Долгая история войн популяций.

Моя искренняя любовь к ближнему иногда омрачается презрением к человеческой расе. Я общался с людьми по всему миру, как профессиональный певец в крупных столицах стран, так и учёный, занимающийся дистанционной полевой работой в чужих странах. Одна вещь, которую я узнал, это то, что язык менее важен, чем отношение, если вы хотите ладить с другими. Я не могу говорить на португальском или японском, но я знаю, как заказать обед в Рио или взять такси в Осаке, никого не обижая. Другими словами, хотя я не могу напрямую общаться с моими иностранными друзьями и коллегами, я могу кратко интегрироваться в их культуру. Я не понимаю их обычаев, но есть способы, которыми мы объединяемся и создаем функциональную культурную смесь.

Это чувство гармонии иногда испаряется, когда я возвращаюсь в Соединённые Штаты. Когда я дома, меня окружают люди, чьи взгляды на жизнь, политику и глобальные приоритеты часто звучат совершенно идиотски для меня. Несомненно, это потому, что мы говорим на одном языке. Я уверен, что некоторые из них так же относятся к моим убеждениям. Мои отношения с моими соотечественниками проходят по спектру от великих друзей, с которыми я путешествую в турах, до негативных, осуждающих «троллей», которые критикуют меня за то, что я слишком старый, или слишком скучный, или просто не достаточно являюсь панком, чтобы возглавлять панк-группу. Я научился игнорировать большую часть гнева и считать это просто провокацией. Но другие формы критики в прошлом казались одинаково неуместными.

Когда я учился в средней школе, Bad Religion репетировали каждый день в гараже моей мамы. У нас был переполненный квартал с односемейными домами, пять домов на акр земли. Первоначально наше репетиционное пространство не было звукоизолированным, поэтому у нас были строгие приказы каждый день заканчивать, когда родители возвращались домой с работы (около пяти часов дня). Панк-подростки, как парни так и девочки, часто приходили слушать, и пока мама работала, наш дом и двор часто выглядели как тусовка в ночном клубе. Никто из ближайших соседей не жаловался. Несколькими домами вниз, однако, жила семья христиан-фундаменталистов, которые с презрением смотрели на мою семью. Хотя они никогда не критиковали нас напрямую, они были наименее дружелюбной семьёй в квартале. Однажды, когда у нас была уже сформированная группа, они вызвали полицию, чтобы попытаться остановить наши репетиции. После некоторых допросов полицейские были удовлетворены нашим пятичасовым «отсечением» времени, они просили нас установить некоторые шумовые преграды (что мы быстро сделали), и они оставили репетировать. Один из них сказал нам, кто вызвал жалобу, и это была ты недружественная семья в нескольких домах от нас.

Я уверен, что, как и многие фундаменталисты, эта семья просто не могла быть открыта к тому факту, что дети могут происходить из разных семейных традиций. В нашем случае музыка и панк-образ жизни формировали наши ежедневные послешкольные ритуалы. Вероятно, они думали, что мы разрушаем ткань их общества нашей «дьявольской музыкой» и угрожаем морали их детей нашим греховным поведением. Они рассматривали меня как одного из язычников, людей, о которых они только читали, и предполагали, что я не согласен с их образом жизни. На самом деле мы были из одной и той же популяции - современной Америки, хотя наши взгляды отличались определёнными темами.

Сегодня, когда я говорю с христианами, как учитель эволюции, я добросовестно отношусь к тому, чтобы не слишком много думать об их взглядах на науку. Я должен быть очень осторожен в таких разговорах. У меня нет никаких проблем открыто обсуждать многие выводы эволюции, например, почему я считаю, что жизнь не имеет окончательного значения, но эта идея - убийца беседы с набожными верующими. Несмотря на то, что мы можем жить на одной и той же улице, нельзя отрицать, что наши мировоззрения имеют неотъемлемую несовместимость. В то время как многие люди довольствуются молчанием, меня больше интересует обсуждение достоинств обоих взглядов с намерением рационально согласиться на заключение. Когда мы накладываем табу на некоторые темы, мы оказываемся в зашоренном и бесповоротно поляризованном обществе. Принимая во внимание, что, когда мы поднимаем сложные темы с открытостью и взаимным уважением, мы, по крайней мере, имеем шанс добиться более счастливого и более сбалансированного гражданского общества.

Я должен был держать язык за зубами в интересах поддержания хороших отношений с моими соседями, большинство из которых, вероятно, верят в Бога. Я никогда не дрался на кулаках из-за религии, и я избегаю споров о духовных убеждениях или политических идеологиях, которые, как я знаю, не будут полезными. Я намеренно избегаю конфронтационных тем с людьми, с которыми я контактирую, потому что в большинстве случаев мы пытаемся решить что-то продуктивное.

Это особенно касается моих коллег. Я постоянно спорил с другими членами Bad Religion в течение первой половины жизни группы. Обычно это было связано с логистикой тура, что-то простое, например: должны ли мы ехать днём или отправляться в следующий город на ночь в автобусе? Или должны ли мы играть одни и те же песни каждую ночь или иногда менять список? Однажды мы топтались на том же нескончаемом разногласии, когда я психанул и сказал: «Слушайте! Нам нужно пойти на компромисс, а это значит, что никто из нас не будет единолично решать вопрос». Я даже не помню подробностей разногласия, но было ясно: когда оба аргумента несовместимы, мы должны отказаться от чего-то из наших собственных интересов ради группы. Другими словами, ставить интересы группы выше своих собственных было лучшим решением для всех нас. Компромисс означает, что никто не получает своё полностью. Но для того, чтобы решение было продуктивным, мы все согласились на компромисс. Что-то помимо индивидуальных, эгоистических потребностей вело движение всех наших начинаний вперёд.

Этот момент и его положительные последствия дали мне первоначальные доказательства преимуществ отбрасывания личных интересов ради общего блага. Последующий тур нашей группы был более успешным, чем если бы мы не шли на компромиссы. Все вовлечённые - участники группы, менеджеры тура и фанаты - воспользовались нашей способностью отбросить наши краткосрочные чувства и подумать о долгосрочных функциях нашего предприятия.

Концепция компромисса ради успешного функционирования того или иного предприятия лежит в основе человеческого сосуществования. Кроме того, я считаю, что, хотя компромисс является понятием в сознательных человеческих отношениях, он имеет параллели в бессознательном разворачивании истории человечества и в эволюции других видов. Для меня компромисс стал одной из метафор, которую можно применить в отношении войн популяций.

Ни один организм в естественном мире не существует в идиллическом, невозмутимом вакууме. Животные, растения, бактерии и грибы повсюду взаимодействуют с другими организмами на многих фронтах в любой из моментов своей жизни. Жизнь прекратилась бы вообще без этой сложной паутины симбиоза, но по большей части мы переживаем нашу жизнь, совершенно не осознавая, что вокруг нас разворачивается драма. Учёные предпочитают использовать слово «равновесие», а не «компромисс» при описании взаимодействия популяций. Но для антропоморфизации это понятие по существу одно и то же: ни одна популяция не существует без взаимодействия с другими группами популяций. Более универсально мы можем сказать, что компромисс означает, что ни одна из групп не может полностью реализовать свои краткосрочные цели, поскольку они участвуют в сети сосуществования (14. В биологическом смысле краткосрочной целью может быть неограниченное воспроизводство потомства, или неограниченные пищевые ресурсы. В социальном смысле это может быть неограниченное количество денежных резервов, неограниченное количество сексуальных партнеров, или тотальная диктаторская власть.) Для людей мы часто рассматриваем социальную сеть как первичную - кто с кем связан, но, как мы увидим, существует одинаково жизненно важная биологическая сеть организмов и клеток для каждого человека. Для нечеловеческих популяций мы рассматриваем экологические веб-экосистемы и их популяции.

Одним из удивительных последствий последних двухсот лет научного прогресса является то, что большинство людей теперь знают, кто такой Чарльз Дарвин, и каковы основные аспекты его аргументов, но они редко их понимают. Дарвинизм был неправильно истолкован и часто искажён, чтобы оправдать жестокие социологические философии. Это особенно верно в популярности идеи о том, что «лучшие» виды или люди «победят» в какой-то конкурентной гонке под названием «жизнь». Хотя верно, что люди с наиболее полезными адаптивными признаками, скорее всего, выживут и будут иметь самое большое потомство. Но этот человек не является «лучшим»; он просто является тем, чьи исторические и биологические обстоятельства дали наибольшие шансы выживания и размножения в определенный момент времени.

Одно из самых больших и расхожих заблуждений, это когда люди читают о глупой случайности—которая часто приводит к гибели студентов в состоянии алкогольного опьянения —и качают головой, говоря: “Дарвинизм в действии”. Мы все делали глупые вещи в прошлом. Тот факт, что нам посчастливилось приехать домой, не попав в аварию, или избежать драки с неправильным человеком, не является доказательством генетического превосходства. Только недалёкий человек будет судить о том, что кто-то менне удачлив, чем он, подгоняя под это научное обоснование. Теперь представьте, что это суждение применяется ко всей популяции, будь то другая, принадлежащая к другой системе убеждений, расы или национальности. Нет никаких оснований для использования дарвиновской эволюции, чтобы судить о других. Но эволюционная наука - лучший инструмент для понимания того, как развиваются войны популяций.

Существует четыре традиционных категории видовых взаимодействий, которые подпадают под определение симбиоза: паразитизм, хищничество, мутуализм и комменсализм. Первые два из них являются антагонистическими в краткосрочной перспективе. Паразитизм - это когда один вид заражает или населяет тело другого вида, и хищничество, где один вид использует другого как источник пищи. Характерными примерами этих антагонистических типов популяционной войны являются вши, населяющие волосы школьников (паразитизм) или канадская рысь, преследующая и убивающая зайцев-снегоступов (хищничество).

Первым из двух менее антагонистических отношений между популяциями является мутуализм, где два вида извлекают выгоду и приносят пользу друг другу. Оба вида отказываются от чего-то, чтобы приспособиться к другому. Это можно увидеть, например, у многих видов муравьёв-листорезов в тропиках. Огромные колонии, состоящие из тысяч индивидов, создают сложные подземные пещеры как часть их общинных гнёзд. Внутри этих подземных нор есть сады, в которых муравьи откладывают листовые фрагменты, которые они собирают из окружающего леса. Грибы растут на листовых фрагментах в садах, а муравьи делают еду из их растительных частей. Грибы не погибают в процессе; они просто продолжают производить вегетативную часть как муравьиный корм со временем. Муравьи извлекают выгоду из наличия удобного и предсказуемого запаса пищи, растущей в их гнёздах, но сложная конструкция норы и огромные усилия, необходимые для разрезания листьев и выращивания садов, - это затраты, которые они должны выдерживать в отношениях. Грибы получают выгоду от безопасного убежища от других падальщиков и паразитических бактерий леса, но имеют ограниченные возможности (сады) для роста, тем самым уменьшая свои возможности питаться и распространяться в другие районы леса.

Комменсализм - второй тип менее антагонистических отношений. Комменсальный вид - это тот, который извлекает выгоду из другого вида, но не наносит никаких издержек на другой. Примером этого является акулья ремора - странная рыба со специальным сосательным органом на верхушке её головы, которая позволяет прикреплять её к другому виду (обычно акуле). Ремора "цепляется" за своих хозяев, фактически никак не помогая в передвижении, не говоря уже о каких-либо других преимуществах. Но и негативных эффектов их нахлебничество не несёт. Обычно комменсальный индивид настолько мал относительно массы хозяина, что существенное трение или сопротивление не препятствуют транспортировке. Другим примером комменсализма является присутствие опоссумов, енотов, пригородных койотов или даже медведей, которые регулярно едят мусор, который мы выбрасываем. Эти виды оппортунистически питаются нашими отбросами, и, как нам кажется, мы мало или совсем не связанны с их комменсальной деятельностью.

Одна из хозяйственных работ, которая мне нравится, это покос травы. Так получилось, что наша «трава» - это люцерна, площадь которой составляет около четырех акров. Каждую весну и лето я провожу несколько дней за рулём моего старого трактора за покосом высокой травы. Это горячая, громкая и пыльная работа, и я довольно устаю от этого процесса через несколько часов, хотя конечный результат (сено) - это хорошо. Тем не менее, моё скашивание имеет кровавый побочный эффект. В земле полно различных мелких видов животных, и когда лезвия разрезают люцерну, они непреднамеренно нарезают множество существ, которые не могут вырваться из-под трактора. Большинство из них - насекомые, но иногда полевая мышь или полёвка не может ускользнуть вовремя. Эта резня - благо для ворон, которые живут в нашем лесу, и они быстро слетаются на пир. Птицы громкие и неприятные, и иногда мне приходится уворачиваться от них. Я бы предпочёл, чтобы они пошли куда-то ещё. Но я также знаю, что им нравится, когда я скашиваю траву, иногда перемалывая то, что станет их следующей едой. У воронов комменсальные отношения со мной, как и у всех пригородных комменсалов, о которых я упоминал выше. Я терплю ворон, но они больше выигрывают от отношений, чем я.

Легко понять, как кто-то может истолковать антагонистические отношения между хищником и его добычей, или паразитом и его хозяином, как отношения победителя (хищника или паразита) и побежденного (жертвы или хозяина).

Важно помнить, что если хозяин или жертва уничтожены, то популяция паразитов или хищников не может существовать долго. Способы взаимодействия видов являются более сложным процессом, чем большинство людей понимают. Если вы не изучили предмет, легко неверно истолковать Дарвина и представить, что природный мир находится в постоянном состоянии конфликта, где ставки высоки. По крайней мере, вы можете представить себе мир, в котором одна популяция регулярно доминирует над другой, приводя к вымиранию: либо употребляя её в пищу, либо лишая жизненной силы. Однако вымирание в природе не часто является результатом прямых действий других популяций. Вместо этого существует спектр симбиотических отношений.

Даже самые антагонистические отношения приводят к равновесию в долгосрочной перспективе, что для наших целей можно рассматривать как компромисс между видами. Это наиболее ярко иллюстрируется, когда несовместимая пара видов объединяется в отношения хищник/жертва. Классические исследования хищников и жертв в дикой природе показывают колебания размера для обеих популяций. Когда хищники в изобилии, они уменьшают популяцию жертв. Более низкое количество жертв означают предел скорости размножения хищников и их численность вскоре падает. Это, в свою очередь, уменьшает количество хищников, поэтому популяция жертв увеличивается ещё раз. Со временем эти колебания обнаруживают устойчивое равновесие между хищниками и жертвами (15. Значительная часть теоретической основной работы о колебаниях хищника-жертвы в численности была сделана Альфредом Лотки из Корнелла и Бирмингемского университета и Вито Вольтерром в Университете Турина в 1920-х годах. Несмотря на то, что они никогда не публиковались вместе, каждому из них приписывают применение статистического анализа в отношениях хищников и жертв. Обычно эта область ссылается на их работу по уравнениям Лотки-Вольтерра. Многие проблемы точности их уравнений и предположений, встроенных в них, возникали на протяжении многих лет. Тем не менее модели Лотки-Вольтерры всё ещё преподаются как основа, на которой наилучшим образом могут быть изучены циклы хищников и жертв. See Ricklefs, Robert T., and Gary L. Miller (2000) Ecology, 4th ed., W.H. Freeman, New York, pp.450–78. For the original studies on predator-prey populations in the laboratory, see Gause, G. F. (1934), TheStruggle for Existence, Williams and Wilkins, Baltimore. Gause also coined the phrase “competitive exclusion,” based on studies in the laboratory with Saccharomyces yeast: Gause, G. F. (1932), Experimental studies on thestruggle for existence: I. Mixed Population of Two Species of Yeast, Journal of Experimental Biology 9, 389. University of Birmingham (UK).

Часто цитируемый пример - популяции волка и горного льва, и их добыча - чернохвостый олень в плато Кайбаб Аризоны и Юты. Понятно, что один вид, олень - это пища, а другие - едоки. Не существует немедленного краткосрочного компромисса. Чернохвостый олень является добычей и до недавнего времени они были ценным источником пищи для хищных горных львов и волков. Хотя это могло быть неудачным для отдельного оленя, отношения между тремя видами хорошо работали. Они были связаны между собой в непрерывном цикле хищников и жертв, а их численность населения достигла устойчивого равновесия. Однако в девятнадцатом веке олень, волк и лев вошли в контакт с новым видом хищника - ковбоем. Фермеры разводили стада овец и крупного рогатого скота и хотели, чтобы они были защищены. Горные львы и волки плохо уживались с Винчестером 1873 года, и в течение нескольких десятилетий доминирующие плотоядные животные на плато Кайбаб были близки к исчезновению.

Такого рода чрезмерная охота вызывает проблемы. Как мы теперь знаем, вы не можете избавиться от одного вида и предположить, что всё остальное останется прежним. Популяции растут по своим собственным внутренним темпам роста до тех пор, пока не будут обнаружены ограничения. Истребление волков и горных львов устранило эти пределы для оленей и их популяция взорвалась. По оценкам, олени, которых насчитывали четыре тысячи в 1906 году, увеличились до ста тысяч в первые тридцать лет двадцатого века. Казалось, что олень одержал победу в популяционной войне, хотя они были теми, на кого охотились хищники в течение большей части прошлого века и раньше. Более того, их «победа» даже не была самодельной. Именно удаление хищников людьми решило их судьбу.

То, что произошло дальше, иллюстрирует одну из центральных тем в эволюции и то, что я призываю каждого читателя рассмотреть, думая о будущем нашего собственного вида. Динамика популяции разрывается между поколениями, а иногда и огромными пространствами времени. То, что кажется положительным для вида в краткосрочной перспективе, может оказаться для него огромной проблемой в долгосрочной перспективе. Вскоре после достижения своего пика численности, популяция оленей испытала 60-процентную потерю. Почти шестьдесят тысяч оленей умерли от голода всего за несколько коротких лет. Это не история победоносной популяции. Популяция оленей испытала буквальный бум и спад, и, возможно, они испытывали больше страданий от голода, чем их предки, из-за того, что их когда-то преследовали хищники.

Подобные истории всё ещё разыгрываются во всем мире: в 1859 году первый флот в Австралию привёз кроликов в качестве пищевого животного. Без естественных хищников они воспроизводились и росли как население, которое вышло «из-под контроля». Исключительная засуха в 1988 году означала, что миллионы кроликов голодали, но это в конечном итоге только слегка подкосило популяцию. Сегодня сотни миллионов кроликов наносят серьёзный ущерб урожаю и местам обитания местных видов.

Без каких-либо естественных проверок по численности популяции, любые виды становятся агрессивными и перенаселёнными. Китайцы продолжают вытаскивать акул из океанов через промышленный промысел. Мы можем не любить акул, но океаны без акул становятся переполнены другими видами, такими как кальмары и медузы. Это серьёзная проблема, которая может привести к большому биологическому кризису в наших океанах. Разрушение одного вида часто оказывает влияние на все остальные из-за экологической сети сосуществования в любой экосистеме.

То, что, по-видимому, было краткосрочной выгодой для чернохвостых оленей- удаление их врагов-хищников, превратилось в долгосрочную трагедию с массовым голоданием их стада и разрушением их среды обитания домашним скотом. Наконец, однако, популяция выровнялась по численности от десяти до пятнадцати тысяч особей и остаётся такой по сей день. Их старый ландшафт изменился, и оленям по-прежнему придётся иметь дело с новыми конкурентами. В их случае это крупный рогатый скот, лошади и другие животные ферм.

Этих относительных новичков можно считать «захватническими видами». Как и большинство захватнических видов у них есть жажда воды и ресурсов, которые опустошаются ими очень быстро и в количестве большем, чем необходимо. Тем самым оставляя местный вид уязвимым к голоданию и, следовательно, в очень опасном положении. Всякий раз, когда мы, люди, изменяем среду обитания ради наших собственных нужд, она считается «нарушенной». Мы только начинаем осознавать, сколько вреда мы можем сделать, открыв дороги и нанизав колючую проволоку через прерии, вырубив древесину в лесах и удалив альфа-хищников из океанов или гор. Тем не менее, даже после сотен лет бездумного поведения, по-прежнему можно спасти, казалось бы, разрушенные ландшафты и окружающую среду. Хотя естественная тенденция всех слоёв популяции к достижению какого-то равновесия с другими в биосфере - процесс, который происходит на протяжении многих поколений, - в нарушенных областях сейчас необходимо тщательно следить за восстановлением устойчивого равновесия. Чернохвостым оленям теперь приходится бороться со страстной человеческой драмой за повторное введение хищников, которая разыгрывается на Западе. Я считаю, что повторное заселение волков на Запад - это хорошо, хотя это вызвало огромное количество гнева и разочарования среди владельцев ранчо и охотников, которые считают, что волки - это огромный вред для домашнего скота и диких стад. Продолжается дискуссия о том, как волк впишется в современную мозаику пустыни, ранчо и городской жизни, которая составляет западный ландшафт Америки.

Прямо сейчас вы можете подумать: «Почему я должен заботиться о долгосрочной динамике популяции и компромиссах, когда я должен заботиться о себе и своей семье в краткосрочной перспективе? Почему я должен заботиться об эволюции? Ответ: вам не нужно этого делать. Но если вы хотите быть управляющим окружающей средой, даже управляющим вашего собственного двора, общинного парка или здоровья вашего собственного тела и вашей семьи, вам нужно глубоко об этом заботиться. Любой учёный, особенно специалист по экологии или климату, знает, что убедить людей, что они должны заботиться (и что их отношение может изменить ситуацию), является одной из величайших проблем, стоящих перед нашей планетой. Одно дело знать, что равновесие в мире нарушается, и совсем другое - делать что-то, чтобы исправить это. Мы должны согласовать знания о том, что наша популяция находится вне контроля с желанием принять меры и сделать что-то. Одна из вещей, которая поможет нам сделать это - развитие чувства сопереживания.

Если мы согласны с тем, что наше чувство эмоционального благополучия зависит от осознания цели в течение всей нашей жизни, тогда чрезвычайно важно определить наше место и роль в «более широкой картине». То, как мы определяем эту идею, радикально изменилось за последние сто лет. Мы должны помнить, что буквально тысячи лет мы определяли, что было хорошо и значимо по традиционному религиозному повествованию. Эти религиозные догмы медленно уходят со сцены (хотя не уйдут без боя) и больше не используются для ведения национальной или глобальной политики. Мы всё больше и больше зависим от рационализма, научных инноваций и обмена информацией, чем когда-либо прежде. Это массовый переход; И мы всё ещё определяем, как выглядит светская «большая картина», но очевидно, что большинство современных граждан имеют доступ к Интернету и могут видеть, что у них много общего с другими людьми из более отдалённых мест. Это может считаться самым важным социальным пробуждением в истории человечества. Часть этого возрождения включает в себя новый этический подход, который ценит общественность над культурной гордостью, другими словами, мировоззрение, которое в меньшей степени относится к региональной, этнической или сектантской популяции и больше относится к тому, чтобы быть частью одной глобальной популяцией.

Если ваша единственная забота заключается в лучшей загробной жизни, тогда вам не нужно включать в свою повседневную жизнь какие-либо научные знания или современные информационные технологии (такие как Интернет или средства массовой информации). Пути к спасению были веками четко изложены религией. Но если вы хотите расширить своё мировоззрение и попытаться увидеть себя глобальным гражданином, тогда вам нужно понять, как ваши основные потребности связаны с окружающей средой.

Как только мы поймём, что компромисс является частью общевыгодной сделки, и что никто не получает свои единоличные привилегии , мы с большей вероятностью будем принимать решения, которые не только принесут пользу нам и нашим семьям, но и принесут пользу более широкой картине мира. Это может показаться невозможным или противоречивым, но вы делали это всё время, возможно, неосознанно. Раздельный сбор мусора для переработки не является особенно приятным видом деятельности (16. Фактически входит в тройку из моей десятки самых неприятных вещей: (1) трафик, (2) счета, (3) подготовка пластика и картона под переработку, (4) вынос мусора, (5) упаковывание чего-то, (6) обновления программного обеспечения, (7) плохо сведённые записи, (8) плохо сделанные телевизионные передачи, (9) политическая радиоболтовня, (10) звуковые оповещения на мобильных телефонах.) Это вонючее и грязное дело, и, честно говоря, я бы предпочёл не делать этого. Нет никакого заметного плюса для меня, чтобы разгребать старые контейнеры для продуктов питания, но я делаю это, как и большинство из нас. Сортировщик делает дополнительный шаг, чтобы сделать что-то, что приносит пользу более крупной социальной группе гораздо больше, чем приносит пользу тому, кто её делает. Утилизация мусора - это боль в жопе, но для окружающей среды это лучше, чем просто сбрасывать всё в одну мусорную кучу. Это также часть большей социальной коррекции.

Несмотря на то, что переработка отходов иногда может показаться в значительной степени символическим жестом, она фактически стала частью нашего культурного повествования с 1970-х годов и представляет собой массовый переход от небрежности начала и середины двадцатого века. Когда я был ребенком, мы не слишком заботились о мусоре, загрязнении или уничтожении видов. Я слышал: «Хорошо повторно использовать вещи вместо того, чтобы сбрасывать их на свалку», но я был маленьким мальчиком и это всегда звучало как хороший старомодный среднезападный прагматизм. Сегодня переработка - это философия и глобальная индустрия, которая приносит пользу окружающей среде, от которой мы зависим.

То, что мы думаем и что мы делаем, тесно переплетается. Например, американская культура (как и большинство других) всегда прославляла войну; Это принятие и даже одобрение вооруженного конфликта привело к насилию, которое, в свою очередь, оправдывает дальнейшие глобальные конфликты. Но это не должно быть так. Мы можем переопределить войну в контексте того, что мы обсуждали в этой главе, - как неизбежный результат взаимодействия популяции во времени. С этой точки зрения подавляющее большинство человеческих войн привело к смешению культуры и биологии, которые в течение длительного времени становятся узнаваемыми как ассимиляция человека. Можно видеть, что конечный результат войны - это ни полная гармония, ни полная несовместимость. Лишь очень редко войны заканчиваются любой из этих крайностей (17.See White, Mathew (2013), Atrocities: The 100 Deadliest Episodes in Human History, Norton, New York. Некоторые из худших войн истории действительно кажутся скорее погромами. Я знаю, что это спорная проблема, и я не хочу уменьшать эмоциональное воздействие, которое несправедливость имеет на многих людей. Но тот факт, что некоторые читатели могут идентифицировать себя как «завоёванные» люди, просто подчеркивает тот факт, что их группа не была полностью «побеждена». Предположительно, есть ещё много доказательств того, что их этническое наследие живёт в общинах и/или нациях с которыми они идентифицируют себя. Большинство из того, что считают «завоеваниями», в долгосрочной перспективе привело к изменениям в человеческой культуре, которая в конечном итоге привела нас к современной мозаике глобальных этнических групп. Короче говоря, битвы в прошлом породили смесь культурной самобытности. Процесс, с помощью которого это происходило, часто совершенно неэтично по сегодняшним меркам и часто зверски, как свидетельствует книга Уайта, но тот момент, который я рассматриваю в этой книге, не является этическим суждением, а скорее долгосрочным результатом исторических обстоятельств.)

Наша история полна культурных ассимиляций, которые происходили как военные повествования. Например, французская и индейская война (1754-63) была не столько «хорошие парни против плохихи парней», сколько это было кульминацией процесса ассимиляции, который разыгрывался в течение сотен лет после европейского контакта с американскими индейцами. Я живу в сердце исторической территории ирокезов; Я могу проехать несколько минут до мест, где произошли стычки и битвы. Трудно примирить жестокость, описанную в исторических журналах, с мирными долинами и холмами, окружающими эти озёра. Из-за этого взаимодействия жизнь американских индейцев была изменена навсегда, но жизнь европейцев и иммигрантов так же. Конечным результатом этих сражений была ассимиляция. И французская , и «индейская» популяция до сих пор с нами, а потомки их раннего контакта теперь идентифицируются как отдельная этническая принадлежность (метисы). Они в целом с уважением относятся друг к другу.

Единственная логическая вещь в человеческой войне - это чувства, которые она вызывает, когда заканчивается. Почти повсеместно сообщается в литературе и личном свидетельстве тех, кто видел боевые действия, что после войны те, кто пережил это, считают, что это было травматично. Совершенно понятно, что они не желали бы такого мучительного опыта никому. Несмотря на то, что большинство американских граждан не пошли на войну, мы испытываем сочувствие к ветеранам, прошлым и настоящим. Как мы действуем по этим чувствам, определяется культурным повествованием. Мы считаем, что «плохие парни» вызвали это страдание наших ветеранов. Итак, что мы должны делать с такими убеждениями? Возмездие, чтобы победить врага - логичный вывод. Если война так и остаётся историей в нашем коллективном сознании, которая создает хороших парней против плохих, нам суждено продолжить цикл разрушений.

Большинство учеников получают базовые знания на уроках истории: почему, как и между кем ведётся война. Однако, чтобы понять конфликт, вы должны также взглянуть на мир природы. Как выясняется, то, как нас учили понимать войны в истории человечества, совсем не согласуется с тем, что природа рассказывает нам о возможных видах организмических взаимодействий. Война, рассматриваемая через линзу популяций, входящих в контакт друг с другом, является элементарной составляющей человечества и всей нечеловеческой жизни. Это не моральное суждение или философское утверждение, а скорее логический вывод из изучения процесса, который продолжается миллиарды лет. Популяции клеток, а также индивиды всех видов увеличиваются из-за присущих им математических свойств. В конце концов они вступают в контакт с другими популяциями, и Дарвинская «война природы» становится неизбежной. Рост популяции приводит к столкновениям, которые постоянно меняют ход эволюции. До тех пор, пока популяция не достигнет равновесия, страдание и лишения становятся частью уравнения. Однако, в отличие от других видов, мы, люди, можем ограничить наши будущие страдания, научившись избегать ловушек прошлого и действовать в согласии с новыми идеями.

Предположим, мы решили разработать современную этику, чтобы прожить наши жизни таким образом, чтобы способствовать долговечности вида Homo sapiens. Я бы попытался построить его на основе следующих доказательств от природы. У нас достаточно данных из палеонтологии, геологии и биологии, чтобы сделать вывод, что 99,99% всех видов, которые когда-либо жили на планете, теперь вымерли. Наш собственный вид, Homo sapiens, является относительным новичком; Мы эволюционировали только в течение последних двухсот тысяч лет, но естественная история нашей планеты составляет 3,5 миллиарда лет. Десять тысяч лет назад, когда сельское хозяйство начало процветать, наши цифры и распределение резко пошло вверх. Теперь у нас есть машины и оружие, чтобы нанести широкомасштабную смерть нашему собственному виду и отравить непоправимо среду обитания, от которой мы зависим. Но у нас также есть инструменты, чтобы избежать исчезновения. Мы пришли к высокому социальному плато: в отличие от любых других видов, у нас есть возможность делать сложные прогнозы о будущем, основываясь на знании прошлого. Мы знаем, что происходит с видами, которые не могут адаптироваться по мере изменения мира вокруг них. Стремление быть в 0,01% видов, которые не вымерли, кажется достойной целью. Мне кажется, что это скорее моральное и этическое обязательство. Разве наша политика и цели не должны быть ориентированы на долговечность нашего собственного вида? Разве можно выбрать моральную позицию лучше этой?

Давайте вспомним, как выглядел мир, когда не было никакой человеческой борьбы, конфликта или обычной войны. Было время, когда не было ни одной популяции, ни человека, ни других видов на планете. Ранняя Земля сильно отличалась от той, на которой мы живём сегодня. На ней не было жизни и она была просто молодой планетой с очень негостеприимной обстановкой.

Самая ранняя жизнь на планете возникла как минимум 3,8 миллиарда лет назад (18. Это возраст некоторых химических «автографов» в горных породах, то есть остатков железа, которые проявляют признаки коррозии, что указывает на присутствие кислорода из хотосинтеза, биологически-химическую реакцию. Но первые цианобактериальные колониальные организмы были датированы от ископаемых данных примерно до 3,5 млн.л.н.. Помните, что окаменелость - редкое событие, поэтому окаменелости могут использоваться только для установки «минимальной» даты; другими словами, организмы почти наверняка существовали и раньше, но не окаменели.) Солнце в то время было примерно на 25 процентов менее интенсивным, а покрытие газов, которое мы называем атмосферой, недостаточно развито, чтобы поддерживать тепло в ночное время. Следовательно, любое тепло, выделяемое из расплавленного ядра нашей молодой планеты, рассеивалось в ночном небе. Тем не менее, локализованные микробиологические среды с высокой минерализацией и геотермальным теплом были обыденны в то время. В этих местах, вероятно, развивались первые жизненные формы.

Были и океаны. Мы это знаем, потому что геологи обнаружили породы, первоначально сделанные из обломочных отложений, которые относятся к возрасту 3,8 миллиарда лет назад. Не может быть осадочных пород, если только осадочные бассейны (то есть океаны) не получат осадок. Несмотря на то, что точный химический состав морской воды в то время не известен, отложения должны были произойти откуда-то, а затем, как и сейчас, эрозионные обломки указывают на то, что суша была недалеко. Химия древнейших пород указывает на то, что слой СО2, по-видимому, формировал какую-то рудиментарную атмосферу. Таким образом, хотя было ещё очень холодно, было достаточно газообразного покрытия вокруг Земли, чтобы сохранить планету незамёрзшей и сделать ее благоприятной для синтеза биологических молекул (биомолекул) в примитивных океанах.

В классическом эксперименте 1952 года Стэнли Миллер, работая со своим аспирантом, Гарольдом Юри, синтезировал биомолекулы в лаборатории. Он моделировал ранний океан в пробирке и добавлял неорганические химические вещества, такие как те, которые могут разрушаться из суши и разливаться в прибрежную среду. Предполагая, что атмосфера создаст молнию, как сегодня, Миллер добавил искру к газу над их примитивным супом океанской воды и неорганических химических веществ. Искра синтезировала органические молекулы из неорганических молекул. Фактически, при симулированной молнии в качестве источника энергии, гиперабляция органических строительных блоков (аминокислот) была синтезирована и сконденсирована в их лабораторных аппаратах. Вся жизнь, как мы её знаем, состоит всего из двадцати разных аминокислот. Но эксперимент Миллера и Юри производил ещё большее количество аминокислот, чем сегодня в живых формах.

Возможно, это заняло сотни миллионов лет, но после создания строительных блоков другие случайные события привели к образованию мембран и, в конечном итоге, к сборке этих мембран в клетки. Но до того, как клетки эволюционировали, в глобальной океанической среде, свободной от кислорода, плавали простые органические молекулы. Эти микроскопические первые шаги жизни произошли в отсутствие каких-либо воспроизводимых видов, поэтому популяций не было. Фактически следующим шагом было происхождение первого вида, который должно быть чувствовал себя в мире очень одиноко.

Самые старые окаменелости показывают, что по крайней мере один вид микроскопического организма эволюционировал примерно 3,5 млрд лет назад. Эти нитевидные, колониальные организмы известны как цианобактерии. И они всё ещё с нами сегодня, живут в очень неприветливых местах - возможно, это остатки их предпочитаемых мест обитания на ранней Земле. Затем, как и в настоящее время, цианобактерии использовали химический процесс, называемый фотосинтезом, для преобразования атмосферного CO2 в биметаллоиды строительного блока и выделения кислорода (O2) в качестве побочного продукта. Солнечный свет необходим для фотосинтеза. Имея практически неограниченный источник атмосферного СО2 (из вулканов), первые организмы на планете не имели конкурентов. Пока океаны оставались размороженными, ранние цианобактерии могли размножаться в верхних частях океана, где имелся солнечный свет. Но распространение этих фотосинтетических бактерий было связано с затратами. Помните, что эти микроскопические формы жизни выделяют кислород как отходы. Как и большинство организмов, эти бактерии обнаружили, что жить в собственных экскрементах не очень хорошо. На самом деле многие бактерии погибают в присутствии кислорода. Чтобы рассказать эту историю на базовом уровне, необходимо отметить, что это радикальное упрощение. Большая часть кислорода, образующегося на самых ранних стадиях эволюции фотосинтетического организма, должна была перейти к окислительным отложениям. Трудно размышлять о количестве лет, которое потребовалось, чтобы полностью насытить все ранние осадки на планете, но только после того, как это равновесие было нарушено, кислород стал высвобождаться в атмосферу. Атмосфера начала наполняться молекулой, которая токсична для тех, кто несет ответственность за её освобождение. Так начался первый в мире кризис популяции.

Жизнь всегда была дорогостоящей. Даже самые ранние и самые простые формы жизни глубоко влияли на окружающую среду такими способами, которые наносили ущерб их благополучию. Именно природа популяций благодаря внутренним темпам роста создаёт проблемы себе.

Проблема связана с организмами, которые продуцировали первую кислородсодержащую атмосферу. Их собственный успех создал среду, которая теперь была токсичной для них. В результате их популяция, скорее всего, потерпела крах. Чтобы выжить, им пришлось разработать какой-то механизм, чтобы противостоять насыщенной кислородом окружающей среде. Медленно, в течение бесчисленных поколений, появилось толстое капсулоподобное покрытие, которое полностью покрывало каждую цианобактериальную клетку. Это толстое покрытие изолировало клетку и её генетическое содержание (ДНК) от суровой среды (19.И набор ферментов, используемых для поглощения свободных радикалов кислорода (таких как натрий или супероксид дисмутаза.) Избыток кислорода пошёл на окисление или «ржавые» отложения. Это можно увидеть в стратиграфической записи как «окаймлённые железные образования» (BIF), которые относятся примерно к 3,8 миллиардам лет назад. Примерно 1,8 миллиарда лет назад на Земле существовала биосфера и экосистемы, наполненные разнообразными анаэробными бактериями и водорослями, все они продуцировали токсичный O2 как отходы. В течение почти двух миллиардов лет многочисленные виды эволюционировали в нескольких линиях. Некоторые из них были анаэробными одиночными клетками и функционировали в отсутствие кислорода. Другие линии имели множество видов фотосинтеза и, возможно, конкурировали друг с другом за доступ к солнечному свету. Покрытие ржавчиной отложений сократилось примерно 1,8 миллиарда лет назад (BIF этого возраста и младше стали редкими), что свидетельствует о том, что был достигнут баланс между кислородо-образующими популяциями фотосинтезирующих организмов и потребителями кислорода.

В это время установилась сложность микробных взаимодействий. Все эти планктонные популяции, плавающие в первозданном океане, вступали в контакт друг с другом. Некоторые популяции, вероятно, стремились к большему солнечному свету, другие мигрировали в районы с более низкой концентрацией кислорода, чтобы регулировать их воздействие на свою токсичность, возможно, другие были аэробными и перемещались в популяции, которые продуцировали обильный кислород, создавая какой-то примитивный комменсализм или взаимность. Ограниченные ресурсы кислорода и солнечного света обеспечили достаточный импульс, чтобы вызвать самые ранние популяционные войны на нашей планете. Из них был создан этап для развития новых групп. В этот момент времени кислород и его токсические эффекты стали основой экосистемы Земли.

Это был очень основательный момент в естественной истории. Тогда, как и сейчас, отдельные индивиды были вовлечены в цикл распространения, симбиоза и лишений, всеми своими бессознательными действиями. Они, как и сегодня, продвигались по этому пути невидимыми химическими изменениями в своих клетках, которые, без их ведома, заставляли их размножаться и достигать равновесия в мире, полном токсинов, а иногда и пополняться индивидами из других популяций.

Люди - первый вид за 3,5 миллиарда лет эволюции, способный осознать войны популяций. В отличие от любых других видов, которые когда-либо жили, у нас есть способность сознательно улучшить шансы нашего долговременного существования. Возможно, мы также можем достичь долговечности некоторых других видов, известных как живые окаменелости.

Я регулярно посещаю рестораны суши со своей семьёй. Неизменно эти рестораны украшены растениями рода Equisetum, также известными как хвощ или змеиная трава. Ботаник во мне не может не указывать, что мы проталкиваемся через одно из самых примитивных растений в мире. Он процветал со времен палеозоя. Хвощи найдены как окаменелости в Кентукки и относятся к каменноугольному периоду, более 300 миллионов лет назад! Это означает, что так или иначе, несмотря на большие потрясения земного климата и перемещение континентов и буквально миллионы вымираний других видов, эта группа поддерживала непрерывную линию родословной в течение сотен миллионов лет. По этой причине Equisetum считается «живым ископаемым» - организмом, который, как известно, выжил на огромных просторах глубокого эволюционного времени. Хвощные угодья предпочитают расти во влажных, низинных, сырых условиях, далёких от стремительной воды в тихой заливной грязи во всех континентальных местообитаниях. Мы знаем, что это положение осадконакопления было распространено в течение последних 540 миллионов лет, потому что они сохранены в качестве глинистого сланца в горных породах. Учитывая вездесущность их ареала обитания - вдоль основных речных систем на всех континентах - и низкий уровень беспокойства от травоядных (не многие животные предпочитают грязные области), возможно, хвощ нашёл случайное сочетание факторов, которые помогли его долговременному выживанию.

Другие живые окаменелости можно найти в Соединённых Штатах, каждый из которых обладает уникальной и стойкой экологической нишей. На Атлантическом побережье живёт вид членистоногих, называемый подковообразным крабом (род Limulus). Они остаются относительно близко к берегу в водах глубиной менее 100 футов; Раз в год огромное количество из них выходят на берег, чтобы спариваться на песчаных отмелях и, как непредвиденный побочный эффект, пугают и очаровывают маленьких детей своим внешним видом. Эти крупные крабовидные животные (известные с научной точки зрения как клешневидные членистоногие) темно-коричневые и размером с половину воллейбольного мяча. Более точное описание может быть, по крайней мере, по мнению некоторых моих друзей, «чрезвычайно большим водным пауком с твердой оболочкой, длинным хвостом и, как правило, тревожным видом». Какое бы обаяние они ни имели, конечно, дело не в их внешности, а в том, что вы должны восхищаться их невероятными навыками стойкости и выживания. Они почти невообразимо старше нас, но, похоже, никогда не претерпевали значительных анатомических изменений. Подковообразные крабы были обнаружены в верхних ордовикских осадочных породах, датируемых 445 миллионами лет назад. Земля переносила свои популяционные войны, вымирания и астероидные бомбардировки, оледенения и тепличные фазы, а крабы-подковы просто продолжали свои сезонные спаривания в приливных песках побережья.

Живые окаменелости, подобные этим, не осознают свой долгосрочный успех. Они нашли место в биосферной среде, нишу, которая им идеально подходит и устойчива в длинных периодах геологического времени. Похоже, что такие виды достигли прочного равновесия с биосферой, которая так же сильна сегодня, как и в прошлом. Их равновесие достаточно устойчиво, чтобы выжить в результате загрязнения, посягательства людей на популяцию, изменения климата и постоянной ползучести тектонических плит. Итак, если они выжили, как насчёт нас? Может ли наш вид выработать одинаковый компромисс между собой и нашей средой? У нас есть возможность быть одним из тех редких исключений из правила уничтожения 99,99%, а вместо этого - попасть в 0,01 процент тех, кто избежал исчезновения. Но для этого требуется всесторонняя приверженность пониманию исторических обстоятельств, которые привели нас к этому моменту времени. Для этого мы должны изучать наш мир, оценивать, что с ним происходит, и делать выбор, как относиться к нашей среде и друг к другу.

Это может звучать странно от старого панк-рокера, но я твёрдо верю, что правительственная политика - единственный жизнеспособный способ управлять нашим долгосрочным успехом как вида. Думаю, вы могли бы сказать, что моё отношение «нах*й правительство» по-прежнему остается нетронутым. Но это скорее критика паршивого правительства, чем утверждение нигилизма. Правда, когда дело доходит до защиты окружающей среды, правительство - лучший способ принять новую социальную осведомленность, установив законы, которым отрасли должны следовать.

Если летом я нахожу свободное время, мне нравится забирать мою семью в Сьерра-Неваду в Калифорнии или какое-то другое место возле Лос-Анджелеса. Если мне везёт, мы проводим многодневную поездку. Иногда наш ежегодный поход ограничивается однодневной поездкой на Нормандские острова, наименее посещаемый Национальный парк в континентальной части Соединенных Штатов. Экскурсия на острова означает рано вставать, чтобы поймать один ежедневный паром. Как только мы совершим переправу, мы проводим день, наблюдая за эндемичными видами, такими как Островная лисица, и наслаждаемся потрясающей дикой местностью. Некоторые относительно нетронутые земли окружают Лос-Анджелес, несмотря на его репутацию загрязненной автостоянки. И нам повезло, что там есть местное правительство, которое, наконец, серьёзно относится к сохранению окружающей среды. На это потребовалось некоторое время, и мы потеряли землю, которая по правам должна была сохраниться как место обитания дикой природы и общественные земли.

Переусердствующие «застройщики» разорвали горы Санта-Моники в Лос-Анджелесе и округах Вентура, разрушив нетронутую пустыню и заменив ее районами кварталов и многоквартирных домов. Эта область включает Малибу и его горные отдалённости, где живут рок-звезды и знаменитости Голливуда. Прочные горы, полные извилистых дорог и абсолютно безвкусных поместий, стремительно падают на пляжи Тихого океана; Многие из которых полностью недоступны для широкой публики, поскольку они ограничены другими безвкусными домами. Это тем более ужасно, потому что пляжи - это общественные земли. Богатая элита Лос-Анджелеса и Сан-Франциско имеет скудный успех в судебных разбирательствах, пытаясь оттолкнуть пляжников от осуществления их законных прав на наслаждение солнцем и прибоем.

Учёные уже много лет знали, что прибрежное сообщество чапаррельных растений, которое украшает горы и простирается до береговой линии, является хрупким и редким. Этот вид сообщества встречается только в небольших карманах суши, которые имеют средиземноморский климат. Эти среды обитания характеризуются короткой, кустарниковой растительностью с завитыми листьями (уменьшающей эффект сушки от прямого солнечного света), иногда лиственных пород, таких как «живые» дубы, листья которых имеют восковые покрытия (уменьшают потерю воды от испарения и постоянную угрозу огня от необычайно сухих условий.) Всё это звучит сурово для многих, но на самом деле горы Санта-Моники известны как горячая точка биологического разнообразия с сотнями эндемичных видов растений и животных, которые нигде больше не встречаются на планете - все вокруг одного из самых плотных человеческих слоёв населения в мире.

Чтобы защитить местную растительность и среду обитания животных, необходимо было разработать новые законы. Все разрешения на строительство должны проходить через Калифорнийскую прибрежную комиссию, и каждое предложение по строительству тщательно изучается комитетом учёных. Даже состоятельные знаменитости получают отказ по причине воздействия на окружающую среду. Известный случай касался гитариста U2 «Эджа», который купил 156 акров дикого колючего кустарника, но хотел построить на нём пять особняков. Излишне говорить, что произойдёт значительное разрушение хрупкой среды обитания, и его планы строительства были отклонены. Исполнительный директор прибрежной комиссии назвал его «одним из трех худших проектов, которые видел с точки зрения экологического разрушения». Их отказ от механически утверждённых проектов является доказательством того, что местное правительство действительно может защитить места обитания и экологически хрупкие области.

Вам не обязательно участвовать в местном самоуправлении, чтобы знать, что его политика играет важную роль в охране окружающей среды. Лос-Анджелес был известен из-за смога. Предполагалось, что это будет земля пляжей, гор и солнечного света, но к 1976 году, когда моя мама, брат и я переехали туда, глубокое коричневато-оранжевое облако загрязнения висело над горизонтами хребтов города каждый день. Было так много автомобилей, и климат был настолько сухим, что выхлоп автомобилей и промышленных предприятий накапливался и не рассеивался. Эта концентрация газообразных и твердых частиц в воздухе стала символом городской жизни. Помимо рисков для здоровья, связанных с этой токсической облачной астмой и другими нарушениями дыхания, это также сделало Л. А. мишенью многих анекдотов и едких комментариев. Почему кто-то хочет жить в бассейне смога?

Ситуация стала меняться благодаря государственной политике и принудительному соблюдению законов, направленных на загрязняющие отрасли. Каталитические нейтрализаторы стали обязательными в 1975 году, и неэтилированный бензин (который является единственным, который работает с каталитическими нейтрализаторами) начал заменять этилированное топливо. Сегодня небеса намного яснее в Южной Калифорнии, а также в других городских центрах во всем мире благодаря стандартам, которые были созданы законами для защиты окружающей среды. Более свежие сообщения показывают, что Л.А. ещё недостаточно чист. Хотя небо яснее, чем в 1970-х годах, существуют некоторые нерегулируемые отрасли и сектора общества, такие как лодки и промышленное оборудование, которые вносят опасный уровень озона в бухты Южной Калифорнии. Но лучшие двигатели могут быть построены на более строгих экологических стандартах. Нужны законы для создания чистого воздуха.

Правительственная политика также способствовала защите и долголетию видов. Коричневый пеликан - классический пример фауны Южной Калифорнии. К 1970 году пеликан находился в списке исчезающих видов. Рядом с пеликаном было самое символически важное животное в Америке, лысый орел. Оба этих вида подвергались резкому сокращению числа из-за неизбирательного использования произведённого токсина под названием ДДТ.

ДДТ использовался в качестве пестицида в течение многих лет в двадцатом веке. Это увеличило прибыль для некоторых, например тех, кто произвёл химическое вещество, и для некоторых промышленных фермеров, увеличив производство определенных культур, но это также причинило страдания многим. ДДТ имеет неприятную особенность: при применении распадается очень медленно. Это означает, что он остаётся в почве и попадает на животных и растения нечувствительных видов. ДДТ затем, в свою очередь, съедается другими видами. Оказывается, ДДТ вызвал особенно серьёзные проблемы у многих видов птиц. Химические вещества поразили яичную скорлупу и делали её очень слабой и хрупкой. В результате многочисленные виды, в том числе лысый орел и коричневый пеликан, испытывали очень низкие показатели воспроизводства: ни один птенец из оплодотворенных яиц не мог вылупиться.

Политика правительства по запрещению ДДТ была жёсткой. Отрасли и земледельцы не заботились об экологическом ущербе; Они просто хотели сосредоточиться на прибыли. Им неважно, что когда они применяют ДДТ, природа не может избавиться от него. Он просто продолжал расти в окружающей среде, где его разбрызгивали из года в год. Даже сегодня, через пятьдесят лет после запрета на его использование в сельском хозяйстве, он всё ещё встречается в крови морских львов Калифорнии и в крови людей в общинах сельского хозяйства Среднего Запада. Таким образом, ДДТ прошёл по всем сложным пищевым цепям стольких видов, что он сконцентрирован почти у всех животных, которые едят других животных. Тот факт, что он обнаруживается в образцах крови человека, вызывает особую тревогу. ДДТ связан с увеличением диабета, а также со многими видами рака.

Государственная экологическая политика - наша лучшая надежда на поддержание биосферы. Природа делала это без нашего участия в течение бесчисленных тысячелетий, прежде чем мы эволюционировали. Но вполне вероятно, что наш вид, при нынешних темпах роста и потребления ресурсов, не обладает роскошью времени. Однако у нас есть способность сознательно выбирать, чтобы достичь этот баланс быстрее, чем это когда-либо достигалось в истории Земли. Сознательная приверженность политике является одним из инструментов нашего стремления стать глобальными управленцами. Запрет на ДДТ спас некоторые виды на грани исчезновения. Лысый орел и коричневый пеликан были убраны из списка исчезающих видов. Теперь их популяция начнет стабилизироваться, когда мы достигли великого компромисса между ними и фермерами, имеющими другие имеющиеся в их распоряжении материалы борьбы с вредителями. Благодаря умной политике, такой как эта, мы можем создать более сбалансированное, устойчивое будущее для себя.

Следуя этой истории о компромиссе и сотрудничестве, мы начинаем понимать, что попытка присвоить ценности «хорошего» и «плохого» для различных конфликтов прошлого бессмысленна. Вместо того, чтобы пытаться выяснить, кто является худшим нарушителем, нам нужно понять, что привело эти группы в контакт, и посмотреть, понимаем ли мы цепочку событий и их причины (будь они биологические или исторические), мы можем найти какую-то чуткую середину позволяющую нам слушать друг друга и отвечать конструктивно, а не разрушительно. Это долгосрочное предложение; оно требует думать не только о наших потребностях, но и о потребностях людей десяти, двадцати, или двухстах поколений после нас. Если мы намерены иметь долговечность живого ископаемого, тогда нам нужно использовать нашу уникальную способность анализировать наше прошлое, оценивать наше настоящее и планировать наше будущее. Только делая это, мы можем надеяться достичь прочного равновесия друг с другом и с другими видами на планете.

3

Смысл сосуществования

Человеческие популяции вряд ли можно охарактеризовать как живущие в каком-либо равновесии. Родни Кинг, вынужденное лицо беспорядков в Лос-Анджелесе в 1994 году, классно спросил: «Разве мы не можем просто ладить друг с другом?» Ответ на его вопрос: «Не совсем». Без единого принципа или этики человеческая раса будет по-прежнему разбиваться на субпопуляции, у которых есть только собственные интересы. Пока ни одна человеческая группа не разработала и не передала культурное повествование, необходимое для мирного сосуществования.

К сожалению, большинство групп людей не имеют сочувствия к «другим», и без этого нет общей цели. Идея совместной работы для устойчивого будущего как этического императива - это новая концепция; Людям может потребоваться много времени, чтобы выяснить, как избежать конфликта и вместо этого сотрудничать.

Когда мы принимаем долгую историю войн популяций, мы должны сделать вывод, что они неизбежны, а это означает, что мы не можем бессознательно ладить друг с другом. Как и большинство значимых человеческих начинаний, ладить друг с другом требует усилий. Это потребует образования, правительственной политики, повышения осведомлённости и в некоторых случаях принуждения для этого. Посмотрите на что-то простое, как пластиковые пакеты для покупок; Мы все знаем, что они «плохи» для окружающей среды, но по большей части мы перестанем их использовать только когда местное постановление запретит их в магазинах. Эти виды, казалось бы, мелочных правил - независимо от того, насколько они могут раздражать наших либертарианских друзей - необходимы. Они представляют собой небольшую часть более значительного сдвига, который будет корректировать нормы поведения в интересах окружающей среды и компромисса нашего вида.

Так как же нам научиться ладить друг с другом как виду? Это не так сложно как некоторым кажется. Естественный мир полон видов, которые могут это сделать, несмотря на их, казалось бы, несовместимые потребности. Ответ заключается в том, чтобы человечество стало расой просвещённых граждан среди сообщества других видов, с которыми мы сосуществоваем. Первым шагом в нашем коллективном воспитании сознания является изучение того, как сосуществование было достигнуто в естественном мире и в бессознательном разворачивании истории человечества. На протяжении всей истории мы были вовлечены в грандиозные компромиссы, даже не осознавая этого.

На недавней поездке по просёлочным дорогам рядом с моей собственностью в штате Нью-Йорк, я проезжал мимо трупа какого-то животного, сбитого автомобилем. Поскольку я живу в сельской местности, я обычно наблюдаю одну-две оленьи тушки в день. Эти смерти являются несчастными, но они неизбежны. Олени любят пастись по травянистым обочинам шоссе; Когда они едят, их пугает траффик и они бросаются на дорогу, где их сбивают встречные транспортные средства. Их останки валяются по сторонам дороги, а водители редко - если когда-либо останавливаются, чтобы оценить ущерб и повреждения. Иногда животные смеются последними; Воздействие оленя на маленький автомобиль может быть опасным для водителя. Все в моём городе знают историю о фермере, который сбил оленя на подъеме, на достаточно высокой скорости, чтобы подбросить его над капотом машины и отправить его через ветровое стекло головой вперёд - олень пронзил его шею острым рогом, но на этом повреждения не прекратились. Сила столкновения была настолько сильной, что олень пролетел через весь салон автомобиля и вылетел через заднее стекло, попутно обезглавив водителя! Когда спасатели прибыли, оленя найти не удалось. Они предположили, что в состоянии шока он убежал с места происшествия. Если в конце концов он и умер от своих ран, то он нанёс такой же урон на пути из этого мира, какой получил в результате жестокого столкновения.

Когда я вижу мёртвого оленя, я не чувствую глубокого чувства печали из-за бедного беспомощного животного. Обычно моя жалость одинаково уравновешена возможностью того, что водитель был обезглавлен. Другими словами, трагедия мёртвого животного не переполняет меня эмоциями. Я вижу, как сбитые животные являются свидетельством двух популяций, людей и оленей, каждый из которых приследует свои эгоистические цели. Иногда эти популяции взаимодействуют; Иногда результаты жестокие. Даже когда люди погибают в процессе, обе популяции приспосабливаются к взаимодействию. Водители более осторожны и осведомлены об олене, а у оленей будет меньше людей, которые могут размножаться и появляться вблизи пастбищ у автомагистралей. Это просто эффект веяния естественного отбора.

Я также понимаю, что если популяция оленей выйдет из-под контроля, произойдет ещё много несчастных случаев. В конечном итоге людям придётся приспосабливаться, создавая ограждения или устанавливая защитные барьеры на уклонах дорог. И наоборот, если человеческое население растёт, как и в крупных городах, население оленей резко сокращается. Среда обитания изменится с пастбищных угодий на цементный асфальт, и скорость убийства увеличится с увеличением автомобилей и грузовиков на дороге. В конечном итоге количество сбитых животных уменьшилось бы почти до нуля не из-за более безопасного поведения с обеих сторон, а из-за небольшого количества оленей. Едва ли можно видеть мёртвого оленя на дорогах Лос-Анджелеса, потому что население оленей теперь более редкое, чем до городского разрастания двадцатого века. Вряд ли водители в Лос-Анджелесе помнят оленя как потенциальную опасность.

Смысл в том, что видеть мёртвого оленя на обочине дороги для меня не столько является отдельной трагедией, сколько показателем окружающих реалий тех мест, где я живу. Я использую эту информацию, чтобы понять мою окружающую среду, а не быть охваченным эмоциями того или иного инцидента. Это эмоциональная беспристрастность в пользу интеллектуальной обработки и планирования.

Я применяю это отстранённое отношение к другим аспектам моего повседневного опыта. Я пошёл в университет в Лос-Анджелесе в восьмидесятые годы; Каждый день я проходил мимо нескольких бездомных людей, живущих на улицах между моей квартирой в кампусе и университетом. Сегодня удивительно, что бездомность распространилась за пределы наших крупных городов. Теперь, когда я в туре или путешествую, я вижу, что бездомные подростки просят денег, а молодые матери протягивают руки, прося мелочь в пригородах и небольших городах по всей стране. Нелегко избежать реалий растущей популяции бездомных на нашей земле, просто уехав из городских центров.

Тем не менее я стараюсь не углубляться в трагедию каждого человека; Вместо этого я рассматриваю это как следствие того, что влияет на нашу популяцию, и удивляюсь, почему бездомность стала их лучшим или единственным вариантом. Реальность заключается в том, что в нашей стране выросло абсолютное число безработных, поскольку численность населения резко увеличилась за мою жизнь, а число социальных услуг снизилось за последние сорок лет. Культурная среда в Соединенных Штатах сдвинулась, кажется, и ожесточиалсь, превратившись в ту, которая способствует менее сострадательному отношению к нашим несчастным гражданам. Одни предполагают, что бездомные бездомны, потому что им не хватает моральной основы или амбиций, которые продвигают всех нас вперёд. Некоторые успешные люди ссылаются на своеобразное губительное дарвиновское заблуждение, чтобы оправдать своё негативное отношение к другим: если Дарвин доказал «выживают наиболее приспособленные», то менее успешные люди должны быть менее приспособлены и, следовательно, не заслуживают успехов. Однако реальность бездомности и неимущих граждан сложнее, чем сокращённая фраза об эволюции. Бедность, психические заболевания, отсутствие человеческих услуг и семейные или личные трагедии играют определённую роль, и они имеют больше общего с историческими обстоятельствами, чем любые личные сильные стороны или недостатки отдельных членов популяции бездомных. Политические повестки обеих доминирующих партий, особенно в последнее десятилетие, были враждебны правительственным учреждениям, которые могли бы помочь бездомным. Сочувствие не в моде, о чём свидетельствуют кабельные новости, в которых вы, скорее всего, услышите, что «мы все сами по себе», и что государственная помощь - будь то финансирование приютов для бездомных, точек бесплатного питания или психиатрических учреждений - должна быть прекращена. К счастью, политическая среда изменчива и это может привести к культурным изменениям.

Простыми словами наше общество может быть разделено на имущих и неимущих. Мне повезло быть обеспеченным, но мне всё же легко сочувствовать неимущим. Я знаю, что моё будущее связано с их, и что сделать что-то лучше для нашего общества в целом важнее, чем просто сделать его лучше для моей ближайшей семьи и меня самого (20. Это, конечно, только потому, что мы обеспечены всем необходимым. Я понимаю, что это заявление не будет применяться, если моя семья окажется в состоянии нищеты. В таких семьях их первоочередной задачей является улучшение их неотложных потребностей.) К сожалению, другая точка зрения, которая распространена среди многих моих сородичей, - это бессмысленная антипатия и ограниченная суровость к менее удачливым: "эти бездомные бомжи просто ищут бесплатные пункты раздачи еды, пользуясь благотворительностью и не отвечая за себя. Мне пришлось много работать, чтобы добиться того, что у меня есть; Никто не подавал мне подачки". Эта неглубокая и неточная мантра отражает часть нашего общества, которое имеет древние корни. Это, как и многие неисследованные верования, представляет собой повествование о самодостаточности, которое в действительности имеет очень мало оснований. Как и многие успешные американцы, у меня было воспитание среднего класса, которое включало соответствующую школу, достаточно стабильную семью и хорошее здоровье. Кто знает, что бы случилось, если бы я пошёл в дерьмовую школу, имел ненадёжных родителей или хроническую болезнь. Возможно, в конце концов я стал бы одним из тех неимущих. Реальность такова, что большинство из нас, достаточно удачливых, чтобы быть обеспеченными, пользовались тонкими преимуществами на протяжении всей нашей жизни. Если мы примем это и останемся в курсе различий между нашими социальными ситуациями и ситуациями менее удачливых (и как они помогли определить наш нынешний статус), мы можем начать развивать столь необходимый смысл сочувствия к более обширному миру (21. Следует также признать, что обобщение неимущих может граничить с сентиментализмом и предположениями о «мягкотелости», которые могут быть неверными. Например, я знаю, что некоторые бездомные - молодые беглецы, которые незрело проверяют пределы своей автономии от властных родителей. Это восстание - это не то же самое, что и честные лишенцы, которые столкнулись с жестокостью и им действительно нужна государственная помощь. Мы не должны позволять менее нуждающимся молодым людям «на улице» влиять на наше мнение о необходимости создания большего числа учреждений для размещения и ухода за нуждающимися и душевнобольными бездомными.)

Олени, которые пасутся возле автомагистралей у моего дома, не знают, что их жизнь в опасности из-за грузовиков и машин, едущих рядом с ними. Если бы они родились с поведением избегания, которое удерживало их от автомобилей, они могли бы предпринять действия, чтобы не допустить прихода к потенциально жестокому концу. Точно так же, без какого-либо понимания многообразных причин, приводящих к бездомности, каким образом популяция привилегированных, но не разбирающихся людей, разработает какую-либо государственную политику или социальные действия, чтобы улучшить ситуацию?

Более важно: если мы хотим избежать вымирания и взять на себя обязательства в отношении долгосрочной устойчивости, нам потребуется большее понимание того, что происходит с нашей средой, как в местном, так и в глобальном масштабе. Нам нужно научиться заботиться о проблемах, которые непосредственно не затрагивают нас как отдельных лиц; Другими словами, нам нужно больше беспокоиться об общем благе, чем о наших собственных интересах. Самый очевидный способ сделать это - отказаться от поверхностных и эгоистических мантр о «создателях» и «забирающих», а вместо этого сосредоточиться на обмене знаниями на основе фактов. И чем больше социологи собирают информации о мире, тем яснее должно быть, что помощь менее удачливым приносит пользу всем нам.

Большую часть истории западной цивилизации жизнь объяснялась с точки зрения цели. Аристотель, великий «первый философ», начал традицию телеологии, которая до сих пор является основой того, как мы рассматриваем мир. Телеология - это интеллектуальная практика объяснения вещей с присущей им целью. Телеологическое объяснение разнообразия деревьев в лесу могло бы выглядеть примерно так: Цель леса - обеспечить места гнездования пятнистых сов и других видов птиц. Телеология делает акцент на том, почему что-то существует. Во многих религиях Бог становится ответом на большинство вопросов «почему». Почему я существую? Потому что Бог создал меня для определённой цели.

Эволюция, однако, явно нетелеологична. Нет никакой конечной цели, почему вы существуете или все эти деревьям в лесу. Разнообразие было произведено в течение очень долгого времени «естественными законами», включая естественный отбор, наследственность и генетическую рекомбинацию (среди прочих). Люди, как древесные породы, являются продуктом миллионов лет эволюции и естественного отбора, и у нас есть вымершие предки, чтобы это доказать. Без конечной цели «как» мы появились стало более интересным и актуальным вопросом, чем «почему» мы появились.

Часть проблемы с телеологией заключается в том, что она искажает мышление среднего гражданина о социальных проблемах. Возможно, вы считаете, что цель свободного общества - позволить людям накапливать столько материальных благ, сколько они хотят, независимо от нагрузки на биосферу. Если вы встречаете кого-то, кто не верит в это, тогда они противоречат цели свободного общества, и их можно игнорировать, дискредитировать или что-то хуже.

Если наша цель является предрешённой, и есть главная вера в то, что мир существует исключительно для удовлетворения человеческих потребностей, тогда оправдано презрение тех, кто, кажется, идет против целенаправленного порядка. Если обществу приказано просто удовлетворить некоторую всеобъемлющую цель, тогда становится логичным обвинять и наказывать тех, кто оспаривает порядок. Но что, если наше восприятие цели неверно? Разве не логично полагать, что общество, как и все популяции, представляют собой комплекс взаимодействующих лиц, ориентированных на краткосрочные потребности? В таком мире нет единой всеобъемлющей цели, которая применима ко всем.

Аристотель считал, что единственное объяснение для животных и растений было связано с их назначением. «Природа ничего не делает напрасно» - это общая цитата из его философии, в которой природа была целенаправленной. Все действовало в отношении своего назначения, в знак уважения к «конечной цели». Но сегодня мы знаем, что почти всё в природе происходит напрасно. Например, подумайте о мутациях. Естественные свойства популяций не показывают конечной цели, а скорее их можно легко рассматривать как простые резервуары биологического и поведенческого разнообразия. Поэтому мы должны заключить, что Аристотель ошибался, по крайней мере, в одном отношении. Его телеологическая философия не может быть легко применена к людям. Если есть цель, которую нужно выполнить человеческой расе, то она должна быть согласована, например, цель долголетия и устойчивости нашего вида. Это соглашение о совместной работе в отношении произвольной цели кажется нам здоровым и полезным, но оно полностью отличается от «конечной цели», которую Аристотель считал неотъемлемой собственностью Вселенной, ответственной за создание всего.

Под телеологическим мировоззрением Аристотеля всё, что вам нужно было сделать, чтобы понять, почему что-то существовало, это выяснить его цель. Как только вы знали цель чего-либо, тогда вы знали причину его существования. Эта идея является мощной; Во всей западной истории вещи были объяснены в связи с их целью. Это стало нормой в университетах средневековья, и это было легко принято христианским богословием.

По мере того как христианское население расширялось, расширялась и интеллектуальная идея конечной цели. Большая часть деятельности, которая проходила в университетах до появления науки в XVI и XVII веках, была сосредоточена на диспуте: примирения открытий с тем, что было написано в Библии. Божий план, раскрытый его словом в Писании, стал объяснением цели и существования всего. Следовательно, «конечная цель» Аристотеля была перепрофилирована в университетах этой эпохи и понята как «Божья воля». Почему виды существуют в их нынешних формах и кажутся настолько прекрасно приспособленными к их местообитаниям? Ранний натуралист из этого периода времени сказал бы, потому что они соответствуют Божьему замыслу.

Однако, насколько можно судить по изучению природы сегодня, нет всеобъемлющего проекта или плана. Современные учёные больше заинтересованы в том, чтобы рассматривать процесс, а не цель. Мы смотрим на популяцию и спрашиваем, как она произошла, вместо телеологического объяснения того, почему она существует.

Как только вы примете научное или натуралистическое мировоззрение, вы поймёте, что популяции объединяются из-за свойств, которые являются фундаментальными для их биологии. Должны быть выполнены определенные потребности, чтобы индивид оставался жизнеспособным. Если эти потребности не выполняются, существование невозможно. Поэтому все популяции являются продуктом только «случайности и необходимости» (22. Этот термин впервые появился в качестве названия книги лауреата Нобелевской премии Жак Моно в 1970 году. В ней он затрагивает некоторые философские последствия эволюции как чисто механистический процесс. See also Provine, W. B. (1989), “Evolution and the Foundation of Ethics,” in Science, Technology, and Social Progress, edited by Goldman, S. L., Lehigh University Press, Bethlehem, PA.) Не существует всеобъемлющей цели, их функции или существования. Это явно нетелеологический способ взглянуть на мир. Контакт между любыми двумя группами популяции основан на математически определённых вероятностях, которые зависят от очень сложных переменных, таких как темпы прироста популяции, увеличение географических диапазонов, а также обилие ресурсов и эффективность их использования для каждой популяции. Когда вы принимаете во внимание множество групп, сосуществующих одновременно, вы понимаете, что эти взаимодействия слишком сложны, чтобы их можно было объяснить как результат простого целенаправленного проектирования. Другими словами, предоставление демографических взаимодействий телеологических объяснений является чрезмерно упрощённым и не соответствует тому, что мы видим в природе. Вместо этого более важно выяснить, как две популяции собрались вместе, и узнать, как их истории влияют на их нынешнее состояние взаимодействия, с умом управляя своим будущим.

В общем, я думаю, что более интересно спрашивать, как что-то случилось, а не беспокоиться о том, почему это произошло. К сожалению, большинство людей всё ещё думают и действуют телеологически. Одной из самых популярных книг за последние годы является «Жизненная цель» Рика Уоррена, которая предполагает, что каждый Бог на Земле ставит своей задачей выполнить свою заданную цель. Он продал более 30 миллионов копий! Я нахожу это разочаровывающим, но понятным; Несомненно, успокаивает, что «всё происходит по какой-то причине». Но правда в том, что нет окончательной причины, и самой большой проблемой для преодоления телеологии является признание того, что наша жизнь не имеет предопределённой цели и что, кроме того, у нас гораздо меньше контроля над направлением нашей индивидуальной жизни, чем мы думаем. Религия заменяет недостаток этого контроля уверениями, что Бог всегда прикрывает вас. Это успокоительное чувство, что у Бога есть цель для всех нас, даже если мы не знаем, что это такое. Полагая, что план Бога - это тайна, известная только ему, может казаться утешительным для некоторых, но для других - включая меня, - это не вызывает чувства покоя. Я скептик. Мне нужно увидеть какое-то доказательство того, что кому-то есть дело до меня. Я чувствую, что гораздо более реалистично предположить, что ни одно божество (или любая корпорация в этом отношении) не заботится обо мне как о человеке. Я доволен любовью к моей семье и друзьям.

Я могу видеть, как вера в Бога и определённый план заставляют людей чувствовать себя великолепно. К сожалению, вера в эту «конечную цель» и обещание райской постоянной жизни в сверхъестественном мире бесконечной щедрости резко контрастирует с натуралистическим мировоззрением, которое считает нашу биосферу хрупкой и конечной. Единственная реальная загробная жизнь, для натуралиста, - это рай вокруг нас - тот, который, если нам повезёт, мы сможем оставить нашим детям. Не существует реального соглашения о том, что лучше всего подходит для долгосрочного успеха нашего вида, и отчасти это связано с соблазнительной и обнадёживающей системой телеологических убеждений, которая лежит в основе большинства религий. Каждая из них представляет другой путь к спасению и другую цель использования Земли только для их выгоды. Многие люди, похоже, считают, что конечная цель Бога заключается в разведении, сборе урожая и, как правило, уничтожении любых форм жизни, даже других людей, которые достаточно глупы, чтобы стоять между ними и потенциальной выгодой.

Телеологическая точка зрения тесно связана с постоянной верой в свободную волю (обсуждается в главе 9). Когда вера в конечную цель подкрепляется убеждением, что все люди свободны преследовать её, возникают два очень едких аспкта: обвинение и наказание. Зачем кому-то использовать свою свободную волю, чтобы нарушить конечную цель Бога? Вера в том, что никто из здравого ума не должен быть наказан, если они сознательно совершают что-то плохое. Оставляя в стороне данные, которые показывают , что наказание не работает. Этот вид рассуждений является оправданием, чтобы рассматривать Родни Кинга в качестве виновника беспорядков в Лос-Анджелесе (23.Рецидивизм, повторение преступников дальнейшего преступного поведения после вмешательства или санкций (тюремное заключение), является достоверной статистикой. В одном из исследований было приведено около полумиллиона осуждённых преступников, которые были заключенными в 2005 году. В течение трех лет после их освобождения 67 процентов вернулись к преступной деятельности и были повторно арестованы. В течение пяти лет 76 процентов были повторно арестованы. Если бы наказание было успешным, мы должны были ожидать снижения показателей рецидивизма и, следовательно, более высокий уровень реабилитации.См.Http://www.nij.gov/topics/corrections/recidivism/Pages/welcome.aspx.) Конечно, Кинг, возможно, не вёл себя как образцовый гражданин, когда он сопротивлялся аресту, но в игре были более глубокие исторические обстоятельства, которые гораздо более влиятельны, чем его предполагаемая свободная воля. Помните, что он был пьян и сопротивлялся аресту, что привело к его избиению полицейскими, которые, вероятно, были спровоцированы его воинственностью. Однако более сложные и, возможно, уместные вопросы «как» не задавались в этот момент. Видео захватило часть избиения, национальные программы новостей показали только самую сенсационную часть, демонстрируя машущие дубинки (а не ту, где Кинг был агрессивным), и публика отреагировала на злобность. Когда полицейские были признаны виновными в совершении правонарушений, жители Лос-Анджелеса, в основном из афро-американской общины, срывали свой гнев в припадке насилия, вандализма и террора. Бунтовщики обвиняли полицейских, копы винили Родни Кинга; Обе группы считали, что другая ошибалась, гнев и разочарование усугублялись и ситуация быстро превратилась в хаос. Что должно было быть на переднем плане - это враждебность между полицией и и афро-американским сообществом, которая существовала задолго до того, как произошло избиение (24. Независимо от сложных причин каждого из них, Кровавое Рождество 1951 года и Беспорядки 1965 года - как насильственные столкновения между общинами меньшинств Лос-Анджелеса, так и LAPD - были еще свежи в памяти большинства афроамериканцев в 1994 году. Совсем недавно убийство невооруженного подростка Трайвона Мартина во Флориде и освобождение его убийцы Джорджа Циммермана было ещё свежо в воспоминаниях возмущенных гражданах Фергюсона, штат Миссури, когда полицейские убили Майкла Брауна , такого же невооруженного подростка.)

Насилие и хаос могут быть сокращены, сочувствие и сопереживание могут стать более распространёнными, если взаимодействующие популяции смогут найти более широкое понимание истории друг друга. Контекст затрудняет интерпретацию истории просто с точки зрения «хорошие парни против плохих ». Но для понимания контекста и распространения его как общего знания в популяции требуется время, иногда поколения или дольше. Тем не менее, такая культурная ассимиляция может быть воспитана прямым отказом от телеологии.

Нечеловеческие виды взаимодействуют только в контексте экологии. Их географические диапазоны - линии фронта их популяционных войн - определяются нишами, состоящими из нескольких измерений (математические абстракции, называемые «n-мерными нишевыми пространствами» - более подробно об этом позже). Большинство видов не имеют возможности избежать конфликта, если их популяция выходит из-под контроля. Скоро их ресурсы станут скудными, и их количество будет сокращаться. Как только вы поймёте, что виды в биосфере не имеют конечной цели - только ближайшие цели в условиях ограничений окружающей среды, вы можете начать понимать, что их объединяло. Учёные часто приписывают цель, когда они говорят об адаптации «для» той или иной конкретной функции (например, полёт или плавание). Это может быть легко неверно истолковано и приравнено к богословию - то есть, как богословы говорят о плане Бога в мифе о творениях о человеческом роде. Этот способ мышления просто предназначен для описания и не имеет четкой интерпретации биологических данных. При взятии по номиналу нет конечной цели для существования вида. Другими словами, для любой эволюционной линии или популяции нет долгосрочной, ориентированной на цель, предпочтительной конечной точки или разумно спроектированной траектории.

Виды существуют из-за параметров окружающей среды, которые «позволили» их эволюцию. Каждый человек просто отвечает условиям существования, чтобы выживать и воспроизводиться, что можно рассматривать как ближайшие цели (те, которые служат непосредственным потребностям организма - питание, места гнездования, размножение и т. д.) Нет биологических доказательств, которые показывают конечную цель эволюционного процесса. Фактически эволюционные линии неоднократно демонстрировали исторические траектории, которые меняют направление, ускоряются, замедляются, а иногда и необъяснимо заканчиваются, всё в ответ на их постоянно меняющуюся среду. Изучение летописи окаменелостей, где данные, подобные этим, изобилуют, даёт достаточные основания считать жизнь бесцельной.

Хотя это может показаться удручающим для некоторых, для меня это знание даёт более лёгкую жизнь. В простой, повседневной форме я могу рассуждать о том, что у комаров нет конечной цели, поэтому бесполезно ненавидеть их за то, что они испортили вам поход. Вместо этого, почему бы не попытаться понять, как комары функционируют в природе и как они взаимодействуют с нами. Более продуктивно думать об их общем поведении, распределении и возможных местах размножения, чем жаловаться на укусы. Это знание позволяет нам понимать определенные аспекты их биологии, чтобы активно управлять их популяцией и, возможно, уменьшать распространение малярии, болезни, для которой они, как известно, являются основными переносчиками, и более прозаично, чтобы избежать их во время кемпинга.

Натуралисты и учёные-экологи изучают сначала экологические факторы и функциональную экологию видов; Они не беспокоятся о том, почему виды ведут себя так, как они себя ведут. Вместо этого они просто делают выводы как обстоят дела. Мы должны придерживаться того же подхода, когда имеем дело друг с другом. Прежде всего, мы должны смириться с тем фактом, что мы все одного вида, независимо от национальности или религиозных убеждений. Мы формируем очень большое, глобальное население. Если мы сможем противостоять желанию обвинить и наказать друг друга, мы улучшим шансы на долгосрочное выживание нашего вида и сократим насилие в краткосрочной перспективе. Но чтобы достичь такого уровня просветления, нам нужно сначала отказаться от телеологии, как объяснялось выше, а затем принять некоторые из основных биологических фактов о популяции.

Большинство людей думают о «популяции» как о якобы человеческой конструкции. Например, «Популяция растет в Джэксонвилле, штат Флорида», потому что люди переезжают туда быстрыми темпами, делая сознательный личный выбор в пользу переезда: больше рабочих мест, лучшие школы, более приятный климат и тому подобные причины. Но биологи используют более базовое определение популяций: популяция представляет собой совокупность организмов, связанных бессознательно друг с другом из-за некоторого свойства их биологии - наиболее важного, воспроизводства. Самое очевидное, что связывает всех членов популяции - наследственность - все они несут одну и ту же ДНК, одни и те же гены. На самом деле, популяции часто определяются именно генами, которые их члены несут.

Например, вид Rana pipiens (леопардовая лягушка) - милая маленькая лягушка, которая вдохновила создать Кермита с Улицы Сезам, - распространяется по всей Северной Америке, но разделена на многочисленные дискретные популяции, которые функционируют отдельно. Это обычно для многих широко распространённых видов: их можно разделить на «расы», иногда называемые «демы» - группы, которые отличаются только поверхностно друг от друга. Хотя все индивиды этого вида имеют один и тот же геном, их гены являются переменными по всему географическому диапазону. В случае лягушек можно предположить, что их размножающийся круг в Орегоне полностью изолирован от индивидов во Флориде, потому что лягушка не может преодолеть это большое расстояние за свою жизнь. Иногда это называют локализованной популяцией.

Локализованные популяции эффективно отделены от «генетического пула» всего вида. Генетический пул представляет собой совокупность всех разновидностей генов, которые составляют вид. Теоретически все гены в генофонде составляют эволюционное сырье, из которого может функционировать естественный отбор. В действительности, однако, эволюция происходит в локализованных популяциях, и они не связаны с другими членами вида. В этом смысле популяции растут и адаптируются в зависимости от их собственных свойств, иногда от отдельной эволюционной траектории от других членов вида, потому что фактически нет связи с остальной частью генетического пула. Но опять же теоретически, если они являются одним и тем же видом, они могут размножаться друг с другом, если их собирают и возвращают в лабораторию.

Различные демы, которые встречаются во всем диапазоне видов, имеют слегка разные гены. Эволюция определяется как изменение частоты генов от одного поколения к другому, и это подчёркивает основную точку, которую большинство эволюционных биологов хотели бы обозначить: Генетическое изменение - и, следовательно, эволюция - происходит в изолированных популяциях вида и только путём сложения всех этих изолятов и отслеживанием изменений частот генов от одного поколения к другому можно увидеть эволюцию вида в целом. Иногда изолированные популяции изменяются в разных направлениях, и со временем раскол создаёт две различные новые популяции потомков. Эти группы в конечном итоге становятся репродуктивно изолированными, а это означает, что они больше не могут скрещиваться друг с другом, только между собой. Это типичный пример того, как один родовой вид расщепляется на двух дочерних видов.

Некоторые генетические изменения теряются на протяжении многих поколений, потому что они нарушают репродуктивный потенциал индивидов, которые их несут. Другие генетические вариации, однако, увеличивают вероятность успешного размножения, и со временем, и через многие новые поколения потомков, они распространяются на всё больше и больше индивидов, пока частота этих благоприятных генов в популяции не достигнет максимума.

Очевидно, лягушки не знают об этом процессе. Индивидуальная леопардовая лягушка не имеет возможности выяснить, не переносит ли она гены, которые увеличивают или уменьшают их потенциал для успешного воспроизведения. Они просто озабочены тем, что они лягушки. Подобно тому, как ни один человек инстинктивно не знает, несёт ли он или она гены, которые помогают в успешном размножении. Одно можно сказать наверняка: для определения того, какие генетические разновидности выходят из популяции, и которые находятся на пути к установлению в популяции, требуется очень много времени, возможно, тысячи поколений. Эволюцию трудно увидеть у большинства животных и растений, потому что её временные рамки редко встречаются в течение одной человеческой жизни. Мы не имеем прямого опыта с явлениями долгосрочных эволюционных изменений. Мы можем только вывести свои причины, поскольку мы наблюдаем небольшие промежутки времени и небольшие доли популяций в непрерывном процессе, который охватывает тысячелетия.

Каждый год я читаю лекции студентам в Корнельском университете. Класс открыт для студентов из всех слоёв общества, что может сделать обучение эволюции очень сложным. Большинство наших студентов являются «новичками», у которых есть только базовое понимание биологии или науки в целом. Каждый год я получаю горстку студентов, которые являются самопровозглашёнными креационистами разумного замысла. Обычно это не влияет на их успеваемость в классе, хотя они немного расстраиваются, когда речь идет о лекциях и чтениях о человеческой эволюции.

Я прошу того же самого от всех учеников: Изучите материал и тщательно подумайте о своих рассуждениях, отвечая на вопросы на экзамене. Я не пытаюсь их переделать. Я просто надеюсь, что им потребуется время, чтобы подумать о том, как их убеждения могут быть несовместимы с наукой. Я никогда не даю кому-то более низкую оценку из-за его системы убеждений. Если он отвергает эволюцию как мировоззрение, он всё равно может пройти курс, потому что учеников просят только оценить доказательства и написать о «организационных принципах» или теориях, которые поддерживаются эмпирическими фактами.

Это фундаментальный факт науки о том, что эволюция происходит. Простейшим определением эволюции является «видоизменение потомства». Но эта фраза имеет глубокий смысл. Поверхностно это выглядит как «изменение со временем»; И это не было бы плохим первым впечатлением эволюции. Однако слово «потомство» означает, что эволюция зависит от наследственности - отношения родителей, и длинные линии семейных связей, которые простираются через поколения. Это длительное, медленное прогрессирование изменения во времени ставит фокус на группу в противоположность индивиду.

Например, подумайте об эволюции лошади. Её начало было зафиксировано в летописи окаменелостей. Мы можем проследить лошадь примерно на 55 миллионов лет назад, а лошади демонстрируют наследственную связь с предками, которые ещё больше уходят в глубокое эволюционное время. Самая старая лошадь, Гирокотерий, была размером с маленькую лису. Лошади, живущие сегодня (Экус), более чем в десять раз выше. Высота не является единственной анатомической характеристикой, которая изменилась. Их зубы длиннее и показывают более сложную шлифовальную поверхность, чем у их древних предков. Современные лошади стоят и бегут на одном увеличенном среднем пальце ноги на задней конечности. И одном среднем «пальце» на их передней конечности. Остальные пальцы отсутствуют, кроме остатков предковых структур. Мы можем видеть, откуда эти остатки возникли, изучая их предка - Гирокотерии. Гирокотерий имел четыре штуки на передней конечности и три на задней, которые касались земли и поддерживали вес животного. Ключом к пониманию эволюции является понимание того, как эти изменения произошли в течение десятков миллионов лет; Как в одной родословной идеально сформированная нога с четырьмя пальцами может измениться в течение миллионов лет в ногу с другим количеством пальцев.

Чарльз Дарвин писал об этой философской загадке с 1838 года до своей смерти в 1882 году. У него не было ископаемого отчёта о лошадях в его распоряжении или какого-либо понимания наследственного материала (ДНК была обнаружена в двадцатом веке) или какого-либо знания молекулярной биологии. Однако его интерпретация природы была настолько проницательна, что он разработал современное объяснение того, как популяции происходят друг от друга и от своих предков. Его острые наблюдения были сосредоточены на двух основных аспектах естественной истории. Первым было признание того, что потомство походит на своих родителей, а второе - то, что все члены популяции демонстрируют различия в наблюдаемых чертах. Для Дарвина эти два основных факта шли рука об руку, и он использовал эти основные наблюдения, чтобы сделать вывод, что все организмы связаны одним и тем же принципом наследственных изменений. То есть он понял, что черты передаются чаще от родителя к потомству не являются несовершенными копиями друг друга. Более благоприятные черты, которые помогают в размножении и выживании, передаются и распространяются среди потомков. Менее благоприятные приводят к меньшему числу потомков и снижению частоты признаков в будущих поколениях. Этот процесс обеспечил Дарвину глубокое понимание: все организмы связаны родословной, и поэтому мы должны иметь возможность проследить во времени все организмы до одного первоначального предка.

Сегодня современная теория дарвиновской эволюции была обоснована на столь многих уровнях, что большинство образованных людей воспринимают её как факт. Мы знаем, что наследуемый материал представляет собой ДНК, большую молекулу, состоящую из дискретных областей, известных как гены. ДНК обнаруживается в ядре каждой клетки вашего тела, и самое главное, оно содержится в клетках, которые хранятся внутри ваших половых органов. Когда вы размножаетесь, ваше потомство наследует копию ядерного материала из генов папы и генов мамы. Причина, по которой дети не выглядят точно так же, как их родители, состоит в том, что они представляют собой смесь материалов из половых клеток родителей. Они называются «зародышевыми» клетками. Они встречаются в семенниках у самцов, яичниках у самки. Они отличаются от «соматических» или телесных клеток. Зародышевые клетки участвуют в наследственности, а соматические клетки - нет. Вы можете многое изменить в клетках своего тела на протяжении всей жизни - подумайте о мозолях или больших мышцах, но вы не можете изменить свои зародышевые клетки. Одна яйцеклетка и один сперматозоид объединяются при оплодотворении. Эти две отдельные клетки несут все генетические вариации, необходимые для обеспечения того, чтобы потомство не было точным клоном любого из родителей.

Вариация генов гарантирует, что процесс спаривания всегда будет производить потомство, которое несколько отличается от своих родителей. Ещё одна часто повторяющаяся фраза в науке - «Мутация - двигатель эволюции». Отпрыски отличаются от своих родителей из-за изменений в их генетическом материале. Некоторые из этих потомков могут отличаться по размеру или иметь несколько разные зубы, или некоторые из них могут иметь более резкие изменения, такие как количество пальцев рук или пальцев ног.

Механизм наследования родитель-отпрыск (который включает в себя генетический переход или разделение немногих разных генов на хромосомах до того, как они будут отсортированы в сперматозоиды или яйцеклетки и низкочастотные благоприятные мутации) обеспечивает вариации внутри семьи. Однако он не гарантирует, что популяция потомков будет значительно отличаться от популяции предков. Для этого вам нужен какой-то механизм выбора, который избавит от определенных типов потомства и не позволит им воспроизводиться. Этот механизм называется естественным отбором. Эволюция происходит, когда некоторые разновидности потомства более предпочтительны среди остальной популяции. Мы говорим, что эти благоприятные варианты были выбраны естественным образом, и поскольку неблагоприятные не проходят по своим генам, популяция, которая появляется после очередного раунда разведения, покажет генетическую вариацию, которая отличается от предыдущего поколения. Эти естественно отобранные, незначительные вариации в потомках являются измеримыми эффектами эволюционного процесса.

В природе всё намного сложнее, чем этот грубый эскиз естественного отбора. Причина, по которой естественный отбор настолько трудно измерить в природе, состоит в том, что он зависит от двух одинаково важных факторов, которые постоянно находятся в движении: (1) Наследственные сперматозоиды непрерывно производятся на протяжении всей жизни, и каждый из них имеет плюрипотенциальный генетический материал, который активен во время миллионов делений клеток после размножения. На каждом этапе эмбрионального развития существует потенциал для мутации в одной или многих клетках отпрыска. Яйцеклетка производится в большом количестве, каждая из которых несёт свой собственный набор вариантов генов. (2) Окружающая среда: в любой момент времени окружающая среда меняется с каждым порывом ветра, с каждой встречей с другим человеком, каждой вспышкой солнечного света. Именно взаимодействие этих двух постоянно меняющихся факторов определяет репродуктивный успех человека. Совокупный исход всей популяции потомства - это то, как мы измеряем естественный отбор.

Это упрощение полезно, потому что оно демонстрирует, как естественный отбор является двухступенчатым процессом. Без соответствующей среды в качестве механизма выбора не имеет значения, насколько быстро вы можете запустить или как быстро вы сможете решить проблему. Владение индивидуальными чертами не гарантирует их долгосрочный успех. Воспроизведение и функциональная полезность подпадают под действие обстоятельств. Если условия, которые способствовали успеху в прошлом, значительно изменились, признак, который был полезен в прошлом, может стать бременем. Это оправдывает сильный акцент на понимании роли окружающей среды в формировании популяции.

Степень, в которой популяция потомства может отличаться от её родительского начала основана на стабильности окружающей среды. Если окружающая среда претерпела резкие изменения за пределами того, к которому была полностью адаптирована родительская популяция, то будут выбраны более похожие потомки - те, которые похожи на их родителей. Некоторая доля вариантов среди потомков может хорошо соответствовать новым параметрам окружающей среды, и в этом случае они сформируют новую популяцию, радикально отличающуюся от своих родителей. В этом случае (резкое изменение окружающей среды в одном поколении) потомки не будут напоминать своих родителей. Именно в этом смысле мы можем сказать, что среда «позволяет» создавать новые разновидности.

Иногда наследственное сырье, молекулы ДНК, подвергаются биохимической «ошибке», называемой мутацией. Эти виды биохимических ошибок происходят в ядре половых клеток, когда материнский и родительский гены объединяются, чтобы создать новую жизнь. Эти генетические мутации происходят спонтанно и чаще всего вызывают серьезные проблемы у развивающегося эмбриона. Хотя мы можем думать о мутациях как о «естественном» спонтанном биохимическом процессе, было хорошо задокументировано, что деятельность человека может увеличить скорость мутации посредством «неестественных» средств, таких как близость к радиации, курение, нездоровые рационы, прием пестицидов итд. Даже без этих человеческих источников небольшие события мутации происходят постоянно в гонадах с теоретически определённой скоростью. Часто они остаются незамеченными, потому что половые клетки не могут успешно оплодотворяться.

Эти ошибки почти всегда вредны, что приводит к ухудшению или смерти индивида. Но иногда мутации оказываются полезными в некотором роде. Подумайте о мутации, которая заставила больше волос расти вокруг лица в холодном климате, например. Это было бы вредом, если бы климат стал горячим - вы хотели бы отдать тепло, а не сохранить его. Но в холодном климате дополнительная изоляция от бороды может дать человеку преимущество; он будет жить дольше, воспроизводиться больше, и, в конечном счете, естественный отбор приведёт к появлению людей с мохнатым лицом. В течение долгого времени эволюционных временных масштабов одна наследственная ошибка в одном индивидууме, если она полезна, может повлиять на целую родословную организмов, поскольку она даёт репродуктивное преимущество всему потомству, которое её несёт.

Лошади развивались более 55 миллионов лет из очень незначительных мутаций. Самец Гиракотерии возможно, прошел через половую клетку, у которой была мутация, которая вызывала небольшое уменьшение всего, кроме среднего пальца ноги. Каким-то образом эта черта принесла пользу его потомству, возможно, позволив им иметь более длинную, более свободную походку. Это следующее поколение лошадей, будучи лучше в беге, смогло избежать хищников, привлечь больше особей своего вида и размножаться более успешно, чем тех, у кого полный набор длинных пальцев. Мутация была передана каждой лошади, которая произошла от этой гипотетической популяции предков. Их потомки множились, пока каждая лошадь не перенесла этот мутированный ген. Мутация, возможно, началась у одной особи, но вскоре она стала приспособлением в популяции потомков, потому что была так успешна.

Эволюционная наука - это исследование популяций во времени. Когда мы смотрим на наш мир через эволюционную линзу, мы можем разделить наследственные и экологические явления и начать выяснять процессы, которые сформировали человеческую популяцию и другие виды. Индивиды не строго контролируют свою судьбу, потому что они во власти своей наследственности и окружающей их среды. Окружающая среда организма состоит из двух частей: (1) биотические взаимодействия - столкновения между организмами; и (2) абиотические факторы - те, которые зависят от климата, географии, высоты или других физических условий, таких как температура, солнечный свет, соленость воды или химии почв. Окружающая среда играет многочисленные сложные роли на протяжении всей жизни организма и на протяжении всей истории популяции. У людей культура оказывает глубокое влияние на биотические взаимодействия. Наследственность - это передача признаков от родителей к потомству. Законы наследственности (разработанные первоначально австрийским биологом Грегором Менделем) определялись в отсутствие влияния на окружающую среду под контролем в экспериментальных условиях.

В природе взаимодействие среды с наследственностью определяет, какие гены выражены и в каком отношении. Окружающая среда также играет ключевую роль в определении вероятностей успешного спаривания. У конкретного гена может быть очень низкая вероятность сохраниться в определённых условиях окружающей среды, но если окружающая среда изменит вероятность того, что тот же самый выраженный ген может увеличиться. Таким образом, среда работает в тандеме с наследственным процессом. Оборотная сторона этого факта состоит в том, что отдельные действия не формируют популяцию, если окружающая среда не позволяет им процветать. Это такой важный момент, что его нельзя переоценить. Если окружающая среда не восприимчива к мутации, она будет быстро удалена из популяции. Как параллельное явление, в культуре идеи распространяются только тогда, когда их принимают другие, а затем повторяют. Поэтому культурная среда «позволяет» распространять идеи.

Те из нас, кто живёт в относительном комфорте в западном мире, любят думать, что мы контролируем наши судьбы. Мы смотрим, что мы едим, как мы тренируемся, и как мы имеем дело с окружающим нас миром. Большинство людей полагают, что эволюция больше не влияет на людей. «В конце концов, - говорят они, - разве мы не смогли эффективно изолировать себя от суровости естественного отбора через буфер городской жизни и современных технологий?» Но эволюция продолжается, и наша среда продолжает взаимодействовать с мутациями в наших генах. Примером этого может служить серповидноклеточная анемия, генетическое заболевание, которое присутствует у людей африканского, ближневосточного и средиземноморского происхождения. Серповидноклеточная анемия вызывает серьёзные проблемы с кровью у тех, кто несёт это генетическое заболевание. Почему естественный отбор не вытеснил его из всей популяции? Требуется всего несколько поколений, чтобы удалить смертельные мутации в естественных условиях. Должно быть какое-то избирательное преимущество от наличия условия. Давайте рассмотрим это более тесно, потому что это говорит нам о том, как естественный отбор приводит к сосуществованию воспринимаемого зла - мутации - в нашей популяции.

Малярия является хорошим кандидатом на самую смертельную болезнь на планете. В 2010 году она убила около семисот тысяч человек, и, по оценкам Всемирной организации здравоохранения, один ребенок в минуту умирает из-за болезни в Африке. Распространённость инфекции малярии тесно связана с распространённостью серповидноклеточной анемии, в тропическом, влажном климате, где наиболее распространены москиты. Комары передают малярию, когда они кусаются, нападая почти на всех людей, живущих в тропическом климате, но особенно на самых беспомощных: младенцев.

Микроскопический паразит Plasmodium falciparum является переносчиком болезни, и он проводит свой жизненный цикл в крови людей и комаров. После того, как человек укушен заражённым комаром, паразит быстро находит прибежище в печени человека и, в конечном итоге, входит в циркулирующие эритроциты. Если вы переносите этот организм в своей крови, вы заражены малярией, и это вызывает биохимические изменения в ваших эритроцитах: они становятся липкими и забивают артерии, которые питают ваши жизненно важные органы.

Малярия смертельна. Паразит эволюционировал, чтобы легко перемещаться между москитом и людьми; после укуса жертва быстро заболевает, испытывает лихорадку, внутреннюю дисфункцию органов и рвоту. Маленькие дети быстро умирают. Человеческие младенцы, до эпохи современной медецины, не имели возможности сопротивляться или бороться с инфекцией. Именно здесь мутация возвращается в нашу дискуссию. Представьте себе мутацию, которая изменяет восприимчивость клеток крови к инфекции паразита. Это как раз в случае серповидноклеточной болезни.

Лица с этой наследственной мутацией защищены от паразитарных малярийных инфекций. Поэтому неудивительно, что ген серповидноклеток более распространен в человеческих родословных, которые возникли в тропическом климате, где малярия наиболее распространена.

Характер серповидноклеточной линии связан с мутацией человека на одной части одного гена, и он относительно мягкий, если он встречается только на одной из парных хромосом у потомства (то есть, если ребенок получил ген только от одного родителя) , Потомство в этом случае считается «носителем» черты серповидной клетки. Если же потомство наследует две из этих мутаций, одну от мамы и одну от папы, возникают очень серьёзные проблемы.

Серповидноклеточная болезнь проявляется как неправильно сформированные эритроциты. Эти клетки ответственны за перенос кислорода ко всем тканям тела, а в серповидноклеточной болезни они сплющиваются и изогнуты, как серп. Это делает их несколько невосприимчивыми к малярийному паразиту. Но есть недостаток. Нарушение также вызывает обструкцию кровеносных сосудов и проблемы с функцией почек, лёгких, селезёнки и множеством других серьёзных проблем. Переносчики болезни могут жить достаточно долго, чтобы воспроизводиться и жить в довольно нормальной жизни с незначительными недугами, исходящими от искажённых клеток крови. Тем не менее, люди, которые наследуют две копии варианта гена серповидноклеточных (по одному от каждого родителя), будут испытывать более серьёзные случаи заболевания и умирать раньше, имея меньше детей, если они будут вообще.

Таким образом, популяция уязвимых людей в тропиках застряла между двумя заболеваниями, одна из которых вызвана наследственностью (серповидная клетка), а другая - окружающей средой (малярией). Этот баланс между двумя страшными конечными точками - серповидноклеточной анемией или малярийным паразитом - называется эволюционным компромиссом. Эволюционный компромисс - это компромисс между двумя смертельными альтернативами. Обе альтернативы приведут к смерти человека, но одна (черта серповидной клетки) имеет встроенный механизм, который позволит человеку жить достаточно долго, чтобы воспроизвести потомство (25. Важно отличить серповидноклеточный признак (SCT) от серповидноклеточной анемии (SCA). SCT встречается у носителей, унаследовавших вариант гена серповидных клеток (аллель) только от одного родителя. Эритроциты имеют серповидную форму, которая обеспечивает малярийную резистентность, но SCT не вызывает анемии. SCT-индивидуумы считаются гетерозиготными по аллелю серповидноклеточных клеток. SCA является более серьёзным, потому что носители получили вариант гена серповидных клеток от обоих родителей. Люди SCA считаются гомозиготными по аллелю серповидноклеточных клеток.)

Люди, которые переносят вариант гена серповидных клеток, могут передать его своим потомкам. Пока мутация позволяет потомству достичь репродуктивного возраста, её присутствие будет опережать негативные последствия малярии, исключив приём «нормальных» красноклеродных клеток, предпочитаемый паразитом. Долгосрочным результатом будет рост численности населения в присутствии малярии, потому что больше потомства живёт до репродуктивного возраста. В конечном итоге это приведёт к сбалансированной частоте мутации серповидных клеток у популяции. Следовательно, существует «достаточно» мутации, присутствующей в нашем виде, чтобы соответствовать пропорции тех, кто живёт в присутствии малярии.

Суть всего этого состоит в том, чтобы проиллюстрировать, что всё в жизни находится под влиянием наследственных или экологических факторов. С такой точки зрения мы можем понять, что большая часть жизни не находится ни под нашим контролем, ни в полной мере относится к нашей вине. И это служит иллюстрацией сложности увязывания вины за проблему с одним виновником. Например, если бы мы уничтожили всех носителей серповидно-клеточного признака, экологическая проблема всё равно осталась бы: москиты, несущие Plasmodium falciparum в тропиках. Инфекции будут среди тех людей, которые живут вместе с комарами, вызывающими малярию, потому что мы бы убрали из населения всех тех, кто нёс естественную сопротивляемость малярии (те, у кого есть мутация серповидных клеток).

Мутации возникают спонтанно; единственный способ предотвратить распространение мутаций - ограничить воспроизведение. Эта идея вызывает тревогу, так как это близко к евгенике, но - хотим ли мы признать это или нет - форма евгеники происходит всё время вокруг нас. Например, большинству родителей теперь предоставляется возможность распознать у своего неродившегося ребенка синдром Дауна и другие пренатальные заболевания. Некоторые родители, узнав о возможной мутации на ранней стадии жизни эмбриона, решали прекратить беременность. Мы можем предотвратить распространение некоторых нежелательных мутаций, но мы не можем предотвратить мутацию, потому что это фундаментальный биохимический процесс, который продолжается при развитии каждого сперматозойда и яйцеклетки.

Мы можем применить этот взгляд к нашей культурной среде. Например, политический процесс изобилует неудачными экспериментами и недальновидными схемами. Мне нравится думать, что великие идеи могут исходить из «ошибок» таким же образом, что генетические мутации являются своего рода ошибкой в ядре клетки. Каждый день у нас сотни кажущихся бесполезными мыслей, которые возникают из ничего и, похоже, не имеют никакой цели. Большинство этих «ошибок» забыты, прежде чем вы сможете даже полностью зарегистрировать их как идеи. Однако некоторые из этих мутантных мыслей - это искра чего-то блестящего и большого.

Идеи живут и умирают одинаково и по той же причине, что и генетические мутации. Ценные знания передаются молодым поколениям, друзьям, сверстникам и т. д. Которые, в свою очередь, передают их своим детям. Человеческие знания столь же уязвимы для сил отбора, как и признаки нечеловеческих видов. Если идея полезна (обратите внимание: не то же самое, что «хорошо») для человека, она будет распространяться среди населения, но слабая или неиспользуемая идея не продлится долго. Наши мысли спонтанные, быстрые и непрекращающиеся, поэтому нет конца потенциальным мутационным идеям, которые мы можем придумать. В моей местной газете есть доказательства этого. Иногда эти идеи имеют удивительную долговечность. В других случаях они просто пропадают.

Я считаю, что «корпорация - это люди» - замечательная мутантная идея . Идея корпоративной индивидуальности имеет прецедент; Верховный суд США впервые признал это, когда в судебных делах должны были быть установлены «корпоративные личности». Корпорации имеют право на определённые меры защиты, если они подвергаются судебному преследованию, так же, как физические лица имеют право на определенные меры защиты, если им предъявляют иск. Но правая группа «Граждане Юнайтед», которая выступает в роли политических документалистов (или, точнее, рекламы с политической атакой, которые ложно представлены как документальные фильмы), решила попытаться продвинуть эту идею дальше в Верховном суде. Этого не должно было случиться. В 2002 году двухпартийный закон запретил рекламные объявления в течение избирательного сезона: законопроект пользовался поддержкой двух сторон в Конгрессе. Большинство американцев из обеих основных политических партий согласились с тем, что это было разумным делом.

Граждане Юнайтед протестовали против этого закона, активно лоббировали его, и Верховный суд отменил его в 2010 году. Их решение ссылалось на право первой поправки Конституции США на свободу слова. По сути, они говорили, что такие компании, как «Граждане Юнайтед», которые получают десятки миллионов долларов в виде корпоративных пожертвований, имеют право на свободу слова, как и любой гражданин США. Радио и телевизионные рекламные объявления были теперь открытыми форумами для корпораций, чтобы запускать антикандидатскую пропаганду (ранее незаконную по двухпартийному закону), как на улице, где Джо Блов мог кричать своё мнение, не опасаясь юридических последствий. Так или иначе, «Граждане Юнайтед» обманули Суд, полагая, что корпорации должны быть такими же неограниченными в своей социальной доступности, как и обычные граждане; и Верховный суд создал среду для того, чтобы эта мутантная идея процветала. Теперь идея о том, что «корпорации заслуживают свободы слова, как и граждане», оправдана официальной санкцией.

Проблема, конечно же, и серьёзная ошибка, допущенная Верховным судом (как отмечалось в несогласных мнениях меньшинства судей), заключалась в том, что корпорации не были благодетелями свобод, заложенных отцами-основателями. Идея о том, что людям должна быть разрешена свобода высказывать своё мнение, не предназначена для корпораций:

«... корпорации не имеют совести, убеждений, чувств, мыслей, желаний. Корпорации помогают контролировать и поддерживать деятельность людей, и их «индивидуальность» часто служит полезной юридической фикцией. Но они сами не являются членами «Мы люди», кем и для кого была создана наша Конституция » (26. Supreme Court Justice Stevens, January 2010, “We the People, Not We the Corporations,” www.movetoamend.org.)

Давайте посмотрим на эту мутированную идею с эволюционной точки зрения. Она возникла как мутация существующей функциональной идеи: американские граждане заслуживают свободы слова, и поэтому вы не можете посадить кого-то в тюрьму за выражение своего мнения или публичного представления фактической информации. По мере распространения этой идеи некоторые люди потеряли из виду то, что на самом деле защищает Первая поправка. Некоторые люди искренне верят, что корпорации заслуживают прав на Первую поправку, вероятно, из-за умной пропаганды, созданной Гражданами Юнайтед, которая искажает идеи Суда.

В действительности, конечно, корпорация обладает гораздо большей властью, чем любой человек. На самом деле огромной властью, что нам часто требуются ограничения на эту власть, чтобы они не злоупотребляли ею. Корпорациям не нужна Первая поправка; обычным гражданам нужна. Но по мере того, как высказывание «Корпорации - люди» повторяется, окружающая среда становится более восприимчивой, а мутация распространяется.

Я бы предположил, что этот процесс сродни концепции горизонтального переноса генов. Обычно гены передаются от родителя к потомству. Другими словами, организмы должны воспроизводиться, чтобы распространять свой генетический материал. Однако большинство бактерий имеют возможность делиться своими генами с другими членами своего поколения. Это означает, что ген бактерии для белка А может быть передан другому зрелому индивиду в его популяции, и что бактерии также начнут производить белок А. Представьте, если бы люди могли это сделать. Мы могли бы, например, просто изменить наш цвет глаз, получив ген от яркой модели, чьи глаза мы обожаем, получив её глазной ген непосредственно от нее. Конечно, мы знаем, что мы не можем приобретать гены тех, кем восхищаемся. Чтобы разделить наши гены, нам нужно создать совершенно нового человека через процесс размножения (надеюсь, с кем-то, чьи глаза мы обожаем).

Процесс обмена генами между людьми считается «горизонтальным», поскольку он не требует воспроизведения «вертикально» вниз по нисходящим линиям от одного поколения к другому. Идеи аналогичным образом можно рассматривать как распространяющиеся по горизонтали. Они могут проходить вертикально, как в раннем образовании, или, возможно, в семейных традициях, но так как мы подвергаемся новым идеям на протяжении всей жизни, а иногда мы включаем эти идеи в наше поведение взрослых людей - существует сильная аналогия с горизонтальной передачей. Идеи могут просто распространяться бесконтрольно, от одного человека к другому, среди постоянного населения. Именно это свойство идей побудило английского биолога Ричарда Докинза предложить концепцию мемов. Мемы похожи на гены: они содержат информацию, и они самореплицируются. Но для этого им нужны человеческие мозги и культура, в которые нужно распространяться. Писание, язык и символизм - это способы репликации идей, хороших или плохих. Иногда их забывают - даже хорошие идеи - в этом случае репликация мема заканчивается. Иногда плохие или пагубные мемы распространяются не потому, что они верны: их передают просто потому, что они популярны.

Но здесь вы должны признать, что мы ничего не можем сделать для управления мутированными идеями (или мемами) в источнике, потому что это потребует замораживания инакомыслия, установления цензуры, устранения свободной мысли и криминализации практики интеллектуализма-сильной руки, которые всегда проваливались на протяжении всей истории. Когда человек выражает новую идею (культурную мутацию), социальная среда решает, является ли она жизнеспособной. Другими словами, если мы хотим что-то сделать для лечения мутации, нам нужно сделать то же самое, что мы делаем для лечения малярии: настройте окружающую среду, чтобы идея больше не имела никакого значения.

Человеческое вмешательство на генетическом уровне практически не способствует предотвращению конечной причины серповидно-клеточной болезни. Единственное полезное вмешательство - тестирование родителей, чтобы проверить, не имеют ли они соответствующий генетический вариант. Если они оба имеют положительный результат, они могут принять меры предосторожности, чтобы гарантировать, что оплодотворенный эмбрион здоров. Существует вероятность того, что серповидноклеточная болезнь будет устранена из-за математических свойств генного ассортимента в спермотозойдах и яйцеклетке. Серповидноклеточная болезнь является простой менделевской чертой, что означает, что два носителя варианта гена произведут только одного из четырех потомков с крайней формой заболевания. В пробирке оплодотворение яйцеклетки позволяет врачам обнаруживать здоровые эмбрионы у тех, которые положительны для варианта гена серповидноклеточной анемии. Затем родители могут принять решение о внедрении здорового эмбриона в матку матери. Но это индивидуальный выбор, а не популяционное исправление. Паразитарные инфекции будут продолжать поражать большее сообщество. Если мы хотим оказать наибольшее влияние на лечение любого из этих заболеваний, мы должны вмешаться в окружающую среду. Управление местообитаниями размножения комаров или уменьшение контакта между людьми и патогеном (то есть с сеткой против москитов) в конечном итоге более эффективно, чем лечение людей по одному. Он не может устранить паразита, но оно предотвратит передачу малярии, что означает меньше человеческих инфекций.

Иногда, имея дело с мутантными идеями, мы можем принять аналогичную стратегию. Граждане Юнайтед могут распространять свои идеи, потому что это позволяет культурная и политическая среда. Верховный суд предоставил членам среду обитания, в которой они могли бы освободить болезнь. До тех пор, пока Суд не вернётся на круги своя и не отменит свой переворот, мы можем быть в течение длительного периода трагических последствий в нашей политической системе. Лучший способ подавить плохую идею, такую как «Корпорации - это люди», - разоблачать их сторонников и их скрытую повестку дня. Плохие идеи редко распространяются, когда популяция получает образование в отношении лучших альтернатив.

Мутации нелегко справляются с изменениями. Подавляющее большинство из них приводит к смерти или нежизнеспособности эмбриона. Если какая-либо мутация является предпочтительной, она будет распространяться через поколения, в конечном итоге заменяя исходный признак, из которого она была получена. Когда все члены популяции наделены признаком в мутантной форме, он считается «фиксированной» мутацией. Как только они достигают фиксации, они зависят от постоянства среды. Мы не знаем будущего проблем первой поправки. Однако всё, что требуется, это «вирусный мем» - возможно, броская песня, убедительный фильм, политическая речь или новостная история - чтобы напоминать людям о беспощадных людских жертвах, вызванных некоторыми неосторожными корпорациями в нашем мире, и окружающая среда может охладеть к идее, что «Корпорации - это люди».

4

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: