Звучащее слово» как искусствоведческая проблема

Стр 1 из 6Следующая ⇒

Содержание

Введение …………………………………………………………………….........3

Раздел 1. Визуализация слова в различных теоретических дискурсах …10

1.1. «Звучащее слово» как искусствоведческая проблема…….……..11

1.2. Слово и образ: «поэтическое шоу» с позиций социальной психологии………………………………………………………..19

1.3. Теоретические подходы к проблеме визуализации языка
в контексте философии постмодерна…………………………..24

Раздел 2. Слэм: исторические прототипы и аналоги ……………………..30

2.1. «Магическое» слово шамана…….………………………………..30

2.2. Пророчество в художественном слове…………………….……..33

2.3. Бродячие поэты как культурные инноваторы….………………..38

2.4. Школа русского судебного красноречия………..………………..41

Раздел 3. Слэм как искусство поэтической речи в «обществе спектакля» ……………..………………………………………………………..44

3.1. Социокультурный аспект слэма…………………….……………..44

3.2. Сруктурные составляющие слэма и их типологизация..………...49

3.3. Потенциал слэма как динамичного культурного пространства...54

Заключение. .………………………………………………………………….....58

Список использованной литературы ……………………………………… 63

Введение

Актуальность темы исследования. Несколько лет назад сначала в России, а затем – в Украине появился поэтический слэм – явление новое как для отечественной поэзии, так и для отечественной культуры в целом. Сочетая в себе поэтическое и актерское искусство, обладая элементами шоу, выводя автора непосредственно к своему зрителю-слушателю, существуя в режиме интерактивности, наконец, обладая огромной инвариантностью не только в плане текста стиха, но и в способах его прочтения, слэм отражает многие тенденции современной культуры. Даже перечисленных характеристик достаточно для того, чтобы причислить его к явлению постмодерна.

Следует сразу же отметить, что автор данной работы рассматривает постмодерн как явление онтологическое, вызванное стремительным развитием высоких технологий, созданием виртуальной реальности, изменением форм и способов коммуникаций, рядом других причин. Все это приводит к формированию новой, иной и еще до конца не осознанной формы человеческого сознания, а, значит, и иной формы существования в изменившемся и постоянно меняющемся мире. Соответственно, и творческие личности, в том числе поэты, ищут иные, новые формы не только для своего творчества, но и для самого его существования. Таким образом, слэм как проявление постмодерна можно рассматривать и как кризис нынешних форм творческого существования, и как переходный этап к иным формам, и как попытку решения проблем в современной поэзии, и как уже существующую веху новой культуры.

Говоря о терминологии, следует заметить, что определение «поэтический» к термину «слэм» практически не применяется, так как иных слэмов пока не существует. Однако проблемы современной литературы по-своему присущи и другим видам искусств. Поэтический слэм был первым лишь потому, что имеет отношение к слову – одному из способов коммуникации. Люди не общаются посредством музыки или живописи, потому в вербальных видах искусства проблемы современной культуры выражены ярче.

Термин «слэм» англоязычного происхождения (slam буквально значит «хлопать», особенно дверью). В американском слэнге – «сильный удар» (по мячу), резкая критика, нецензурный ответ. Значение, в котором слэм существует как поэтический турнир в отечественной культуре, условно трактуется «хлопки, аплодисменты». Владельцы американских джаз-клубов в промежутках между выступлениями дзаз-бэндов стали во второй половине двадцатого века выпускать на сцену актеров, совмещающих в своих выступлениях литературные миниатюры и конферанс. Так заполнялись паузы, развлекались зрители, переключалось внимание после нескольких часов музыкального исполнения. При удачном выступлении зрители аплодировали, что и дало один из вариантов трактовки термина «слэм».

В англоязычной литературе встречаются выражения «перформативная поэзия», «поэтический перформанс» (Performance Poetry), или буквально: «поэзия исполненная», «поэзия представленная», «поэзия, превратившаяся в представление», – эти выражения служат синонимами слэму. Согласно одному из распространенных определений, слэм – это «химерное соединение спорта и искусства: это соревнование поэтов в артистическом чтении» В 1984 году американский инженер Марк Смит организовал в Чикаго вервый слэм-турнир. Через несколько лет он же в том самом Чикаго стал организатором регулярных слэм-турниров в джаз-клубе под названием «Green Mill Jazz Clab», ставшем известнейшим местом проведения американских слэмов.

Что касается появления слэма в Украине, единого мнения на этот счет нет. Поэт Сергей Жадан уверяет, что украинский слэм появился в 1997 году в Харькове. А главный редактор интернет-издания www.proza.com.ua, критик культуры, автор книги «SLAM! Теория и практика поэтической революции»
[43], слэм-мастер и, можно сказать, культурный революционер Анатолий Ульянов считает, что украинский слэм родился сразу после фестиваля «Киевские Лавры 2006», там был установлен украинский формат слэма, там прошел первый турнир по слэму в Украине.

Далее явление начало стремительно набирать рост и силу. Если еще несколько лет назад каждый крупный слэм воспринимался как знаковое культурное событие, то сегодня во многих городах слэмы проводятся еженедельно, став частью клубной культуры.

В целом, слэм выглядит следующим образом. Поэты (как правило, от двадцати до тридцати человек) по очереди читают свои стихи. Выступление длится определенное количество времени, которое заранее жестко регламентируется. Посредством голосования каждый участник набирает некоторое количество баллов. Часть поэтов отсеиваются, и в следующий тур проходят те, кто набрал наибольшее количество баллов. Далее та же процедура осуществляется во втором и в третьем, финальном, туре. В финал в большинстве случаев выходят три, реже – два человека. Победитель получает денежный приз.

Структурные составляющие слэма и механизмы их функционирования подробно будут описаны в третьей главе. Сейчас важно отметить два момента, определившие направление данной работы.

Первое. В процессе слэма происходит визуализация слова, то есть слово перестает быть написанным (напечатанным), начинает звучать, исполняться. Можно было бы говорить о его аудиализации, однако слэмеры задействуют актерскую игру, на подходе, как уже было сказано, спецэффекты и музыкальное сопровождение, сама атмосфера слэма носит характер шоу, зрители активно включаются в процесс, а диплом победителя и денежный приз носят материальную форму. Слово не только начинает звучать, оно создает ощущаемые формы игры, действа, театрализации, передавая как внешнюю, так и внутреннюю динамику. Слово заполняет собой пространство и вносит в него особую атмосферу.

Второе. Слэмеры исполняют на сцене только собственные произведения. Слэмер не является компилятором текстов, написанных другими людьми, не является интерпретатором чужих произведений. Слэмер продолжает оставаться автором. Иными словами, речь идет не о подражании другому автору-стилю-жанру, не об эпигонстве, а о собственном творческом креативе.

Современное общество стремительно развивается. Исследуя новые культурные явления, мы можем понять общие культурные тенденции, их взаимосвязь с иными общественными процессами, понять атмосферу, в которой живет общество. Такие явления, как слэм, на наш взгляд, являются своего рода барометром, отражающим положение дел в культуре в целом. Слово всегда было важной составляющей человеческой деятельности. По словам М. М. Бахтина, «человек в его человеческой специфике всегда выражает себя (говорит), то есть создает текст» [2, с. 27]. Особенно важно понимать причины радикального проявления слова, какие, безусловно, присутствуют в слэме.

Степень научной разработанности проблемы. Слэм пока еще не является темой научных исследований. Несмотря на обилие информации, вся она носит публицичстический либо полемический характер. Уже упомянутая книга А. Ульянова показывает в первую очередь негатив сценического поведения многих слэмеров, не анализируя предпосылки возникновения нового литературного хулиганства. Некоторая расшифровка звучит в его интернет публикации [42]. Однако декларативность необходимости литературной революции посредством культурной анархии вызывает у нас чувство недоумения. В ознакомительном плане интересны интернет-публикации следующих авторов: Виктория Нарыжная [26], Тарас Прохасько [33], Сергей Жадан [11].

В американской исследовательской литературе нет обобщающих трудов, посвященных анализу поэтических слэмов. Исследования слэма носят характер фрагментарных, разорванных интернет-публикаций. Наиболее интересными, на наш взгляд, являются следующие издания:

Miguel Algarin & Bob Holman. Aloud! Voices from the Nuyorican Poets Cafe /editor Bob Holman.–Henry Holt, 1996. [53].

Gary Mex Glazner. How to Make a Living as a Poet. –2005.–284 с.[52].

Несмотря на то, что слэм неоднократно являлся темой отдельных публикаций, в целом, эта тема представляется не исследованной, открытой для культурологических поисков. Фундаментальных научных исследований слэма, в том числе в контексте культурологии, пока что нет. Таким образом, степень разработанности данной темы практически нулевая, что позволяет говорить, как минимум, о необходимости начала работы по отысканию ракурсов теоретической рефлексии над этим новым, фактически не изученным культурным феноменом.

Цель и задачи исследования. Цель данной работы – осмысление слэма как как динамичного культурного пространства на основе анализа феномена «визуализации слова» в украинском литературно-художественном процессе начала ХХI века.

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд взаимосвязанных задач:

1. Проанализировать слэм как форму визуализации слова в украинской культуре начала ХХI века; рассмотреть процесс визуализации слова в различных теоретических дискурсах.

2. Исследовать исторические прототипы и аналоги слэма в контексте визуализации слова; выявить специфику слэма как актуального культурного феномена на основе его сопоставления с историческими аналогами.

3. Дать описательную характеристику слэма как динамичного культурного пространства; раскрыть его поливариантность и полисемантичность; выявить его культурный потенциал.

Объектом иссследования данной работы является визуализация слова в украинском культурном процессе начала ХХI века.

Предметом исследования является слэм как динамичное культурное пространство.

Теоретико-методологические основы работы. В данной работе были использованы следующие методы научного исследования:

– культурно-исторический анализ (для рассмотрения исторических прототипов и аналогов визуализации слова);

– искусствоведческий анализ (для выявления художественных особенностей слэма как формы визуализации слова);

– интервьюирование (для описания феномена слэма с позиции его представителей).

Теоретической основой работы послужили: философия и теория диалога М. Бахтина, В. Библера; игровая концепция культуры Й. Хейзинги; концепция «открытого произведения» У. Эко.

Научная новизна исследования предопределена тем, что слэм как явление ранее не подвергался систематическому научному изучению, в том числе в области культурологии.

В данной работе впервые предпринята попытка провести анализ слэма как динамичного культурного пространства в контексте проблемы визуализации слова, рассмотренной в различных теоретических дискурсах, на основе исследования украинского слэма начала ХХI века.

Апробация исследования. Данная работа была апробирована в ходе ряда поэтических слэмов в качестве участника и члена жюри. Автор исследования принял участие в пяти слэмах, в т. ч. стал победителем четырех всеукраинских слэмов: «Открытый доступ» (Запорожье, 2007), «Подкова пегаса» (Винница, 2007), «Антракт» (Херсон, 2008), «Антракт» (Херсон, 2009).

Публикации. Основой данного исследования стал ряд публикаций автора: сборники стихов «Танец удава» (Харьков, 1998), «Русский дзен» (Харьков, 2002). АудиоCD: «На берегу заброшенного моря» (Харьков, 2007), «Молитвы язычника» (Харьков, 2009). Мультимедийный CD «Неизбранное» (Харьков, 2006). Основные положения данного исследования приняты к публикации в интернет-изданиях слэмеров.

Структура исследования. Данная работа состоит из 3 разделов (в т. ч. 9 подразделов), выводов и списка использованной литературы.

Раздел 1

Визуализация слова в различных
теоретических дискурсах

Говоря о визуализации слова, о том, какие формы принимает слово произнесенное, исполненное, как оно взаимодействует с культурным пространством, следует, на наш взгляд, рассмотреть некоторые аспекты данного вопроса с позиции различных научных дисциплин. Объем данной работы не позволяет дать развернутый анализ проблемы, поэтому нами будут затронуты лишь те аспекты визуализации слова и лишь в тех теоретических дискурсах, которые могут прояснить вопросы, связанные со слэмом.

Обозначим те основные направления, в которых будет вестись наша работа.

В первую очередь, на наш взгляд, следует обратиться к искусствоведению, так как рассматриваемая нами проблематика имеет непосредственное отношение к определенным видам искусства – литературе, в частности, поэзии, актерскому мастерству, а также включает в себя элементы театрализованного действа, а, значит, предполагает наличие сценарной и режиссерской работы.

Далее мы рассмотрим некоторые аспекты социальной психологии, использующей слово не только как средство коммуникации, но и как способ воздействия на окружающих. Разумеется, ни реклама, ни политика не имеют непосредственного отношения к различным поэтическим турнирам, однако методы воздействия на своих зрителей придуманы не слэмерами, и наша задача – выяснить, какие из существующих технологий воздействия на окружающих посредством слова вольно или невольно используются участниками слэмов. Не лишним будет также заметить, что для многих людей любое публичное выступление является средством социальной адаптации или же интеграции в ту или иную социокультурную среду.

Наконец, мы обратимся к философии постмодерна, поскольку в слэме присутствуют его элементы. Кроме того, процессы в современной культуре выводят нас на необходимость нового осмысления человека и его места в нынешнем мире, дают возможности новых форм проявления в различных сферах жизнедеятельности, в том числе творчестве, а, значит, есть и необходимость осознания этого процесса.

Магическое» слово шамана

Одной из первых форм публичного слова были всевозможные заклинания архаической эпохи. Маги, колдуны, шаманы, заклинатели обращались к духам предков, к природным стихиям, позже – к богам, выпрашивая их расположение и помощь в совершении тех или иных действий. Несмотря на ведущую роль шамана, в процесс было вовлечено все племя. Коллективные действия способствовали единению племени. Некоторые виды деятельности, например, охота, не всегда могли осуществляться в одиночку, необходимы были усилия группы людей, и если разделение обязанностей уже существовало – кто-то гнал добычу, кто-то ждал ее в засаде, кто-то забрасывал копьями – то успех все равно зависел от слаженности действий всех и каждого.

В дальнейшем заклинания шаманов начинают носить характер формул, более-менее устоявшихся. Заговоры современных целителей по сей день также имеют формульный характер.

Расслоение общества и обособление шаманов в особую группу постепенно приводит к тому, что шаманы получают монополию на право общения с богами. Теперь во время заклинательных обрядов, по-прежнему осуществляемых публично, рядовые граждане выполняют роль статистов. Суть не в том, что никто, кроме шамана не знал формул обращения к богам, а в том, что только шаман имел на это право и только его обращение обладало действенной силой. Причем это право было дано ему самим коллективом, выполняющим функции общественного регулятива.

Попробуем рассмотреть действия шаманов с точки зрения современных коммуникативных технологий.

На протяжении длительного периода из общей племенной среды выделяются личности, складывающиеся впоследствии в социальные группы, которым дано право от имени коллектива обращаться к высшим силам. Мы оставляем в стороне вопрос о возможности подлинного умения осуществлять подобные действия как несоответствующий теме нашей работы, и обращаем внимание на адаптацию действий шаманов к их культурной среде.

Первое, на что следует обратить внимание – это наличие потребности в магических заклинаниях. Изучение эволюции человеческого общества позволяет считать, что анимизм, тотемизм, фетишизм были естественными этапами его развития. Археология дает в данной области богатейший материал, достаточно хорошо изученный. Обращение к духам предков, природным стихиям, племенным тотемам было способом освоения и в определенной степени покорения окружающего мира. Иных форм взаимодействия с природной средой еще не существовало, но существующую форму – форму магических обрядов и заклинаний – нужно было заполнить.

Итак, существовала потребность в определенной категории людей, которая могла бы выступать посредником между человеческим сообществом и высшими силами. Кто выделялся в эту среду? Разумеется, в первую очередь те, кто способен был увлечь весь коллектив. Сегодня в таких случаях мы, как правило, употребляем термин «харизматичность». Если выделению вождей способствовали черты практического характера, зримые, осязаемые и доступные пониманию – сила, ловкость, мужество, смекалка, жизненный опыт, – то психологические составляющие человеческой личности из разряда той же харизматичности были человеку еще не ведомы. Иными словами, что-то выделяло шамана из общей среды, а что – непонятно. И это обстоятельство, безусловно, способствовало усилению значимости и исключительности шамана в глазах соплеменников.

В третьем разделе, подробно рассматривая психологию слэмеров, мы вернемся к вопросу о харизматичности, являющейся, на наш взгляд, одной из наиболее важных составляющих успеха любого действия, носящего публичный характер. Пока же обозначим этот момент как фактор выделения личности из общей среды.

Продолжим рассмотрение шаманов как обособленной социальной группы.

К богам нужно было не только уметь обращаться, но и уметь обращаться правильно. Ведь боги могли оказать помощь, а могли и отказать в ней. Здесь включаются аспекты того, что мы сейчас называем социальной психологией.

Допустим, магический обряд был удачным. Длительный ливень прекратился, охота принесла добычу, никто не пострадал. Казалось бы, цель достигнута, и шаман может почивать на лаврах. Однако имеет смысл предположить, что успех требовал закрепления. Шаман для усиления своего авторитета совершал действия, благодарящие богов, не умаляя и своей роли по принципу «Видите, как я старался». Параллельно могли следовать санкции в адрес сомневавшихся. Авторитет шамана рос.

Иная ситуация – обряд не принес желаемого результата. Здесь возможны два варианта – боги не расположены к людям или же шаман плохо к ним обратился. Разумеется, шаман не мог позволить усомниться в некачественности, непрофессионализме выполненной им работы – виноват кто-то другой, а не он сам. Поводов для «недовольства» богов всегда могло оказаться предостаточно, но важно было не только найти этот повод, а и убедить соплеменников в том, что именно этот повод – причина неудачи.

Разумеется, мы далеки от мысли утверждать, что в те времена уже начали закладываться основы практической психологии, однако роль влияния слова на сознание людей не могла остаться незамеченной. Кроме того, возник вопрос о технологиях воспроизведения. Нужно было не только знать «правильное» слово, но и уметь его «правильно» сказать. Обряды шаманов, использовавшие различную тотемистическую и прочую атрибутику, со временем стали носить театрализованный характер, [50, с. 382] а в некоторых случаях возможно было употребление шаманами и наркотических веществ. Все это усиливало эффект восприятия.

Раздел 3

Слэм как искусство поэтической речи
в «обществе спектакля»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Особенность данной работы состоит в том, что ее автор анализирует культурный процесс, к которому непосредственно принадлежит – слэмер говорит о слэме. Здесь возможна двоякая позиция. Знание явления изнутри, с одной стороны, дает информацию из первых рук, с другой, лишает определенной доли объективности. Принадлежность к литературной среде, с одной стороны, позволяет анализировать литературную составляющую слэма, так же литературно ее излагая, с другой, создает дефицит научной рефлексии, порой – неосознанно! – подменяющейся полемикой.

Как бы это ни выглядело, но здесь присутствует та же синтетичность, что и в слэме. Слэмер является одновременно поэтом и актером. Если же культуролог одновременно участвует в слэмах и пишет научную работу, то не возникает ли вопрос о существовании некоего слэмера от науки, который уже не просто участник события, но еще и не совсем его исследователь?

Человек в сегодняшнем мире очень часто сочетает в себе несколько форм и видов деятельности, к тому же, многие из них носят состязательный характер. Попробуем привести несколько примеров.

В условиях рыночной экономики каждый работник на рынке труда, каждый производитель на рынке товаров стремиться показать себя в наиболее выгодном свете, сделать так, чтобы именно его руки, способности, продукция, торговая марка пользовались наибольшим спросом. При этом используется презентационная деятельность, включающая в себя визуализацию слова. Мы привыкли к термину «конкуренция». А чем не экономический слэм?

Политические ток-шоу (само название – «шоу разговора»! ) стали неотъемлемой частью телевизионных программ. Смеем предположить, что зрители зачастую видят в них именно состязания в красноречии, в оригинальности, в харизматичности, и лишь во вторую очередь – декларации политических взглядов. Если же вспомнить масштабность предвыборных кампаний в нашей стране, с широкой репрезентативной деятельностью, с зазыванием народа на свою сторону, с оригинальными методами ведения борьбы, аналогии со слэмом становятся очевидны.

И еще один пример. Человек может быть талантлив, но не уметь этого показать. Слэм, в свою очередь, дает возможность раскрыться как поэту, так и актеру. Ученый может блистать на научных конференциях, а может быть великолепным практиком, на глаз понимающий разницу между Салтовской и Маяцкой культурами, ранее считавшимися одним целым. Возможен обратный вариант. Археолог может найти десяток шлемов Александра Македонскоко, но не уметь об этом написать научную статью. Тогда при прочих равных научную деятельность продолжит не он, а все тот же слемер от науки, не столько владеющий материалом, сколько способный грамотно это продемонстрировать.

Мы помним, что победитель слэма получает денежный приз. Значит ли это, что все участники аналогичных состязаний – даже если они так не называются – рассчитывают на аналогичный результат? Безусловно, нет, и здесь включается концепция игры.

Человеку свойственно играть, причем зачастую игра не носит практической выгоды. Й. Хейзинга говорит об этом как о непременном условии игры, в противном случае она перестает быть таковой. Мы, в свою очередь, не склонны считать, что все люди честолюбивы, многим важен именно процесс, а не результат. Это, кстати, характеризует многих слэмеров. Если В. Клен в частной беседе с автором работы открыто признавал, что для него важна именно победа, то многие авторы выходят на сцену с позиций соревнования как такового. Иными словами, атмосфера игры важнее достигнутого результата.

Слэм – квинтэссенция многих культурных процессов современного общества. Разрушение стереотипов, выход за рамки, поиск нового, самопрезентация, нестандартность мышления – все это свойственно многим культурным инновациям. Наряду с этим слэм отражает состязательный дух нашей цивилизации в целом, проявляющийся, в том числе, в визуализации слова.

Упомянем об одном недавно появившемся молодежном течении – «эмо». Его представители демонстрируют свой эмоциональный мир посредством экстравагантного внешнего вида, характеризующегося яркостью, пестротой, непривычным сочетанием цветов и деталей одежды. Это уже 100%-ный постмодерн, где плюрализм и мозаичность становятся неотъемлемой частью повседневной жизни. Эмо не имеют непосредственного отношения к теме нашей работы, однако они очень характерно подчеркивают астереотипизацию культурных традиций.

Каковы перспективы слэма? Сместив акцент со слова на игру, получаем театральный слэм, скажем, в жанре этюда. Иными словами, допустимо предположить возникновение слэмов – если у них не появятся собственные названия – театральных, музыкальных, живописных и тому подобное. Наконец не следует исключать возможности превращения слэма, вобравшего черты различных видов искусств, в самостоятельный если не вид искусства, то в подвид театрализованного действа, каким, например, в свое время стал КВН.

Что слэм дает поэту и что – зрителю?

Во-первых, возможность их культурного и творческого взаимодействия. Во время слэма они открыты для той формы диалога, которой не существует на официальных концертах. Во-вторых, каждый слэмер может стать зрителем, а каждый зритель – слэмером. Границы размываются, что в очередной раз напоминает о том, что мы существуем в эпоху постмодерна.

Поэт получает карт-бланш на творческий креатив. Мы помним – «все дозволено». Это вовсе не означает, что сразу же наступает хаос. Кто-то не готов к нему изначально. Кто-то, наигравшись в хулиганство, отходит от него в силу возраста, сохраняя наработанные технологии выступлений на сцене. Кто-то, пройдя через испытание свободой, начинает понимать подлинное значение ответственности перед теми, «кого приручил». И, конечно, кто-то действительно находит новые формы, создает новые жанры, иными словами, развивает литературу.

Читатель получает поэта «живьем», без опосредования книжной публикацией. Он видит не только текст автора, но и внутренний мир автора, проявляющийся в голосе, мимике, открытости или замкнутости, покое или напряжении. Он открывает новую грань чьего-то творчества, ранее ему неведомую. Он видит поэзию как бы изнутри, и если там действительно присутствует глубина, то она обгащает и его, читателя.

Вопрос «кто есть кто» в поэзии обретает иную окраску. Да, не всегде талантливый поэт умеет талантливо исполнять собственные стихи, не всегда талантливый актер пишет талантливые стихи. Однако тем и интересен синтез этих видов искусств, что мы видим личность автора уже в нескольких плоскостях, то есть более объемно. Соответственно, и автор может раскрыться более ярко, чем мог бы сделать это только в одном лице.

Слэм нельзя оценивать с позиции того, рифмуются ли последние строчки в прозвучавшем со сцены тексте. Каноны, применимые к традиционной поэзии, никто не отменял, разве что сама жизнь внесет коррективы. Но и применять эти каноны нужно по-прежнему к традиционной поэзии. Слэм – это синтез нескольких видов искусств, и его оценка также должна носить синтезированный характер. Здесь нужно задать ряд вопросов. Готовы ли нынешние искусствоведы участвовать в формировании новой оценочной системы, которая бы позволила объективно воспринимать и анализировать такие явления, как слэм? Нужно ли раскладывать слэм на составляющие и исследовать их по отдельности, рискуя утратить видение ситуации в целом? С другой стороны, можно ли понять слэм как явление, не видя всех его компонентов? Наконец, можно ли воспринимать слэм как целостное самостоятельное явление, подвергая его такому же целостному изучению, или же слэм – модификация либо ответвление какого-то уже существующего и изученного явления, а потому в самостоятельном изучении не нуждающийся?

Вот наши ответы. Слэм – самостоятельное культурное явление. Однако он не возник из ничего, имеет мощные корни в прошлом в виде различных состязаний, существовавших во все времена в самых разных культурах. Традиции трансформируются и видоизменяются с естественным течением времени. Нынешняя эпоха постмодерна также повлияла на традиционные состязательные турниры, окрасив их в новые цвета. Слэм – традиционен в своей смысловой составляющей и авангарден в форме проявления. Его осознавание возможно только при комплексном изучении с позиции многих областей научных знаний – культурологии, истории, искусствоведения, философии, социологии, психологии. При этом целостное видение не должно подменять параллельное видение всех его составляющих.

Слэм существует. Рефлексируя на многие культурные процессы, он способен вобрать в себя лучшее из уже существующего и со временем открыть новые горизонты творческой самореализации. Автор данной работы выражает надежду, что лучшие страницы слэма еще впереди.

Список использованной литературы

1. Анисимов С.Ф. Духовные ценности: производство и потребление. – М.: Мысль, 1988. – 253 с.

2. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. – М.: Художественная литература, 1979 – 341 с.

3. Бибихин В. Примечания переводчика // Жак Деррида. Позиции. Киев.: «Д.Л.», 1996.

4. Вебер М. Избранные произведения. – М.: Прогресс, 1990. – 720 с.

5. Вейнберг И. П. Рождение истории: Историческая мысль на Ближнем Востоке середины I тысячелетия до н. э. – М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература»; Еврейский университет в Москве, 1993. - 352 с.

6. Вельфлин Г. Основные понятия истории искусств. – СПб., 1994.

7. Галеев Б. М. Искусство космического века: Избранные статьи. Казань: Фэн, 2002. – 572 с.

8. Граудина Л. К., Миськевич Г. И. Теория и практика русского красноречия. – М.: Наука, 1989. – 256 с.

9. Гринцер П. А. Основные категории классической индийской поэтики. – М.: Наука, 1987. –312 с.

10. Грицанов А.А., Можейко М.А. Постмодернизм: Энциклопедия. – Минск: Кн. Дом, 2001. – 1040 с.

11. Жадан С. Слем в Україні // http: //www.proza.com.ua

12. Каган М.С. Эстетика как философская наука.– СПб.: Петрополис, 1997.

13. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство: Пер. с фр. – М.: Политиздат, 1990. – 415 с.

14. Кони А. Ф. Приемы и задачи обвинения // Избр. произведения. - М., 1956. – 538 с.

15. Краснодембський З. На постмодерністських роздоріжжях культури. – К.: Основи, 2000. – 196 с.

16. Крюковская Н.В., Гук А.Б. Детский театр музыкальной светоживописи // Содружество чувст и синтез искусств. Материалы международной научно-практической конференции. – Казань, 2008. –360 с.

17. Левикова С. И. Молодежная субкультура: Учеб. пособие. – М.: ФАИР-ПРЕСС, 2004. – 608 с.

18. Леви-Строс К. Путь масок. – М.: Республика, 2000. – 399 с.

19. Леви-Строс К. Структурная антропология. – М.: Наука, 1985. – 536 с.

20. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М.: Мысль, 1993. – 959 с.

21. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. – СПб.: Алетейа, 2000. – 347с.

22. Марков Б.В. Философская антропология: Очерки истории и теории: Учебное пособие для студентов и аспирантов гуманит. спец. – СПб: Лань, 1997. – 382 с.

23. Марков Б.В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры. – СПб.: Изд-во «Алетейя», 1999. – 304 с.

24. Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. – М: Прогресс-Традиция, 2002. – 624 с.

25. Мяло К. Г. Под знаменем бунта (Очерки по истории и психологии молодежного протеста 1950-1970-х годов). – М.: Молодая гвардия, 1985. – 287 с.

26. Наріжна В. Народження українського слему: купатися чи не купатись? // http: //artvertep.dp.ua

27. Нечкина М. В. Функция художественного образа в историческом процессн. Сборник работ. – М.: Наука, 1982. – 320 с.

28. Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М.: Русский язык; 22-е изд. – 1990. – 921 с.

29. Ортега-и-Гассет Х. Адам в раю// Хосе Ортега-и-Гассет. Эстетика. Философия культуры.– М.: Искусство, 1991.

30. Оруэлл Дж. Эссе. Статьи. Рецензии. Т. 2. – Пермь: «КАПИК», 1992. – 320 с.

31. Почепцов Г. Г. Семиотика. – М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 2002. – 432с.

32. Поэзия вагантов. – М.: Наука, 1975. – 606 с.

33. Прохасько Т.Slam: так затраскуються двері // http: //uk.wikipedia.org

34. Словарь античности. Пер с нем. - М., Прогресс, 1989.- 704 с.

35. Словарь иностранных слов. – 14-е изд., испр. – М.: Рус. яз., 1987. – 608 с.

36. Станиславский К. С. Работа актёра над собой. – Ч. 1. Работа над собой в творческом процессе переживания. – М.: «Искусство», 1985. – 479 с.

37. Суминова Т. Н. Информационные ресурсы художественной культуры (артосферы). – М.: Академический Проект, 2006. – 480 с.

38. Тайлор Э.Б. Миф и обряд в первобытной культуре / Пер. с англ. – Смоленск: Русич, 2000. – 624 с.

39. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. – М.: Политиздат, 1989. – 572 с.

40. Тэрнер В. Символ и ритуал. – М.: Наука, 1983. – 277 с.

41. Ульянов А. SLAM! Теория и практика поэтической революции. – К.: Издательский Дом «Чили», 2007. — 88 с.

42. Ульянов А. Зубастый украинский слэм // http: //www.proza.com.ua

43. Философия XX века: Учебное пособие / В.И. Добрынин, В.С. Грехнев и др. – М.: ЦИНО общества «Знание» России, 1997. – 288 с.

44. Франкл В. Человек в поисках смысла. – М.: Прогресс, 1990. – 366 с.

45. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. – М.: Прогресс, 1977. – 488 с.

46. Фридлендер Г. М. Философия искусства и искусство философа (Эстетика Хосе Ортеги-и-Гассета) // Ортега-и-Гассет Хосе. Эстетика. Философия культуры.– М.: Искусство, 1991. – С. 7-48.

47. Хейзинга Й. Человек играющий.Статьи по истории культуры / Пер. с нидерландского и сост. Д. В. Сильвестрова. – 2-е изд., испр. – М.: Айрис-пресс, 2003. – 496 с.

48. Чичеров В. И. Школы сказителей Заонежья. – М.: Наука, 1982. – 198 с.

49. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории: Гештальт и действительность / Пер. с нем., вступ. ст. и примеч. К. А. Свасьяна. – М.: Эксмо, 2006. – 800 с.

50. Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза / Пер. с англ. – К.: «София», 2000. – 480 с.

51. Яковлев Е. Г. Искусство и мировые религии. – М.: «Высшая школа», 1977. – 224 с.

52. Gary Mex Glazner. How to Make a Living as a Poet. –2005.–284 с.

53. Miguel Algarin & Bob Holman. Aloud! Voices from the Nuyorican Poets Cafe /editor Bob Holman.–Henry Holt, 1996.