Вотум недоверия канцлеру Вилли Брандту

 

Разведка не только добывает, но и реализует информацию, проводя активную работу по поддержке или компрометации политического курса или конкретных политиков зарубежных стран. Это направление её работы – одно из древних – остаётся востребованным и сегодня, причём, возможно, даже в большей степени, чем раньше.

Под руководством Маркуса Вольфа разведка МГБ ГДР осуществила ряд результативных активных мероприятий, например, в период подготовки и проведения в бундестаге ФРГ вотума недоверия канцлеру ФРГ Вилли Брандту (настоящее имя Херберт Карл Фрам).

В 1972 году партии Христианско-демократический союз и Христианско-социальный союз, находившиеся в оппозиции в бундестаге 7-го созыва, инициировали процедуру вотума недоверия правительству Вилли Брандта, немецкого антифашиста и участника норвежского сопротивления в годы Второй мировой войны.

Социал-демократ Вилли Брандт как канцлер ФРГ проводил в отношениях с европейскими социалистическими странами реалистическую восточную политику, соответствовавшую курсу Советского Союза, брал курс на достижение мира, безопасности и разрядки напряжённости. Эта программа кратко формулировалась как «перемены через сближение».

Шёл также процесс нормализации отношений между двумя немецкими государствами.

В 1970 году СССР и ФРГ заключили договор, на очереди были договоры ФРГ с ГДР, ПНР и ЧССР, а в 1971 году в Осло Вилли Брандту вручили Нобелевскую премию мира, признав тем самым его личностью мирового масштаба.

Получение канцлером премии было воспринято в ФРГ почти как оправдание немцев за преступления нацистов во Второй мировой войне, что ещё больше укрепило его позиции внутри страны.

Христианско-демократическая оппозиция выступала против восточной политики Вилли Брандта. Правящая социально-либеральная коалиция СДПГ/СвДП имела почти равное с ней количество депутатов. В таком соотношении мест в парламенте христианские демократы увидели в 1972 году свой шанс возврата власти в ФРГ. Он заключался в проведении в бундестаге конструктивного вотума недоверия правительству, а затем переизбрания канцлера. В результате, как они надеялись, Вилли Брандт с его восточной политикой будет устранён.

Для успеха оппозиции требовалось абсолютное большинство голосов в 249 голоса, а у неё было только 247.

Такой оказалась обстановка на германо-германском участке фронта «холодной войны», когда я был командирован в Берлин в качестве одного из офицеров связи при руководстве внешней разведки МГБ ГДР.

Другими словами, мы оказались на передовой «холодной войны», вместе с немецкими разведчиками отстаивая безопасность наших стран.

К тому же нам вскоре надо было по указанию Центра совместно действовать, чтобы не допустить смещения в ФРГ «канцлера мира» Вилли Брандта и отказа Западной Германии от его восточной политики. Исполнение при этом было взято под жёсткий контроль, с почти ежедневной отчётностью Первого Главного управления КГБ при СМ СССР.

Самые реальные возможности для успешного решения этой неотложной и приоритетной задачи имелись у внешней разведки МГБ ГДР.

После кропотливого изучения и выяснения конкретных оперативных возможностей, всестороннего обсуждения и согласования в двухстороннем порядке мероприятий, предложенных разведкой ГДР, был принят избранный Маркусом Вольфом план операции.

Христианские демократы в стремлении к власти приобрели в бундестаге ФРГ (под, скажем так, денежный интерес) голоса трёх перебежчиков из лагеря социал-либералов и одного депутата от СДПГ. Казалось бы, тем самым оппозиция надёжно гарантировала себе абсолютное большинство голосов, необходимое для принятия конструктивного и такого желанного вотума недоверия.

Вот как написал об этой операции в книге «Игра на чужом поле» Маркус Вольф:

«Наши источники сообщали, что ХДС и ХСС, в особенности Штраус и Маркс, развернули многообразные и активные действия, чтобы побудить депутатов правительственной коалиции к голосованию против договоров и тем самым против Брандта. Мы получили надёжную информацию о том, что позицию поменяли три парламентария от СвДП, в том числе бывший председатель партии Менде, и социал-демократ, функционер одного из землячеств Херберт Хупка… Благодаря купленным голосам победа казалась ХДС – ХСС несомненной. Тем самым ратификация договоров была бы сорвана».

В сложившейся обстановке проводить долгосрочные активные мероприятия по компрометации оппозиционеров, укреплению рядов и влияния правящей в ФРГ коалиции было явно поздно и скорее всего неэффективно. Единственно обоснованным оставался только один путь выполнения ответственного поручения Москвы, и Маркус Вольф его мастерски использовал. Об этом он написал так:

«Политические акции не сулили большого успеха по сравнению с покупкой голосов христианских партий…

Я вспомнил о депутате из ХДС от Баден-Вюртенберга Юлиусе Штайнере, который превратился в ординарный источник информации и за это регулярно получал денежное вознаграждение. Из нашей кассы я выделил 50 тысяч марок (марок ФРГ. – Н. В. ), чтобы побудить его голосовать против вотума недоверия. Штайнер позже утверждал, что получил от Винанда (Карл Винанд, секретарь фракции СДПГ в бундестаге. – Н. В. ) 50 тысяч марок… Перед голосованием вотума недоверия, которое должно было состояться 27 апреля 1972 года, стали известны имена ещё четырёх депутатов от партий правительственной коалиции, которые собирались голосовать против Брандта. Оппозиция в связи с этим демонстрировала уверенность в победе. Когда затем был объявлен результат голосования, оказалось, что ей, вопреки ожиданиям, не хватило двух голосов. Телевидение показывало озабоченные лица оппозиционных депутатов, растерянного Райнера Барцеля (Райнер Барцель, кандидат в канцлеры от ХДСС. – Н. В. ). По меньшей мере, два депутата от ХДС проголосовали против собственной партии…».

27 апреля руководство внешней разведки ГДР собралось вместе с Маркусом Вольфом у телеэкрана и заинтересованно смотрело, как их человек Юлиус Штайнер невозмутимо и с улыбкой опустил свой бюллетень. А когда сообщили о неожиданном для оппозиции провале вотума недоверия, все немецкие друзья, участники операции, имевшей по смыслу очень точное название «Биржа», выпили вместе с Вольфом шампанского, имевшего для них, бесспорно, вкус только что одержанной победы над противниками разрядки и… конечно, заслуженной и высокой награды.

Спустя некоторое время и советские участники операции также получили правительственные награды ГДР.

Западногерманский журнал «Дер Шпигель» («Зеркало») 1 мая 1972 года сообщил, как прошла политическая схватка в бундестаге:

«Канцлер Брандт и кандидат в канцлеры Барцель (кандидат от оппозиции, инициировавшей процедуру вотума недоверия. – Н. В. ) продемонстрировали на прошедшей неделе один другому обморок… Кандидату в канцлеры не удалось свергнуть правительство вотумом недоверия в бундестаге; канцлеру в бундестаге отклонили бюджет.

…Между тем в игре двух почти равносильных блоков бундестага поставили исторический пат три свободных демократа… Депутаты от СвДП Хельмс, Кинбаум и, Кюльманн-Штумм попали в поле зрения правительства и оппозиции и были перевербованы… Имеющееся равенство голосов в бундестаге до сих пор не даёт провести новые выборы… Так, кандидат в канцлеры, хотя он думал, что зарезервировал за собой голоса трёх перебежчиков, завис при 247 голосах, то есть на два голоса меньше, чем нужно для большинства… В своём стремлении к власти он кинулся к троице слабой поддержки и помог этим трём на несколько дней и часов получить сомнительную известность».

В ФРГ разразился крупный политический скандал в связи с откровенным подкупом депутатов, однако для остального мира он значил очень мало: впереди его ожидали существенные изменения.

В 1973 году, как написал далее в книге Маркус Вольф, «Европа политически изменилась. Оба государства стали полноправными членами ООН». Другими словами, разведка во многом содействовала и укреплению международных позиций ГДР.

Что касается Юлиуса Штайнера, то он быстро, как говорится, прокутил деньги и в общем-то поиздержался. Он стал давать за гонорар интервью, в которых раскрыл факт своего сотрудничества с внешней разведкой ГДР и то, что проголосовал против вотума недоверия. Немецкие друзья, естественно, немедленно исключили его как не кристально честного из членов своего общества немецких патриотов.

Я убеждён в том, что эта успешно проведённая операция в бундестаге ФРГ останется в истории не только как крупная профессиональная победа разведки МГБ ГДР, но и как её существенный вклад в дело разрядки и недопущения атомного противостояния в мире.

Во всяком случае, бесспорно, что операция ведомства Маркуса Вольфа как бы предварила дальнейший ход событий на мировой арене, а это редкий успех разведки.

Вспомним о политических последствиях провала вотума недоверия Вилли Брандту.

В июле – августе 1975 года главы 33 европейских государств, США и Канады подписали Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, была образована Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе – ОБСЕ.

Нейтрализовалась опасность нарастания военной конфронтации двух блоков-антиподов – НАТО и ОВД, противостоявших друг другу в годы «холодной войны». Это был большой успех внешней политики Советского Союза, последовательно выступавшего инициатором сокращения гонки вооружений, которая лежала тяжким бременем на нашей экономике. В биполярном мире ушедшего времени был сделан важный исторический шаг от конфронтации к сотрудничеству – шаг к недопущению атомной войны.

Достигнутая в 1975 году в Хельсинки победа политики мира и разрядки обеспечила стабильность нового порядка в рамках мирного сосуществования различных систем в прошедший исторический период. Но и после краха биполярного мира, в связи с развалом социалистического лагеря, человечество продолжает существовать без ядерной конфронтации. Это не иллюзия относительной стабильности и безопасности в мире, а реальность, которой мы обязаны и Хельсинкским соглашениям и которую надо сегодня вновь отстаивать.

Известно, что политика и разведка неразрывно связаны и что судьбу страны или человека изменить нельзя: они данность, в отличие от истории, которую можно переписать.

Сегодня мы являемся свидетелями политики Запада, в которой тон задают США, попыток сфальсифицировать историю, в частности итоги Второй мировой войны, принизив огромную роль в разгроме фашизма советского народа, а России – в современной геополитике.

Есть и другая данность, о которой я должен написать, – это общий вклад, который внесли органы госбезопасности СССР и ГДР за весь период их эффективного и надёжного взаимодействия в обеспечении безопасности и мира.

 

Раскрытие «Элоки» НАТО

 

Офицер Агентства национальной безопасности США Эдвард Сноуден раскрыл для общественности, что АНБ США в глобальном масштабе шпионит в эфире и даже за главами союзных США стран. Для профессиональных разведчиков это не было сенсацией, если не считать то, что масштаб так называемой «прослушки» велик и её технология высшего класса. Конечно, о деятельности по прослушиванию телефонных переговоров и перехвате электронной почты американских граждан весьма закрытого АНБ США, работающего с использованием несовершенного американского законодательства, в общем-то, было уже давно известно. Держало же под «колпаком» за пределами США иностранных граждан и учреждения агентство уже давно.

Дело это специфическое и обычное для спецслужб. Вот только циничная бесцеремонность Америки по отношению к союзным державам перешла прежние границы, так сказать, допустимого в мире шпионажа. И ещё какая-то при этом унизительная сверхтерпимость её союзников американского шпионажа в эфире, пожалуй, новинка, но дело это, что ли, «семейное» для стран – членов НАТО.

В связи с этим громким скандалом в неприличном, видимо, натовском «доме», порождённым рассекреченными Эдвардом Снуоденом материалами НБА США, я решил написать на тему дня, что ли, ещё об одной нашей успешной операции, проведенной совместно с разведкой ГДР в 1970-х годах, по противодействию подобному шпионажу, которым и тогда занимались спецслужбы США и других стран – членов НАТО. Во время «холодной войны», правда, главной мишенью для подрывной работы противника были, естественно, страны социализма.

К середине 1970-х годов произошло обострение конфронтации между Западом и Востоком, и операция по противодействию технической разведке противника приняла характер скоротечного боя.

Стоить вспомнить, что до и после создания блока НАТО в апреле 1949 года Западом неоднократно готовилась агрессия против Советского Союза с применением атомного оружия, в ходе которой намечалось уничтожение сначала 70 советских городов, затем – 100, что привело бы к уничтожению только в первый месяц войны примерно 3,7 миллионов советских граждан. Осуществлению этих планов помешали два обстоятельства: испытание в СССР атомного оружия, что лишило США и Англию ядерной монополии, и добыча советской разведкой планов так называемого «стратегического воздушного и атомного удара, предусматривавших сбрасывание 300 атомных бомб («Дропшот» и др.). Сегодня, наверняка, у Запада такие планы против новой России существуют, как и имеются новые высокоточные и эффективные средства поражения противника.

В 1970-е годы в ФРГ получил интенсивное развитие и, следовательно, активное применение конкретный вид электронной разведки, который имел кодовое обозначение «Элока», с её подсистемой радиоэлектронной борьбы (РЭБ). Американская и израильская системы РЭБ, напомню, эффективно применялись, например, в военных конфликтах на Ближнем Востоке, что широко освещалось в СМИ.

«Элока» занималась не только, как говорят, «перехватом» и «прослушкой», то есть шпионажем, но и являлась новым средством подавления систем управления и связи вооружённых сил противника, то есть вооружённых сил социалистических стран – членов Организации Варшавского договора.

Средствами радиоперехвата «Элока» оперативно добывала военно-политическую информацию по социалистическому блоку, которую натовские спецслужбы и вооружённые силы анализировали и использовали против СССР и его союзников.

В общем, она представляла реальную и постоянно нарастающую угрозу для обороны стран – участниц Варшавского договора. Срочно потребовалось выработать меры противодействия натовской технической разведке и пресечения её подрывной работы, поэтому КГБ СССР был заинтересован в получении разведывательной информации по «Элоке», причём в довольно краткий срок. Нужны были конкретные сведения о её дислокации, организации, средствах, методах работы, личном составе и так далее.

Можно прямо сказать, что добывающий разведывательную информацию аппарат КГБ СССР в берлинском Карлсхорсте, где дислоцировалось наше Представительство, оказался в остром цейтноте: речь шла о разработке секретных объектов НАТО со строгим контрразведывательным режимом. Информация по ним нами уже рутинно добывалась, но имевшиеся агентурные возможности оперативных отделов не гарантировали быстрого успеха. Мероприятия по разведывательному проникновению в такие объекты Запада занимали много времени.

С руководством внешнеполитической разведки ГДР, от которой в порядке обмена информации тоже поступали первичные сведения, касающиеся технической разведки противника, обсуждался вопрос об активизации разведработы в этом направлении с уже имевшихся у немецких друзей позиций.

Ведомство Маркуса Вольфа, как и в других случаях, выразило готовность помочь, а также изыскать новые оперативные возможности для разработки объектов «Элоки».

Чёткость и оперативность оказания немецкими разведчиками помощи нам в своевременном решении заданий, поступавших из Центра, не в малой степени проистекала из немецкого менталитета. В данном случае можно говорить не только об общей с ними идеологической и политической близости, которая составляла мощный фундамент дружбы и взаимодействия, а и о традиционном отношении немецкой нации к нравственным категориям – чести и долгу. На этом свойстве немецкого менталитета, если бросить ретроспективный взгляд в недалёкое прошлое Германии, паразитировали нацисты. После разгрома фашизма эта приверженность трудолюбивого немецкого народа к порядку, верности долгу и чести помогла ему создать в Восточной части Германии социалистическое государство рабочих и крестьян.

К сожалению, эти высоконравственные понятия в современной России оказались мало востребованными, более того, они в условиях преобладания в обществе материальной мотивации обесцениваются, с чем нам, ветеранам разведки, трудно примириться.

Как считала Крупская Н. К., мораль капиталистического общества такова: «Бог – за всех, каждый – за себя», – и была права. Если у человека выработалась устойчивая психологическая установка на зарабатывание денег, то есть на материальную выгоду, то чувство долга будет невостребованным и утрачивается, бесчестность становится нормой поведения. Этот порок нравственности крайне опасен для общества и государства. В дореволюционной России художник-классик Павел Федотов, заметив эту аморальную сторону капитализма, написал: «Всюду деньги! Даже в рай тоже денежки подай». С долгом, как известно, культ денег не согласуется, а честь и достоинство за деньги не купишь.

Остаётся надеется на то, что полоса меркантилизма и безнравственности пройдет: наш народ велик не только своей силой, способностью к самоорганизации в час тяжёлой беды, но и, конечно, исконной в православной России духовностью: всё-таки Россия остаётся Третьим Римом.

Немецкие разведчики и их руководитель Маркус Вольф, как раз считали для себя офицерскими честью и долгом выполнить просьбу советской разведки. В своё время источник советской разведки в БНД Хайнц Фелфе, имевший высокий офицерский чин, будучи раскрытым противником, так объяснил свой мотив сотрудничества с нами: американцы во Второй мировой войне варварской бомбардировкой разрушили его родной город Дрезден и было желание стать для советской разведки помощником № 1 (заметим, в немецкой школе высшим баллом была единица, в России – пятёрка). Согласно морали немецкого общества, быть первым номером – значит быть достойным уважения.

Итак, мы скоординировали с ведомством Маркуса Вольфа наши действия по выполнению поставленной Центром задачи. Вскоре информации об организации и функционированию системы технической разведки «Элока» стало больше.

Особенно срочные и ценные материалы мы получали от немецких друзей на уровне соответствующего сектора, что позволяло оперативно проанализировать их и наметить направление дальнейших оперативных действий, так сказать, в прикидочном варианте, до утверждения руководством. Разумеется, такой метод работы требовал профессиональных знаний.

Обычно я привозил добытые немецкой разведкой материалы в наше Представительство, где мы их изучали, сверяя уже с имевшимися данными, перед докладом руководству.

Наступило время открытия нами тайн службы технической разведки противника «Элока». И она действительно перестала существовать для нас как секретная служба, но продолжала работать против соцлагеря и его вооружённых сил, что требовало неотложного противодействия.

Предстояло, конечно, ещё раз проверить добытую информацию, что делается в разведке по нескольким источникам, и обобщить её перед направлением в Центр, по возможности с квалицированными предложениями. Такой порядок чтился в ПГУ КГБ СССР как закон, ну, почти как норма статьи 6 Советской Конституции о руководящей роли партии. Я полагаю, что и после отмены этой статьи такой порядок работы по проверке достоверности и, следовательно, её оценки и анализа останется и будет законом для отечественной разведки.

Мы систематически проводили анализ добытых сведений в Берлине. Повода для утверждения, что мы имеем дело с дезинформацией, он не давал, и это обнадёживало нас. Но, безусловно, требовались ещё документальные материалы самой «Элоки», которые позволили бы сделать окончательное заключение о достоверности, передаваемых в Центр сведений. Проблема типичная в разведке и трудная: для её решения были необходимы прежде всего время и возможности добыть документы.

Разведка ГДР, проявив большую целеустремлённость и оперативность, сумела первой получить материалы, раскрывавшие структуру, задачи «Элоки» и, что было особенно важно, способы её использования американо-западногерманскими спецслужбами. Сомнений не было: все добытые сведения об «Элоке» достоверны.

Информация как продукт разведывательной деятельности имеет свой, скажем, «жизненный» цикл; как правило, он короткий и его можно разделить на фазы. Для государственных инстанций особую ценность и привлекательность разведсведения имеют в первой фазе. А если они носят к тому же упреждающий характер, то они крайне востребованы. Затем они устаревают, то есть необходимо их использовать быстро.

Так вот заслуга Главного управления «А» МГБ ГДР заключалась в данном случае не только в успешной добыче некоторых документов по «Элоке», но и в том, что она их получила своевременно.

Надо отметить при этом, что такая оперативность немецкой разведки была, я бы сказал, фирменным стилем самого Маркуса Вольфа.

Главное управление «А» МГБ ГДР являлось современной и мощной разведывательной службой, в составе которой, как оказалось после краха ГДР, на момент её ликвидации 31 мая 1990 года служили 4128 человек(!). Она располагала разветвлённой агентурной сетью за рубежом (Федеральная прокуратура ФРГ проводила расследование по 2928 уголовным делам на негласных сотрудников разведки[10]).

Я уже рассказал о том, что разведка ГДР блестяще провела в бундестаге операцию, в результате которой был провален план оппозиции легального отстранения Вили Брандта от власти. И эта операция осуществлялась в стиле Маркуса Вольфа и при его личном участии.

К сожалению, я не могу как кадровый офицер советской разведки в прошлом, даже спустя около 45 лет изложить интересные детали операции по «Элоке» (а они стоят этого) и назвать по именам профессионалов из разведки ГДР, проводивших эту работу, а они заслужили того, чтобы их помнили. Некоторые из них, надо сказать, когда уже проживали в объединённой Германии после падения Берлинской стены, попали под каток западногерманской юстиции.

Последний руководитель разведки ГДР генерал-лейтенант Вернер Гроссманн назвал число уголовно преследуемых сотрудников МГБ ГДР – 1622, из них 44 офицера разведки, а вместе с неофициальными сотрудниками – 4171. Какое-то, получается, аутодафе в якобы демократической Германии, а по-русски – правовой беспредел и незаконная месть сотрудникам разведки ГДР.

Немецким разведчикам из плеяды Вольфа мы тогда были в немалой степени обязаны своевременным укреплением безопасности Советского Союза и других стран – участниц Организации Варшавского договора.

Мы совместными усилиями справились со сложным заданием, и в Центр был направлен подробный анализ по «Элоке». Его доложили лично Председателю КГБ СССР Андропову Ю.В., который, кстати, досконально прочитал обзор и отметил хорошую работу и помощь нам со стороны службы Маркуса Вольфа. Высокую оценку Председателя КГБ мы довели до сведения Маркуса Вольфа.

Замечу, кстати, что Андропов Ю. В. периодически поддерживал личный контакт с ним, идя навстречу высказанным им предложениям и пожеланиям, что было свидетельством важности для председателя КГБ СССР братского взаимодействия между ПГУ КГБ СССР и Главным управлением «А» МГБ ГДР.

В своих мемуарах начальник ПГУ, затем председатель КГБ СССР Крючков В. А. дал очень лестную оценку помощи нам немецкой разведки и назвал разведку МГБ ГДР «форпостом социалистических разведок в Европе» (Крючков В. Личное дело. – М.: Олимп – АСТ, 1997).

В мемуарах Вернер Гроссманн пишет:

«…Я убеждён в том, что Главное управление под моим и Маркуса Вольфа руководством внесло свой вклад во время «холодной войны» в дело сохранения мира. И наша работа способствовала, как бы парадоксально это ни звучало, развитию отношений между ГДР и ФРГ».

Спасибо товарищу Гроссманну за то, что он, находясь под прессом судебных властей ФРГ, смог донести до части мировой общественности эту историческую правду: спецслужбы соцлагеря, служа общенациональным интересам своих стран, действительно, смогли обеспечить условия мирного сосуществования двух противоположных систем. И сегодня весь мир ещё пользуется этим плодами их усилий.

У меня нет намерения идеализировать разведку ГДР или возносить образ Маркуса Вольфа на хоругви: в разведке не может быть святых, хотя бы потому, что разведчикам приходится ради достижения успеха вводить в заблуждение противников и даже друзей. Да и делать это бесполезно, если принять во внимание то, что деятельность разведки в результате крушения ГДР была раскрыта: имели место аресты и осуждение агентуры, предательство некоторых сотрудников, захват спецслужбами США и ФРГ оперативно– справочных материалов и так далее. Осталась, однако, память о доблестной и результативной работе немецких разведчиков в тот период «холодной войны».

Тем не менее я считаю, что противник невольно и опосредствованно, например, уголовными процессами против официальных сотрудников разведки МГБ ГДР, их помощников, – процессов, которые в большинстве своём были прекращены, не только подтвердил высокий профессиональный класс и эффективность разведки ГДР, но и продемонстрировал общественности многих стран её очевидные заслуги в деле защиты мира и безопасности.

И она после её упразднения и этих обстоятельств стала заслуженно легендарной, заняв своё достойное место в истории разведок мира и, конечно, в истории Германии.

 

Новые успехи

 

Главное управление внешней разведки МГБ ГДР вскоре добилось новых успехов в агентурном проникновении в центры противника.

Маркус Вольф пишет: «Для секретных служб противоборство с противной стороной является пиком их деятельности. Внедрение в сферу службы противника – её венцом, а проникновение противника в твою службу – обескураживающим поражением».

Ещё в период моей работы при Главном управлении разведки МГБ ГДР у друзей появился перспективный кандидат для возможного внедрения в спецслужбы ФРГ – Габриела Гаст (псевдоним «Гизела»).

О ней Маркус Вольф написал следующее:

«Габриела Гаст принадлежит к тем, с кем особенно трудно было порвать нити, связывавшие нас на протяжении десятилетий работы в разведке. Эта женщина была белой вороной, исключительным явлением в мире, где доминируют мужчины. Единственная женщина в западногерманской разведке, достигшая руководящего поста в качестве главного аналитика по Советскому Союзу и Восточной Европе, благодаря чему она стала для нас таким источником, о котором каждая разведка может только мечтать. Длительное время в её обязанность входило составление для канцлера сводного доклада по всей полученной информации.

При поверхностном знакомстве можно было легко поддаться опасности причислить Габи Гаст с её сложным характером, высоким интеллектом и образованностью к типу эмансипированной женщины с ярко выраженным тщеславием. Такой психологический портрет был бы, однако, совершенно чужд её сути. Потому что в нём не остаётся места её чуткости, неповторимости и отзывчивости по отношению к другим. Сотрудники моей службы, которые вышли на первый контакт с ней и встречались с ней чаще, чем это было возможно без угрозы делу, могли бы сказать больше, чем я, живи они сейчас. Они были умными людьми, отличавшимися не только терпением – основной добродетелью разведчика, но и большим психологическим чутьём. К Габи они относились по-отечески и были носителями того мировоззрения, которое стало её собственным. Через них Габи чувствовала свою принадлежность к сообществу, которое выступает за правое дело, за благородный идеал… Я неоднократно убеждался, что эта прочная идейная связь, как и для других людей буржуазного происхождения, связавших себя с нашей службой, была для неё определяющим мотивом.

Её чувство социальной ответственности не ограничивалось теорией: когда её брат с женой, взяв на воспитание ребёнка-инвалида, не нашли в себе сил выдержать такую эмоциональную нагрузку, Габи взяла на себя требовавшую столько времени и душевного напряжения заботу о мальчике, чтобы он не был отдан в приют».

Так, немецкие разведчики приобрели агента «Гизела», с которой лично встречался Маркус Вольф, в том числе и за рубежом.

«Гизела» 21 год добывала в аналитическом отделе БНД, которым она и руководила, ценные документальные материалы.

Этого суперагента выдал бежавший в 1990 году в ФРГ сотрудник разведки ГДР. Как написал Маркус Вольф в книге «Игра на чужом поле», предатель «дал решающую улику против Габи, поскольку слышал, как другие сотрудники говорили, что одна женщина с ребёнком-инвалидом в западногерманской разведке работает на нас»:

«Поздней осенью 1990 года она была арестована на австрийской границе.

После известия о её аресте, приведшего меня в состояние шока, я спрашивал себя, а не следовало ли мне отпустить её уже тогда, в середине 80-х годов, открыто поделиться с ней моими сомнениями и признаться, что «реальный социализм» уже и для меня стал миражом и я в него больше не могу верить? В письме из следственной тюрьме она обрисовала мне своё положение и особенно свой ужас, когда поняла, что её предал один из руководящих офицеров нашего центра, что случилось как раз то, что, согласно моим неоднократным заверениям, никогда и ни при каких обстоятельствах не должно было случиться.

Прошло два года между нашим обменом письмами и новой встречей на моём процессе. То, что её выступление в качестве свидетельницы, привезённой из тюрьмы, стало для неё большой нервной нагрузкой, было заметно. В перерыве мы смогли с ней побеседовать без помех и договорились встретиться как можно скорее, чтобы обсудить всё, что волновало. В начале февраля 1994 года дела сложились так, что Габи Гаст после сокращения наполовину срока заключения была выпущена на свободу. В конце марта она приехала ко мне. Мы часами гуляли и говорили до глубокой ночи.

Она постоянно возвращалась к тому, что мучило её на протяжении всех лет заключения: откуда допрашивавшие её следователи получили такие подробные сведения? Поведение Кара-Хайнца Шмидта, её Карличка (сотрудник МГБ ГДР, работавший с ней. – Н. В. ), который в суде именовался совсем иначе, и её последнего ведущего офицера стало для неё тяжёлым разочарованием (они дали признательные показания. – Н. В. ). Возвратившись домой, она написала мне, что наши беседы облегчили ей осмысление прошлого, хотя и принесли новые глубокие огорчения.

Правда может не только помогать, но и причинять боль. Именно в этом письме я вновь почувствовал незаурядность её характера и душевную чуткость. Поэтому я хотел бы верить, что на «пути познания»… не пропадёт то, что пришло на место нашей работы – дружба».

Маркус Вольф относил к предателям не только тех разведчиков, которые выдают своих источников:

«В моих глазах действительно достойным презрения предателем является тот, кто использует человека до той поры, пока он остаётся полезным для его карьеры…».

Последнее для меня – это просто аксиома, которую надо помнить при оценке любых партнёров ради профессиональной бдительности.

Я лично очень благодарен Маркусу Вольфу за то, что он дал этот пример высокого мастерства агентуриста и личное кредо человечности и порядочности разведчика, без которых, как я убеждён, в разведке нельзя работать профессионально, а значит, результативно.

«Гизела» – один из венцов его деятельности и гордость как разведчика. Даже суд в ФРГ не смог изменить их симпатии и доверия друг к другу.

 

Нельзя не упомянуть ещё об одном крупном успехе разведки ГДР при Вольфе – агентурном проникновении в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе.

Операцию друзья начали ещё в период моей работы при Главном управлении «А» МГБ ГДР, однако в её реализации я никакого участия не принимал, поэтому упомяну только главное.

Внешняя разведка ГДР завербовала и успешно работала с источником «Топазом» – Райнером Руппом, ответственным сотрудником-аналитиком Управления планирования блока НАТО. Его разработку курировал лично Маркус Вольф, который после провала агента из-за предательства сотрудника разведки ГДР встречался с ним. От Маркуса Вольфа, находившегося в ФРГ под судом, западногерманские контрразведчики требовали раскрыть прежде всего «Топаза». Презиравший предателей Вольф, разумеется, ни «Топаза», ни других агентов разведки МГБ ГДР не выдал.

От «Топаза», как было установлено в процессе следствия и суда в ФРГ над Райнером Руппом, поступала очень ценная документальная информация о планах сил НАТО против Советского Союза, имевшая стратегическое значение и носившая упреждающий характер.

Если делать вывод из практики работы разведки ГДР с «Ритой» и «Ханзеном», то нельзя упустить из виду такой определяющий фактор успеха агентурной разведки, как её культуру. По-видимому, она была выше при разработке «Гизелы» и «Топаза».

В сущности, культура разведки (или разведчика) имеет как бы два слоя: консервативный обиходный, формируемый из принятых аксиом служебной дисциплины, конспиративности, нравственных и идеологических аспектов, приказов, поведенческих моделей и так далее, и меняющийся событийный, требующий постоянного анализа и творческого подхода.

Мне представляется, что в процессе разработки «Риты» и «Ханзена» основные промахи во многом были предопределены тем, что Главное управление разведки МГБ ГДР стало заложником экстремального развития событий вокруг этих агентов и, возможно, прагматического подхода к ним: политики требовали прежде всего информации, причём в приоритетном и срочном порядке.

Культура разведки всегда подразумевалась, естественно, как обязательное условие, а подсчитывается, однако, количество получаемых сведений. Оказалось, что количество информации в качество не переходит, то есть культуру не обогащает, а рост информации не объективный показатель культуры разведки: ведь можно её и банально купить у лица, инициативно её предложившего. Для этого уже не требуются ни культура, ни профессионализм разведчика.

Полагаю, что один из законов разведывательной работы можно сформулировать так: высокая культура разведки – высокая информационная отдача. В реальности его применять не всегда удаётся, но надо: конкретный результат достигается любым возможным способом, культура же вторична. Пожалуй, это и есть главный закон любой профессиональной разведки.

Следовательно, развитие культуры происходит в основном за счёт обучения кадров и профессионального руководства их работой с учётом систематического анализа практики.

Маркус Вольф написал об успехах, признал отдельные «непростительные ошибки» и заключил, что в тайной войне различных политических блоков наши «жертвы не могли быть напрасными».

Будущие жертвы будут также не напрасными, но главное – в том, что профессионалам нельзя допускать ошибки, когда картами в игре являются жизни и судьбы людей.

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: