Целостная и святая красота сексуальности

 

Десятый аргумент теологии сексуальности вытекает из оценки Богом творения. Согласно Быт 1:31, «увидел Бог все, что Он создал», – включая сексуальность венца творения – «и вот, хорошо весьма». Еврейское выражение ṭôb mĕ ōd («хорошо весьма») указывает на благость, целостность, уместность и красоту.[55][55] Об эстетических и нравственных/этических аспектах этого понятия см. особенно Andrew Bowling, “bwOj (ṭôb) (be) good, beneficial, pleasant, favorable, happy, right,” TWOT 1:345–346.

 Речь идет о чем-то, доставляющем нравственное и эстетическое удовольствие. Силлогизм достаточно ясен. Сексуальность (в том числе сексуальные отношения) есть часть творения Божьего, часть замысла о человечестве. А Божье творение – в высшей степени прекрасно и хорошо. Поэтому, возвещает первая глава Бытия, секс хорош и прекрасен. Он не есть ошибка, или греховное искажение, или прискорбная необходимость, или постыдный опыт (как часто считалось в истории не только языческой, но и христианской мысли). Человеческая сексуальность (как онтологическое состояние и опыт отношений) дарована Богом. Она с самого начала входила в совершенный замысел Бога как один из базовых аспектов человеческого существования.

Быт 2 подчеркивает божественную инициативу и санкцию в отношениях между полами. Создав женщину, Бог «привел ее к мужчине» (стих 22). Брак мужчины и женщины – это дар Божий. Творец радовался первому браку человеческому. И слова «хорошо весьма», сказанные в Быт 1 о человеке с его сексуальностью, продолжаются в Быт 2: Бог празднует союз мужа и жены, их становление единой плотью.

Какой радостной была первая свадьба! Когда Адаму представляют его жену, он в страстном восторге произносит первые известные нам слова. Это поэзия (и песнь?). Начало фразы (zōt happaam) сложно перевести с иврита на современный язык. Получается нечто вроде: «Наконец-то! Вот она!» Как мы уже сказали, специально для Адама женщина эстетически хорошо выстроена (bānâ стих 22) – она изумительно красива – и Адам не может сдержать восторга. Понимая, кто она, он осознает и свое подлинное «я», а игра слов (iššâ/«женщина» и iš/«мужчина») отражает верность и брачные обеты (см. выше). Однако не выдает ли эта фраза также дух легкости и веселья в сердце Адама? Он видел, как животные возятся и играют, каждый со своим спутником. Теперь он чувствует, что и у него есть близкий партнер – не только по владычеству, но и по сексуальной близости и игре. Тональность его ответа на сотворение Евы выдает, помимо верности и долга, еще и чувственный восторг, предвкушение приключения, бурную радость.

В пользу такого толкования свидетельствует и последний стих Быт 2. Это последнее слово о райском идеале сексуальности: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (стих 25). Последнюю фразу точнее перевести «…и не стыдились друг друга (гитпаэль глагола bôš. – Р. Д. )».[55][55] BDB 102; ср. HALOT 117.

 Если сопоставить это с «постыдной наготой» в Быт 2,[55][55] См. анализ в главе 2, где мы отметим, что в Быт 3 «наготу» обозначает иное слово, чем в Быт 2:25, причем слово, предполагающее наготу полную и постыдную.

 смысл ясен: «По замыслу Божьему, люди не должны стыдиться сексуальности. Стыдливость в ней есть следствие греха».[55][55] Collins, “The Bible and Sexuality,” 154.

 Бог желал, чтобы сексуальность была целостной, прекрасной и благой. Сексуальность должна проявляться между супругами без страха и помех, стыда и смущения. Вторая глава Бытия «пронизана атмосферой беззастенчивой сексуальности. Здесь нет пуританского и аскетического умаления сексуальности. Нет и ни малейшего намека на нравственную и культовую нечистоту… Единение пары есть здравое, безоговорочное и незамутненное исполнение воли Творца».[55][55] Terrien, Till the Heart Sings , 16.

 

Последний стих рассказа о творении показывает божественную санкцию на свободную, чувственную и эротическую сексуальность. Адам и Ева стоят нагие и не испытывают стыда. Они смотрят друг на друга и радуются. Они глубоко, страстно и романтически влюблены.[55][55] См. подробнее Carr, The Erotic Word , 36–48, об эротической страсти в Быт 1–2, которая «заставляет нас шире посмотреть на себя как на существа страстные» (с. 37).

 Лаконично и целомудренно рассказчик рисует картину человеческой сексуальности, какой она должна быть по замыслу Божьему.

Как единая плоть – не только секс, так и нагота – не только обнаженность тела.[55][55] См. Kidner, Genesis , 66: стих 25 отражает «совершенную легкость и простоту между ними». Анализ и опровержение теории, согласно которой бесстыдная обнаженность Адама и Евы была обусловлена тем, что они не осознавали своей сексуальности, см. в главе 2.

 Подразумевается способность «стоять друг перед другом обнаженными, без прикрытия и претензий, ничего не скрывая, но видя партнера таким, каков он на самом деле, и показывая ему настоящего себя, – и все равно не стыдиться».[55][55] Trobisch, I Married You , 82–83.

 «Адам и Ева стояли друг перед другом нагие и не чувствовали стыда. Они были полностью уязвимы в присутствии друг друга, но не ощущали ни застенчивости, ни вины, ни стыда».[55][55] Allender&Longman, Intimate Allies , 224. Burke, Different by Design , 48–51, подчеркивает «свободу быть прозрачным с уверенностью в принятии», которая подразумевается в данном стихе.

 

В композиционном плане рассказ о церемонии брака и свободной сексуальности Адама и Евы – кульминация Быт 2 – параллелен рассказу о субботе, кульминации первого рассказа о творении в Быт 1:1–2:4а. Духан показал, что рассказы о творении находятся в литературном структурном параллелизме по семи разделам.[55][55] Doukhan, Literary Structure , 35–80.

 Рассказчик неслучайно соотнес субботу и брак – два института, которые продолжают существование в истории спасения за пределами Эдема. Своим присутствием Бог актуализирует святость субботы (2:3) и празднует брачный союз (2:22–23). Связывая эти два института, рассказчик предполагает, что брачный союз свят, как свята суббота.[55][55] Подробнее об этих взаимосвязанных разделах рассказов о творении см. ibid., 41–42, 223–227. Отметим, как в последующей истории спасения Бог освящает людей и вещи своим присутствием: неопалимая купина (Исх 3:2–5), святилище (Исх 25:8; 40:34–38), явление Иисусу Навину (Нав 5:13–15) и т. д. Здесь Бог освящает своим особым присутствием субботу и брак.

 Узы союза между мужем и женой священны подобно узам между Богом и человечеством, олицетворяемым субботой. Но в отличие от языческих культов плодородия, сексуальность священна не в смысле «сакрализации/обожествления секса», а поскольку ее озаряет благословение и присутствие Бога.[55][55] Однако ни в рассказах Бытия о творении, ни в других местах библейского канона сексуальность не характеризуется напрямую еврейскими словами, связанными с корнем qdš («священный, святой»). Хотя священность сексуальности и брака предполагается параллелизмом с субботой (см. выше), рассказчик избегает корня qdš (видимо, чтобы не возникло путаницы с сакрализацией/обожествлением сексуальности в культах плодородия).

 Человеческая сексуальность есть священная мистерия, созданная Богом.[55][55] Из последних исследований, показывающих священный характер сексуальности в замысле Божьем: Tim Alan Gardner, Sacred Sex: A Spiritual Celebration of Oneness in Marriage (Colorado Springs, Colo.: Waterbrook, 2000); Daniel R.Heimbach, True Sexual Morality: Recovering Biblical Standards for a Culture in Crisis (Wheaton, Ill.: Crossway, 2004), 142–145; Philip Yancey, “Holy Sex: How It Ravishes Our Souls,” ChT 47, no. 10 (2003): 46–51, адаптировано из: Rumors of Another World (Grand Rapids: Zondervan, 2003).

 Уже с начала библейского канона становится ясно, что брачные отношения иллюстрируют отношения между Богом и человеком, воплощенные в субботе, а близость между Богом и человеком, задуманная для субботы, иллюстрирует близость, которую Бог задумал для брака.

Близость в пределах сакрального пространства , святилища, (2:15–23) есть аналог кульминации первого рассказа о творении (2:1–3), где мужчина и женщина переживают близость в рамках сакрального времени – субботы. Суббота, святилище и брак здесь пересекаются.[55][55] Как мы увидим в последующих главах, после грехопадения и как предосторожность против сакрализации и обожествления секса в культах плодородия, Бог запретил Израилю привносить что-либо связанное с сексом в святилище, в котором присутствовала Шехина. Однако из Быт 1–2 ясно, что сексуальность как таковая не чужда сакральному пространству и времени (за исключением полемики с искажениями первоначального божественного идеала в культах плодородия).

 Первые мужчина и женщина, созданные в шестой день и объединенные в священном браке в преддверии субботы, явно намереваются соединить святость субботы со священной близостью брачной любви. Та первая пятничная ночь в Эдеме[55][55] Фраза «та первая пятница в Эдеме» почерпнута из: Аlberta Mazat, That Friday in Eden: Sharing and Enhancing Sexuality in Marriage (Mountain View, Calif.: Pacific, 1981). Мазат – лицензированный социальный работник и консультант по вопросам брака, семьи и детей (а также замечательная теща и хороший человек). Она оказала глубокое влияние на меня в плане положительного отношения к сексуальности.

– канун субботы[55][55] Я исхожу из того, что в Быт 1–2 суббота начинается при заходе солнца в пятницу. См. обзор библейских отрывков, подтверждающих данный вывод, в: H.R.Stroes, “Does the Day Begin in the Evening or Morning? Some Biblical Observations,” VT 16 (1966): 460–475.

– была их брачной ночью. Упоминание о «единой плоти» и обнаженность друг перед другом без стыда (стихи 24–25), следующие сразу за брачной церемонией и параллельные субботе в первом рассказе о творении, – все это подтверждает, что сексуальный союз и суббота не враждебны друг другу. Бог, освящающий первую субботу своим присутствием, освящает и брачное ложе в субботу, когда Адам и Ева вступают в сексуальную близость.

В задачи нашей книги не входит изучение всего спектра философских и социологических следствий теологии человеческой сексуальности, обозначенной в Быт 1–2. Пожалуй, стоит повторить главный тезис о сексуальности в Быт 1 – «мужчину и женщину сотворил их», – а затем воскликнуть вместе с Эмилем Бруннером:

 

Это лаконичное утверждение настолько просто, что не сразу понимаешь: с ним исчезает целый мир мифов и гностических спекуляций, кинизма и аскетизма, обожествления сексуальности и страха перед сексом.[55][55] Emil Brunner, Man in Revolt (Philadelphia: Westminster, 1947), 346.

 

 

Как и в случае с природой сексуальности в Быт 1, Быт 2 никоим образом не выказывает «меланхолического отношения к сексу».[55][55] Cuthbert A. Simpson, “The Book of Genesis: Introduction and Exegesis,” IB 1:485–486.

 Более того, Быт 2 «наделяет отношения мужчины и женщины достоинством величайшего чуда и величайшей тайны творения».[55][55] Von Rad, Old Testament Theology , 1:150.

 

Глава 2

⇐ Предыдущая62636465666768697071Следующая ⇒

Поделиться: