Бои у северного побережья Ладожского озера

 

Задача сосредоточенной в Олонце 8‑й армии (командующий комдив И.Н. Хабаров, затем, примерно с 4 декабря комкор В.Н. Курдюмов) заключалась в том, чтобы за 10 дней выйти на линии Йоэнсуу‑Тохмаярви‑Сортавала. Затем армии следовало прорваться в тыл финских войск, находившихся за перешейке, и оказать содействие 7‑й армии в их разгроме. На следующем этапе предусматривалось наступать правым флангом на Миккели – в сторону Пиелисярви и Маанселькя и к Куопио, а также установить боевую связь с 9‑й армией. В 8‑ю армию входило шесть дивизий, всего 75 тыс. человек и 154 танка.

Наступление началось успешно. Финские войска IV армейского корпуса, располагавшиеся у прибрежной дороги северо‑восточной части Ладожского озера, вынуждены были уже 2 декабря отойти из района Тулемайоки. Маннергейм и на этом направлении хотел выдвинуть войска ближе к границе, чтобы не пришлось быстро уступать пограничную территорию. Он отдал командиру IV АК приказ вернуть обратно Суоярвенский перекресток дорог к востоку от Колла. Наступление, однако, не успели подготовить, оно не удалось, и командира корпуса заменили. Ведя подготовку к контрнаступлению, армейский корпус все же был вынужден отходить приблизительно в течение еще двух недель до рубежа Кителя, проделав тем самым почти 70 км пути. И здесь финны, отступая, сжигали села и отдельные дома. Эвакуировать жителей иногда все же не удавалось. Район Хурсюля Суоярвенской общины с его населением оказался оккупированным Красной Армией ⁵⁶. Севернее его части продвинулись за неделю на 30 км к Коллаанйоки и на корписелькинском направлении на 60 км к Толваярви. Сюда 5 декабря отошли финские части, оборонявшиеся на рубеже Ягляярви. Туда же устремилась советская 155‑я дивизия, наступавшая из Поросозера на Иломантси, которая подошла 6 декабря к Лутиккаваара.

Часть сил финского IV АК сдерживала противника на линии Сюскюярви‑Кителя, другая часть предприняла контратаку в северном направлении. К тому же отдельные части финнов, действуя партизанскими методами, наносили удары по коммуникациям. Из‑за теплой погоды снег подтаял, поэтому передвижение на лыжах, которых у финнов не хватало, было затруднительным: вне дорог на ледяном покрове озер обувь основательно промокала.

У Толваярви русские войска создали угрозу IV армейскому корпусу, приближаясь к дорогам, которые вели в его тыл. Главнокомандующий Маннергейм 5 декабря выделил из района обороны IV армейского корпуса участок Толваярви‑Иломантси и передал его под командование полковника П. Талвела. 6‑10 декабря в дополнение к сражавшимся уже на этой территории четырем батальонам и двум батареям из резерва главнокомандующего были переброшены пехотный полк и батарея полевой артиллерии. На север в Иломантси прибыли 6‑9 декабря три батальона пополнения для поддержки действовавшего там батальона.

Группе Талвела была поставлена задача разбить выдвинувшиеся в направлении Корписелькя и Иломантси войска противника и совместно с IV армейским корпусом взять обратно Суоярви. Командир группы полковник Талвела и действовавший под его руководством подполковник А. Паяри обрели неслыханную военную славу, прибегнув к единственно возможному тогда средству остановить продвижение мощного противника – захвату инициативы, несмотря на малочисленность своих сил. Наступление было необходимо для повышения боевого духа солдат, упавшего из‑за продолжительного отступления. Наступление было предпринято на фланги и коммуникации русских войск.

В ночь с 8 на 9 декабря Паяри нанес сравнительно небольшими силами удар во фланг 139‑й дивизии у Толваярви. Затем финская часть быстро отступила. В результате в ночной темноте советские солдаты начали вести огонь по собственным войскам. Удар привел к тому, что продвижение дивизии приостановилось.

12 декабря Паяри нанес удар с трех направлений. Финнам, наступавшим по открытой местности, удалось расчленить силы 139‑й дивизии. В течение трех дней она была разбита. Та же участь и таким же образом в канун рождества у Ягляярви постигла 75‑ю дивизию. В этих боях часть войск спаслась бегством, часть разбрелась по лесам, а затем была пленена финнами.

Закончившиеся 15 декабря толвоярвенские бои имели огромное значение для поднятия боевого духа финнов на всем фронте. Две дивизии Красной Армии оказались временно небоеспособными. После этого на данном направлении фронт стабилизировался до конца войны ⁵⁷.

Одновременно IV армейский корпус начал контрнаступление к северу от Ладожского озера, но не смог окружить русские войска. У финского командования недоставало опыта для решения такой задачи. Маневренность войск была недостаточна. Им не удалось продвинуться на 20 км, чтобы осуществить обход. Через несколько дней (17‑19 декабря) была предпринята попытка продолжить наступление, но не имела успеха, 26 декабря корпус все же предпринял" третью попытку. Сначала она была неудачна, но во второй половине января 1940 г. завершилась окружением двух дивизий противника.

Обе дивизии (18‑я и 168‑я) левого фланга 8‑й армии с 19 декабря Вынуждены были прервать наступление. В конце года положение на фронте вынудило командование 8‑й армии перейти к активной обороне. 18‑я дивизия, наступавшая в направлении Рухтинаанмяки, заняла оборону, поскольку финны к 3 января перерезали все ее коммуникации на направлении Уома. Основная трудность 8‑й армии заключалась в получении подкреплений.

Финские войска развернули боевые действия с целью окружить и уничтожить противника. Однако они не располагали достаточной огневой мощью.

IV армейский корпус финнов получил в январе от ставки дополнительные силы – 14 800 человек. Продвижение вперед продолжалось, несмотря на сопротивление русских в отдельных опорных пунктах, обнесенных колючей проволокой. 11 января стрелковое подразделение Аутти достигло Койриноя на побережье Ладожского озера. 168‑я дивизия, продвигавшаяся по ладожской прибрежной дороге к Киттеля, оказалась в огромном мешке. Снабжать ее можно было только по льду Ладожского озера и с помощью авиации.

Опорные пункты советской дивизии финны стали называть "мотти". Так в обиходе именовались сложенные в зимнем лесу из полениц дровяные срубы. Во время войны под этим термином подразумевалась стойкость войск.

Финны стремились ликвидировать эти опорные пункты, дезорганизовать и обратить в бегство противника. Однако окруженные войска держали оборону, а не пробивались с боями назад через лесные чащи. Уничтожение опорных пунктов было тяжелым делом. Красноармейцы, используя зарытые в землю танки как огневые точки, сражались храбро и упорно. Их командиры держались уверенно, требуя беспрекословной дисциплины. Финский солдат представлялся красноармейцу в темноте холодного леса подкарауливавшей его "белой смертью", а советская пропаганда изображала финнов жестоко убивающими военнопленных. Вместе с тем стойкость оборонявшихся подкреплялась надеждой на обещанную помощь ⁵⁸.

 

Замысел рассечь Финляндию: кайну‑куусамское направление

 

Бои, развернувшиеся в направлениях на Кумо, Суомуссалми и Салла, велись в еще более тяжелых условиях, чем в восточной части; Приладожья. Погода была весьма суровой, жилища встречались редко, и наступавшие дивизии разделяло простиравшееся на десятки километров бездорожье. Поэтому у восточной границы Финляндии сплошного фронта не возникло. Главные дороги там были узкими, несколько шире только километрах в двух от границы. На действия крупных масс войск при столь слаборазвитой дорожной сети рассчитывать не приходилось. Дивизии продвигались колонной длиною в десятки километров. Обеспечить их фланги было трудно.

В непроходимых лесах Восточной Карелии было сосредоточено огромное количество войск. Из рассекреченных документов ясно видно, что наступление на Каину предполагало дальнейшее продвижение к Оулу и перекрытие связей Финляндии со Швецией и вообще с Западом ⁵⁹. Сама эта идея была понятной, и маршал Маннергейм за несколько недель до начала войны обращал внимание правительственных кругов на вероятность именно такого развития событий ⁶⁰. Учитывался также неблагоприятный для ведения крупных операций характер местности, что и подтвердили потери Красной Армии.

Вопрос о том, как будут развиваться военные действия в Каину, не был достаточно ясен для руководства Красной Армии. В конце октября 1939 г., с нарастанием угрозы войны, сюда стали прибывать крупные силы. Было решено для действий в направлении Оулу использовать особый армейский корпус. В ноябре численность войск, предназначавшихся для северных участков фронта, еще более возросла. Для управления ими пришлось создать новый штаб (9‑й армии) в Кеми. Мурманская группа получила наименование 14‑й армии. 9‑й армии (командующий комкор М.П. Духанов, с 22 декабря комкор В.И. Чуйков) были подчинены особый корпус и перемещенный с юга штаб 47‑го стрелкового корпуса. С начала боев в армии насчитывалось 110 тыс. человек и 191 танк. Плацдармом для нее являлась Беломорская Карелия, включая и район Кандалакши. Так оулонское направление за несколько недель стало важным для Красной Армии.

Финская "талия" являлась исключительно уязвимой территорией. Войска противника, избравшие наиболее проходимую дорогу, которая вела от Суомусалми на запад, могли быстро продвинуться к Оулу, перерезать страну на две части и изолировать ее от Швеции.

Перед 9‑й армией была поставлена задача наступать на Каяани и выйти к рубежу Кемиярви‑Контиомяки, а также захватить Оулу. Военный совет армии исходил из того, что скандинавские страны вряд ли смогут быстро переправить Финляндии большое количество войск. Захват же Оулу воспрепятствовал бы оказанию извне необходимой помощи Финляндии, а также полностью изолировал бы ее вооруженные силы. Стремительное наступление на Оулу намечалось осуществить от Суомуссалми через Пуоланка. На правом фланге армии предусматривалось наступление от Кемиярви на Рованиеми и Кеми.

Общая продолжительность операции с выходом на рубеж Оулу‑Кеми и занятием побережья Ботнического залива по замыслу военного совета 9‑й армии составляла около 20 суток. Операцией предусматривалось три длинных перехода (70, 75 и 90 км) со средним темпом продвижения соответственно 14, 15 и 30 км в сутки ⁶¹. Выход к границе со Швецией считался аксиомой. 29 ноября Ленинградский военный округ дал войскам указание: "С выходом к границе с Швецией и Норвегией не разрешается производить выстрелов и допускать провокаций. На границе необходимо приветствовать солдат шведской и норвежской армий"⁶².

При планировании наступления 9‑й армии финские войска оценивались поверхностно и односторонне. Полагали, что их главные силы встретят наступающих на линии Пуоланка‑Контиомяки или только у Оулу. В начале войны 9‑й армии противостояло только четыре финских батальона, которые располагались на направлении Каяани и Оулу для их прикрытия ⁶³.

На ребольско‑кухмонском направлении наступала 54‑я дивизия особого корпуса 9‑й армии. Продвигаясь с боями к Кухмониеми и Корписалми, за неделю она достигла важного перекрестка дорог у Расти (6 декабря) и угрожала коммуникациям, идущим с севера Финлян дии на юг. Для противодействия финны сформировали на базе полка, прибывшего в район боевых действий, отдельную бригаду Вуокко (5 батальонов и артиллерийский дивизион), которой удалось остановить противника и к рождеству частично отбросить его назад к границе. Предприняв контрнаступление, финские войска окружили противника, но сломить его оборону из‑за отсутствия артиллерии не смогли. Окруженная дивизия отражала атаки финнов вплоть до конца войны ⁶⁴.

На кандалакшско‑салланском направлении цель командования Красной Армии заключалась в том, чтобы овладеть Рованиеми и продвинуться затем на Торнио. Здесь оборонялись два финских батальона. Снега было мало, и земля обледенела, что осложнило действия пехоты вне дорог. Части 122‑й дивизии, оттесняя сдерживавших их финнов, 8 декабря вышли к Салла, в 40 км от границы. Овладев развилкой дорог, они получили возможность продвигаться через Ёутсиярви к Кемиярви и через Савукоски к Пелкосенниеми. К Ёутсиярви и к северу от Пелкосенниеми войска Красной Армии вышли 16 декабря. За две с половиной недели они продвинулись на 200 км, создав угрозу непосредственно Кемиярви, конечной станции железнодорожной ветки Кеми‑Рованиеми‑Кемиярви.

11 декабря для обороны Лапландии из группы "Северная Финляндия" была выделена Лапландская группа (командир генерал‑майор К. Валлениус) для прикрытия направлений на Петсамо и Салла. Для обороны района Кемиярви 12‑17 декабря сформировали группу в составе восьми батальонов. Предпринятый ею контрудар вынудил наступавшие на Пелкосенниеми войска Красной Армии отступить 19 декабря почти на 20 км. Северо‑западнее Салла фронт стабилизировался. Удачная пелкосенниеминская операция устранила угрозу, создавшуюся для магистрали, ведущей к Северному Ледовитому океану. После этого финны сосредоточили войска у Ёутсиярви, начали подготовку контрнаступления и вынудили противника укреплять свои позиции ⁶⁵.

Из Ухты (в настоящее время Калевала) наступала 163‑я дивизия Красной Армии в направлении Суомуссалми. 8 декабря ее части смогли соединиться в с. Суомуссалми. Противостоявшие им силы финнов увеличились с одного батальона до двух. 6‑7 декабря они вместе с прибывшим из резерва полком влились в сформированную бригаду, а затем в группу под командованием полковника X. Сииласвуо. 11 декабря бригада перешла в контрнаступление и перерезала пути снабжения русских войск в направлении на Раате. Инициатива перешла к финнам. 163‑я дивизия в Суомуссалми вынуждена была обороняться и с западной и с северной сторон.

Перед 9‑й армией в канун войны ставилась задача добиться быстрого продвижения вперед и обходить оборону противника. Встретив сопротивление, командование армии сосредоточило внимание на поиске быстрого пути продвижения вперед. Но для перегруппировки и нового сосредоточения сил в боевой обстановке требовалось немало времени. Когда дорога на Раате оказалась перерезанной, направление главного удара было перенесено на юнтусранта‑суомуссалминское направление. 19 декабря командующий армией по распоряжению Ставки приказал переместить 44‑ю дивизию, предназначавшуюся для действий в направлении Раате, южнее Каяни.

Учитывая фактор времени, Маннергейм быстро решил направить свои последние резервы к Суомуссалми. 22 декабря под командованием Сииласвуо формируется 9‑я дивизия (более 10 батальонов). В это время противника теснила в направлении дороги на Куусамо группа из четырех батальонов под командованием подполковника П. Суситайвала. Противостоявший ей полк вынужден был оставить тяжелую технику и налегке двинуться в направлении Юнтусранта.

Получив подкрепление, финские войска 27 декабря начали наступление против главных сил 163‑й дивизии. Вначале положение казалось неясным, но уже 28 декабря их сопротивление было сломлено. Большая часть личного состава дивизии беспорядочно отступила на северо‑восток вдоль оз. Киантаярви. В тот же день были полностью ликвидированы опорные пункты дивизии. Довольно много военного имущества досталось финнам в качестве трофеев. Остатки дивизии перегруппировались для обороны в районе Юнтусранта ⁶⁶.

При завершении этого сражения финнам стало известно, что на помощь 163‑й дивизии направляется из Важенваара к Суомуссалми новая 44‑я дивизия. Финнов удивляло, что ее войска, растянувшиеся на марше по дороге к Раате (авангард находился в 33 км от границы), остановились и что дивизия с ее внушительными силами не попыталась разгромить сравнительно небольшие финские части. Рассмотрим подробнее, как это случилось.

Сииласвуо был вынужден двинуть свои войска, не дав им передышки, в направлении Раате. Снег и условия местности препятствовали 44‑й дивизии воспользоваться мощью своей техники. Кроме того, она прибыла с Украины совершенно не готовой вести бои в условиях северного театра военных действий. В то же время финны скрытно проложили проходы на флангах для своего продвижения и снабжения, обеспечив при этом возможность 25‑50‑километровых обходов противника. Они перерезали дорогу, забитую его колоннами, и к 7 января в ожесточенных боях разбили многие его части. Дивизия была разломлена почти полностью. Оставшиеся войска заняли оборону на участке дороги, ведущей к Суомуссалми, в 9 км от границы.

Двойная Суомуссалминско‑Раатенская операция имела решающее значение для укрепления обороны Финляндии. Она отодвинула угрозу расчленения страны на две части. В этих боях Красная Армия потеряла предположительно 10‑15 тыс. человек, финны – 2100 человек, или 15% личного состава, участвовавшего в операции. Вместе с тем этот успех финнов позволил им перебросить часть сил (до дивизии) на другой участок фронта, несмотря на то что советское командование еще в течение продолжительного времени посылало подкрепления на суомуссалминское направление. Высвободившиеся войска Маннергейм решил использовать на кухмонском направлении, хотя обстановка там была относительно спокойной.

Новый командующий 9‑й армии В. Чуйков, действуя решительно, перенес 27 декабря направление главного удара на правый фланг – на кандалакшско‑салланское направление. Туда же был перенацелен с кухмонского направления штаб особого корпуса. Из Архангельской области на усиление 122‑й дивизии начали прибывать части 88‑й дивизии. Однако и здесь для продолжения наступления сил было недостаточно. 11‑16 января из‑за сложностей со снабжением русские отошли от Ёутсиярви к Мяркяярви. Переброска значительного количества войск тормозилась из‑за малочисленности железных дорог в приграничной местности и ледяных заторов, которые начиная с 8 января задерживали морские перевозки с архангельского направления в Кемь ⁶⁸.

Успехи финских войск у Суомуссалми, Раате, Ёутсиярви и Кухмо создали в начале 1940 г. угрозу 9‑й армии, командование которой было вынуждено обратить на это особое внимание.

 

Овладение Петсамо

 

Перед созданной в Мурманске 14‑й армией стояла задача с началом войны при поддержке Северного фронта занять п‑ва Рыбачий и Средний и район Петсамо, построить на этой территории укрепления и, обеспечивая прикрытие с юга, не допускать подвоза живой силы и вооружений через норвежский порт Киркенес, а также воспрепятствовать высадке десанта на мурманском побережье. Следовало также иметь в виду возможное участие в войне Норвегии69. Без особых усилий части 104‑й и 52‑й дивизий овладели в начале войны Рыбачим и Средним, петсамским портом Лиинахамари, а также Луостари. В Петсамо у финнов имелась лишь одна отдельная рота, у которой не было никакой возможности противостоять двум дивизиям. С прибытием дополнительного воинского контингента на основе оборонявшегося подразделения была образована часть, названная "Петсамо", силой более батальона.

Наступавшие войска Красной Армии за первые восемь суток продвинулись вперед на 150 км. Финны уничтожили портовые постройки Лиинахамари и рыбацкие суда, вели сдерживающие бои на подступах к Хёюхенярви. 18 декабря продвижение советских войск на этом рубеже приостановилось. Большие расстояния затрудняли снабжение войск, требовали надежных коммуникаций. Дальнейшее наступление через Лапландскую пустошь к Рованиеми не было должным образом обеспечено, хотя после первых успехов и ставилась задача овладеть Рованиеми, а затем продвигаться к Алапитке и Пелкосенниеми. Ведению активных боевых действий препятствовали также погодные условия Арктики и затянувшаяся почти на два месяца ночь. Ко дню рождения Сталина и рождеству положение на фронте для Финляндии существенно изменилось. На восточной границе финны достигли заметных успехов, а на перешейке было остановлено продвижение войск Красной Армии, получивших отпор на главной линии обороны. Снижение их активности на восточной границе было связано, вероятно, с тем, что Главный военный совет в Москве уже пришел к заключению, что война будет решаться на перешейке и, следовательно, основная часть ресурсов должна направляться туда.

В течение декабря в связи с приостановкой продвижения войск в Ленинградский военный округ для обеспечения ранее намеченного плана боевых действий прибыли еще четыре дивизии: две на перешеек и по одной в 8‑ю и 9‑ю армии. Против Финляндии теперь уже действовало 27 дивизий и около 15 тыс. человек в составе "финской народной армии" (две дивизии) ⁷¹.

Во второй половине декабря финская ставка, вопреки первоначальному замыслу, стала уделять чрезмерное внимание сосредоточению войск у восточной границы Финляндии, полагая, что положение на перешейке у главной линии обороны стабилизировалось. Неожиданное наступление Красной Армии одновременно на нескольких направлениях поставило Финляндию в трудное положение при распределении резервов, затрудняло формирование на местах новых соединений и частей. В конце декабря у главнокомандующего имелась в резерве лишь одна дивизия на Карельском перешейке. Две дивизии находились в стадии формирования. Прибывшему пополнению следовало пройти предварительную военную подготовку, но неблагоприятное развитие событий на фронтах вынудило использовать их в оперативных целях ⁷².

Успех оборонительных боев финской армии показал, что она намного сильнее, чем предполагало руководство Красной Армии. У нее было выгодное поле боя. Естественно, дух армии поднимало то, что она сражалась во имя защиты своего отечества, а противник выглядел агрессором. Советский Союз был совершенно иным государством, чем социалистическая революционная Россия, на которую многие финны возлагали в 1918 г. свои надежды. Наступательный порыв и эффективность боевых действий финских частей, укомплектованных из солдат приграничных районов, объяснялись знанием местности и тем, что они защищали свои дома.

Финны противопоставили моторизованным войскам противника классное тактическое и стрелковое мастерство одиночного бойца. Их сильной стороной было умение рядового воина владеть оружием, метко стрелять, разумно вести огонь из автомата и пулемета. За этим стояла полученная каждым военнообязанным хорошая стрелковая подготовка и боевая выправка отрядов шюцкора. Около трети финской армии составляли добровольцы, выражавшие дух шюцкоровской организации в деле обороны страны.

Сильной стороной финского воина была тактическая выучка. Это проявилось в боях небольшими подразделениями и крупными воинскими частями, в выборе оборонительных позиций, умелом использовании местности и возведении препятствий из имеющихся подручных материалов. Весьма умело действовала также патрульная служба. Это выразилось в правильном использовании местности, способности скрытно передвигаться на далекие расстояния, вводить в заблуждение противника и маскироваться. Это стало возможным благодаря натренированности личного состава вести бои на незнакомой местности, тактическим навыкам командного состава, особенно младших офицеров, искусству и опыту руководства людьми. Практически все военнослужащие ориентировались в обстановке неплохо.

Иногда недостаток боеприпасов приводил к тому, что финский солдат экономил их, ограничивал себя в ведении огня.

В условиях зимы решающее значение имела лыжная подготовка. И в этом финская армия превосходила противника. По существу все ее военнослужащие умели передвигаться на лыжах, тогда как личный состав Красной Армии в начальной стадии войны не имел такого навыка, исключая пограничные войска и соединения, находившиеся в мирное время у восточной границы с Финляндией.

Партизанские методы борьбы в Финляндии начались отрабатываться задолго до войны. Было предусмотрено (и усовершенствовано в ходе ее) снаряжение для подразделений лыжников, предназначавшихся для действий в условиях пустынной местности. Использовалось легкое вооружение, а все необходимое для обеспечения солдат находилось за их спиной и на санях‑волокушах. Провизия приобреталась у местных жителей и добывалась на базах снабжения противника.

Финские войска испытывали меньше трудностей зимой, чем русские, благодаря имевшемуся у них опыту и амуниции. Они располагались в заранее подготовленных укрытиях, утепленных землянках, размещались в лагерях, которые находились в чаще леса. Финское снаряжение было наиболее удобным в условиях зимней войны. Солдаты из местных жителей в лесных условиях использовали свою одежду.

Задуманная система финских фортификационных сооружений, приспособленных к местности укрепленных позиций, скрытого огня достигала большой эффективности. Линия Маннергейма стала для оборонявшихся сильной опорой, которую Красной Армии не удалось прорвать без сосредоточения ударных сил.

Финская армия была готова к оборонительным боям. Войну предвидели в руководстве генштаба. Войска в течение двух месяцев изучали театр военных действий. С началом войны, правда, оказалось, что добытые сведения о Красной Армии являлись большей частью устаревшими ⁷³.

Начиная с раннего этапа войны радиоразведка имела возможность следить за скрытым радиообменом противника, особенно его танковых и воздушных сил. Так, финское командование получило ценные сведения о различных этапах крупного наступления на перешейке в феврале‑марте и о налетах авиации. Перехваченные телеграммы расшифровывались и направлялись руководству финских штабов приблизительно в пределах полусуток.

Конкретные результаты приносила радиоразведка на обширной малонаселенной территории у восточной границы. Следя за передвижением частей Красной Армии, финские войска получали возможность своевременно сосредоточиться, чтобы нанести удар. Риск в этом случае становился наименьшим. К примеру, в период боев в районе Суомуссалми‑Раате финны заранее знали о действиях 163‑й дивизии и уже 25 декабря имели сведения о перегруппировке 44‑й дивизии. В Кухмо и в районе северо‑восточной части Ладожского озера радиопрослушивание открывало возможность следить за намерениями находившихся в окружении советских войск, их расчетами на получение помощи и предпринимать контрмеры: наносить удары по войскам, предназначенным для этой цели. На пустынной территории части Красной Армии в большей степени зависели от радиосвязи, чем на Карельском перешейке, где сообщения по телефону и через посыльных были защищены от постороннего прослушивания ⁷⁴.

Искусство и опыт командования финской армии не всегда были безупречными, но, тем не менее, являлись примером фундаментальных командирских качеств. Офицеры запаса, действовавшие как командиры рот, кадровые военачальники знали и понимали значение глубокой идейности и своего личного долга, что в известной степени объясняет тяжелые потери офицерского состава.

В начале войны для финнов обстановка складывалась на ряде направлений настолько безнадежно, что командиры шли на риск, ослабляя до предела линию обороны на одном участке, чтобы укрепить другой. Риск нередко оправдывался.

Слабая сторона финской армии – неопытность в организации наступательных действий крупного масштаба. Недоставало войск даже для локального сосредоточения крупных сил и, как выяснилось, опыта руководства контрнаступлением. Для его подготовки, как правило, не хватало времени. Контрнаступления не удавались из‑за несинхронных действий войск. Попытки выпрямить линию фронта, особенно в ходе неудачно организованных крупных наступательных операций, оплачивались большой кровью. При ведении войны в малых формах финны были искусны. Группы, оснащенные лыжами, нападали на линии связи, транспорты и базы снабжения противника. Более крупные части наносили удары с флангов и с тыла ⁷⁵.

Существенный недостаток финской армии – ее малочисленность. Из соображений экономии не все военнообязанные призывных возрастов были обучены. Этот недочет пришлось устранять уже в ходе боев, формируя новые пополнения. Редевшие воинские части не получали достаточного подкрепления, а когда оно поступало, то прибывшие солдаты, не имевшие боевого опыта, выглядели едва ли не беспомощными.

Самолеты и артиллерия были преимущественно устаревшими. К тому же довольно много оказалось снарядов, которые не взрывались. Но наиболее серьезной проблемой явился их острый недостаток. Воздушные силы Финляндии были небольшими, но уровень мастерства финских летчиков превосходил боевые качества летного состава русских ⁷⁶. Однако огромная мощь воздушных сил Красной Армии позволяла ее подразделениям действовать беспрепятственно, не маскируясь от опасности с воздуха ⁷⁷.

Причин неудач наступления Красной Армии имелось много. Прежде всего это нереальный план войны, рассчитанный на молниеносное проведение операций. Переоценивались свои возможности и недооценивалась боеспособность противника. Командование и политическое руководство готовилось к легкому военному походу.

Боевые действия по преодолению предполья, а также попытка прорыва главной оборонительной полосы линии Маннергейма раскрыли многие упущения в руководстве войсками, в организации и проведении операции. Красная Армия оказалась неподготовленной к прорыву долговременных укреплений в сложных природных условиях. Особенно неблагополучно обстояло дело с взаимодействием между различными родами войск. Воздушные силы действовали по тыловым объектам, но практически не оказывали поддержки войскам на поле боя. Артиллерия вела огонь по площадям, не используя выявленных с помощью разведки данных об объектах. Руководство войсками оставляло желать лучшего. Оснащение войск материальной частью и техникой не соответствовало условиям театра военных действий ⁷⁸.

Сражавшиеся на поле боя войска нередко оказывались без руководства. Ворошилов писал Сталину и Молотову 21 декабря: «Дороги в завалах, пехота действует на фронте не как организованная сила, а болтается туда‑сюда, как почти никем не управляемая масса, которая при первом раздавшемся выстреле разбегается в беспорядке по укрытиям и в лес. Многие полки отправились воевать с единичными пулеметами на пехотное подразделение, остальные ожидают "прорыва", чтобы торжественно промаршировать в Выборг. Военный совет 7‑й армии ничего не делает организационно». В этой связи Мерецкову от имени Сталина было сделано предупреждение, что если он не наведет порядка в войсках, то будет снят и отдан под суд.

По словам Мерецкова, Сталин тогда был крайне разгневан. Он указывал командующему на то, что неэффективные действия в войне с Финляндией отрицательно могут сказаться "на нашей внешней политике", поскольку в эти дни "на нас смотрит весь мир". Сталин требовал, чтобы в боевых действиях был достигнут перелом ⁷⁹.

Основное упущение первоначального военного плана состояло в том, что на направлении главного удара не было сосредоточено достаточного количества сил и намечалось действовать одновременно на слишком многих направлениях. Развертывание войск происходило медленнее, чем предполагалось. К тому же слабая пропускная способность дорог не позволяла отдать распоряжение об использовании крупных сил. Части прибывали в район действий одна за другой. Спаренная узкоколейка Мурманской железной дороги оказалась горлышком бутылки как с точки зрения перевозок войск, так и их снабжения.

Выяснилось, что руководство Красной Армии и войска слабо знали противника и театр боевых действий. Разведка велась, но анализу разведывательной информации, по‑видимому, не уделялось должного внимания. Можно заключить, что представление о мощи своих вооруженных сил и военной техники порождало известную халатность. Разведывательные органы Красной Армии к октябрю 1939 г. подробно изучили фортификационные сооружения линии Маннергейма, но руководство Ленинградского военного округа утверждало, что этих сведений недостаточно.

Особое внимание командования Красной Армии привлек автомат "Суоми". Хотя Генеральный штаб еще в 1935 г. направил разведывательную информацию об этом оружии в штабы, результаты его применения явились для наступавших неожиданными ⁸⁰.

На уровне Генерального штаба подготовка Красной Армии была направлена в первую очередь против Польши и Германии, и войска нацеливались на конкретные регионы. Дивизия проявила себя недостаточно маневренной, тем более в условиях лесистой местности. К тому же тяжелую артиллерию направили по труднопроходимым с малым числом дорог районам, когда ее целесообразно было сосредоточить против линии Маннергейма. Смазка в откатной системе новейших орудий оказалась непригодной при сильных морозах.

Следует констатировать, что до половины войсковых соединений, прибывших издалека, не из состава Ленинградского военного округа, не имели времени для ознакомления с театром военных действий. Отсутствовал опыт боевых операций в условиях снежного покрова, на незнакомой территории, в лесистой местности. Войска к тому же не знали как действовать против современных фортификационных сооружений.

Перед войной один из красноармейцев выразил в своем дневнике следующие сомнения: "Есть такие мысли, что если мы окажемся в войне с Финляндией, то нашу часть разобьют, так как у наших командиров совершенно нет реального представления, как надо вести войну в горах и в лесу"⁸¹.

В частях возникали также проблемы, связанные с двойным руководством (командир и комиссар). Такое положение являлось причиной излишней осторожности и пассивности командного состава. Комиссар мог отменить приказ командира еще до его исполнения. Это проявлялось на всех уровнях, но особенно острая ситуация возникла в 9‑й армии, где членом военного совета был начальник Главного политического управления Красной Армии Мехлис. Он часто отменял решения командующего, как только они принимались ⁸².

Мужество и упорство красноармейцев, стойко удерживавших занимаемый рубеж, не вызывали ничего иного, кроме похвалы. Финны, со своей стороны, отмечали это как устами главнокомандующего, так и фронтовиков, воевавших против войск, находившихся в "котлах". Вместе с тем подъем боевого духа путем политической работы являлся трудной задачей в этой войне. Утверждения относительно финской угрозы Советскому Союзу и Ленинграду воспринимались как преувеличение. Кроме того, среди сельского населения, большая часть которого составляла ряды красноармейцев, были по‑прежнему те, кто оставался недоволен насильственной коллективизацией сельского хозяйства и относился с предубеждением к утверждениям правительства ⁸³.

В тех войсках, которые в предвоенной тревожной обстановке сосредоточивались у финляндской границы, проявлялся упадок духа, вызванный длительным пребыванием в неустроенных бытовых условиях. Один командир роты писал 21 ноября в своем дневнике: "Политико‑моральное состояние падает. Слышу такие разговоры, что якобы советская держава всегда говорила, что мы своей земли не отдадим никому, но и пяди чужой не хотим, а теперь начали войну с Финляндией, как же это понимать? Если разъяснять, что необходимо укреплять границы, возразят, что ведь никто на нас не нападал… Я и сам считаю, что противоречий с Финляндией можно было избежать" ⁸⁴.

Руководству Красной Армии приходилось обращать внимание на неопытность политруков и на проблемы с разъяснением указаний и инструкций. Войскам объясняли, что финны могут внезапно обстрелять с тыла, что они минируют местность и что везде имеются ловушки. Об особых чертах ведения финнами боевых действий предупреждалось перед отправлением в действующую армию, в частности, в ноябрьских указаниях командования Ленинградского военного округа по боевой подготовке ⁸⁵. В первые дни войны, в ходе ведения финнами сдерживающих боев, Красная Армия действительно встретилась с фактами использования ловушек, минирования и внезапного применения огня. Эти примеры составили львиную долю того, что послужило созданию у красноармейцев обобщенного представления о коварстве противника. Неудивительно, что они, продвигаясь вперед, проявляли осторожность, просматривали и просвечивали окружавший лес и даже устанавливали небольшие заграждения перед оборонительной позицией. Установку на молниеносную войну стремились забыть.

Устойчиво сохраняющейся выдумкой зимней войны, связанной с ведением финнами военных действий, является история с "кукушками". О них много рассказывалось в издававшейся в Советском Союзе литературе. Под данным термином пропагандисты Красной Армии имели в виду финнов, которые, как уверялось, забирались на деревья и скрытно оттуда вели огонь по тылам наступавших советских войск. Финнам неизвестно о таком способе ведения войны. На приграничной территории были, по‑видимому, перед войной наблюдательные вышки пограничников, а в отдельных случаях сооруженные на деревьях позиции стрелков могли все же использоваться во время боевых действий. Относительно воспоминаний красноармейцев о множестве "кукушек" выдвинуто объяснение, что, непривычные к ведению войны в лесу, они не могли определить местонахождения противника, когда неизвестно откуда раздавались выстрелы ⁸⁶.

Леса являлись серьезным препятствием для наступавших войск, а у восточной границы их было в изобилии, так же как и бесчисленных озер. На поверхности озер возникала "шуга", когда вода поднималась из‑подо льда на поверхность и покрывалась снегом. Это становилось ловушкой для всех, кто пытался пройти или проехать через озеро. В таком случае неосведомленный солдат, орудие или танк неизбежно проваливались под лед.

Дороги проходили по нескончаемым, непроглядным лесам, через болота или возвышенности. Такая местность часто не позволяла выставить охрану на флангах. К тому же из‑за снежных заносов движение транспорта на многих дорогах прекращалось. Поскольку дороги были узкими, организовать двустороннее движение по ним не представлялось возможным. На дорогах образовались "пробки".

В первой половине декабря снега было еще мало и погода стояла мягкая. Постепенно зима становилась холоднее и снега прибавилось. Местами его глубина достигла метра, ограничивая боевые действия и передвижение пехоты. Метель заметала землянки и хвойные шалаши. Облачность и туман, магнитные бури и обледенение затрудняли использование авиации или делали это полностью невозможным.

К рождеству морозы усилились до 20‑30°. Ночлег на снегу под открытым небом или в снежных сугробах был для солдат и офицеров тяжелым испытанием. Зачастую им приходилось бороться за выживание не столько в боях с противником, сколько преодолевая суровые погодные условия ⁸⁷. Красной Армии необходимо было устранить упущения и тщательно подготовиться к новой попытке разбить финскую армию.

1 Arimo R. Suomen puolustussuunnitelmat, 1918‑1939. Sotatieteen laitoksen julkaisuja XXIII. Hels., 1986. Osa III. S. 19. Passim.

2 Arimo R. Suomen linnoittamisen historia, 1918‑1944. Keuruu, 1981. S. 114.

3 Arimo R. Suomen puolustussuunnitelmat. S. 198. Passim.

4 Talvisodan historia. Porvoo etc., 1978. Osa 1. S. 145‑149, 161‑162.

5 Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat Suomen suunnalla, 1939‑1941 // Sotahistoriallinen Aikakauskirja. Jyvaskyla, 1993. Osa II. S. 78.

6 Ibid. S. 78‑80.

7 Ibid. S. 79, 85; Мерецков К.А. На службе народу. M., 1968. С. 178.

8 Manninen O. Op. cit. S. 24‑25.

9 Ibid. S. 80‑85.

10 Ibid. S. 83.

11 Ibid. S. 83‑84.

12 Ibid. S. 84.

13 Ibid. S. 85‑86.

14 Ibid. S. 87.

15 Российский государственный военный архив. Ф. 25888. On. 15. Д. 458. Л. 70‑72. (Далее: РГВА).

16 Советско‑финляндская война 1939‑1940 гг. на море. М, 1946. Т. II. С. 17; Manninen О. Op. cit. S. 88.

17 Manninen О. Op. cit. S. 88‑89.

18 Ibid. S. 91‑92. S. 92.

19 Ibid.

20 Ibid.

21 Ibid. S. 92‑94.

22 Симонов К. Глазами человека моего поколения. М., 1989. С. 442‑443; Manninen О. Ор. cit. S. 94.

23 Manninen O. Op. cit. S. 94.

24 РГВА. Ф. 34980. On. 5. Д. 269. Л. 15.

25 Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa // Suomen historia. Espoo, 1987. Osa 7. S. 285.

26 Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 133‑162; РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 595. Л. 78; Ф. 34980. On. 14. Д. 57. Л. 6.

27 Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 134.

28 Советско‑финляндская война 1939‑1940 гг. на море. M., 1945. Т. I, ч. 2. С. 20; Т. П. С. 14.

29 РГВА. Ф. 34980. Оп. 14. Д. 46. Л. 13.

30 Manninen O. Vodkan hinta ja talvisota // Sotilasaikakauslehti. 1995. № 12. S. 68; Molotovin cocktail – Hitlerin sateenvarjo. Toisen maailmansodan historian uudelleen kirjoitusta. Hels., 1994. S. 52.

31 Советско‑финляндская война 1939‑1940 гг. на море. Т. I, ч. 2. С. 6.

32 Российский государственный архив Военно‑Морского Флота. Ф. Р‑92. Оп. 2. Д. 497. Л. 1. (Далее: РГАВМФ).

33 Советско‑финляндская война 1939‑1940 гг. на море. Т. I, ч. 2. С. 3.

34 Groehler О. Selbsmorderische Allianz: deutsch‑russische Militarbeziehungen, 1920‑1941. В., 1992. S. 156.

35 Советско‑финляндская война 1939‑1940 гг. на море. Т. I, ч. 2. С. 4‑9, 17‑22, 27, 32, 49‑50.

36 Там же. С. 57‑59; Jarvinen Y.A. Suomalainen ja venalainen taktiikka talvisodassa. Porvoo; Hels., 1948. S. 140.

37 Советско‑финляндская война 1939‑1940 гг. на море. Т. I, ч. 2. С. 4, 48.

38 Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 100.

39 Ibid. S. 100‑102; РГВА. Ф. 34980. On. 4. Д. 91. Л. 33.

40 Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 285‑286.

41 Jarvinen Y.A. Op.cit. S. 81; Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 287.

42 Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 94‑95.

43 Sota‑arkisto. T 21770/3. (Далее: SA).

44 Jarvinen Y.A. Op. cit. S. 72, 74, 86; Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 285.

45 Jarvinen Y.A. Op. cit. S. 72‑73, 78, 80.

46 Ibid.

47 Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 285.

48 РГВА. Ф. 34980. On. 14. Д. 57. Л. 9; Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 102.

49 Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 285.

50 Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 102‑103.

51 Ibid. S. 103; Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 286.

52 Jarvinen Y.A. Op. cit. S. 97‑100; Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 286.

53 Мерецков К.А. Указ. соч. С. 186.

54 Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 286.

55 Ibid. S. 310; Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 103, 105; История ордена Ленина Ленинградского округа. M., 1974. С. 155.

56 Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 96; Idem. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 286.

57 Manninen 0. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 286‑287.

58 Ibid. S. 287, 290; Jarvinen YA. Op. cit. S. 194, 196‑203.

59 Jarvinen YA. Op. cit. S. 188‑191.

60 Kansallisarkisto J.K. J.K. Paasikiven paivakirja 18.11.1939.

61 РГВА. Ф. 34980. On. 5. Д. 292. Л. 33‑35; Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 99.

62 Semirjaga M.I. Neuvostoliittolais‑suomalainen sota vv. 1939‑1940. Kansainvalisen oikeuden nakokulmasta // Talvisota, Venaja ja Suomi. Hels., 1991. S. 186.

63 РГВА. Ф. 34980. On. 5. Д. 292. Л. 33‑35.

64 Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 290‑291.

65 Ibid.

66 Ibid. S. 290.

67 Ibid. S. 287‑290; Jarvinen YA. Op. cit. S. 228.

68 Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 103.

69 Ibid. S. 100; Советско‑финляндская война 1939‑1940 гг. на море. Т. II. С. 20.

70 Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 286; Idem. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 98.

71 Manninen O. Neuvostoliiton operatiiviset suunnitelmat… S. 133‑162.

72 Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 311.

73 Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории. Ф. 26. Оп. 1. Д. 121. Л. 1‑35. (Далее: РЦХИДНИ); Jarvinen YA. Op. cit. Passim.

74 Heiskanen R. Saadun tiedon mukaan… Paamajan johtama tiedustelu, 1939‑1945. Keuruu, 1989. Passim.

75 РЦХИДНИ. Ф. 26. On. 1. Д. 121. Л. 1‑35; Jarvinen YA. Op. cit. Passim.

76 Jarvinen YA. Op. cit. Passim.

77 РЦХИДНИ. Ф. 17. On. 165. Д. 75.

78 Там же. Ф. 26. Оп. 1. Д. 121. Л. 1‑35; Jarvinen YA. Op. cit. Passim.

79 РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 1396. Л. 58; Мерецков К.А. Указ. соч. С. 185.

80 РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 165. Д. 77. Л. 117‑118.

81 Там же. Ф. 26. Оп. 1. Д. 121. Л. 1‑35; Jarvinen YA. Op. cit. Passim; Manninen O. Stalinin talvisota//Talvisota. Hels., 1989. S. 104.

82 РЦХИДНИ. Ф. 17. On. 165. Д. 77. Л. 117‑118.

83 Там же. Ф. 26. On. 1. Д. 121. Л. 1‑35; Jarvinen YA. Op. cit. Passim; Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa. S. 291‑293.

84 Manninen O. Stalinin talvisota. S. 96‑97.

85 SA. T. 21770/3. Проверка боевой подготовки 8‑й армии.

86 Маннинен О. Так были ли "кукушки"? // Родина. 1995. № 12. С. 80.

87 РЦХИДНИ. Ф. 26. Оп. 1. Д. 121. Л. 1‑35; Jarvinen YA. Op. cit. Passim.

 

 

ПРАВИТЕЛЬСТВО В ТЕРИЙОКИ

© Н.И. Барышников, В.Н. Барышников

 

В первый день зимы 1939 г. поселок Терийоки на Карельском перешейке (ныне г. Зеленогорск), куда вступили части Красной Армии через сутки после советско‑финляндской войны, стал широко известен в мире. Там было провозглашено образование "народного правительства Финляндии" в противовес официальному в Хельсинки. Его возглавил один из руководителей компартии Финляндии О.В. Куусинен, находившийся в эмиграции в Советском Союзе.

О создании альтернативного правительства Финляндии в Терийоки стало известно за рубежом уже в конце дня 1 декабря. Первая информация об этом поступила в Хельсинки после передачи сообщения ТАСС по советскому радио в 21 час 50 мин.¹ Для ряда корреспондентов Запада происшедшее явилось настолько сенсационным и неожиданным, что им было трудно даже сразу дать вразумительные комментарии ².

Руководство Финляндии не могло не почувствовать, что за этим таится серьезная опасность. Как заметил в своих воспоминаниях К. Маннергейм, сложившаяся обстановка оценивалась так, что "единственной возможностью спасения являлось продолжение борьбы всех до единого"³. В потоке сообщений, заполнивших через некоторое время зарубежные органы печати и радио, сильнее всего звучал один неизменно повторявшийся тезис: "Советский Союз намеревается с помощью марионеточного правительства Куусинена ликвидировать государственную независимость Финляндии".

Длительное время перед историками стояла задача раскрыть причины появления терийокского правительства. Ряд документов и мемуарных источников, которые оказались только теперь доступны исследователям, позволяют понять многие из них, а также выяснить обстоятельства, связанные с недолгим существованием "народного правительства".

Из рассекреченных документов ряда российских архивов известно, что летом 1939 г. советское государственное и военное руководство, оценивая предполагаемое развитие событий в Европе, исходило из реальной возможности агрессии фашистской Германии против СССР совместно с Польшей и Финляндией ⁴. И именно с этого времени начал конкретно ставиться вопрос о Финляндии, как вероятном противнике, с которым придется вести войну. По словам командующего Ленинградским военным округом К.А. Мерецкова, у него состоялась встреча с Куусиненом в июне 1939 г. в кабинете Сталина, где его "детально ввели в курс общей политической обстановки и рассказали об опасениях, которые возникли у нашего руководства в связи с антисоветской линией финляндского правительства"⁵.

Осенью 1939 г. безрезультатно закончились советско‑финляндские переговоры в Москве. Нарком обороны К.Е. Ворошилов отдал 17 ноября распоряжение командованию Ленинградского военного округа подготовиться к осуществлению оперативного плана боевых действий с Финляндией ⁶. К непосредственному участию в решении этой задачи вновь был привлечен Куусинен.

По свидетельству Н.С. Хрущева, входившего в узкий круг партийного и государственного руководства, Сталин поздней осенью 1939 г. пригласил к себе на квартиру Куусинена. Между ними при участии Молотова состоялась беседа. Рассматривалась финляндская проблема. Со всей определенностью Хрущев отмечает: "Договорились с Куусиненом, что он возглавит руководство будущей народной власти…"⁷ Как видно, вопрос о создании "народного правительства" решался в порядке устной договоренности. Вся же последующая работа, связанная с его провозглашением, проходила согласованно по времени с приведением войск Красной Армии в готовность к боевым действиям с Финляндией. Одновременно началось создание "финской народной армии", В письменных распоряжениях наркомата обороны 11‑19 ноября указывалось об укомплектовании до 24 ноября 1939 г. из финнов и карел особого соединения (106‑й стрелковой дивизии) ⁸.

С небольшим опозданием эти распоряжения были выполнены. 27 ноября Ворошилову доложили из Петрозаводска, что в сформированных частях насчитывалось почти 13 тыс. человек ⁹. Это соответствовало численности дивизии по штатам военного времени.

Вместе с тем разрабатывались соответствующие политические документы. По крайней мере, не позднее 22 ноября был готов проект "Договора о взаимопомощи между Советским Союзом и Финляндской демократической республикой"¹⁰. Причем составлен он был ответственными сотрудниками наркомата иностранных дел A.A. Соболевым и СП. Козыревым. Из текста этого проекта видно, что подписать договор должны были A.A. Жданов и Куусинен в г. Кякисалми (Кексгольм). Сохранились отдельные поправки, внесенные в содержание документа Молотовым и, возможно, Куусиненом ¹¹.

В числе других документов было Обращение ЦК финской компартии "К трудовому народу Финляндии" и "Декларация" будущего правительства, которые Куусинен представил на просмотр советскому руководству. Об этом свидетельствуют поправки, сделанные Молотовым и Ждановым. В замечаниях Молотова предлагалось, в частности, особо подчеркнуть в тексте Обращения, что исходной целью "народного правительства" является "не поддержка Советского Союза", а "восстание" против существующего правительства в Финляндии. Наряду с этим, по мнению Молотова, следовало выделить мысль о том, что "независимая и самостоятельная Финляндия возможна только в дружбе с СССР"¹².

Сделанные Молотовым замечания были внесены в одну из копий Обращения. Первый экземпляр его представлялся, надо полагать, Сталину. Именно ему принадлежало решающее слово по важнейшим вопросам, рассматривавшимся советским руководством.

30 ноября, в день начала войны, Молотов проинформировал германского посла в Москве Ф. Шуленбурга следующим образом: "Не исключено, что в Финляндии будет создано другое правительство – дружественное Советскому Союзу, а также Германии. Это правительство будет не советским, а типа демократической республики. Советы там никто не будет создавать, но мы надеемся, что это будет правительство, с которым мы сможем договориться и обеспечить безопасность Ленинграда".

Мысль о том, что со стороны СССР не будет оказываться давления на Финляндию в целях установления там однотипного с Советским Союзом строя, нашла отражение в окончательной редакции текста Обращения ЦК КПФ. В нем указывалось: "Некоторые товарищи думают, что надо требовать организации советской власти в Финляндии. Они ошибаются. Такой важный вопрос коренной перестройки всего социального режима не может быть разрешен одной партией или одним рабочим классом". И далее заявлялось, что "Финляндская Демократическая Республика как государство не советского типа не может входить в состав Советского Союза…"¹⁴.

Обращение ЦК КПФ предваряло официальное провозглашение "народного правительства". В Ленинграде 30 ноября Куусинен изложил будущим членам своего "кабинета" предстоявшие задачи. По словам участницы этого совещания И. Лехтинен, для общей атмосферы проходившего заседания было характерно желание найти "возможность окончания войны", разрешив в отношениях с СССР проблемы, которые привели к создавшемуся кризису ¹⁵.

На следующий день, когда перешедшие государственную границу части Красной Армии продвинулись вперед на Карельском перешейке, будущему составу "правительства" Куусинена предстоял выезд на уже занятую финскую территорию. Местом его пребывания был намечен поселок Терийоки, в направлении которого продвигалась 70‑я стрелковая дивизия. Начальник Главного политического управления Красной Армии Л.З. Мехлис телеграфировал Сталину из района боевых действий, что 1 декабря намерен "попасть в Терийоки, куда собирался приехать Куусинен".

Части 70‑й дивизии вступили с боями в Терийоки лишь утром 1 декабря. Во второй половине дня туда прибыли из Ленинграда Куусинен и те, кто был намечен войти в состав "народного правительства".

В поселке почти не осталось населения. Оно еще до начала боев эвакуировалось. Среди сохранившихся от разрушения и пожаров зданий был бывший офицерский клуб 1‑го егерского батальона финской армии, где и состоялось провозглашение "народного правительства Финляндской Демократической Республики". Объявлялось, что его премьер‑министром и министром иностранных дел является Куусинен, а его заместителем и министром финансов – М. Розенберг, который в 20‑е годы был председателем парламентской фракции Социалистической партии. На пост министра обороны назначался А. Анттила. Портфель министра внутренних дел вручался Т. Лехену, бывшему в период революции 1918 г. секретарем Совета Народных Уполномоченных. В "правительство" вошли также кандидат в члены ЦК КПФ А. Эйкия (министр земледелия) и член ЦК И. Лехтинен (министр просвещения). Министром по делам Карелии стал П. Прокконен (до этого имел фамилию Прокофьев) – единственный гражданин СССР в "правительстве". Распределение большинства "министерских постов" носило чисто условный характер, поскольку не учитывалась компетентность лиц, получивших соответствующее назначение.

На заседании Куусинен разъяснил, что у "министров" на первых порах не будет своего служебного аппарата и канцелярий, пока правительство не окажется в Хельсинки. Но каждому из "министров" предоставлялось помещение для работы и проживания в уцелевших в поселке домах ¹⁷.

В сохранившемся протоколе первого заседания "правительства" (записи вел на русском языке Э.О. Куусинен – сын "премьер‑министра") указывалось об утверждении "Декларации народного правительства Финляндии" после его провозглашения ¹⁸. Вечером 1 декабря телеграмма о создании "правительства Финляндии" в Терийоки была прежде всего срочно передана наступавшим частям Красной Армии. В ней сообщалось, что "новое правительство просит помощи от Советского Союза в борьбе за Демократическую Финляндскую Республику" ¹⁹.

В передававшейся затем средствами массовой информации Советского Союза "Декларации народного правительства Финляндии" (сообщалось, что это радиоперехват) было указано, что оно "считает себя временным", поскольку его "полномочия и действия подлежат санкции сейма, избранного на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права, при тайном голосовании"²⁰. В программе "правительства" излагались задачи в области внутренней политики страны. Многие из них, однако, были весьма далеки от реальной жизни Финляндии. Одновременно говорилось и о формировании первого финского корпуса, который должен стать ядром "народной армии Финляндии". В области внешней политики провозглашался курс на установление дружественных отношений с Советским Союзом и со всеми другими государствами.

После сформирования "правительства" и обнародования его Декларации Куусинен срочно выехал в Москву. Там 2 декабря состоялась его встреча со Сталиным, Молотовым, Ворошиловым и Ждановым, после чего был заключен договор о взаимопомощи и дружбе ²¹ между Советским Союзом и Финляндской Демократической Республикой.

Хотя ранее проектом договора предусматривалось, что он будет подписан в г. Кякисалми и с советской стороны подпись под ним поставит Жданов, окончательное решение, принятое в Москва, оказалось иным: все происходило в Кремле, в кабинете наркома иностранных дел, а вместе с Куусиненом его подписал Молотов, Тем самым данному акту придавалось максимально весомое значение.

Согласно договору Финляндии передавались "районы Советской Карелии с преобладающим карельским населением – 70 тыс. кв. км"²², это значительные территории к северо‑востоку и востоку от Ухты, Реболы, Поросозера и Олонца. В результате государственная граница должна была проходить на расстоянии 25‑75 км от Кировской железной дороги. Петрозаводск оказывался не далее 30 км от границы. В обмен на это Советскому Союзу передавалась на Карельском перешейке к северу от Ленинграда территория в 3 970 кв. км. Граница там устанавливалась от г. Койвисто (Приморск) до Ладожского озера. Кроме того, Советскому Союзу сдавался в аренду на 30 лет п‑ов Ханко и продавались о‑ва в Финском заливе Суурсаари, Сейскари, Лавансаари, Тютерсаари, Койвисто, а также принадлежавшие Финляндии часть п‑ов Рыбачий и Средний в Заполярье.

Считалось, очевидно, что уступка Финляндии значительной территории Советской Карелии могла вызвать положительный резонанс у тех, кто выступал с идеей включения карел в единое финляндское государство, и оказала бы тем самым поддержку правительству Куусинена. Но реакция на это оказалась диаметрально противоположной. В Финляндии в подобном шаге усматривали своеобразную "уловку", направленную в перспективе на "лишение страны независимости".

В самой Карелии также, вероятно, не однозначно отнеслись к чисто административному решению вопроса о присоединении большой ее части к Финляндии. Относительно выяснения позиции всего населения, проживавшего там, речи тогда не было.

Весьма важное значение придавалось в договоре тем положениям, где говорилось об обязательстве взаимопомощи в случае угрозы или прямого нападения на Финляндию или через ее территорию на Советский Союз любой европейской державы. Договором предусматривалось, кроме того, не заключать каких‑либо союзов и не участвовать в коалициях, направленных друг против друга. Иными словами, цели СССР не выходили за рамки решения проблемы безопасности северо‑запада страны. В этом смысле здесь прослеживается определенная схожесть с аналогичными положениями советско‑финляндского договора 1948 г. о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи ²³.

Заключенный 2 декабря 1939 г. договор имел секретное приложение – "Конфиденциальный протокол", подписанный одновременно. Содержание его остается пока не известным, поскольку в Архиве внешней политики России он еще не обнаружен, хотя в 1946 г. находился там ²⁴. Тем не менее можно высказать предположение относительно характера этого протокола. Оно основывается на анализе упоминавшегося проекта "Договора о взаимопомощи…", подготовленного Соболевым и Козыревым. В нем были положения, касавшиеся чисто военных вопросов, не включенные в подписанный затем 2 декабря договор, хотя остальной текст почти не претерпел изменений. Из текста договора оказались изъятыми следующие положения: о разрешении иметь Красной Армии в Печенгской губе и в Лапландии свои наземные и воздушные вооруженные силы"; о создании на трех островах в Финском заливе, которые передавались Советскому Союзу, баз ВМФ и ВВС; о предоставлении СССР права содержать войска, сооружать укрепления, иметь базы флота и авиации на территории выборгской губернии, о предоставлении права специальной советской контрольной комиссии посещать Аландские острова в случае необходимости ²⁵. Не исключено, что именно эти положения оказались включенными в "Конфиденциальный протокол", поскольку они могли вызвать негативную реакцию в Финляндии в случае придания их гласности.

Эти строки были написаны до того, как из Архива Президента России авторы получили текст "Конфиденциального протокола". Приводим его полностью.

"Подлинный Конфиденциальный Протокол от 2/ХП‑39 г., являющийся приложением к Договору о взаимопомощи и дружбе между СССР и Финляндской Демократической Республикой.

1

Условлено, что СССР имеет право держать на арендованной у Финляндии территории полуострова Ханко и примыкающих островов до пятнадцати тысяч человек наземных и воздушных вооруженных сил.

2

Для наблюдения за проведением в жизнь настоящего договора и разрешения возникающих вопросов образуется Смешанная Комиссия на паритетных началах, которая вырабатывает правила своего делопроизводства.

Если по какому‑либо вопросу, возникшему в связи с осуществлением настоящего договора, члены Комиссии не могли бы притти к соглашению, то вопрос, по которому не состоялось соглашение, решается обычным дипломатическим путем. В случае, если этим путем соглашение не будет достигнуто, разногласие разрешается путем непосредственных переговоров между Правительствами обеих стран.

3

Настоящий Конфиденциальный протокол является приложением к договору о взаимопомощи и дружбе между Советским Союзом и Финляндской Демократической республикой, заключенному 2 декабря 1939 года.

В.Молотов О. Куусинен"

 

В качестве контрмеры в декабре 1939 г. на заседании Государственного Совета Финляндии обсуждался вопрос о формировании русского альтернативного правительства во главе с Керенским или Троцким. Правительство Куусинена не признавалось в мире как реальность. Уже вечером 2 декабря из Франции финские дипломаты сообщали, что в Париже, по их словам, "во всех кругах смеются над Куусиненом"²⁷. Что же касается Германии, то ее позиция была своеобразной. Не желая осложнять отношений с Советским Союзом, Берлин официально не осуждал его действия, но правительство Куусинена не признавал. Правда, в Хельсинки поступила информация о том, что если советским войскам "удастся овладеть Выборгом и переместить туда Куусинена, то Германия признает его"²⁸. Как сообщал в Берлин; германский посланник из Хельсинки, в Финляндии выражалось "всеобщее удивление, что немецкое радиовещание серьезно воспринимает это правительство" ²⁹.

Вместе с тем в Москву поступила обширная информация об отрицательном отношении различных стран к "правительству Куусинена". По каналам НКВД передавалось, в частности, что в скандинавских странах вообще не принимают всерьез "народное правительство" и его внешнеполитические акты. "Никто в Швеции – говорилось в одном из донесений, – не считает и не принимает всерьез демократическое правительство Куусинена, в Стокгольме даже говорят, что его уже нет в живых"³⁰. В те дни полпред в Швеции А. Коллонтай писала в своем дневнике: "Наш договор с Куусиненом… логичен для нас, но совершенно непонятен здесь, в Швеции, да и в других странах. Куусинен популярен среди коммунистов, но поддержки в народе он не имеет"³¹.

Но в кругах советского руководства не видели возможности сделать поворот к возобновлению отношений с Хельсинки. По свидетельству германского посла в Москве Ф. Шуленбурга, Молотов еще до объявления о сформировании терийокского "правительства" категорически заявил, что "с нынешним финским правительством было бы невозможно найти взаимопонимание"³². Наркомат иностранных дел решительно отверг попытку США выполнить посредническую роль между Москвой и Хельсинки сразу же в первый день войны. Затем, когда 4 декабря шведский посланник в СССР В. Винтер предложил советскому правительству посредничество для достижения мира с Финляндией, от Молотова последовал категорический отказ: "Советский Союз не признает так называемого финляндского правительства, которое находилось в Хельсинки… Советское правительство признает только Правительство демократической Финляндии, во главе которого находится Куусинен". На последовавшее затем со стороны Винтера предложение представлять дипломатическим путем интересы Финляндии в СССР, Молотов ответил так: "Как же может в этих условиях представлять Финляндию шведский посланник, если он говорит от имени так называемого Финляндского правительства?"³³. Важнейшие дипломатические вопросы решались теперь наркоматом иностранных дел непосредственно с "правительством" Куусинена. 7 декабря, в частности, ему официально сообщалось об установлении Военно‑Морским флотом СССР блокады побережья Финляндии ³⁴.

Отклоняя 14 декабря предложение Лиги наций об участии СССР в заседаниях ее Ассамблеи и Совета для обсуждения финляндского вопроса, Молотов сообщал, что "отношения между Советским Союзом и Финляндией урегулированы Договором о взаимопомощи и дружбе, заключенном 2 декабря с.г. между Народным правительством Финляндской Демократической Республики и Правительством СССР" ³⁵.

Реально "правительство" в Терийоки не было дееспособным. Куусинен, возвратившись из Москвы, пытался в первое время развернуть его работу. Однако из‑за того, что почти отсутствовало население в тех районах, куда вступили части Красной Армии (оно заблаговременно эвакуировалось в глубь Финляндии), не с кем ее было вести. На заседаниях "правительства" речь шла главным образом о войсках "народной армии", о пропагандистско‑издательских делах и некоторых общих вопросах. Ни о какой конкретной деятельности большинства "министров" по их прямому предназначению не могло быть и речи.

На полиграфической базе Ленинграда и соединений округа "правительству" удалось наладить издание четырех малоформатных газет, а также выпуск листовок, предназначавшихся для распространения в войсках финской армии и в тыловых районах Финляндии. Тем не менее сколько‑нибудь существенного успеха эта работа не имела.

Более заметных результатов добился "министр обороны" А. Анттила, непосредственно занимавшийся укомплектованием и боевой подготовкой частей "народной армии". Ее формирования прибыли к тому времени из Петрозаводска в Ленинград. По‑прежнему особая сложность состояла в подборе кадров из числа финнов. Новые части пополнялись вепсами и карелами, проживавшими в Ленинграде и в области. В конечном счете был образован первый корпус финской "народной армии" в составе 1‑й и 2‑й дивизий, имевших по два полка в каждой, а также отдельный танковый полк и авиационную эскадрилью. Общая численность созданных формирований достигала к середине I декабря 18 тыс. человек ³⁶.

Основные силы корпуса (две дивизии) и приданные ему части были переброшены 11 декабря на Карельский перешеек. Его штаб расположился на восточной окраине Терийоки, а войска заняли позиции во втором эшелоне наступавшей на выборгском направлении 7‑й армии. По воспоминаниям начальника артиллерии (впоследствии генерала) Э. Тойкка, "подразделения корпуса после выгрузки в районе Куоккала (ныне Репино. – Ред.) разместились в занятых уже населенных пунктах, а затем по мере продвижения передовых частей следовали за ними вглубь Карельского перешейка" ³⁷.

Кроме того, в районы Олонца, Поросозера и Медвежьегорска были переброшены подразделения двух полков "народной армии". На их базе после полного укомплектования планировалось развернуть 3‑ю дивизию. В Северной Карелии формировался также 7‑й отдельный полк, который должен был находиться в оперативном подчинении 9‑й армии и имел задачу охраны тыла ее войск, наступавших в направлении Сулу. Создали и 4‑ю дивизию. Ей предписывалось выполнять функции охра ны границы с Норвегией и Швецией. Части этой пограничной дивизии выдвинулись в район Петсамо, где и закрепились.

Так шел процесс создания "народной армии". Все вопросы ее укомплектования согласовывались непосредственно с Ждановым, Куусиненом, командующими армиями, и информация об этом направлялась в Москву ³⁸. Тем временем в сформированных частях велась подготовка к боевым действиям и принималась присяга, составленная Ждановым по образцу "Военной присяги РККА". Ее текст был направлен Сталину и Ворошилову для одобрения ³⁹.

Поскольку в Карелии население отдельных районов, куда вступили части Красной Армии, не эвакуировалось в глубь Финляндии, у "народного правительства" появилась возможность начать там свою деятельность. В основу ее была положена специально разработанная Куусиненом инструкция, в которой определялись функции местных комитетов "народного правительства". Они должны были действовать как "политические органы единого фронта", обеспечить создание необходимой политической обстановки для проведения в будущем парламентских выборов, образовать систему местного управления в качестве "приводного ремня" между "правительством и широкими массами трудового народа" ⁴⁰.

Создание местных комитетов стало главной обязанностью "министра" Прокконена. Постоянную помощь ему должен был оказывать первый секретарь Карельского обкома партии Г.Н. Куприянов, и прежде всего, по его словам, в подборе лиц, способных успешно выполнять функции представителей "народного правительства" – "подготовить народ Финляндии к установлению советского строя" ⁴¹.

Под руководством Прокконена, прибывшего в занятые Красной Армией районы Карелии, удалось создать первоначально семь "комитетов народного правительства", каждый насчитывал 3‑5 человек, не проявлявших особой активности. Деятельность этих комитетов была направлена прежде всего на нормализацию хозяйственной жизни, обеспечение безопасности жителей своей местности, восстановление работы школ, организацию торговли ⁴². Для оказания помощи комитетам к ним направлялись специальные уполномоченные "народного правительства".

В итоге в декабре в ряде мест была налажена работа по восстановлению разрушенных войной хозяйств, созданы арендные коллективы для приобретения и современного пользования лесом, открылись лавки для торговли товарами первой необходимости. Удалось открыть две школы с 77 обучавшимися детьми. Предпринятая попытка осуществить вербовку добровольцев в ряды "народной армии" принесла скромные результаты. Согласно информации, полученной Куусиненом от Прокконена, в общей сложности смогли выявить только 720 желающих служить в "народной армии"⁴³. Беспочвенными оказались надежды на то, что будет возможность пополнить ее ряды за счет военнопленных. В условиях возраставшего сопротивления финских войск их было мало.

Процесс образования "комитетов народного правительства" в восточной части финской Карелии вскоре вообще приостановился, поскольку наступление Красной Армии затормозилось, а на некоторых участках (Толваярви‑Иломантси и Суомуссалми) ее войска вынуждены были отходить, неся ощутимые потери. На этом деятельность Прокконена по существу свернулась, не получив развития.

Более того, созданные "комитеты" перестали играть предназначенную им роль местных органов власти, поскольку в условиях осложнившейся обстановки на фронте командование Красной Армии не стало особо считаться с ними. При отступлении ее частей встал вопрос о депортации финских жителей на восток в один из районов Советской Карелии. Так рушились замыслы о создании гражданской администрации "нового правительства" в восточной части Финляндии.

Весьма неясные перспективы дальнейшей деятельности стали вырисовываться для "правительства" Куусинена уже к концу декабря 1939 г. Особенно это почувствовалось после неудачных попыток прорвать с ходу линию Маннергейма и перехода войск Красной Армии к обороне. К этому времени для "правительства" Куусинена само пребывание в Терийоки оказалось двусмысленным, поскольку на основании заключенного 2 декабря договора эта часть территории Карельского перешейка передавалась Советскому Союзу. Не случайно, председатель исполкома Ленинградского областного совета Н.В. Соловьев подготовил и направил Жданову проект указа Верховного Совета СССР, в котором предлагалось включить территорию Карельского перешейка в состав Ленинградской области и осуществить там национализацию земли, ее недр и лесов ⁴⁴.

Развитие событий поставило "правительство" Куусинена в кризисное положение: территория "Демократической Финляндии" не увеличивалась; контакты с финским населением установить не удалось; расчет на создание новых соединений путем вступления в "народную армию" военнопленных и финского гражданского населения оказался нереальным; противостоявшие красноармейцам финские солдаты стойко сражались на фронте и оказались невосприимчивыми к призывам "перейти на сторону демократической республики"; само "правительство" находилось во внешнеполитической изоляции – ни одна из стран не хотела его признавать.

Откровенно выражали нежелание сделать это и государства Прибалтики, с которыми СССР сотрудничал на основе заключенных осенью 1939 г. договоров, хотя советские дипломаты и побуждали их к этому ⁴⁵. Лично Сталин при встрече в середине декабря с главнокомандующим эстонскими вооруженными силами генералом Й. Лайдонером дал понять ему, что советское руководство высоко ценит Куусинена, и "очень хвалил его" ⁴⁶.

Но, как докладывал в Москву полпред в Латвии И.С. Зотов, "появление Финляндского народного правительства породило испуг в правительственной верхушке и усилило их стремление к сближению с Англией…" ⁴⁷. Такого рода настроения в Прибалтике и сообщения о давлении на нее со стороны СССР в вопросе о признании "народного правительства" Финляндии доходили и до Берлина. Однако из немецкого посольства в Таллине информировали МИД Германии 10 январи. 1940 г., что слухи об оказании давления на балтийские государства с советской стороны в целях получения поддержки правительству Куусинена "сильно преувеличены или, по крайней мере, необоснованны"⁴⁸.

Финская дипломатия проводила в это время линию на игнорирование самого факта существования еще какого‑то другого правительства Финляндии. В середине декабря в Хельсинки была распространена установка МИД, что "нет оснований для того, чтобы вообще говорить о "правительстве" Куусинена. Указывалось на необходимость ограничивать, насколько возможно, информацию о нем ⁴⁹. Вообще же в Финляндии, по словам историка М. Юлкунена, "довольно скоро стало ясно, что терийокское правительство не станет внутрифинляндской проблемой", поскольку "у финнов сложилось понимание, что идет борьба за их национальные права" ⁵⁰.

По существу сам факт создания "правительства" Куусинена вверг в смятение и левые силы Финляндии. Действовавшие в подполье коммунисты едва ли могли в той обстановке выступать в духе Обращения ЦК КПФ и Декларации правительства. К тому же их влияние в массах с конца 1938 г. все более ослабевало ⁵¹ из‑за кризисных явлений в рядах партии и в результате установок Коминтерна об изменении прежней тактики действий в отношении фашизма. В стране усилились репрессии против членов компартии ⁵².

На отрицательную позицию к "правительству" Куусинена повлияло также то обстоятельство, что между руководством Социал‑демократической партии Финляндии и шюцкором, отношение к которому являлось крайне негативным в рабочих организациях после его активного участия в подавлении революции 1918 г., было достигнуто соглашение о единстве действий. Как писал начальник штаба шюцкора А. Мартола, это означало "окончательное забвение событий двадцатилетней давности" ⁵³.

Тем не менее среди населения Финляндии существовала определенная часть, которая занимала особую позицию в ходе войны. Свидетельством тому является факт, что после ее окончания, когда весной 1940 г. в Финляндии было создано Общество мира и дружбы с СССР, в него за короткое время вступило 40 тыс. человек. Такой шаг тогда был далеко небезопасным. Многие члены Общества оказались вскоре в финских тюрьмах и концентрационных лагерях.

Представитель левых сил Финляндии М. Рюэмя, находившийся в то время в армии, сумел переслать оттуда 19 декабря сложным путем известное письмо председателю Социал‑демократической партии, министру иностранных дел В. Таннеру. В нем говорилось: "Финский рабочий класс направляется на фронт против своей воли, он идет по принуждению, но стремится к мирным дружественным отношениям с Советским Союзом".⁵⁴ Попытка опубликовать это письмо в финских газетах не увенчалась успехом. Оно было напечатано в Швеции. Сам же автор попал за это в тюрьму. Очевидно, М. Рюэмя не преувеличивал, когда сообщал об имевшихся настроениях в отдельных кругах финского общества. Это подтверждает информация, направленная государственной полицией К. Маннергейму. "В правоверных коммунистических слоях, преимущественно среди меньшинства населения, а также среди женщин, – докладывалось ему 9 марта 1940 г., – в различных районах страны все еще имеются в ряде случаев отдельные личности, которые живут прежними идеями, в определенных кругах мечтают о советской Финляндии" ⁵⁵. Характерно, что данная констатация относилась не к начальному периоду войны, а к ее концу.

В странах Запада определенная часть общественности также занимала позицию поддержки "народного правительства". В числе тех, кто открыто выражал свои симпатии, были довольно известные в мире политические деятели, представители культуры – литературы и журналисты: английский писатель Б. Шоу, редактор американской газеты "Нью мэссиз" И. Гранин (псевдоним М. Голд), американский писатель Д. Стейнбек, один их видных руководителей лейбористской партии С. Криппс, редактор английской газеты "Дейли уоркер" П. Датт, знаменитый детский писатель М. Андерсен‑Нексе, Джавахарлал Неру и другие ⁵⁶. Собрания сторонников левых сил, приветствовавших образование "народного правительства" и его деятельность, проходили в Нью‑Йорке, Лондоне, Стокгольме, Осло, Бергене, Копенгагене, в ряде городов Канады. Отдельные митинги носили массовый характер. На одном из них в Нью‑Йорке участвовало до 20 тыс. человек. ⁵⁷ Это говорило о том, что по отношению к "народному правительству" наблюдалась определенная поляризация мнений. Однако большая часть общественности все же осуждала "правительство" Куусинена. Поддержка, которая оказывалась ему за рубежом, не могла играть заметной роли.

Не способствовало авторитету "правительства" и то, как обстояли дела с его военными формированиями. Они не принимали участия в боях, занимали лишь тыловые позиции. Это объяснялось тем, что существовало опасение обескровить их преждевременно, до вступления в решающие сражения, которые были еще впереди. Из наркомата обороны 7 января 1940 г. последовало категорическое распоряжение на этот счет Анттиле: "В бой не вступать", "продолжать реорганизацию"⁵⁸. Одновременно была проведена дополнительная мобилизация советских граждан финской национальности для пополнения формировавшихся частей "народной армии". Ее войска усиленно занимались в тот период боевой подготовкой, совершали по тревоге марш‑броски. Особое внимание уделялось их умению действовать на лыжах в сложных условиях лесистой местности ⁵⁹. Были, однако, случаи эпизодического участия в боях частей 3‑й дивизии (у побережья Ладожского озера) и 7‑го отдельного полка, совершившего на участке 9‑й армии глубокий рейд в тыл финских войск ⁶⁰.

В начале марта, когда после прорыва линии Маннергейма бои велись уже на подступах в Выборгу, 1‑я и 2‑я дивизии 1‑го корпуса, продвигаясь вперед за наступавшими частями Красной Армии, заняли позиции юго‑западнее этого города и на побережье Финского залива, а также на ряде близлежащих островов ⁶¹. Но в боях участвовала лишь артиллерия нескольких частей. Остальные войска несли охрану тыла и занимались сбором трофейного оружия.

Начиная с января 1940 г. деятельность терийокского "правительства" постепенно затухала. Хотя лично Куусинен постоянно занимался работой, связанной с делами "правительства", его члены уже не собирались на заседания, как это было прежде ⁶². К тому же в кругах советского руководства стали думать уже не столько о перспективах дальнейшей деятельности "правительства" Куусинена, сколько о возможности прекращения войны и заключении мирного договора с Финляндией, в случае решения вопроса об изменении государственной границы. 22 января в Хельсинки поступила телеграмма со сведениями, полученными через МИД Эстонии, в которой говорилось, что "народное правительство" дало свое согласие на ведение Советским Союзом переговоров с правительством Финляндии ⁶³.

С точки зрения оценки перспектив деятельности "правительства" Куусинена показательными были также факты, свидетельствовавшие об ограничении ряда его функций как в военной, так и гражданской области. В частности, командующий 14‑й армией в январе получил от начальника Генштаба Б.М. Шапошникова телеграмму – не предусматривать охрану границы с Норвегией войсками "финской народной армии" (ранее это планировалось осуществлять силами ее 4‑й дивизии), поскольку данная задача возлагается на части пограничной охраны НКВД ⁶⁴. Созданные в восточной части финской Карелии "комитеты народного правительства" ликвидировались. Их упразднение происходило в преддверии февральского наступления советских войск, когда началось переселение финского населения из прифронтовых районов в глубь Советской Карелии. Более двух тысяч человек, вывезенных туда, были размещены в неблагоустроенных бараках и привлекались для работы на лесоразработках. Переселенцы оказались в весьма тяжелом положении из‑за недостаточного обеспечения питанием, отсутствия у многих необходимой одежды, обуви, постельных принадлежностей и условий проживания – по 50‑60 человек в бараке ⁶⁵.

Обо всем этом докладывалось в Терийоки. Уполномоченный "народного правительства" И. Сюкияйнен сообщал также, что депортированное население нетрудоспособно и на лесозаготовках работает приблизительно 250 человек ⁶⁶. Тем не менее мер для изменения положения в жизни переселенцев не принималось.

Формально "правительство" Куусинена просуществовало до конца войны. Во второй половине февраля и в марте советская сторона недвусмысленно давала понять, что если в Хельсинки не станут проявлять должного стремления к достижению мира, то вопрос об альтернативном правительстве не будет снят. 20 февраля Молотов напомнил, в частности, в беседе со шведским посланником в Москве, что СССР имеет с Финляндским народным правительством договор, который основан на доверии и дружбе. 4 марта об этом было сказано более прямолинейно. "Если финны, – заявил Молотов, – будут упорствовать, несмотря ни на что, то СССР вынужден будет отказаться от теперешней линии и пойдет на окончательное соглашение с Финляндским Народным правительством Куусинена". Наконец, за два дня до подписания мирного договора в Москве Молотов, настаивая на принятии финляндской делегацией советских условий, напомнил ей о том, что у Советского Союза "есть договор с Народным правительством"⁶⁷. Кстати, в ходе советско‑финляндских переговоров Куусинен находился в Москве ⁶⁸. Очевидно, он играл при этом консультативную роль.

В конце концов 12 марта переговоры завершились подписанием советско‑финляндского мирного договора. В результате "правительству" в Терийоки ничего не оставалось иного, как самораспуститься. По воспоминаниям И. Лехтинен, "деятельность Народного правительства прекратилась, когда обе стороны решили заключить с помощью посредничества договор. Мы размышляли в то время, что теперь последует дальше, какая обстановка сложится в Финляндии, улучшатся ли возможности для деятельности рабочего движения"⁶⁹.

Странно, что о роспуске "правительства" Куусинена не было объявлено. В зарубежных странах и в Советском Союзе это породило недоуменные вопросы о его дальнейшей судьбе и "народной армии". Лишь позднее стало известно, что Куусинен и ряд бывших членов его "правительства" продолжили свою деятельность в созданной 31 марта 1940 г. Карело‑Финской ССР. В тот же день 1‑й корпус "финской народной армии" был расформирован, и на его базе образовалась 71‑я стрелковая дивизия, командиром которой стал А. Анттила.

1 Julkunen М. Talvisodan kuva, Hels., 1975. S. 145.

2 Ibid. S. 146.

3 Mannerheim G. Muistelmat. Hels., 1952. Osa II. S. 146.

4 Российский государственный архив Военно‑Морского Флота. Ф. Р‑92. Оп. 2. 4 Д. 448. Л. 19. (Далее: РГАВМФ)

5 Мерецков К.А. На службе народу. М, 1968. С. 177.

6 Российский государственный военный архив Ф. 25888. Оп. 14. Д. 2. Л. 1‑14;Ф. 37977. Оп. 1. Д. 233. Л. 1. (Далее: РГВА).

7 Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева // Вопросы истории. 1990. № 7. С. 100.

8 РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 232. Л. 19, 21.

9 Там же. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 13987. Л. 3.

10 Центральный государственный архив историко‑политических документов Санкт‑Петербурга. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 4241. Л. 77. (Далее: ЦГАИПД С‑П).

11 Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 06. Оп. 1. П. 18. Д. 194. Л. 8‑13; Д. 190. Л. 36‑40. (Далее: АВП РФ).

12 Там же. Оп. 19. Д. 192. Л. 5.

13 Зимняя война // Международная жизнь. 1989. № 12. С. 217.

14 Борьба финского народа за свое освобождение. М.; Л., 1939. С. 11.

15 Salomaa М. Punaupseerit. Porvoo etc., 1992. S. 332‑333; Kansan Uutiset 1984. 22. 12.

16 РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 1384. Л. 27.

17 Salomaa M. Op. cit. S. 335; Jussila 0. Terijoen hallitus. Hels., 1985. S. 24.

18 Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории. Ф. 522. Оп. 1. Д. 46. Л. 1. (Далее: РЦХИДНИ).

19 РГАВМФ. Ф. Р‑92. Оп. 2. Д. 507. Л. 1.

20 Марков М. Финляндия. Л., 1940. С. 48.

21 В первоначальном проекте его указывалось, что это договор о взаимопомощи, но Молотов внес в текст поправку, добавив: "и дружбе". // Вестник Министерства иностранных дел СССР. М., 1989. С. 77.

22 Ранее в проекте договора речь шла о 62 000 кв км. См.: АВП РФ. Ф. 06. Оп. 1. П. 18. Д. 190. Л. 37.

23 См.: Сопоставимый анализ, проделанный историком Х.М. Вийтала // Tiedonantaja. 1988. № 11. S. 8.

24 24 Известия. 1989. 28 дек.

25 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 1. П. 18. Д. 194. Л. 9‑12.

26 Родина. 1995. № 12. С. 103.

27 Ulkoasiainministerion arkisto. 109. В 5а. (Далее: UM).

28 Peltuvuori R.O. Saksa ja Suomen talvisota. Hels., 1975. S. 189; UM. 109. В 5а.

29 Kansallisarkisto. Auswartiges Amt. Buro des Staatssekraters. 18/B 3219. (Далее: KA. AA Sts.).

30 РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 1301. Л. 12.

31 Коллонтай А. "Семь выстрелов" зимой 1939 года // Международная жизнь. 1989. № 12. С. 205.

32 KA. AASts. В 18/В 3192.

33 Зимняя война. С. 218.

34 РГАВМФ. Ф. Р‑1877. Оп. 1. Д. 93. Л. 16; АВП РФ. Ф. 06. Оп. 1. П. 18. Д. 188. Л. 34.

35 Внешняя политика СССР: Сб. документов. М., 1946. Т. IV. С. 475.

36 РГВА. Ф. 34980. Оп. 9. Д. 5. Л. 43.

37 Тойкка Э.В. Сквозь грозовые годы. Петрозаводск, 1980. С. 134.

38 РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1380. Л. 138; Ф. 37977. Оп. 1. Д. 233. Л. 169.

39 РЦХИДНИ. Ф. 77. Оп. 1. Д. 891. Л. 1.

40 Там же. Ф. 522. Оп. 1. Д. 46. Л. 40.

41 Государственный архив общественно‑политических движений и формирований Карелии. Ф. 3. Оп. 5. Д. 25. Л. 10. (Далее: ГАОПДФК).

42 Там же. Д. 176. Л. 9; Д. 162. Л. 79; РЦХИДНИ. Ф. 522. Оп. 1. Д. 46. Л. 14; РГВА. Ф. 34980. Оп. 5. Д. 51. Л. 1‑2.

43 РЦХИДНИ. Ф. 522. Оп. 1. Д. 46. Л. 17, 20.

44 ЦГАИПД С‑П. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 4241. Л. 76‑77.

45 Полпреды… Сб. документов об отношениях СССР с Литвой, Латвией и Эстонией. М., 1990. С. 246.

46 KA. AA Sts. В 18/В 3342.

47 Спгронга А. Гибель государства // Даугава. 1990. № 5. С. 86.

48 KA. AAStS. В 18/В 3342.

49 UM. 109. В 5а.

50 Julkunen М. Tuhon portaalla – ensimmaiset reaktiot talvisodan syyttymiseen // Kansallinen sodassa. Hels., 1989. S. 124.

51 Soikkanen T. Kansallinen eheytyminen – myytti vai todellisuus? Porvoo etc., 1984. S. 134.

52 Ibid. S. 369.

53 Martola A.E. Sodassa ja rauhassa. Hels., 1975. S. 129.

54 KA. Ib. 4/III.

55 KA. G. Mannerheimin arkisto. 661. Paamajan asiakirjoja.

56 Jussila 0. Op. cit. S. 35.

57 Коммунистический Интернационал. 1939. № 11‑12. С. 155‑161.

58 РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 253. Л. 75.

59 РГВА. Ф. 34980. Оп. 9. Д. 13. Л. 2.

60 Ленинская правда. 1989. 24 июня.

61 РГАВМФ. Ф. Р‑92. Оп. 2. Д. 520. Л. 151. РГВА. Ф. 34980. Оп. 1. Д. 171. Л. 1.

62 Kansan Uutiset. 1984. 22. 12.

63 UM. 109. В6; Salomaa M. Terijoen hallituksen mysteeri // Historiallinen Aikakauskirja. 1985. № 1. S. 37.

64 РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 1377. Л. 23.

65 ГАОПДФК. Ф. 3. Оп. 5. Д. 162. Л. 126.

66 Там же. Д. 28. Л. 1.

67 Зимняя война. С. 219, 220, 225; РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1301. Л. 62.

68 Kansan Uutiset. 1984. 22. 12.

69 Ibid.

 

 

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: