Онтологизация красоты в концепции Леонтьева

 

Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891) - русский мыслитель, писатель и публицист, дипломат, врач, ставший в конце жизни монахом. В 1850 г. Леонтьев познакомился с Т.Н. Грановским, М.Н. Катковым и др. Формально Леонтьев оставался связанным, прежде всего, с литературным кругом Тургенева и, следовательно, с западническим либерально-эстетическим направлением русской мысли. Всё, написанное им в 1850-х гг. он резко осуждал потом. После тяжёлого кризиса (1862 г.) решительно отказался от либеральных иллюзий.

Основной работой К.Н. Леонтьева является труд «Византизм и славянство», написанный в 1870-х годах. (Философский трактат " Византизм и славянство" публиковался трижды: в 1875 г. (в " Чтениях в Императорском Обществе истории и древностей российских" ), затем в 1876 и 1885 гг.). В России XV в. византизм встретил «бесцветность и простоту», что содействовало более глубокому его усвоению. Несмотря на неоднократные позднейшие западные влияния, «основы нашего как государственного, так и домашнего быта остаются тесно связанными с византизмом». Пока Россия держится византизма - она сильна и непобедима. «Изменяя, даже в тайных помыслах наших, этому византизму, мы погубим Россию». Отступлениями от византизма является как западничество, так и «славизм».

Свободная воля человека может влиять на историю - правда, исключительно негативно: в частности, оказывала сопротивление, препятствуя распространению прогресса и религии эвдемонизма. В качестве альтернативы разрушительному ходу истории Леонтьев выдвигал «охранительный» принцип государства и религии, укрепление семьи как «малой церкви», принцип красоты в искусстве и монашеский путь личного спасения. Все эти факторы, безусловно, связаны у него религиозной основой как сопротивлением неизбежной ипостаси. Даже один монах своим выбором аскетического идеала противостоит прогрессивным тенденциям и тем самым «отсрочивает» конец.

В 1871 г. произошло центральное мистическое событие всей его жизни: обнаружив у себя холеру и отчаянно испугавшись смерти, он смотрел на образ Божьей Матери (который случайно появился у него, неверующего с 1851 г.). «Я вдруг, в одну минуту, поверил в существование и могущество Божией Матери, поверил так ощутительно и твёрдо, как если бы видел перед собою живую, знакомую, действительную женщину, очень добрую и очень могущественную». Окончательно оформилась идейно-философская доктрина Леонтьева в 1880-е гг. Вышли два полемических очерка о Ф.М. Достоевском и Л.Н. Толстом «Наши новые христиане» (1882), где он приложил к идеям и творчеству обоих писателей строго православную точку зрения и пришёл к выводу о несостоятельности их религиозной проповеди.

Мировоззрение Леонтьева сложилось под влиянием ряда обстоятельств его личной жизни. Многим его современникам это представлялось вполне достаточным основанием, чтобы утверждать наличие в его философии двух альтернативных тенденций - эстетически-эпикурейской, соответствовавшей первому периоду его жизни, и религиозно-аскетической, характеризующей этап религиозного обращения. Факт их взаимопроникновения при подобной интерпретации оставался необъяснимым либо просто незамеченным. Между тем в философии Леонтьева мотивы христианской ортодоксии и эстетизма сосуществуют, и он не раз обращается к обоснованию совмещения позитивистски-органицистского, религиозно-провиденциалистского и эстетического истолкования мироздания.

Леонтьев онтологизирует понятие прекрасного, интерпретируя его как точку соприкосновения материального и божественного начал мира, как космогонический принцип организации социальной и природной реальности. Закон существования красоты - «разнообразие в единстве» - отождествляется у него с законом жизни. В качестве творящего и деятельного центра мироздания в философии Леонтьева выступает Бог. Он является силой, порождающей всевозможные формы органического, неорганического, социального мира, наделяющей способностью к дальнейшему саморазвитию в соответствии с органическим «триединым законом развития». Миропорядок, характеризующийся состоянием устойчивого равновесия, обеспечивается, согласно концепции Леонтьева, существованием замкнутых изолированных форм, объединяемых лишь принадлежностью к сотворившему их деятельному началу. Чем большее разнообразие самобытных форм существует в природе, тем больше жизненности, красоты и силы содержит в себе мир в целом.

В истории сохранение и культивирование замкнутых индивидуализированных национальных образований интерпретируется им как противостояние смерти и небытию. Провозглашая достижение самобытности главной целью национального и государственного существования, Леонтьев считал, что идеал «видимого разнообразия и ощущаемой интенсивности жизни» - единственный критерий в оценке социокультурных явлений.

В вопросе общественного развития, Леонтьев придерживается принципа движения «от простого к сложному». Кроме того, он считает, что ошибочно полагать, будто бы эволюционирует человечество в целом, скорее эта характеристика применима к отдельным народам.

«Триединый закон развития» предполагает, что организм, процесс или явление в своей эволюции проходят три стадии: «1) первоначальной простоты, 2) цветущего объединения и сложности, 3) вторичного смесительного упрощения». Этот закон даёт возможность анализировать внешние приметы таинственного процесса становления или упадка разнообразных форм и выделять признаки, характерные для каждой из стадий, определяя, каковы жизнеспособность организма или состояние какого-то процесса.

Леонтьев выступал против просветительских и рационалистических представлений о картине мироздания как соответствующей категориям, теоретическим конструкциям, познавательным возможностям и моральным заключениям человеческого разума. Узнавание прекрасного, по его мнению, не предполагает проникновения в глубины мира, поскольку оно открыто эмоциональному, образно-эстетическому его постижению. Истина явлена человеку в образе красоты, по природе своей являющейся «многоликой» и «многоцветной». Леонтьев считал себя сторонником «метода действительной жизни» - социальной науки, совмещающей опыт, умозрение и мистику. Выдвигая запрет на привнесение в социологию каких бы то ни было аксиологических и телеологических суждений и идеалов, он обвиняет в несостоятельности любые теории, в которых доказывается возможность переустройства человеческой жизни на более справедливых или разумных началах: «Не имеют правдоподобия ни психологически, ни исторически, ни социально, ни органически, ни космически - всеобщая равномерная правда, всеобщее равенство, всеобщая любовь, всеобщая справедливость, всеобщее благоденствие. Эти всеобщие блага не имеют даже и нравственного, морального правдоподобия».

Леонтьев трактует историю как ограниченный во времени и ненаправленный процесс. Прогресс человеческой истории обусловлен процессом возникновения и гибели поочерёдно сменяющих друг друга культурных миров, что является результатом сохранения некоего «космического ритма», задаваемого круговращением культурно-исторических типов. Каждый из них является воплощением божественной идеи и обладает определённым набором свойств, постепенно обнаруживающихся по мере свершения им своего фатального жизненного цикла. История представляет собой продолжающийся процесс именно в силу сосуществования и чередования локальных национальных культур, символизирующих действие закона «разнообразия в единстве». Нарушение принципа разнообразия чревато концом истории.

В дальнейшей судьбе России, как и на первоначальном этапе её развития, решающую роль призван сыграть «византизм», объединяющий в себе те начала государства и религии, которые были восприняты Россией у Византии в эпоху князя Владимира, христианизировавшего Русь. Леонтьев интерпретирует русскую историю с точки зрения «формирующего» воздействия государственной власти и церкви. Создание восточнославянского типа, согласно Леонтьеву, должно начаться с реализации ряда акций консервативного характера, долженствующих обеспечить «православие и его усиление», самодержавие и его незыблемость, «сообразный с настоятельными требованиями жизни» сословный строй, «сохранение в быте нашем, по мере сил и возможности, как можно больше русского; а если посчастливится, то и создание новых форм быта; независимость в области мышления и художественного творчества».

Со временем Леонтьев всё более осознаёт несбыточность своей мечты о создании нового культурно-исторического типа. Полемизируя со славянофильством, он начинает опасаться сближения России со славянством, призывает обратить взор на Восток, где живут племена, не затронутые европейским влиянием, выступает противником русификации народностей, населяющих территорию России, приветствует, наконец, появление всевозможных мистических сект. Всё это, по его мнению, могло бы быть новыми проявлениями «разнообразия», необходимого для сохранения стабильности государственной целостности, «компенсацией» отсутствия в России сословного расслоения. Леонтьев замечает в общественной жизни России всё больше признаков, свидетельствующих о вовлечённости её в процесс «вторичного смесительного упрощения»: падение крепостного права, конституционные «мечтания», утрата значения традиционной религии, повышение статуса буржуа-предпринимателей и рационалистически мыслящей интеллигенции и т.п. Его начинают одолевать мысли о том, не станет ли Россия страной «апокалиптического антихриста», способной многократно ускорить всеобщее падение в бездну исторического небытия, откуда нет исхода в мир своеобразия и красоты.

Таким образом, как и отмечалось несколько выше, творчество К.Н. Леонтьева невозможно разделить на два разрозненных периода в силу того, что две основные тенденции, которые на первый взгляд, соответствуют двум периодам его творческой жизни, в действительности тесно переплетаются и коррелируются друг с другом.

 

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: