КОРПОРАТИВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

 

В понимании роли автономии воли в корпоративном праве очень важным является исторический контекст появления и развития организационно-правовой формы акционерного общества, поскольку именно эта форма не только сохранилась до настоящего времени, будучи основой для крупных предприятий, но и стала базой для многочисленных ответвлений, самым известным из которых является общество с ограниченной ответственностью. В свою очередь, правовое регулирование ООО до настоящего времени испытывает " императивное" влияние акционерного законодательства < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Paz-Ares J.C. Como entendemos y como hacemos el Derecho de sociedades? (Reflexiones a proposito de la libertad contractual en la nueva LSRL). P. 197 - 200; Comentario de la Ley de Sociedades de Capital. T. I / Rojo A., Beltran E. (coords.). Civitas-Thomson Reuters, Cizur Menor, 2011. P. 392 (автор комментария - A. Vaquerizo). Думается, это верно и для отечественного законодательства, поскольку начиная с середины 2000-х гг. многие концептуальные поправки имеют идентичные формулировки и вносятся одновременно и в Закон об ООО и в Закон об АО (например, см. Федеральные законы от 19.07.2009 N 205-ФЗ, от 03.07.2016 N 343-ФЗ), которые, в свою очередь, толкуются судами единообразно.

 

В литературе неоднократно указывалось на то, что императивный характер континентального корпоративного права представляет собой наследие концессионного порядка создания акционерных обществ, неотъемлемой чертой которых были " привилегия" ограниченной ответственности и свободная продажа акций < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Gandara L.F. Op. cit. P. 83 - 84 (особенно сн. 184); Saez Lacave M.I. Los pactos parasociales de todos los socios en Derecho espanol. Una materia en manos de los jueces // In Dret. 2009. N 3. P. 10; Paz-Ares J.C. Como entendemos y como hacemos el Derecho de sociedades? (Reflexiones a proposito de la libertad contractual en la nueva LSRL). P. 189 - 190; Hansmann H. Corporation and Contract. P. 3 (http: //ssrn.com/abstract=892830).

 

Концессионный порядок создания акционерных обществ, в свою очередь, был отражением более старого явления - первых колониальных компаний (Ост-Индская и др.), создававшихся специальным актом (octroi), которым государство даровало правосубъектность и привилегию ограниченной ответственности < 1>. При этом регулирование колониальных компаний по существу было частью публичного права < 2>, так как такие компании представляли собой продолжение государственной власти, отсюда более чем подробное регулирование их деятельности < 3>, вплоть до того, что решения о выплате дивидендов, принятии новых акционеров и т.п. принимались посредством законодательных актов < 4>. Неудивительно, что при таких условиях государство регулировало деятельность компаний от начала и до конца, не оставляя место какой-либо автономии воли.

--------------------------------

< 1> См.: Calvo Vidal I.A. La persona juridica societaria. 2011. P. 53; Sanchez Gonzalez J.C. Op. cit. P. 12.

< 2> См.: Sanchez Gonzalez J.C. Op. cit. P. 15 (fn. 20).

< 3> См.: Calvo Vidal I.A. Op. cit. P. 54; Antunes J.E. Liability of corporate groups: liability of corporate groups. Autonomy and control in parent-subsidiary relationships in US, Germany and EU Law. An international and comparative perspective. 1994. P. 16 - 17.

< 4> См.: Garrigues J. Nuevos hechos, nuevo derecho de sociedades anonimas. Madrid: Civitas, 1998 (переиздание работы 1933 г.). P. 12.

 

Более того, даже революция во Франции на рубеже XVIII и XIX вв., являясь торжеством либеральных идей, не смогла до конца порвать с желанием контролировать акционерные компании. Так, Коммерческий кодекс Франции 1807 г. хотя и отменил старую систему, все же сохранил разрешительный порядок учреждения, т.е. компания создавалась после одобрения государства, что оправдывалось необходимостью защиты акционеров и третьих лиц от злоупотреблений и мошенничества < 1>. Тем не менее важный идеологический момент заключался в том, что акционерные общества стали обычными частными образованиями, создаваемыми частными лицами, хотя и с разрешения государства < 2>.

--------------------------------

< 1> См.: Ferrarini A.G. Origins of Limited Liability Companies and Company Law Modernization in Italy // VOC 1602 - 2002: 400 years of Company Law / Ed. Gepken-Jager E., van Solinge G., Timmerman L. Kluver Legal Publishers, 2005. P. 202.

< 2> См.: Garrigues J. Op. cit. P. 17 - 18.

 

Разрешительный порядок создания акционерных обществ сохранялся в континентально-правовых странах вплоть до 1860 - 1870-х гг., пока наконец вслед за Францией (1867 г.) и Германией (1870 г.) его не отменили почти все страны (единственная крупная страна, сохранявшая разрешительный порядок, - Австро-Венгрия) < 1>. Доводы в пользу этого порядка заключались в исключительности акционерного общества как правового института, что, по мнению сторонников разрешительной системы, требовало каждый раз специального акта государства и оправдывало необходимость государственного контроля в интересах миноритарных акционеров и широкой публики, в том числе из-за наличия ограниченной ответственности, а также для предотвращения нанесения вреда промышленности и общему благосостоянию < 2>.

--------------------------------

< 1> См.: Гражданское уложение. Книга пятая: Обязательства. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского уложения. Кн. 5. Т. 4. Ст. 719 - 921. С объяснениями. СПб., 1899. С. 30 - 32; Тарасов И.Т. Учение об акционерных компаниях (напечатана по изд. 1878 г.). М., 2000. С. 178 - 188.

< 2> См.: Гражданское уложение. Книга пятая: Обязательства. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского уложения. Кн. 5. Т. 4. Ст. 719 - 921. С объяснениями. С. 31 - 32; Muchlinski P. The Development of German Corporate Law Until 1990: An Historical Reappraisal // German law journal. 2014. N 2. P. 345.

 

Схожие процессы проходили и в Российской империи, которая также, скопировав зарубежный опыт в создании отдельных колониальных компаний, пришла в итоге к некоему " общему" порядку, который предполагал правительственное разрешение на создание акционерных компаний и утверждение их уставов. Однако в отличие от иных европейских государств в России разрешительная система так и не была отменена, она сохранялась вплоть до революции 1917 г., несмотря на несколько предпринимавшихся попыток ее ликвидации (начиная с проекта Министерства финансов 1872 г.) < 1>. Заметим также, в ст. 721 проекта Гражданского уложения прямо указывалось, что устав может отступать от правил об акционерном товариществе только в тех случаях, в которых правила положительно разрешают эти отступления. Учитывая авторитет проекта, можно было бы предположить, что данное правило имело все шансы стать действующим.

--------------------------------

< 1> См.: Каминка А.И. Акционерные компании: юридическое исследование. Т. 1. СПб.: Типолитография А.Е. Ландау, 1902. С. 325 - 394.

 

В качестве промежуточного вывода можно отметить, что разрешительный порядок несомненно создал определенные предпосылки для активного регулятивного вмешательства государства < 1>, поскольку, как показывает исторический опыт, особенно российский, государственный Левиафан крайне неохотно выпускает из-под своего контроля сферы общественной жизни. Потеряв возможность контролировать содержание уставов акционерных обществ с отменой разрешительной системы, европейские государства смогли сохранить часть своего былого влияния за счет жесткой императивности законов, регулирующих порядок создания и деятельности таких обществ.

--------------------------------

< 1> Вместе с тем считаем необходимым сделать обязательную оговорку, состоящую в том, что вопрос о пределах автономии воли и концессионный порядок создания компаний напрямую между собой связывать не следует, поскольку даже сторонники императивности корпоративного права исходят из необходимости государственного вмешательства в регулирование деятельности компаний, но никак не посредством разрешительного порядка их создания. Государственное вмешательство - это всего лишь вопрос правовой политики, который остается на кону независимо от того, считает кто-то компанию продолжением договорного права или самостоятельной институцией (см.: Bratton Jr. W.W. Op. cit. P. 433 - 446).

 

Однако гораздо большее значение, на наш взгляд, имел начавшийся в начале XX в. переход от либерализма и контрактианства XIX в. к так называемому институционализму в корпоративном праве, который рассматривал акционерное общество как агрегированную совокупность множества интересов (акционеров, кредиторов и работников), и интерес акционеров среди них не имел приоритета < 1>, а значит, они не могли претендовать на свободу в регулировании деятельности общества посредством устава.

--------------------------------

< 1> См.: Gelter M. Taming or protecting the modern corporation? Shareholder-stakeholder debates in comparative light // Fordham Law Legal Studies Research Paper No. 1669444. P. 40 - 81 (http: //papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm? abstract_id=1669444); Sanchez Gonzalez J.C. Op. cit. P. 14; Gandara L.F. Op. cit. P. 56 и далее.

 

Такие идеи создавали предпосылки для вмешательства государства в регулирование, поскольку, как можно догадаться, вместо акционеров, дискредитировавших себя непостоянством, отсутствием заботы о рабочих и общем благе, первую скрипку получало государство, которое, " как известно", думает обо всех.

С точки зрения институционального подхода частное право, в том числе корпоративное, рассматривается не только как право, регулирующее частные интересы, но и как ряд институтов, т.е. совокупность норм, отражающих оценку законодателем должного соотношения частных интересов и направленных на достижение регулятивных целей. Организационно-правовые формы предстают в этом смысле как институты (совокупность норм), и частные лица, внося изменение в регулирование посредством уставов, не должны искажать " замысел" законодателя, " злоупотребляя институтом" < 1>. Некоторые авторы образно называют это " юридической машиной", спроектированной законодателем под нужды потребителей и учитывающей все возможные ситуации < 2>. Нет ничего удивительного, что автономия воли при таком подходе играла лишь маргинальную роль < 3>. Главенствующие позиции эта теория получила в немецком правопорядке.

--------------------------------

< 1> Подробнее о типологической теории и ее соотношении с институциональным подходом см.: Gandara L.F. Op. cit. P. 201 - 259.

< 2> См.: Paz-Ares J.C. Como entendemos y como hacemos el Derecho de sociedades? (Reflexiones a proposito de la libertad contractual en la nueva LSRL). P. 165 - 166.

< 3> См.: Sanchez Gonzalez J.C. Op. cit. P. 15; Paz-Ares J.C. Como entendemos y como hacemos el Derecho de sociedades? (Reflexiones a proposito de la libertad contractual en la nueva LSRL). P. 166 - 168.

 

После Первой мировой войны Германия оказалась в тяжелой экономической ситуации. Последнее послужило благодатной почвой для укоренения идеи о том, что публичные компании не должны управляться только по воле акционеров, которые сосредоточены исключительно на собственной выгоде, акционерное общество имеет собственный интерес, посредством которого находят удовлетворение интересы всех вовлеченных в деятельность компании лиц (акционеров, кредиторов, работников), а также публичный интерес < 1>. В судебной практике это выразилось в концепции интереса юридического лица, на который могли сослаться суды, признавая действия мажоритарного акционера противоречащими этому интересу.

--------------------------------

< 1> См.: Gelter M. Taming or protecting the modern corporation? Shareholder-stakeholder debates in comparative light // Fordham Law Legal Studies Research Paper No. 1669444. P. 42 - 57 (http: //papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm? abstract_id=1669444).

 

С точки зрения юридических воззрений, на природу юридического лица сыграла некоторую, хотя и не главную, роль и возобладавшая теория реальности юридического лица, которая исходила из того, что юридическое лицо есть самостоятельная сущность со своими интересами, отдельными от частных интересов участников (учредителей), и своей праводееспособностью < 1>.

--------------------------------

< 1> Ibid. P. 41, 46 - 47.

 

В 1937 г. в Германии был принят новый закон об акционерных обществах, существенно ограничивший права общего собрания акционеров (некоторые идеи практически в неизменном виде вошли в современную редакцию закона Германии об акционерных обществах), а также содержавший известные слова о том, что правление общества должно действовать в интересах общества, а также в интересах народа и государства < 1>.

--------------------------------

< 1> Ibid. P. 51.

 

Однако и после Второй мировой войны институционализм не утратил свою популярность. Напротив, в целях сохранения социальной гармонии были приняты поправки, гарантировавшие участие представителей рабочих в наблюдательных советах, права общего собрания акционеров остались ограниченными. Например, в законе прямо отмечалось, что общее собрание не вправе давать указания правлению. Более того, в § 23 Закона Германии об акционерных обществах нашла закрепление та самая знаменитая норма о том, что отступление от правил, предусмотренных законом, в уставе возможно, только если это прямо разрешено.

При этом, как отмечается в литературе, институциональный подход господствовал в доктрине вплоть до 1990-х гг., затем его значимость начала снижаться, во-первых, из-за развития рынка ценных бумаг, а значит, и увеличения роли акционеров-инвесторов, которые требовали больших прав в управлении и самостоятельном определении судьбы предприятия, а во-вторых, из-за увеличившегося влияния англо-американского права < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Gelter M. Op. cit. P. 57 - 62.

 

Аналогичные процессы проходили и во Франции, с той лишь разницей, что наибольший расцвет зародившегося в период между двумя мировыми войнами институционализма пришелся здесь на период после Второй мировой войны, он нашел живой отклик у французских властей с их привычкой к дирижизму в экономике, т.е. прямому вмешательству в деятельность крупных компаний < 1>, с точки зрения законодательных текстов основной перелом произошел с принятием обширных поправок в 1966 г. < 2>.

--------------------------------

< 1> Ibid. P. 67 - 81. Также краткий обзор институционализма во Франции и его критику см.: Кулагин М.И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо // Избранные труды по акционерному и торговому праву. 2-е изд., испр. М., 2004. С. 63 - 66. Данный автор упоминает о том, что институционализм сыграл свою роль в увеличении количества императивных правил в регулировании акционерного общества.

< 2> См.: Navarra Matamoros L. Op. cit. P. 76.

 

В Испании переход от либерального Коммерческого кодекса 1885 г., формально содержащего numerus apertus организационно-правовых форм юридических лиц, к жесткому регулятивному подходу в отношении коммерческих юридических лиц начался в 1930-х гг. (на уровне доктрины < 1> ) и завершился принятием Закона об акционерных обществах 1951 г., который основывался уже на институциональной концепции, был не в пример более многословен и исходил преимущественно из императивного подхода < 2>.

--------------------------------

< 1> Здесь стоит особо выделить работу 1933 г. под публицистическим названием " Новые обстоятельства, новое акционерное право" тогда еще молодого профессора Центрального университета г. Мадрида Хоакина Гарригеса, впоследствии ставшего одним из ведущих ученых в сфере торгового права Испании и возглавившего работу по разработке проекта закона об акционерных обществах, принятого в 1951 г. В работе автор, явно находившийся под влиянием правовой доктрины Германии и Франции, отмечает, что современное ему законодательство Испании и даже имевшиеся на тот момент проекты по совершенствованию акционерного законодательства не учитывают: 1) происходящих социальных изменений, в том числе растущего влияния государства на процесс создания и даже деятельности акционерных обществ, которые рассматриваются уже не только как частное образование, но и как совокупность интересов частных лиц и государства; 2) использования акционерных обществ для различных целей, необязательно связанных с извлечением прибыли; 3) ослабления прав общего собрания акционеров и усиления положения исполнительных органов; 4) увеличения неравенства между акционерами, главным образом за счет ущемления прав миноритариев (которым право голоса и не нужно вовсе, ибо у них нет интереса в управлении), юридически опосредуемого " многоголосыми акциями" акций, акциями без права голоса (см.: Garrigues J. Op. cit. P. 25 - 121). Автор призывал отказаться от узкодогматического подхода к совершенствованию законодательства и сосредоточиться на концептуальном приведении его в соответствие с реалиями жизни.

< 2> См.: Velasco San Pedro L.A. Institucion o contrato? Reflexionando (una vez mas) sobre el caracter imperativo o dispositivo que debiera tener el derecho de sociedades de capital // Estudios de Derecho Mercantil. Libra homenaje al Prof. Dr. Dr. h. c. Jose Antonio Gomez Segade. Marcial Pons. Madrid, 2013. P. 325 - 329.

 

Таким образом, ограниченный объем располагаемой частными субъектами автономии воли в корпоративном праве континентальных правопорядков является результатом, во-первых, родовой связи коммерческих обществ (АО и ООО) с государством, несущей на себе печать дозволения, во-вторых, торжества в XX в. институциональной теории, признававшей за государством право определять должное соотношение интересов участников корпоративных отношений.

Однако в то же время можно отметить, что сложившиеся в континентальных правопорядках подходы отражали серьезнейшие исторические события, которыми было отмечено развитие этих стран, особенно в XX в. Понимание этого приводит к выводу, что в настоящее время в России при определении роли автономии воли нужно воспринимать европейский опыт сдержанного подхода не как совершенный образец, основанный только на рациональных доводах, но и как результат исторически зависимого пути развития права.

Более того, едва ли какая-либо из позиций по вопросу пределов автономии воли в корпоративном праве может быть признана окончательной. Здесь можно наблюдать циклический характер: от жесткости и императивности XVIII в. - первой половины XIX в. к либеральной системе конца XIX в. и в первой половине XX в. - обратно, сейчас же наметился очередной этап расширения области автономии воли, с некоторыми колебаниями в связи с чередой финансовых кризисов 2000-х гг. < 1>.

--------------------------------

< 1> См.: Sanchez Gonzalez J.C. Op. cit. P. 13; Velasco San Pedro L.A. Op. cit. P. 323 - 332. К. Хопт выражает мнение, что общий тренд на юридический патернализм и повышение императивности после финансового кризиса конца 2000-х гг. является отправляющим для корпоративного права. В частности, автор указывает на то, что регулирование банков оправдывается прежде всего заботой о многочисленных кредиторах, тогда как для нерегулируемых отраслей этот фактор менее релевантен (см.: Hopt K.J. Op. cit. P. 17 - 18).

 

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: