Были и другие, более поздние, но от этого не менее интересные фотографии.

Сильный порыв свежего утреннего ветерка, громыхнул створкой окна, откинул тюлевую занавеску. Закружился по комнате. Где-то далеко, за оврагом и озером нервным фальцетом перекликались молоденькие петушки.

 -Голожеповские просыпаются- подумала Бабаня, и тут же, сама себя поправила – тьфу ты, Стахановские - вспомнив, что так откровенно, как она, улицу, расположенную на другом конце Лопуховки, официально не называют уже лет шестьдесят. Но кто же эти официальные названия помнит. Обозначились Выселки и Поповка. Вскрикнул петух на и ее подворье, но как-то заспано и лениво. Совсем обленился паршивец. И кукарекать-то ему не хочется. Не царское дело, видите ли! А драться с кем не попадя, и за курами целыми днями гоняться, значит, царское!

 -Они ж, бедные, так совсем нестись перестанут, от твоих ухаживаний - ласково подумала Бабаня о своем старом – престаром петухе.

В окно робко протиснулись лучики солнца. Защекотали щеку, сладко посапывающего, сидящего за столом Вовки. Уснул, прямо на скрещенных руках под головой. И не поел ничего.

- Эх, Вовка, Вовка! Женить бы тебя на хорошей бабёшке! Да крапивой вдоль телятины, что бы ни пил. Цены бы тебе не было.

Осветили красный угол избы с киотом, иконами и лампадкой. Побежали лучики света по стене, в сторону освобожденной из долгого плена картины. И увидела Бабаня, как молодая женщина, которой и сорока еще нет, заулыбалась ей, с противоположного конца избы. Ну, здравствуй, Анюта, проснулась? Заждалась я тебя. …

Лопуховские тайны

Часть 2.

Глава 1.

ТРИТОН, ЛЯГУШКА И МАЛЮСЕНЬКАЯ РЫЖЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА.

       В глубине, живущего своей самостоятельной жизнью родника, еле шевеля губами, тритон в очередной раз, рассказывал своей знакомой лягушке историю, которую ему, его бабушка тритониха, рассказывала два, а может даже три лета назад. А может, все это, ему сама лягушка рассказывала. Кто это помнит! Три года — это так много. Сколько всего за это время забыть можно. А может это и не сказка была, а обыкновенная занимательная история. Впрочем, какая разница! А дело было так:

Давным-давно, в те времена, когда и самого родника, в котором мы с тобой живем, не было и в помине. Тогда его ещё не успели вырыть и обложить дубовыми плахами. Одна только полноводная жила, бьющая прямо из–под земли, окруженная вековыми дубами и разлапистыми липами, кленами и осинами. Здесь происходили такие страсти, что и рассказывать про них страшно. Дуба, сгоревшего потом вместе с Цыгановой кузницей, в помине не было. А многовековое дерево, из желудя которого вырос сгоревший дуб, само было размером с мой хвостик. Тритон, словно гордясь своей осведомленностью, кокетливо зашевелил хвостиком, перед носом выпучившейся на него важной лягушки.

 - Хватит! Как мне все это надоело! – отмахнулась от тритона лягушка -

 - мне просто опостылели твои разговоры про эту несносную девочку. Она, меня листиком крапивы, привязанным за ниточку к ее пальчику, постоянно дразнит, а ты-царская дочка! Царская дочка! Заколдованная! Да разве царские дочки себя так ведут!

Вот гадюка, точно – настоящая гадюка. И что ей больше тысячи лет, тоже можно поверить. А насчет девочки - это все вранье. Чернавка она, скорее всего обыкновенная. Не понятно только, почему это гадюка ее так опекает? Непонятно….

Между тем, солнце вскарабкалось почти на самую верхотуру неба, и кусочек тени, в приятной прохладе которой было так сладко нежиться, переместился вместе с создававшим эту тень дубом далеко в сторону. А может это только одна тень, без дуба переместилась? Пади, спросонья, разберись. Надоедливая муха все не отставала и не отставала. Сколько не размахивай руками. А может это был комар? Хотя на комара не похоже. Он бы обязательно кусался. Да и товарищей своих обязательно бы на подмогу позвал. Такая уж у комаров подленькая, кусачая натура. Кусаться потихонечку, как это не по - пацански! А может, какая другая, мелко- крылая, лесная, кровососущая надоедливость буйствует? Ни травинка же, сама собой, своим кончиком в его носу шевелится. Не плохо было бы открыть глаза и посмотреть. Но как не хочется открывать глаза. Мальчик громко чихнул и шевеление тут же прекратилось. Одуревший от полуденной жары, хорошо сложенный белобрысый подросток, с необычайно выразительными, словно цыганскими большими черными глазами и длинными как у девочки ресницами, всеми силами стараясь выпутаться из цепких объятий морфея, попытался дотянуться губами до перезревшей ягоды клубники, покачивающейся прямо перед его носом. Но вместе с этим и просыпаться ему совсем не хотелось. Мальчик все тянулся и тянулся, но противная ягода каким-то таинственным образом ускользала, словно живая. Кустик клубники, облепленный огромными перезревшими ягодами, с неимоверным трудом покачивала малюсенькая, рыженькая девочка, размером с небольшой подберезовик. Можно было бы еще добавить - конопатенькая. Но, девочка была такая миниатюрная. А на малюсеньком, хитреньком личике, конопушки разве можно просто так разглядеть? Нет, если девочку взять и поставить на ладонь, наклониться пониже и лишь тогда…. Да только разве такую вертушку в траве изловить можно? Остается догадываться. Возможно, мальчик ее и поймал бы, если бы очень сильно постарался. Ну, допустим, за край подола или за косичку. Любят мальчишки ловить девчонок за косички. Но только кого ловить, когда вроде бы никого, кроме бабочек и кузнечиков нет. Ах, да, вон еще и стрекоза разлеталась. Совсем рядом родник, поэтому и стрекозы. Мальчик прикинулся спящим, а когда клубничка в очередной раз замерла возле его лица, резким движением приблизил губы, к надоевшей уже своей несговорчивостью клубничке. Но, перед его глазами опять появилась та самая, хитрющенькая рыжеволосая девочка. Она привстала на цыпочках и поцеловала его в нижнюю губу, которую он, незаметно для себя, выпятил вперед. Но не тут-то было! Мальчик был начеку и успел подхватить девочку в ладошку. От неожиданности девочка тонюсенько пискнула и жалобно заплакала. Не надо! Я больше так не буду! В отличие от конопушек, ее слезы были огромными и такими искренними, что их было видно даже не наклоняясь. Поймав девочку, мальчик стал лихорадочно соображать. Что же ему делать со своим приобретением? Не целовать же это маленькое, вертлявое и наглое чудо в ответ. Да и не целовался он еще ни разу, ни с кем. Да, собственно говоря и не сильно хотелось.

Но как приятно, когда тебя вредные девчонки боятся. Они, собственно говоря другими и не бывают. Ничего кроме вредности и предательства от них не дождешься. Кто разболтал, что он с Витьком подрался? Девчонки! А кто про двойку по физике матери сообщил? Опять, же они. Они подлые!

- Щас, как посажу тебя в банку из-под березового сока! Узнаешь, как в чужих носах травинками щекотаться!

 И так грозно и правдоподобно это у него получилось, что девочка разрыдалась еще сильнее. Кому же охота в банку из-под выпитого березового сока. Мальчик лукавил. Никакой банки из-под сока у него под рукой не было. Под его рукой была гадюка. Мальчик растерялся от неожиданности. Нет ему, выросшему среди огромного леса, никакие гадюки не были страшны. Ну, если только совсем немного. Но эта, пристально смотрящая на него какими-то особенными, сильно слезящимися, словно стариковскими глазами гадюка, была какая-то особенная. Мальчика не насторожило даже-то, что у настоящих гадюк и глаз, как таковых на самом деле не бывает. Напрягая свои, видимо последние силы, змея совсем не больно сжала руку мальчика, и тут же, отпустила. Да у тебя и зубов-то оказывается, нет! А все туда же! Мальчик беззлобно подтолкнул гадюку обратно в траву, откуда она, только что выползла. Гадюка не стала возражать и покорно растворилась под одной из копёшек сухого сена. Исчезла и девочка. И кто сказал, что она мгновение назад верещала в его руке?

 - Сенька! хватит спать! Сено уже провяло. Собирай потихонечку в копна, а я буду их в общую кучу сволакивать.

Мальчик подхватил деревянные грабли и опрометью бросился на голос матери, мгновенно забыв и про малюсенькую, рыженькую девочку, говорящего тритона, которых на свете не бывает. И про огромных беззубых и совсем не страшных гадюк.

А где-то, под крупными гранитными валунами, в самом глубоком и затаенном месте оврага мощными ритмичными толчками выплескивалась вода. Живая вода самого известного в Лопуховке Цыганова родника….

Глава 2.

ПО СУББОТАМ ТОПИЛИ БАНЮ.

По субботам топили баню. Тесна, темна и приземиста была Бабанина банька. Срубленная из цельных, успевших основательно прокоптиться липовых и осиновых кряжей банька, притягивала обостренное детское восприятие девочки, своей таинственной недосказанностью. Где как не в русской баньке так легко поверить в существование русалок, домовых и даже экзотических банников, которые могут запросто кипятком ошпарить, если в полночь сюда ради праздного любопытства придешь. Про какие только страсти бабушка ей не рассказывала. Оказывается, никаких родильных домов раньше не было, дети в простых деревенских банях на свет божий появлялись. И не было во всем белом свете сильнее и здоровее, чем людей русского рода - племени. А если проморгает бабка повитуха, что-то незаметное, но очень важное - окошко там, полностью не завесит, или баньку святой водой не окропит, или молитвы, сопутствующие событию, не прочитает. А нечистая сила тут как тут. Вьется и вьется. Вьется и вьется. И ничем ее, проклятущую, не прогонишь! Отсюда и напасти всевозможные, людей всю жизнь преследующие. И болезни. И семейные раздоры. Всего и не перечислишь. Ивана царевича, помнится, хоть это и немного про другое, баба Яга чуть не слопала, предварительно в баньке его, попарив. Конечно это сказки – думала Маринка, слушая Бабанины рассказы, но свой крестик, купленный при последнем посещении церкви, проверяла. Не потерялся ли, случайно? Утонули же недавно ее очки в пруду. Сколько ни искали, так и не нашли. Водяной, наверное, куда ни будь забазлал! Одевает, поди, потихонечку, когда никто из людей не видит и перед русалками выпендривается. А сама под полати, за печку и даже в поддувало подозрительно заглядывала. А если дрова в печи ненароком трещали, то от страха подпрыгивала, бледнела и под подолом необъятного бабушкиного банного халата, пыталась спрятаться. Когда же, почти полностью прогорали дрова и в топке начинали весело перемигиваться раскаленные уголья, Маринка усаживалась на маленькую, специально для нее приобретённую скамеечку, подпирала голову ладошкой и предавалась размышлениям. Она прямо так и заявляла –

 - Ты бабулька занимайся тут своей чистотой, а я немного за угольками понаблюдаю.

⇐ Предыдущая19202122232425262728Следующая ⇒

Поделиться: