Период от майского переворота до прихода к власти Гитлера (1933)

После майского переворота 1926 г. Пилсудский по политическим соображениям не мог лично принимать «прометейскую» агентуру. По его поручению этой работой руководил генерал Юлиан Стахевич, официальный шеф Военно-исторического бюро. В работе принимали участие представители П Отдела ГШ (Шетцель), МИД (Голувко), МВД (Сухенек-Стахетский). Конкретную работу изначально выполняло специально созданная служба И Отдела ГШ, носившая сначала название А-1 отделения III Отдела II, а потом переименованная в реферат «U»81 того же отделения.

С1927 г. служба диверсионно-«прометейской» деятельности преобразовывается в самостоятельную летучую Экспозитуру № 6 II Отдела ГШ в Варшаве, которая в 1929 г. была переименована в Экспозитуру № 2II Отдела ГШ. В течение долгого времени этой службой руководил майор Эдмунд Харашкевич82.

Изначально (речь идет о периоде от Рыйского договора 1921 г. до приблизительно 1930 г.) непосредственной целью деятельности II Отдела было выявление и поддержка оппозиционных сил в СССР с помощью военных диверсий, проводимых посредством засылаемых на Украину банд, затем — в содействии контрреволюционному восстанию 1924 г. в Грузии, в поддержке басмаческих банд в Средней Азии.

Постоянно крепнувшая советская власть, тщетность предыдущих усилий и ликвидация Красной армией диверсионной агентуры вынудили Экспозитуру-2 поменять тактику своих непосредственных действий на «длинноволновую ». Новая тактика базировалась прежде всего не на подборе агентуры в СССР для осуществления всякого рода обескровливающих ее авантюр, а на ее «консервации» и соединении момента планируемого антисоветского восстания с антисоветской войной, ибо, как считали в Экспозитуре-2, только с началом войны восстание могло бы увенчаться успехом.

Эта тактика требовала нахождения возможности сильного влияния на эмигрантские организации, навязывания им необходимых польской разведке организационных и «идеологических » форм деятельности.

После 1926 г. польские круги завязали весьма тесные связи с эмигрантскими правительствами или национальными центрами. В 1926-1928 гг. были заложены основы сотрудничества и оказания материальной помощи с многочисленными группами нерусской эмиграции.

На украинском и кавказском направлениях были обновлены формы военной деятельности и восстановлены штабы. В отношении украинского штаба было установлено, что он «...представляет собой единую военную организацию, дружественную Войску Польскому. В настоящее время он пребывает в гостях на территории Польши и действует при технической и материальной помощи польского Генштаба...»83.

В задачу этого украинского штаба должна была входить подготовительная мобилизационная работа, а также разведка и пропаганда. В 1927 г. в Войско польское была принята по контрактам первая группа украинских офицеров.

Аналогичные задачи решал также грузинский штаб, хотя он располагал общей мобилизационно-операционной секцией84. Вопросы же разведки и пропаганды относились к компетенции политических органов грузинского правительства в эмиграции. Конкретно разведывательной работой в грузинском правительстве заведовал Рамишвили, а после его смерти — Менагаришвили85.

Вслед за украинской и грузинской эмиграцией было установлено сотрудничество с эмиграцией азербайджанской, кавказско-горской, крымско-татарской, идель-уральской, туркестанской, казацкой и несколько позднее — с карело-финской.

Сотрудничество приняло форму оплаты и таким образом установления зависимости от польской разведки наиболее важных эмигрантских деятелей, обладающих достаточными возможностями воздействия на националистические центры и всю эмиграцию в целом.

Для более прочного сплочения эмиграции между собой и тем самым — с польской разведкой в 1929 г. в Варшаве был создан клуб «Прометей », в состав которого вошли следующие эмигрантские группы: украинская, грузинская, азербайджанская, кавказско-горская, казацкая, идель-уральская, карело-финская и татарская. Официальное название клуба звучало так: «Прометей — Лига угнетенных Россией народов...»(далее перечислялись вышеназванные группы). Клуб этот являлся руководящей структурой эмигрантских организаций, в распоряжении которой должны были находиться националистические центры (подобнее о клубе см. далее).

Экспозитура-2 стремилась к созданию клубов «Прометей », зависимых от варшавского, и в других важных центрах эмиграции, особенно — в Париже. Удалось также создать таковые в Хельсинки и Харбине, однако же в Париже из-за постоянных распрей между представителями эмиграции клуба «Прометей» создать поначалу не удалось. Его роль исполнял журнал «Прометей» («Promethee»), основанный в 1926 г. — орган Комитета независимости

Кавказа (подробнее см. ниже). Журнал «Прометей » помимо организационных задач решал также задачу проведения постоянной антисоветской кампании на международной арене.

Подобную же функцию исполнял «Комитет дружбы » в Париже, охватывающий только кавказскую, туркестанскую и украинскую эмиграцию, и, таким образом, оставлявший вне своего внимания другую, самостоятельно группирующуюся эмиграцию. Поэтому «Комитет дружбы» всегда был причиной постоянных конфликтов и интриг.

Для выработки идеологических основ «прометеизма» в Варшаве был создан Восточный институт (1926) и издаваемый им ежеквартально журнал «Восток» («Wschod »). Идейные основы «прометеизма » нашли отображение в трудах Бончков-ского, Вишневского (Вишневского) и Крымского, а также в статьях и публикациях, написанных представителями соответствующих национальных групп.

Особое место в деятельности Экспози-туры-2 занимает популяризация в польском обществе «прометейских» «государственных интересов и соображений» и связанной с этим подготовки польских кадров для руководства «прометейским» движением. Эту роль исполнял прежде всего вышеназванный Восточный Институт, существовавший при нем Ориенталистический кружок молодежи, а также «прометейское» польскоязычное издание — ежеквартальник «Восток» и «Бюллетень польско-украинский ».

Подписание советско-польского договора о ненападении(1932) не повлияло на дальнейшее развитие «прометейской » работы. Польская «двуйка » рассматривала договор исключительно с конъюнктурной точки зрения, заставляющей только лишь обеспечивать более глубокую конспирацию деятельности польских правительственных кругов, а особенно — деятельности Министерства иностранных дел.

Период 1934-1937 гг.

Приход Гитлера к власти сопровождался глубокими изменениями в кругах «прометейской » эмиграции. К тому времени надежда уничтожить Советский Союз с помощью Англии, Франции или Польши отошли на дальний план перед лицом антисоветской агрессивности гитлеровской Германии. Среди предводителей эмигрантских организаций в Польше86 того времени преобладающим стало стремление к установлению контактов с гитлеровцами. В 1933-1935 гг. ряд «прометейских» «вождей» (Георгий Гвазава87, Джафар Сейдамет, Чокаев88, Сунш-Гирей) совершил поездку в Германию с целью установления контактов с официальными гитлеровскими кругами. Экспозитура-2 Отдела II ГШ поставила перед собой весьма своеобразную задачу, чтобы удержание стремлений этих «вождей » к поиску опоры у немецкой разведки не имело бы ощутимых результатов, — она приспосабливалась к их потребностям, требуя от них лишь одного — того, чтобы это сотрудничество происходило под ее контролем и в ее интересах. Таким образом, она считала, что сможет помимо всего сохранить по-прежнему решающее влияние на «прометейскую» деятельность, одновременно используя свое взаимодействие с немцами — в материальном, а также в пропагандистском смысле.

Об этом наглядно свидетельствуют оперативные данные, полученные ИНО НКВД СССР относительно состоявшегося в Брюсселе (Бельгия) совещания ряда лидеров кавказской эмиграции, на котором 14 июля 1934 г. ими (Расулом-заде и Топ-чибашевым — от Азербайджана, Чуликом,

Шакмановым и Сунжиевьш — от Северного Кавказа, Жорданией и Чхенкели — от Грузии) был подписан договор о создании обновленной Конфедерации народов Кавказа (КНК)89. Фактически это объединительное мероприятие было организовано руководителями II Отдела ГШ ВП полковниками Домбровским, Хорошкевичем и Шетцелем. На совещании было подтверждено, что основным местом базирования КНК станет Париж, а в Варшаве расположится его военная секция, так как ее члены, служившие в польской армии, заняты военной подготовкой молодых кадров и составлением мобилизационных планов.

Провозглашение Конфедерации, несмотря на явно декларативный характер этой политической акции, получило широкий одобрительный отклик в мировой прессе. Наиболее точно связанные с этим надежды западных правительств выразила швейцарская газета «Jurnale de Geneve», подчеркнув «важность создания буферных (по отношению к России, разумеется. — Авт.) государств на Кавказе». Официальный орган Ватикана «Emissaro Romano» опубликовал полный текст пакта и обращение комитета. «Историческое значение» события было отмечено во Франции, Германии, Италии и Японии, откуда поступала наиболее существенная поддержка делу «прометеизма». Но особенно высокие оценки событие нашло в Польше, у тех, кто его, собственно говоря, и организовал. Так, «прометейский» журнал «Восток » писал: «Тот, кто знает историю борьбы кавказских народов, понимает значение Брюссельского пакта, — кавказское единство, реализацией которого является пакт, это новая дата в многолетней борьбе кавказских народов ». Почти в унисон с поляками подписание пакта отметили практически все главные издания националистической эмиграции: «Трезуб»(официоз национального правительства Украины), «Казакия» (орган независимых казаков), «Цаган овей долган » (калмыцкая газета в эмиграции), «Свободная Карелия и Ингрии », выходящая в Финляндии на финском языке, «Эмел мукмуа-зи »(газета крымского национального движения, выходившая в Румынии), «Яна мили» (орган «Идель-Урала »), «Яш Туркестан » и др. Явным диссонансом в лагере националистов прозвучал лишь голос армянских деятелей из «Дашнакцутюн », которые выступили с резкой критикой «кавказских конфедератов» в газетах «Бирлик» и «Усабер».

Брюссельским решениям была посвящена и Варшавская встреча 15 сентября 1934 г. представителей кавказских колоний в Польше, на которой северокавказцев возглавлял Мамед Сунш-Гирей. Ее инициаторами якобы выступили грузинские эмигранты, но за ними опять-таки стояли все те же деятели польской разведки. Встречу открыл председатель грузинской колонии и политического комитета Котэ Имнадзе, который о восстании 1924 г. и его результатах рассказал на польском языке. Он заявил о том, что «стремление кавказских народов к свободе было подавлено не раз, что кавказцы лишь совместными усилиями могут достигнуть желаемой цели — обрести независимость ». По его же словам, ради этого и был подписан «Брюссельский пакт».

14 февраля 1935 г. на основе пакта был образован Совет Кавказской конфедерации — надгосударственный политический орган, призванный решать все общекавказские вопросы, имеющий единую военную силу, высший арбитражный суд и общее правление. Примечательно, что ни в этот Совет, ни в саму конфедерацию не вошли представители Армении, хотя еще в 1933 г. лидерами армянской эмиграции и был подписан прелиминарный документ об армяно-грузинском союзе. Армянским националистам потребовалось целых пять лет, чтобы перед перспективой германской войны с СССР забыть на время распри с предавшими их когда-то (младотюркам) грузинами и войти-таки в состав Совета.

В отдельном спецсообщении ИНО от 5 октября 1935 г. ситуация с брюссельским договором и его предназначением (во всяком случае по отношении к Грузии) характеризовалась как прямая «попытка возродить к жизни старую идею грузинских сепаратистов об освободительной миссии Германии на Кавказе»90(!).

Продолжая усилия по дальнейшему сплочению последовательных «прометей-цев » под своей эгидой, польская разведка организовала в 1936 г. в Варшаве встречу представителей варшавского крыла азербайджанской партии «Мусават»91 во главе с ее основателем Расулом-заде. В соответствии с желанием польского Генштаба, финансировавшего и опекавшего тогда «Му-сават», загранбюро партии открылось именно в Варшаве. Вместе с Расулом-заде в обновленное правление бюро вошли Мамедов, Азер Текин, Джаффар-Оглы, Мюн-ши, Исрафилов, Зейналов. За их стамбульскими оппонентами, считавшими, что Турция как плацдарм для борьбы с Советским Союзом гораздо удобнее Польши, в правлении были зарезервированы свободные места. Вместе с тем в своем обращении к соотечественникам мусаватистские лидеры открыто призвали последних «во имя успеха национального дела» политически сплотиться у порога новой войны со своими соседями по кавказскому региону и установить «тесное сотрудничество с [гитлеровской] Германией»92.

В сентябре того же, 1936 г. прошла сессия Кавказской конфедерации, на которой были заслушаны доклады представителей Грузии, Азербайджана, Северного Кавказа, Туркестана и Украины. Поддержанные польскими и другими западными «спонсорами » «прометейцы» решили начать фронтальное наступление против СССР на международной арене. 25 сентября председателю XVII заседания Лиги Наций Сааведра Ламасу они представили чрезвычайный документ, а 28 сентября — Меморандум и Пакт, подписанный представителями Грузии, Азербайджана и Северного Кавказа. В Меморандуме отмечалось, что «кавказские народы, борющиеся за независимость, уверены в поддержке прогрессивного человечества в их борьбе с мировым злом большевизма ».

Последующий ход событий показал, что Экспозитуре-2 все же не удалось сохранить доминирующие позиции в «прометейском» движении. Большая часть «прометейских» деятелей стала оказывать важные услуги немецкой разведке, тем самым превратившись в гитлеровскую агентуру внутри клуба «Прометей », что вполне прояснилось в 1937-1938 гг.

Гитлеровская агентура внутри «прометейской» организации стремилась отстраниться от влияния на те эмигрантские группировки, которые по разным причинам не сотрудничали с немцами (например, грузинские социал-демократы и петлюровцы). Причиной того было все большее и большее обострение и без того затянувшихся конфликтов, интриг и раздоров среди «прометейской » эмиграции.

Вполне симптоматично, что «двуйка» закрывала глаза на вполне очевидные факты все более и более глубокого проникновения немецкой разведки в «прометей-ские» ряды. (Подробнее о вышеозначенных вопросах см. в разделе «Сотрудничество с иностранными разведками»).

Период 1937-1939 гг.

Польская буржуазия в период до прихода Гитлера к власти рассчитывала на то, что примет вместе с немцами, как их более или менее равный союзник, участие в антисоветском «крестовом» походе. Точно такой же была и линия деятельности Экс-позитуры-2.

Немцы в свою очередь хорошо улавливали эти интенции. Учитывая то обстоятельство, что перед Второй мировой войны до 40% польского населения составляли нацменьшинства (в том числе и польские «фольксдойче»), нацистская Германия заключила с Польшей 5 ноября 1937 г. договор о регулировании отношений по нацменьшинствам в обеих странах, тем самым усыпив бдительность польской дефензивы. Мечты стратегов «двуйки» нашли яркое отображение в письме от января 1939 г., адресованном центральному представителю Экспозитуры-2 в Берлине — Камилу Сейфреду:

«...Скоро должно дойти дело до вооруженной борьбы (Германии) с Россией — теоретически — не более, чем в течение двух лет, но, если подвернется благоприятный случай, это может произойти и гораздо быстрее...

Германия... имея против себя единый фронт евреев, масонов, не считая [широкий круг врагов] от социалистов и демократов до евангелистов и католиков включительно, знает, что без участия или, по крайней мере, тайной поддержки со стороны Польши ликвидировать дело большевиков будет невозможно»93.

«Прометейская» деятельность была одним из важнейших вкладов Польши в дело создания такого союза.

По мнению одного из ведущих «двуйчиков » — капитана Незбжыцкого94, «прометейская» работа была показательным моментом особой значимости Польши среди других антисоветски настроенных буржуазных государств. Стоит заметить, что в проведении такой «работы » Варшаве серьезно способствовало опрометчивое решение Исполкома Коминтерна о роспуске Польской коммунистической партии, принятое летом 1938 г. на основе сфабрикованного в недрах НКВД (и завизированного наркомом Н. И. Ежовым) ложного обвинения руководства ПКП в предательстве и антисоветской шпионской деятельности95.

В связи с приближением войны разложение в «прометейских» организациях стало уже вполне заметным. Наиболее активные деятели (Менагаришвили, Гвазава, Чокаев, Такайшвили) выступали за «Прометей », открыто признавая себя при этом гитлеровскими агентами.

В этих обстоятельствах представитель Экспозитуры-2 в Париже — Владислав Пельц96 подтвердил, что 15 лет работы и издержек пошли прахом. По его мнению, «живогосущества (из «Прометея». — Авт.) создать не удалось».

«Прометейские» предводители — горстка политических аферистов, служащих разным разведкам, — окончательно истощили свой престиж. Внутреннее содержание жизни прометейских организаций составляли споры и свары, а печатные издания, по Пельцу, служили им ареной.

Разные эмигрантские объединения постепенно таяли по причине рассредоточения эмиграции по разным концам света в поисках заработка.

В связи с приближающейся войной и банкротством всех предыдущих усилий были предприняты попытки генеральной реконструкции и оживления «прометей-ской » работы. Это нашло выражение в проектах 1937-1938 гг. того же Пельца по реформированию журнала «Прометей» и агентства «Ofinor», сопровождавших привлечением новых сил, разрешением конфликтов, расширением сферы влияния и т. д.

В то же время, т. е. в 1938 г., так же и другой поляк, «прометейский» деятель

Владимир Бончковский создал на фоне международной ситуации свой проект организации при Восточном институте центра, который должен был заниматься подготовкой военных диверсий на территории СССР.

Работы по реализации проекта продолжались, согласно документам, вплоть до 1939 г. Насколько прочно они были связаны с германскими военными приготовлениями свидетельствует следующий фрагмент текста проекта:

«...С учетом быстро приближающегося момента актуализации прометейских мероприятий в плане их использования для активных акций на территории Отечества (т. е. на территории советских и автономных республик СССР. — Авт.) исключительную важность получает такая организация,., которая могла бы быть встроена в Восточный институт »97.

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: