История развития уголовной ответственности за грабеж

Грабеж как преступление против собственности давно известен русскому уголовному праву. Так, уже первых источниках русского уголовного права упоминается тайное и явное завладение чужой вещью в договорах с Византией Олега 911 года и Игоря 945 года, что явно видно, например, из текста договора Олега с Византией: «О сем, аще украдеть русинъ что любо у хрестьянина, или пакы христьянинъ у русина, и ятъ будеть в томъ часе тать, егда татбу сътворит, от погубившаго что любо, аще приготовить ся тать творяй... О сем, аще ли кто или русинъ хрестьяну или хрестьянъ русину мучения образомъ искусъ творити и насилье яве, или възмет что любо дружне, ...» [10, с. 18].

На всем протяжении развития законодательства России, в том числе и
уголовного, защите собственности придавалось огромное значение. Но при этом в каждом историческом периоде степень уголовно-правовой охраны имущества, в зависимости от формы собственности на него, была неодинаковой. Прежде всего отдавался приоритет защите государственного имущества, что достигалось применением более жесткого наказания за совершение такого вида хищений. Так, первый законодательный источник писаного права - Русская Правда (X-XI вв.), будучи кодексом феодального уровня, придавала огромное значение охране имущества феодалов.

Отношение собственности, как и отношения к собственности, в Древней Руси было достаточно своеобразным, именно поэтому существовала и определённая специфика в её охране. Как полагает С.А. Елисеев, термин «собственность» как таковой был неизвестен древнерусскому праву, которое использовало описательные выражения - «впрок», «навеки» и т.п. Право собственности отличалось от простого владения, и собственник не лишался права на вещь, перестав владеть ею. В качестве примера данному факту следует привести образное описание отношений, связанных с собственностью в Древней Руси, данное Б.А. Романовым: « Бывает, что и воруют: коней, оружие, одежду. У кого обнаружат, хватаются за свое и кричат: «это моё», - а тот оказывается, не украл, а купил. Закон в данном случае предлагает процедуру «свода» (по следам покупок, перепродаж и перекупок), иначе - опять драка» [8, с. 11]. В раннефеодальном праве ещё не существовало сложной классификации имущественных преступлений, не проводилось различия между уголовными и гражданскими правонарушения­ми. Преступление именовалось «обидой», под которой понималось всякое нарушение общест­венного мира, выражавшееся в причинении потерпевшему физического, материального или морального ущерба. Занимательной представляется точка зрения Д. Мейчика по поводу соотношения положений о краже в статьях 911 и 944 гг. На его взгяд, статья шестая договора 944 г. является не самостоятельной нормой, а лишь частным случаем, который не предусмотрен в договоре 911 г. И если в первом случае (Договоре князя Олега) речь идёт о ситуациях, когда вор пойман на месте преступления (данный факт увеличивал степень общественной опасности содеянного), то во втором случае рассматриваются ситуации, когда возвратить похищенное в натуральном виде уже невозможно. Именно данным обстоятельством объясняется относительная мягкость наказания отражённого во втором случае. Именно тогда законодательно формируются юридические основы, затрагивающие значимость «поличного», достаточно последовательно проводимые древнерусским законодателем и впоследствии. Возможно, своеобразным отголоском такой ситуации является сохранившаяся до наших дней поговорка: «Не пойман - не вор», где значительная лингво-юридическая нагрузка ложится на момент поимки преступника на месте совершения преступления[19, с. 116].

Также заметно упоминание о насильственном завладение чужим имуществом одним лицом и насильственное завладение, совершенное группой лиц («дружинне»). Выделение явного завладения чужой вещью как преступления согласно мнению историков XIX века можно объяснить византийским происхождением ряда положений данных договоров.

Важнейшим памятником древнерусского права является Русская Правда, которая включает в себя нормы различных отраслей права, в том числе и уголовного. Преступлениями против собственности по Русской Правде являлись отчуждение у собственника коня, оружия, одежды, свиньи, поросенка, молока и некоторых других вещей, также незаконное пользование чужим имуществом, противозаконное завладение чужими земельными участками. Русская Правда не делила преступления против собственности наконкретные виды. Законодатель хищение имущества обозначал такими словами, как «крал», «украдеть», «крадуть». Из анализа статей Русской Правды можно сделать вывод, что законодатель рассматривал тайное хищение чужого имущества, то есть в данном случае не выделял явного хищения, и грабеж как отдельный вид хищения был неизвестен на тот момент. Дальнейшее развитие законодательства об ответственности за грабеж связано с Псковской Судной грамотой и Новгородской Судной грамотой. Они в отличие от Русской Правды различали такие преступления как разбой, грабеж, татьба, «наход». Однако какой смысл в эти понятия вносил законодатель сказать трудно, так как ни одно деяние не было конкретизировано. Можно только предполагать, исходя из понятий средневекового законодателя, который обозначал различные ситуации насильственного завладения чужим имуществом. Под грабежом следовало понимать «всякое противозаконное отнятие находящейся во владении другого вещи и чаще всего совпадающее с понятием самоуправства». Изучение текстов Судных грамот дает основание предположить, что к татьбе относили тайное завладение имуществом, к грабежу, разбою - открытое насильственное [10, с. 18].

Из санкций статей, предусматривавших ответственность за грабеж, следует, что его не относили к наиболее опасным преступлениям. Это объясняется тем, что в то время каждый полагался только на свои личные силы, а тайный вор возбуждал гораздо большее отвращение. Он казался более опасным, чем тот, кто открыто шел к своей цели. Физическая сила была надежным средством для приобретения славы и добычи, принципом жизни, иными словами применение физической силы было заурядным явлением. И законодатель не оценивал это как особенно опасное явление для общества.

В отличие от Русской Правды и Судных грамот в Судебниках законодатель детализировал преступления против собственности. Однако упоминания о грабеже в Судебнике 1497 года нет. Он различал простую и квалифицированную кражу (предпосылки есть еще в Русской правде), к наиболее тяжкому преступлению было отнесен разбой[48, с. 116].

В статье 25 Судебника 1550 года говорится о грабеже: «А который ищеа взыщет бою и грабежу, и ответчик скажет: бил, а не грабил, и ответчика в бою обвинити и бесчестие на нем взяти: а в пене, посмотря по человеку, что государь укажет; а в грабеже суд и правда, а во всем не обвинити; а скажет, что грабил, а не бил, и на том грабеж доправити, хто скажет грабил; а в пене, посмотря по человеку, что государь укажет; а в бою суд и правда....». В этой статье заметно стремление разграничить состав грабежа, как открытое хищение вещи, и состав разбоя, как хищение, связанное с насилием. Исход дела предрешало добровольное признание обвиняемого. Он мог признать обвинение полностью или частично. В последней ситуации прибегали к показаниям свидетелей. Обострение классовых и сословных противоречий привели к принятию Соборного Уложения 1649 года. Это был первый в истории России систематизированный закон, включающий в себя нормы всех отраслей права, существовавших на тот период. Туда были включены и нормы уголовного права, в том числе про открытое хищение имущества. Для обозначения грабежа законодатель пользовался словами «пограбит насильством» (ст. 221, 222 гл. X), а под грабежом понимался открытый насильственный захват чужого имущества. Проанализировав статьи, можно предположить, что насилие над потерпевшим сопровождает противоправное завладение чужим имуществом[19, с. 105]. При этом законодатель так же, как и в Уставных грамотах, Судебниках относил грабеж к менее опасным преступлениям, чем кража. К тому же Уложение смягчает ответственность за его совершение детьми в отношении своих родителей, что можно увидеть в ст. 5 гл. XXI, согласно которой «будет которой сын или дочь у отца или у матери животы пограбят насильством, или не подчитаючи отца и матерь, и избываючи их, учнут на них извещать какия злыя дела, и таким детям за такия их дела чинить жестокое наказание, бить кнутом же нещадно, и приказать им быти у отца и у матери во всяком послушании безо всякого прекословия, а извету их не верить». Во второй половине XVII века развитие уголовного законодательства об ответственности связано с Новоуказными статьями 1669 года о татебных, разбойных и убийственных делах, в котором уточнялся ответственность за хищение имущества. При этом законодатель, выделяя грабеж терминологически, однозначно не рассматривал как самостоятельное посягательство против собственности.

К числу реформ, проведенных Петром I, относятся и реформы в уголовном законодательстве. В 1715 году был издан Артикул воинский, который предназначался для военнослужащих и должен был применяться военными судами. Однако судебная практика свидетельствует, что Артикул воинский применялся как в военных судах, так и в общих судах. Артикул содержал статьи о преступлениях не только воинских, но и политических и общеуголовных, в числе последних был и состав грабежа[7, с. 118].

Артикул 104 некоторым образом отделял грабеж от разбоя. Под грабежом Артикул воинский понимал открытое, но не всегда насильственное завладение чужим имуществом. Ненасильственное завладение чужим имуществом упоминался в толковании артикула 185: «Ежели кто ворветца без оружия, или войдет в дом без насилства в конюшкю или хоромы... от чего никакого насилия или убийства опасатись не надлежало...». Однако некоторые авторы рассматривают такое деяние не как ненасильственный грабеж, а как кражу. В Артикуле воинском выделяются такие виды грабежа, как с применением насилия, так и с причинением телесных повреждений различной степени тяжести, сопряженный с убийством потерпевшего. Артикул 182 был направлен на пресечение грабежей среди военнослужащих, как на своей территории, так и на земле союзнического или нейтрального государства или вражеского. При этом приводился перечень причин ужесточения наказания в таких случаях: войско может остаться без продуктов питания, мест для жительства (ночлегов). А артикулом 185 карался грабеж, совершенный на улице, дороге или на дом ночью с оружием[100, с. 26]. Следует заметить, что артикул воинский различал грабеж, совершенный с применением и без применения оружия. Разграничение грабежа и кражи нашло законодательное закрепление в указе императрицы Екатерины II «О суде и наказании за воровство разных родов и о заведении рабочих домов». Согласно данному Указу грабеж «есть, буде кто на сухом пути или на воде на кого нападет или остановит, стращая действием... и нахально ограбит, или что отнимет, или дать себе принудит, или воспользуется страхом от пожара, или потопа, или от инаго случая, или темнотою кого ограбит, или отъимет у кого деньги, или снимет с кого платье, или с повозок, или с корабля пожитки, или товары, или иное движимое имение». Из анализа данной статьи заметно, что грабежом считалось деяние, совершенное открытым, явным способ хищения имущества, а кражей -деяние, совершенное тайным способом. Кроме того, законодатель достаточно точно определял предмет этих преступлений. Это было чужое движимое имущество, то есть оно не принадлежало виновному. Указ устанавливал и субъективную сторону деяний, виновный должен был совершить деяние с намерением присвоить чужое имущество «без воли и согласия того, чье оно» [8, с. 122].

С приходом к власти Николая I началась систематизация законодательства. В ходе этой систематизации был издан Свод законов уголовных 1832 года, согласно которому преступления против собственности были подразделены на две группы: преступления против казенной собственности и преступления «против прав на имущества» (против частной собственности). Грабеж относился ко второй группе преступлений. В понятие грабежа была внесены существенные изменения. При этом средством преодоления сопротивления потерпевшего осталось только угроза действием, словесная угроза была исключена. Также законодатель убрал из описательных слов слово «пограбит», так как оно затрудняло уяснение сущности грабежа, из-за своей неясности. Систематизация российского законодательства в области уголовного права пошла дальше, чем в других отраслях и завершилась изданием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных в 1845 году. Уложением были внесены крупные изменения в положения о преступлениях против собственности. Так, разбой, грабеж, кража и мошенничество были объединены одним понятием «похищение». Однако Уложение не раскрывало смысл самого понятия, в нем лишь говорилось, что «похищение чужого имущества, смотря по видам сего преступления и сопровождавшим оное обстоятельствам, признается разбоем, грабежом, кражею или мошенничеством» [9, с. 210]. Из данной формулировки статьи следует предположить, что похищение чужого имущества - это преступление, имеющее определенные виды. Согласно Уложению грабежом считалось «всякое у кого-либо отнятие принадлежащего ему или же находящегося у него имущества, с насилием или даже с угрозами, но такого рода, что сии угрозы и самое насильственное действие не представляли опасности ни для жизни, ни для здравия или свободы того лица», «...всякое, хотя и без угроз и насилия, но открытое похищение какого-либо имущества в присутствии самого хозяина или других людей» (ст. 2218 Улож. ред. 1857, ст. 1637 Улож. ред. 1866, 1885 гг.). Иными словами, под грабежом признавалось завладение преступником имущества в присутствии хозяина имущества или других лиц, которые понимают противоправность его действий. Уложение выделял два вида грабежа: грабеж с применением насилия и угроз и без них. При этом грабеж с применением насилия четко разграничивался от разбоя тем, что при грабеже насилие и угроза не представляли явную опасность для потерпевшего, а при разбое наоборот[81, с. 125].

Законодатель подробно изложил квалифицирующие признаки грабежа, в числе которых совершение грабежа в церкви, на улице, в ночное время, совершение грабежа лицом, ранее подвергнутым наказанию за это же преступление и т.д. В то время оконченным данное преступление считалось с момента изъятия имущества. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных четко выделяло состав грабежа как самостоятельный вид посягательства, наряду с кражей и разбоем. То же самое касается и Уголовного уложения 1903 года. Статьи о преступлениях против собственности в форме грабежа содержались в главе XXXII «О воровстве, разбое, вымогательстве» [13, с. 55]. Однако, здесь составы кражи, грабежа, отдельно не были выделены. Кроме того, понятие «кражи» и «грабежа» вообще исключались, вместо них вводилось понятие «воровство», которое согласно толкованию главы XXXII представляет собой похищение чужого движимого имущества ненасильственного характера, которое может быть тайным или открытым, и некоторые случаи похищения насильственного характера, не охватываемого понятием разбоя. Уголовное уложение различало и квалифицирующие признаки: в зависимости от стоимости имущества, по месту, времени, способу действия, также от конкретного вида имущества и лица, совершившего хищение. С приходом к власти большевиков были упразднены дореволюционные судебные установления, в том числе и в области уголовного законодательства. Новыми источниками права становятся декреты, постановления СНК РСФСР. Декреты ВЦИК и СНК РСФСР устанавливали ответственность за хищения государственного имущества и имущества граждан. В 1921 году был издан декрет СНК РСФСР «Об ограничении прав по судебным приговорам», который содержал более широкий перечень преступлений против имущества граждан: разбой, грабеж, кража, мошенничество, вымогательство и т.д. При этом декрет не вводил новых составов, а лишь систематизировал те понятия, которые были хорошо известны судебной практике[82, с. 125]. Законодатель, используя устоявшиеся термины, лишь называл их поименно. Не отграничивал один состав от другого, не было нормативных определений деяний, нередко использовались для обозначения преступлений эмоционально насыщенные слова и выражения, такие как «хищничество», «расхищение» и т.д. В 1922 году с принятием Уголовного кодекса РСФСР эти недостатки были устранены. УК РСФСР 1922 года предусматривал такие посягательства против собственности как кража, грабеж, разбой, присвоение вверенного имущества, мошенничество, вымогательство, повреждение имущества. Были введены простые и квалифицированные составы[14, с. 110].

Согласно ст. 182 УК РСФСР 1922 года грабежом признавалось открытое похищение чужого имущества в присутствии лица, обладающего, пользующегося или ведающего им. При грабеже похищаемое имущество для виновного должно было быть чужим, не принадлежать ему. И необходимо обязательное присутствие лица, обладающего, ведающего или пользующегося им. УК РСФСР выделял 2 вида грабежа: без насилия над лицом, которому принадлежит похищаемое имущество (ст. 182 УК РСФСР 1922 г.) и с насилием не опасным для жизни и здоровья потерпевшего (ст. 183) [75, с. 300]. При последнем выделялся такой квалифицирующий признак, как совершение грабежа рецидивистом или группой лиц (ч. 2 ст. 183 УК РСФСР 1922 г.). Если уголовный кодекс РСФСР 1922 года содержал две статьи, посвященные составу грабежа, то Уголовный кодекс РСФСР 1926 года объединил их в одну. Согласно данной статье грабежом признавалось открытое похищение чужого имущества в присутствии лица, обладающего, пользующегося или ведающего им. Также выделялся два вида грабежа: без применения насилия и с насилием. При этом законодатель убрал такие термины, как «не опасного для жизни и здоровья». Их отсутствие, по сути, не меняло существа статьи. Сопоставив определение грабежа с насилием и разбоя (ст. 167 УК РСФСР 1926 г.), можно прийти к выводу: насилие в грабеже было не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, так как согласно УК РСФСР 1926 года под разбоем понималось открытое нападение отдельного лица, соединенное с насилием опасным для жизни и здоровья потерпевшего, с целью завладения его имуществом[19, с. 56].

Трудности возникали при толковании части третьей ст. 165 УК РСФСР 1926 г. Они были связаны тем, что не уточнялись, какие именно действия считались, совершенными группой лиц или повторно. Некоторые авторы полагают, что данные действия являются подвидами насильственного грабежа. Такой вывод можно сделать, опираясь на текст статьи УК РСФСР 1922 г., согласно которому данные квалифицирующие признаки относились к насильственному грабежу. Однако другие авторы полагают, что они распространяются и на ненасильственный грабеж. Одной из особенностей УК РСФСР 1926 г. то, что в ст. 166 были объединены тайное и открытое похищение лошадей или другого крупного рогатого скота у трудового земледельческого населения[16, с. 15].

Вначале 30-х гг. переход советского государства в новую фазу его социально-экономического развития стал предпосылкой существенных изменений в уголовно-правовой политике. Хищение социалистической собственности в то время считалось основной формой сопротивления буржуазии пролетарской диктатуре. Так, постановление от 07 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов, кооперации, укреплении общественной (социалистической) собственности» рассматривал хищение как форму классовой борьбы. При этом хищение понималось как родовое понятие, охватывающее разные формы преступного завладения имуществом (не только кража, но и грабеж, разбой, присвоение, растрата). К хищению так же были отнесены и деяния, не являющиеся таковыми. Согласно постановлению Пленума Верховного суда СССР от 25 августа 1932 года к ответственности должны были привлечь лиц, виновных не только в краже, но и в умышленном убое, изувечении лошадей и другого рабочего скота в обобществленном секторе народного хозяйства, также лиц, проявивших преступно небрежное отношение в деле организации ухода и эксплуатации лошадей и прочего рабочего скота[19, с. 17].

В 1947 году Президиумом Верховного суда СССР был издан Указ «Об усилении охраны личной собственности граждан», который внес изменения в систему преступлений против частной (личной) собственности граждан. Понятие грабежа было исключено из указа, а открытое ненасильственное завладение имуществом считалось кражей, похищение, соединенное с насилием над потерпевшим - разбоем. К концу 50-х гг. система уголовно-правовых норм, охраняющих право собственности, была сложной и противоречивой. Ее упорядочил Уголовный кодекс РСФСР 1960 года. Он содержал две главы, которые были посвящены охране социалистической собственности и охране личной собственности граждан. Кодекс называл такие формы посягательств как кража, грабеж, разбой, присвоение, растрата, злоупотребление служебным положением, мошенничество. Таким образом, Уголовный кодекс РСФСР 1960 года восстановил состав грабежа, под которым понималось открытое похищение личного имущества граждан без насилия над личностью или с насилием, но не опасным для жизни и здоровья потерпевшего. По сравнению с предыдущим Уголовным кодексом РСФСР Уголовный кодекс РСФСР 1960 года говорит не о чужом имуществе, а о личном имуществе. Некоторые авторы в этом видят существенную разницу, которое дает основание квалифицировать по УК РСФСР 1960 г. в качестве грабежа и такие открытые действия, результатом которого является похищение и своих вещей. Однако данная точка зрения не верна, так как собственник имущества не может свое же имущество похищать открытым способом у себя же. Следовательно, объектом грабежа может быть только личное имущество, находящееся в собственности другого лица, т.е. чужое личное имущество[20, с. 100].

Помимо простого состава грабежа, УК РСФСР 1960 года содержал и квалифицирующие признаки грабежа, к которым относились совершение грабежа повторно или по предварительному сговору группой лиц, соединенного с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, либо причинившего значительный ущерб потерпевшему. Таким образом, развитие уголовного законодательства об ответственности за грабеж прошло несколько этапов:

В дореволюционной России грабеж, как вид преступления, был
упомянут еще в Псковской Судной грамоте (ХIV-XV вв.). Однако, по
Псковской Судной грамоте грабеж не относится к наиболее опасным
преступлениям.

 

 

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: