Страх и ненависть в Самаре

Первый день в части после командировки тянулся даже дольше, чем первый день в армии. Привыкнув к определенному распорядку, нам было не просто перестраиваться на новый, гораздо более уставной и не привычный.

Рассказ о новом положении вещей стоит начать с того, что мы оказались во второй роте первого мотострелкового батальона, командиром которой был даг, старшина – даг, двое из четырех командиров взводов – даги и в самой роте их количество повысилось с нескольких штук до десятка.

Они сразу начали устанавливать собственные порядки. На должности командиров отделений поставили всех не русских, которых смогли найти – дагестанцев, азербайджанцев, даже узбека, которые, получив не только фактическую, но еще и законную власть, начали гонять остальных по восемнадцать часов в сутки. Собирать снег, долбить лед, таскать оружие в оружейную комнату. В основном, конечно, это был снег. В ноябре в Самаре снег валил уже достаточно обильно и решалась проблема его уборки с огромного плаца тем, что каждый день в пять утра был ранний подъем двух взводов, которые убирали снег до завтрака, после которого их сменяла оставшаяся пара взводов. Снег стаскивался с помощью плащ-палаток на края плаца, где укладывался огромными кучами прямоугольной формы, так называемыми кантиками.

 

Отдельного рассказа заслуживает новый старшина. Он сразу обозначил, что если мы будем сдавать ему рублей по пятьсот с человека в месяц, то мы и казарму отремонтируем и жить будем очень хорошо, а если нет, то будем разговаривать по-другому. Туалет у нас открывался три раза в день – с пяти утра до семи, с часа дня до двух и с девяти вечера до десяти. Это было натуральное издевательство над практически сотней мужчин, которым приходилось бегать в туалет за казарму и смотреть, чтоб не заметили офицеры, либо прорываться в туалеты других рот, расположенных на других этажах. Каждую ночь старшина не давал личному составу спать. Он назначал старших, которые будили по пять человек из восьми с кубрика в одиннадцать вечера и заставляли заниматься работой, которую по идее нужно было делать днем до двух-трех часов ночи. В итоге большая часть роты ходила днем как в каматозе, засыпая на ходу. Одно воспоминание об этом злобном и тупом подобии человека, напоминающего агрессивную обезьяну, вызывает жуткую злость и не понимание, как в армии на командных должностях могут находиться люди, пишущие слово " тапочки" как " табочги".

Разведка и даги

Примерно в одно время с нами из полей вернулась разведка и, не помню уже точно почему, в нашей части расформировали их батальон и разведчиков раскидали в роты пехоты. Зная отношения между разведчиками и дагестанцами, которые за несколько лет до моего призыва дрались в нашей части все на все в формате пятьсот на пятьсот на общем плацу и прекратили бойню только после предупредительных очередей от офицеров из автоматов в воздух, мы надеялись, что нам с их приходом станет лучше жить и они смогут приструнить в конец обнаглевших дагов и их друзей. Но, как обычно, все оказалось не так. То ли разведчики пошли уже не те, то ли теперь " крутость" объединяла их больше, чем национальность, но по факту они разделили с дагестанцами сферы влияния и теперь мы оказались меж двух огней. Для меня лично и моих друзей положение усугублялось тем, что мы заняли кубрик, соседний с кубриком дагестанцев и каждое утро они пытались заставить кого-то из нас у них прибираться. Сначала у нас получалось сопротивляться, но после того как Сергей, самый сильный и агрессивный из нас пошел к ним в кубрик " поговорить" и встретился с самым большим из дагов, а нам не хватило духу пойти с ним, все стало хуже. Сергей попал в больницу, где спокойно и дослужил остававшиеся ему пару недель, а нас уже некому было защитить. Пришлось ходить и убирать их кубрик, и хотя до меня очередь так и не успела дойти, и я благополучно улетел в Таджик, за этот момент мне, безусловно, стыдно. К сожалению, в очередной раз мы оказались слабее их, и не столько унизительно, что слабее физически, сколько, что слабее ментально.

Лейтенант Куроедов

Интересным для меня моментом оказалось то, что в армии подразделение на " перцев" и " лохов" происходит не только среди солдат, но и среди офицеров. В августе в Оренбурге появился у нас лейтенант Куроедов. Начались его неудачи с первого дня, когда он, стоя перед строем, в день, когда его представляли личному составу, стал чистить свою портупею, чем вызвал недоумение и смех у солдат, среди которых такими вещами занимается в основном молодежь, служащая первый-второй месяц. Далее его жизнь в батальоне была более-менее нормальной, пока мы не вернулись в Самару и его не поставили замещать ротного.

Шел снег, подходило время вечерней строевой прогулки по плацу. Настроения гулять у роты не было, к тому же приходилось брести сквозь сугробы, и выглядела рота как толпа зеков, бредущая с лесоповала. Однако господин Куроедов пошел на принцип, за что и поплатился. На прогулку мы вышли, но идти строем отказались. Просто встали и стояли на месте, и, так как авторитет у него был на нуле, ни его приказы, ни просьбы, ни уговоры, ни угрозы на нас не действовали. Стояли мы, пока не замерзли. Замерзнув – побрели вперед, но не строем с песней, а сложив руки за спиной и опустив головы. Смотрелось все это достаточно забавно, периодически были тематические выкрики по типу – " За что сидишь, братан? ". В скором времени бесцельно бродить кругами нам надоело, и кто-то из строя решил продолжить веселиться с Куроедовым – ему в спину прилетел снежок. Попытавшись выяснить, кто это сделал, он наткнулся на молчание и, как только он отворачивался, в спину ему снова летели снежки. В итоге он был вынужден закончить нашу прогулку и вернуть роту в казарму.

После такой фееричной прогулки рота получила полночи воспитательных упражнений в сушилке, где нас хорошенько прокачал ротный, ну а лейтенанта Куроедова от греха подальше перевели в соседний батальон.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: