Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Этнический и религиозный облик Иудеи в период Первого Храма



 

Разрушение Иерусалима и Храма, выселение в Вавилонию пусть небольшой, но самой важной части иудейского народа положили конец существованию Южного царства и власти династии Давида. Закончилась целая эпоха, которую в истории принято называть периодом Первого Храма. Она продолжалась почти четыре столетия, и за это время Иудея, возникшая первоначально как государство южных древнееврейских племен, точнее, одного мегаплемени Йеуда, претерпела огромные изменения.

Еще в период судей и объединенного царства области, вошедшие позднее в состав Иудеи, представляли собой сплошную этническую мозаику. На небольшой по размерам территории проживали десятки народов, племен и этнических групп. Наиболее сильным из них оказалось южное древнееврейское колено Йеуда, которое объединило большую часть южного Ханаана под своей властью и дало ей свое имя. Помимо Йеуды древнееврейские племена были представлены небольшим южным коленом Шимон, осевшим в районе Беэр-Шевы, и какой-то частью колена Леви. После раскола объединенного царства в границах Иудеи осталась и часть северного племени Биньямин — кусочка «дома Иосифа». Вместе с древними евреями на юге Ханаана осели и их ближайшие родственники, кеназиты и маоняне — эдомитские племена, примкнувшие к «дому Иакова» перед завоеванием страны, а также более далекие родичи, кении — мидьянские племена, с которыми породнился Моисей. Кеназиты и маоняне поселились на юго-западе от Мертвого моря, а кении — в районе Арада. В то же время в пустынном Негеве продолжал кочевать еще один родственный народ, амалекитяне, который, однако, проявил враждебность к «дому Иакова».

И все-таки древние евреи и их эдомитские и мидьянские родственники составляли меньшинство среди жителей страны, получившей имя Иудея. Большинство населения представляли ханаанейские и аморейские оседлые народы, такие, как йевусеи в районе Иерусалима, хивеи к северу от них, перизеи в районе Шфелы и хетты в области Хеврона (их не следует путать с малоазийскими хеттами индоевропейского происхождения). Некоторые ханаанейские города, например Гезер, продолжали сохранять свою независимость даже во времена Давида, благодаря союзным отношениям с древнееврейскими племенами. Все эти народы — и древние евреи, и амореи, и ханаанеи — представляли собой разные части одного и того же западносемитского этноса.

Однако помимо западных семитов Иудею населяли и народы несемитского происхождения. К ним относились древнейшие обитатели Палестины — рефаимы, а также хурриты и так называемые марьяну (группы индоарийского происхождения), проникшие в Ханаан в XVI в. до н. э. Последние были малочисленны, но представляли собой правящий класс в ряде ханаанских и аморейских городов. Нельзя забывать, что как Давид и Соломон, так и последующие иудейские цари охотно набирали для службы при дворе и в армии ахейских и малоазийских наемников. Большинство из них обзаводились семьями и навсегда оставались в Иудее. Как в свое время рефаимы, все эти индоевропейские группы очень быстро ассимилировались среди западносемитского населения. Наконец, падение Израильского царства в 722 г. до н. э. породило волну беженцев и привело к перемещению некоторой части его населения на юг, в Иудею. В Южное царство ушли прежде всего жители центральной Палестины, которая больше всего пострадала от ассирийского нашествия и находилась поблизости от границ с Иудеей. Таким образом, речь могла идти о выходцах из «дома Иосифа» и, конечно, о северных левитах.

В Иудее процесс формирования единой этнической и культурной общности продвинулся намного дальше, чем в Израильском царстве. Это было связано как с тем, что Южное царство существовало на полтора столетия дольше, чем Северное, так и с тем, что Иудея по своим размерам и населению значительно уступала Израилю. В Южном царстве не было такого количества ханаанейского и аморейского населения, как в Северном, и если на территории Израильского царства к моменту его падения еще оставались крупные массивы ханаанейского населения, например на средиземноморском побережье или в Изреэльской долине, то в Иудее VI в. до н. э. таких анклавов практически не существовало. К тому же среди древнееврейских племен на юге преобладание колена Йеуды было бесспорным, чего нельзя сказать о племени Эфраим или Менаше на севере. Более высокий удельный вес племени Йеуда, и куда более длительный период существования Иудеи как древнееврейского государства позволили практически полностью ассимилировать и иудаизировать местные народы. В результате со временем население Южного царства стало куда более однородным и моногенным, чем в Северном. Это обстоятельство сыграло важную роль в восстановлении государственности Иудеи и соответственно помешало возродить Израиль.

Одним из доказательств того, как далеко продвинулся процесс образования единого иудейского народа, является перепись вавилонских пленников, намеревавшихся вернуться на родину. Оказалось, что лишь очень немногие из них не могли привести свидетельств своей принадлежности к иудейскому народу, хотя на момент завоевания Ханаана южные древнееврейские племена составляли меньше половины от всего местного населения. Еще одним доказательством являются сами библейские источники. Если в повествовании о периоде судей и объединенном царстве они часто упоминают о ханаанейских и аморейских народах, приводят неизраильские и неиудейские имена, то впоследствии таких упоминаний становится все меньше и меньше, пока, наконец, они не исчезают вовсе. Так постепенно все народы на территории Иудеи, семитские и несемитские, превратились в иудеев. Войны и засухи, изгнания и пленения, приводившие к перемещениям населения, ускоряли его перемешивание и ассимиляцию. Конечно, вряд ли можно утверждать, что к VI в. до н. э. весь конгломерат оседлых и кочевых этносов окончательно слился в единообразную массу под общим именем «иудеи», однако нет сомнений, что процесс смешения был близок к завершению. По крайней мере, в культурном и языковом отношении ассимиляция всех этих этносов была полной. Таким образом, в действительности иудеи VI в. до н. э. представляли собой уже не столько потомков южных древнееврейских племен, сколько наследников местных автохтонных народов южного Ханаана, живших там еще до прихода «дома Иакова» и составлявших большинство населения. Как тут не вспомнить слова пророка Иезекииля, обращенные к Иерусалиму и его жителям: «…род твой и родина твоя — в земле Ханаана, отец твой — аморей, а мать — из хеттов» (Иез. 16: 3).

Южные древнееврейские племена сыграли очень важную роль: они объединили все южноханаанские этносы и растворились в них сами, дав свое имя и свою историю новому народу — их общему наследнику. В этом плане заиорданские народы — эдомитяне, моавитяне и аммонитяне — куда больше представляли собой тот самый этнос, который привел в Ханаан патриарх Авраам. Если именно его племенную группу следует называть древними евреями, то Эдом, Моав и Аммон заслуживают этот этноним несравненно больше, чем сами иудеи, потому что, осев в малонаселенном и полупустынном Заиорданье, моавитяне, аммонитяне и эдомитяне гораздо в меньшей степени смешались с местными ханаанскими народами, чем южные древнееврейские племена. Именно это имел в виду Иеремия, когда говорил о моавитянах: «С юности своей Моав жил спокойно, тихо сидел на осадках своих и не был переливаем из сосуда в сосуд, и не ходил он в изгнание, поэтому сохранил он вкус свой и не выдохся аромат его» (Иер. 48: 11).

Чтобы узнать, как выглядели «первоначальные» евреи, пришедшие вместе с Авраамом в Ханаан, надо обратить внимание на их самых близких кочевых родственников, которых египтяне называли «шасу», а соседние западносемитские народы — «суту». Они изображены на барельефах северной стены большого храмового зала в Карнаке в Египте. Вероятнее всего, под общим именем «шасу» на этих барельефах изображены эдомитяне, против которых фараон Сети I неоднократно совершал военные походы. В антропологическом, этническом и языковом отношении эдомитяне вместе с моавитянами и аммонитянами представляли собой одно целое с южными древнееврейскими племенами. Правда, когда «дом Иакова» после четырех веков оседлой жизни в нильской дельте вернулся в Ханаан, древние евреи одевались иначе, чем их братья — кочевники «шасу», продолжавшие вести тот же образ жизни, который когда-то вел Авраам. Что касается северных древнееврейских племен из «дома Иосифа», то во времена Сети I их, наверное, было бы очень трудно отличить от ханаанеев, так как они и в своей одежде, и в культуре уже успели многое перенять от коренных жителей Ханаана.

Общая судьба Иудеи, Эдома, Моава и Аммона — разгром этих царств халдеями и принудительное переселение части жителей в Вавилонию — сблизила их народы и ускорила их смешение. Быстрее всего процесс ассимиляции шел между иудеями и моавитянами. Не случайно согласно книге Эзры (Ездры) часть моавитян, включая «потомков властителя Моава», вернулась из Вавилонии вместе с иудеями (Езд. 2: 6), а согласно книге Нехемии (Неемии), один из потомков правителя Моава, некий Хашув, живший в Иерусалиме, помогал восстанавливать стены вокруг города (Неем. 3: 11). Симптоматично, что именно к этому времени относится и написание книги Руфь («Мегиллат Рут»). Само появление подобного произведения и упоминание о том, что моавитянка Руфь была прабабкой царя Давида, было призвано оправдать слияние иудеев с моавитянами, и это несмотря на запрет Торы родниться с ними, как с народом, допустившим кровосмешение и отказавшимся пропустить через свои земли древнееврейские племена, вернувшиеся из Египта! Примечательно, что Нехемия, бывший наместником Персии в Иудее в течение 12 лет и известный, как и Эзра, своей борьбой против смешения с идолопоклонниками, называет среди глав иудейского народа некоего Пароша, властителя Моава, причем ставит его на первое место среди руководителей иудеев (Неем. 10: 14). Падение Моава и Эдома облегчило проникновение в южное Заиорданье набатейцев — предков арабских кочевых племен, которые постепенно вытеснили моавитян и эдомитян с их традиционных земель и заставили переселиться на запад, в южную Иудею. Территориальное перемещение эдомитян сопровождалось и изменением их этнонима: начиная с конца VI в. до н. э. их начинают называть идумеями, а южную Иудею, где они поселились, — Идумеей. Территориальное сближение с иудеями привело их позднее к полной культурной и физической ассимиляции с ними. Правда, смешение происходило путем иудаизации, которую моавитянка Руфь выразила самым непосредственным образом: «Твой народ — это мой народ, и твой Бог — мой Бог» (Руфь 1: 16).

Можно предположить, что ассимиляция, хотя и меньших размеров, имела место и с аммонитянами. Как следует из книги Нехемии, после разрушения Иерусалима немало иудеев оказалось в Аммоне, да и сам аммонитянский правитель Товия был связан родственными узами с иудеями: его жена и жена его сына происходили из знатных иудейских родов (Неем. 6: 17–18). Интересно, что даже такой противник аммонитян как Нехемия, признавал наличие «хорошей части сынов Аммона», под которой он подразумевал тех, кто был иудаизирован во время вавилонского плена или после него.

Таким образом, если за период Первого Храма произошло слияние древнееврейских племен с ханаанеями и амореями южной Палестины, в результате которого возник новый этнос — иудейский народ, то после падения Иудеи и заиорданских царств резко ускорился другой этнический процесс — слияние эдомитян, моавитян и частично аммонитян с иудеями. Исторические факторы, разделившие некогда родственные племена, приведенные Авраамом в Ханаан, на этот раз способствовали объединению их потомков, по крайней мере частичному.

По сравнению с глубокими переменами в этнической картине Иудеи религиозные верования ее населения мало изменились за четыре столетия. Хотя культ Яхве оставался главной национальной религией, население одновременно продолжало поклоняться и традиционным ханаанским богам — Баалу, Ашейре и Молоху. Некоторое распространение получили и главные национальные боги соседних народов: аммонитский Мильком, моавитский Кемош и эдомитский Каус. Судя по упоминаниям иудейских пророков, в периоды зависимости от Ассирии и Нововавилонского царства в Иерусалиме было немало поклонников популярных месопотамских богов, например Таммуза, Иштар или Нергаля. Помимо этого существовало множество культов второстепенных местных божков, таких, как Гад, бог счастья, или Мень, бог судьбы. Не зря пророк Иеремия с горечью восклицал: «Ведь по числу городов твоих были боги твои, Иудея! » (Иер. 2: 28). Одним словом, в течение всего периода Первого Храма Иудея оставалась столь же политеистичной, как и Израильское царство. Попытки принудительного введения монотеизма имели место лишь при царях Хизкии и Иосии, но они вызвали настолько сильное недовольство населения, что наследники религиозных реформаторов, прийдя к власти, были вынуждены сразу отказаться от них.

Вопреки распространенному мнению, иерусалимский Храм был местом поклонения не только Яхве, но и другим богам — как местным, ханаанским, так и заимствованным у соседей. Подобная практика считалась общепринятой не только при «царях-идолопоклонниках», вроде Ахаза или Менаше, но и в годы правления многих давидидов, о которых носители традиции отзывались как о «неугодных в очах Господа» только за то, что они не были последовательными яхвистами. Храм полностью «очищался» от языческих культов только во времена царей-реформаторов — Хизкии и Иосии. Библейские источники буквально изобилуют примерами того, что жители Иудеи вплоть до разрушения Первого Храма и даже после того продолжали оставаться политеистами. Наиболее убедительны в этом плане свидетельства пророков Иезекииля и Иеремии, которые жили в последние десятилетия существования Южного царства и находились в самом центре его религиозной жизни. Так, Иезекииль, впечатленный масштабами идолопоклонства в современной ему Иудее, утверждал, что Самария и Содом не натворили и половины тех грехов, которые совершил Иерусалим (Иез. 16: 47, 51). Он же сообщает о службе языческим богам в самом иерусалимском Храме, об оплакивании там вавилонского бога Таммуза и о поклонении солнцу. Причем во всех этих церемониях принимали участие не остатки ханаанейского и аморейского населения, а знать и старейшины Иудеи (Иез. 8: 10–17). Тот же Иезекииль свидетельствует о еще более ошеломляющем факте: в иерусалимском Храме не только служили языческим богам, но и вели яхвистское богослужение чужеземные жрецы (Иез. 44: 7–8). И все это происходило не при «царях-идолопоклонниках» Ахазе и Менаше, а при Йеоякиме и Цидкии, которые ничем не отличались от большинства давидидов, «неугодных в очах Господа». О том же идолопоклонстве многократно говорил и Иеремия. Но он сокрушался не только по поводу того, что «пророки пророчествовали именем Баала» и следовали за идолами (Иер. 2: 8). Не меньше его волновали коррупция и лицемерие среди самих яхвистских священнослужителей. «Как можете вы говорить: мы мудрецы и Тора Господня с нами? — обвинял он их. — А вот, исказило ее лживое перо писцов. Осрамились мудрецы, сокрушены они и пойманы… ибо от мала до велика все они корыстны, и от пророка до священника все они поступают лживо» (Иер. 8: 8–10). Мнение Иеремии разделяли и другие иудейские пророки, в частности Миха (Михей), живший намного раньше, в конце VIII в. до н. э. Он тоже осуждал духовных вождей народа, говоря о них так: «Главы его за вознаграждение судят, и священники его за плату учат, и пророки его предвещают за деньги… Так сказал Господь о пророках, вводящих в заблуждение народ Мой: [когда] грызут зубами своими, проповедуют мир; а кто ничего не кладет им в рот, против того объявляют войну» (Мих. 3: 11, 5). Бедствия, выпавшие на долю Иудеи, эти пророки рассматривали как наказание Господа за прегрешения вождей народа. «Поэтому из-за вас, — предупреждал Миха, — [как] поле будет вспахан Сион, и Иерусалим руинами станет, и гора дома [Господня] — лесистым холмом» (Мих. 3: 12).

Библейские источники свидетельствуют, что ни о каком монотеизме в период Первого Храма не могло быть и речи. Исключение представляют буквально считанные годы в правление царей Хизкии и Иосии. Все четыре столетия жители Южного царства оставались политеистами, у которых приверженность культу Яхве сочеталась с поклонением другим богам, поэтому и в вавилонский плен, и в египетское изгнание они тоже ушли политеистами. Пророк Иеремия, которого иудейская знать насильно увела в Египет после убийства Гедалии, приводит бесспорные доказательства того, как далеки были иудеи от подлинного монотеизма. Призывая своих соотечественников в Египте отказаться от поклонения языческим богам, он наткнулся на стену непонимания и гнева: «Не [хотим] мы слышать от тебя слова, которые ты нам говорил от имени Господа, — заявили ему. — Наоборот, мы непременно выполним все то, что сказано было устами нашими: [будем] совершать воскурения царице неба и делать в честь нее возлияния, как делали мы и отцы наши, цари наши и князья наши в городах иудейских и на улицах Иерусалима» (Иер. 44: 16–17). Существующие археологические данные подтверждают тот факт, что и после разрушения Иерусалима в 587/586 г. до н. э. иудеи еще оставались политеистами. В письмах, найденных в Элефантине и относящихся к V в. до н. э., их авторы, иудейские военные наемники, упоминают не только Яхве, но и других богов, которым они тогда поклонялись[64].

В течение всего времени существования Южного царства его внутреннее развитие и политика определялись соотношением сил между двумя могущественными группами: давидидами и ааронидами. Давидиды изначально представляли племенную аристократию колена Йеуда, точнее, ее часть, так как кеназиты, иудейская племенная знать эдомитского происхождения, сначала выступала против них и поддерживала северную династию царя Саула. Однако по мере ассимиляции древних евреев с ханаанеями и амореями Южной Палестины, давидиды стали выражать также интересы наиболее богатой и знатной части этих народов. Вторая группа, аарониды, первоначально представляла собой особый священнический клан, занимавшийся службой главному богу южных древнееврейских колен — Яхве. Этот клан не являлся частью колена Леви, как утверждают библейские источники, а был связан больше с племенем Йеуда, по крайней мере, на момент исхода из Египта. Предание, связавшее родством двух духовных вождей народа — Моисея и Аарона, а также объединившее ааронидов и левитов, возникло позднее и имело в основе своей политические причины, требовавшие объединения как древнееврейских племен, так и их яхвистских священников. После завоевания Давидом Иерусалима в яхвистское священническое сословие влились и йевусейские жрецы, которые в массе своей заняли вторые после ааронидов позиции. Весьма вероятно, что именно из них состояло большинство левитов Южного царства, в то время как подлинные потомки племени Леви находились преимущественно в среде северных племен вплоть до падения Израильского царства.

Давидиды и аарониды поддерживали родственные связи друг с другом на протяжении всей истории Южного царства, но вместе с тем их интересы были различны. Аарониды представляли племенной культ основного этноса Южного царства — колена Йеуды, поэтому они претендовали на главенство среди местного жречества, а иногда и на право представлять единственную веру народов Иудеи и даже быть соправителями давидидов. Со своей стороны, иудейская аристократия, включившая в себя многих выходцев из ханаанейских и аморейских народов, оказалась тесно связана с местными ханаанскими культами Баала, Ашейры и Молоха, с их многочисленным и влиятельным жречеством, и поэтому сопротивлялась любым попыткам ааронидов установить религиозную монополию. Нельзя забывать, что сама иудейская племенная аристократия не была однородной уже с момента возвращения в южный Ханаан: к ней присоединилась племенная знать кеназитов и маонян, относившихся к эдомитянам, а также верхушка кениев, являвшихся частью мидьянских племен.

Равновесие сил между давидидами и ааронидами часто нарушалось, и тогда резко менялась вся политика Иудеи. Когда верх брали аарониды, у власти оказывались такие цари-реформаторы, как Хизкия и Иосия, или сами яхвистские первосвященники, например Йеояда. С другой стороны, усиление их соперников приводило на трон царей-идолопоклонников, вроде Йеорама, Ахаза и Менаше, которые ориентировались на неяхвистскую часть аристократии и жречества. Иногда закулисная борьба принимала столь резкие внешние формы, что приводила к убийствам царей и священников. Именно это произошло во времена правления царей Йоаша, Амации и Амона. Особый случай представляло правление царицы Аталии, когда сторонники давидидов оказались расколоты между теми, кто поддерживал союз с израильской династией Омри, и теми, кто выступал против нее на стороне ааронидов. Яхвистское священническое сословие было достаточно могущественно, чтобы не позволить даже наиболее сильным и успешным давидидам лишить ее важнейшей прерогативы — руководства богослужением. Об этом может свидетельствовать неудачная попытка царя Узии присвоить себе функции первосвященника.

В период существования Северного царства аарониды, как правило, выступали против сближения давидидов с ним, видя в этом союзе потенциальную угрозу своим интересам. Южное царство по всем параметрам сильно уступало своему северному соседу, поэтому оно могло претендовать только на роль младшего партнера в таком союзе, а в этом случае влияние ааронидов неизбежно бы ослабло. На севере были сильнее традиционные ханаанские культы, а, главное, ааронидов пугала перспектива соперничества со жречеством Бейт-Эля, самого популярного храма в центральной Палестине. Однако после гибели Израильского царства аарониды в корне изменили свое отношение к северянам и стали добиваться сближения с ними, правда, только под эгидой Иудеи.

В последние два десятилетия перед падением Южного царства наряду с давидидами и ааронидами во внутренней политике Иерусалима появился новый фактор — внешний. Египет и Нововавилонское царство не только боролись за влияние на Иудею, но и сажали на иудейский престол своих ставленников. Одним из них стал Йеояким, назначенный египетским фараоном, другим — Цидкия, выбранный вавилонским царем. Интересно, что Ассирия, от которой Иудея зависела куда больше времени — целое столетие — ни разу не вмешалась в вопрос престолонаследия, по крайней мере ни один библейский источник ничего не сообщает об этом. Судя по книгам пророков Иеремии и Йезекииля, в последние годы существования Иудеи интересы обеих групп — давидидов и ааронидов — заметно сблизились и трения между ними уменьшились, зато основная борьба переместилась внутрь каждой из них. Давидиды разделились на сторонников Цидкии и Йеояхина, двух здравствовавших царей, один из которых находился в Иерусалиме, а второй — в вавилонском плену. Что касается ааронидов, то и в их среде возникли разногласия: ряд пророков, включая известных нам Иеремию и Йезекииля, выразили недовольство политикой примирения с языческими культами. Не меньше споров внутри каждой из групп было и по поводу внешней политики Иудеи. И хотя большинство давидидов и ааронидов предпочитало ориентироваться на Египет, среди тех и других находилось немало скептиков, сомневавшихся в военной мощи египтян и предпочитавших сохранять верность Нововавилонскому царству.

Аарониды и давидиды снова столкнулись после назначения Гедалии вавилонским наместником в Иудее. Если оставшиеся в стране яхвистские священники и пророки, например тот же Иеремия, поддержали Гедалию, то давидиды отнеслись к нему как к узурпатору и составили против него заговор. В дальнейшем пути обеих групп разошлись еще больше. Вавилонское, а затем персидское господство над Иудеей оставило династию Давида не у дел, в то время как яхвистские священники — духовные отцы народа — оказались востребованными. Впрочем, давидиды стали не нужны не только вавилонянам и персам, которые не доверяли им, но и ааронидам. Последние предпочитали иметь дело с наместниками, которые их надежно защищали и не вмешивались в религиозные дела общины, а не с давидидами, оказавшимися неспособными обеспечить безопасность и стабильность страны, но претендовавшими не только на светскую, но и на духовную власть. Утратив суверенное государство, потомки Давида стали помехой для яхвистских священников, которые без колебаний заняли их место в жизни иудейского общества. Впрочем, ааронидам никогда и не нужна была монархия с ее дорогостоящим двором и абсолютной властью; еще со времен судьи Самуила они принимали монархию неохотно и всегда тяготились ею, рассматривая ее как своего конкурента, а иногда и врага, если она поддерживала языческие культы. Очевидно, давидидам не оставалось ничего другого, как слиться с верхушкой ааронидов или покинуть Иудею. В этом заключалась тайна исчезновения потомков Давида. Не случайно носители традиции, то есть те же аарониды, после возвращения из вавилонского пленения перестают даже упоминать о них.

 

 

Глава XII


Поделиться:



Популярное:

Последнее изменение этой страницы: 2016-03-17; Просмотров: 842; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.021 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь