Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Модуль семнадцать, разъединение.Стр 1 из 6Следующая ⇒
Меган и отец Кейси исчезают. – Что, – выдыхает Таннер, – что это было? – Без понятия. – Половина теста для меня и половина теста для тебя? – спрашивает меня Кейси. – Части вашего прошлого? – спрашивает Таннер. – Девушка… Девушка была Эвелин. Мужчина был моим. Но что это за мяч? – Модуль семнадцать, разъединение. – Эвелин, – пальцы Таннера находят мое запястье. Он крепко сжимает его, но не смотрит на меня. Он смотрит на место, где испарились Меган и отец Кейси. – Когда впервые вы увидели зеленый свет? – Когда маленькая девочка, которую убила Джас, вошла в лагерь. – Девушка, которая волшебным образом появилась из ниоткуда. – На самом ли деле они появляются из ниоткуда? – спрашивает Кейси. – Нет, как правило, есть объект, который их вызывает. Ты еще когда– нибудь видела свет, Эвелин? – Стелла, – шепчу я. – Зеленый свет мелькнул в доме, и Стелла загорелась. Ты хочешь сказать, что… – Эвелин, – Кейси кладет мне руку на плечо. – Поговори со мной. – Если у Передового Центра случился сбой, вы не думаете, что эти замыкания достаточно существенные, чтобы повлиять на исход того, кто выживет, а кто умрет, нет? – Я не знаю. Остается гадать. Мы должны помнить это. Может быть, то, что мы увидели, не было из– за случайной поломки. Вероятнее всего, зеленый свет означает нечто другое. – Стелла сожжена заживо, и к ней ничего не прикасалось. Все остальные заключённые были убиты чем– то, по крайней мере, тех, кого видели. – Но мы стали свидетелями только двух, – утверждает Таннер. – Кто сказал, что смерть Блейза не была из– за случайной поломки? – Это верно, – говорит Кейси. – Эвелин и я увидели зеленую вспышку в первую ночь здесь. Что, если неподалеку был Блейз? – Наверняка мы придаем слишком большее значение этому, – предполагает Кейси. – Нам пора выбираться отсюда. – Куда? – я отхожу от него. – Куда бы мы могли пойти и не столкнуться с еще большим дерьмом? – Я не знаю! Я не знаю, что, блядь, делать. Я хочу быть в безопасности. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, и неважно, что этого никогда не случится. Не здесь! – Он сводит брови вместе, как будто готов заплакать, затем садится на пень рядом с Таннером, зарываясь лицом в ладони. – Извини. Мы находимся в бухте в лесу, где деревья перекручиваются вокруг нас и свет просачивается через листья, оставляя на земле различные фигуры. Это красиво, болезненно красиво. Мне интересно, что произойдет, если я лягу здесь и усну. – Спать, – говорю я. – Давайте спать здесь. – Нет ничего, что мы могли бы сделать, дабы остановить это. Нет места, куда мы могли бы убежать. А здесь хорошо. – Ты бредишь, – замечает Кейси. – Ты знаешь, что она права, – говорит Кейси. – Хорошо, но мы разведем огонь. И я съем твою еду. – Я помогу найти дрова, – предлагаю я. – Мы пойдем вместе. – Я не оставлю тебя, пока не умру, – говорю я, и в действительно имею это в виду. – Пожалуйста, – умоляет он. – Ты не умрешь раньше меня. Я не позволю этому случиться. Зажигалки были среди тех вещей, которые нам удалось спасти из лагеря. Я разжигаю огонь, когда Кейси и Таннер достают оставшуюся еду из рюкзака Таннера и выбирают консервированное яблочное пюре и сардины. Когда мы заканчиваем, ветер усиливается, и Кейси обминает меня сзади, его ноги покоятся на моих бедрах, руки обернуты вокруг моего живота. – Ты была с Кейси, когда он проходил свой первый тест, когда он увидел своего отца в первый раз, – размышляет он. – Да, – говорю я. – Ты эмоционально страдала от этого? – Конечно. – Хорошо, но в какой степени? – Слишком сильно. – Как ты думаешь, была ли похожая эмоциональная связь во время его испытания, когда ты проходила собственный тест? Твое собственное преступление? – Я не уверена, – вопрос слишком сложный, и я истощена. – Эмоции, которые ты ощущала, напоминали тебе о собственном преступлении? – Возможно. – Интересно, – говорит он. – Что? – Ничего. – Нет, здесь что– то есть, – призываю я. – О чем ты думаешь? – Вы читали свой контракт? Тот, который мы должны были подписать, прежде чем нас отправили в тюрьму? – Я бегло прочитала его, – это я запомнила. – То же самое, – говорит Кейси. – А что? – спрашиваю я. – Там есть пункт о том, что если в Передовом Центре какие– то неполадки, всех заключенных удалят, и будет дана повторная попытка, используя всю собранную в ПЦ информацию. – Помню, – говорю я. – Итак, ты думаешь, что никаких неточностей в Передовом Центре не может быть, потому что мы не удалены? – Если инженеры все еще не пытаются определить, не исправен ли ПЦ, как мы. – Это означает, что вопрос времени, прежде чем Центр будет закрыт.
***
Когда мы проводили время на улице, то всегда оставались под присмотром. Это была нирвана – момент, когда было тепло, и солнце грело меня, и я чувствовала себя в безопасности, даже если бы какой– нибудь другой заключенный захотел воспользоваться моим уязвимым положением и решил бы выбить из меня все дерьмо. Я была в безопасности, потому что хотела этого. Это был последний момент, когда я избавилась от страха, зная, что скоро умру. Нет онлайн записей, нет посещения терапевта, никаких отпускаемых по рецепту лекарств. Только кроткая мать, которая утверждала, что ее сын всегда был немного не в себе.
ГЛАВА 11 Утром, когда огонь потух, я так замерзла, что каждый мускул моего тела окаменел. От углей поднимался дым, выделяя немного тепла. Моя спина замерзла, а за ней должен быть Кейси. – Пожалуйста, – шепчу я с каждым шагом. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. – Я вижу тебя. – Эвелин, – поет он. – Иди и посмотри, что я нашел. – Эвелин. Иди и посмотри на мою добычу. СМИ назвали их Восьмеркой Мучеников. Очень напыщенно, но внушает страх. Монстр с большим именем. Они похищали подростков и увозили их в заброшенные здания, где мучали, а те истекали кровью, пока души не покидали их тела, а их изувеченные трупы были выброшены в реку. – Чего ты хочешь? – я пытаюсь одурачить его, но мой голос слабый и окаменелый. – Хм… – он хлопает лезвием в своей руке по бедру. – Это отличный вопрос. – Ты знаешь, что они следят за каждым нашим шагом? Стукнул парня и держишь его в плену – это не сохранит твою карточку безупречно чистой. – Ох, я не бил его. Передовой Центр сделал это за меня. Разве не мило с его стороны? – И затем он создал этот потрясающий дисплей для меня, чтобы я выполнил свою работу. – Ты знаешь, что это тест, правильно? – спрашиваю я беспечно. Как будто меня на самом деле не волнует, что он планирует. – Они пытаются увидеть, злой ли ты, а ты тупо попадаешь в их ловушку. Ты умрешь. – Ох, Эвелин. Должен сказать, что я не думаю, что это продлится долго. Я никогда не мог терпеливо ждать. – Я думал, что конец близок, когда столкнулся с изуродованным енотом с цепью вокруг шеи. До этого я никогда не видел каких– либо животных, и это существо было в цепи с моей подписью, – он доходит до одной из цепей, свисающих с потолка, и щелкает по ней. – Я знал, что настало время моего теста. Я не делал этого с людьми, ты знаешь. – Мне было грустно, когда я осознал, что енот не был тестом даже после того, как я расчленил его. Но, наконец, после всех этих дерьмовых ночей на земле, после ужасной еды, пришло мое время, и я должен сказать тебе, что они проделали потрясающую работу. – Восхитительно, – говорит он мечтательно. – Чего ты хочешь? – кричу я, надеясь, что это какая– то отвратительная шутка. При звуке моего голоса Кейси начинает двигаться и стонать. – Я хочу получить немного веселья, прежде чем все это закончится, – Гордон сжимает в кулаке рукоятку ножа. – Ты даешь им то, что нужно, чтобы убить тебя. – Нет, Эвелин, у них уже есть то, что им нужно, чтобы убить меня, – он касается своим указательным пальцем своего виска. – Прямо здесь. – Итак, если это все, тогда, – мой голос дрожит, глаза прикованы к лезвию, которым он машет с каждым движением руки, – ты не желаешь искупиться. – Эвелин? – стонет Кейси. – Искупить себя! Ох, не думаю, – он шагает к Кейси и встает за ним. Наклонившись, он сжимает челюсть Кейси с одной стороны. Кейси пытается извиваться, но Гордон держит его до тех пор, пока не разрезает щеку. – Ох, что у нас тут? Дружеские отношения или что– то большее? Два влюбленных преступника. Я надеюсь, он выживет. Вашим детям передадутся все испорченные гены. – Ты не должен делать этого, – шепчу я. – Ты не добьешься этого. Симпатичная ученица колледжа, хорошие оценки, друзья. Девушка, которая попала в неправильную компанию. Я видел тебя в специальном выпуске. Ты бы не смогла сделать нечто подобное. Посмотри на себя, – он качает головой и показывает ножом, задевая челюсть Кейси. Кровь стекает по его шеи. – Люди вроде меня не попадают в плохую компанию и не оказываются в неправильном месте и не в то время. Мы рождены, чтобы сделать это. – Стоп! – Так– так, у нас тут кое– что есть. Это добавит интересный поворот в нашей игре. – Не смей, блядь, прикасаться к ней, – предупреждает Кейси, но его голос натянут, слабый. Жалкий вместо угрожающего. – Иногда, с девушками, я принуждаю их таким способом. Это сексуальнее. – Ублюдок, – рычит Кейси. – Ты знаешь, с трудными наиболее весело. После того, как ты ломаешь им челюсть, нож скользит просто отлично. – Подойди и попробуй. – Почему бы не здесь, и твой парень сможет смотреть, как ты задыхаешься до смерти от своей крови? – Съебись, – я удерживаю свой взгляд на Гордоне, но периферийным зрением вижу, как Таннер на цыпочках заходит в пещеру и поднимает нож с земли. – Хорошо, тогда… – говорит Гордон, увеличивая ножом давление на мое горло. – Ты идиот, – я плачу. – Я не…не люблю грубиянов. – Может быть, мы не можем убивать друг друга, независимо от того, как облажался другой. – Стыдно. – Я могу перевязать ему шею, – говорит Кейси. Может быть, он пытался быть забавным, но в его голосе не слышен юмор. – Не стоит рисковать своим благополучием ради этого жалкого куска дерьма.
***
Мы бросаем Гордона в овраг. – Ублюдок не получил того, что заслужил, – плюет Кейси. Он вычищает свои волосы от крови с тех пор, как мы пошли. Разрезы Гордона всего лишь поверхностные, но на наших лицах и шеях они кровоточат, как сумасшедшие. – Он болен, – я знаю, что Таннер не пытался оправдать Гордона, просто напоминал нам, что он не такой, как мы, и никогда не был таким. – Мы все больны, – утверждает Кейси. – Нет, Кейси. Он реально болен, – говорит Таннер. – Означает ли это, что он заслуживает смерти? – Да, – говорит Кейси.
Августа, прошлый год Школа
Наша галерея была намного красивее, чем мы с Меган заслуживали. Мы выполняли нашу работу, но здесь была замешана группа профессионалов – группа из семи фотографов и художников, которые, работая вместе, создавали шедевры в течение лета. Самым удивительным было то, что это не была какая– то дерьмовая летняя работа на полставки, это был кропотливый труд. Каждая фотография была ошеломляющей и представляла собой изображение, но измененное. – Святое дерьмо. – Ты знаешь его? – прошептала я в ответ. – Я…не…этого не может быть. – Давай, признавайся. – Это декан Калифорнийского института искусств. – Не может быть. – Я знаю, – сказала она. – Я знаю, что этого не может быть. – Вы еще планируете поступать в аспирантуру? – Я, гм, нет. Если честно, я не планировала продолжать обучение. – Почему? – нагло спросил он. – Я не могу брать кредиты. Я знаю, что не заработаю много денег после того, как завершу обучение. – Не говорите глупостей. – Он дал нам карточки с напечатанным на них логотипом КИИ*. Должно быть, я была в таком шоке, потому что единственная мысль, которая крутилась в моей голове, была о том, что я не знаю представителей колледжа, которые носят с собой визитные карточки. Но это были карточки, на которых было написано его имя и титул внизу курсивом – «Декан школы искусств». – Мы предлагаем стипендии и должность ассистента учителя перспективным кандидатам, и, что более важно, упрашиваем студентов. – И кто является таким студентом? – Вы обе. Я бы попросил вас, если вы заинтересованы. – Конечно, мы заинтересованы! Абсолютно! Ничего себе! Спасибо вам! – Я знаю, кто вы. – Я вам позвоню, – он пожал нам руки. – Было очень приятно встретиться с вами обеими. – КИИ[12]… – она дрожала. – Ты плачешь? – спросила я таким голосом, будто сама реву, хотя это не так. Я была просто чертовски рада за нас. За нее, в основном. Я рисовала всего несколько лет, но она дышала фотографией со времен средней школы, когда работала для ежегодника. Это не просто была мечта, это была ее жизнь. И аспирантура не стала чем– то нужным для резюме. Это было место для нее, чтобы изучать работу, место, где она могла бы научиться чему– то новому. – Мы еще не подали заявления; это может оказаться ничем. Может, у него было всего лишь хорошее настроение. – Заткнись. Ты невероятная, и он увидел это. – Он увидел нас. – И я надеюсь, что не подведу тебя, потому что ты нуждаешься в поступлении в эту проклятую школу. – Вы получили приглашение? Я хочу угостить вас праздничными напитками. – Только коктейль «Лемон Дроп» сможет отвлечь меня от твоей девушки, – сказала Меган. – Я угощу тебя одним, теперь поехали. – Пошли. – Я хотела поехать выпить с Эв и… – Ты была с Эв весь день. – Почему бы тебе не поехать с нами? – спросила я. – Хорошая идея, Эв, – она повернулась к Нику. – Только если ты позволишь мне отогнать твою машину домой. – Думаю, он ненавидит меня. – А я думаю, он неудачник и ненавидит всех, и Меган не должна быть с ним. – Пальцы Лиама ласкали мою шею и скользнули вниз к первой пуговице на блузке, расстегивая ее. – Но, если быть честным, прямо сейчас я бы предпочел делать вид, что его не существует. – Сегодня вечером ты сделала что– то феноменальное, так что я не собираюсь думать о Нике. Я хочу думать о тебе. – Неужели? – спросила я так хитро, как только могла. – Я твой самый большой поклонник, – он расстегнул следующую пуговицу. – Однозначно я преданный поклонник тебя, твоей работы и твоего великолепия, – его язык скользил по моей коже. – Под великолепием ты имеешь в виду мою грудь, – сказала я, когда он снял рубашку с моих плеч. – Твоя грудь весьма хороша, но это не то, что на самом деле меня заводит.
***
Это был последний раз, когда у нас был секс.
***
ГЛАВА 12
Сначала я не поверила. Оставшиеся заключенные Передового Центра должны теперь сталкиваться друг с другом снова и снова, несмотря на огромную территорию. – Ты плачешь? – Это был долгий день. – Черт, давайте найдем место, где сможем расположиться, – говорит Валери. – У нас есть еда. И выпивка. – На что это было похоже? – спросил Таннер. – Даже не думай, – Валери ударяет ногой по земле, и в стороны летят клочья грунта. – Она была в ужасе. Она рыдала. – Спасибо, что нарисовала такую яркую картину, – сухо говорит Джас, и Таннер ухмыляется. – Я не говорю, что сама не была в ужасе, потому что я тоже испугалась, – говорит Валери. – Если бы она умерла, я бы застряла посреди леса одна. – Ох, так это единственная причина? – Джас пихает Валери локтем в ребра, и Валери усмехается. – Нет ничего хорошего в том, что ты застреваешь в этих лесах в одиночку. – Точно, – говорит Валери. – В любом случае, – продолжает Джас, – мой тест был похож на ваш. Измененная версия моего преступления. Мы шли по темноте, Валери и я, когда наткнулись на ключи, которые лежали на земле. Когда до меня дошло, что это были мои ключи, двигатель ожил. Я знала, что это был двигатель от моей машины, потому что в самом начале звук пропадает, прямо перед тем, как он полностью прогреется, – старый кусок дерьма. Автомобиль был прямо перед нами. – Я ушла с пути, когда двигатель начал набирать обороты, – вставляет Валери. – Потому что поняла, что происходит. Я знала, что автомобиль собирается нас задавить. Но Джас не тронулась с места. – Я вспомнила, что каждый из вас рассказывал о своем испытании, – говорит Джас. – И я знала, что должно было произойти, и я могла убежать, но все равно бы не смогла избежать этого. – И? – И я увидела их: семью, которую убила. Части их тел были везде, они окружали меня. Автомобиль продолжал набирать обороты. Я и не знаю. Мне жаль. Я всегда сожалела о том, что произошло, – ее голос становится тихим. – Это похоже на то, что автомобиль знал. Я имею в виду, он помчался вперед и все. Фары все освещали, и затем был этот звук. А потом я закрыла глаза, и все остановилось. – Он прошел сквозь нее, – говорит Валери. – Я думала, она умерла. Я думала, что автомобиль задавил ее. – Но этого не случилось, – говорю я. – Что очевидно. – Глупо говорить такое, знаю. Но сейчас я чувствую себя в безопасности. Как будто могу справиться с чем угодно. – Думаю, это описание точно подходит. – Какого черта? – спрашивает Кейси. – Это неполадка. – Вы издеваетесь надо мной, – кричит Валери. – Вы знаете, что это значит, правильно? Они должны помочь нам выбраться отсюда! – Я голодна. – Функциональность? – спрашивает Джас. – Этого не было в контракте. – Нас должны выпустить, правильно? – Может быть, именно это они и имеют в виду. Передовой Центр должен нормально функционировать, чтобы нас выпустили. – Ну, – Кейси встает и хлопает в ладоши. – Кто будет заниматься строительством лагеря?
***
У ручья есть плоская площадка, которая идеально подходит для создания лагеря. Когда мы ставим палатку, небо остается окрашенным в жуткий ярко– бирюзовый цвет. Часть меня утешает мысль, что в Передовом Центре возникли неполадки, другая часть беспокоится. Что происходит? И, что более важно, когда в Передовом Центре начались неполадки? – Вы думаете, мы сможем немного выпить, при этом держа себя в руках, чтобы не наделать глупостей? – Держите себя в руках! Держите себя в руках! – Валери поднимает бутылку над головой. – Есть одно «но». Это моя бутылка. Джас, поддержи меня. – Ага, ага. Она нашла ее. – И меня не волнует, если небо покроется чертовым оранжевым цветом, есть правила, касающиеся моей бутылки. Первое, и самое главное: я могу только предположить, что есть только одна причина, по которой они дали нам выпивку в первую очередь – они хотят сделать нас слабыми, чтобы мы выпустили внутренних демонов. Так знайте, когда вы будете пить из этой бутылки, вы отдаете себя Передовому Центру на растерзание, и есть 9, 87 процентов, что вы умрете. – Мои мысли верны. Во– вторых, это моя бутылка… – Ты уже это говорила, – встревает Джас. – И я не открою эту бутылку, пока один из вас, серьезно, я говорю серьезно, не развлечет меня. У меня есть немного власти сейчас, и настала моя очередь получать удовольствие. – Пошла ты. – Проклятье, – говорит Валери. – Я имею в виду реальные развлечения. Не обижайся, малыш. – Сволочь. – Мы застряли здесь в течение двух недель, и я нашла выпивку, так что это моя цена, – она опускает бутылку и ухмыляется. – Так развлекайте меня. Тот, кто сделает это, получит от меня право выпить первым. – Подожди. ПОДОЖДИ. Ты готова к этому? – он вытягивает руки вперед, взгляд становится интенсивным. Медленно, смотря на Валери, он опускает левую руку в грязь, и, когда он поднимает ее, он держит ложку. Сгибая локоть, он подносит ложку к лицу и кладет ее на нос. – Как, блядь, у тебя это получилось? – спрашивает Валери. – Опыт. – Круто. Я прежде была в цирке. – Кто– то хочет выыыыыыыпить, – ухмыляется Валери. – Я не знаю, должна ли быть впечатлена или находится в ужасе, – говорит она прямо. – Ох, перестань! Ты знаешь, как трудно это делать? – она топает ножкой. – Я бы хотела увидеть, как ты попробуешь! – Я буду готовить для тебя ужин в течение всей следующей недели! – Из моих консервов. – Я буду массировать тебе ноги? – Я не хочу парня, который будет массировать любую часть меня, но спасибо. – У Эвелин что– то есть для нас. – Сними это! – вскрикивает Кейси. – Не порть момент. – Сучка! – Прости, Эв! – кричит она, когда садится у огня. – Но ты все упростила. – Я получила эту выпивку! – кричу я. – Ты не развлекла меня! – Сдавайся. – Достойная игра, мой друг. Достойна игра. – Теперь отдай мне мою гребаную одежду. – Ты выглядишь поразительно, когда голая, – говорит он, делая глоток. – Разве? Я пила весь день, Меган любила эту фотографию. Она была на заставке ее планшета месяцами. – Ты в порядке? – спрашивает Кейси. Когда я киваю, он говорит: – Я устал. – Я тоже. Из– за выпивки. Я не знаю, интрижка ли это, или они просто используют друг друга, чтобы скоротать время здесь. Но я знаю, что, если одна из них умрет, это приведет к разрушительным последствиям для другой.
***
Я просыпаюсь с пересохшим ртом. Солнце только начинает подниматься, все вокруг отбрасывает тени. Зеленый свет смешивается с насыщенным синим, создавая странный бирюзовый лес. Я выбираюсь из– под руки Кейси и встаю. Когда я иду к ручью, то понимаю, что не единственная бодрствую. Валери опускает голову, и девушка наклоняется и целует ее в щеку. Она встает и поворачивается ко мне. Ее живот круглый и выглядит опухшим под сарафаном и ее лицо почти идентично лицу Валери. Она улыбается мне и исчезает между деревьями. – Я сказала, чтобы она избавилась от него. Когда между нами было стекло, когда я была в тюрьме, я сказала ей, чтобы она избавилась от ребенка своего насильника. – Ее тело содрогается. – В следующий раз, когда я увидела ее, она была на четвертом месяце. Я сказала ей… что она не любит меня, и я не хочу, чтобы она навещала меня. Она послушалась. Я до сих пор не видела ребенка. Ему сейчас 2 года. – Что она сказала тебе? – спросила я. – Прямо сейчас. – Она простила меня, – Валери качает головой. – Хотя я ей не верю. – Ты должна поспать.
*** Первым утром просыпается Таннер. Я развожу огонь, и мы сидим рядом друг с другом. Еще слишком рано – другие еще не проснутся некоторое время. – Небо все еще зеленое, – сонно говорит он. – Прошло больше четырнадцати часов, и до сих пор от них ничего нет. Что ты думаешь об этом? – Я считаю, что они просто пытаются понять наши мысли сейчас. – Если это так, то они пытались понять нас в течение всего пребывания здесь. – Особенно, если Гордон все еще жив, – добавляет он. – Откуда ты знаешь? – Вчера в списке этого голоса было трое мужчин. – Я хотел убить его, – голос Таннера звучит приглушенно. – Конечно, ты хотел его убить. Мы все хотели. – Я пытался убить его, потому что хотел посмотреть, как он умирает. Как он страдает, как все те люди, которым он сделал больно. – Таннер… – Я был у стольких психологов после того, как убил того ребенка. Все, что мне было нужно, чтобы мне поставили диагноз биполярное расстройство [13]и адвокаты смогли бы указать на мое безумие в виде приступов гнева. – Таннер, остановись. – У меня не было биполярного расстройства. Некоторые люди должны умереть, Эв. Это не значит, что я не жалею о том, что думаю так. Но я не могу перестать думать. – Не имеет значения, если я скажу это вслух. Мы не можем скрывать, что чувствуем по отношению к ним. – Статистика говорит, что мы все обречены. – К черту статистику.
***
Когда остальные просыпаются, мы решаем сделать это место нашим постоянным лагерем, пока небо не вернется к своему нормальному цвету, или мы не отправимся на поиски еды. Что наступит раньше. – Я должна рассказать тебе, что случилось в тот день. – Ты не должна, – говорит он. – Я знаю, что ты не плохой человек. – Ты ошибаешься.
Сентября, прошлый год Наша квартира
Утром было холодно. Меган всегда устанавливает температуру на 75 градусах[14], когда просыпается, потому что наш терморегулятор любил по ночам опускать температуру до 60 градусов[15]. Лиам ушел – он должен был уйти час назад на работу. Я обернула одеяло вокруг плеч и вышла из спальни, выключая терморегулятор, и в этот момент начал звонить мой телефон. Я поспешила обратно в комнату и взяла его с тумбочки. Мама. Я проигнорировала звонок. Может быть, если бы я разговаривала с ней по телефону, когда увидела, что Ник оставил для меня на кухонном столе, я бы сказала ей. Она бы приказала мне звонить 911. Она бы придала мне мужества не делать то, что было написано в записке. Записка оказалась написана моим почерком и прижата нашим запасным ключом от квартиры. Будь в восточном тренажерном зале через тринадцать минут, Или Меган умрет. Никакой полиции. Рядом с запиской был скомкан список покупок, который он использовал, чтобы узнать, как я пишу.
***
Восточный тренажерный зал больше не использовался, за исключением некоторых ночных занятий йогой или занятий по плаванию. Но этим утром зал не был заперт. Парень в черном, с которым я посещала философию в прошлом семестре, ждал меня снаружи и, не говоря ни слова, схватил меня за руку и повел в здание рядом с баскетбольной площадкой. Когда за нами закрылась дверь, наступила темнота. Я услышала щелчок, и комнату залил зеленый свет. Семь темных силуэтов. Свет становился все ярче и ярче, и я увидела перед собой Ника в черных штанах и кителе. Перед ним сидела Меган за старым потрепанным столом. Из красного сидения был вытащен кусок, фанера отслаивалась. Меган была с повязкой на глазах. Он держал пистолет рядом с ее головой. – Как раз вовремя, – он мрачно улыбнулся. – Еще пара минут, и ее мозг был бы на полу. Я не могу сказать, что мне было страшно в тот момент. У меня вообще не было никаких эмоций, потому что эта ситуация не казалась реальной. – Чего ты хочешь? – Легко. Я не собираюсь тратить времени больше, чем должен, поэтому предлагаю сделку. – Он дернул за волосы Меган, и она всхлипнула. Слезы, несмотря на повязку, текли по ее щекам. – В зале по соседству прямо сейчас проходит званый ужин преподавателей. Ты знаешь, на таких праздниках выдают награды и говорят о чертовых достижениях каждого из них. Он кивнул парню в маске, который стоял рядом с трибунами. Парень подошел ко мне и из– за спины достал пистолет. – Возьми его, – приказал Ник. Металл в моих руках был тяжелым и холодным. – Сделай первый выстрел. Мне все равно, кого ты убьешь, просто убей кого– нибудь из них, и я не оставлю пулю в ее голове или же в твоей. Холодный и тяжелый пистолет давил мне на голову, когда другой парень прислонил его к моей голове. Я обдумывала долгое время то, что Ник предлагал мне сделать. Я была права. Все это время я была права, и ничего с этим не сделала. Я позволила ей убедить себя, что мои инстинкты меня подводят, что я сошла с ума, ненавидя его. Какой же я была глупой. – Почему? – все, что я могла спросить. Я не пыталась сдерживать слезы. Для этого не было причин. Но не могла плакать для него. Я не хотела давать ему больше из того, что он хотел. – Почему я? Почему мы? Он драматично вздохнул и стал ходить туда– сюда позади Меган. – Хорошо, это должна была быть она. Вот почему я начал встречаться с ней в первую очередь, если это не очевидно. Он появился так внезапно. Так быстро. Это было единственное, что я знала о нем. – Мне нужен был кто– то вроде нее – кто– то, у кого были друзья, кто– то, кто видел столько красоты и любви в мире. Это единственное, что пугает людей сильнее, чем террорист без какого– либо мотива. Он планировал все это долгое время. – Но когда ты оказала мне холодный прием, я решил, что ты за это заплатишь. Кроме того, не думаю, что она смогла бы с этим жить. Она позволила бы тебе умереть. Слезы капали с моего подбородка. Я не могла вытереть их. Я не могла сдвинуться с места с этим оружием в руках. – Нет, – прошептала Меган. Ник толкнул ее со стула, и она заскользила по полу. Он ударил ее в живот. Я закричала. Я не помню, что было дальше. Я просто помню, как думала, что моя жизнь закончилась. Потому что знала, я должна пройти через это. Я не могла жить без нее. – Иди. Мои люди проследят за тобой. Если ты сбежишь, они убьют тебя, а я убью ее. Я нашла в себе храбрость, чтобы спросить: – В этом заключается теория хаоса? Он наклонил голову. – Ты вспомнила. А я думал, что ты не обратила внимания на это за ужином. Этот ужин был несколько месяцев назад, но я точно знала, о каком именно он говорит. Он наступил на грудь Меган, и она всхлипнула. – Я думал, что ты была слишком занята вопросом, что я делал своей рукой под столом. Парень, который стоял позади, ударил кончиком пистолета по моей голове и схватил за волосы, ударяя меня.
***
День был слишком душным, даже для Феникса в сентябре. Сухая трава хрустела под ногами, когда я шла к банкетному залу, не слыша ничего, кроме шагов парня, который следовал за мной. Снаружи никого не было, кто мог бы увидеть нас и всех предупредить. Каждый из двух парней схватил дверную ручку. Тот, что слева от меня, поднял три пальца, затем два и один. Я так ошибалась насчет Ника. Я дала ему второй шанс – польза от сомнений. Я никогда не подумаю сделать это во второй раз – особенно сейчас. Я должна спасти ее. Из кондиционера поступал зловонный запах дешевого завтрака. Тишина сменила скучный гул преподавателей в самом разгаре разговора. Я подняла пистолет и направила в голову ближайшего ко мне человека, и выстрелила. Мозговое вещество и кровь брызнули на других обитателей стола, и человек упал прямо в свою тарелку. Моя армия копошилась вокруг меня, были слышны выстрелы и вопли ужаса. Я вынырнула из толпы и побежала, понимая гораздо позже, что человек, в которого я выстрелила, был не кто иной, как Джейсон Эрхат, декан факультета математики. Но тогда он был всего лишь телом – способом, благодаря которому я спасала свою Меган. Люди видели во мне члена смертоносного культа, который создал Ник. Вот почему мир видит меня виновной. Но это не та причина, по которой я принадлежу Передовому Центру. Я зла, потому что в тот момент, когда умер Джейсон, все, что я чувствовала, было облегчением. Я хладнокровно убила невиновного человека. Несколько человек были убиты прямо перед моими глазами, но Меган должна была выжить. Вот, что сделало мой грех хуже, чем моя наивность. Я была ослеплена страхом. Она умерла прежде, чем я вступила в спортивный зал, она лежала на спине на холодном линолеуме – прямо там, где я оставила ее. Ее глаза были открыты, волосы тонули в собственной луже крови. Еще один выстрел в воздух. Позже я узнала, что это был Ник, который выстрелил себе в рот в душевой. Не в этой душевой он подделал мою предсмертную записку, не в этой. Он подделал ее в душевой, которая была наверху. Конечно, он не оставил бы Меган в живых. Она была единственным свидетелем, который смог бы доказать, что этот акт хаоса не был организован мной. Это все, что я могу вспомнить. Я не помню крика или плача, или то, как я держала ее. Моя память проделала потрясающую работу по блокированию моментов, которые связаны с ней. Мне сказали, что позже, когда полиция нашла меня, она все еще была на полу. Я сидела за столом возле ее трупа, а ее кровь была на мне. Я ждала смерти.
ГЛАВА 13 Когда я заканчиваю, то не думаю о своем преступлении. Я думаю о ней. Как я переживала, что у нее отняли жизнь. Не о тех, кто умер. Не о том, кого убила я. Только о ней. Это доказательство того, что я всегда буду эгоистичным, злым человеком. – Я возненавидел тебя так сильно, когда впервые услышал о тебе, – сказал Кейси. – Когда я узнал, что буду здесь с тобой, то не мог дождаться того, чтобы увидеть, как ты умрешь первая. У меня было такое чувство, что, когда люди думают о нас, они думают о тебе, что все мы были сумбурными и деструктивными, как ты, – он качает головой, прерывая свои мысли. – Я не был уверен, был ли зол, но знал, что был святым по сравнению с тобой. – Я клянусь, Кейси, – мой голос дрожит на каждом слове. – Я все тебе рассказала. Я говорила правду. – Я знаю. И ты не должна здесь находиться. – Не говори так. – До него не дошло. – Я убила человека. Я дала им то, чего они хотели. Я так же виновна, как и Ник. – Ты сплотила нас здесь. Ты брала на себя ведущую роль во всем, что мы тут делали, как группа, – его голос становится выше. – А то, что ты сказала мне, что думаешь, что виновна, как Ник… – Это была моя… – Нет! – он стремглав подбегает ко мне, нависая надо мной. – Ты сделала это по той причине, что любила ее, и ничто не изменит этого. Не Ник, не решение суда, не Передовой Центр. Никому не позволяй говорить иначе. Ты лучше, чем все это. – Я ничто, – говорю я. Его губы находят мои. Он груб, но не наносит мне вреда, требуя подчиниться ему. Он выдыхает мое имя с каждым поцелуем, его пальцы в моих волосах. Его рот дик и жаден, как будто он никогда не сможет насытиться мной, прежде чем у нас закончится время. Я впиваюсь ногтями в его спину. Его губы тянутся к моему уху. – Не смей хотя бы секунду думать, что ты заслуживаешь быть здесь. Его щеки мокрые – я не знаю, виновата в этом я или он. – Извини, – говорит он. – Я, вроде как, растерялся. – Заткнись и поцелуй меня. И он делает это. Он целует меня, пока мое лицо не высыхает и сам он не задыхается. – А теперь я должен задуматься над этим? – спрашивает он. – Чувство, будто переживаю свой собственный кошмар снова. Я знаю, как он себя чувствует.
***
Мы идем обратно в лагерь, рука об руку. Где– то глубоко внутри меня я чувствую себя уверенно, хотя не знаю почему. Я должна быть несчастной, вынуждая показывать свои сомнения насчет самой себя единственному человеку, о котором забочусь больше всего. Единственный человек, который, кажется, уважает мою темную сторону. Меган бы одобрила это, я знаю. Я чувствую, Кейси это все, что я потеряла. – Мне нужно в туалет, – он отпускает мою руку. – Встретимся в лагере. Я киваю и продолжаю идти вдоль ручья, когда он уходит. Солнце сядет через несколько часов, и свет освещает все под углом, тени растягиваются, чтобы ночью развлекаться. Поэтому сначала я не вижу Гордона, потому что весь противоположный берег погружен в темноту. Когда я замечаю его, то останавливаюсь и не издаю ни звука, заставляя себя быстро поверить в то, что вижу. Одна из рук Гордона прижимает Таннера к нему. Я кричу имя Кейси. Я напугана не так сильно, как должна была бы. Гнев сделал меня заложником – он думает, что в его руках все еще есть власть. У Таннера полностью отсутствующий взгляд. – Ты глупый, глупый парень, – кричу я. – Тратишь свое время на свои гребаные фантазии. Ты знаешь, что не можешь навредить ему. На лице Гордона появляется дьявольское выражение. Я не могу одновременно наблюдать за ним и здраво мыслить, поэтому фокусируюсь на Таннере. Что он делает? Он не может быть парализован страхом – не нападения на Гордона в пещере. Но его глаза не говорят мне ничего, кроме того факта, что он, возможно, сдался. Где Кейси? Валери, Джас – они должны были услышать мой крик. Но никто не пришел. – Сражайся с ним! – кричу я Таннеру. Я собиралась броситься в воду, чтобы самой сражаться с Гордоном, когда Таннер открывает рот. Но вместо слов из его рта вытекает кровь. Гордон отпускает его. Таннер падает на колени и плюхается вперед, из его спины торчит рукоятка ножа. Нет. Гордон делает взмах рукой перед собой и кланяется. – Я надеюсь, мое появление было забавным. Затем он убегает. Я бросаюсь к ручью, пробираясь против течения. На берегу я падаю вперед, цепляясь за траву, ползу, чтобы добраться до него. Лезвия растворяются в Передовом Центре. Это не что иное, как тщательно разработанная иллюзия. Я хватаюсь за рукоятку и рывком вытаскиваю нож. Из спины Таннера я вытаскиваю целое гладкое лезвие, которое покрыто кровью. Я не могу остановиться. Не могу не думать об этом парне, о теплой крови, которая течет из раны. Нет больше времени. Я вскакиваю на ноги и бегу. Мое тело горит. Пламя охватило всю меня, но съело оболочку. Я больше ничего не чувствую. Я была в таком состоянии только раз, когда необходимость убить полностью выпотрошила меня. Гордон медленный. Он добыча. Я настигну его прежде, чем он узнает, что я охочусь на него. Я перепрыгиваю через бревно и в середине прыжка дергаю его за волосы. Он падает на спину. За то короткое время, прежде чем я вонзаю в него нож, я вижу первый проблеск ужаса в его глазах. А затем он умирает. Он прекращает существовать. Все залито кровью. Его грудь, мои руки. Я чувствую ее везде, как она вытекает на траву и землю. Он ушел. – Эвелин! – кричит Кейси. – Забери меня, – я кричу, ни к кому не обращаясь. – Забери меня. Я готова умереть. – Эв! – это Валери. Она близко. Сразу трое из них толпятся вокруг меня, искаженные, размытые монстры. Они касаются меня, но я далеко. Кто– то плачет. Возможно, это я. Нет, это Джас. У меня сдают нервы. Я сжимаю руку в кулак и поднимаю его, но прежде чем успеваю ударить по мертвой груди Гордона, пальцы Кейси сжимаются вокруг моего запястья. – Ты ублюдок! – кричу я. – Ты гребаный кусок дерьма! Я борюсь с Кейси, пока силы не покидают меня, пока не осознаю, что сделала. Кого я убила, и кого убил он. Кейси лбом прижимается к задней части моей шеи и плачет. Я жду, пока он не затихает, прежде чем говорю хриплым голосом: – Передовой Центр теперь уничтожит меня.
ГЛАВА 14
Таннер мертв. Гордон мертв. Передовой Центр богат пороками. Не призраками наших преступлений, а едкими пороками. Под зеленым небом мои руки кажутся черными. – Гордон заслуживает смерти, – говорит Кейси. Мы окружили тело Таннера. Валери перевернула его лицом верх, так, чтобы мы все могли попрощаться с ним. Я убираю челку со лба. Ничто за пределами моего разума не кажется реальным. – Вы знаете, что Передовой Центр не думал, что так произойдет, – говорит Валери. Вообще– то, я не знаю, о чем думал Передовой Центр. Оружие, как предполагалось, растворялось, когда владелец намеревался кого– то убить. Я думала, что Таннер собирался сделать это. Или, по крайней мере, мы не должны умирать от рук нашего резидента– психопата. Но с ним произошло наоборот. Он был всего лишь мальчишкой, мальчишкой, который извинялся за то, что сделал. Он не заслуживал смерти. Мои слезы падают на мертвое тело Таннера. Он не смотрит на окружающий мир, он больше похож на ребенка. Испуганного ребенка. – Иисус, – я прикрываю свой рот. Передовой Центр должен был убить Гордона после того, как тот показал свое намерение убить Таннера во второй день нашего пребывания здесь. Передовой Центр должен был убить меня. Мой голос эхом разносится по воздуху, но никакого ответа не следует. Ярость разгорается во мне, моя кровь буквально кипит. Где– то в глубине подсознания всплывает момент, когда Таннер спрашивал меня, как на эмоциональном уровне я связана с преступлением Кейси. Только тогда он сказал, что в нашем контракте есть пункт о неисправности Передового Центра. Отец Кейси бил лопатой Меган, но Меган возникла без наличия моего стола. Я вызвала Меган, когда увидела лопату Кейси, и, сделав это, заставила часть Передового Центра прекратить свое функционирование. – Что мы будем делать? Ждать? Мы будем сидеть, сложа руки, и ничего не делать? – плачет Джас. – Почему они не слышат нас? Почему не видят, что происходит? Я пытаюсь успокоить себя. – Я не знаю, но больше не можем здесь находиться. Мы должны заставить их услышать нас. Я рассказываю Кейси, Валери и Джас свой план. – Зеленая подсветка означает, что Центр неисправен, я уверена насчет этого, – доказываю я, когда вижу недоверие в их глазах. – Нам нужно выбраться отсюда прежде, чем кто– то еще умрет. – Но откуда ты знаешь, что, заставляя машину работать с неисправностями, мы привлечем их внимание? – спрашивает Валери. – Откуда ты знаешь, смотрят ли они? – Я не знаю, – смотрю вниз на Таннера. Мы должны были сделать нечто подобное несколько часов назад, когда небо все еще не меняло свой цвет. Я должна была почувствовать, что что– то не так. Каждый раз, когда я жду, люди умирают. Больше никакого ожидания. – Мы больше ничего не можем сделать, – продолжаю я. – Я не собираюсь сидеть здесь и ждать. Валери кивает в ответ. Я думаю, что правда в том, что мы больше не в безопасности. Было бы другое дело, если бы каждый был сам за себя, но мы в другом положении. Мы все были настолько глупы, что стали заботиться друг о друге. – Давайте сделаем это, – Валери оставляет поцелуй на губах Джас. – Я не…не могу, – говорит Джас. – Ты должна. – Я боюсь. – Ради Таннера, – говорит Валери. – Ради Эвелин. Ради всех нас. Кейси кивает и берет мою руку. – Ради Таннера.
***
Это может не сработать. Я продолжаю напоминать себе, что это может не сработать. Но мысль не остужает мой пыл. Мы составляем краткие планы, планы, которые не дают много возможностей, чтобы нас кто– нибудь услышал. Каждый из нас направляется к объекту нашего партнера. Мы находим его. А затем мы увидим, что произойдет. Я думаю, что Таннер верил в то, что объект Кейси, который выступал в роли спускового крючка, неисправен, потому что мы запутали его. Может быть, спусковой крючок посчитал мою вину аналогичной вине Кейси. Может быть, со временем я стала больше заботиться о нем и эмоционально прониклась его преступлением, как он сам, в результате чего оба наших чипа среагировали. В любом случае, я верю, что если найти спусковой крючок Кейси и направлю его ко мне, крючок Валери направиться к Джас, а крючок Джас – Валери, это может привести к массовой неисправности. Если мы сможем создать достаточное количество фейерверков, они должны будут обратить на нас внимание и вытащить отсюда. Они обязаны сделать это. Мой стол появлялся в двух местах. Мы не знаем, как добраться до того, что в пещере, поэтому Кейси направится ко второму, который мы нашли к западу от озера. Он берет мое лицо в свои руки и целует меня, и я сжимаю ткань его рубашки, стараясь изо всех сил не дышать часто. – Беги так быстро, как только можешь. Посмотри, что произойдет, и мы встретимся здесь, – он говорит это достаточно громко, чтобы Джас и Валери услышали. – И пока бежишь, молись всем богам, чтобы это сработало. Ты нужна мне, чтобы выбраться отсюда. – Я не нужна тебе. Я не нужна тебе, Кейси. Ты будешь жить, независимо от того, выживу я или нет, и у тебя будет невероятная жизнь. – Ты нужна мне, потому что я люблю тебя. Он отпускает меня, и я стою здесь, ошеломленная. Он не позволяет мне ответить. Он в последний раз смотрит на Валери и Джас и берет меня за руку. – Сделаем это. В течение нескольких минут бега я сомневаюсь в себе. Кейси любит меня. Я не могу думать об этом сейчас. Я не могу отвлекаться. Просто продолжай говорить себе, что бояться нечего, Эв. Если мы сможем сделать все вовремя, то выведем из строя Передовой Центр во всех нужных местах. И, может быть, я переживу это. Я бегу. Я бегу так быстро, что не чувствую ног. Я стараюсь не отставать от Кейси, который бежит очень быстро и удерживает меня на ногах своей свободной рукой, когда я спотыкаюсь и царапаюсь о ветки на нашем пути. Мы идем сквозь листву приблизительно милю. Когда достигаем части ручья, где в прошлый раз были с ребятами, мы отпускаем друг друга. – Скоро увидимся, – говорит он. Он поворачивается и делает несколько шагов, прежде чем я зову его по имени. Он останавливается. – Я тоже тебя люблю. Стоя ко мне спиной, он говорит: – Даже не смей, блядь, умирать, Эвелин. Я ничего не говорю, потому что не могу. Я продолжаю идти вниз по склону, направляясь к лопате. Лопата, может быть, моя единственная надежда. То, что я видела в последний раз, не причинит мне вреда. Но это не означает, что я не сломаюсь внутри. Не думай о ней. Даже не думай о ее имени. Пар от горячих источников струится в воздухе. Последние лучи солнечного света падают на лопату. Я знаю, что это займет несколько минут, чтобы что– то показалось. Всхлип вырывается из моего горла. Это не то, с чем ты не можешь справиться. Я считаю проходящие секунды. Ты был в аду и вернулся. Ничего не происходит. Я смотрю на лопату, и ничего не происходит. У меня начинают зудеть уши. Это не сработало. Я не знаю, что чувствовать. Часть меня так жаждала отомстить за Таннера и получить возможность освободить других, спасти Кейси – спасти себя. Так почему я чувствую облегчение? Я сижу со скрещенными ногами на земле. Такой простой предмет. Символ жизни Кейси. Лопата, стол, кукла, ключи. Эти предметы будут всегда возвращать горе, напоминать о том, что мы сделали. Каждый раз, когда видим предмет. Даже если нам удастся сбежать из этого места, мы никогда не будем полностью свободны. Никто из нас. Я знаю это. Земля передо мной проваливается, повсюду летит грязь. Сначала я думаю, что это животное. Я ползу вперед на руках и коленях, приближаясь к объекту телесного цвета, которые продолжает дергаться и что– то хватать. Растопыренные пальцы, мясистая ладонь. Рука. Рука, которая тянется к небу. Кожа исчезает, обнажая гниющие мышцы и желтые кости. Я отползаю назад и вскакиваю на ноги. Но не убегаю. Я слишком очарована тем, что происходит, земля расходится прямо передо мной. Грязь исчезает, зияющая черная дыра возникает вокруг того, что тянется и хватается за землю, гниющий локоть рассекает воздух. Они прорастают как цветы, земля распадается вокруг них. Пальцы, руки, зеленая плоть ползут ко мне, пока их искромсанные, лысеющие головы не появляются на поверхности. Я на кладбище, которое сама создала. Стон срывается с моих губ, когда я отступаю назад. Появляется Джейсон Эрхарт, рана, проходящая через его глаз, гноится и кровоточит. На остальной поверхности виднеются наполовину съеденные лица моих жертв, которые от ярости скрипят зубами. – Зомби. – Мои жертвы превратились в зомби. Они вернулись, чтобы съесть меня. – Нет, – говорит кто– то из темноты. Я знаю, что это она, прежде чем она делает шаг вперед. Я запомнила этот голос. Она с важным видом идет ко мне, чем очень отличается от Меган. И она не ранена. Она выглядит такой же живой, какой была за день до смерти. Она проходит мимо лопаты, хватая рукоятку. Ее глаза блестят, она улыбается, и я вспоминаю. Что я еще здесь делаю? Большое количество рук и запястий тянутся в мою сторону. – Зомби ползают, – она так же растягивает слова, как отец Кейси. Растягивает слова, которых вообще не должно быть. – Зомби хромают. Как будто кто– то перемотал вперед окружающий мир. Всплески грязи летят по воздуху, а тела отрываются от земли и встают на четвереньки, как пауки. Изогнутые локти, изогнутые спины, стоят на скрюченных пальцах рук и ног. Все пятьдесят шесть. – Закопай меня в землю, – она растягивает слова, – но я всё равно доберусь до тебя. Я всё ещё могу разорвать тебя. Отец Кейси появляется на ее месте. И эта иллюзия не является пассивной. Модуль не выключается. Мы делали все не так. Я создала монстра. Я бросаюсь вправо и перепрыгиваю через одного из призраков, женщины с глазами, свисающими из глазниц. Ее рука оборачивается вокруг моей ноги, и я падаю назад. Я пытаюсь вырваться, но уже слишком поздно. Они столпились вокруг меня, конечности ползут по земле. Некоторые пальцы тянут мои руки вниз, к холодным, костлявым рукам. Другие ногти запутываются в волосах, увлекая меня на землю. Я кричу. – Остановитесь, – скучающим тоном говорит Меган. И они слушаются. За исключением одного, который держит мои волосы. Мужчина без челюсти. Они отходят назад, расчищая для нее путь. Ее мертвые глаза останавливаются на мне, и она поднимает лопату. – Предполагается, что это я должна отправить ее в ад. Меган поднимает лопату над своей головой. Когда она ударяет меня, мои мышцы отказывают. Воздух не проникает в мои легкие. Я сворачиваюсь в клубок, пытаясь сохранить воздух в легких. Лопата врезается в мою руку. В этот раз я ничего не чувствую, только покалывание, которое проходит через всю левую сторону. Металл сталкивается с моими ребрами. Я жду, пока она не попытается снова. Потянувшись, я хватаю рукоятку лопаты. Мы боремся, но недолго. Я не могу быть застигнута врасплох – я не могу позволить страху овладеть мной и из– за этого быть покалеченной. Под действием адреналина я вырываю лопату из ее рук и вскакиваю на ноги. Мое тело пронзает боль от сломанных ребер. – Ты не Меган, – я размахиваюсь со всей силы. Я чувствую давление, когда лопата опускается на ее голову, и весь мой мир рушится, но у меня нет времени, чтобы оплакивать это. Когда она падает на землю, я размахиваюсь снова и снова, врезаясь в уже рыхлые мозги нападавших. Куски тканей и капли крови летят по воздуху. Мои жертвы, которые больше не должны страдать, визжат и воют. Не мои жертвы. Жертвы Ника. Последний взмах очищает мне путь, и я бегу через тела и направляюсь к ближайшему заключенному. Испытание Валери произошло недалеко от нашего старого лагеря. Джас должна быть рядом. Я обязана предупредить ее. Каждая из моих ран дает о себе знать. Ноги уже затекли, и я понятия не имею, как мне удается сохранить вертикальное положение. Позади меня раздается рычание одного из мертвых. Меган – видение. Меган была права. Эти мертвые – не какие– то выдуманные монстры из мультфильма. Они являются творением высокотехнологичной тюрьмы. Они не имеют границ. Между каждым вздохом я слышу, как они разрывают землю. Безмолвные животные. Из какой части моего подсознания были созданы эти монстры? У меня нет времени, чтобы обдумать мой собственный вопрос, потому что я бегу в неправильном направлении. Я пытаюсь найти Джас, но бегу, блядь, в неправильном направлении. Преступление Валери произошло на другой стороне лагеря. У меня в голове перевернутая карта. Я бегу в том направлении, откуда только что прибыла, направляясь к спусковому крючку Джас. Лучше, чем ничего. Я теряю силу, мои легкие не выдерживают такой темп. Но я все еще могу слышать этих монстров позади себя, готовых взять реванш и попировать моей душой. Преступление Джас произошло рядом со сгоревшим домом. После бесконечных минут сложного пути через лес, я выхожу на правильный путь. Я рискую и поворачиваю голову. Их тени выскакивают из леса. Я нашла Валери. Я забываю, что убегаю от чего– то, когда вижу, что для нее создал Передовой Центр. Она сидит в окружении бревен, на которых ползает ребенок. Он визжит криком мучающегося младенца. И из его глаз течет кровь. Она обнимает свои колени и даже не реагирует, когда видит меня. Звук замученного ребенка заполняет тишину. Я не могу слышать свои собственные мысли. Ее брюки порваны, ноги кровоточат. – Я не могу двигаться! Он будет грызть мои ноги, пока от них ничего не останется, – ее глаза расширяются, и она кричит: – За тобой! На долю секунды я думаю, что это мои гниющие жертвы догнали меня, пока свет от фар не освещает лес, останавливаясь на красных глазах младенца. Автомобиль набирает обороты. Я медленно оборачиваюсь, фары ослепляют меня достаточно, чтобы я видела только лицо за рулем. Наши с Джас преступления перемешались. Ник готов раздавить меня. – Вы издеваетесь надо мной. Я и здесь создала иллюзии. Мне не нужно было знать все физические детали преступления Кейси. Мне нужно было просто заботиться о нем, и вина от его преступления выросла во мне. Я беспокоюсь о Джас достаточно, чтобы и здесь перемешались иллюзии. – Двигайся, Эв! – кричит Валери. Ник собирается переехать меня. Он сказал, что вернется за мной. Я думаю, он пытается сдержать свое обещание. Но я не позволю ему. Я протягиваю руку, и Валери тянется вперед. Ник сбивает ребенка. – Деревья! – кричу я. Он не сможет добраться до нас. На наклонной плоскости Валери спотыкается, и я вместе с ней. Мы вместе катимся, лопата бьет меня по носу так сильно, что кровь хлещет из ноздрей. Когда мы останавливаемся, я тащу Валери в кусты, локти и колени погружаются в грязь, ветки царапают мое лицо. Мы прячемся за стволом, надеясь, что он достаточно широк, чтобы… БУМ. Земля содрогается, когда позади нас вспыхивает огонь, и Валери крепко держит меня. Я поворачиваю голову достаточно, чтобы увидеть, как оранжевые языки пламени охватывают металл, и человек выходит из огня. – ВПЕРЕД! – кричу я. Валери и я вскакиваем и бежим обратно в том направлении, откуда пришли, направляясь к монстрам из моей иллюзии. Один из них атакует. Не просто один из них. Мужчина, которого я застрелила. Джейсон. Он ненастоящий. Я размахиваюсь лопатой. После соприкосновения его голова взрывается, серое вещество летит во все стороны, так же, как оно вылетало из задней части его черепа в первый раз, когда я убила его. Вот и мы совершаем одни и те же преступления, чтобы спасти свои задницы. – Святое дерьмо! – кричит Валери. Я останавливаюсь, встряхиваясь так сильно, что лопата падает на землю, и все внутри сжимается. – Эв? Эв, что это? – Может быть, мы заслужили это, – я так упорно борюсь со смертью. Я влюбилась, и это того стоит? Я по– прежнему виновна, я как грех. И всегда им буду. Валери хватает меня за плечи. Я слышу вопли ярости и муки гниющих жертв, которые скрываются в лесу. – Никто не заслуживает этого, – говорит она. – Никто. – Может быть, я отдала ей все свои силы и возможности, потому что она внезапно становится такой же сильной, какой раньше была я, достаточно сильной, чтобы тащить меня назад, к нашему старому лагерю. Назад к тому месту, где Кейси и я выбрались из– под земли, где пятеро из нас провели несколько спокойных дней, понимая, что мы не были брошены в яму с враждебными преступниками. Что пятеро из нас являются в равной степени похожими людьми. Небо вспыхивает зеленым. |
Последнее изменение этой страницы: 2019-06-09; Просмотров: 175; Нарушение авторского права страницы