, приступаю, — коротко доложили с дерева.

Том и Билл поглядели друг на друга совершенно безумными глазами. Перед ними стоял самый обычный загорелый пацан с разбитыми коленками и облупленным носом. Но в руках у него был пистолет, а крона дерева грозно шевелилась, словно там ворочалось что-то очень большое.

— Парень, то есть майор… — еле выговорил Том, — мы никого не крали! Мы не имеем к похищениям никакого отношения!

— Ну да, а американцев вы изображали исключительно ради милой шутки! Директрису разыграть решили! — скептически хмыкнула Кисонька.

— Не разыграть, — замотал головой Том. — Нам работа нужна была!

— Дальнобойщики мы! — вмешался Билл. — В Турцию мотались, в Арабские Эмираты, в Египет. Потом фирма развалилась, и мы с голой ж-ж… гм-гм… на мели остались.

— Нам приятель и рассказал, что в школу эту буржуйскую хотят импортных учителей взять. Мы в поездках маленько по-английски наблатыкались, да и на живых американцев насмотрелись, знаем, как себя вести, — заторопился с объяснениями Том. — Попросили одну студенточку нам рекомендации написать, нас и приняли. А что такого? Сами виноваты: знали бы владельцы школы английский, мы бы их не надули. Агентша ваша, вон, нас разоблачила! Слушай, девка, а что я не так сказал?

— Я вам не девка, я офицер Интерпола! — отрезала Кисонька. — Ко мне следует обращаться «мэм» или по званию — капитан.

— Круто! Такая маленькая, а уже капитан! Так на чем ты меня поймала?

Кисонька фыркнула.

— «По-английски наблатыкались», — передразнила она Тома. — Вы бы хоть курсы какие-нибудь закончили! Даже начинающим объясняют, что «How do you do» на самом деле не вопрос, а простое «здравствуй», и в ответ надо не о делах своих рассказывать, а тоже поздороваться. Уж американец бы это знал, а раз не знает, значит, он не американец!

— Хватит лингвистикой заниматься! — строго скомандовал Вадька. — В последний раз спрашиваю: где вы прячете деньги за выкупы?!

— Вы слушаете нас или нет? Мы вам не английским, а русским языком говорим: мы в похищениях не участвовали и ничего не знаем!

— Чем докажете?

— Эй, майор, а как же права человека и эта… — Билл напрягся, вспоминая, — пре-зумп-ция невиновности?

— Вадька, скажи ему, пусть не смеет ругаться! — взвизгнула Катька.

— Точно! — оживился Том. — Вроде не мы должны доказывать, что не виноваты, это вы обязаны доказать, что мы — преступники, а мы будем сидеть и ждать, что у вас получится.

— Пожалуйста, — легко согласилась Кисонька. — Сейчас мы вызовем представителей местных властей. Пока мы будем доказывать вашу виновность в похищениях, они вас сто раз за мошенничество упекут.

— Менты вас вообще слушать не станут, — резонно предположил Вадька. — Очень уж вы на похитителей похожи. В школу затесались, директрису обманули…

— Директрису — да, надули, а детей мы не обижаем, тем более таких маленьких! У меня на ребенка в жизни рука не поднимется, у самого сын и дочка! — воскликнул Билл, и его голос прозвучал очень искренне.

— Это вы на меня ловушки ставили? — спросила Кисонька и, получив два покаянных кивка, тихонько шепнула Вадьке: — Знаешь, они только пытались мою коляску сломать. А ведь гораздо проще было меня вывести из строя.

Видимо, услышав ее слова, Том поторопился привести еще один довод в свое оправдание:

— Этот похититель — вообще умственно отсталый! Хватает кого попало, когда тут внук министра учится! За него не двадцать, а все двести тысяч долларов можно слупить.

Вадька вопросительно глянул на Кисоньку. Она кивнула:

— Есть такой. Старшеклассник, очень симпатичный.

Вадька досадливо поморщился. Ох уж эти девчонки! Какая разница, симпатичный или страшный?

— Крепкий парень?

— Да-а, — мечтательно протянула Кисонька. — Та-акие мускулы!

— Какие там мускулы! — возмутился Билл. — В одну секунду министренка упаковать можно, и вообще не понадобится больше малышей красть.

Вадька окинул внимательным взглядом мощные плечи дальнобойщиков. Для них, конечно, не фокус скрутить даже крепкого мальчишку. А вот похититель всегда выбирал хиляков, и, согласно выводам специальной компьютерной программы, похоже, что сам похититель — слабак. Возможно, это женщина. На слабую женщину Том и Билл уж никак не походили. Похоже, Кисоньке в голову пришла та же мысль, потому что она скорчила разочарованную гримаску. Вадька опустил пистолет и устало махнул рукой.

— Ладно, можете идти, — бросил он.

— Из города не выезжать, — строго добавила Кисонька.

Том и Билл недоверчиво поглядели на «интерполовцев».

— Что, вот так прямо нас и отпустите? А вдруг мы врем?

— Врете, конечно, но в похищениях вы, похоже, не замешаны, — заявил Вадька. — У нас к вам претензий нет, так что валите отсюда, не осложняйте расследование.

— А администрацию школы они надули, — напомнила Катька, которой ужасно хотелось кого-нибудь арестовать, раз уж они — «интерполовцы», а не просто частные сыщики.

Вадька задумчиво поскреб в затылке.

— Даже не знаю… Вроде бы нас это и не касается. Преступление экономическое, без нашего спеца и не сообразишь, цепляться к ним или как?

— Нам за это платят? — вопросил Сева, неожиданно вылезая из кустов. — Если не платят, то фиг ли самодеятельностью заниматься? Пусть проваливают!

— Парень, а ты, наверное, полковник? — поинтересовался Том.

Сева отрицательно покачал головой:

— Я штатский. Эксперт-экономист, специализация — криминальный бизнес.

— И как многоуважаемый эксперт проник на территорию школы? — полюбопытствовала Кисонька.

— Двадцать баксов охраннику сунул, он меня и пустил, якобы я здешним девчонкам косметику хочу продать, — невозмутимо заявил Сева.

— Севочка, ты ради меня двадцатку не пожалел! — восхитилась Кисонька.

— Ничего, я ее проведу по статье «оперативные расходы», — утешил девчонку Сева и, слегка прищурившись, оглядел здание школы. — Когда закончим здесь, подождите меня, я рынок прощупаю, может, и правда залежавшаяся пудра разойдется?

— Ну что встали? — набросилась на американцев раздосадованная Катька. — Отпустило вас начальство, вот и топайте!

Том поднял с земли помятую шляпу, отряхнул ее, сделал пару шагов и остановился в нерешительности. Переглянувшись с напарником, он быстро вернулся к ребятам.

— Слышь, парни, — пробормотал бывший дальнобойщик. — Вроде вы ребята неплохие, только опасную игру себе придумали. Хватайте вашу Эрику и смывайтесь отсюда!

— С чего бы это? — прищурился Вадька.

Том неловко затоптался на месте, комкая в руках шляпу.

— Если начали, будьте любезны договаривать, — строго потребовала Кисонька.

— Нечисто тут! — выпалил Том. — Детишек-то и впрямь воруют, а возвращаются они сами не свои, такие напуганные, что… — Том развел руками, не находя слов.

— И ребятня вся разная, — веско добавил Билл. — Есть ничего, нормальные, а есть такие гнилые…

— Мы почему коляску-то вашей агентше сломать хотели, — поторопился объяснить Том, — чтобы она дома сидела и ни во что не вляпалась. Мы-то думали, она настоящая американка, к тому же калека. Тут одна компашка есть… — Они с Биллом переглянулись, и Том, наконец, выпалил: — Похитить ее решили, вот что!

Сыщики заинтересованно столпились вокруг дальнобойщиков.

— Я вчера после урока шел, а один парень — Сережка Дмитренко… жлоб страшный, у самого родители упакованы выше крыши, ничего для сынули не жалеют, а он за копейку пусть сам и не удавится, зато другого удавит!..

— Так что этот парень? — поторопил рассказчика Вадька.

— Он и еще парочка таких же красавцев решили вашу Эрику стырить и слупить с ее папаши пол-лимона долларов.

— Подробности! — сурово потребовал Вадька.

— Ну, они говорили, что раз в школе все равно детей воруют, то и это похищение спишут на неизвестного преступника. Что если все обтяпать, у них свои деньги появятся. Девчонка, мол, ходить не может, не сбежит, утащить ее — проще простого.

— Завтра дискотека, Дмитренко должен позвать Эрику в сад, вроде бы прогуляться. Там его дружбаны закатят коляску с девчонкой в подвал и запрут ее, а он вернется в зал и скажет, что на них набросились, как на Ромку Лаврова, и вот — Эрика пропала.

— Так что не рискуйте, делайте ноги, — посоветовал Том и, натянув на уши мятую шляпу, вместе с товарищем пошел к школе.

— Интересное кино. — Из гущи листьев высунулась разобиженная физиономия Мурки. — Ты, Вадька, значит, майор, Кисонька — капитан, Севка — эксперт, а я-то почему всего-навсего сержант?

— Мне вообще звания не дали! — заныла Катька.

— Ох и школа, ну и школа. — Не обращая на них внимания, обалдевший Вадька прижал кулак ко лбу. — С ума можно сойти! Мало им похищений, так еще и директриса пирожками торгует, американцы — вовсе не американцы, и еще — оч-чень предприимчивые школьники! Необыкновенный Ромочка сам себя украл, а другие придурки решили на миллионерской дочке подзаработать!

— Не понимаю, почему ты так расстраиваешься? — пожал плечами Сева. — Считай, что мы уже поймали похитителей.

— Разве ты не слышал? Этот негодяй Дмитренко рассчитывает свалить все на настоящих преступников, значит, они — такие же примазавшиеся, как и Рома, — злобно процедила Кисонька.

— Этот Дмитренко… он тебе понравился? — заинтересовалась Катька.

— Нет! Не понравился! Сразу! Хам и жлоб! — взвизгнула Кисонька.

— Она злится, что пацан бегал не за ней, а за деньгами миллионера Саммерса, — прокомментировала с ветки Мурка.

Кисонька зашипела, как рассерженная кошка, и полезла на дерево — «добывать» сестру.

— Прекратить! — гаркнул Вадька. — Лучше скажите: что делать будем?

— Спускать им это нельзя, нужно отучить мерзавцев людей красть, — решительно заявила Кисонька. — Но при таком количестве самозваных похитителей нам настоящих придется еще сто лет искать.

— Надо показать гадам, — согласилась с сестрой Мурка. — Совсем сдурели — калек воровать!

— Вообще-то, нам за это не платят, — начал Сева, но увидев решительные лица компаньонов, махнул рукой. — Ладно, устроим им веселую жизнь, а то и правда: похитителей развелось — плюнуть некуда!

Глава 19. Визит призрака

Кисонька сдернула тряпку с лица и с трудом перевела дух.

— Ну, если я выдержала такое, то теперь перетерплю все, что угодно, — тихонько пробормотала она, вглядываясь в темноту.

Последние полчаса были самыми сложными в ее жизни. Когда чьи-то руки, словно толстые змеи, вынырнули из вечерних сумерек и на лицо ей упал плотный, пахший застарелой пылью мешок, усидеть в коляске было почти невозможно. Инстинкты кричали: «Бей! » — вошедшие в плоть и кровь навыки требовали немедленного сопротивления нападению. Тем более что беспечные похитители отчаянно испытывали Кисонькино терпение. Уверенные в полной беспомощности своей жертвы, они постоянно подставлялись. Кисонька ясно, как наяву, представила: надо опереться о ручки коляски, подтянуться — и удар ногами в корпус отключит первого гада. Потом рывок вверх, и врезать головой в подбородок типу, толкающему коляску. Кувырок вперед, один взгляд на лица похитителей — и можно звонить ментам, сообщать, что дело о похищениях детей раскрыто. А дальше? …

Мерзавцы, запугавшие до полусмерти четырех малышей и не пожалевшие парализованную девочку, попытаются все выдать за розыгрыш. В лучшем случае они сознаются в неудачной попытке похитить Эрику Саммерс. Не-ет, не этого добивалась сыщица! Уж лучше она потерпит, сосчитает все повороты и ступеньки, выяснит, где их логово, и возьмет их «на горячем»! Тогда эти нехорошие собачки женского пола не смогут отвертеться!

Глаза ее постепенно привыкли к темноте. Очертив квадрат, поднимались к потолку стены. Слабо доносился звук капающей воды… Кисонька запрокинула голову. Наверху мрак постепенно поредел, чернота сменилась серым пятном. Похоже, она в погребе или подвале. Пока все совпадает с Вадькиными сведениями. Кисонька встала с кресла. «Будем надеяться, что у похитителей нет аппаратуры слежения», — подумала сыщица. Она подтолкнула коляску к стене, поставила ее на тормоз, влезла на спинку и вытянула руки. Да, самой выбраться трудновато. Впрочем, если поставить коляску в угол, упереться руками в стены… Стоп, а как ее сюда доставили? Через верх опустили? Вместе с коляской? Даже если там лебедка, проделать такой фокус им вряд ли удалось бы. Значит… Значит, где-то должна быть дверь.

Через пять минут, ощупывая стены, Кисонька нашарила крохотную зазубрину. Она провела рукой вверх: так и есть, маленькая дверца. Но как плотно она подогнана! Ручки нет, похоже, изнутри ее открыть нельзя.

Увлекшись этими исследованиями, Кисонька едва не попалась. Донесшиеся сверху шорох и шаги заставили ее метнуться к коляске. Она поспешно плюхнулась на сиденье и прислушалась.

— Эрика… Эрика… Эрика… — тихий, словно неземной шепот легкой вуалью прошелестел во тьме подвала. — Теперь ты наша, Эрика, ты принадлежишь нам!..

Кисонька нервно передернула плечами. Глупая мистика: похитители насмотрелись триллеров и теперь пытаются нагнать на нее страху. Но все же что-то жуткое было в этом еле слышном замогильном голосе во мраке. И Кисонька почти не играла, когда дрожащим голоском пролепетала:

— Who are you? Зачем меня сюда привозить? Я не хотеть тут быть. Я хотеть home, to my father[17]. Я есть американски гражданка. Я хотеть домой!

— Ты никогда не вернешься домой! — Голос грозно загремел: — Ты навсегда останешься здесь, во мраке!

— Отпустить меня! Отпустить! — закричала Кисонька, усилием воли преодолев подползающий к сердцу страх.

Ответом ей был дикий хохот. Хохотали двое, один звонко и легко, второй — жутко, издавая мерзкие скрежещущие звуки. И тут же над краем ямы загорелся крохотный огонек. Кисонька увидела старинный масляный фонарь. Он медленно спустился вниз, и вдруг в круге света появилось лицо. Но что это было за лицо! Сморщенная рожа в окружении стоявших дыбом седых косматых волос. Багровое, словно сияющее собственным жутким светом пятно закрывало один глаз и щеку, а другой глаз пылал дьявольским алым огнем. Во рту у чудовища неземной белизной сиял громадный клык.

Кисонька отчаянно завизжала. И тут же фонарь погас. Кисонька снова осталась одна, не зная, что как раз у нее над головой…

— Этого не может быть, — в четвертый раз повторял Вадька, стуча кулаком по экрану мини-радара. — Она должна быть здесь, прямо посредине!

Ребята в очередной раз оглядели просторную суперсовременную кухню при школьной столовой.

— Катька, немедленно вылезай из кастрюли! — раздраженно скомандовала Мурка. — Кисонька в ней и одна-то не поместится, а уж вместе с коляской…

— Вдруг там подземный ход, как в «Трех толстяках»? — прогудело из глубины супового чана.

— Совсем сбрендила! — возмутился Сева. — Да ведь кастрюля на решетке стоит, вон под ней пустое пространство!

Взъерошенная Катька вынырнула из посудины.

— Действительно, — смущенно пробормотала девчонка, оглядывая чан снаружи. — Может, в каком-то шкафу люк есть?

— Может, и в шкафу, — буркнул Вадька. — А может, в саду или в кабинете директора. Где-то тут есть ход, или тайная комната, или еще какая-то фигня. Один маленький вопросик — где именно?

— Надо было раньше на экран взглянуть, увидели бы, как ее увозили! — заорала на Вадьку Мурка.

— Кто знал, что ее именно сейчас стырят, не могу же я круглые сутки на экран пялиться!

— Во всяком случае, здание школы она не покидала, — успокоил Мурку Сева.

— Поправочка. — Мурка была мрачна, как туча. — Коляска действительно его не покидала, а вот сама Кисонька может быть неизвестно где! Маячок-то на коляске!

— Что вы застыли, ищем дальше! — занервничала Катька. — Еще раз по школе пробежимся…

— Ну-ка, хватит истерик. — Вадька сумел взять себя в руки, — Бегали уже, нет тут никого, все на дискотеке. Ладно, сразу взять похитителей мы не смогли, но, может, это и к лучшему. Глядишь, они нас к деньгам приведут.

— А Кисонька?!

— А что Кисонька? Думаешь, твоя сестра с двумя вредными бабами не справится?

— Вдруг это все же не бабы? — не успокаивалась Мурка. — Вдруг это…

— Жуткие монстры из ужастиков, — саркастически усмехаясь, закончил Вадька. — С вот такен-ными зубищами! Поехали в офис, немедленно! Они же будут звонить, требовать выкуп, тогда и разберемся.

Сыщики рванули к выходу.

— Ты не волнуйся, — успокоил Сева встревоженную Мурку. — Даже если там и правда какие-то монстры, так нашей Кисонькой любой монстр подавится. У нее, сама знаешь, характер!

Глава 21. Лицо вампира

— Уши отрежем, на холодец пустим… — Мурка раздраженно швырнула трубку на рычаг. — Идиоты какие-то!

— Не такие уж и идиоты. — Довольно насвистывая, Вадька перемотал пленку прикрепленного к телефону магнитофона. — Знают, что, если они не поторопятся, охранники мистера Саммерса даже без помощи милиции их в бараний рог скрутят. Потому и требуют деньги прямо сегодня. Кстати, один раз они уже получали выкуп через спортзал.

— Между прочим, непонятно, мужик говорил или тетка. Специально хрипел, гад!

— Ты что, Кисоньку не слышала? Сказано — это две женщины! Вот молодец, Киска, теперь ясно, почему радар мигал, а в кухне никого не было. Просто их убежище — прямо под кухней!

— Похоже, там целый этаж, — сказал Сева, вслушиваясь в звучавшие на пленке слова. — Вон поворотов сколько!

— Ну хорошо, а как мы будем Кисоньку от этих маньячек спасать? Мы же не знаем, где вход.

— И не надо! — Вадька сунул каждому по мобилке. — В школе всего две учительницы младших классов, вот их адреса. Я дежурю около Маргариты Петровны, Сева околачивается возле второй, Ольги Владимировны. Одна, а может, и обе, ночью рванут за выкупом.

— А мы? — ревниво поинтересовалась Катька.

— Вы с Муркой будете у школы.

— Думаете, получится? — засомневалась Мурка. — Кисонька там одна, беспомощная, на инвалидной коляске…

— Мурка, да ты что? — изумленно уставился на нее Вадька. — Кисонька вовсе не беспомощная и не на коляске, она здоровая девчонка-каратистка! Да она похитителей сама уприветит за «будь здоров»!

— Тебе легко говорить! Вас с Катькой вдвоем похищали, ты хоть знал, где она и что с ней. А если бы ее одну? Тоже бы с ума сходил! — Мурка чуть не плакала.

— Ладно, — тряхнула челкой Катька. — Хватит тянуть! Пошли, быстренько всыпем этим похитителям, а то Мурка уже совсем извелась.

Нагруженные снаряжением сыщики решительно зашагали к выходу…

Сева вдруг ясно понял, что он ошибся в выборе профессии. Нет, сыщицкий бизнес — не для него! Два часа ночи. Уже семь часов подряд он сидит на втором этаже заброшенного дома и пялится на темный подъезд. Бутерброды он доел еще в начале дежурства, минералку час назад прикончил, самодельный прибор ночного видения невыносимо натер переносицу, а уж спать хотелось — просто зверски. Подбадривало только одно: в окнах квартиры училки до сих пор горел свет. Конечно, она могла просто полуночничать, телик смотреть, ну а вдруг нет?

В окне появился смутный женский силуэт. Вроде бы тетка говорит по телефону… так, прошла в коридор, вот погас свет… Неужели клюнула?! Сон словно рукой сняло! Сева подкрутил настройку инфракрасных очков и пристально уставился на дверь подъезда. Точно! Женщина выскочила из парадного и заспешила в сторону школы Самсоненко.

— Вадька, моя вышла, — бросил в трубку Сева, сбегая вниз по лестнице.

— Прикольно, моя тоже, — коротко отозвалась мобилка.

Женщина шла торопливо, не оглядываясь, явно не ожидала слежки. В конце концов Сева перестал остерегаться и теперь просто шагал следом за ней. Одновременно он пытался понять: зачем, отправляясь за выкупом, надевать туфли на шпильках, вечернее платье и шифоновую накидку? Тут больше подошли бы кроссовки и спортивный костюм — вдруг смываться придется.

Женщина поравнялась со школьными воротами, но вместо того чтобы войти внутрь, остановилась, озираясь. Сева затаился за углом. Издалека послышался рокот мотора, и в переулок вкатился темно-синий «Ниссан». Высокий подтянутый мужчина выскочил из машины и поспешно распахнул дверцу.

— Извини, дорогая, опоздал, исправлюсь, искуплю вину, — торопливо пробормотал он.

— Вина твоя безгранична, но, если ты постараешься, я, может, и прощу тебя, — кокетливо проворковала женщина, забираясь в машину.

Хлопнула дверца, заурчал мотор, и машина исчезла в темноте улицы.

Чья-то рука легла на плечо ошеломленного Севы. Коротко охнув, мальчишка крутанулся на месте и нос к носу столкнулся с перепуганным Вадькой.

— Лажа! Нужно было скутер взять.

— Зачем? — поинтересовался Сева.

— Так ведь похитительница…

— Какая еще похитительница, — отмахнулся Сева. — Не видел, что ли, кто за рулем? Начальник охраны школы! Охмуряет он училку, свидание у них, небось в ночной клуб поехали.

— А почему они встретились у школы, он что, не мог к ее дому подъехать? — подозрительно спросил Вадька.

Сева пожал плечами:

— Не знаешь этих взрослых? Когда у них роман, они то от соседей прячутся, то от супругов, то еще от кого-нибудь… Я в своей гостинице, ну, где мой ларек стоит, всякого насмотрелся. Твоя-то толстая куда делась, ты сказал, она тоже выходит?

Вадька растерянно оглянулся:

— Здесь должна быть. Я чуть впереди нее шел — она оглядывалась все время, я боялся, что она меня заметит.

— Так, — зловеще обронил Сева, — упустили!

Вадька буквально задохнулся от ужаса.

— Ошиблись! Пошла! Не сюда! Кисонька одна! Мурка убьет! — перепуганный Вадька мог изъясняться только телеграфным стилем, на полноценные фразы его уже не хватило.

— Спокойно, спокойно, — уговаривал и себя, и друга Сева. — Еще ничего не случилось. Сейчас по-быстрому возвращаемся…

Из темноты донесся перестук каблуков. Одним прыжком Сева оказался за деревом и рывком утянул за его ствол растерявшегося Вадьку. Женщина постоянно озиралась, иногда приостанавливалась, прислушиваясь. Наконец, успокоившись, она быстро прошла мимо сыщиков, распахнула ворота и скрылась в глубине школьного сада.

— Вот она, — шепнул очухавшийся Вадька. — Видал, как проверяется? Я был прав: хорошо, что мы у ворот ждали, а то был бы у нас бледный вид с нашей слежкой.

Вслед за Севой Вадька тихонько проскользнул в ворота. Нерешительно помялся, подергал друга за рукав:

— Слышь, Севка, не рассказывай девчонкам, что я ее чуть не упустил. Дело сделано, мы у подозреваемой на хвосте, она нас не заметила, а наши проблемы — исключительно наше дело.

— Заметано. Только помни, что ты теперь — мой должник, — согласно кивнул Сева, подбираясь к школьным дверям.

— Акула капитализма, — буркнул раздосадованный Вадька. — Ни стыда, ни совести!

Толстуха вошла внутрь и, уже не озираясь, спокойно зашагала по длинному коридору. Мальчишки осторожно двинулись за ней и тут же испуганно замерли. Из темноты, мрачные и зловещие, выступили две темные безмолвные фигуры.

— Что встали? — Безмолвие фигуры сохраняли недолго. — Давайте за ней!

Вадька постарался, чтобы его облегченный вздох не прозвучал излишне громко.

— Вы почему не снаружи? — сурово поинтересовался он.

— Так ведь все двери нараспашку стоят… Выкуп ждут! — хихикнула Катька. Зажатый у нее под мышкой Евлампий Харлампиевич согласно зашипел.

— Мама! Мама! — подойдя к лестнице, негромко позвала подозреваемая училка.

На этот раз вздрогнули все четверо сыщиков.

— Что это она, как маленькая, маму зовет? — буркнул Сева. — Какая мама в три часа ночи?

— Не кричи, я не глухая, — откликнулся сверху чей-то голос. — Сейчас спущусь.

По лестнице протопотали шаги, и из мрака выступил еще один персонаж…

— Сейчас помру на месте, — мертвым голосом прокомментировал Вадька. — Ведь это же Ильинишна!

— Та самая душевная уборщица, которую вы с Кисонькой так расхваливали?! — изумился Сева. — Она — главная похитительница?! Ну дает, старушка — божий одуванчик!

— Идиот, — выругал себя Вадька, стуча кулаком по лбу. — Мог бы догадаться! Она ведь говорила, что ее дочка здесь преподает. Вот она, дочка, — семейный бизнес устроили! — Вадька ткнул пальцем в толстуху.

— Тише ори: услышат, — одернула его Мурка.

— Марго, в спортзале ничего нет! — трагически воскликнула Ильинишна.

— Как нет?! — Позабыв про осторожность, Маргарита Петровна рванула по коридору. Сыщики последовали за ней.

Осторожно заглянув в дверь, они увидели следующую картину. Под печальным взором пригорюнившейся Ильинишны корпулентная Марго обыскивала спортивный зал. Сейчас ее объемистый зад торчал из-под козла для прыжков. Ничего под ним не обнаружив, кряхтя и пыхтя, она заглянула за перегородки, рысцой обежала все углы и, наконец, вынуждена была признать очевидное — деньгами и не пахло.

— Ничего не понимаю, — покачала головой Ильинишна. — Американец что, дочку свою не любит?

— Может, еще не успели собрать? Сумма-то большая, — с надеждой произнесла толстуха Марго.

— Пошли к этой Эрике! Вот как накрою ее крышкой, так папочка живо поторопится. — Ильинишна грозно потрясла сухими жилистыми руками.

— Я против жестокого обращения с детьми, — учительским тоном заявила Марго. — Но в данном случае… — Она пошарила рукой у ножек козла, и тут же монолитная стена старого здания отъехала в сторону, открывая узкий проход. Обе похитительницы нырнули в темноту. Дверь закрылась.

Глава 22. Схватка во мраке

Жадность, страх и нетерпение гнали двух дамочек по длинному коридору прямо к жуткой яме, где они не так давно держали детишек. Сейчас там сидела парализованная Эрика Саммерс. И ни капельки их всех не жалко! Так им и надо! Привыкли у мамочек с папочками — на всем готовеньком! И няньки у них, и домработницы, и элитная школа! За что, спрашивается? Почему взрослые женщины с солидным педагогическим образованием и «комсомольским стажем» должны возиться с сопливой малышней? Чем они сами хуже богатеньких мамаш, целыми днями таскающихся по магазинам и косметическим салонам? Они тоже заслуживают роскошной жизни, и если какая-то малявка осмелится помешать осуществлению их мечты… Не-ет, малолетние паршивцы, ночными кошмарами дело не ограничится!

Задыхаясь, Ильинишна и Марго остановились у края ямы.

— Эрика! — Марго уже не старалась подделываться под призрака. — Эрика, твой папочка не торопится с выкупом! Мы сейчас спустим тебе телефон, и ты немедленно позвонишь ему! Отвечай, Эрика!

Обе похитительницы умолкли и прислушались.

— Не смей молчать, Эрика! — злобно взвизгнула Марго. — У этого погреба есть очень плотная крышка! Сейчас мы ее закроем и посмотрим, как тебе понравится сидеть без кислорода!

Из ямы по-прежнему не доносилось ни звука. Разгневанная Ильинишна прицепила фонарь к швабре и спустила ее вниз. Подвал был пуст! Лишь в углу сиротливо приткнулась инвалидная коляска. Маленькая американка исчезла!

— Эрика, где ты, Эрика? — растерянно позвала толстуха.

— Какая Эрика? — поинтересовался наглый девчоночий голос.

Ильинишна и ее дочь разом вскинули головы. В двух шагах от них в ленивой расслабленной позе стояла высокая рыжеволосая девочка, смутно похожая и в то же время совершенно не похожая на американку.

— Никакой Эрики здесь нет, — торжествующе улыбаясь, продолжала девчонка на чистейшем русском языке, без всяких английских слов или акцента. — И если разобраться, то и не было!

— А кто же был? — почти спокойно поинтересовалась Ильинишна. Она первой взяла себя в руки.

— Призрак. Привидение, — сквозь зубы процедила девчонка. — Померещилось вам все это — и Эрика, и ее миллион.

— Ах, померещилось! — ласково покивала Ильинишна, подбираясь к ней поближе. — А если я сейчас из тебя и впрямь привидение сделаю? В погреб затолкаю и крышкой накрою?

Грозно размахивая шваброй, старушонка двинулась на малолетнюю дурочку, пытавшуюся лишить ее миллиона долларов. Рыжая нахалка — всего лишь ребенок, и поэтому должна в следующий миг испуганно шарахнуться от разгневанной взрослой бабки. А если нет — швабра почти дотянулась до груди маленькой негодяйки… толчок, и та полетит в темноту погреба.

Но толчка не получилось. Одним движением рыжая уклонилась от палки, легко, словно играючи, перехватила ее за середину… рывок, поворот — и каменная яма радостно распахнула свои объятия навстречу Ильинишне и ее швабре.

Потрясенная Марго изумленно слушала мамочкины стоны и ругань, донесшиеся из глубины погреба. Девчонка повернулась… И была в ее движениях полная и абсолютная уверенность в себе. «Это всего лишь ребенок, — подумала Марго, делая шаг назад. — Маленькая девочка, — добавила она мысленно, отступая в глубь коридора. — Она не может напугать взрослую женщину», — напомнила себе толстуха и бегом рванула к выходу.

Марго мчалась по темному подземелью. Ветер свистел в ее ушах; главное — не пропустить нужный поворот! Позади осталось их лучшее дело, обернувшееся западней, и эта жуткая, невесть откуда взявшаяся рыжая бестия. Впереди же — спасение и свобода, надо лишь добраться до выхода… Привычным взглядом окинув стену и увидев четырехугольник густого мрака на месте двери, Марго радостно ахнула, хватая спертый воздух пересохшим ртом. И тут же ее счастливый вскрик сменился воплем дикого, нечеловеческого ужаса.

Потайная дверь медленно открывалась. В лицо Марго ударили слепящие лучи… И в сияющий светом проем грозно и неотвратимо шагнула та самая рыжая девчонка! Закрыв лицо руками, Марго бросилась назад и со всего маху врезалась… снова в эту рыжую! Толстуха метнулась в сторону, но тут в коридор влетел громадный белый гусь и без единого звука, страшно растопырив крылья, ринулся на нее. Этого нервы училки уже не выдержали. Всхлипывающим, беспомощным, почти беспамятным кулем она осела на каменный пол.

— Кисонька, ты как? — бросилась к сестре Мурка. — Они тебе ничего не сделали?

— Скорее это я им сделала, — торжествующе похвасталась Кисонька и скомандовала: — Давайте эту тоже в яму бросим, у меня там уже одна сидит.

— Мы же тебе говорили: все с твоей сестрой будет в порядке, — пропыхтел Сева. Вдвоем с Вадькой они безуспешно пытались поднять грузную Марго.

Девчонки кинулись им на помощь. Впятером они с большим трудом дотащили толстуху до подвала. Парни откинули предусмотрительно закрытую Кисонькой крышку и перекатили тяжелое тело через край. Послышался грузный шлепок — и сразу же взрыв дикой ругани. Похоже, доченька рухнула на мамочку.

— Не задохнутся? — заботливо поинтересовалась Катька, усаживая Евлампия Харлампиевича на крышку люка.

— Ни в коем случае, — ответила Кисонька, устраиваясь рядом с гусем. — Смотри, как она рассохлась, щелей много.

Мурка зажгла фонарик и принялась бродить по подвалу.

— Что это? — изумилась она, выкатив из угла косматую голову, сделанную из папье-маше. В оскаленной пасти тускло светился громадный клык, проводок тянулся от батарейки к вставленным в глаза лампочкам.

— Это чтобы малышей пугать, — устало пояснила Кисонька. — Если снизу из темноты на нее смотреть — очень жуткое впечатление. Даже меня пробрало.

— Вот еще кое-что интересненькое, — добавила Катька, взяв с маленькой деревянной полочки пачку пожелтевшей бумаги. — План подвала! Еще девятнадцатого века! Смотри, вот фамилия купца, которому дом принадлежал!

Вадька вырвал план из рук сестры:

— Ребята, здесь все коридоры, наш подвал, а вот, глядите, как раз четыре потайных выхода: в спортзале, в котельной, в актовом зале и в нынешней учительской. Поняли теперь, почему их не поймали, когда они забирали выкуп? Менты ждали, что похититель по школьным помещениям пройдет, а они требовали оставлять деньги возле входа. Потом дверца тихонько приоткрывалась, лапа высовывалась и… хвать чемодан! Менты же не пялились на него каждую секунду!

Подвальная крышка начала ритмично подрагивать — Ильинишна колотила в нее шваброй.

— Ну что, дело закончено? — спросил Сева, выискивая местечко поспокойнее.

— Не совсем, — покачал головой Вадька. — Денег-то здесь нет. Неплохо бы их вернуть.

— Может, они уже все потратили? — зевая, спросила Катька.

— Ты что, малая? Почти сорок тысяч баксов?

— Тогда давайте у них и спросим, — предложила Катька.

Вадька прислушался к упорным ударам и приглушенной ругани.

— Не скажут. — Он печально покачал головой. — Марго раскололась бы, а Ильинишна — ни за что. Видали, какая бедовая бабка, сколько времени душевной старушкой прикидывалась, а сама, оказывается, — просто гений преступного мира!

— Скандалистка она преступного мира, — с чувством ответила Кисонька. — Так ругаться при детях!

— Где здесь дети? — От удивления Сева даже зевать перестал.

— Что — пару теток в погреб посадил и сразу взрослым стал? — влезла ехидная Катька.

— Кстати, насчет детей. Если малышня снова не даст показания, менты могут наших красоток даже и отпустить, — грустно заметил Вадька.

— Опять все сначала! — досадливо передернула плечами Катька. — Теперь будем доказательства разыскивать. А во время поисков эту парочку в подвале еще и кормить придется…

— Может, и не придется, — протянула Мурка. Зажатая в ее кулаке прядь волос уже имела совершенно измочаленный вид, значит, сыщица что-то напряженно обдумывала. — Говоришь, все от малышни зависит? Когда занятия в школе начнутся?

— Через четыре часа, даже меньше. Мы тут всю ночь провозились.

— Придется в школу опоздать. — Мурка досадливо поморщилась. — Ладно, надо же дело закончить. Ребята, вы засядете у входа, отловите всех четверых мальков и незаметно, через котельную, проведете их сюда.

— И что будет? — скептически поинтересовался Сева.

— Как говорят менты — недозволенные методы допроса и признание под давлением органов следствия.

Глава 24. Очень happy end

— Нет, нет и еще раз нет! — восклицала Мадама, энергично постукивая кулаком по подлокотнику кресла. — Вы совершенно ничего не сделали!

— Мы поймали похитителей, — монотонно бубнил Салям, повторяя слова, звучавшие в его наушнике.

— Почему же тогда они в милиции? Почему вы не привезли их ко мне?

— Существует закон. Преступники должны быть переданы в руки официальных властей.

— Глупости! — Мадама решительно тряхнула головой. — Я ваш наниматель, значит, я вам и закон.

Компаньоны, сидевшие в рабочей комнате, мрачно переглянулись и вновь уставились на экран, показывающий помещение офиса. За отчетом по проведенному агентством делу Мадама явилась в сопровождении мужа Бобика и сына Ромуальда. Впрочем, это ничего не меняло: говорила все равно она одна.

— И самое главное, где мои десять тысяч? Почему я их не вижу? С чем я поеду в Париж? Знаете, что я думаю? — Мадама ткнула в Салямчика тощим, окованным в золото, пальцем. — Я думаю, что вы — бездарь!

— Дорогая… — успокаивающе прогудел Бобчик.

— Ах, замолчи, Бобчик, ты такой безвольный. Я не позволю себя дурить! Пока мне не вернут украденные деньги, этот горе-детектив не получит ни копейки!

Салям молчал, дожидаясь указаний, но из наушника не доносилось ни звука. Крыть было нечем. Они не могли вернуть клиентке похищенные деньги, ведь лихие дамочки из школы Самсоненко в глаза не видели десяти тысяч Мадам Лавровой! Пропавший чемоданчик с баксами так и остался в руках изобретательного Ромки, и тот, похоже, не спешил с ним расставаться. Сам себя укравший мальчишка смирненько сидел между своими папой и мамой и не отрывал глаз от носков туфель.

— Более того, — Мадама распалялась все больше, — я потребую, чтобы вы вернули аванс, весь до последнего цента!

Это был страшный удар.

— Благородство наказуемо, — прошептал Вадька. — Решили не сдавать афериста Ромочку, теперь он при бабках, а «Белому гусю» пришел конец.

Шесть пар глаз (включая очи Евлампия Харлампиевича) ненавидяще уставились на Ромкину стриженую макушку. Почувствовав перекрестный огонь их взглядов, Ромка заерзал, но головы не поднял.

— Возрази ей что-нибудь, не молчи, — подтолкнула Вадьку Кисонька.

— Но мы потратились на само расследование, — промямлил Салям вслед за шефом агентства.

— Ничего, продадите офис и технику, — невозмутимо заявила Мадама.

Лихорадочно рывшийся в столе Сева выхватил из папки бланк договора и ткнул пальцем в графу.

— Но у нас контракт! — обрадованно заявил Вадька. — Аванс возврату не подлежит.

— Тогда мы будем с вами судиться, — злорадно уведомила его и Саляма Мадама. — Не только офис, но и квартирку продадите, молодой человек!

— Хватит, мама, — прозвучавший в офисе твердый Ромкин голос произвел эффект разорвавшейся бомбы. Папа Бобик испуганно вздрогнул, а Мадама воззрилась на сына так, словно с ней заговорил стул или диван. Прятавшиеся за стеной компаньоны почувствовали, как в них вновь пробуждается надежда.

— Они вам про меня не сказали, — разглядывая Саляма в упор, полуутвердительно сказал Ромка и добавил: — Я имею в виду — ваши агенты.

Салям равнодушно промолчал. Нашел мальчишка, чем его удивить — не сказали ему! Не для того он тут сидит.

— Точно, не сказали, — вполне удовлетворенный молчанием Саляма, кивнул сам себе Ромка. — Мурка, наверное, настояла.

Вадька насупился. Вот так: делаешь человеку доброе дело, а слава все равно достается другим! Конечно, умолчать о Ромкиных художествах подлинный шеф «Белого гуся» решился только ради Мурки и еще потому, что ему Мадама активно не нравилась — но ведь решился на это, сам благородно предложил такой вариант! А Ромка, выходит, даже в уме не держал, что это благодаря Вадьке «Белый гусь» прикрывает его перед мамашей? Обидно!

— А теперь у них из-за меня будут неприятности? — все так же пристально разглядывая Саляма, спросил Ромка.

Салям продолжал упорно молчать. Будут не будут — ему-то откуда знать?

— Ладно, — выдохнул Ромка, и на его лице появилось выражение суровой решимости. — Они, значит, благородные, а я, выходит, подонок!.. Нет уж! Мама, заплати! — сам изумленный своей отчаянной храбростью, скомандовал матери Ромка и торопливо, чтобы не передумать, выпалил: — Все детективы тебе нашли: и похитителя, и деньги. Твои десять тысяч у меня! Я сам придумал свое похищение, сам вам позвонил и сам забрал баксы с кладбища.

— Ромуальд, — с тембром захлебнувшейся водосточной трубы простонала Мадама. — Скажи, что это неправда!

— Это правда, мама, — гордо бросил Ромка, явно почувствовавший себя солдатом Джоном Рэмбо на допросе.

— Как ты посмел?! — как ошпаренная кошка завизжала его мамаша и коротко замахнулась. Пухлая ладонь Бобчика вовремя поймала карающую длань супруги.

— Зачем ты обокрал нас, Рома? — тихо и печально спросил толстячок.

При слове «обокрал» Ромка дернулся, словно действительно получил пощечину.

— А что мне оставалось делать? — глухо ответил он. — Мне нужно было попасть на эти сборы! Я ведь действительно могу стать чемпионом!

— Погоди, погоди! Какие сборы? Какое чемпионство? — удивился Бобчик, не замечая, как жена старается вырвать свою ладонь из его руки.

— Тебя это не касается, Бобчик! Отпусти меня немедленно, мне больно!

Толстячок выпустил ее руку и перевел на жену тяжелый взгляд. Компаньоны с изумлением взирали на него: куда-то исчезла вся его «тюфяковатость», он словно наливался силой.

— Дорогая, я тебя много раз просил называть меня при людях по имени. Бобчиком я могу быть дома, а здесь я — Борис. Теперь позволь мне поговорить с сыном! Так что за чемпионство, Рома?

— Не делай вид, что ты не знаешь! — злобно окрысился Ромка. — Я же говорил маме: я в этом году могу выиграть чемпионский титул, но для этого нужна специальная подготовка, а она стоит денег!

— Десять тысяч?

Ромка слегка смутился.

— Нет, конечно. Но сейчас же только чемпионат страны проводится. Если я одержу победу в России, можно будет попробовать бороться за первенство на европейском состязании… Я не выдумываю, меня самые крутые бойцы смотрели, все говорят, что у меня есть шанс!

Близнецы синхронно кивнули.

— Правду говорит, у него талант. Он уже два раза стал чемпионом области, — сказала Мурка.

Тем временем Борис-Бобчик переключился на жену:

— Дорогая, могу я узнать, почему я впервые слышу об успехах нашего сына?

— Зачем это тебе? — пожала плечами Мадама. — Ты зарабатываешь деньги, а я воспитываю ребенка.

— Так почему же ты не оплатила его тренировки?

Мадама воззрилась на мужа, как на сумасшедшего:

— Но ведь ты сам сказал, что в этом году прибыль стала меньше и надо сократить траты! Что важнее: его детские глупости или мой Париж? Не сидеть же мне дома! Между прочим, Ариадна Григорьевна обещала составить мне компанию. Это такая честь! Конечно, мне придется оплатить и ее расходы!

Борис-Бобчик опустил глаза и шумно задышал.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовала Мадама.

— Считаю. Мне надо срочно успокоиться.

— Вот-вот, остынь, — согласилась Мадама и, вытащив из сумочки зеркальце, принялась подкрашивать губы.

Толстяк тут же прекратил сопеть.

— Молодой человек, я вполне доволен вашей работой, — сказал он Саляму. — Аванс можете оставить себе, и вот вам чек на остальную сумму.

За стеной юные сыщики взвыли от восторга.

— Ах, Бобчик, ты такой непрактичный… — попыталась вмешаться Мадама, но муж коротко оборвал ее:

— Рома, деньги вернешь. — Он повернулся к сыну.

— Но, папа, я уже заплатил за сборы…

— Заплатил — хорошо, пусть так и будет. И в будущем, пожалуйста, обращайся со своими нуждами непосредственно ко мне. — Толстяк помолчал, а потом смущенным тоном продолжил: — Кажется, мне нужно попросить у тебя прощения. Я переложил все заботы о тебе на мамины плечи. Ты же знаешь, я много работаю, в конце концов, деньги с неба не падают, но, похоже, я совсем запустил тебя, сынок. Знаешь, когда мои друзья хвастались своими детьми, я думал, что мне не повезло, мой ребенок — бездарь. А оказывается, это твой отец — слепой дурак!

— Пап…

— Но не думай, пожалуйста, что я одобряю твой поступок. — Голос толстячка стал строже: — И вообще, нам надо поговорить. И о спорте, и о твоей манере обманывать родителей. Думаю, в воскресенье мы с тобой съездим куда-нибудь за город, если, конечно, у тебя не будет тренировки, чемпион!

— Нет, — улыбнулся Ромка.

— Погодите-ка, — Мадама резко захлопнула сумочку и гневно ощерила свеженакрашенный алый рот, — моим мнением что, даже не поинтересуются? Я вовсе не хочу в воскресенье ехать за город!

Бобчик встал с дивана:

— Тебя никто и не приглашает, лапушка.

— Хамство! И где?! В собственном доме! — возопила Мадама, совершенно не считаясь с тем фактом, что она в детективном агентстве, а вовсе не дома, в собственной квартире. — Со мной не считаются! Ты говорил, что денег мало, а теперь намерен оплачивать всякие эти спортивные глупости! Выходит, ты лгал мне? Значит, я могла бы поехать не только в Париж, но и в Италию, а, Бобчик?

— Нет, дорогуша, не могла бы, — ответил толстячок. Положив руку сыну на плечо, он направился к выходу. — Более того, милочка моя, ты и в Париж не поедешь. У меня действительно несколько снизился уровень доходов, но на спортивную карьеру нашего мальчика я уж как-нибудь наскребу. А ты вместо Парижа можешь прокатиться на местную базу отдыха. Там туалет в одном конце коридора, душ — в другом, вода идет только два часа в сутки и вечная перловка на завтрак. Хочешь, и Ариадну Григорьевну с собой прихвати. И не называй меня больше Бобчиком!

Ошеломленно открыв рот, Мадама глядела вслед своему взбунтовавшемуся семейству. Подсунутую ей под нос бумажку она заметила не сразу…

— Что это? — наконец поинтересовалась она мертвым голосом.

— Ваш второй заказ, здесь информация о новых подружках вашего сына, — равнодушно ответил Салям.

Мадама приняла бумагу и машинально скользнула по строчкам глазами. И тут же она подобралась, насторожилась, вчиталась более пристально:

— Что-о? Мошенницы?! Ромуальд, как ты посмел? Ты только посмотри, кого твой сын таскает в дом! Бобчик… э-э… Борис! Борюсик, ты слышишь?! — Одним прыжком она устремилась вслед за мужем. Хлопнула входная дверь.

— Ты что ей подсунул? — накинулась на Вадьку Мурка.

— Заказ, — невинно глядя рыжей сыщице в глаза, ответил Вадька. — Помнишь, у Ромки дома она просила выяснить все про сестер Косинских.

Мурка вихрем ворвалась в парадный офис. Остальные компаньоны следовали за ней.

— Копию, — властно потребовала она у Саляма и тут же уткнулась в поданный ей лист. — Что-о? — не хуже Мадамы взвыла Мурка. — Кисонька, ты посмотри, что он про нас написал! Оказывается, мы никакие не сестры Косинские. Оказывается, мы мошенницы и вымогательницы, за нами числятся три грабежа в Мелитополе и два в Конотопе!

— Ваденька, почему именно в Конотопе? — полюбопытствовала невозмутимая Кисонька.

— Это далеко отсюда, — небрежно бросил Вадька.

— Ты зачем такое придумал? — вопросила Мурка, грозно потрясая бумагой.

— Затем! Думаешь, я не понимаю, что дальше будет? Сейчас ты скажешь, что Ромка не такой уж трус и вовсе не подлец, раз все же сознался, потом вспомнишь, что он чемпион… Нет уж, после моего отчета мамаша его к тебе на пушечный выстрел не подпустит! Не желаю, чтобы возле тебя всякие Ромуальды крутились!

Мурка пристально поглядела на разгорячившегося Вадьку, положила листочек на угол стола и, медленно заливаясь румянцем, стала наматывать локон на палец. Смущенный Вадька принялся сосредоточенно запихивать бумажку в закрытый ящик. Бумажка, естественно, туда не лезла. Деликатная Кисонька тихонько откашлялась:

— Вот и закончилось наше первое дело. Опять будем жить в тишине и покое…

— Жа-алко, — протянула Катька. — Так весело было!

— Ага, жалко, — подтвердил Сева. — Теперь когда еще следующего клиента дождемся!

Компаньоны направились к двери.

— Эй, вы куда? — окликнул их Салям. — А заказы?

Все пятеро круто обернулись.

— Какие заказы? — переспросил Вадька.

— Так телефон все утро трезвонит, ни минуты покоя! Вон, у меня аж брюхо от голода подвело, я даже осип, — пожаловался Салям.

— Какие заказы, говори?! — вскричала Кисонька.

Салям выволок книгу записей, провел пальцем по строке.

— Банкир какой-то звонил, сказал, что слышал о вас от своего английского партнера. Жалуется, что у него в компьютере шпион завелся, просит разобраться.

— Большой Босс клиента нашел, — радостно ухмыльнулась Катька.

Вадька пожал плечами:

— Не все ли равно? Давай его телефон, посмотрю, что там за шпион.

— Про школу не забудь, а то знаю я тебя, — заботливо напомнила Мурка, прежде чем вновь повернуться к двери.

— Еще звонила какая-то Ариадна Григорьевна. Говорит, ее подруга обратилась в наше агентство, и она тоже хочет! Вроде бы ее сыночек с дурной компанией связался, просит разобраться.

Сыщики переглянулись и захихикали.

— Сходим выясним, что там за компания? — предложила Мурка сестре.

— Парень с вещевого рынка вас спрашивал. Похоже, у него выручка получается меньше, чем должна быть, — рапортовал Салям.

— Намного? — заинтересовался Сева.

— Поговори с ним, узнаешь, — пожал плечами Салям. — Вот номер мобилки.

Нервно поглаживая шею Евлампия Харлампиевича, Катька пристально глядела на рывшегося в записях Саляма. Тот молчал. Вздохнув, девчонка взяла гуся под мышку и грустно побрела к двери.

— О, нашел, — прозвучало ей вслед. — Слышь, Катюха, тут у пацана собака то ли пропала, то ли ее сперли. Вы бы с Харли разобрались?

Катька и гусь мгновенно вымелись за дверь. Офис детективного агентства «Белый гусь» опустел. Младший и Единственный Служащий Салям устало вытер трудовой пот, открыл дверцы конторского шкафа и вытащил на свет длиннющую палку сухой колбасы. Сверкнуло лезвие ножа…


[1] Читайте об этом в книге И. Волынской и К. Кащеева «Полночь в музее» ( прим. ред. ).

[2] Общение.

[3] Язык.

[4] Соотечественников.

[5] Телохранитель.

[6] Моих личных проблем.

[7] Большое спасибо.

[8] Жаль.

[9] Могу я войти?

[10] Мы можем говорить по-английски.

[11] Привет.

[12] Привет.

[13] Как дела?

[14] Замечательно. А у тебя?

[15] Это так романтично!

[16] Голос.

[17] Домой, к моему папе.

[18] Да, да, верьте мне!

[19] Я где-то под школой. Под! Двадцать ступенек, четыре поворота: два левых, правый, левый. Я в яме…

[20] Мамочка осталась в Америке!

[21] Две женщины. Они учат малышей. Позови мисс Мурковски.

[22] Тренировочном центре.

[23] О да, я хочу пить.

[24] Один момент.


Илона Волынская, Кирилл Кащеев

Карамелька для вампира


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-05-06; Просмотров: 228; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (1.895 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь