Общие черты русской системы

Питирим Сорокин пишет: «Основные черты русского сознания и всей компоненты русской культуры и социальной организации, а также всей системы основных ценностей, представляли собой... воплощение положений христианской религии»^[445].

С точки зрения Пелипенко – сводить все к христианству банально, упрощенно. Двоеверие, революцию и постоянные инверсии (4; Тема VI. 13 A) это не объясняет^[446]

Специфическое влияние оказал языческий пласт культуры. Оно не прошло полный круг своего развития и пронизало всю культуру на подспудном уровне, в первую очередь сделав ее крайне синкретичной. В России ничего до конца не рождается и не умирает ( Тема II. 3; Тема XI. 4 ). Языческий фундамент – то, что сдерживает постоянный раскол.

Однако, это чревато и определенной кентавричностью, несовместимостью элементов.

Смыслы и феномены не интегрируются, а как-то «приклеиваются» друг к другу. Главная задача этого кентавра - самовоспроизведение в застывшем качестве. Основная связка - корневой языческий пласт слился с манихейским ( Тема XV. 1, 6, 8 ), к нему добавился легкий флер личностной культуры ( Тема XVII. 1, 2 ). Cовременная российская культура совмещает плохо подогнанных друг к другу большое общество и постархаику ( Тема XI. 8 ).

«С одной стороны, сознание сохранило средневековую основу, с другой же, под влиянием Европы поддалась искушению модернизации. Вследствие этого произошел «сбой исторических часов», вызвавший не только калейдоскопическое смешение восточных и западных культурных элементов, институтов и традиций, но и глубокий и, похоже, неизбывный общественный раскол (прежде всего в российском, советском и постсоветском обществах)» ^[447]

 

Дуализм

Сознание не стремится искать золотую середину, следует принципу «третьего не дано». Извечный дуализм раздробился и размножился на все сферы культурной реальности, породив массу коллизий и конфликтов. Вера и разум, катафатика и апофатика, добро и зло, богоизбранная империя и ее «бесовское» окружение.

В отличие от Византии здесь не было Античности (Тема XIII), и сформировалось устойчивое неприятие к «латинству». Но, в то же время, всякое обращение к Античности вызывало развитие элитарной культуры.

Принципиально неснимаемому дуализму соответствует формально объединяющий монизм. Манихейский (в широком смысле) ( Тема XV. 1, 6, 8 ) монотеизм особенно сильно указывает на свои дуалистические основания. Дуализм посредством логоцентрического синтеза преодолен поверхностно, Бог и мир слишком разнесены. Монизм - это атрибут Должного ( Тема XV. 5 B). Он всегда где-то в трансцендентном полюсе, за пределами мира (Тема VIII. 1, 2). Отсюда большинство нерешаемых проблем, хождения кругами, воспроизводство старых противоречий.

В восточном христианстве иконоборчество, монофизитство и несторианство не победило, но манихейско-гностический дуализм пропитал сознание. Армянская церковь абсолютно монофизитская. Имело место и некоторое влияние ислама ( Тема XV. 3 E). Доктринальный дуализм был внешне, формально вроде бы вытеснен, но при этом усвоен подспудно, в глубине.

Огромное влияние на русские дуалистические ереси и подспудный дуализм оказало богомильство, сказавшееся вообще на славянском мире, особенно, балканском. Еретиков-дуалистов ссылали византийские императоры. Вообще византийские ереси во многом предшествовали русским. Например, мессалианство и евхитство, распространенные в византийских монастырях X века.

Все ереси Востока и Запада были подчеркнуто социальными. Стоило какой-нибудь ереси победить, она тут же воспроизводила маленькую версию своего Врага – дуалистической идеократической империи ( 4, 5 ). Устойчивым фоном на Руси было отрицание ересями государственности как таковой и вера в чудесное преображение действительности. Среди русских манихейско-гностических сект - стригольники, духоборы, молокане.

Дуалистические секты всегда выступают против медиативных форм ( Тема VI. 13 B) - государство, семья, церковь. Хотят прорваться к чистому Должному ( Тема XV. 5 B), без опосредований. Идея равенства ( Тема XV. 5 C) – заманчивый способ снять противоречия, но фактически никогда не достигается. Самый решительный способ вырваться из культуры (Тема VIII. 4A) - смерть, которую они тоже начинают культивировать.

Медиация в культуре есть, но ее слабые формы связаны исключительно с институтом власти (Тема XIV). Она должна дать свою санкцию на любое дело. Сознание испытывает панический страх перед ее сменой. Любые независимые формы медиации конкурентны. Главное, власть обеспечивает медиацию с Абсолютом. Она воспринимается и как источник благ, и как источник бед. Отношение к правителю во многом зависит от того, сейчас ли он у власти.

«...Вся духовная жизнь находилась под строжайшим контролем

государства, которое беспощадно пресекало всякую оппозиционную

мысль, всякое новшество, всякое либеральное богословское течение».

«Максимально централизованный государственный аппарат зорко следил за тем, чтобы в господствующее мировоззрение не просачивались какие-либо посторонние влияния. Особенно внимательно наблюдали за ездившими на Запад, дабы они не заражались еретическими идеями. Инакомыслящих отправляли в ссылку или приговаривали к смертной казни»^[448]

Архангельские купцы проходили специальные обряды очищения после общения с европейцами ( Тема VI. 14 ).

Дуализм вуалируется всякими возможными способами, хочется воспринимать его как досадное и временное недоразумение, локальные конфликты культура старается гасить со всей возможной жесткостью. Но когда сдержать все это не удается из-за нехватки ресурсов, наступает инверсионная катастрофа ( 4; Тема VI. 13 A ).

В периоды сближения с Западом с XVII века дуализм был наиболее сильно завуалирован. После 1917 года дуализм вырвался во всей красе. Манихею ( Тема XV. 1 ) удалось установить практически абсолютно соответствующую себе систему, подмяв под себя остальных субъектов (крестьян, интеллигентов). В современности Должное умерло ( Тема XX. 3, C, H), но алчущий Должного субъект продолжает воспроизводиться ( Тема XV. 10; Тема XX. 3 F).

 

4. Инверсия ( Тема VI. 13 A )

Характерна для всей восточно-христианской парадигмы. Сознание переживает партиципацию к трансцендентному полюсу, отталкиваясь от противоположного ( Тема III. 2, 10; Тема VIII. 1). По завершении инверсии вновь восстанавливаются синкретические полюса, вбирающие в себя смыслы, не усвоенные на предыдущем этапе ( Тема II. 8 ). Они вновь сакрализуются (Тема IX. 1, 2). Отсюда причина традиционализма. Инверсия оказывается единственным способом инкорпорировать диссистемный материал в культуру ( Тема IV. 3 O).

Характерно, что в автомодели как бы отсутствует область естественного. Реальный мир - это некое недоразумение между двумя запредельными мирами, временное попущение, которое нет смысла развивать и возделывать. Скорее его нужно разом преобразить в некий рай, будь то Беловодье, Опонское Царство или мировой коммунизм. В этом едины русские нигилисты, юродивые, самозванцы, космисты и все остальные российские приверженцы утопии. Всем им свойственна партиципация к хаосу ( Тема III. 9 ) как способу избавиться от неправильного мира.

Архимандрит Иларион Троицкий:

«Идеал православия есть не прогресс, но преображение... Новый Завет не знает прогресса в европейском смысле этого слова, в смысле движения вперёд в одной и той же плоскости. Новый Завет говорит о преображении естества и о движении и вследствие этого не вперёд, а вверх, к небу, и Богу»^[449]

Реальный мир требует прагматических действий по выживанию, но это то, с чем приходится иметь дело по необходимости. Так заодно рождаются борцы за идею, сами от нее весьма далекие (несоответствие просто выгоняется из сознания) (Тема VII. 5; Тема XV. 5 B ).

В пользу этой парадигмы можно сказать, что она действительно делает возможным чудовищное напряжение духовных и физических сил, иногда чреватое определенными прорывами.

«Болезненная экспрессия феофановских столпников, мучительно и тщетно рвущихся за пределы материального, едва ли не в большей мере выразила тайные интуиции становящейся российской ментальности (в её специфически московском варианте), нежели дух византийской исихии»^[450] ( Тема V. 2 B)

Речь идет о росписях Феофана Грека в Церкви Спаса на Ильине в Новгороде.

Есть еще и часто повторяемая ситуация, когда человек из ниоткуда, из самых низов вдруг возносится на один из верхних этажей властной пирамиды. Самозванцы, Меншиков, Распутин. Последний всерьез считал, что берет на себя чужие грехи^[451]

В этой культуре невозможен диалог, только монолог божественной субстанции через власть послойно спускающейся вниз, диалога власти и общества нет, а инверсия - это уже не диалог ( Тема VI. 14; Тема XIV).

 

⇐ Предыдущая28293031323334353637Следующая ⇒

Поделиться: