Священномученик Гермоген, епископ Тобольский и Сибирский и иже с ним убиенный иерей Петр Карелин

Дни памяти: День Собора Новомучеников и исповедников Российских, 16 / 29 Июня, 20 Августа / 2 Сентября (Обретение мощей).

Священномученик Гермоген (в миру Георгий Ефремович Долганов), епископ Тобольский и Сибирский, родился 25 апреля / 8 мая 1858 года в семье единоверческого священника Херсонской епархии, впоследствии принявшего монашество. Поступил в Николаевское мореходное училище, но вскоре был определен отцом в Одесское духовное училище, по окончании которого начал учебу в Одесской духовной семинарии. Затем покинул семинарию, избрав светское образование. Поступил в Новороссийский университет в Одессе, однако вскоре был отчислен как бывший семинарист. Сдал экзамены на аттестат зрелости при гимназии города Ананьева для поступления вновь в Новороссийский университет. Обучался на историко-филологическом, физико-математическом и юридическом факультетах. Посещал медицинский факультет Женевского университета.

Подвиг двух праведников: сщмч. Андроника, архиеп. Пермского и сщмч. Гермогена, еп. Тобольского

Неоднократно прерывал обучение, устраивался на службу, пытался заниматься хлебопашеством, путешествовал. В состоянии душевного кризиса подверг себя самооскоплению.

Большое влияние на жизненный выбор Георгия Долганёва оказал Одесский архиепископ Никанор (Бровкович), посоветовавший ему завершить обучение в университете и поступить в духовную академию. В 1889 году Георгий поступает в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, где и принимает монашество с именем Гермоген. 15 / 28 марта 1892 года он становится иеромонахом.

В 1893 году иеромонах Гермоген окончил Академию и был назначен инспектором, а затем ректором Тифлисской[294] Духовной Семинарии с возведением в сан архимандрита. Не желая содействовать антицерковному и материалистическому духу времени, он поощряет распространение миссионерства среди населения Российской окраины. Проявил себя как умный и справедливый, но в то же время строгий наставник. Среди отчисленных им семинаристов был Иосиф Джугашвили. Оказывал особую поддержку воспитанникам-грузинам. Отец Ермоген стал инициатором ряда нововведений в семинарии: обязательных будничных богослужений в домовом храме, регулярных произнесений семинаристами проповедей по воскресным и праздничным дням, создания отдельного общежития для «слабых здоровьем учеников», преподавания музыки в качестве факультативного предмета.

С 1898 года являлся председателем Грузинского епархиального училищного совета, членом Грузино-Имеретинской синодальной конторы, цензором проповедей и редактором журнала «Духовный вестник Грузинского Экзархата». За время служения в Тифлисе изучил грузинский язык, занимался историей Православия в Грузии. Много ездил по Кавказу, знакомился с христианскими святынями. Принял активное участие в обустройстве и духовном окормлении района Тифлиса Колючая балка.

14 / 27 января 1901 года в Казанском Соборе Санкт-Петербурга отец Гермоген был хиротонисан во епископа Вольского, викария Саратовской епархии. В годы служения епископа Ермогена на викарной кафедре в сентябре 1901 года в Вольске было открыто женское епархиальное училище; начато строительство нового здания для Вольского мужского духовного училища; новый домовый храм освящен в Вольском реальном училище. Осенью 1901 года он посетил Хвалынский уезд и разработал план основания здесь Троицкого мужского монастыря[295].

Епископ Ермоген являлся председателем Саратовского епархиального училищного совета. Выступил с инициативой учреждения в епархии церковно-учительской семинарии и строительства в Саратове комплекса церковных и учебных зданий. Высказался за организацию в Саратове внебогослужебных собеседований, открытие чайных-столовых для народа. Деятельная работа владыки Ермогена была особенно заметна в сопоставлении с деятельностью слабого здоровьем Саратовского епископа Иоанна (Кратирова). Епископ Ермоген временно управлял епархией во время отпуска епархиального архиерея в июне-июле 1901 года, а также с осени 1902 года, когда епископ Иоанн был вызван для присутствия в Синод.

 В 1903 году его назначили епископом Саратовским и вызвали для присутствия в Святейшем Синоде.

Служение Владыки отличалось неослабевавшим горением духа: процветала его трудами миссионерская деятельность, устраивались религиозные чтения и вне богослужебные беседы, программу для которых составлял сам же епископ и он же руководил ими. Находясь на Саратовской кафедре, уделял большое внимание строительству храмов. При нем в епархии освятили более 50 церквей - среди них одну из первых в России церковь во имя преподобного Серафима Саровского. Он неоднократно поднимал вопрос о реконструкции Саратовского кафедрального Александро-Невского собора, который уже не вмещал население города, но несмотря на старания владыки, реконструкция так и не началась. В то же время при нем было ускорено строительство городского собора в Царицыне (ныне Волгоград), освящен новый Михаило-Архангельский собор в Сердобске, отремонтированы соборы в Кузнецке и Хвалынске.

В области устроения жизни монастырей епархии епископ Ермоген проводил идею об обителях как о миссионерских форпостах, был сторонником монашеского служения миру. При нем в Саратовской епархии возникли новые обители: Сердобская Казанская Сергиево-Алексиевская мужская пустынь[296]; мужской монастырь близ села Н. Липовка Кузнецкого уезда, посвященный памяти Иоанна Кронштадтского; Свято-Духов монастырь в Царицыне[297]; Таловский Благовещенский женский монастырь[298] Аткарского уезда. Кроме того, были освящены новые церкви в женских монастырях - Пановском Сердобского уезда[299] и Краишевском Аткарского уезда[300]. В главную обитель епархии - Саратовский Преображенский мужской монастырь - владыка пригласил иноков с

Афона, с Нового Афона и из Киевской епархии. Стараниями владыки Ермогена были открыты служившие миссионерским целям специальные школы в Хвалынском уезде - противораскольническая в селе Сосновая Маза и противомусульманская в деревне Подлесное.

Владыка часто объезжал приходы епархии и служил с таким благоговением, трепетом и молитвенным настроем, что люди действительно забывали — на Небе они или на земле, многие плакали от умиления и духовной радости. По общему признанию современников, владыка был большим молитвенником и постником. Его богослужения почти всегда были уставными, длились 5-6 и более часов. Он служил не только в воскресные, праздничные и торжественные дни, но и регулярно по будням. По средам он почти на протяжении всего пребывания в Саратове служил в Троицком соборе вечерни с акафистом. После будничных служб устраивались религиозно-нравственные собеседования, которые посещали не только саратовцы, но и приезжие. Владыка также уделял большое внимание проблемам духовного образования, не только решая практические проблемы находящейся в его ведении Саратовской духовной семинарии, но и выступая с теоретическими соображениями по вопросу о том, как духовная школа может выйти из кризиса, суть которого видел главным образом в обострившемся противоречии между задачами этой школы и стремлением значительного числа ее воспитанников к получению светского образования. Епископ Ермоген считал принципиально важным усиление в семинариях воспитательной части. Семинарское начальство должно было, по его мнению, иметь гарантии, что воспитанники собираются впоследствии принять священный сан. Развил широкую общественно-политическую деятельность. В конце 1904 года он основал епархиальную газету «Братский листок» (в 1907-1908 - «Россиянин»), которая сразу вступила в полемику с местными светскими газетами различных политических направлений. В периоды подъема рабочего и крестьянского движения епископ Ермоген постоянно призывал народ к социальному миру, беспрестанно проповедовал сам и давал духовенству распоряжения проповедовать на современные темы, проводил торжественные крестные ходы, а также благословлял публикацию статей на актуальные темы в «Братском листке».  Во время политических беспорядков 1905 года Владыка успешно вразумлял одурманенных бунтовщиков своими проповедями. В октябре 1905 года оказался практически единственным представителем власти в Саратове, который открыто встал на путь борьбы с революцией. Вопреки обвинениям большевиков в причастности епископа Ермогена к погромам евреев в Саратове 19-20 октября (1 – 2 ноября) того года, владыка был решительным противником погромных действий и в конце месяца учредил комитет помощи пострадавшим в ходе погромов. При этом епископу Ермогену действительно была свойственна антиеврейская настроенность, о которой он регулярно открыто заявлял. Политическая позиция епископа Ермогена выражалась в неприятии не только революции, но и любых отличных от монархической позиций и доктрин. Осенью 1905 года епископ Ермоген благословил деятельность созданной в Саратове Народно-монархической партии. 27 марта / 9 апреля 1906 года она была преобразована в местный отдел партии Союз русского народа, в работе которого епископ Ермоген постепенно принимал все большее участие. В апреле 1907 года он направил в адрес проходившего в Москве Всероссийского съезда русских людей обращение, в котором писал о необходимости вхождения СРН в церковную ограду, т. е. о том, чтобы приравнять статус правой политической партии к статусу церковного братства. Съезд отверг подобные предложения, а печатный орган СРН осудил обращение владыки Ермогена, который после этого решил создать собственную политическую партию. Уже в мае 1907 года он призывал в проповедях вступать в число членов Православного всероссийского братского союза русского народа. Летом того же года партия была оформлена организационно. Членами партии могли стать только православные, а ее почетным покровителем и председателем объявлялся сам епископ Ермоген, который на деле был руководителем партии. Среди саратовских правых произошел раскол между «братчиками» (членами ПВБСРН) и «союзниками» (членами местного отдела СРН).

Епископ Ермоген в большинстве случаев присутствовал на собраниях ПВБСРН. Часто партийные собрания совмещались с религиозно-нравственными чтениями, инициатором организации которых в Саратове также был епископ Ермоген. В 1907-1911 годах владыка и его ближайшие сотрудники по ПВБСРН провели несколько крупных публичных выступлений против современных им писателей, театральных деятелей и явлений общественной жизни, причем наиболее резкой критике было подвергнуто творчество Л. Н. Толстого. В 1907 году епископ Ермоген публично выступил против постановки на саратовской сцене пьес В. В. Протопопова «Черные вороны» и Ф. Ведекинда «Пробуждение весны», и преуспел в снятии первой с репертуара театров. В 1909-1910 годах добивался запрещения постановки в Саратове пьес Л. Н. Андреева «Анатэма» и «Анфиса». Он предлагал Святейшему Синоду отлучить от Церкви целый ряд известных писателей, а их произведения подвергнуть запрету. Публичные выступления епископа Ермогена на эти темы были предельно резкими, зачастую нарушали

положения российского законодательства.

С большой любовью и уважением относился к епископу Гермогену святой праведный Иоанн Кронштадтский, говоря, что за судьбу Православия он спокоен и может умереть, зная, что епископы Гермоген и Серафим (Чичагов, память 28 ноября / 11 декабря) продолжат его дело. Предрекая мученическую кончину Святителя, батюшка писал ему в 1906 году: «Вы в подвиге, Господь отверзает Небо, как архидиакону Стефану, и благословляет Вас».

Как правящий архиерей проявил себя властным и жестким администратором, деятельность которого вызывала много нареканий. Нередко он перемещал священнослужителей, включая видных священников, прослуживших не одно десятилетие в своих приходах, из городских приходов в сельские без видимых причин. При нем пришло в расстройство епархиальное делопроизводство, как распорядительное, так и финансовое. Сборы и расходы на епархиальные нужды проводились небрежно, без должного учета, что порождало злоупотребления. Многие указы Святейшего Синода не передавались епископом в духовную консисторию и не исполнялись. Роль духовной консистории в епархиальном управлении была практически сведена к нулю. Из-за вмешательства епископа произошел упадок благотворительной деятельности Саратовского братства Святого Креста. При этом епископом было основано Христорождественское братство взаимопомощи ремесленников и фабрично-заводских рабочих.

Епископ Ермоген был склонен доверять и оказывать поддержку известным своей радикальностью иеромонаху Илиодору (Труфанову), Григорию Распутину и им подобным. Неприятие им формализма высшего церковного управления и вторжений светских властей, независимый стиль руководства создавали напряженность в его взаимоотношениях с Синодом и мирским начальством. Наибольшей остроты достиг конфликт между епископом Ермогеном и Саратовским губернатором С. С. Татищевым из-за иеромонаха Илиодора, чьи скандальные выступления подрывали престиж власти. Последовавшую в 1910 году отставку Татищева связывали с конфликтом с епархиальным архиереем.

В конце 1911 года на очередном заседании Святейшего синода Владыка резко разошёлся с обер-прокурором В.К. Саблером, который с молчаливого согласия многих архиереев спешно проводил некоторые учреждения и определения прямо противоканонического характера (корпорация диаконисс, разрешение отпевания инославных). В это же время обострился конфликт епископа с Распутиным, так как владыка изменил прежде положительное отношение к нему на прямо противоположное. 16 (29) декабря 1911 года Распутин был приглашен в покои епископа Ермогена на Ярославском синодальном подворье. При разговоре присутствовали иеромонах Илиодор и известный юродивый Д. А. Знобишин («блаженный Митя»), а также в качестве свидетелей двое священников из Саратовской епархии. Епископ Ермоген запретил Распутину общаться с царской семьей и принудил поклясться в этом перед иконой. Оскорбленный Распутин послал императору и императрице телеграмму, в которой писал, что епископ Ермоген и иеромонах Илиодор якобы пытались лишить его жизни.

7 / 20 января преосвященному Гермогену был объявлен указ за подписью Государя об увольнении от присутствия в Святейшем синоде и отбытии в свою епархию до 15 / 28 января. Не уложившись ввиду болезни в отведённый промежуток времени, Владыка был сослан в Белоруссию в Жировицкий монастырь[301]. Одной из причин этой ссылки явилось также и резко отрицательное отношение Владыки к Г.Е. Распутину.

Положение опального епископа в монастыре было тяжёлым. Ему не разрешали часто служить, а когда разрешали, то не оказывали должных почестей его епископскому сану. Иногда Владыке даже запрещалось выезжать из монастыря.

Святитель часто скорбел о будущем Отечества, и плача говорил: «Идёт, идёт девятый вал; сокрушит, сметёт

всю гниль, всю ветошь; совершится страшное, леденящее кровь — погубят Царя, погубят Царя, непременно погубят».

В августе 1915 года Владыку перевели в Николо-Угрешский монастырь[302] Московской епархии, а после Февральского переворота 1917 года он был назначен на кафедру в Тобольск. Особой заботой Владыки были вернувшиеся с фронта одурманенные большевицкой пропагандой русские воины, и он создаёт особый солдатский отдел при Иоанно-Димитриевском братстве. Большевики, старавшиеся озлобить солдат, чтобы легче управлять ими, были вне себя, видя проявляемую о бойцах церковную заботу.

В это мятежное время Святитель призывал свою паству «не преклонять колена пред идолами революции», борясь против коммунизма, денационализации и искажения русской народной души.

Находясь на Тобольской кафедре во время пребывания там в заточении Царственных Мучеников, по его благословенно в утешение Им была принесена Абалацкая икона Божией Матери.

25 декабря / 7 января 1918 года в Покровском храме города Тобольска, в присутствии Царской Семьи диакон Евдокимов провозгласил им многолетие — как и положено по Богослужебному Уставу. Вслед за этим последовал арест настоятеля и диакона. Настоятель храма протоиерей Васильев на допросе заявил, что «не подотчётен рачьим и собачьим депутатам», а диакон Евдокимов сказал: «Ваше царство минутное, придёт скоро защита Царская. Погодите ещё немного, получите своё сполна».

На запрос об этом происшествии из местного органа большевицкой власти Владыка Гермоген ответил письменно, отказавшись от какого бы то ни было личного общения: «Россия юридически не есть республика, никто Её таковой не объявлял и объявить не правомочен, кроме предполагаемого Учредительного Собрания. Во-вторых, по данным Священного Писания, государственного права, церковных канонов, а также по данным истории, находящиеся вне управления своей страной бывшие короли, цари и императоры, не лишаются своего сана как такового и соответствующих им титулов, а потому в действиях причта Покровского храма ничего предосудительного не усмотрел и не вижу».

На Литургии Владыка всегда вынимал частички за Царскую Семью, свято храня любовь к Ней. Есть сведения, что во время пребывания Государя в Тобольской ссылке Владыка испросил у него прощения за то, что поверил наговорам на Г.Е. Распутина, и Государь со смиренным сердцем простил его.

В январе 1918 года, после принятия большевиками декрета об отделении Церкви от государства, ставившего верующих в действительности вне закона, архипастырь обратился к народу с воззванием, которое заканчивалось словами: «Станьте на защиту своей веры и с твёрдым упованием скажите: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его»».

Власти стали усиленно готовиться к аресту непреклонного епископа, но Владыка, не смущаясь, назначил на Вербное Воскресенье 15 апреля 1918 года Крестный ход. Он говорил: «Я от них пощады не жду, они убьют меня, мало того, они будут мучить меня, я готов, готов хоть сейчас. Я не за себя боюсь, не о себе скорблю, боюсь за жителей — что они сделают с ними? ».

Накануне праздника, 13 апреля, в архиерейских покоях появились вооруженные красноармейцы. Не обнаружив епископа, они учинили обыск в его покоях и осквернили алтарь домовой церкви. Крестный ход собрал множество верующих. Со стен городского Кремля хорошо был виден дом, где томилась в заключении Царская Семья. Владыка, подойдя к краю стены, высоко поднял крест и благословил Августейших Страстотерпцев, которые смотрели из окон на Крестный ход.

Сопровождаемый пешими и конными отрядами милиции, Крестный ход привлёк много верующих, но на обратном пути (ход окончился в половине пятого) ряды народные стали редеть, так что милиция без труда (сначала при помощи обмана) разогнала оставшихся прикладами и арестовала Владыку. На колокольне рядом с архиерейским домом ударили в набат. Большевики выстрелами согнали с колокольни звонарей. Остальные возмущавшиеся были также разогнаны.

Владыка был заключён в Екатеринбургскую тюрьму. В заточении он много молился. В одном из писем, которое удалось переслать на волю, Святитель писал, обращаясь к «благоговейно любимой и незабвенной пастве»: «Не скорбите обо мне по поводу заключения моего в темнице. Это моё училище духовное. Слава Богу, дающему столь мудрые и благотворные испытания мне, крайне нуждающемуся в строгих и крайних мерах воздействия на мой внутренний духовный мир... От этих потрясений (между жизнью и смертью) усиливается и утверждается в душе спасительный страх Божий...».

Продержав Владыку несколько месяцев в заточении, областной совнарком потребовал выкуп — сначала в сто тысяч рублей, но, убедившись, что такой суммы ему не собрать, уменьшили её до десяти тысяч рублей. Когда деньги, пожертвованные местным коммерсантом Д.И. Полирушевым, были принесены духовенством, власти дали расписку в получении требуемой суммы, но вместо освобождения епископа арестовали и троих членов делегации: протоиерея Ефрема Долганова, иерея Михаила Макарова и Константина Минятова, о дальнейшей участи которых ничего более не известно. Видимо, их мученическая кончина предварила кончину Владыки.

Вскоре Святитель был перевезён в Тюмень и доставлен на пароходе к селу Покровское. Все узники, за исключением епископа и священника церкви Каменского завода, благочинного второго округа Камышевского уезда Екатеринбургской губернии, иерея Петра Карелина, были расстреляны. Владыка и отец Пётр были заключены в грязном трюме. Пароход направился к Тобольску. Вечером, 15/ 28 июня, когда священномучеников переводили с одного корабля на другой, Владыка, подходя к трапу, тихо сказал лоцману: «Передайте, раб крещёный, всему великому миру, чтоб обо мне помолились Богу».

Около полуночи с 15 / 28 на 16 / 29 июня большевики сначала вывели на палубу парохода «Ока» иерея Петра Карелина, привязали к нему два больших гранитных камня и сбросили в воды реки Туры. Та же участь постигла и Владыку (по некоторым сведениям, Владыку привязали к пароходному колесу, которое затем привели в движение. Это колесо искромсало живое тело Владыки).

Честные останки Святителя были вынесены на берег 3 / 16 июля и обнаружены крестьянами села Усольского. На следующий день они были похоронены крестьянином Алексеем Егоровичем Маряновым на месте обретения. В могилу был положен и камень.

Вскоре город был освобождён войсками Сибирского Правительства и останки Святителя были извлечены, облачены в архиерейские одежды, и торжественно погребены в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе на месте первой могилы святого Иоанна, митрополита Тобольского.

Священномученики Гермоген, Ефрем, Пётр, Михаил и мученик Константин причислены к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания. Летом 2005 года, при ремонте кафедрального собора в Тобольске, был обнаружен склеп, в котором покоились останки священномученика Ермогена. 2-3 сентября того же года состоялись торжества по случаю обретения его святых мощей и перенесение их в Покровский собор[303]. Празднование обретения мощей сщмч. Ермогена - 20 августа / 2 сентября - внесено в месяцеслов по благословению патриарха Кирилла 28 ноября 2011 года[304].

Игумен Дамаскин. " Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия".
Тверь, Издательство " Булат", т.1 1992, т.2 1996, т.3 1999, т.4 2000, т.5 2001

Тропарь, глас 7

Во святи́ телех ди́ вен показа́ лся еси, / ре́ вностию по Бозе окрыля́ ем, священному́ чениче Гермогене. / И пастве Сибирстей путево́ ждь во страда́ ниих являя́ ся, / с ца́ рственными страстоте́ рпцами узы и заключе́ ния разделя́ я, / и страда́ льчески путь сконча́ вше: / на небесе́ х мзду трудов твоих восприя́ л еси, // молися за народ наш ко Господу.

Кондак, глас 5

Утвержде́ ние веры правосла́ вныя, / и любви Христовой пропове́ дание, / паствы Сибирския похвало, Церкви Русския славо, / исповедничество и мученичество за Христа подъя́ л еси, / свидетельствуя даже до смерти пред лицем богоборцев, / молитвенно в руце Божии душу свою предав, / священномучениче Гермогене, // моли Христа Бога спастися душам нашим.

Ин кондак, глас 4

Подвиг святительский добре сверши́ вшаго / и течение мученическое мужественно сконча́ вшаго, / прославля́ ем тя, священномучениче Гермогене, / яко предста́ теля пред Господем // за страну Российскую.

⇐ Предыдущая62636465666768697071Следующая ⇒

Поделиться: