Партизанское движение на Нижнем Амуре.

  Гражданская война на Дальнем Востоке, пожалуй, самая запутанная часть истории Страны Советов. Начнём с того, что для Сибири, Забайкалья,  Дальнего Востока периода Гражданской войны характерны как красные, так и белые партизаны. Всё зависело от того в чьих руках находилась власть в тот или иной период. Далее, многие сначала воевали за белых – потом за красных и наоборот. Отдельные особо одарённые личности, вообще, умудрялись по несколько раз менять свою окраску. И это было характерно не только для Приморья, но и для всей территории нашей многострадальной страны. Например, в Архангельской области таких «героев» прозвали «валетами» или перевёртышами. Про таких говорили: «Красные придут – он с ружжом стоить. Красные уйдут – на сеновале отсидиться. Белые придут – он опять с ружжом стоить». Белые при катастрофической нехватке личного состава частенько насильно мобилизовали местных мужиков и казаков, вынуждая тех при их приближении просто сбегать в тайгу. Я не ставлю, в данной работе глобально исследовать причины возникновения и само партизанское движение, коснусь лишь общих черт красных партизан. Кто же они партизаны Приморья: большевики, анархисты,   представители других партий или просто недовольные жизнью и властью люди?            

Ответ лежит на поверхности. Восставшая народная масса возникла стихийно, она не давала присяги на верность новой власти и её представители мало разбирались в платформах различных партий. Вот что пишет писатель Р.И. Фраерман (бывший комиссар этих самых партизан) - краеведу И. Дудину, 24 февраля 1969г.: «В то время партизаны не имели сформировавшихся партийных организаций. Кто называл себя большевиком, тот носил на груди красный лоскутик. Называвшие себя анархистами носили черный. Но были и такие, которые считали себя анархо-коммунистами, носили красно-черные розетки и кокарды».

Иначе говоря, каждый партизан, не зная всех партийных нюансов, причислял себя к той или иной партии чисто теоретически – командир, вроде бы, большевик, ну, стало быть, и я большевик. А командир и сам-то не мог толком определиться - кто он. Склонность самого командующего партизанским соединением Я.И. Тряпицына к «анархизму» была примерно на том же уровне, что и «стояние на платформе большевиков» у его оппонента И.Т.Андреева, т. е. всего лишь на уровне личный предпочтений, а не партийной принадлежности. Вероятно, поэтому Тряпицына ещё называют «анархистом-индивидуалистом».

В связи с тем, что местное население того времени было малограмотно, а некоторые и вовсе безграмотны, то всё зависело от степени подкованности того или иного агитатора, ведущего вербовку, как среди кандидатов, так и среди потенциальных партизан, насколько он владел информацией и мог её донести до слушателей, как он понимал идеи большевизма, анархизма, народовластия, насколько мог ими увлечь аудиторию.

В советской исторической литературе партизанское движение в низовьях Амура по имени его командира получило название «тряпицынщина», как дальневосточный вариант «махновщины». С этим, отчасти, можно согласиться - в обоих случаях это была народно-крестьянская война, вождями в которой выступали не коммунисты, а анархисты. С рабоче-крестьянской Красной армией они были близки не только в социальном, но и в политическом плане: имели общих врагов. В идеологическом смысле их объединяла вера в коммунистическое будущее. Хотя большевиков на Нижнем Амуре было немного, преуменьшать или вообще отрицать их роль в организации партизанской борьбы будет не совсем корректно. В то же время главным побудительным фактором была не агитация большевиков за восстановление советской власти, а экономические проблемы нижнеамурской деревни зимой 1919-1920 года. До революции российский Дальний Восток и Нижний Амур, в частности, полностью зависели от импорта промышленных и продовольственных товаров. Журнал «Вестник Азии» писал, что российский Дальний Восток не мог выдержать конкуренции с привозными, более дешевыми иностранными товарами ввиду отдаленности привоза, а вместе с тем и большой ценности, поэтому должны почти совершенно уступить столь богатый и обширный рынок иностранному сопернику. Революция и последовавшая за ней гражданская война этот механизм нарушили. Зиму 1919 года нижнеамурцы встретили в условиях хронической нехватки продовольствия. Ответственность пала на колчаковское правительство, которое при поддержке японских интервентов свергло в сентябре 1918 года просуществовавшую четыре месяца советскую власть и не смогло решить проблемы экономического плана. Управляющий Сахалинской областью в донесении в департамент колчаковского правительства об экономическом положении на территории писал: «В последний месяц дороговизна чрезвычайно возросла, спекуляция душит обывателя, борьба с которой, благодаря зависимости от иностранных китайских и японских рынков, до сих пор невозможна. Чаще всего слышатся упреки, ропот на правительство».

Другой экономической составляющей недовольства нижнеамурцев колчаковской властью была ее политика в области рыболовства. Как известно, для нижнеамурской деревни основной экономический вопрос упирался в судьбу рыбацких заездков. Николаевский-на-Амуре исполком Советов успел национализировать крупный рыбный промысел и разгородить заездки. Новая власть, восстановленная с помощью мждународного империализма, отменила это решение, возвратив их старым хозяевам. Была еще одна причина для массового недовольства нижнеамурцев колчаковским правительством - его сотрудничество с японским экспедиционным корпусом, который недвусмысленно показал, кто является хозяином сибирских земель на самом деле. Командующий японскими войсками в Сахалинской области генерал Козима издал правила по управлению оккупированной областью, которые базировалось на следующих трех принципах: 1) территория подчиняется действиям законов Японской империи; 2) русское население не приравнивается по своим гражданским правам к японским подданным, а рассматривается как население завоеванной страны; 3) управление им передается военным властям, которые имели право давать любые распоряжения, касающиеся местного населения. Таким образом, причин для вооруженной борьбы за восстановление советской власти в низовьях Амура было больше чем предостаточно. Вот как пишет в своих воспоминаниях о начале партизанского движения в низовьях Амура один из его организаторов Д. С. Бузин (Бич), (почему-то многие революционные деятели той поры брали себе псевдонимы в виде другой фамилии, как берут сейчас «позывные» участники украинского конфликта):

«По всему краю бродили небольшие партизанские отряды, состоявшие из местных революционеров, бывших красноармейцев, рабочих и т. д. К ним постепенно присоединялись и все те, кто не хотел и не мог мириться с произволом интервенции, кто стремился добиться свободы для родного народа. Чем больше свирепствовала реакция и чем больше помогали ей японцы, тем быстрее росли и крепли ряды вольных партизан-повстанцев, главным образом из крестьянской среды. Повстанцы, пришедшие в отряды из сожженных сел и деревень, внесли новый, так сказать, организационный лозунг: «Кто не с нами, тот против нас».

  Состав партизанских отрядов был очень пестрым, как и мотивы участия в нем. Один из организаторов борьбы за власть Советов на Дальнем Востоке П.П. Постышев писал в воспоминаниях: «Были в отрядах и кулаки, и люмпен-пролетарии, и выходцы из мелкобуржуазной среды - были не только у Шевчука. Одни шли драться за советскую власть, другие против японцев «За Россию», третьи - чтобы поживиться». Один из виднейших сибирских большевиков А. А. Ширямов честно написал, что среди и русских приисковых рабочих Амура имелся «значительный процент сильного уголовного элемента». Самостоятельная жизнь в безлюдной тайге превращала старателей в анархических личностей, в связи с чем амурскими партизанами «было проявлено немало излишней жестокости». Ширямов прямо отмечал, что «амурский таежник мстит так же, как мстили наши далёкие предки». А что вы хотите, если на протяжении многих лет в данный регион перемещать уголовников, люмпенов, политических и прочих нежелательных элементов из центральной России, да ещё примкнуть к ним бежавших по милости государя Петра Первого и осевших здесь упёртых староверов, то представляете какая гремучая смесь получается.

  Приняли участие в партизанском движении так же китайцы, корейцы и малые народности Нижнего Амура. Об их степени цивилизованности говорить вообще не приходится. «Восток – дело тонкое» - говорил товарищ Сухов и не каждому под силу разобраться в их менталитете, а с японцами они всегда были «на ножах». На одном из сходов представителей гиляцкого населения было принято следующее постановление: «Мы, гиляки, никогда не призывали, и не будем призывать японских солдат на защиту себя от партизанских отрядов, отказываемся от всякого покровительства японских войск и требуем, чтобы японские отряды не посещали наши стойбища и скорее оставили нашу землю, в которой устройство порядка принадлежит нам самим. Мы против непрошенных нами пришельцев, будем делать вооруженное сопротивление вместе с крестьянами и партизанскими отрядами. Выйдем все, как один, будем защищать свою жизнь, детей и имущество до тех пор, пока не выгоним из своей земли преступные японские шайки, или ляжем все в борьбе за жизнь и свободу».

Корейцы Нижнего Амура, чья родина была оккупирована японцами с 1910 г., горели желанием поквитаться с не прошеными гостями. В их глазах поведение Тряпицына во время «николаевского инцидента» выглядело готовностью к решительной и бескомпромиссной борьбе с японскими интервентами, чего у других дальневосточных лидеров не наблюдалось и что соответствовало их устремлениям. Разрозненные группы корейцев объединились в добровольческий отряд. Инициативу создания отряда приписывают существовавшему в Николаевске «Союзу корейской молодежи» и прибывшему вместе с войсками Тряпицына корейцу Ю-Зосиме. Договоренности, достигнутые между корейцами и Тряпицыным, отражены в «Инструкции по формированию добровольческих отрядов корейцев», составленной правлением Николаевского Национального Корейского общества и подписанной Тряпицыным 22 марта 1922 г., т.е. уже после «николаевского инцидента». В данной «Инструкции» зафиксированы принципы функционирования корейского отряда: 1. Добровольность 2. Единство интересов русского и корейского народа в борьбе против белогвардейцев и японских интервентов 3. Обязанность Советской России вооружить и укомплектовать корейский отряд, чтобы он смог принять участие в борьбе с японцами не только на территории России, но и в Корее 4. Непосредственное подчинение отряда штабу Красной Армии Николаевского округа. Весьма любопытно следующее уточнение, имеющееся в «Инструкции»: «Если будут возможности Советской Власти отправить наш отряд в пределы Кореи и даже до получения приказа нашего Революционного правительства, мы должны немедленно выступить против угнетателей японцев в Корее».

Сформированный корейский отряд став значительной частью Красной Армии Николаевского округа. Он насчитывал 430 человек и состоял из 4 рот. Командование отрядом было поручено сподвижнику Якова Тряпицына Ефиму Сасову – «для того, чтобы обеспечить надежное руководство вновь сформировавшейся частью и чтобы лучше обеспечить воспитание корейских партизан в духе анархизма». Следует заметить, что руководство корейскими частями со стороны русских командиров осуществлялось не только на Нижнем Амуре, но и в Приморье, о чем свидетельствует корейский участник Гражданской войны Хан Чан Гер: «В организационный период в отряде не было ни одного коммуниста и он во главе с командиром действовал под руководством русских коммунистов». Интересная ремарка – партизан Цой Хорим упоминает, что «обмундированием, оружием, продовольствием отряд снабжался лучше других частей армии Тряпицина и в первую очередь. Таким отношением Тряпицин снискал среди бойцов корейского отряда большой авторитет».

Первыми авторами истории партизанского движения в низовьях Амура были сами его участники Д.С. Бузин (Бич), О.И.Сомов, С.М. Серышев, И.С.Бессонов, О.Х. Ауссем, И.И. Жуковский-Жук, Днепровский-Власов и другие. Как они описывают Николаевский инцидент, действия Я.И. Тряпицына и что было характерным для этих публикаций? Прежде всего, крайне противоречивые оценки имевших место событий. Почему в архивных документах говорится одно, а в книгах и письмах - другое? Причём трактовка у авторов различна. Например, Сомов пишет, что анархист Я.И.Тряпицын и максималистка Н.М.Лебедева в годы гражданской войны работали в полном контакте с РКП (б). «По-видимому, те ошибки, - писал Сомов, - которые были произведены в Николаевских событиях революционной властью, являлись неизбежными». «Выродившийся в бандитизм нарост пролетарской революции» - так оценивает действия Тряпицына Ауссем. Жуковский-Жук напротив полностью оправдывает действия руководства партизанским движением в низовьях Амура, их лидеров Тряпицына и Лебедеву называет «народными героями», а суд над ними расценивает как «расправу над революционерами». Другой активный участник гражданской войны на Дальнем Востоке Жданов напротив пишет: «Тряпицын и Лебедева уничтожили русский город, истребили половину неповинного населения, а другую обрекли на муки в таежном пути в целях якобы спасения от мести японцев. Можно ли назвать эти неслыханные преступления иначе, как провокационные, имевших тяжелые последствия внутри страны и в международных отношениях?».

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: