H. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ. Ангел, получил Ваше письмо с полным удовольствием

Июня 1924 г., Москва

Ангел, получил Ваше письмо с полным удовольствием. Чрезвычайно рад успеху «Семерых», — когда я делал их корректуру, я все время ими воодушевлялся (может быть, оттого и наврал!); сдержанное одобрение 2-му концерту мне отчасти понятно — он всегда мне казался трудно сразу постижимым, но полагаю, что его содержательность и пленительность многих моментов не могла ослабнуть, и потому, думаю, что его полный успех только вопрос времени. Я до сих пор помню свое волнение от первой части, восхищение скерцом и роскошную тему финала. Меня очень обрадовал один пункт Вашего письма — это о приглашении Оссовского — я понял, что Вы непрочь приехать! Ах, как я буду рад Вас видеть и слышать!

Ваше одобрение «Универсальным» комбинациям мне приятно. Я решил им дать следующее: «Молчание», сюиту для голоса и фортепиано на Бальмонта (старая сентиментальщина) и 6-ю симфонию. Конечно, последнее рискованно из-за ее колоссальных размеров, но все-таки она из моих последних сочинений, и, быть может, имеющих шансы на успех, тем более, что я ее основательно переоркестровал — совершенно заново почти всю первую часть, которая действительно звучала вяло и вязко, — но теперь, полагаю, будет ярко и хорошо. Сигети в своем отзыве и прав, и не прав — инструментовка действительно была вяла, — но только в 1-й части и местами в финале, — это все устранено. Что же касается отсутствия единства, то впечатление его обманчиво и проистекло не от существа музыки, которую именно и отмечают как очень цельную и органичную (да она и построена у меня

<стр. 197>

так: к примеру, все части имеют такого рода графическую — тематически — общность

причем объединяющие элементы есть и общие для всех частей), но от звучности 2-й части, которая по своей тенеброзности (к тому же очень неуверенно и не чисто разыгранной) несколько в этом концерте выскочила из ряда — получился провал, дыра, которая, естественно, создала впечатление отсутствия единства во всей симфонии. У меня такое впечатление тоже создалось, но при первом же фортепианном исполнении это впечатление опять погасло, а инструментовка у меня везде одного характера; кроме того, там была несколько скомканная кода, которая теперь мной тоже развита. Во всяком случае, я считаю, что начать печатание в Универсале с нового сочинения лучше, нежели со старого. Я хотел дать 3-ю, — но так и не знаю, что с ней сделалось, и даст ли ее Фитель, да и не пропала ли она, а то, конечно, было бы самое простое, если бы он взял эту партитуру и отправил бы в Универсаль, тем более, что сам он, кажется, там издавался, но я все не удосужусь ему написать.

4-я симфония, как и 7-я, еще не игрались, и потому я их еще не могу печатать.

Теперь, после исполнения 6-й симфонии, когда я очень отчетливо восстановил, для себя, индивидуально, звучность оркестра (чужие партитуры, слушание чужой музыки мне очень мало всегда давало не знаю почему, потому Ваш укус для меня не очень болезнен, тем более еще, что я писал меньше о голоде музыкальном, чем о физическом, когда мозги обескровливаются, да и партитуры и «Весны», и «Скифской» я ведь увидел только этой зимой, когда у меня все уже было готово), и когда я почувствовал, что действительно нужно моей музыке (6-я симфония, между прочим, очень по музыке простая, без всяких экстравагантностей), мне удалось установить и окончательный (до исполнения, конечно) вид и 7-й. Сейчас последняя расписывается на голоса, и думаю, что осенью будет сыграна.

Ваших бальмонтов не получил и подозреваю таможенную цензуру,— что-нибудь не понравилось, у нас ведь в ходу строгий стиль. Насчет «Сарказмов» скажу Держанелли или сам распоряжусь.

Посылаю Вам листочек Общества муз[ыкальных] и драмат[ических] писателей; оно очень просит Вас и Стравинского заполнить такой листок и прислать сюда (для Стравинского листка не посылаю, так как думаю, что, по Вашему образцу, он сможет себе сам изготовить), Это общество теперь решило собирать тантьему не только за сценические сочинения, но и за концертные, а так как и Вы, и Стравинский часто исполняетесь, они хотят взять на себя заботы. Вступительный взнос =

<стр. 198>

10 червонных (золотых) рублей, которые, впрочем, могут быть погашены из сборов, — если Вы захотите так.

Теперь, связавшись с Универсалем, я думаю, мне бы не мешало также сделаться членом какого-нибудь заграничного охранительного Общества, — не знаете ли Вы, как это делается? Я попытаюсь это выяснить Держановским через тот же Универсаль, но не уверен, что они пожелают мне в этом помочь, потому, если Вы что-нибудь конкретно об этом знаете, черкните мне.

Ну вот, пока все. Сведения об успехе «Семерых» сейчас же мной были сообщены в редакцию журнала (нового) «Муз[ыкальная] культура»¹ и Н. С. Жиляеву; сей Ваш бурный поклонник потребовал немедленного сообщения Вам своего поздравления, поклона etc. Он же, как и я, конечно, интересуется, в чем существенные отличия 2-го концерта старого от нового. Почему 5-я соната в таких сдержанных темпах? — Это уже мой вопрос.

Сердечно приветствую.

 

10/VI 1924. Москва                                                                                  Ваш Н. Мясковский

 

Кланяется Яворский.

Между прочим, «Семеро их» попало к нам в порядке национализации, но если Кусев[ицкий] Вам за них гонорар не платил, Гос[ударственное] издательство] непременно Вам заплатит, но..., вероятно, по нашему тарифу².

⇐ Предыдущая36373839404142434445Следующая ⇒

Поделиться: