Наркомания – семейная болезнь.

Если в семье кто-то страдает химической зависимость, то почти всегда обнаруживается, что что-то нарушено в климате семьи, что-то болезненно в семейной структуре и функции. И почти всегда прослеживается, что это нарушение устойчиво, что оно существовало еще до того, как зависимость сформировалась. Но когда один из членов семьи стал наркозависимым, семейная структура нарушается грубо, болезненно для каждого члена семьи. Болезнь одного члена семьи превращается в болезнь каждого и болезнь семьи в целом.

Наркомания становится специфическим способом жизни. Особый " наркоманский" способ жизни носит для наркозависимого очевидный приспособительный характер, позволяющий ему приспособиться к жизни с наркотиком. Если изменения в жизни семьи, порождаемые развитием наркомании, соответствуют тенденциям развития семьи и наркозависимый бессознательно извлекает из них какую-либо выгоду, получает то, что он не может получить другим путем, то зависимость от наркотика приобретает для наркозависимого социальный смысл. Зависимость начинает существовать не только как форма жизни, но и как субъект жизни. Постепенно зависимость становится суррогатной и при этом, увы, чрезвычайно эффективной, " заместительной" личностью. В пространстве жизни наркозависимого начинают активно действовать две личности. Такое развитие " наркоманской" личности ничего общего не имеет с расщеплением личности при шизофрении, хотя отдельные аспекты взаимодействия субличностей при наркомании и шизофрении могут быть сходными. Здесь уместно говорить скорее не о расщеплении личности, а о конфликте между личностью и заместительной личностью наркозависимого.[7]

 

 Возникают такие отношения, которые способствуют поддержанию психологических механизмов наркотизации. Из этого вытекают два очень важных следствия. Во-первых, члены семьи зависимого сами нуждаются в помощи не меньше, чем зависимый (состояние этих людей называется «созависимость»). Во-вторых, того, чтобы «вытащить» больного, члены его семьи должны нормализовать саму семью, возвратить в семью здоровый климат.[7]

 

Созависимость.

Созависимость (co–dependence) — патологическая, аффективно окрашенная зависимость от другого человека, когда центрированность на его жизни приводит к нарушению адаптации. Чаще всего наблюдается в семьях алкоголиков и наркоманов. Возникает на фоне длительного нахождения в стрессовой ситуации, когда используются подавляющие правил, которые не позволяют открыто выражать свои чувства и прямо обсуждать личные и межличностные проблемы. Предпосылкой возникновения созависимости у индивида является снижение самооценки, слабая концепция своего Я, отсутствие четких представлений, как другие должны к нему относиться. При этом созависимые взаимоотношения с другими необходимы для подпитки собственной ценности, для получения оценки себя извне.

Несмотря на кажущуюся мягкость, созависимые лица проявляют такое качество, как ригидность, выражающуюся в том, что их трудно в чём либо убедить, предложить им альтернативу. Очень часто у них отмечается нечестность, отсутствие морали. Нечестность проявляется в стремлении создать впечатление отсутствия проблем, кризиса в отношениях. Отсутствие морали связано с тем, что у этих людей слабо выражена духовность, им свойственна излишняя приземлённость.[7]

 

Наркозависимые – люди с нарушенной «перспективой Я». То есть, наркоман реально не осознает связи между тем, что он делает «здесь и сейчас» и последствиями того, что он делает. Он не видит дальних перспектив своей жизни.[13]

Стиль межличностного поведения - пассивно-зависимый. Выражено стремление уйти от конфронтации с жестким противостоянием сильных личностей в мир идеальных отношений, в мир фантазий и иллюзий. Выражено стремление приспособиться к группе, а также к отречению и деструкции своего " Я".

 

Портрет опийного наркомана:

В характере преобладают: пассивность, мягкость, уступчивость, развитое чувство вины, добродушие и кротость, совестливость, высокая моральность, верность, высокая чувствительность к средовым воздействиям, нерешительность, боязливость, застенчивость, склонность перекладывать принятие решений и ответственность на плечи окружающих, тревожность, мнительность (настроение в значительной мере зависит от отношения окружающих к ним), впечатлительность, склонность к глубокой привязанности, интровертированность, пессимистичность, необщительность, склонность к фантазированию, поиск признания, стремление к сотрудничеству, лживость, капризность, демонстративность и склонность к драматизации имеющихся проблем, стремление потакать своим слабостям.[4]

Для психологического портрета наркозависимого характерна крайняя противоречивость и несбалансированность. Обобщение типичных для наркозависимых характеристик создает образ человека, лишенного азарта экзистенциального творчества. Общее психологическое состояние наркозависимого может быть определено как экзистенциальный кризис.

 

Возможность объяснения каких-либо аспектов наркомании в рамках существующих психологических и психотерапевтических направлений не означает реливантности этих теорий феномену. Большинство из существующих ныне психологических концепций наркомании представляют собой более- менее удачную транскрипцию исходных теорий, формировавшихся преимущественно на клинической базе. Это приводит к интерпретации наркомании как невроза, как психоза, либо к утрате наркоманией своей специфичности.

 

Систематика клинических наблюдений с целью облегчения поиска патогенетических закономерностей может быть различной. Можно выделить следующее в развитии наркомании:

Вмешательство веществ наркотического действия в процессы саморегуляции физиологических функций ведет к возникновению и развитию устойчивых изменений нейровегетативной (нейрогуморальной) реактивности (измененного функционального состояния) организма и в последующем формированию на их основе клиники наркопатологических явлений;

Наркопатологические явления (в частности, клиническая картина синдромов психической и физической зависимости) могут быть рассмотрены как эпифеномены эмоциональных расстройств, возникающих в связи с качественными изменениями нейровегетативной (нейрогуморальной) реактивности. Не исключено, что эти явления не имеют собственно психопатологического содержания, а лишь отражают действие общих для патологии и нормы механизмов;

Закономерно и поэтапно развивающиеся изменения нейровегетативной (нейрогуморальной) реактивности организма определяют патогенетическую самостоятельность наркоманической болезни и основные особенности ее течения при всем многообразии клинических форм. Эти изменения должны выражаться в виде специфических паттернов психовегетативных (психогуморальных) соотношений, выявление которых может служить целям диагностики и прогноза заболевания.[13]

У всех наркозависимых в силу ослабленного самоконтроля и нарушения сбалансированности противоположностей наблюдается болезненная деформация влечений, которая выражается в сужении спектра их проявления и заостренных характеристиках. Так, например, наблюдается высокая тревожность, болезненно выраженная инертность, которая превращается в алчность. Агрессивность, высвобождаясь из-под контроля сознания, проявляется вспышками разрушительной враждебности, интроверсия трансформируется в аутичность, пассивность - в мазохизм, пессимистичность преобразуется в депрессию, мнительность и сензитивность - в ипохондричность, эмотивность - в импульсивное поведение. Это свидетельствует о том, что наркозависимые личности находятся в состоянии дезадаптации. [9]                                                                

 

 

 

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: