Проблема природы философского знания: дает ли философия новое, ранее неизвестное знание, занимается ли она исследованием?

К философии относятся по-разному. Одни восхваляют ее до небес, объявляя в полном соответствии с ее названием (производным от двух греческих слов: «филео» - любить и «София» - ·мудрость) высшим достижением и проявлением человеческого ума. Другая крайность - взгляд на философию как искусство переливания из пустого в порожнее. Объективно оценить философию невозможно, не ответив на вопрос о том, дает ли она такое знание, которое человек не может получить никакими другими путями. Он обычно ставится в такой форме: является ли философия наукой? Одни дают на него утвердительный ответ, другие - отрицательный.

Дать ответ на этот вопрос невозможно, не выяснив хотя бы в самых общих чертах, что принято назвать наукой.

Люди всегда познавали мир. Без этого они не смогли бы существовать. Но долгое время их познание было неотделимо от их деятельности по преобразованию мира. Оно было не просто теснейшим образом связано с их практикой, но буквально вплетено в практику. Такое знание принято именовать практическим, обыденным или житейским. Наука возникла тогда, когда добывание знания стало особым видом деятельности, когда появились ученые - люди, которые специально начали заниматься познанием. Наука есть целенаправленное, систематическое познание, или исследование. Настоящий ученый - всегда исследователь.

Говоря о науке, я буду иметь в виду прежде всего естественные науки, то есть естествознание, ибо на их примере основные особенности науки выступают наиболее отчетливо.

Недаром в английском языке слово scieпce, которое переводится на русский как «наука», означает прежде всего естественные (пatural, physica[) науки. Научное исследование начинается с наблюдения и эксперимента, которые поставляют ученым единичные факты, выражаемые в единичных суждениях. В результате обработки единичных фактов получаются общие факты, которые выражаются в общих суждениях. Но мало знать факты, их нужно понимать. Перед учеными, таким образом, встает проблема объяснения фактов. Для этого необходимо проникновение в сущность изучаемых явлений. Чтобы это сделать, нужно от эмпирического знания перейти к теоретическому.

На основе общих фактов создаются гипотезы, которые проверяются на единичных фактах, и в случае подтверждения этими фактами превращаются в теории. В ходе исследования ученые все время сталкиваются с вопросами, на которые нужно найти ответы. Каждый верный ответ представляет собой открытие. Когда одни проблемы разрешаются, на смену им приходят новые. Развитие науки есть процесс постановки и решения все новых и новых проблем, свершения все новых и новых открытий, бесконечный процесс накопления, расширения и углубления знаний человека об окружающем его мире и о себе самом.

Когда мы от естествознания обращаемся к философии, то сразу же бросается в глаза отличие последнего от первого. Философы не занимаются наблюдением и экспериментированием, добыванием и накоплением единичных фактов. Философия не имеет собственного эмпирического базиса.

Философские системы - всегда результат одного лишь размышления. Размышление - единственное, чем занимаются философы. Именно на этом основании философии нередко отказывают вправе именоваться исследованием. Как полагают многие, размышление никак не может быть охарактеризовано как исследование. Это положение неверно, но в нем имеется доля истины.

Оно неверно, ибо ученые не только наблюдают и экспериментируют, но и размышляют. Науки нет без теорий, а последние возникают только в результате размышления. Размышление - не просто неотъемлемый компонент научного исследования, в нем заключена суть исследования. Существуют естествоиспытатели, которые занимаются лишь размышлением, например физики-теоретики. Размышление - единственный способ исследования и в математике.

Огромное значение придавал размышлению один из величайших ученых, первый «стопроцентный» теоретик в истории физики, а может быть, и естествознания вообще - Макс Карл Эрнст Людвиг Планк (1858-1947). Свою «Научную автобиографию» (1948) он начинает словами: «С юности меня вдохновило на занятие наукой осознание того отнюдь не очевидного факта, что законы нашего мышления совпадают с закономерностями, имеющими место в процессе получения впечатлений от внешнего мира, и что, следовательно, человек может судить об этих закономерностях при помощи чистого мышления. Существенно важно при этом то, что внешний мир представляет собой нечто независимое от нас, абсолютное, чему противостоим мы, а поиски законов, относящихся к этому абсолютному, представляются мне самой прекрасной задачей в жизни» [1].

Однако в отказе считать размышление формой исследования имеется и крупица истины. Она заключается в том, что не всякое размышление есть исследование. Оно является исследованием, если приводит к созданию теории, несущей истину.

В науке выявление истинности плода размышления совершается путем сопоставления с единичными фактами. Истинность естественнонаучной теории проверяется с помощью наблюдения и эксперимента. В философии же это невозможно. Она не имеет собственного эмпирического базиса. В этом, и только в этом смысле философские умственные построения непроверяемы. Поэтому если в науке, которая имеет дело не только с общими, но и с единичными фактами, рано или поздно утверждается одно определенное решение той или иной проблемы, то в философии одновременно мoryr существовать - и существуют - множество нередко взаимоисключающих точек зрения по одному и тому же вопросу. Иногда такое положение вещей называется ситуацией «скандала в философии».

Все это было подмечено давно. Вот как, например, характеризовал философию великий немецкий философ Иммануил Кант (1724-1804): «Метафизика, совершенно изолированное спекулятивное познание разумом, которая целиком возвышается над знанием из опыта, а именно познание посредством одних только понятий (но без применения их к созерцанию, как в математике), и в которой разум, следовательно, должен быть только своим собственным учеником...»[2]. И результат: «В метафизике приходится бесчисленное множество раз возвращаться назад, так как оказывается, что [избранный прежде] путь не ведет туда, куда мы хотели. Что же касается единодушия во взглядах сторонников метафизики, то она еще так далека от него, что скорее напоминает арену, как будто приспособленную только для упражнения в борьбе, арену, на которой ни один боец еще никогда не завоевывал себе места и не мог обеспечить себе своей победой прочное пристанище»[3]. Философы в своих спорах не могут обращаться к данным опытов, поэтому все их дискуссии совершенно бесплодны. «Таким образом, - утверждал И. Кант, - в сфере чистого разума не бывает настоящей полемики. Обе стороны толкут воду в ступе и дерутся со своими тенями, так они выходят за пределы природы, туда, где для их догматических уловок нет ничего, что можно было бы схватить и удержать. Они могут бороться сколько угодно; тени, разрубаемые ими, мгновенно срастаются вновь, как герои в Валгалле, чтобы опять развлекаться бескровными битвами»[4].

Писали об этом и современные философы. Известный представитель неопозитивизма Ганс (Хане) Рейхеибах (1891-1953) призывал философов мужественно признать тот факт, что «философия оказалась неспособной разработать общую теорию, которую можно было бы преподавать студентам с согласия всех тех, кто преподает философию»[5]. И эта особенность философии приводила его к выводу, что почти все, если не все, философские системы являются ложными. «Если философы, - писал он, - создали множество противоречащих друг другу философских систем, то все эти системы, за исключением одной, должны быть ложными. Но вероятно даже, что все они ложны»[6].

Но если так считали сами философы, подобные мысли должны были навязываться и посторонним наблюдателям. «История человеческой мысли, - писал, например, великий английский писатель Герберт Джордж Уэллс (1866-1946), - в основном есть история человеческих заблуждений - огромная куча кухонных отбросов, которую еще никогда не удавалось разгрести до конца... Историк философии, обозревающий " великих", или какое там пышное название ни дай этому несвежему пирогу из остатков, встречает путаницу противоречивых идей, перемешанные кусочки от разных складных картинок, невнятицу, преподносимую как мудрость»[7].

Из всего этого следовал вывод, что философия не наука. И считали философию не наукой не только люди, не занимавшиеся ею. Исключали ее из числа наук и многие из тех, кого принято относить к числу философов, причем иногда даже весьма известные люди.

Виднейший представитель русской религиозной философии конца XIX - начала ХХ в. Николай Александрович Бердяев (1874-1948) категорически настаивал на том, что «философия ни в каком смысле не есть наука и ни в каком смысле не должна быть научной»[8]. И в этом утверждении есть момент истины. Философия Н. А. Бердяева и вообще вся русская религиозная философия конца XIX - начала ХХ в. действительно никакого отношения к науке не имеет. Никакими исследованиями ни сам Н. А. Бердяев, ни другие представители этого направления не занимались[9]. Но так как сами они считали себя настоящими философами, то отсюда ими делается вывод, что не только их собственная философия, но и вся философия вообще - не наука.

Другим не менее ярким примерам являются построения Мартина Хайдеггера (1889-1976), который тоже настаивал на том, что «философия - ни наука, ни мировоззренческая проповедь»[10]. И он, так же как и Н. А. Бердяев, никогда никакими исследованиями не занимался. Его философия наукой, бесспорно, не являлась.

Таким образом, по крайней мере часть концептуальных построений, признаваемых философскими, наукой не являются.

Но это отнюдь не значит, что вообще вся философия не наука. Имеются и такие философские системы, которые созданы в результате исследований и тем самым относятся к науке. Таким образом, существует по меньше мере два вида философии: философия, которая есть наука, исследование, и философия, не имеющая ничего общего с наукой, с исследованием, иначе говоря, научная философия и ненаучная философия. Так как, с моей точки зрения, только научная философия заслуживает названия философии, то ненаучную философию я буду впредь называть парафилософией (от греч. «пара» - возле, около).

И положения философии, которая является исследованием, наукой, доступны проверке, но иной, что имеет место в конкретных науках вообще, в естествознании в частности.

Философия действительно не имеет собственного эмпирического базиса. Ее положения не могут быть проверены путем наблюдения или эксперимента. Это отнюдь не означает, что она не опирается ни на какие фактические данные. Материалы, на основе которых создаются ее конструкции, это историческое развитие материальной человеческой практической деятельности, причем деятельности не отдельно взятых индивидов, а человечества в целом, и история развития человеческого познания, человеческой мысли, прежде всего мысли научной и философской. На этих фактах зиждется философия, данными фактами проверяется истинность тех или иных философских построений.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: