Интеграционные стратегии основных государств Западной Европы по отношению к мусульманским общинам

 

Положение мусульман в западноевропейских странах сильно разнится в зависимости от конкретной страны. Это, прежде всего, обусловлено принципами интеграционной и внутренней политики государств по отношению к мусульманским иммигрантам, а также и историей формирования мусульманских общин в отдельных европейских странах.

Фактически, у мусульман в государствах Европейского Союза существуют три уровня идентичности:

) Идентичность по региону и языку (араб Магриба, араб Машрика, турок, иранец, пуштун и т. д.). В этом случае объединения могут происходить на основе общего исторического прошлого, общности или схожести языков;

) Идентичность на религиозной основе, на основе ислама. Здесь возможно как группирование представителей какого-либо направления (суннит, алавит, исмаилит и т.д.) или правового толка в исламе (ханбалит, маликит, шафиит и т.д.), так и объединение на некой общемусульманской основе;

) Идентичность по «паспорту» (алжирец, ливанец, египтянин и т. д.). Этот вид идентификации наиболее распространен среди мусульман в государствах Западной Европы.

Находясь в ситуации, когда «старые» идентичности более не удовлетворяют потребностям европейских мусульман, а предлагаемые новые отклоняются ими в силу названных факторов, многие мусульмане Европы часто превращаются в маргиналов, то есть людей, лишенных осознания собственной принадлежности к какой-либо большой этнической (религиозной, политической) группе.

В интеграционной политике ведущих европейских стран по отношению к иммигрантам можно выделить три основные модели:

) Модель сепарации мусульман в обществе, то есть фактическое игнорирование их присутствия, отношение к появлению ислама в стране как к временному явлению и ограничение или недопущение (в отдельных случаях) их участия в общественно-политической жизни (Германия, Австрия), изолирование мусульман внутри страны.

) Модель ассимиляции, при которой этнические и религиозные особенности мусульман также игнорируются, но при этом общество оказывается заинтересованным, как можно быстрее превратить мусульман в граждан своей страны, заставить их усвоить культурные и политические европейские ценности (Франция).

) Модель мультикультурализма, из которой исходят Великобритания, Нидерланды, Бельгия, Швеция. Эти страны пытаются, с той или иной долей успеха, включить культуру мусульман в социальную систему своей страны, давая им равные с представителями других культур возможности участия во всех сферах общественной жизни.

Каждая из указанных систем имеет как свои достоинства, так и недостатки. Так, например, модель мультикультурализма (этнических меньшинств), о которой часто говорят как об оптимальной модели и которая особенно популярна в настоящий момент, хорошо показывает себя в тех случаях, когда соединяющиеся в единый общественный организм культуры достаточно близки друг другу. Примером такой относительно успешной интеграции может служить сам Европейский Союз. Можно утверждать, что ислам и мусульманские ценности значительно сильнее противоречат западноевропейским ценностям, нежели национальные европейские культуры друг другу. Осознавая это, некоторые европейские государства в течение 1990-х гг. пытались пересмотреть условия существования мусульман на своей территории, однако пересмотр сводился, главным образом, к простым уступкам мусульманским общинам в частных вопросах, при этом общая стратегия не менялся, а комплекс проблем становился все больше. В связи с этим, фактической интеграции мусульман в государствах Западной Европы к началу XXI в. не произошло.

 

Стратегия Франции

Иную стратегию иммиграционной политики демонстрирует Франция, действуя, в целом, в русле второй модели - модели ассимиляции. Иммиграция во Франции воспринималась не как временное, но как постоянное явление. Поэтому правительство пыталось включить иммигранта в общественные структуры как можно быстрее, но на условиях, выдвинутых принимающей стороной. Главным инструментом обычно выступало законодательство, которое предусматривает натурализацию иммигранта в течение 5 лет (в отличие от Германии и Австрии-10 лет, в Швейцарии-12 лет), а также возможность иметь двойное гражданство (чего нет в Германии и Австрии).

Выбор такой стратегии, скорее всего, определен исторической традицией колониальной французской политики. Свои североафриканские колонии Франция рассматривала как часть Франции. Действительно многое делалось для того, чтобы привить в мусульманской среде ценности французской культуры. Показателен и тот факт, что, несмотря на порой чрезвычайно жестокое поведение французов в колониях, массовые репрессии и казни, чинимые французскими властями над восставшими против их владычества мусульманами, во многих арабских мусульманских странах сохраняется особое отношение к Франции. Французская культура, литература, а иногда и политическая система, воспринимаются в ряде арабских стран, особенно среди правящей политической элиты, как совершенный идеал, к которому стоит стремиться.

Ст. 23 и 44 Закона о гражданстве Франции гарантировали приобретение гражданства детям иностранцев, родившимся на территории Франции, если они прожили безвыездно в стране в возрасте с 13 до 18 лет. Гражданами Франции автоматически становились те дети, хотя бы один из родителей которых родился на французской территории. Гражданство приобретали и те, кто женился (вышел замуж) на гражданках Франции, через два года совместной жизни. Закон 1993г. существенно ужесточил правила приобретения гражданства, приняв во внимание такие факторы, как судимость детей иммигрантов, время пребывания их родителей на территории Франции к моменту их рождения (не менее 5 лет), однако сам принцип приобретения гражданства по «праву территории» («jus soli») не изменился.

Политика ассимиляции, которой следует французское правительство, вовсе не подразумевает, что специфические черты народов, инкорпорируемых во французскую нацию, будут полностью подавлены. Наоборот, в личной жизни этнические или религиозные особенности индивида могут полностью сохраняться. Политика ассимиляции никогда не запрещала «мультикультурализма» в личной и социальной сферах, но она не допускает этнической и религиозной пестроты на политическом уровне. Как отмечает известная французская исследовательница

Д. Шнаппер, «мультикультурализм», определяемый как признание культурного разнообразия в общественно-политической области, противоречит как политической традиции Франции, так и представлению о нации, согласно которому гражданство открыто для всех, кто готов разделить ценности Французской революции, свободу, равенство, секуляризм. Здесь речь идет не о «крови», не о религии, не об этнической принадлежности. Француз олицетворяет себя с политическим и правовым порядком, установившимся на территории Франции.

Однако традиционная политика ассимиляции иностранцев по Франции на практике оставалась подчас лишь манифестом, идеей, которая никогда до конца не воплощалась на практике. Прежние основные институты, с помощью которых осуществлялась ассимиляция - школа, армия, церковь, отдельные отрасли промышленности, постепенно перестали справляться со своими «ассимиляторскими» функциями. Это вызвано отчасти и небывалым ростом количества иностранцев на территории Франции во второй половине XX в., и демократизацией системы образования, и появлением альтернативной воинской службы. Немалую роль в том, что ассимиляция во Франции становится менее и менее эффективной, играет и распространение радикальных исламистских идей и течений. Неэффективность иммиграционной политики и политики ассимиляции во Франции можно проиллюстрировать на конкретных примерах. Мусульманская молодежь французских пригородов - les beurs - устроила акты неповиновения, нечто вроде интифады, в центре Парижа во время войны в Персидском заливе в 1991 г. Молодые девушки-мусульманки объявили своеобразную «войну» французскому секуляризму, появляясь в парандже во всех общественных местах («война платка», чего не происходило еще в 1980-х годах), в ответ на запрет ношения мусульманских женских головных уборов в сентябре 1993 г. Интересно, что на защиту мусульманок поднялись и некоторые французы. Например, в ответ на угрозу исключить девушек-мусульманок за ношение «платка» из высшей школы в Мант-ля-Жоли около 300 их однокурсников вышли на демонстрацию в их защиту под лозунгами: «Свобода, равенство, братство».

Вместе с тем присутствие неассимилированных, не превращенных во французов, мусульман все больше раздражает французского обывателя, чему ярким свидетельством стал выход во второй тур президентских выборов в 2002 г. Ж.-М. Ле Пена, лидера Национального фронта Франции, известного своими националистическими лозунгами. На фоне быстро растущей и плохо контролируемой властями мусульманской общины лозунги типа «Франция для французов» находят отклик у французского избирателя. Так или иначе, работавшая успешно в XIX и в первой половине XX в. французская политика ассимиляции перестала выполнять свои функции к середине 90-х годов XX в.

 

Стратегия Германии

Хотя некоторые исследователи возводят контакты немцев с арабо-мусульманским миром к временам Карла Великого и халифа Харуна ар-Рашида, т.е. к началу IX в., началом серьезных и масштабных контактов следует считать лишь конец XIX - начало XX в., время «сотрудничества» Германии с Османской империей. Несмотря на обилие военно-политических и экономических связей Германии с миром ислама в первой половине XX столетия, все же таких устоявшихся и прочных связей с мусульманским миром, как у Франции или Англии, в Германии к началу активной иммиграции мусульман в страну не было. Поэтому выбор стратегии сепарации пришлых мусульманских «гастарбайтеров» можно объяснить не только немецким национализмом, но и простым незнанием немецким обывателем реалий мусульманского мира, отсутствием прочных исторических взаимосвязей.

С самого начала, т. е. с момента подписания договора о найме рабочей силы с Турцией в 1961 г., мусульманская иммиграция в Германии воспринималась именно как импорт рабочей силы, но не как иммиграция. Уже к 1973 г. число живущих в Западной Германии турок составило около 750 тыс. человек. Въехавшие в ФРГ по найму на работу мусульмане не торопились возвращаться обратно, но и их немецкие работодатели были заинтересованы в том, чтобы продолжить сотрудничество со старыми иммигрантами, а не привлекать новых, которых заново пришлось бы обучать профессии. Кратковременное пребывание рабочих-мусульман оказалось невыгодным и для Германии. В ноябре 1973 г. был принят закон, остановивший наем рабочих в государствах, не входящих в ЕС.

Рассчитывать на приобретение гражданства в тот момент мог лишь тот иммигрант-мусульманин, который прожил в Германии не менее 15 лет и не получал пособий по безработице или другую социальную помощь. Сейчас этот срок сокращен до 8 лет. Кроме того, для приобретения немецкого гражданства необходимо самостоятельно обеспечивать себя и свою семью, не иметь случаев привлечения к судебной ответственности и в достаточной степени владеть немецким языком. Дети, родившиеся на территории Германии, обретают немецкое гражданство только в том случае, если их родители граждане Германии. Однако у мусульман, проживавших в Германии, подавляющее большинство которых составляли молодые мужчины, было крайне мало шансов жениться на этнической немке. Поэтому жен они привозили из Турции, перевозили в Германию и детей.

Германское правительство предприняло ряд новых попыток сократить количество иммигрантов: в 1981 г. было запрещено привозить с собой детей старше 16 лет. В 1983 г. Бундестаг принял закон о стимулировании возвращения иммигрантов. Согласно этому закону всем иммигрантам, которые покинули Германию с 1983 по 1984 г. включительно, было выплачено денежное пособие в размере 10 500 немецких марок. Однако эта сумма была всего лишь иммигрантскими отчислениями в пенсионный фонд за время их работы в Германии. Эта мера способствовала тому, что около 250 тыс. иностранцев, главным образом турок, покинули страну в указанный срок.

Но уже с середины 1970-х - начала 1980-х годов новая волна иммигрантов - беженцев и ищущих политическое убежище - захлестнула Германию. Особенно она увеличилась после революции в Иране и начала гражданской войны в Афганистане. Политическое убежище, согласно ст. 16 конституции ФРГ, предоставлялось также и курдам - выходцам из Турции и Ирака. С целью снизить поток беженцев и политэмигрантов в 1993 г. была принята поправка к ст. 16 в виде ст. 16а. Согласно этой поправке, иностранным гражданам из тех стран, где соблюдается Конвенция о защите прав человека и основных свобод, где отсутствуют политические преследования, не будет предоставляться политическое убежище. К этим странам в специальном федеральном законе была отнесена и Турция. При этом, если гражданин Ирана, Афганистана и другой страны, в которой правительство ФРГ признает существование политического и идеологического преследования со стороны государства, пытается въехать на территорию Германии из Турции или любой из стран Восточной Европы (кроме стран бывшей Югославии), то действие ст. 16а на него распространяется, и ему может быть отказано в предоставлении убежища.

Можно утверждать, что меры, предпринятые германским правительством, существенно сократили поток мусульманских иммигрантов к концу 1990-х годов. Однако рост числа мусульман, проживающих в Германии, происходит и благодаря высокой рождаемости.

Старая немецкая концепция, согласно которой иммигранты воспринимались как временное явление и назывались «Aussiedler», т. е. «переселенцы» или, точнее, «выселенцы», а не «Einwanderer» - «иммигранты», продолжает доминировать и сейчас. Сами немецкие исследователи называют такое отношение к иммигрантам недопустимым и призывают пересмотреть принципы иммиграционной политики. Мусульмане образуют на территории Германии своеобразное «гетто», которое до самого последнего времени практически никак не участвовало в общественной жизни. На подобное положение дел, с одной стороны, влияют особенности немецкого законодательства - сложность получения гражданства, передача гражданства «по крови» («jus sanguinis»). В Германии прочно укрепилась концепция нации как системы этнического родства и общего происхождения. С другой стороны, некоторые исследователи в этой связи утверждают, что в Германии вообще нет никакой единой концепции иммиграционной политики, и призывают к созданию на территории ФРГ этнической гетерогенности, неоднородности, т. е. к новой концепции нации, нации, созданной на основе застывшей новой полиэтнической гетерогенности. Немецкий исследователь Ф.Хекманн обращает внимания на то, что такая гетерогенность не достижима исключительно политическими средствами, а должна строиться и на социальном, бытовом уровне.

В последние два-три года в Германии развернулась довольно бурная дискуссия по вопросам иммигрантов и иммиграционной политики в связи с принятием нового иммиграционного закона. Закон был принят Бундестагом и одобрен Бундесратом весной 2002 г. В июне того же года президент ФРГ И. Pay его подписал, и закон должен был вступить в силу с 1 января 2003 г. Однако Конституционный суд ФРГ принял во внимание доводы консервативной оппозиции - партии ХДС, утверждавшей, что новые правила были приняты парламентом незаконно, с нарушением процедуры голосования в Бундесрате, и в декабре 2002 г. заблокировал новый закон об иммиграции. Таким образом, закон остался не имеющим силы и отправлен на доработку. Новый закон существенно облегчает въезд в страну квалифицированных рабочих, но ограничивает приток неквалифицированной рабочей силы. Одной из особенностей закона является и требование к иммигрантам, стремящимся попасть в Германию, владеть на достаточном уровне немецким языком.

Однако сложность разрешения проблем кроется, на наш взгляд, не только в совершенствовании законодательства и не только в выборе стратегии, хотя они, возможно, и стоят на первом плане. Трудности порой возникают и на психологическом уровне: немцам сложно отказаться от привычной моноэтничности своего государства и признать немцами выходцев из других, тем более мусульманских стран. 19 января 2002 г. на одном из ведущих немецких телеканалов - «Phoenix», который отражает точку зрения правительства, - в рамках программы «Lanclauer Gesprache» состоялась дискуссия под названием «Единый мир или война культур? ». В ней приняли участие ведущие немецкие политики и ученые. Мария Бомер, представитель партии ХДС, говорила, в частности, что главным фактором интеграции должно стать знание языка, для чего планируется расширить и сделать обязательной практику сдачи иммигрантами экзамена по немецкому языку. Б. Тиби, профессор Геттингенского университета, немедленно отреагировал, заявив, что как минимум двое террористов, совершивших атаки на США 11 сентября, как установлено, постоянно проживали в Гамбурге и прекрасно владели немецким языком. Он добавил: «Немецкое общество очень толерантно, я не знаю ни одной страны в Европе, где бы иммигрантам позволялось столько, сколько в Германии. Но немцы не дают иммигрантам идентичности: даже тот приезжий, который давно получил немецкое гражданство, остается иностранцем. Обо мне пишут в газетах: " сирийский профессор Тиби". Я спрашиваю вас, давно ли Геттинген находится в Сирии? Если бы меня в подобной ситуации (когда бы у меня был американский паспорт) назвали бы иностранцем в США, я бы в суд мог подать. Ведь я живу в Германии постоянно с 18 лет, а сейчас мне 57».

 

Стратегия Великобритании

Активная иммиграция мусульман в Великобританию началась несколько раньше, чем в другие западноевропейские страны благодаря таким историческим причинам, как образование независимых Индии и Пакистана. Несмотря на попытки ограничить приток иностранцев Законом об иммиграции от 1962 г. (Immigration Act) и прекращение найма чернорабочих в 1964 г., рост количества мусульман на Британских островах продолжался: закон не распространялся на перевозки на Британские острова семей, на заключение браков. Закон о расовых отношениях (Race Relations Act) в 1976 г. запретил любую дискриминацию по расовому и этническому признаку, сделав ее уголовным преступлением. Контакты с мусульманами осуществлялись, прежде всего, через организацию форумов и ведение двусторонних переговоров между христианской церковью и мусульманскими общинами. К ним можно отнести «Ислам на территории прихода» (Islam in the Parish, 1974), «Культ и молитва в исламе и христианстве»(Worship and Prayer in Islam and Christianity, 1975) и некоторые другие. Создавались и другие форумы, участие в которых принимали представители других религий, например, «Мировой конгресс вероисповеданий» (The World Congress of Faiths, 1972) и «Общество межрелигиозного согласия города Лидса» (The Leeds Concord Inter-Faith Fellowship). В марте 1967 г. для координации деятельности всех подобных организаций было создано также «Межрелигиозное сообщество» (Inter-faith Network). Активно начали возникать мусульманские школы с преподаванием арабского языка и Корана, создаваемые той или иной мусульманской организацией.

Вслед за Ф. Хекманном можно назвать иммиграционную политику Великобритании «laissez-faire», т.е. политикой попустительства, непротивления. Поощряя и поддерживая в рамках выбранной стратегии мультикультурализма укрепление мусульманских общин и пытаясь соблюдать права национальных и религиозных меньшинств, коими считались и считаются в Великобритании мусульмане, правительство подчас плохо представляло себе, с какими именно мусульманами оно имеет дело, какие политические силы они представляют.     Ситуация осложнялась еще и тем, что большинство приехавших мусульман составляли выходцы из Индийского субконтинента, привыкшие за более чем сто лет к существованию в качестве меньшинства, лишенного политической власти. Пакистанские и индийские мусульмане, как отмечает известный французский исследователь ислама Ж. Кепел, автоматически переносили свой образ жизни в Ост-Индии на Британские острова, т. е. не пытались интегрироваться. Британское правительство находило это нормальным, так как в такой ситуации соблюдались права национальных меньшинств, этническое и религиозное своеобразие. Но такое положение дел вряд ли могло способствовать аккультурации мусульман в Великобритании.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: