Победы, не равные поражениям

 

Маркус Вольф написал книгу о деятельности Главного управления «А» МГБ ГДР «Игра на чужом поле», в которой проанализировал ход и основные итоги состоявшейся «игры» спецслужб, счёт в которой был в его пользу. Его воспоминания я могу только дополнить, поскольку только он обладал всей полнотой информации о её деятельности. И только за период с конца 1969 года по 1976 год, когда я как советский офицер связи принимал участие в практическом взаимодействии ПГУ КГБ СССР с разведкой ГДР. В эти годы немецкая разведка, нередко в тесном взаимодействии с нашей службой, добивалась блестящих результатов. Были, к сожалению, у неё и провалы, которые неизбежны в боях на «тайном фронте». Победы и поражения в «холодной войне» и само сотрудничество разведок ГДР и СССР – уже история, к тому же растиражированная средствами массовой информации. Но история, достойная нашей памяти.

В Берлине я непосредственно подчинялся Уполномоченному КГБ при СМ СССР по координации и связи с МГБ – МВД ГДР генерал-лейтенанту Фадейкину Ивану Анисимовичу, который много сделал для укрепления сотрудничества между органами безопасности СССР и ГДР.

Он был участником ВОв, командовал полком в битве под Москвой в 1941–1942 г. г., имел большой опыт руководящей работы в органах военной контрразведки и разведки СССР. В 1953 году, когда произошли антиправительственные выступления в ГДР, он исполнял обязанности руководителя нашего берлинского аппарата. Хорошо знал политическую обстановку в обеих частях Германии, её историю, практику взаимодействия с органами безопасности ГДР и, что было особенно ценно, немецкий менталитет. Он, как и другой представитель советских органов госбезопасности в ГДР в 1953–1957 гг. – легендарный разведчик-нелегал, сотрудник резидентуры НКВД СССР в фашистской Германии – Коротков Александр Михайлович, оказал большую помощь ГДР в создании национальных органов безопасности и их укреплении. С благодарностью об этом неоднократно говорили в беседах министр госбезопасности Эрих Мильке, его заместители Бруно Беатер (по контрразведке) и Маркус Вольф (по разведке). Следует отметить, что такому авторитету Фадейкина способствовали и другие личные качества: высокая ответственность, внимание и обязательность в отношениях с людьми. Данное слово Фадейкин держал, был педантичен даже в мелочах, но умел выделить главное; в частности, в 1960–1970 гг. он следил за ситуацией вокруг двух источников ценной политической информации в ФРГ – «Риты» в МИД и «Ханзена» в Федеральном ведомстве канцлера.

Касаясь историй этих двух негласных сотрудников немецких друзей, надо констатировать, что такой выдающийся результат в работе Главного управления «А» МГБ ГДР был прямым следствием его многолетнего тесного, партнёрского взаимодействия с Первым главным управлением КГБ СССР (внешняя разведка). Свой вклад в сотрудничество обеих разведок, включая обобщение и взаимную передачу опыта работы, внесли многие наши офицеры связи при службе Маркуса Вольфа, в частности, Кучин Вадим Витольдович, Герасимов Олег Александрович, Будахин Владимир Николаевич и др.

Все мы постоянно стремились к тому, чтобы наши коллеги из разведки ГДР могли достичь максимальной конспирации работы с источниками, а соответственно, и «живучести» их зарубежного агентурного аппарата, добывающего информацию.

Потеря разведкой ГДР двух, упомянутых выше источников произошла в период моей работы в берлинском аппарате КГБ при СМ СССР в Карлсхорсте и в здании МГБ ГДР на Норманненштрассе.

Как известно, в подобных случаях ведётся поиск не причин неудачи, а виновных в ней. Можно привести и правдивый афоризм известного генерала-десантника и политика перестроечного времени Лебедева А. И.: «Если виноватых нет, их назначают». Такая практика, конечно, давала о себе знать и в Первом Главном управлении КГБ СССР, в котором я служил, так что нам с Будахиным В. Н. априори была уготована роль «козлов отпущения».

Старт неудач в работе друзей в 1970-е годы дало дело агента «Риты», являвшейся источником документальной информации из МИД ФРГ. Маркус Вольф в мемуарах «Игра на чужом поле» об этом деле написал так:

«В начале 60-х годов девятнадцатилетняя Герда О. познакомилась в парижской лингвистической школе «Альянс франсез» со своим будущим мужем – Гербертом З., офицером, занимавшим высокий пост в нашей разведке. Флирт перерос в любовь. Герберт, работавший под псевдонимом «Кранц», открылся Герде (псевдоним «Рита»), которая сознательно и в высшей степени эффективно начала работать на нашу службу. С 1966 года она служила в отделе «Тёлько» – отделе Министерства иностранных дел, где расшифровывались и передавались дальше телеграммы всех западногерманских посольств.

Стиль работы в «Тёлько» был, мягко говоря, небрежным, а «Рита» была не из робкого десятка. Раз за разом она хладнокровно набивала свою объёмистую сумку многометровыми телеграфными лентами и выходила из здания, не подвергаясь обыску. Когда её на три месяца послали шифровальщицей в западногерманское посольство в Вашингтоне, мы получили неожиданную возможность быть в курсе германо-американских отношений.

В начале 70-х годов «Рита» была переведена в боннскую миссию в Варшаве. Тогда и дал знать о себе кризис нашего сотрудничества, отражавший, к сожалению, состояние брака «Риты» и «Кранца». Герберту З. пришлось остаться в Федеративной республике, а его жена познакомилась в Варшаве с западногерманским журналистом, агентом БНД, влюбилась в него и открыла сердце. Правда, её симпатия к «Кранцу» оставалась столь сильной, что «Рита» позвонила ему и предупредила.

То, что случилось потом, похоже скорее на шпионский роман, нежели на сухую реальность. Герберт З., едва избежавший разоблачения, сидел у нас. Герда О. находилась под неусыпным наблюдением на варшавской вилле посла Федеративной республики. Мы ещё надеялись, что она изменит своё решение и не вернётся в Бонн, но напрасно. Мои польские коллеги обещали использовать малейший шанс, чтобы воспрепятствовать отъезду «Риты», однако такой шанс не представился. Когда в аэропорту появилась «Рита в сопровождении посла и советника посольства вместе с двумя офицерами БНД, которым надлежало доставить её в Бонн, к ним подошёл польский офицер и предложил женщине убежище в Варшаве. Мгновение она колебалась – и это мгновение должно было показаться послу вечностью, – а потом покачала головой и вошла в самолёт.

Случившееся не было славной страницей в истории моей службы. «Рита» охотно рассказала западногерманским ведомствам всё, что знала о нас, и вследствие её разоблачений «Кранц» оказался “засвеченным “».

Можно дополнить историю предательства «Риты» информацией западногерманского журнала «Штерн» № 29 за 1973 год:

«Вскоре «Рита» добывала информацию больше из страха, чем из любви (к «Кранцу». – Н. В. ). Если она не так быстро добывала очередную партию материалов из дипломатического ведомства, он орал на неё и избивал так, что она должна была скрывать синяки от сотрудниц по работе, одевая платья с длинными рукавами».

По свидетельству «Штерн», в Варшаве «Рита» стала сожительствовать с немецким журналистом (по данным разведки МГБ ГДР, сотрудником резидентуры БНД в Польше). 27 мая 1973 года ночью в баре гостиницы «Европейская» в нетрезвом состоянии она рассказала ему о том, что уже много лет сотрудничает с разведкой ГДР, её преследует постоянно страх и она не может больше вести двойную жизнь. Знакомство «Риты» с «журналистом» из БНД коллеги из разведки МГБ ГДР объясняли тем обстоятельством, что через неё как секретаря шла и переписка резидентуры. На мой взгляд, именно последнее обстоятельство могло стать причиной внимания к «Рите» со стороны БНД.

Остаётся сделать и ключевой вывод: «Рита» оказалась не в состоянии справиться со стрессом в одиночку.

28 мая 1973 года агент совершил явку с повинной к офицеру по безопасности Францу Сикоре. «Рита» предварительно в этот же день по телефону сообщила «Кранцу» об опасности. Она заявила в посольстве ФРГ в Варшаве: «…Да, мой муж был моим оперработником. Я давно его уже больше не люблю, но несмотря на это я его предупредила. Вы не знаете, ушёл ли он?»

29 мая 1973 года я, как было принято, с утра находился в своём рабочем кабинете в здании Главного управления разведки МГБ ГДР и около полудня был приглашён Маркусом Фридрихом Вольфом в его кабинет, где он без деталей сообщил об измене «Риты» и уходе из ФРГ «Кранца».

Побудительные мотивы для предательства, совершённого «Ритой» в Варшаве, в принципе, с учётом её нежелания продолжать конспиративную работу, неожиданностью не стали. Коллеги из разведки МГБ ГДР в 1972–1973 гг. обсуждали с советскими офицерами связи вопросы безопасности их работы с «Ритой»: её психофизическое состояние из-за хронического кризиса семейных отношений и стресса ухудшалось. Но ситуацию исправить не удалось.

Стоит констатировать, что «Рита» была одним из самых ценных источников документальной информации разведки ГДР, которую мы оперативно получали от друзей. Её материалы использовались при выработке в СССР ответственных внешнеполитических решений и шагов. Документы были крайне актуальны и необходимы: шла активная борьба за международную разрядку, пересматривалась политика в отношениях между Москвой и Бонном, ГДР и ФРГ, в ГДР менялся политический лидер, в бундестаге ФРГ по инициативе ХДС/ХСС проводился вотум недоверия канцлеру Вили Брандту, который вёл позитивную «восточную политику», проходило Совещание по вопросам безопасности и сотрудничеству в Европе в Хельсинки, велась подготовка подписания Договора СССР – США по противоракетной обороне (ПРО).

Как агент иностранного государства, совершивший явку с повинной, аресту «Рита» согласно уголовному кодексу ФРГ не подверглась, но её приговорили к 3 годам тюрьмы.

 

Попали в историю

 

Громкую известность Маркусу Вольфу принесла история провала в ФРГ в апреле 1974 года двух офицеров-нелегалов: «Ханзена» – Гюнтера Гийома, внедрённого Главным управлением внешней разведки МГБ ГДР в Ведомство федерального канцлера ФРГ, и «Аниты», его жены. «Ханзен» был приговорён к одиннадцати, а «Анита» – к восьми годам тюремного заключения. Оба были позднее обменены: «Анита» в марте 1981 года на двух, а «Ханзен» в октябре 1981 года – на одиннадцать западногерманских агентов.

Ради объективности надо сразу сказать, что немецкие друзья не ставили перед «Ханзеном» задачи войти в «ближний круг» Вилли Брандта, но как раз так и произошло.

24 апреля 1974 года в Бад-Годесберге контрразведка ФРГ арестовала референта канцлера Гюнтера Гийома в его квартире. Неожиданно при аресте он торжественно произнёс: «Я офицер Национальной народной армии ГДР и сотрудник её Министерства государственной безопасности. Я прошу уважать мою офицерскую честь».

От этих слов оторопь взяла больше наших немецких коллег, чем западногерманских контрразведчиков. В дальнейшем «Ханзен» показаний не давал, но было поздно: прозвучало чистосердечное признание.

«Анита» от дачи показаний также отказалась.

На начальника разведки МГБ ГДР Маркуса Вольфа и его заместителей факт ареста двух ценных разведчиков-нелегалов – «Ханзена» и «Аниты» – произвёл меньшее впечатление, чем заявление их сотрудника.

В соответствии с инструктажем в случае ареста «Ханзен» мог назвать только свои фамилию и имя, заявить требование известить о своём аресте представительство ГДР в Бонне, но от дачи показаний отказаться.

Для нас, офицеров связи (руководителем, как уже говорилось, был полковник Будахин Владимир Николаевич, в ВОв зенитчик-пулемётчик на судах «караванов смерти», доставлявших грузы по «ленд-лизу»), поведение «Ханзена» при задержании оказалось мистической загадкой.

Долгосрочная операция по вводу агентурной пары Гийомов в ФРГ и разведывательное их проникновение в партии и один из главных органов власти ФРГ иллюстрируют выдающиеся достижения сильной разведки ГДР. Многолетнее практическое взаимодействие немецкой и советской разведок закономерно привели к такому успеху: его истоком и основой были переданные советской разведкой опыт и оказанная помощь.

Вот цитата из мемуаров Маркуса Вольфа «Игра на чужом поле»:

«…Как и десятки молодых людей, Гюнтер Гийом и его жена Кристель в середине 50-х годов (в 1956 году. – Н. В. ) по заданию моей службы под своими настоящими именами отправились в Федеративную республику. Так как мать Кристель, голландка, к тому времени уже перебралась во Франкфурт-на-Майне, супруги миновали лагерь для беженцев и опрос западными спецслужбами. Они получили от нас задание искать источники в СДПГ и «вести» их, и с этой точки зрения казалось наиболее целесообразным вступление обоих в партию и активная работа в них. При этом они добросовестно придерживались директивы (линии поведения и инструктажа. – Н. В. ) строго представлять линию правого крыла СДПГ и именно там находить друзей (то есть приобретать связи и источников информации. – Н. В. )». И далее по книге: «…Кристель Гийом первая добилась успеха: в начале 60-х годов она стала руководителем бюро Вилли Биркельбаха. Он был особенно влиятельной фигурой социал-демократии, членом правления партии, депутатом бундестага и членом его важных комитетов, а также председателем социалистической фракции Европарламента… В 1964 году Гюнтер Гийом стал оргсекретарём франкфуртской подокружной организации СДПГ, а в 1968 году – оргсекретарём фракции в городском собрании и его депутатом… Следующим, чьё доверие завоевал Гийом, был Георг Лебер (впоследствии министр транспорта ФРГ. – Н. В. ). Именно Георг Лебер стал так называемым основным «протектором», т. е. покровителем «Ханзена», обеспечившим ему получение работы в октябре 1969 года в Ведомстве федерального канцлера в Бонне – в самом важном центре разведывательного проникновения ФРГ. Лебер был «на ты» с Эмке, шефом Ведомства федерального канцлера, который интеллигентно и приютил с своём ведомстве человека Лебера».

Интеллигентность, разумеется, не порок, но…

Маркус Вольф пишет в своих мемуарах:

«…С 1 января 1973 года он («Ханзен». – Н. В. ) был представлен канцлеру в качестве личного референта по партийным вопросам и с тех пор участвовал как в заседаниях правлений партий и фракций, так и в совещаниях заведующих отделами правления партии…».

Западногерманский журнал «Дер Шпигель» подтверждает слова Вольфа о Гюнтере Гийоме в документальной статье «Дело Гийома»: «…Деятельный и прилежный сотрудник быстро делает карьеру. Уже 7. 8. 1970 года Эмке (руководитель ведомства в ранге министра. – Н. В. ) даёт указание о переводе Гийома в «Бюро по связи» («Verbindungs-stelle»), которое подчиняется непосредственно шефу Ведомства Федерального канцлера, и круг его задач расширяется. Он теперь отвечает за контакты с парламентом, партиями, церквями и объединениями. И здесь он как организатор показывает себя с лучшей стороны… 11 декабря 1972 года ему дополнительно к его обязанностям официально передают «Бюро по связям» – функции, которые выполнял прежний референт Ройшенбах. 1 июня 1973 года его уже формально назначают на должность референта по партиям и объединениям в бюро федерального канцлера Вилли Брандта».

Такой успех ведомства Маркуса Вольфа был для этого выдающегося разведчика подобен заложению его именной плиты на аллее славы спецслужб мира, если бы она существовала.

Теперь «Ханзен» состоит на службе при канцлере и передаёт разведке МГБ ГДР секретную и весьма актуальную информацию, которая через нас, офицеров связи, а нередко и напрямую – через министра госбезопасности Эриха Мильке и Ю. В. Андропова – идёт руководству СССР. Об этом Вольф пишет:

«…Его общее задание, как и прежде, заключалось в немедленных сигналах о возможном обострении международной обстановки, в информации о подготовке Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, о позиции федерального правительства относительно переговоров по разоружению между США и СССР, а также в использовании любой возможности узнать больше о подлинных намерениях США. Гийом выполнял это задание по мере сил, правда, уже не особенно долго».

Почему «уже не особенно долго», стало нам ясно после ареста супругов Гийомов, который сразу приобрёл в мире большой политический резонанс, привёл к отставке Вилли Брандта в ФРГ и нанёс вред межъевропейским отношениям.

Такого громкого провала в деятельности разведки ГДР не было ни до него, ни после. Негативные же политические последствия разоблачения супругов Гийомов как агентов социалистического блока были большими, а разобраться в причинах потери «Ханзена» оказалось совсем непросто.

Руководство разведки ГДР считало, что всё вызвано рутинной проверкой, которую Гийомы всё же прошли. Логика в этом, как нам казалось, была. Невзирая на риск, было логичным и дальнейшее использование «Ханзена» в добыче ценной политической информации из непосредственного окружения канцлера. Следует отметить, что именно в период с 1970 по 1973 год «Ханзен» добыл ценнейшую информацию о позициях западногерманских союзников Англии и США, в первую очередь при выработке положений Декларации Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Этим он во многом способствовал Советскому Союзу, с учётом имевшихся разногласий внутри блока НАТО, занять нужную позицию на совещании и его успеху.

Была и другая реальность: «Ханзен» явно попал под подозрение. Другими словами, единство и борьба противоположностей в анализе его провала помешала прийти к чёткому выводу.

Разведка друзей считала, что провал «Ханзена» мог произойти из-за того, что в радиосвязи с агентом после его вывода в ФРГ использовались шифры КГБ СССР, которые, несмотря на полную гарантию наших специалистов-криптографов, контрразведка ФРГ «взломала». Следовательно, эти шифры могли оказаться ненадёжными. С «Ханзеном» в ФРГ разведка друзей поддерживала одностороннюю шифрованную радиосвязь через своего агента, который принимал и передавал ему сообщения из Центра. Он же для передачи курьеру получал от «Ханзена» разведматериалы в контейнере. Система связи с «Ханзеном» была достаточно законспирирована и действовала на протяжении ряда лет.

Возникшая проблема приняла принципиальный для нас характер, тем более что провал «Ханзена» вызвал огромный политический резонанс и тяжёлые последствия: Брандт в мае 1974 года ушёл в отставку с поста канцлера ФРГ, что было серьёзной потерей для внешней политики СССР.

В Карлсхорсте, где находился аппарат Уполномоченного КГБ при СМ СССР, и в Москве полагали, что вывод ошибочен, по-видимому, разведка ГДР в работе с «Ханзеном» допустила собственные ошибки.

Документацию поддержания радиосвязи с «Ханзеном» за много лет проанализировали с участием советского криптографа, который передавал разведке МГБ ГДР ещё с 50-х годов коды, якобы оказавшиеся «расколотыми» противником. В результате выявили нарушения немецкими сотрудниками инструкций по работе с шифрами, что и привело к расшифровке.

Но в тот период мы ещё не знали, что ключевым звеном в раскрытии «Ханзена» была именно эта халатность.

Маркус Вольф видел дело так:

«…В 50-х годах моя служба применяла советскую систему шифрования до тех пор, пока мы не узнали, что западные спецслужбы раскрыли её с помощью электронных средств и могли не только расшифровывать телеграммы, но и классифицировать их по адресатам. Мы сразу сняли систему с применения. Анализируя дело Гийомов, мы пришли к выводу, что телеграммы, адресованные им в начальный период, не позволяли сделать вывод об их идентичности… Кроме того, мы забыли учесть поздравления с днём рождения и Новым годом, которые наша служба, как правило, посылала своим сотрудникам… Чиновник (сотрудник Ведомства по защите конституции Шорегге. – Н. В. ) взял дело с телеграммами и сравнил даты поздравлений с днями рождения семьи Гийомов. С этого момента всё стало ясно: они совпали…».

Он в воспоминаниях о деле «Ханзена» приходил к следующему выводу:

«Непростительная ошибка, в которой я могу упрекнуть себя и своего сотрудника (офицера Гийома. – Н. В. ), была другого рода. Исследуя потенциальные источники опасности для семьи Гийомов, мы забыли о радиограммах конца 50-х годов, хотя и знали, что их расшифровали. Мы просто не придали им значения».

К нашему общему сожалению, должное значение им придал Верховный земельный суд в Дюссельдорфе в своём приговоре по делу Кристель и Гюнтера Гийомов – 8 и 13 лет тюремного заключения соответственно.

Обмен Гийомов был проведён в 1991 году. В ГДР их брак окончательно распался. Их сын Пьер вернулся в ФРГ, а Гюнтер Гийом женился вторично, долго болел, умер в 1995 году, Он похоронен в Марцане под Берлином.

Маркус Вольф написал в мемуарах:

«…Дело Гийома было для моей службы самым тяжёлым поражением. Я никоим образом не хотел отставки Брандта…».

Это честное и мужественное признание большого человека, который был вправе сказать, что в 1956 году «по заданию… службы», возглавляемой им, под своими данными «беженцы» из ГДР Гийомы пересекли германо-германскую границу и выполнили его с честью.

Уместно констатировать, что они выполняли свои задания так, что Маркус Вольф мог, вероятно, с чувством гордости за работу сказать в интервью радио «Немецкая волна»: «Таких политических скандалов уже не будет». Дополним его – и таких крупных операций: нет уже мощной разведслужбы ГДР, которой он руководил.

Правда и в том, что долгосрочная и масштабная работа с «Ханзеном» – это грандиозный успех разведки ГДР, основу которого составили дружба и сотрудничество разведок СССР и ГДР. Надо сказать и то, что такой крупный провал и масштаб его политических негативных последствий никак не отразились на служебном положении как Маркуса Вольфа, так и офицеров разведки, ведших работу с Гийомами.

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: