Спроси себя, на что ты готова

 

На заваленном бумагами столе звонит телефон. Очень кстати. Готовлю пресс‑релиз о сделке на десять миллионов долларов, которую мой банк заключает где‑то там в Словакии. Потираю виски. Пульсирующая боль в голове смешивается с головокружительной усталостью, мыслями о брате и полным отсутствием интереса к работе. Утром я целый час потратила на то, чтобы понять, в чем суть сделки; еще один час ушел на то, чтобы объяснить Свену, инвестиционному банкиру, почему сегодня стричься не обязательно. Из «Ньюснайт» ему звонить не будут.

Инвестиционные банкиры. Думают, раз получают много денег и их чествуют в «Браунс Блэк», значит, они стали важными персонами большого мира. Я трачу уйму времени на то, чтобы помассировать им эго и направить ожидания в нужное русло. Объясняю, почему у них мало шансов попасть на обложку журнала, если одновременно рассматриваются кандидатуры Тома Круза, принца Уильяма или Чарли Диммока.

Похоже, Свену труднее всего дается именно этот пункт. Ему не понять, почему женщина, в которой он способен заметить лишь элементы топографии и отсутствие лифчика, может быть знаменитой. Хотя он из Восточной Европы, так что такие вещи его мозгу не доступны. В прошлом году Свен перешел к нам из какого‑то банка, о котором я никогда не слышала, но, упоминая название, Свен улыбнулся и кивнул. Частый гость пресс‑бюро. Стоит пропустить его имя в газеты, и он – счастливейший человек на земле. Одна цитата из его бесценных изречений приводит его в иступленный восторг.

К сожалению, мне подвернулось лишь два случая это сделать. В первый раз я упомянула в «Файненшл таймс», что Свен поступил на работу в наш банк, а во второй написала статью о перемене места работы и процитировала Свена, который сказал, что смена работы приводит к душевной травме. Это все равно что менять школу, когда тебе уже тридцать пять. С тех пор газеты были «бессвенной» территорией, и, глядя на сегодняшнюю сделку, понятно почему. Слишком скучно.

Кидаю взгляд на часы – полдень – и отвечаю на телефонный звонок.

– Орла Кеннеди слушает.

– Служба регистрации посетителей, первый этаж, восточный вход. Вас ожидает мужчина. Некий мистер Финн Кеннеди. Отправить его к вам? (Спасибо, уже сам отправился.)

– Сейчас спущусь, – тяжело вздыхаю я. – У меня есть несколько минут. Скажите, что скоро подойду.

Возвращение блудного брата. Вытягиваю сомкнутые руки перед собой до хруста в суставах. Проходящая мимо секретарша смотрит с отвращением.

Финн изучает одну из гигантских картин, которые украшают мраморные и стеклянные стены службы регистрации посетителей «Браунс лэк», за спиной у него висит забитый вещами рюкзак. Огромное полотно покрыто хаотичными желтыми и красными пятнами, а из левого нижнего угла в правый верхний летят волнистые зеленые побеги. Смотрю на него в отчаянии. Директор банка без ума от современного искусства, поэтому служба регистрации превратилась в помойку из картин и скульптур. На прошлой неделе я поймала журналиста который тушил сигарету об одно из последних приобретений, а месяц назад чуть не разразился скандал: директор вернулся из трехнедельной поездки на Дальний Восток и обнаружил, что предмет его гордости и радости – двадцатифутовая картина, обладатель главного приза, – висит вверх ногами. Лично мне так нравилось больше, но если уж на то пошло, тогда не понимаю, в чем отличие скомканной постели какой‑нибудь знаменитости от моей – бардак он и есть бардак.

Кладу руку Финну на плечо. Он оборачивается и робко улыбается, затем отворачивается и продолжает смотреть на полотно.

– О чем говорит тебе эта картина? – спрашивает он.

– О том, что один художник хорошо развлекся, – отвечаю я не глядя, – за счет банка «Браунс Блэк».

– Не может быть, – вскрикивает он и показывает пальцем в центр полотна. – Неужели ты не видишь здесь отображение своего внутреннего мира?

– Нет, – честно сознаюсь я, взглянув на картину, – но если у меня такой внутренний мир, то, наверное, стоит записаться на промывание кишечника.

Наконец‑то Финн поворачивается ко мне лицом.

– Полагаю, это побочный эффект открытия Будды. Я теперь способен познать себя так, как не мог сделать этого раньше.

– Да, наслышана о твоем процессе самопознания.

Я внимательно рассматриваю его и ищу признаки перемен. Но он выглядит как и прежде. Не сказать чтобы урод, но и красавцем тоже не назовешь. Финн высокий, крепкий, широкоплечий. Покатость лба сглаживается прической. На таких обращают внимание в барах, думают «красавчик» и через пару минут забывают о них. Финн одет в джинсы, свитер с вырезом лодочкой, вокруг талии повязана джинсовая куртка.

– Ясно, мама звонила. – Он неуклюже пожимает плечами.

– Раз восемь.

– Что‑нибудь говорила?

– Нет, молча клала трубку.

– Правда? – И это мой брат.

– Нет, неправда. Она о тебе беспокоится. Финн, ты мог хотя бы сказать ей, куда направляешься. Ночью она глаз не могла сомкнуть. А что ты от нее хочешь, если она весь октябрь звонит мне каждый день и спрашивает, начала ли я принимать витамин С, чтобы не подхватить простуду. Ты хоть представляешь себе, что ей пришлось пережить после твоего ухода? Она позвонила мне в три часа ночи, и все из‑за тебя. Она думает, что в твои двадцать восемь у тебя случился кризис среднего возраста.

– Прости, пожалуйста. – У него хватило такта изобразить конфуз.

– Где ночевал?

– Купил в аэропорту билет на самолет и поселился в ближайшей гостинице. Наверное, мне надо было позвонить и сказать, что со мной все в порядке, но, Орла, она же не ценит того, что я для себя открыл. Я не мог с ней оставаться. Ты ведь понимаешь, о чем я, правда? (Киваю, делая вид, что я – космополитичная сестра.) Дублин такой ограниченный. Понимаешь, они все крестятся, когда я прохожу мимо. Меня там не понимают. (И здесь тоже.) Все эти кельтские штучки. Современные ирландцы помешаны на материальном благе, они ничего не понимают в пути из восьми ступеней, которому мы должны следовать. (Снова киваю.) Я хочу сказать, что очень важно работать над укреплением внутренних ценностей и духовного состояния, чтобы обогатить окружающий мир. Ты ведь понимаешь, о чем я, да? (Опять глубокомысленно киваю.) Я был вынужден приехать в Лондон. Здесь я смогу быть самим собой. Найти единомышленников, которые задумываются о морали и правильном пути. Ты ведь не против, если я поживу у тебя?

Наверное, я уже достигла Просветления, потому что такой исход я предчувствовала заранее. Все равно без боя не сдамся. Разве люди не должны страдать за свою веру?

– Финн, у меня всего одна спальня. Для тебя нет комнаты.

– Орла, мне нужно продолжить процесс самопознания. Думал, хоть ты меня поймешь. – Хитрый ход. Взывает к тонким струнам моей души.

– У меня даже дивана нет…

– Мне и пол подойдет. Еще как подойдет. Будда учит, что мы познаем все через страдание. На самом деле он говорит, что необходимо воздерживаться от использования комфортных постелей. – Финн улыбается. – К тому же от меня проблем не будет. Честно. Ты меня даже не заметишь. Посуду мыть я уже умею, и мама научила меня включать пылесос.

– Ну…

– Не знаю даже, что еще предложить. Могу чему‑нибудь научиться. Могу приготовить сегодня ужин. (Нежнейшую телятину. Такой мужчина мне по душе, хоть он и весит всего тринадцать стоунов.)

Отдаю брату ключи и записываю свой адрес на Госвелл‑роуд.

Упакованная эклектичным набором архитектурных сооружений, эта улица тянется от Лондон‑Уолл в Сити, где почти сохранились остатки римской стены, до станции метро «Анджел» в Ислингтоне. В детстве я ненавидела это место, потому что в «Монополии» оно считалось слишком безденежным и за него давали мало очков. Как все изменилось. Теперь Ислингтон забит ультрамодными барами, ресторанами, антикварными магазинами и фешенебельными бутиками.

Финн выслушивает инструкции. Кивает. Затем спрашивает:

– А у тебя есть немного денег? Билет на самолет и ночь в гостинице обошлись мне Дороже, чем я ожидал. Капитализм – бич современного общества. – Он уныло трясет головой и протягивает руку. – Спасибо, Орла, – говорит он, когда я вынимаю из кошелька пять десятифунтовых банкнот, которые на всякий случай прихватила с собой. – Обещаю, ты не пожалеешь. Я постараюсь быть полезным. Мне лишь нужно время познать себя. Упрочить средоточие моего проявления и существования, чтобы обрести необходимую концентрацию…

– Ясно, Финн, все понятно, – поднимаю руку, чтобы остановить его мычание и вытолкать за дверь в нужном направлении в сторону Госвелл‑роуд. – Я не задержусь. И вот еще, с тунцом и сладким зеленым перцем у меня нелады. Как и с мамой.

Возвращаюсь к рабочему месту и тут же звоню маме. Осчастливить ее не удалось. Мама только что разбирала вещи Финна и обнаружила, что он оставил теплые куртки дома.

– Ты за ним присмотришь? У него такое слабое сердце. (Это он придумал, чтобы не бегать кросс.) Он не ест мюсли. И зеленый горошек. И…

– Мам, все понятно. Мне пора, – обрываю ее на полуслове. Рядом со мной стоит Свен, в руках у него три галстука. – Финну нужно время, чтобы разобраться в себе. Ты же его знаешь. Через неделю он откроет для себя индуизм и вернется домой.

– Какой кошмар. Это которые тюрбаны на голове носят?

– Я пошутила. Мам, слушай, я перезвоню, – обещаю я и кладу трубку.

Свен держит три галстука: темно‑синий, зеленый с якорями и отвратительный цветной – прошлым вечером Лиз стошнило чем‑то похожим.

– Который? – спрашивает он.

– Для чего? – Я смотрю на него безучастно.

– Для фотографии.

– Фотографии? – еще безучастнее.

– Патти сказала, тебе удалось продвинуть мою сделку на первую полосу завтрашней «Файненшл таймс». – Это до или после материала о банкротстве крупнейшей промышленной компании? – Теперь им нужна фотография. – Вскрытия трупа Патти, потому что я собираюсь ее убить. Бросаю взгляд на ее рабочее место. Какая неожиданность. Патти ушла на обед.

– Думаю, она перепутала с другим материалом, над которым мы сейчас работаем, – дипломатично отвечаю я. (Свен удручен.) – Но зеленый галстук очень даже неплох. Можно подумать, что в детстве вы носили морской значок. – Его очередь делать безучастное лицо. – В этом нет ничего плохого, честно. – Звонит телефон на столе Патти. – Нужно ответить. Извините. Весь отдел ушел на обед.

Что в общем‑то не совсем правда. Табита проводит день на стратегической встрече с Джайлсом Хеппельтвейтом‑Джоунсом. Он большая шишка в «Смитс», крупной компании Сити по связям с общественностью. Приходит к Табите раз в неделю и рассказывает – по льготной цене триста фунтов в час плюс НДС, – как «Браунс Блэк» может улучшить освещение своей работы в прессе. Этим утром он посоветовал (Табита попросила его сказать об этом мне) увеличить объем материалов. Добавить в колонке несколько дюймов – так и сказал. Даже не знаю, как бы мы без него справлялись.

Джайлс единственный из всех, кого я знаю, способен сделать из моржа счастливого красавца. Он полный, с чудовищным красным носом, утопающим глубоко в щеках с венозным рисунком – результат многолетнего переедания. Седые волосы вечно зализаны гелем, который так с них и сочится. За последние три года я много раз с ним встречалась: приносила кофе, уносила пальто, выслушивала мудрые советы – но стоит спросить у него мое имя, и он не найдет что сказать.

Хватаю трубку на столе Патти, почти наверняка знаю, что сейчас будет.

– Орла. Это ты?

– Да, Патти. Ты где? И что ты наговорила Свену? Бедняга, он так расстроен.

– Кто? А, он меня так достал, все шпрасивал про фотографии.

– Ты пьяна?

– Брось. Прошто рыба со мной не в ладу. Тут журналист, он щитает также. Нам немного нехорошо. Надо пойти домой. Может, скажешь Табите?

– Ладно, но послушай, Патти, завтра ты должна быть на работе. Табита и Джайлс уедут на «Королевский Аскот». Иначе я останусь совсем одна.

– Хорошо. О, почти забыла. Звонил Себастиан.

– Когда?

– Утром. Шказал, что уехал на встречу какую‑то. Позвонит завтра. Просил на пятницу ничего не планировать. Что‑то говорил про юб… юбл… а, черт. Праздник какой‑то.

– Бедняжка. Надеюсь, рыба была хорошо охлажденной и принесли ее с пробкой во рту?

 

Как похудеть – совет № 5

Бери выше

 

Едва я успела схватить блинчик с беконом с тележки для завтрака, как Табита вызвала меня к себе в кабинет. Черт. Пока вернусь, уже остынет. Как и хваленый ужин, который Финн приготовил для меня вчера. Сандвич с ветчиной. По всей видимости, моя микроволновка кардинально отличается от маминой, и поэтому он не смог положить в нее готовые продукты. Обвинил во всем лондонское электричество. Сказал, что дома стандартная мощность, и он привык только к десятичной системе. И нет ли у меня, между прочим, еще денег? Его неприятно удивил нарезанный ломтиками хлеб. И пармская ветчина. Разве бывают такие цены? Где они закупают продукты? В Италии?

Джайлс сидит в кресле – четыре копии чиппендельских кресел стоят вокруг длинного стола из красного дерева в огромном кабинете Табиты. Повсюду разбросана скомканная бумага. На одном конце стола лежит раскрытый словарь. Джайлс в костюме, готов отправиться на «Королевский Аскот»; к лацкану шелковой нитью прикреплена овальная розовая карточка – приглашение на королевскую трибуну. Джайлс смотрит на меня, во взгляде ни тени узнавания.

– Орла Кеннеди, – подсказываю я ему. – Младший сотрудник пресс‑бюро.

Рассеянно улыбается.

– Орла, может, присядешь? – Табита сидит за огромным столом и с карандашом в руке читает газету. На ней шелковое цельнокроеное цвета нефрита, украшенное вышитыми вишенками, волосы по‑модному собраны на затылке. Нефритового цвета шляпка с огромными полями, усыпанная ярко‑красными искусственными вишенками, лежит на столе. – Мы с Джайлсом прибыли сегодня рано. Кое‑что произошло. (Сейчас угадаю, Табита, ты сломала ноготь? Или Джайлс не смог справиться с ветром, пока добирался на регулярную встречу?) Поздно вечером мне позвонил один репортер. Ходят слухи, что банк несет операционные убытки.

Смотрю на нее в ужасе:

– Не может быть.

Я долго работала в Сити и прекрасно знаю: операционные убытки означают банкротство. Биржевой брокер боится признаться о малом убытке и не в силах противостоять соблазну умолчать о погрешности, в результате маленькая ямка превращается в огромный котлован. Достаточно огромный, чтобы поглотить банк. Всем известна скандальная история с Ником Лисоном и банком «Бэрингс».

– Ну, конечно, не может, – раздраженно бросает Табита. – У нас работают одни из лучших брокеров Сити. Они не ошибаются. Но подобные слухи пресекать нужно сразу. Мы с Джайлсом с шести утра работаем над подходящим заявлением. – Она поворачивается к нему и улыбается. – Не представляю, что бы я делала без его опыта и компетентности.

Он благодарно улыбается и мягко отмахивается от комплиментов:

– Пустяки, дорогая.

Табита передает мне лист бумаги, который она внимательно изучала:

– Это ответ банка. (Читаю: ««Браунс Блэк»» отрицает наличие операционных убытков». Мы вряд ли смогли бы сочинить такой опус без Джайлса.) Значит так, Орла, будешь зачитывать это каждому журналисту, который позвонит с вопросом об операционных убытках. Справишься? (Должна ли я взмолить о помощи? Наверное, нет. Киваю.) И скажи об этом Патти. Еще, – заглядывает в электронную записную книжку, – чуть позже вместо меня отправишься на встречу, – заглядывает в «Пилот», – с новым аналитиком, который приступает к работе на следующей неделе. Его зовут Тони Янгер. Я о нем совершенно забыла.

– Хорошо, – киваю я.

– Напишешь пресс‑релиз о его назначении. Подготовь материал, чтобы на выходных его могли уже опубликовать. Помни совет Джайлса: нам нужно расширить объем и повысить информативность материалов. Я на тебя рассчитываю. Пусть Патти тебе поможет. – Табита встает, берет шляпку, подходит к зеркалу в углу кабинета и надевает ее. – Он работает на добровольной основе в какой‑то из стран Третьего мира. Или как там это называется? Подскажи‑ка, – приказывает она, намазывая губы помадой.

– Африка?

– Точно. – Закрывает губную помаду и бросает ее в расшитую бисером сумочку. – Подумать только. Он был без работы три месяца и решил провести их, прокладывая канализацию в ничтожной стране. Ему дают чек на немыслимую сумму в качестве благодарности за то, что он согласился работать в «Браунс Блэк», и одному Богу известно, почему этот человек не отправился на пятизвездочный курорт. В отчете за последнюю неделю говорится, что он учредил своего рода благотворительную схему «зарабатывая, экономь». Куда катится Сити? – Она в последний раз смотрится в зеркало, снимает с вешалки зеленое пальто и добавляет: – О фотографиях не беспокойся, он принесет их с собой, и постарайся обойтись без меня. А то звонишь мне на мобильный, как дилетантка. Что подумает Джайлс? (Я перевожу взгляд на него. Джайлс улыбается с видом «не‑понимаю‑этот‑персонал», но не ничего говорит.) – Все. Пока.

Я возвращаюсь к своему рабочему месту, появляется Патти с большой бутылкой энергетического напитка «Люкозейд» под мышкой. Вкратце объясняю ей, как нужно отвечать на вопрос об операционных убытках. Патти требуется немного времени, чтобы запомнить фразу, но она, как и я, считает, что справится с заданием. Так же кратко сообщаю о встрече с Тони Янгером.

– Орла, понимаю, это слишком самонадеянно…

– Слишком длинное слово с похмелья.

– Я ела рыбу, – опять она за свое.

– А глаза почему красные?

– Новая мода. – Патти пытается спрятать бутылку «Люкозейда» в ящик стола. – Послушай, прошу прощения за вчерашнее, но все же не могла бы ты позволить мне написать этот пресс‑релиз? Хочу попрактиковаться. Думаешь, я не справлюсь? Я видела уже сотни твоих набросков.

– Ну… – Табита просила привлечь Патти, но…

– Пожалуйста, – умоляет она, сложив руки на груди. – Я ничему не научусь, если не буду время от времени рисковать, правда ведь?

– Что ж, ладно, – наконец говорю я, и тут у меня на столе звонит телефон. – Ты подготовишь пресс‑релиз самостоятельно, только на встречу мы пойдем вместе. Договорились? И еще, я должна увидеть твой пресс‑релиз до публикации.

Она кивает, я беру трубку. Звонит Лиз.

– Табита уехала в «Аскот»[1] со «Смитс». Так что в магазин не пойдем, – сообщаю ей. – У меня сегодня встреча с новым сотрудником. – Смотрю имя в записной книжке. – С Тони Янгером.

– Тони Янгер! – вскрикивает она. – Ты знаешь, кто он?

Смотрю записи.

– Новый аналитик. Высококвалифицированный. А что?

– Он же просто супер. Большими буквами: С‑У‑П‑Е‑Р. Ого! Ты уверена, что эту встречу лучше провести без журналистов? Я буду готова через… сейчас подумаю… прическа, воск в области бикини, депиляция ног и подмышек, макияж… – Тишина. – Через четыре часа?

– Слишком поздно. Он придет уже утром. В любом случае, ты ведь почти замужем. Но спасибо за предложение.

– Язва. Утром я опять рассказала Джейсону про нашу идею с «Легче перышка».

– Да? – А я только решила, что это утро не такое уж и плохое. – Думала, что все, о чем мы договорились вчера – это лишь пьяная болтовня. Когда‑то мы так же решили устроить марафон по Лондону, но и пальцем не пошевелили.

– Это ты так думаешь. Я же настроена серьезно, а Джейсон говорит, что проекту обеспечен успех. Мы всю ночь рыскали по Интернету в поисках конкурентов. – Стоило ему подарить ей кольцо невесты, и дела пошли заметно хуже. – Если честно, то их совсем мало. Думаю, у тебя все получится, особенно если ты в первую очередь сосредоточишься на лондонских клиентах.

– Ты сегодня с утра пила?

– Орла, мы делаем это ради тебя.

– Я предпочла бы пожизненную доставку батончиков «Твикс».

– А я думала, ты хочешь похудеть.

– Угу.

– И тебе нужна группа поддержки.

– Угу.

– Вот мы и помогаем тебе ее обрести. Послушай, Орла, у тебя все получится, правда. Джейсон предлагает зайти к тебе в субботу после встречи со священником и обсудить детали.

– А как же Финн? – Впервые в жизни оказалось, что мой брат существует не зря.

– Пусть приготовит кофе.

– Ну…

– Жди нас в половине двенадцатого. Может, в двенадцать. Не позже, потому что после обеда мы отправимся подбирать место для свадебного пиршества.

– А если после встречи с вами я по‑прежнему буду считать затею дурацкой, то мы от нее откажемся?

– Хорошо. Скажи мне… неужели я не смогу взглянуть на Тони Янгера даже одним глазком?

– Ты помолвлена, – говорю я с укором.

– Ну должен же кто‑то присмотреть за тобой?

– Не забывай, у меня есть Себастиан. Спасибо, сама справлюсь. Потом поговорим.

Едва я успеваю положить трубку, как телефон звонит снова. За два дня второй звонок из службы регистрации посетителей. Восточный вход. На этот раз пришел Тони Янгер. Патти вызывается встретить его.

– И помни, – она хватает пропуск, с помощью которого можно вернуться на этаж, – ты обещала, что этот пресс‑релиз готовлю я. Никакого вмешательства. (Киваю.) Отлично, вернусь через пять минут.

Пять минут прошли. Через двадцать минут начинаю нервничать и отправляюсь к лифтам, где могут быть Патти и Тони. Открываю защитную дверь и слышу голос Патти:

– Слева находится дверь, на которой изображен мужчина с широко расставленными ногами, – это мужской туалет. За этой защитной дверью – позже вам выдадут специальный пропуск – справа находятся приборы для приготовления напитков. Алкоголь в рабочие часы потреблять запрещается.

– Патти, что ты делаешь?

– Орла. – Патти вздрагивает. – Я показывала Тони, где что находится. – Она показывает на… О господи. Дай мне силы. Тони Янгер не просто супер. Он сногсшибателен. На нем тонкие брюки и белая рубашка апаш, которая подчеркивает загар. Он поворачивается ко мне и протягивает руку, пронзительные синие глаза смотрят прямо в мои. Господи, надеюсь у меня на ресницах тушь не висит комьями. Конечно, в моей квартире есть постоялец‑буддист, но только намекни – и я его выселю.

– Тони Янгер, – произносит он. – Патти говорит, что вы с ней сегодня за мной присмотрите.

– Так и есть. – Я пытаюсь спрятать обкусанные ногти. Моя рука немеет от соприкосновения с его рукой. – Не хотите пройти в кабинет? Я помощник Табиты, – объясняю я по пути, – отдел у нас маленький. Всего три человека.

Проглоти меня пол. Я интересна не больше чем пустой пакетик из‑под тоффи в шоколаде.

– Табита рассказывала, что вы занимались работой на добровольной основе.

Мы рассаживаемся за ведьминским столом из красного дерева. Патти собирает разбросанные комки бумаги. Складывает в мусорное ведро и только потом садится. Рядом с Тони.

– Так и есть. Я обратился в одно из агентств и предложил свои услуги, Я квалифицированный инженер, – улыбается он.

– Понятно, – подталкиваю записную книжку Патти, и она начинает записывать факты. – Инженер, – повторяю я, пока она пишет. – Какой университет?

– Э‑э, Кембридж, – краснеет. – Меня спрашивали где я учился, только когда впервые брали на работу. Это так важно? Черт возьми. Чувствую себя как новичок.

– Сложно предугадать вопросы журналистов, поэтому мы стараемся быть готовыми ко всему, – отвечает Патти. Хороший ответ. Удивленно смотрю на нее. Затем вспоминаю, что обеда еще не было.

– Я был лучшим.

М‑да. Как просто он об этом говорит. Пожалуй, я пересмотрю свое мнение.

– В каком году окончили?

– 1987‑й. И поступил на работу в «Маккензи», консультантом по вопросам управления, в качестве стажера. Пять лет назад стал аналитиком в Сити, как раз в год зарождения Интернета.

– Специализируетесь на новых ценных бумагах?

– Верно.

– Рейтинг?..

– Гм, второе место, согласно исследованию Бокстела, и, – снова краснеет, – первое, согласно исследованиям новостных агентств.

Неудивительно, что ему сделали многомиллионное предложение. Одно из верхних мест в этих рейтингах уже гарантирует шквал предложений о работе, причем одно другого лучше. Могу представить, начальство наверху гордится, что смогло его нанять, несмотря на цену, на которую пришлось раскошелиться.

– Пара личных вопросов, – вступает Патти. – Возраст?

– Тридцать пять.

– Семейное положение? – смотрит ему прямо в глаза.

– Холост.

– Хобби? – вставляю слово, не обращая внимания на убийственный взгляд Патти.

– Бег. (М‑да.) Регби. (Уже лучше.) Хорошие вина. (Свой человек.) И караоке. – Так, отступаем. Прокрутить обратно. Повтор. Обратно.

– Э‑э, караоке? Вы действительно хотите, чтобы я написала об этом в пресс‑релизе?

– Ну разве смеха ради. У Тома Джонса есть песня «Секс‑бомба». (Еще какая бомба!) Поем с друзьями после тренировки по регби. Чтобы расслабиться. – Улыбается. Немного скованной, но очень милой улыбкой. – Возможно, предвзятым журналистам это покажется интересным.

Патти мурлычет, словно разомлевший котенок.

– Итак, что будем писать о вашей добровольной работе в Африке? – продолжаю расспросы.

Патти вздыхает:

– Я выполнял работу для агентства, которое занимается установкой канализационных систем и сантехники в некоторых африканских деревнях. По образованию я инженер‑строитель, поэтому занимался разработкой схем установки труб.

– Где именно в Африке?

– Сомали.

– Это было опасно? – спрашиваю я голосом «впечатлительной особы».

– Наверное, – отвечает он голосом «вынужденного героя». – Детали в пресс‑релизе лучше не указывать. Я правильно понимаю? К тому же я был там не один. Некоторые работают там по нескольку лет; мой вклад очень мал. Это про них нужно писать в журналах.

Только подумать, инвестиционный банкир, который не пытается присвоить чужих заслуг. Он уникален. Не забываю о правилах хорошего тона.

– Не хотите ли чашечку кофе?

– Скажем так. Я уже знаю, где находятся приборы для приготовления напитков. – Он улыбается Патти. – Пройдем туда?

Втроем неторопливо идем к кофеварке. Мигающие красные огоньки возвещают о том, что черный резервуар и белый резервуар с отсеками под сахар и горячий шоколад пусты. Странно, что обычно даже кофе и сухое молоко имеются в неограниченном количестве.

– М‑м‑м. В шикарное же место я устроился. – Красавчик шутит. – Может, выпьем тогда что‑нибудь посерьезнее? (Просто вижу, как он растет в глазах Патти, поднимается, как ртуть в градуснике.)

– «Корни энд Барроу» стоит там же, где и три месяца назад?

– Вчера вечером еще стоял, – быстро отвечает Патти, которая заметила, как пристально я на нее смотрю. – Со вчерашнего дня я чувствую себя получше. Думаю, немного алкоголя не помешает. Исключительно в терапевтических целях.

– Что ж, – Тони смотрит на часы. – Почти полдень. Знаю, леди, вы безумно заняты, но, кажется, сегодня у меня последний свободный день, а завтра начнется «мышиная возня». К тому же, несмотря на любовь к Африке, я жажду старой доброй английской роскоши. Вроде джин‑тоника с кусочком лимона. Вы ведь меня за это не уволите?

За рюмкой Тони рассказывает о работе в Сомали. Иногда становится весьма сдержанным, словно некоторые воспоминания для него болезненны. Он описывает торжественный момент установки крана посреди деревни, в нескольких милях от реки. Рассказывает, как радость вспыхнула на лицах, когда открытый кран изрыгнул свежую воду. Как испугалась старая женщина, решив, что это проделки злого бога. Как матери, которые привыкли каждый день в иссушающую жару ходить за водой, упали на колени и жадно пили из луж под краном. Я сверлю взглядом Патти, чтобы он не вставляла свои бойкие комментарии.

Тони легко идет на контакт. Он наверняка знает, что красив. При этом он лишен высокомерия, характерного для привлекательных мужчин. Похоже, наша компания ему действительно по душе. А Патти определенно приятна его компания. Она ловит каждое его слово. Если бы она не мучилась из‑за щели между передними зубами, готова поклясться – она бы сидела с открытым ртом. Капая слюной.

Он рассказывает о том, как попал в Сити и как заинтересовался Интернетом. Он говорит так вдохновенно, и при этом он не похож на болвана, как это бывает с Джейсоном.

– У меня есть друг, который собирается сделать веб‑сайт, – говорю я невзначай, медленно отпивая джин‑тоник. – Точнее, чат для общения.

– Правда? И о чем же она или он собирается говорить?

– Э‑э, о диетах.

– Правда? – вступает Патти и машет официанту, чтобы он принес еще выпивки. – И кто же это?

– Э‑э, Лиз.

– Куда ей худеть… – смолкает, заметив выражение моего лица.

– Что ж, судя по тому, как расходятся книги о диетах, – говорит Тони, не замечая моих злобных взглядов в адрес Патти, – можно сказать, что спрос есть.

– А трудно создать чат? – спрашиваю я.

– Ваша подруга может купить себе специальный программный продукт. Относительно легко, только нужно будет провести хорошую рекламу и снабдить проект множеством ссылок на другие сайты, где говорится о здоровье, чтобы посетители могли перемещаться с одного сайта на другой. Что‑то вроде рассылки письма по нескольким адресам. Но реклама важнее всего. В Интернете существуют тысячи сайтов. Поэтому нужно объяснить, почему сайт вашей подруги лучше. Если ей понадобится помощь, пусть звонит мне.

– Спасибо. – Я жую сандвич с яйцом и кресс‑салатом.

– Не пойму, – продолжает Патти, – зачем Лиз открывать диет‑чат? – А зачем мне так хочется заехать кулаком тебе в лицо? Эта девушка прямой потомок Эйнштейна или кто?

– Возможно, речь идет о деловом проекте, – объясняет ей Тони. – Чтобы открыть музыкальный веб‑сайт, вовсе не обязательно уметь петь.

Я улыбаюсь ему. Он знает. Уверена. Но его лицо беспристрастно.

Вдруг у Тони зазвонил мобильный телефон. Вздрагиваю от неожиданности.

– А, привет! Ты где? – кричит он в трубку. – Так, встань лицом к стойке, теперь повернись направо. – Он встает и машет рукой.

Оборачиваюсь и вижу, что к нам подходит самая сногсшибательная женщина на свете. Патти бледнеет.

– Эмми. – Тони широко улыбается. – Безумно рад тебя видеть. – Он нежно обнимает ее и одаривает долгим поцелуем.

 

Как похудеть – совет № 6

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: