Период правления ахеменидов

 

Вероятно, многие вавилоняне видели в завоевании своей страны персами всего лишь очередную смену династий. Вскоре после захвата Вавилона жизнь в долине Тигра и Евфрата вернулась в привычное русло, люди продолжили заниматься повседневными делами, и единственным отличием стало то, что договоры теперь датировались годами правления «Кураша, царя Вавилона, царя стран», а не Набунаида. Управление Вавилонией сначала было поручено Гобрию, прежнему военачальнику Набонида, но в месяце нисане 538 г. до н. э. «руку Бела взял» на праздновании Нового года сын Кира Камбис (Камбуджия). С тех пор именно он был ее наместником, его резиденция находилась в Сиппаре, а помогали ему в работе местные чиновники.

В 530 г. до н. э., когда Кир был убит на поле боя в одной из отдаленных областей, персидский трон занял Камбис, уже имевший к тому времени соответствующий опыт. Об этом периоде нам известно очень мало, мы знаем лишь то, что вавилонских солдат зачислили в персидскую армию и они участвовали в завоевании Египта. Сколько правды ни было бы в рассказе о жестокости, проявленной Камбисом в долине Нила, в его правление вавилоняне, очевидно, наслаждались миром.

Этот «медовый месяц» завершился в 522 г. до н. э., когда умер Камбис. Его брат Бардия, узурпировавший престол, потерпел поражение и был убит Дарием через восемь месяцев[50]. Однако, несмотря на царское происхождение Дария (он был потомком Ариарамна и, следовательно, принадлежал к династии Ахеменидов), его власть тотчас же оказалась под угрозой. Несколько сатрапов, назначенных Киром, отказались подчиняться новому царю, в то время как на сторону второго царя Мидии по имени Фраорт и самозванца, называвшего себя Бардией[51], переходило все большее число людей. Прежде покорные вавилоняне присоединялись к восставшим, так как среди них были люди, в сердцах которых все еще пылал огонь свободы.

В длинном клинописном тексте, составленном на трех языках: древнеперсидском, вавилонском и эламском – и вырезанном на скале в Бехистуне (неподалеку от Керманшаха), чтобы увековечить память о победах Дария над его врагами, сам перс рассказывает, как некий вавилонянин по имени Нидинту-Бел собрал целое войско, провозгласив, будто является Навуходоносором, сыном Набонида, и захватил вавилонский престол. Дарий лично выступил против него, наголову разбил вавилонян на берегах Тигра и Евфрата и преследовал самозванца до самой столицы, где тот был схвачен и казнен. Согласно договорам, в которых указана дата их заключения, «Навуходоносор III» правил с октября по декабрь 522 г. до н. э.

В августе 521 г. до н. э., когда Дарий сражался за свой трон в Мидии и Персии, вавилоняне восстали против него во второй раз. Самозванцем, также называвшим себя Навуходоносором, сыном Набонида, на этот раз был житель Армении (Урарту) Араха, сын Халдита. Против него Дарий послал одного из своих военачальников, которого звали Виндафарна: «Перса по имени Виндафарна, моего раба, сделал начальником их [и] так сказал им: «Идите разбейте войско вавилонское, которое не называет себя моим». Затем Виндафарна направился с войском в Вавилон. Ахурамазда оказал мне помощь. Милостью Ахурамазды Виндафарна разбил вавилонян и привел их связанными. В 22-й день месяца варказана он захватил Араху, который называл себя Навуходоносором, и людей, которые были его виднейшими последователями. Я приказал посадить в Вавилоне на кол Араху и людей, которые были его виднейшими последователями»[52]. «Навуходоносор IV» был казнен 27 ноября 521 г. до н. э.

В начале 520 г. до н. э. Дарий, наконец избавившись от всех своих врагов, был признан правителем большей части Ближнего Востока и тотчас же приступил к проведению ряда важных реформ, направленных на сосредоточение власти в его руках и упрочение связей между различными частями обширной державы. В частности, была проведена реформа административного аппарата, теперь построенного во многом по ассирийскому образцу. Количество сатрапов увеличилось, а их власть была ограничена появлением военных наместников, сборщиков податей и царских инспекторов. Царские гонцы быстро передвигались по превосходным дорогам от Эгеиды до Персидского залива. На всех подданных распространялся свод законов, составленный на основе обычного права и по своей стилистике похожий на законы Хаммурапи. Денежная система, в основу которой был положен золотой стандарт, была стандартизирована. При проведении торговых и прочих операций стали использоваться монеты – золотые дарики, каждый из которых «стоил» 20 шекелей серебром. После проведения реформ Вавилония, избавленная от коррупции, но оказавшаяся под тяжелым податным бременем и жестким контролем со стороны царской власти, оставалась замиренной на протяжении всей оставшейся части долгого правления Дария (520–485 до н. э.).

Однако на четвертом году царствования Ксеркса вавилоняне предприняли последнюю попытку вернуть себе свободу (482 до н. э.). Из текстов договоров, найденных в Дильбате, Борсиппе и Вавилоне, мы знаем, что царями считались сначала некий Белшиманни (в августе), а затем Шамаш-эрибу (в сентябре). В то же время в других источниках говорится об убийстве сатрапа Зопира, вызвавшем злость Ксеркса, пославшего на подавление мятежа своего зятя Мегабиза. Восстание было подавлено с огромной жестокостью, мятежников пытали и казнили, но в то же время определить, какой урон был нанесен самому Вавилону, крайне затруднительно. Если Геродот действительно примерно через 20 лет после этих событий посетил описанный им город, то мы можем предположить, что ему был причинен совсем незначительный вред: «отец истории» лишь отметил, что Ксеркс вывез из Эсагилы огромную золотую статую Мардука. В то же время Арриан, Ктесий и Страбон писали, что стены города были разрушены, а храмы персы сровняли с землей. Так как в более поздних источниках Эсагила и другие святилища все же упоминаются, вполне вероятно, что они были повреждены лишь частично и превратились в руины из-за того, что на протяжении последующих столетий за ними никто не следил, а не из-за разрушения при подавлении мятежа.

Неспособность вавилонян вернуть себе независимость имела последствия, намного превосходившие обычную потерю авторитета. С незапамятных времен правители Месопотамии отвечали перед богами за благополучие своих подданных. Именно благодаря им в городах появились храмы, дворцы, укрепления, а нередко также парки и сады. Они всегда убеждались, что каналы вырыты, не запружены и расширяются, что строятся дамбы и плотины, что земля используется правильно и теми, кто имеет на это право. Данные функции были жизненно важны для такой территории, как Древний Ирак. Чего бы ни достигли храмы в собственной сфере, только царь, постоянно находившийся в своих владениях и прекрасно знавший об их потребностях, мог собрать средства и рабочие руки, необходимые для столь широкомасштабных предприятий. Без собственных правителей Междуречье во многом было парализовано. Рано или поздно (чего вполне можно было ожидать) за зданиями перестали следить, каналы заилились, а часть его территории превратилась в пустыню.

Первые персидские цари, старательно выполнявшие свой долг в отношении одной из богатейших и наиболее цивилизованных своих сатрапий, взяли на себя некоторые традиционные обязанности царей Месопотамии. К примеру, нам известно, что Кир занимался восстановительными работами на священном участке храма Сина в Уре и начал работу по ремонту Э-Анны в Уруке, завершенную Дарием. В Вавилоне, ставшем его зимней резиденцией, Дарий возвел арсенал, дворец для наследного царевича, а в своем собственном дворце он приказал построить ападану (зал с колоннами в персидском стиле). Но Ксеркс и его преемники, вовлеченные в бесконечную дорогостоящую войну с греками, очевидно, не очень хорошо заботились о своей сатрапии со столицей в Вавилоне. От периода, начавшегося с воцарения Ксеркса (485 до н. э.) и завершившегося после завоевания Вавилонии Александром Македонским (331 до н. э.), до нашего времени сохранилось незначительное количество строительных надписей и остатков зданий. Судя по текстам делового характера, найденным in situ в Южном Ираке, жизнь в Вавилоне, Борсиппе, Кише, Ниппуре, Уруке и Уре, а также в других городах продолжалась. Некоторые из них даже были довольно процветающими, но, очевидно, ни один из расположенных в них памятников не был восстановлен или отремонтирован.

Север Междуречья никак не мог отправиться от бедствий, постигших его в 614–609 гг. до н. э. Ксенофонт, проходивший в 401 г. до н. э. через Ассирию во главе 10 000 греческих наемников, называет Нимруд (Лариссу) заброшенным. Этот греческий полководец даже не узнал стены Ниневии в «обширных незащищенных укреплениях», увиденных им возле Мепсилы (Мосула? ). Все ассирийские города, кроме Эрбиля, были разрушены или превратились в деревни.

Возможно, свою роль в упадке месопотамской цивилизации сыграли неблагоприятные экономические условия. «Царская дорога», основная транспортная артерия персидской державы, шедшая из Сард в Сузы, проходила у подножия гор и миновала Вавилон. Торговлей с Индией и Востоком занимались исключительно персы, жившие ближе к этим регионам. Дарий или Ксеркс отделил Сирию от Месопотамии. Жители Вавилонии и Ассирии, вместе входивших в состав девятой сатрапии, обязаны были выплачивать огромные подати: они должны были присылать царю ежегодную дань в размере одного таланта серебром, а также на протяжении четырех месяцев в году снабжать персидский двор продуктами питания. Помимо этого им приходилось считаться с жадностью местных властей. Если верить словам Геродота, сатрап Вавилонии ежедневно получал артабу (ок. 57 л) и держал 800 жеребцов и 16 000 кобылиц, в то время как его индийских собак кормили четыре деревни.

Из-за всего этого рост цен, прослеживавшийся уже в нововавилонский период, в эпоху правления Ахеменидов продолжился. На протяжении столетия после смерти Дария стоимость жизни выросла вдвое, хотя доходы населения не изменились. Например, арендная плата за среднестатистический дом с 15 шекелей в месяц, которые арендаторы платили в правление Кира, в царствование Артаксеркса I (465–424 до н. э.) увеличилась до 40 шекелей. Пользу из сложившейся ситуации извлекали ростовщики. Например, представители семейства Мурашу из Ниппура, которое вело свой «бизнес» в период между 460 и 400 гг. до н. э., владели каналами и арендовали их, обладали стадами скота и рыболовными хозяйствами. Их должниками были почти все жители земель, расположенных вокруг города. Основным источником их дохода была выдача ниппурским землевладельцам денег в долг под 40–70 %, благодаря чему последние могли заплатить царю подати.

Не менее важными были этнические и языковые перемены, произошедшие в регионе в правление Ахеменидов. В царствование Дария и Ксеркса к населению Вавилона, в жилах которого уже текла мидийская, арабская, еврейская, египетская, урартская и принадлежавшая другим иноземцам кровь, стал прибавляться персидский компонент. Царь одарил многих персов земельными владениями; другие были назначены судьями или на иные административные должности. С этими людьми в долину Тигра и Евфрата пришли и иранские боги. В нашем распоряжении нет доказательств, что в те времена уже сложился организованный культ этих божеств, и указу Ксеркса, согласно ко торому было запрещено поклоняться всем богам, кроме Ахурамазды, никто не подчинялся. Однако один только факт, что многие вавилоняне сменили свои семитские имена на образованные от имен иранских богов, свидетельствует об определенном снижении роли «частной» религии. Все эти люди разного происхождения, говорившие на различных языках, могли общаться друг с другом только на арамейском. К тому времени его уже широко использовали жители Западной Азии. Кроме того, его было несложно выучить, он подходил для письма как на папирусе, так и на пергаменте, а Дарий официально принял его как lingua franca своей державы. В результате арамейский язык пришел на смену вавилонскому в домах, на улицах и в магазинах.

Писать клинописью и читать текст, составленный на аккадском и шумерском языках, теперь умели только ученые мужи и храмовые писцы. В то же время многочисленные литературные, религиозные и исторические памятники, списки которых создавались в период правления Ахеменидов, а также выдающиеся труды таких астрономов, как Набуриманну и Кидинну, свидетельствуют, что традиционная культура Месопотамии сохраняла свою жизнеспособность, но лишь в этих конкретных сферах жизни. Большей же части населения надписи, выдавленные на глине, стали казаться бессмысленными, а история учит нас, что народ, лишившись языка, быстро забывает свое прошлое и в итоге теряет идентичность.

Таким образом, в последние десятилетия IV в. до н. э. народ, живший в Месопотамии, вынужден был мириться с гнетом и обнищанием и частично лишился своего характера. Именно таким застал Междуречье Александр, давший ему новую, хотя и совершенно иную жизнь.

 

Эллинистический период

 

После битвы при Гавгамелах (неподалеку от Эрбиля), произошедшей 1 октября 331 г. до н. э., перед Александром открылся путь в Вавилонию и Персию, подобно тому как в результате сражения при Иссе, состоявшегося за два года до этого, он смог вступить в Сирию и Египет. Персидские войска, расквартированные в Вавилоне, сдались без малейшего сопротивления, и македонский завоеватель торжественно вступил в древнюю семитскую столицу. Осознав, подобно Киру, что не сможет править «сотней разных народов», если не завоюет их доверие, Александр принес жертвы Мардуку и приказал восстановить храмы, разрушенные, как считалось, Ксерксом. (Следует отметить, что выполнить эту колоссальную задачу до конца так и не удалось.) Вавилоняне прославляли македонского полководца, называя своим освободителем, и тотчас же признали его власть. Пробыв в Вавилоне всего месяц, Александр отправился в Сузы, а затем возглавил крупномасштабный военный поход на Восток, в результате которого вместе со своими воинами дошел до реки Ганг.

Через девять лет Александр вернулся, собираясь реализовать массу грандиозных замыслов, роившихся в его голове. Вавилон и расположенная в Египте Александрия должны были стать столицами его державы. Царь планировал организовать между двумя городами морское сообщение, причем корабли должны были огибать Аравийский полуостров, который он собирался вскоре завоевать. Александр хотел изучить побережье Индийского океана и сделать Евфрат судоходным вплоть до Персидского залива. В Вавилоне и устье реки царь планировал построить два больших порта. Но ни одному из этих планов не суждено было сбыться, так как 13 июня 323 г. до н. э. Александр Македонский умер в Вавилоне в возрасте 32 лет. Вероятно, причиной его гибели стала малярия.

Единственный сын Александра, будущий Александр IV, тогда еще не родился, и царем в Македонии провозгласили брата полководца Филиппа Арридея. Но этот правитель, юный и страдавший слабоумием, обладал лишь номинальной властью. В действительности же державой управляли военачальники Александра, диадохи, которые, разделив ее территорию между собой, на протяжении 42 лет боролись друг с другом, чтобы никто из них не сумел восстановить ее целостность. В течение этого периода, одного из сложнейших за всю историю Древнего мира, Вавилон семь раз переходил из одних рук в другие. Сначала в нем располагалась военная хунта, возглавляемая регентом Пердиккой, после убийства которого в 321 г. до н. э. другие диадохи передали город Селевку, командовавшему македонской кавалерией. В 316 г. до н. э. Антигон, амбициозный сартап Фригии, вытеснил Селевка из Вавилона, заставив его искать убежища у правителя Египта Птолемея. Однако в 312 г. до н. э. Селевк вернулся, получил назад свою сатрапию и на протяжении четырех лет успешно защищал ее от постоянных нападений со стороны Антигона и его сына Деметрия. В ходе этой беспощадной войны Вавилон и принадлежавшие ему территории сильно пострадали – в «Вавилонской хронике», в которой описываются эти события, постоянно повторяются слова о том, что «над страной раздавались рыдания и стоны». В конце концов Антигон потерпел поражение и был убит во Фригии, во время битвы при Ипсе (301 до н. э.), и Селевк сумел присоединить к Вавилонии Сирию и восточную часть Малой Азии.

Война тем не менее продолжилась, но на этот раз боевые действия велись на западе и соперничали друг с другом Селевк и Птолемей, Деметрий и македонский правитель Фракии Лисимах. В сентябре 281 г. до н. э., через несколько месяцев после того, как он одержал победу над Лисимахом в битве при Корупедии (неподалеку от Сард), Селевк был зарезан сыном Птолемея.

Царский титул Селевк принял в 305 г. до н. э., но для вавилонян «годы Силикку», эпоха правления Селевка и его потомков, начались в первый день Нового года после его возвращения из Египта, то есть 3 апреля 311 г. до н. э. Впервые в Месопотамии была использована непрерывная система летосчисления, основанная на числах.

После битвы при Ипсе Селевк прямо или косвенно управлял огромной территорией, простиравшейся от границ Индии до пределов Египта и от Черного моря до Персидского залива. Но этой державе не хватало сплочен ности, и она начала разваливаться вскоре после того, как была создана. К 200 г. до н. э. потомки Селевка потеряли почти все свои владения и зависимые территории, располагавшиеся за горами Тавра и Загроса, а после завоевания Вавилонии парфянами (126 до н. э.) им осталось лишь небольшое государство на севере Сирии, которое, раздираемое династическими кризисами, стало легкой добычей для римлян, захвативших его в 63 г. до н. э.

По сути, даже после того как в мае 300 г. до н. э. Селевк основал Антиохию-на-Оронте и сделал ее своей основной резиденцией, в основном царство Селевкидов всегда было сирийским государством. Все дипломатические и военные шаги, предпринятые его правителями, за исключением безуспешных попыток Антиоха III (223–187 до н. э.) вернуть восточные области, были направлены на борьбу с правителями Египта Птолемеями за порты и внутренние районы Финикии. Благодаря этому в Вавилонии воцарился мир, и ее жители, очевидно, с радостью восприняли тот факт, что разрушения, которые несет с собой война, «ушли» из их домов, чтобы воцариться «(в стране) на другом берегу реки», как они называли Сирию. Однако в то же время это значило, что Вавилон лишился своего доминирующего положения, которое сохранил бы, если бы остался, как ему было предначертано географией и историей, столицей македонских владений. На многие годы политический, культурный и экономический центр переместился с берегов Евфрата на побережье Средиземного моря.

Несомненно, наиболее долговечным достижением Александра и его преемников стало строительство в Египте и Западной Азии множества городов, организованных по принципу греческого полиса и населенных греками и македонцами, а также подданными из этих восточных государств. Вопрос о том, какие причины заставили их делать это: простое стремление создать сеть политических и военных опорных пунктов или желание внедрить на Востоке греческую культуру и образ жизни, – остается довольно спорным. Но результаты, которых им удалось достичь, очевидны: регионы Ближнего Востока были в различной степени эллинизированы, и модель городской жизни в них значительно изменилась. В одной Месопотамии нам известна по меньшей мере дюжина таких городов, начиная от Эдессы-Антиохии на севере до Александрии-Харакс на побережье Персидского залива или неподалеку от него. Как правило, они возводились неподалеку от древних городов и деревень или прямо на них, хотя и обладали совершенно другой планировкой и архитектурой. Селевкия-на-Тигре (Телль-Умар, напротив Ктесифона), основанная Антиохом I в 274 г. до н. э., возможно, на месте семитской Упы (Опис), население которой составляло 600 000 человек, была крупнейшим городом не только в Месопотамии, но и во всем царстве Селевкидов. На аэрофотосъемке явно видны остатки регулярной планировки, линии домов, отделенные друг от друга прямыми улицами, пересекавшимися под прямыми углами.

В ходе археологических раскопок были обнаружены многочисленные терракотовые статуэтки, монеты и другие типично эллинистические артефакты. Однако несколько раскопанных зданий принадлежали к слою периода парфянского господства, расположенному над эллинистическим. В аналогичной ситуации археологи оказались в Дура-Европос (Калат-эс-Салихия; находится на берегу Евфрата, примерно в 48 км выше по течению от древнего Мари). Хотя там, под сооружениями времени парфянского владычества, были обнаружены остатки греческих сооружений: крепости, дворца и по меньшей мере одного храма.

Все эти эллинистические города были расположены на крупнейших торговых путях, соединявших Центральную Азию со Средиземноморьем, и процветали благодаря торговле. В частности, в Селевкии встречались две дороги, шедшие из Индии (одна через Бактрию и север Ирана, а вторая через Персеполь и Сузы), важный морской путь из Индии через Персидский залив и несколько дорог, пересекавших Аравийский полуостров. Из Селевкии в Сирию везли золото, слоновую кость, специи, благовония и драгоценные камни, а также продукцию из самой Месопотамии: ячмень, пшеницу, финики, шерстяные ткани и битум – вдоль Евфрата через Дура-Европос или по Тигру и Джазире через Нисибис (Антиохию в Мигдонии) и Эдессу. В эллинистический период между Европой, Азией и частью Африки шла очень активная торговля, и у нас нет оснований для сомнений в том, что по крайней мере в III в. до н. э. царство Селевкидов процветало. Имеющиеся в нашем распоряжении сведения о Вавилонии, к несчастью, крайне скудны, но, судя по немногочисленным опубликованным источникам, посвященным торговле и в основном происходящим из Урука, даже в старых городах кипела деловая жизнь, а цены заметно снизились по сравнению с существовавшими в эпоху правления Ахеменидов.

Новые экономические и демографические условия, сложившиеся в Месопотамии в эпоху правления Селевкидов, оказали заметное, хотя и разноплановое влияние на древнейшие города. Так, благодаря расположению на берегу Тигра Нимруд продолжил свое существование, став небольшим, но весьма процветающим поселением. В Мари, Ниневии и Арслан-Таше после множества лет запустения также снова поселились люди. Ур умирал медленно, возможно не сумев выдержать конкуренции с Александрией-Харакс, а также из-за перемен в гидрологии региона.

В наиболее поздней из имеющихся в нашем распоряжении царских надписей на аккадском языке Антиох I (280–262 до н. э.), подобно халдейским царям, называет себя «кормильцем Эсагилы и Эзиды» и заявляет, что «собственными царскими руками слепил» и привез из «Хатти» (Сирии) первые кирпичи для этих храмов. Текст таблички, относящейся ко времени царствования Селевка III (226–220 до н. э.), свидетельствует, что ряду вавилонских божеств в их святилищах продолжали делать подношения. На холме Бабиль и на месте дворца Навуходоносора были обнаружены остатки эллинистических сооружений. В правление Антиоха IV (151–143 до н. э.), царя, очень много сделавшего для пропаганды греческой культуры, в Вавилоне были построены гимнасий и превосходный греческий театр, который парфяне позднее расширили.

Тем не менее Вавилон был не только покинут царем и его администрацией, но и частично заброшен. Дело в том, что после основания Селевкии значительное число его жителей было переселено в новый город. Мы не знаем, что происходило в Сиппаре, Кише и Ниппуре, но, судя по впечатляющим зданиям, построенным в Уруке в период правления Селевкидов, этот город, очевидно, оставался довольно процветающим. Священный участок до неузнаваемости изменила огромная терраса, построенная вокруг зиккурата Э-Анны, а в других частях города были возведены два больших храма: Иригаль (или, точнее, Эшгаль ), посвященный Иштар, и так называемый Бит реш, построенный в честь Ану. Для них обоих были характерны черты, свойственные всем храмам Вавилонии, хотя длинная надпись, украшавшая глазурованные кирпичи святая святых Иригаля, была составлена (что весьма примечательно) на арамейском языке. Не менее ярко данный период характеризуют греческие имена, дарованные царями построившим их наместникам («начальникам главных») Урука Ану-убаллиту Никарху и Ану-убаллиту Кефалону.

В результате изучения греческих и арамейских текстов, выдавленных на глиняных табличках и буллах[53], мы можем прийти к выводу о том, что в Уруке (греки называли его Орхоя) жила многочисленная греческая община, но, несмотря на это, данный город сохранил свои древние законы и обычаи. Кроме того, он был освобожден от некоторых царских податей. Большая часть деловых операций проводилась храмами, однако обычные горожане могли вложить в эту деятельность свои средства благодаря существованию в городе системы, похожей на современные акционерные и другие аналогичные общества. Нам известно о существовании в Малой Азии в эпоху эллинизма полунезависимых храмовых государств, и вполне вероятно, что благодаря либеральной политике Селевкидов Урук получил аналогичный статус.

Шумеро-аккадская культура сохранялась в храмах, таких как в Уруке, Сиппаре, Вавилоне и Борсиппе. На протяжении всего периода правления Селевкидов храмовые астрономы и астрологи продолжали фиксировать на табличках передвижение небесных тел, а писцы записывали происходившие у них на глазах события, создавая таким образом хроники, и переписывали древние мифы, ритуалы, гимны и пророчества. Может показаться, что высокоразвитая греческая культура, процветавшая в таких городах, как Селевкия, привлекала многих из наименее консервативных членов вавилонской «интеллигенции». Однако, несмотря на то что мы можем составить довольно длинный перечень греческих авторов, происходивших из Месопотамии, нередко крайне сложно отличить людей, обладавших исключительно греко-македонским происхождением, от тех, кто, родившись в Вавилонии, затем принял греческое имя. Более того, имеющиеся в нашем распоряжении источники свидетельствуют, что данный процесс проходил в обратном направлении: греки интересовались не столько историей и литературой Месопотамии, сколько научными и псевдонаучными трудами «халдеев». В III–II вв. до н. э. вавилонянин Судин перевел на древнегреческий язык сочинения Кидинну и других астрономов, а жрец Мардука Беросс написал на греческом языке сочинение, посвященное им Антиоху I и получившее название «Вавилонская история», в котором причудливо сплелись астрология и история. Какими бы ограниченными ни были эти культурные контакты, благодаря им для потомков были сохранены наиболее выдающиеся достижения ученых Междуречья. Однако в то же время наиболее спорный конечный продукт месопотамской веры в судьбу и астрологию проник в распространенные на Западе религиозные представления и оказал на них тлетворное влияние.

 

Период господства парфян

 

Парфяне, одна из ветвей скифов, впервые появились на исторической сцене примерно в 250 г. до н. э., когда Аршак вывел своих соплеменников-кочевников из степей Туркестана и осел вместе с ними в восточной оконечности Ирана. К 200 г. до н. э. Аршакиды правили на территории, расположенной вдоль южного побережья Каспийского моря. В промежутке между 160 и 140 гг. до н. э. Митридат I завоевал все Иранское нагорье и, добравшись до Тигра, разбил лагерь в Ктесифоне, напротив Селевкии. Деметрий II, представитель династии Селевкидов, сумел на непродолжительное время отвоевать Мидию и Вавилонию, но в 126 г. до н. э. Артабан II снова распространил свою власть на эти регионы, и с тех пор (за исключением двух непродолжительных периодов римского владычества в правление Траяна и Септимия Севера) в долине Тигра и Евфрата стали править цари Парфии. Только в 227 г. до н. э. данные территории вместе со всем остальным Парфянским царством оказались во власти Сасанидов.

При управлении своей обширной державой Аршакиды могли положиться только на немногочисленную, но доблестную парфянскую знать, но им хватило ума, чтобы сохранить структуру общества, созданную Селевкидами, или то, что появилось на руинах их государства. Они способствовали развитию эллинистических городов и благосклонно относились к появлению зависимых от них, но обладавших формальной независимостью государств, таких как Осроена (со столицей в Эдессе-Урфе), Адиабена (ее территория соответствовала той, которую занимала в древности Ассирия) и Харакена (неподалеку от Персидского залива).

Ближе к началу нашей эры независимость получила Хатра, один из нескольких основанных Аршакидами городов, ставшая столицей небольшого государства, известного как Араба.

Так как Аршакиды и зависимые от них правители контролировали почти все торговые пути, соединявшие Азию и греко-римский мир, они были сказочно богаты. Благодаря этому во II–I вв. до н. э. они сами или местные власти построили в Месопотамии множество зданий. Большое число новых сооружений появилось в Селевкии, Дура-Европос и, очевидно, в других процветающих торговых городах, а поселения, лежавшие на протяжении столетий в руинах, снова вернулись к жизни. Почти на всех памятниках Южного Ирака, в частности в Вавилоне, Кише, Ниппуре, Уруке и даже в заброшенном Лагаше, были обнаружены слои, свидетельствующие о присутствии там парфян. На севере Аршакидам удалось буквально возродить Ассирию: были снова населены Нузи, Какзу, Шибанниба, а заново отстроенный Ашшур превратился в такой же крупный город, каким он был в период расцвета Ассирийской державы.

Однако следует отметить, что восстановленные города имели очень мало общего со своими ассирийскими и вавилонскими предшественниками. В некоторых из них (если не во всех) были проложены прямые улицы, нередко украшенные с обеих сторон выстроенными в ряд колоннами. В них имелись цитадель, зачастую построенная на верхушке древнего зиккурата, и, если это было возможно, агора. Традиционные стены из кирпича-сырца уступили место сложенным из камня, в то время как для самих домов, помещения которых, обладавшие высокими сводчатыми потолками и открытые с одной из сторон (айван), были характерны изящные перистили и лепнина, из-за чего они отличались от сооружений, построенных месопотамскими архитекторами, так же разительно, как греко-иранские статуи правителей Хатры – от изваяний Гудеа или Ашшур-нацирапала.

Эти археологические источники вкупе с письменными свидетельствуют о заметном притоке иноземного населения. Греческие и македонские поселенцы, вначале, очевидно, немногочисленные, жили бок о бок с вавилонянами, но сравнительно мало общались с ними. Им удалось сохранить свою этническую идентичность, социальные институты, искусство и язык – в общем, свое «эллинство», в том числе и во многом благодаря просвещенным правителям, называвшим себя филэллинами. Однако в Месопотамии в больших количествах селились и представители других народов, в основном арамеи, арабы и иранцы, которые более охотно смешивались с местным населением, так как обладали восточным, как правило семитским, происхождением и говорили на том же языке. В каждом городе, древнем или новом, появились святилища сразу нескольких иноземных богов. К примеру, в Дура-Европос археологами были обнаружены два греческих храма, арамейское святилище, христианская часовня, синагога и Митреум, не говоря уже о храмах местных богов и тех, которым поклонялись жители Пальмиры. В Хатре, вокруг великолепного святилища Шамаша, бога солнца, которому поклонялись семиты, стояли храмы шумеро-аккадского бога Нергала, отождествленного с гре ческим Гермесом, арамейской богини Атар‘ат и арабских божеств Аллат и Шамии. Даже в Уруке, на родине Ану и Иштар, был найден очаровательный небольшой храм, построенный скорее в римском, чем в греческом стиле и посвященный иранскому божеству, а также руины необычного здания, снабженного апсидой, которое, как считается, некогда было храмом Митры.

Этот человеческий поток затопил остатки шумеро-аккадской цивилизации. Несколько договоров, около сотни астрономических или астрологических текстов, две или три очень фрагментарные хроники и вавилонско-древне-греческие словари – вот и все клинописные источники, относящиеся к данному периоду и имеющиеся в нашем распоряжении. Наиболее поздним из известных нам в настоящее время клинописных текстов является астрономический «альманах», составленный в 74–75 гг. н. э. Вполне вероятно, что на протяжении нескольких поколений вавилонские жрецы и астрономы продолжали писать на арамейском языке, используя при этом папирус или пергамент, но пока в нашем распоряжении не имеется ни одного подобного текста.

Нам известно, что некоторые древние храмы были отремонтированы, Ашшуру поклонялись в его родном городе, а в Борсиппе вплоть до, очевидно, IV в. н. э. отправляли культ Набу. Однако в нашем распоряжении нет доказательств того, что Эсагилу, храм Мардука, бывшего верховного божества Вавилонии, своевременно ремонтировали. Вавилон, очевидно, в ходе подавления восстания под предводительством некоего Гимера, произошедшего в 127 г. до н. э., или во время борьбы между Митридатом II и Ородом, имевшей место в 52 г. до н. э., пострадал сильнее, чем в царствование Ксеркса. Когда в 115 г. н. э. Траян вошел в некогда богатый город, он не стал «брать руку Бела», а принес жертвы манам Александра. Через 84 года Септимий Север видел Вавилон уже совершенно опустевшим.

Мы совсем мало знаем об административном статусе, а также обществе и экономике Месопотамии в правление Сасанидов (227–636 н. э.). Из сочинений греческих и латинских авторов нам известно, что северная часть этого региона сильно пострадала из-за почти непрерывно продолжавшейся на протяжении 400 лет войны между римлянами (или византийцами) и персами, а Ашшур был разрушен Шапуром I в 256 г. н. э. так же основательно, как некогда мидийцами. В Ктесифоне сохранились руины великолепного дворца, принадлежавшего, как считается, Хосрову I, а в Кише была обнаружена более скромная резиденция другого представителя династии Сасанидов. В Уруке, недалеко от городской стены, изначально возведенной Гильгамешем, найдено погребение наместника (? ), голову которого венчала корона из золотых листьев.

Находка фрагментов керамики периода правления Сасанидов свидетельствует о том, что в те времена были населены, в том числе повторно, и другие древние города, а согласно Талмуду в Вавилоне и Ниппуре жили многочисленные еврейские общины. Но в начале VII в. н. э., незадолго до исламского завоевания, из-за ставшего уже традиционным сочетания военных поражений, внутриполитической борьбы и экономических неурядиц государство Сасанидов пришло в упадок, а Месопотамия оказалась в руинах. Многие каналы, за которыми перестали ухаживать, пересохли; реки, которые никто не проверял, текли свободно; люди, бежавшие из раздираемых войной городов, рассредотачивались по отдаленным деревням, и древние города Ирака были быстро погребены под слоем песка из пустыни и наносного ила из долины.

 

Эпилог

 

Так исчезла одна из древнейших и наиболее примечательных цивилизаций Древнего мира. Жестоко уничтоженная в Ассирии в конце VII в. до н. э., она сохранялась в Вавилонии на протяжении примерно шести столетий и исчезла вместе с последней клинописной надписью в начале христианской эры. Рожденная в урукский и протописьменный периоды (ок. 3300–2800 до н. э.), она просуществовала в течение более чем трех тысячелетий.

В медленном затухании этой цивилизации (500 до н. э. – 100 н. э.) экономические условия играли меньшую роль, чем считалось прежде, и изменения в географии: смена русел обеих рек, заиливание каналов и засоление почвы, приведшие к запустению многих древних городов и деревень и обезлюдению обширных территорий, приобрели широкий размах только в конце периода правления Сасанидов (V–VI вв. н. э.). Учитывая все обстоятельства, можно прийти к выводу о том, что к упадку и гибели месопотамской цивилизации привели три основные причины: отсутствие единой «национальной» власти, основание Александром и его преемниками новых городов, соперничавших со старыми поселениями и постепенно превзошедших их, и, главным образом, значительные этнические, лингвистические, религиозные и культурные перемены, произошедшие в результате «накатывания» на изучаемую нами территорию трех следовавших друг за другом волн миграции иноземцев: персов, греков, арамеев, арабов, тогда еще не исповедовавших ислам, – которых невозможно было ни держать на расстоянии, ни ассимилировать.

В Месопотамию на протяжении всей ее долгой истории вторгались множество раз. Гутии, амореи, хурриты, касситы и арамеи выяснили, что в долине Тигра и Евфрата существует молодая и жизнеспособная культура, значительно превосходящая по уровню своего развития их собственную, и восприняли ее. Но цивилизованным грекам III в. до н. э., знакомым с учениями Платона и Аристотеля, вавилоняне не могли предложить ничего, за исключением невразумительных трудов своих астрономов. Не было ничего менее подходящего для удовлетворения потребностей космополитического общества, сформировавшегося тогда на территории Ирака, чем сложная клинопись, от которой стали отказываться сами вавилоняне. Греки и македоняне, а также другие восточные поселенцы обнаружили в этом регионе культуру, во многом устаревшую и закосневшую, поддерживавшуюся в неизменном виде немногочисленными жрецами, служившими в храмах. Со времени правления Хаммурапи литература Междуречья была лишена непосредственности и творческого начала, скульптура прекратила свое существование вместе с ассирийцами, а архитекторам, трудившимся в правление халдейских царей и Селевкидов, все еще удавалось строить впечатляющие здания, но они были слишком привязаны к традиционной планировке. Ученые, занимавшиеся различными областями знания, кроме (что весьма примечательно) математиков и астрономов, очевидно, в какой-то момент исчерпали себя. Благодаря приверженности традициям, вероятно, являвшейся наиболее характерной чертой шумеро-аккадской цивилизации, последняя сохраняла свою целостность и просуществовала на протяжении трех тысячелетий, но затем эта привязанность из преимущества превратилась в помеху.

Эллинистический период, ставший решающим для Месопотамии, можно сравнить с эпохой Ренессанса, наступившей в XVI в., или с нашим собственным временем.

Новый мир, созданный Александром Македонским, быстро менялся. Его объединяли обширные торговые связи, а для живших в те времена людей были характерны безграничное любопытство и стремление пересмотреть большинство существовавших тогда религиозных, моральных, научных и художественных ценностей. В подобном мире не было места для литературных произведений, прочитать которые могли лишь немногочисленные ученые мужи, для художников, черпавших вдохновение в устаревших идеалах и моделях, для ученых, уклонявшихся от рациональных объяснений, для религии, не признававшей скептицизма. Месопотамская цивилизация, подобно своей египетской «коллеге», была обречена. Если позволительно с помощью одной краткой и неизбежно неточной фразы охарактеризовать такое сложное явление, то можно сказать, что она умерла от старости.

Однако цивилизации редко погибают, не оставив после себя ни следа, и даже мы, люди XX в., должны признать, что находимся в долгу перед жителями Древней Месопотамии. Укрощая атом и готовясь к путешествиям среди звезд, мы должны помнить, что именно вавилонянам обязаны созданием основ нашей математики и астрономии, включая «позиционную» нумерацию и шестеричную систему счисления, которую мы используем в своих часах. Мы также обязаны им, хотя и, нужно отметить, это достижение обладает весьма сомнительной ценностью, появлением астрологии, которая, судя по количеству современных работ, посвященных этой псевдонауке, продолжает оказывать огромное влияние на широкие слои населения. К этому наследию следует добавить зачатки эффективной административной системы, несомненно созданной ассирийцами, некоторые институты, такие как коронация королей, ряд символов, в основном используемых в религиозном искусстве (например, полумесяц, мальтийский крест, «дерево жизни»), несколько слов, попавших в наши языки через греческий или арабский, таких как камыш (аккад. кану ), алкоголь (гухлю), драгоман (таргуману), гипс (гассу), мирра (мурру), шафран (азупирану), нефть (напту), и, наконец, некоторые элементы в Библии.

Все это может показаться малозначимым по сравнению с размерами наследства, полученного нами от греко-римской цивилизации, но списки подобного рода, даже если они являются исчерпывающими, недостаточны для того, чтобы составить представление о той роли, которую сыграла шумеро-аккадская цивилизация в истории человечества. Учитывать только немногочисленные месопотамские артефакты, сохранившиеся до нашего времени, – то же самое, что пересчитывать предметы мебели, доставшиеся нам от далеких предков, при этом забывая, что они повлияли на жизни наших праотцев и, косвенно, на наши собственные. Антиковеды, которые на протяжении длительного времени были ослеплены так называемым греческим чудом, теперь пришли к пониманию того, что Восток оказал заметное влияние на греческую мысль, искусство и этику в период их становления, а сформировавшаяся на нем самом культура на протяжении большей части древней истории, предшествовавшей началу эпохи Античности, во многом зависела от сложившейся в Месопотамии. Задолго до того, как Александр привел греков в Азию, народы и государства, жившие в Эгеиде, поддерживали прямые связи с хеттами и торговые отношения с Ханааном и Египтом. Купцы, ремесленники, послы, царевичи, царские гонцы, врачи и даже жрецы много путешествовали по Ближнему Востоку и землям, лежащим за его пределами. Нам известно, что уже во 2-м тыс. до н. э. в самом сердце Малой Азии существовали ассирийские колонии; между 1500 и 1200 гг. до н. э. микенские торговцы жили в Угарите, расположенном на побережье Сирии; купцы из западных семитских областей, возможно, посещали долину Месара на Крите; а месопотамские эпосы и мифы переписывали на берегах Нила, причем с помощью той же клинописи, которая использовалась при их создании. Таким образом, нам не следует удивляться, услышав, что греческая цивилизация «была построена на восточно-средиземноморском фундаменте» и в основном из месопотамских материалов.

Исследователи уже высказывали предположение о том, что именно благодаря ассиро-вавилонской медицине стала возможна выдающаяся «реформа» Гиппократа, проведенная в V–IV вв. до н. э., и вполне вероятно, что первые греческие математики, такие как Пифагор, живший в VI в. до н. э., многое позаимствовали из трудов своих вавилонских предшественников. При попытках определить, каким образом Восток повлиял на греческие искусство и литературу, ученые сталкиваются с множеством сложностей, так как далеко не всегда влияние можно отличить от отражения сходных идей, независимого произведения и полного заимствования. Приведем несколько примеров, не вызывающих разногласий. В настоящее время общепринятой является точка зрения о том, что у басен Эзопа были шумеро-аккадские «предшественницы», а Гильгамеш стал прототипом Геракла и Одиссея. Кроме того, взглянув на статуи и статуэтки архаической эпохи, найденные на территории материковой и островной Греции, мы заметим сильное сходство с аналогичными произведениями месопотамского искусства, созданными тогда же или ранее.

Если мы в силах доказать, что Месопотамия повлияла на Грецию, то можем (и, кстати, небезосновательно) предположить: она оказала еще большее воздействие на государства и народы Ближнего Востока. Правильность этого предположения исследователи неоднократно доказывали, обращаясь к истории хеттов, евреев, Ханаана, Урарту, Мидии и Персии периода правления там Ахеменидов. Но какое наследие оставила Месопотамия восточным цивилизациям, появившимся позднее? Что получили от нее Парфия и Сасанидский Иран, эллинистическая, римская и византийская Анатолия? Как насчет Аравии, исламской религии и институтов, наконец, самого Ирака с периода существования Парфии до наших дней? Заглянув еще дальше, профессор Ростовцев, один из немногих исследователей, прекрасно разбирающихся как в эллинистическом, так и в восточном материале, писал: «Мы постепенно узнаем, насколько велико было влияние вавилонского и персидского искусства на развитие искусства Индии и Китая». Имеющихся в нашем распоряжении данных, хотя они и рассредоточены по довольно большой площади, достаточно для доказательства правоты исследователя. Очевидно, просто еще никто не взял на себя задачу изучить их с такой точки зрения. Еще многое должно быть сделано в сфере ассириологии и месопотамской археологии, и очень многие главы в истории Древнего Ирака нуждаются в завершении, поэтому исследованием этой щепетильной, но захватывающей темы сумеют заняться лишь ученые следующих поколений.

 

Карты

 

 

 

 

 

 

[1] Наместник страны. (Примеч. пер. )

 

[2] Текст поэмы «Энума элиш» приводится по изданию: Я открою тебе сокровенное слово… Литература Вавилонии и Ассирии. М.: Художественная литература, 1981. (Примеч. пер. )

 

[3] Здесь и далее перевод «Эпоса о Гильгамеше» цитируется по изданию: Библиотека Всемирной литературы. Т. 1. Поэзия и проза Древнего Востока. М.: Художественная литература, 1973. (Примеч. пер. )

 

[4] Перевод В.К. Афанасьевой. (Примеч. пер. )

 

[5] Говоря о Месопотамии, слово «династия» следует употреблять в отличном от привычного нам значения «семья». Это последовательность царей, правивших в одном и том же городе в течение определенного промежутка времени. В Шумерском царском списке упоминаются только те династии, представители которых правили, один за другим, всем Шумером.

 

[6] Современное прочтение этого имени – Уруинимгина. (Примеч. пер. )

 

[7] Цитата приведена по изданию: Хрестоматия по истории Древнего Востока / Под ред. В.В. Струве и Д.Г. Редера. М., 1963. С. 177–182. (Примеч. пер. )

 

[8] Фрагмент надписи Энтемены на глиняных конусах, из которой взята эта цитата, приведен в переводе Ю.Б. Гавриловой. (Примеч. пер. )

 

[9] Фрагменты текста на Стеле коршунов приведены в переводе Ю.Б. Гавриловой. (Примеч. пер. )

 

[10] Перевод И. Дьяконова. (Примеч. пер. )

 

[11] Это имя переводится как «человек богини Намму» и никоим образом не связано с городом Уром.

 

[12] Здесь и далее строительная надпись Гудеа цитируется в переводе В.К. Афанасьевой по изданию: От начала начал. Антология шумерской поэзии. СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1997. С. 238–240. (Примеч. пер. )

 

[13] В связи с тем, что этот и следующий фрагменты текста не переведены в названном выше издании, их перевод сделан с английского языка, по цитатам, содержащимся в книге Ж. Ру. (Примеч. пер. )

 

[14] Прежде это имя, которое можно перевести как «сильный юноша», читалось как «Дунги».

 

[15] Также Амар-Син. Это имя прежде читалось как «Бур-Син».

 

[16] Также Шу-Син. Ранее это имя читалось как «Гимиль-Син», но теперь эта транскрипция не используется.

 

[17] Перевод В.К. Афанасьевой по изданию: От начала начал. С. 270. (Примеч. пер. )

 

[18] Там же. С. 278–280. (Примеч. пер. )

 

[19] Очевидно, это имя можно перевести как «Бог Хамму (божество, которому поклонялись западные семиты) – целитель». Существует еще одно прочтение этого имени – Хаммураби.

 

[20] Здесь и далее текст законов Хаммурапи приведен в переводе с аккадского В.А. Якобсона (по изданию: Хрестоматия по истории Древнего Востока. Т. 1. М., 1980. С. 152–177). (Примеч. пер. )

 

[21] «Человеком» в переводе законов Хаммурапи на русский язык именуются люди, которых Ж. Ру называет авелумами. (Примеч. пер. )

 

[22] Существует точка зрения о том, что редумы были тяжеловооруженными солдатами, а бариумы – легковооруженными. (Примеч. пер. )

 

[23] Слово «Сирия» используется здесь в широком смысле. Под ним понимаются как сама Сирия, так и Ливан, Палестина и Трансиордания.

 

[24] Набу-кудурри-уцур, «Набу, защити (моего) старшего сына».

 

[25] Тиглатпаласар – ивритский вариант имени Тукультиапал-Эшарра, «сын Эшарры (т. е. сын Энлиля Нинурта) – моя помощь».

 

[26] Имя Ашшур-нацирапал дословно можно перевести как «Бог Ашшур – защитник наследника».

 

[27] Перевод этого абзаца по кн.: Я открою тебе сокровенное слово… (Примеч. пер. )

 

[28] Шульману-ашаред, «Бог Шульману – предводитель».

 

[29] Он же Ахав, сын Амврия. (Примеч. пер. )

 

[30] Возможно, речь идет о Сардури II (764–735 до н. э.). (Примеч. пер. )

 

[31] Текст Воинской реляции Саргона II приводится по изданию: Я открою тебе сокровенное слово… (Примеч. пер. )

 

[32] В православном каноне ей соответствует Четвертая книга царств. (Примеч. пер. )

 

[33] Геродот. История. II. 141. Пер. Г.А. Стратановского. (Примеч. пер. )

 

[34] Цитата из анналов Синахериба приводится по изданию: Хрестоматия по истории Древнего Востока. Т. 1. М., 1980. (Примеч. пер. )

 

[35] Ашшур-аха-иддин, «Бог Ашшур дал брата».

 

[36] Ашшур-бан-апал – «Бог Ашшур – создатель сына».

 

[37] Тахарки. Здесь и далее анналы Ашшурбанипала цитируются по изданию: Хрестоматия по истории Древнего мира. Т. 1. Древний Восток. М., 1950. (Примеч. пер. )

 

[38] В настоящее время более распространена версия, что он был сыном Шабаки и племянником Тахарки. (Примеч. пер. )

 

[39] Наум., 3: 7, 15, 19. (Примеч. пер. )

 

[40] Богиня Нинлиль, изначально являвшаяся женской ипостасью Энлиля, считалась супругой Ашшура.

 

[41] В действительности большинство табличек, обнаруженных во дворце Синахериба, принадлежало Ашшурбанипалу, который в первые годы своего царствования жил в резиденции деда.

 

[42] «Ашшур – витязь богов».

 

[43] «Бог Син назначил царя».

 

[44] Здесь и далее «Вавилонская хроника» цитируется по изданию: Хрестоматия по истории Древнего Востока. Ч. 1 / Под ред. М.А. Коростовцева, И.С. Кацнельсона, В.И. Кузищина. М., 1980. (Примеч. пер. )

 

[45] Иосиф Флавий. Иудейские древности. X. 8. 2. Перевод с др. – гр. Г. Генкеля. (Примеч. пер. )

 

[46] «Бог Набу возвысил» (царя).

 

[47] Здесь и далее текст хроники Набонида приведен в переводе М.А. Дандамаева. (Примеч. пер. )

 

[48] Имеются в виду слова «мене, мене, текел, упарсин» (в церковнославянских текстах – «мене, текел, фарес»), появившиеся, согласно Книге пророка Даниила (Дан., 5: 26–28), на стене во время пира Валтасара и являвшиеся, по словам пророка Даниила, единственного, кто сумел разъяснить их, предзнаменованием скорой гибели царя и падения Вавилона. (Примеч. пер. )

 

[49] Храмы Мардука в Вавилоне и его сына Набу в Борсиппе соответственно.

 

[50] Согласно тексту Бехистунской надписи, Бардию убил сам Камбис, на протяжении долгого времени сохранявший данный факт в тайне, а Дарий лишил жизни некоего мага по имени Гаумата, самозванца, назвавшего себя Бардией и поднявшего мятеж. Вопрос о том, был ли этот Бардия самозванцем, остается до сих пор открытым. (Примеч. пер. )

 

[51] Еще один самозванец. (Примеч. пер. )

 

[52] Перевод Бехистунской надписи М.А. Дандамаева. (Примеч. пер. )

 

[53] Буллы – небольшие глиняные шарики, которые на шнурках привязывались к официальным документам, написанным на папирусе и пергаменте.

 

⇐ Предыдущая3456789101112

Поделиться: