Святитель Нифонт, епископ Новгородский

Память его празднуется 8 / 21 апреля

http://vn-eparhia.ru/novgorodskaya-svyatost/107-svyatye-novgorodskoj-zemli-xii-vek/101-svyatitel- nifont-episkop-novgorodskij

Святитель Нифонт Новгородский

 Святитель Нифонт был великий муж церкви и отечества. Списание жизни и подвигов его составил некто Варлаам - священноинок, подвизавшийся, вероятно, в одной из обителей Новгорода, и который, как видно, имел великую веру и любовь к святому. «Да простит мне многогрешному и недостойному своему рабу, - говорит он в своей повести, - честная и милостивая оная душа, если я дерзнул принять такой бисер в скверные мои уста или вместить его в скудный мой разум, ради душеполезного послушания житию сему, которым украсил он престол великого Новгорода и многия души привел ко спасению».

Время рождения Нифонта не означено ни в летописях, ни в патерике, однако с полной достоверностью можно предполагать, что он родился в последней четверти XI столетия, между 1080 и 1085 гг., потому что в 1130 г. он делается епископом; а на эту высокую иерархическую степень, согласно с соборными постановлениями, он в тогдашнее время не мог быть возведен моложе, по крайней мере, 45 лет. Также об имени и звании родителей Нифонта в повести нигде не упоминается, так как, по замечанию инока Варлаама, много протекло годов до того времени, когда он начал собирать сведения о жизни и подвигах святого. Однако же известно, что родители его жили или в самом Киеве, или в ближайших его окрестностях, были, как видно, люди зажиточные и благочестивые, много подавали милостыни Божиим церквам и часто угощали нищих обильной трапезой. Детей они не имели и, часто приходя в ближайшую церковь, молили Господа даровать им детища в подкрепление их старости. Господь, наконец, услышал их молитву и даровал им сына. Этот-то плод молитвы и был впоследствии великим светильником. Младенец был назван в святом крещении Никитою. Когда минуло ему семь лет, то родители отдали отрока Никиту для обучения грамоте. Вскоре он удивил и родителей, и воспитателей своими быстрыми успехами, а главное, необыкновенно ранним отчуждением от всего земного. Детская мысль его была постоянно обращена только к небу; временную жизнь он вменял, как сон и тень. Плоть изнурял воздержанием не только во дни постов, но и на всякий день: в понедельник, среду и пяток он вкушал одного хлеба с водой и то со слезами и весьма мало. В таких высоких подвигах зрел и укреплялся дух Никиты к будущему высокому служению. А знакомство его с местными обычаями греческой церкви, которое так видно в ответах его Кирику, показывает, что он путешествовал даже по Востоку.

По кончине родителей благочестивый юноша, сделавшись единственным наследником всего имения, решился совершенно оставить мир и посвятить себя иноческой жизни. Раздав свое имущество церквам и убогим, Никита пришел в обитель Печерскую и усердно молил игумена о пострижении. Добродетельный Тимофей исполнил пламенное желание его и при пострижении назвал Нифонтом. Юный инок с этого времени еще более усугубил свои подвиги: дни проводил в трудах монастырских и в услужении братии, а ночи - на славословии Божием. Братия дивилась необыкновенной его жизни и прославляла Бога и Пречистую Его Матерь, даровавших такого светильника Печерской лавре.

По мнению историка Татищева, Нифонт не очень долго здесь подвизался. За добродетельную жизнь его он был избран в руководители тем, которые усердно искали себе вечного спасения. Он полагает, что из Печерских иноков Нифонт был возведен в сан игумена в Волынь; но времени не показывает, а во 2-м томе своей истории на стр. 241 под 1130 г. назвал его игуменом уже Печерского монастыря. Но так как имя Нифонта не встречается в списке Киево-Печерских настоятелей, то должно предполагать, как замечено в историческом словаре о писателях духовного чина, не носила ли название Печерского монастыря та обитель в Волыни, в которой он был игуменом, так как есть сего названия монастыри и во Пскове, и в Нижнем Новгороде. Все это очень может быть вероятным, только неизвестно, на каких исторических данных основывал свое предположение историк. В Новгородской 3 летописи под 6638 г. (1130 г.) только и сказано, что Нифонт взят в Новгород «из Печерскаго монастыря из Киева» (стр. 214); но неизвестно, из игуменов или из простых иноков.

В сан епископа Нифонт возведен в 1130 г. Когда блаженный Иоанн, епископ Новгородский, после двадцатидвухлетнего управления паствой оставил свой престол и удалился на безмолвие в монастырь, тогда святители и князья единогласно положили избрать на Софийский престол Нифонта, «мужа свята и зело боящася Бога». Избранный в том же году был и рукоположен во епископа митрополитом всея Руси Михаилом и прибыл в Новгород в 1-й день января «на святаго Василия, на обедьнюю». С этого дня Нифонт делается замечательной исторической личностью в Русской церкви по своей замечательной деятельности. Характер его деятельности всего лучше определяется современными событиями и личным его характером. Так как на Руси в его время было неспокойно более чем когда-либо прежде и от междоусобий княжеских, и от смятения в церкви, то Нифонт во всю свою жизнь заботился либо об умиротворении князей Русских и водворении братского согласия в народе, либо хлопотал о том, чтобы сыны Русской церкви не отдалялись от усыновления матери своей – церкви Восточной. Но с какой великой ревностью и постоянством пекся он о благе Церкви и Отечества доказывается тем, что слава его добродетелей пронеслась и в отдаленных странах. С другой стороны, как благотворны были его подвиги для Руси, видно уже из одного того, что он пользовался великим уважением всей земли Русской, которая называла его своим поборником и ревнителем православия.

Первой услугой Нифонта было ходатайство его за Новгород пред митрополитом. Причиной неудовольствия Киевского владыки на Новгород был беспокойный дух его жителей. В 1134 г. новгородцы, недовольные худым успехом Всеволодова похода в Суздальскую землю, произвели сильный мятеж в городе. Народ волновался, избирал, сменял посадников и даже одного из главных чиновников своих утопил, бросив его с моста.

Первосвятитель Михаил, быв извещен о бунте новгородцев, которые не хотели слушать никого и ничего, и, желая остановить мятежные их замыслы своей духовной властью, послал запрещение на весь город. Это архипастырское запрещение, как видно, подействовало на народ, потому что «новгородцы с князем их Всеволодом опечалишася зело», когда получили известие. Особенно это сильно опечалило добродетельного Нифонта, он сразу же отправил в Киев игумена Исаию к митрополиту с челобитьем, смиренно моля его даровать прощение и благословение преступному Новгороду. Михаил, уважая ходатайство Нифонта, сам с посланными прибыл в Новгород, чтобы вразумить буйный народ личным присутствием.

В следующем 1135 г. святой Нифонт оказал услугу гораздо более важную: он сам ходил миротворцем в южную Россию. Ольговичи, князья Черниговские, питая непримиримую вражду к дому Мономахову, объявили войну Ярополку и его братьям. Вступив с войсками в Киевскую область, они беспощадно жгли города и села, грабили и пленяли православных. Благодаря мудрой попечительности Нифонта, новгородцы в этот раз поступили как истинные, добрые сыны отечества. Когда перед несчастной битвой великий князь Ярополк звал новгородцев к себе на помощь, а Святослав Черниговский, победивший киевлян, к себе, то новгородцы не только не хотели взять участия в этом междоусобии, но даже по совету владыки послали от себя посадника Мирослава мирить киевлян с черниговцами. Посадник возвратился, не сделав ничего, потому что сильно «взмялась вся Русская земля». Между тем южной России угрожало зло гораздо большее. Черниговцы, недовольные первым поражением киевлян, начали снова копить рать, к тому же поднялись и дикие половцы[40], пользуясь междоусобием князей. Услышав о таком смятении, святитель Нифонт весьма опечалился и, взяв лучших мужей новгородских, сам с ним отправился на Русь и ходил из города в город, уговаривая князей помириться между собой. Наконец, достигнув самого воинского стана, он застал киевлян и черниговцев уже стоявшими друг против друга на ратном поле и совершенно готовыми к бою. Внезапное появление пред рядами войск мужа высокой добродетели привело в смятение и обезоружило обе враждующие стороны. Тут святитель Нифонт сильно обличил озлобленных князей, сильными убеждениями тронул их сердца и пастырским словом склонил к заключению мира.

Но чаще всего святому Нифонту приходилось мирить князей со своей паствой. Новгород, древняя столица Рюрика и всегдашнее достояние великих князей, пользуясь смутными обстоятельствами времени, теперь уже окончательно не признавал над собой власти великого князя. Напыщенные своим богатством и обширными владениями, новгородцы теперь, именно в период святительства Нифонта, постоянно меняли у себя князей, смотря по тому, чей род усиливался или восходил на престол великокняжеский. (В продолжение святительства Нифонта новгородцы до 10 раз переменяли у себя князей. В то время как прибыл Нифонт, в Новгороде княжил Всеволод; в 1136 г. Всеволод изгнан и на место его избран Святослав Ольгович; в 1138 г. является на княжение в Новгороде Ростислав Георгиевич; в 1139 г. - Святослав Ольгович во второй раз; в 1140 г. – Ростислав Георгиевич во второй раз; в 1142 г. - Святополк Мстиславич; в 1148 г. княжил в Новгороде Ярослав Изяславич; в 1154 г. - Ростислав Мстиславич; после него немного времени – сын его Давид и, наконец, в том же году избирается Мстислав Георгиевич). Их дерзость и буйство доходили до того, что раз, быв недовольны своим князем, они осмелились даже заключить его в епископском дворе и там держали за стражею тридцати воинов до тех пор, пока на место его не явился новый князь. (Так поступили новгородцы с князем Всеволодом в 1135 г. или в 1136 г.; в 1138 г. заключают в Варваринском монастыре[41] жену Святослава; в 1142 г. заключают Ростислава Георгиевича так же, как и Всеволода). Такое унижение княжеского достоинства, конечно, иногда стоило дорого новгородцам. Но каждый раз, как только грозила опасность, святитель являлся деятельным посредником и миротворцем своей паствы, являлся истинным пастырем, полагающим душу свою за овец своих, жертвуя в критических обстоятельствах собственным спокойствием и благополучием. Так, в 1139 г. новгородцы на место Ростислава Георгиевича выпросили Святослава Ольговича у великого князя Всеволода. Не прошло и года, как граждане умолили своего архипастыря идти в Киев и просить у Всеволода на княжение сына его. Великий князь исполнил просьбу Нифонта. Уже сын Всеволодов с послами новгородскими был на пути и доехал до Чернигова, как вдруг ветреные новгородцы, переменив мысли, послали сказать великому князю, что они не хотят к себе ни брата его, ни сына и никого из Ольговичей и что один род Мономахов достоин управлять ими. Оскорбленный Всеволод тотчас же послал гонцов и возвратил сына, а с ним и епископа Нифонта. Граждан новгородских многих тогда же заключил в темницу («вмета в порубь» и в другом месте «вмета в погреб») и самого епископа посадил «за сторожи». Это унизительное заточение продолжалось почти целый год. Между тем и за изгнание Ростислава Новгороду пришлось дорого поплатиться. Долгорукий на возвратном пути из Смоленска, разорив город Торжок, всех жителей и всех гостей новгородских вывел оттуда пленными в Суздаль, где они томились в тяжкой неволе. Этого мало, он отнимал у новгородцев дани, постоянно беспокоил их границы, а при обстоятельствах более благоприятных замышлял даже идти войной. Враждебные отношения Суздаля Новгороду продолжались почти непрерывно 8 лет, может быть, продолжились бы и долее, если бы не заступился за свою паству Нифонт. Он и в этот раз явил себя истинным другом народного благоденствия и страждущих братий. В 1148 г. он сам отправился во Владимир ходатаем пред князем Георгием. Здесь был принят с отменным уважением и лаской; по желанию князя святил церкви с великим торжеством и своими просьбами склонил Георгия освободить всех пленных жителей опустошенного Торжка и всех новгородских гостей со всем их имуществом. Наконец, в 1154 г., когда неспокойные граждане выгнали от себя Давида Ростиславича, владыка Нифонт опять ходил в Суздаль и упросил князя Георгия отпустить в Новгород на княжение сына своего Мстислава.

Особенно великую заботливость оказал ревностный пастырь о соблюдении церковных правил. В 1136 г. прибывший в Новгород, на место Всеволода-Гавриила, Святослав Ольгович из Чернигова хотел вступить в супружество в такой степени родства, которая запрещалась церковными правилами. Святитель без всякого лицеприятия обличил князя, говоря: «Недостоит ти ея пояти». У Татищева же летопись говорит, что слуги князя убили отца невесты, а если это так, то нужно полагать, что правдолюбивый пастырь требовал, чтобы преступление наперед было очищено строгим покаянием. Но так как князь хотел непременно выполнить свое желание, то Нифонт не согласился ни сам венчать незаконного брака, запретил приступать к совершению таинства и всем новгородским священникам из белого духовенства и из монашества, так что Святослав должен был венчаться пришедшими с ним из Чернигова священниками и притом не в соборном храме святой Софии[42], а в своей придворной церкви святителя Николая, что на княжем дворе. Чтобы умилостивить ревнующего о правде святителя, князь хотел обезоружить его щедростью. Он возобновил древний Владимиров устав о церковной дани, определив епископу брать, вместо десятины от Вир и продаж, 100 гривен[43] из княжеской казны, кроме уездных оброков и пошлин. Но, несмотря на это, Нифонт и после брака неоднократно обличал князя за нарушение церковной заповеди.

Еще большую твердость духа и ревность показал владыка Нифонт в деле, которое касалось близко всей Русской церкви. Мужественно охраняя соборные постановления пред лицом всей церкви, он украсился тогда именем поборника всей земли Русской; а в летописи по Никоновскому списку сказано, что «той епископ Новгородский бысть поборник и ревнитель священным и божественным вещем». Митрополит Киевский Михаил, рукоположивший Нифонта на святительскую Новгородскую кафедру, не видя конца междоусобиям Русских князей, на время удалился в Константинополь; но, когда узнал, что беспорядки на Руси не прекращаются, он решился навсегда там остаться и чрез два года скончался. Как бы предчувствуя то, что должно было случиться после его кончины, Михаил завещал Русским епископам грамотой ни откуда не принимать на Киевскую кафедру митрополита, как только из Царьграда, и даже обязал клятвой не служить в его отсутствии на главном престоле Софийского храма. Но когда в 1147 г. получена была весть о кончине Михаила, великий князь Изяслав Мстиславович, следуя примеру Ярослава Мудрого, немедленно созвал собор Русских епископов и предложил им посвятить на митрополию кого-либо из Русских иноков, не посылая его для рукоположения в Царьград к патриарху вселенскому. В летописях не сказано, что побудило князя решиться на это. Может быть, причиной такой решимости было тогдашнее неустройство в самой Греческой церкви, которая в это время тоже оставалась без патриарха; или, может быть, этого требовала польза и честь Русского государства, потому что путешествие в Византию сопряжено было с большими затруднениями и издержками; но всего вероятнее, что Изяслав в этом случае более всего руководился личным нерасположением к грекам, которые самовольно покидали свою паству. На соборе присутствовали епископы Феодор Белгородский, Евфимий Переяславльский, Дамиан Юрьевский, Мануил Смоленский, Косма Полоцкий, святитель Нифонт Новгородский, а во главе их был Онуфрий Черниговский. Святитель Нифонт, предпочитая благо духовное временным интересам и ничтожным расчетам и в то же время предвидя, что тогдашние бедствия России могут увеличиться расторжением духовного мира и единения Церквей, первый сильно воспротивился нарушению завещания Михаила, митрополита. Он пред лицом всего собора утверждал торжественно, что «избрание митрополита без патриаршего благословения не согласно с православным преданием святой восточной церкви, которая просветила святым крещением Русскую землю, дала первого митрополита Михаила от престола Константинопольского и до сих пор не переставала заботиться о благе Русской церкви с материнской нежностью». «Грядет гнев Божий на сынов противления, - говорил при этом святитель Нифонт, - и угрожает великая опасность; ибо, уклонившись от усыновления восточной церкви, мы можем отпасть и от усыновления Божия». Сильные и справедливые представления владыки Новгородского нашли сочувствие и в других присутствующих на соборе и удержали их в законных границах. По примеру Нифонта епископы Полоцкий, Туровский, Смоленский, Переяславльский и Белгородский, в свою очередь, тоже представляли, что благословение патриарха действительно необходимо в этом деле и что нарушение сего древнего обряда повлечет за собой уклонение от православия восточной церкви. Несмотря, однако, на эти противоречия, великий князь настоятельно требовал избрания митрополита, и трое: Онуфрий Черниговский, Феодор Владимирский и Дамиан Юрьевский - изъявили полную готовность исполнить волю Изяслава. Они избрали на место умершего Михаила грека, смолятича, простого монаха схимника Клима - мужа знаменитого и своей жизнью, и редкой мудростью, или, как сказано в летописи, философа. Чтобы заменить рукоположение природного патриарха Цареградского и успокоить духовенство, Онуфрий придумал посвятить Клима главою святого Климента - папы Римского, привезенной Владимиром из Херсонеса. В этом случае он ссылался на пример Греческих архиереев, которые издревле ставили патриархов рукою Иоанна Крестителя. Таким образом и было совершено рукоположение.

Нифонт, однако же, и после этого не согласился признать законным архипастырем Клима и не хотел с ним служить в Софийском храме. «Ты недостойно поставлен, - говорил он, - и не благословлен от великого Собора, и не твердо твое посвящение, ибо ты не возносишь на литургии имени патриаршаго». Епископов же, поставлявших Климента, осуждал как человекоугодников. С такими чувствами он возвратился к своей пастве и отсюда не преставал ратовать против незаконного постановления Климента и «тако вражда бысть многа», замечает летописец. Митрополит, раздраженный против Нифонта за строгие и постоянные обличения, старался вооружить против него великого князя, домогаясь сослать его куда-нибудь в заточение; но Изяслав боялся открыто гнать мужа, столь добродетельного и так много оказавшего услуг всей Русской земле. Впрочем, не желая обидеть и митрополита совершенным отказом, он вытребовал Нифонта в Киев в 1149 г. с намерением примирить иерархов. Но так как Нифонт и в этот раз утверждал незаконность поставления Климента, не хотел ему подчиниться и назвал его не пастырем церкви, а волком, то и был заключен в Печерском монастыре. Жизнеописатель говорит, что владыка скорбел душой о разлуке со своей паствой, но утешал себя тем, что возвратился снова к безмолвному житию с преподобными и что терпит гонение ради правды. Заточение его здесь продолжалось около года. В следующем 1150 г. Георгий Владимирович Долгорукий, победив Изяслава, сел на Киевском княжении, и, чтобы расположить к себе новгородцев, он тогда же возвратил свободу заключенному Нифонту и с честью отпустил его к своей пастве, которая с восторгом встречала своего любимого пастыря.

Несправедливость со стороны Изяслава и митрополита еще более возвысила Нифонта в глазах современников, которые смотрели на него как на исповедника, пострадавшего за истину. Слух об этом дошел даже до Царьграда и там нашел сочувствие к подвижнику. Патриарх Николай IV Музалон, известившись о понесенной скорби от Климента, написал к Нифонту одобрительное послание, в котором сравнивал его с первыми святыми отцами: «О Святом духе сыну и сослужебнику нашего смирения, - писал патриарх, - доброму пастырю Христова стада словесных овец, господину епископу Великого Новгорода Нифонту, радоваться о Господе. Слышали мы о твоем неправедном страдании, которое страждешь Бога ради против Клима митрополита, без нашего благословения, самовластно восхитившего митрополию Киевскую, и что ты, честный отче, запрещаешь ему в столь великой дерзости и не хочешь с ним служить святительски, ни в божественной службе его поминать, и много потерпел от него досаждения и злой укоризны. Но ты, святый отче, потерпи еще за правду, Господа ради, и не изнемогай от сего аспида и злых его советников, да будешь причтен от Бога к прежним святым, твердо пострадавшим о православии, и покажешь святителям, которые будут по тебе в земле Русской, и всем людям образ терпения своего. Мир тебе, отче, и буди на тебе, страдальче Христов, благословение нашего смирения во веки. Аминь».

Получив патриаршую одобрительную грамоту, Нифонт еще более утвердился в своем подвиге. Наконец, незадолго до своей кончины, он утешен был известием, что патриарх Цареградский в соборной церкви Святой Софии поставил в Киев и на всю Русь законного митрополита. В 1156 г. Георгий Долгорукий, по смерти Изяслава вступив на великое княжение Киевское, согласно с мыслями епископа Новгородского, им уважаемого, тоже признал незаконным поставление Климента и потому отправил в Царьград почетное посольство к патриарху с просьбой даровать Руси законного пастыря. Патриарх исполнил волю великого князя, и в том же году святители Полоцкий и Смоленский имели утешение встретить нового митрополита, именем Константина, родом грека. Ревностный же Нифонт не имел удовольствия видеть свое полное торжество. Услышав, что новый митрополит уже идет из Царьграда, он и сам поспешил в древнюю столицу принять благословение от первосвятителя и вместе поклониться в Печерской обители Пресвятой Богородице и преподобным отцам. Но эта разлука его с Новгородской паствой была последняя. Прибыв в Киев, Нифонт заболел и за несколько дней до прибытия митрополита скончался, испрашивая себе заочно его благословение.

Нельзя не упомянуть здесь и о замечательной кончине Нифонта. Списатель его жития говорит, что святитель перед смертью утешен был необыкновенным видением, которое предвещало близкую его кончину и указало блаженное пребывание на небе с отцами Печерскими. Это видение он сам рассказывал игумену и братии, когда уже находился на смертном одре. «За три дня до моей болезни, - говорил святитель, - когда я пришел от утреннего пения, чтобы несколько отдохнуть, внезапно был погружен в тонкий сон. Мне казалось, будто я стою в Печерской церкви Успения Богоматери, на месте Николы Святоши, и со слезами молюсь Пресвятой Богородице, чтобы она сподобила видеть преподобного отца Феодосия – доброго строителя, и после смерти своей имеющего попечение об умножении добродетелей в своей обители. Затем, виделось мне, будто братия во множестве начали собираться во храм, и один из иноков, подойдя ко мне, спросил: «Хочешь ли, брат, видеть отца нашего Феодосия?» Я отвечал: «Весьма желаю, и если можешь, покажи мне его». Тогда инок ввел меня во святый алтарь и там показал мне преподобного Феодосия. Я же недостойный, когда увидел сего Ангела, от радости припал к ногам его и поклонился ему до земли. Преподобный поднял меня, благословил святыми своими руками и с любовию облобызал. «В добрый час пришел ты к нам, брат и сын мой Нифонт, отныне ты будешь с нами неразлучен». Преподобный держал в своей руке свиток, и я испросил его себе, чтобы прочесть написанное. Развернув его, я прочел в заглавии стих: «Се аз и дети, яже ми дал есть Бог». (Евр. 2. 13) В ту же минуту я проснулся и уже более никого и ничего не видел. Ныне разумею, - заключил святитель Нифонт свой рассказ, - что эта болезнь моя есть посещение Божие».

Страдания ежеминутно усиливались, но владыка, при крайнем изнеможении сил телесных, не изнемогал духом. В тринадцатый день болезни, чувствуя близкий конец жития, святитель Нифонт причастился Святых Таин на исход души и, преподав мир братии и заочное благословение скорбной пастве, со слезной молитвой на устах предал Господу свою душу. Это было в субботу на светлой неделе.

Так кончил свое земное поприще незабвенный иерарх Нифонт. Зная волю усопшего, новгородцы не смели настаивать на возвращении мертвенных, но драгоценных останков любимого архипастыря храму Святой Софии. Тело святителя Нифонта было положено в Феодосиевской пещере, согласно с завещанием усопшего. Потом, неизвестно когда и кем, мощи его были перенесены в Антониевские пещеры и положены поверх земли.

Кончина святителя записана в летописях не одинаково: в Новгородской первой – под 21 апреля (4 мая), в Никоновой – под 15 (28), а в других – под 18 (31) числом. Церковь же совершает память его в 8 / 21 день апреля, согласно с записью Печерского патерика. Год кончины святителя Нифонта тоже показан различно: в летописях и на основании их в позднейших исторических о святителе исследованиях сказано, что он скончался в (6664 г.) 1156 г. в субботу светлой недели, а в Киевском патерике и в Историческом словаре о Российских святых говорится, что святитель Нифонт в 1156 г. только отправился в Киев, а скончался в следующем 1157 г. Запись патерика в этом случае заслуживает более доверия. Летописцы, кажется, время отъезда святителя Нифонта из Новгорода отнесли ко времени его кончины.

Известно, что не 8-е, а 21-е апреля приходилось в 1156 г. в субботу на светлой неделе; 8-е же число приходилось в неделю ваий; а в 1157 г. 8-е апреля приходилось действительно в субботу на святой неделе; следовательно, если, согласно с празднованием нашей церкви, 8-е апреля примем за настоящий день кончины святителя, то должны или самую кончину его отнести к 1157 г., или должны принять, что она последовала не в субботу на светлой неделе, а в неделю ваий, и в 1156 г. Но так как и в летописях, и в патерике, и у позднейших жизнеописателей согласно говорится, что святитель Нифонт скончался в субботу на светлой неделе, то, следовательно, не в 1156 г. и 21 апреля, как записано в Новгородской первой летописи, а 8 апреля 1157 г., как значится в Печерском патерике и как празднует церковь.

Святитель Нифонт правил паствой 25 лет 8 месяцев. При неусыпных его заботах о сохранении мира в Русском государстве, при постоянных трудах и попечении для благоденствия паствы, он весьма много заботился об умножении славы Божией и вечном спасении вверенного ему стада. Памятником его высокого благочестия и его неусыпного попечения о спасении душ служит построение и украшение многих церквей в Новгороде, из коих некоторые существуют доныне. В 1135 г. заложил святитель Нифонт на Торговищи, на Козьей Бородке каменную церковь Успения Божией Матери, которая окончена была строением в 1144 г. и которая существует доныне. Здесь есть икона святителя, на которой он представлен в молении со святителем Никитой, тоже сперва бывшим пострижеником и подвижником Печерским, потом архипастырем Новгорода, который после своей кончины оставил сокровище мощей своих. В том же 1144 г. Нифонт украсил иконным писанием соборный храм Святой Софии весь, даже до притворов, и покрыл его оловом. А в 1151 г. он снова украсил внутри и снаружи храм Святой Софии: «Поби, - говорится в летописи, - Святую Софию свинцом, всю прямь (и всю извъну, по некоторым, изнову и извону) известию маза всю около». В этом же 1151 г. он соорудил другие две церкви святого Василия и равноапостольных Константина и Елены. В 1151 г. на Торговой стороне Новгорода, на Иворовой улице, заложил каменную церковь святого Климента, которая существует доныне. В 1154 г. при епископе Нифонте и его же старанием на Софийской стороне на Савиной улице устроена каменная церковь Саввы Освященного. Немало он обновил и других церквей на Торговой стороне, обгоревших во время страшного пожара в 1152 г. Пример архипастыря благотворно действовал и на других благочестивых людей. В 1135 г. заложена каменная церковь Николая Чудотворца в Неревском конце на Яковлевой улице. В 1146 г. построены четыре церкви деревянных: святых благоверных Бориса и Глеба в околотке, в каменном городе – Космы и Дамиана на Холопьи улицы; святого пророка Илии и святых апостолов Петра и Павла на холме.

Благочестивая ревность архипастыря о построении храмов простиралась и за пределы Новгорода. В1153 г. он ходил в Ладогу и сам лично заложил там каменную церковь во имя святого Климента. Наконец, 1156 г, незадолго до своей кончины, он построил близь города Пскова благолепную церковь Преображения Господня и при ней учредил обитель между двумя реками - Великой и Мирожью, от которой и самая обитель впоследствии получила название Спасо-Мирожской[44]. Там и ныне показывают чашу его, вырезанную из древесного корня и оправленную в серебро.

Вот и еще одно обстоятельство из жизни Нифонта, которое характеризует его высокую душу! Наследовав престол святителя Никиты, он как бы наследовал и его любовь к преподобному Антонию Римлянину, которого обитель[45] в это время была еще в убогом состоянии. Слыша много удивительных рассказов о необыкновенном появлении преподобного на камне на берегах Волхова и о его дивной жизни, святитель привязался к нему душой. В дни свободные он часто и по целым часам беседовал со смиренным иноком о спасении души. В 1131 г., по особенной любви к угоднику, Нифонт рукоположил его в сан священника и в том же году, кажется, в самый день освящения новосозданной в обители церкви Сретения, произвел его в игумена, к утешению братии. Когда же в 1147 г. скончался преподобный, святитель Нифонт сам, при сослужении всего священного собора, совершил погребение честнаго тела угодника Божия и положил его в церкви Рождества Пресвятыя Богородицы.

Впрочем, и высокие добродетели не спасли святителя от клеветы, которой подвергся он после кончины в Киеве. Некоторые из недоброжелательных людей распространяли молву, будто святитель Нифонт церковного Святой Софии имения много расточил и раздал частью патриарху Константинопольскому и прочим сущим там, частью митрополиту Киевскому и иным многим, и много клеветали на него, но все это напрасно, «и сими укоризнами содеваху ему спасение, а себе грех». «Об этом, - говорит летописец, - надлежало бы помыслить каждому из нас: который епископ так украсил Святую Софию? Притворы исписал, кивоты устроил и всю извне украсил, а в Пскове создал каменную церковь святаго Спаса, другую в Ладозе - святаго Климента, и убогих и нищих прекормил. Мню бо, - прибавляет летописец в заключение своих похвал и описаний добродетелей Нифонта, - яко не хотя Бог, по грехом нашим, дати нам на утеху гроба его, отведе к Киеву, и тамо преставися, и положиша в Печерском монастыри у святей Богородицы в печере».

Нифонт, по тогдашнему времени, был муж очень образованный. Памятником его ученых трудов служит несколько сохранившихся доныне сочинений, написанных в разное время. Он описывал жизнь некоторых Киево-Печерских святых. Этими описаниями, вероятно, он занимался в звании простого инока Печерского и в сане игумена Волынского. Далее, Татищев приписывает ему продолжение Несторовой летописи после Сильвестра, с 1116 по 1157 гг. Этот труд, по всей справедливости, должен быть отнесен к тому времени, когда Нифонт был уже святителем, в противном случае, это повествование не могло быть доведено до 1157 г. В продолжение его находится много Волынских происшествий, и он описывал обстоятельно князей по возрасту, виду, лицу и прочее, а из этого можно заключить, что Нифонт даже был сведущ в живописном искусстве. В этом же продолжении под 1147г. упоминается, что он "с князем Игорем Ольговичем часто певал на клиросе во Владимире Волынском. Наконец, в Герберштейновых записках о России напечатан латинский перевод ответов Нифонта на многие казуистические вопросы, предложенные ему от некоего Кирилла или Кирика. А в Московской патриаршей библиотеке (синод. библиотека № 82) при харатейном списке кормчей книги XIII века находится приписанный и славянский подлинник сих ответов под заглавием «Впрашание Кириково». Здесь приводим несколько любопытных вопросов и ответов, которые напечатаны в Русской истории Карамзина и Соловьева. Из этого памятника узнаем о древнем обычае русских ходить на поклонение святым местам. Кирик некоторых удерживал от этого: «А еже се, рех, идут в сторону (в чужую землю) в Иерусалим к святым, а другым аз бороню (возбраняю) не велю ити: зде велю доброму ему быти», потом спрашивал, хорошо ли это делает. Нифонт похвалил за это Кирика, говоря: «Иной идет для того, чтобы есть и пить, ничего не делая».

Относительно нравов узнаем, что некоторые мужи при женах и жены при мужьях жили соблазнительно. На таких налагается епитимия, равно как и на тех, которые, в случае болезни детей, носят их к волхвам, а не к священнику на молитву. Вот еще наставление: «Оже кости мертвы валяються где, то велика человеку тому мзда, еже погребут их».

Но самые замечательные ответы относились к Святой Евхаристии. На вопрос: «Давать ли причастие больному, если из уст его течет гной?» - святитель Нифонт отвечает: «Несомненно должно: то - не смрад и отлучает от святыни, что исходит из уст у иных, а смрад грехов». Вопрос: «Должно ли служить одною просфорою?» Ответ: «Если это будет далеко от торга, например, в селе, и негде взять другой просфоры, то следует служить». За упокой так велел служить: «Всегда служи с тремя просфорами, одна – великая для вынимания Агнца, здесь мертвый не поминается, те две - за упокой».

В заключение жизнеописания Нифонта скажем еще, что он заключил собой ряд святителей, которые после Иоакима преимущественно избирались из Печерских подвижников и своим благочестием украшали в течение более 100 лет Новгородскую святительскую кафедру. Опочив телом на месте первых своих подвигов, Нифонт как будто положил завет – не давать беспокойному мятежному Новгороду владык из мирных отшельников Печерских. И действительно, после него уже ни один Печерский подвижник не восседал на кафедре Новгородской.

Тропарь

Яко сый нравом православных / Восточныя Церкве преданий истинный защитник, / сподобился еси великаго во отцех Феодосия / видети по смерти яко жива, / возвещающа тебе Царствия Небеснаго наследие, / егоже неизреченных доброт / ныне с ним неразлучно наслаждаяся, / моли и о нас, чадех своих, Нифонте прехвальне.

Мученик Павсилип

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: