Предмет и задачи психологии как науки.

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 53Следующая ⇒

Уяснение природы психического выясняет вместе с тем теоретические задачи психологии, специфические задачи психологического познания. Анализ любого психического явления показывает, что осознание — значит, всякое, даже наивное познание — психических явлений всегда предполагает раскрытие тех предметных связей, посредством которых психические переживания впервые выделяются из мистической туманности чистой непосредственности, лишённой всякой определённости и членораздельности, и определяются как объективные психологические факты. Поскольку эти предметные отношения могут быть неправильно или неполно, неадекватно раскрыты в непосредственных данных сознания, эти последние могут давать неадекватное познание психических явлений. Не всё то, что человек переживает, он адекватно осознаёт, потому что не все отношения, выражающиеся в переживании и определяющие его, сами адекватно даны в сознании как отношения. Именно поэтому встаёт задача — отличного от простого переживания — познания психического посредством раскрытия тех объективных связей, которыми оно объективно определяется. Это и есть задача психологии. Психологическое познание — это опосредованное познание психического через раскрытие его существенных, объективных связей и опосредований.

В радикальном отличии от основных тенденций традиционной психологии, изучавшей, функции или структуру сознания только имманентно, в замкнутом внутреннем мире, психология должна исходить при изучении человеческого сознания из его отношения к предметному миру объективной действительности.

Заодно с преодолением дуалистического противопоставления психического как будто бы замкнутого внутреннего мира миру внешнему падает традиционное дуалистическое противопоставление самонаблюдения, интроспекции внешнему наблюдению, падает само понятие самонаблюдения в его традиционном понимании, которое, замыкая самонаблюдение в самодовлеющем внутреннем мире, механически противопоставляет его внешнему, объективному наблюдению.

Поскольку, с одной стороны, действие или поступок не могут быть определены вне своего отношения к внутреннему содержанию сознания, объективное психологическое наблюдение, исходящее из внешней стороны поведения, не может брать внешнюю сторону поведения в отрыве от внутренней его стороны. Поскольку, с другой стороны, осознание моих собственных переживаний совершается через раскрытие их отношений к внешнему миру, к тому, что в них переживается, познание психических фактов, исходящее из внутренней их стороны, из самонаблюдения, не может определить, что собственно оно даёт, вне соотношения психического, внутреннего с внешним.

Пусть я исхожу из самонаблюдения: мне даны мои переживания так, как мои переживания никому другому не могут быть даны. Многое из того, что сторонний наблюдатель должен был бы установить косвенным путём посредством кропотливого исследования, мне как будто непосредственно открыто. Но всё же: что собственно представляет собой моё переживание, каково объективное психологическое содержание того процесса, субъективным показателем которого оно служит? Чтобы установить это и проверить показания моего сознания, я вынужден, становясь исследователем своей собственной психики, прибегнуть принципиально к тем же средствам, которыми пользуется в объективном психологическом исследовании сторонний наблюдатель. Сторонний наблюдатель вынужден прибегнуть к опосредованному познанию моей психики через изучение моей деятельности не потому только, что ему непосредственно не даны мои переживания, но и потому, что по существу нельзя объективно установить психологический факт или проверить объективность психологического познания иначе, как через деятельность, через практику.

Восприятие, воспроизведение, мышление и т. д. — это внутренние психические процессы, но каждый из них объективно определяется посредством тех условий, которым он должен удовлетворять, чтобы быть действительно восприятием (а не галлюцинацией), узнаванием (а не иллюзией уже виденного), мышлением (а не простой ассоциацией представлений или скачкой бредовых идей). Но удовлетворяет процесс тем объективным условиям, которыми он определён, полностью выявляясь лишь в действии. Поэтому объективное наличие того или иного психического процесса может быть и другим и мной самим объективно установлено лишь посредством соответствующей деятельности.

Восприятие предполагает наличие реального объекта, непосредственно действующего на наши органы чувств. Оно всегда при этом есть восприятие какого-то материала (предмета, текста, нот, чертежа), которое совершается в определённых реальных условиях (при определённом освещении и пр.). Для того чтобы установить наличие этого объекта и, значит, наличие восприятия (а не галлюцинации), необходимо, очевидно, прибегнуть к ряду операций, совершаемых в определённых реальных условиях. Для того, например, чтобы утверждение о чёткости восприятия не было фразой, лишённой всякого определённого значения, нужно прибегнуть к объективным мерилам, дающим возможность придать утверждению определённое содержание, например чёткость и острота зрения, определяемая чтением такого-то текста в таких-то реальных условиях, на таком-то расстоянии, при таком-то освещении. Но для того чтобы это установить, необходимо, очевидно, испытать функцию в этих конкретных реальных условиях — действительно прочитать этот текст.

Воспроизведение предполагает соответствие воспроизведённого образа реальному предмету. Для того чтобы установить наличие этого соответствия и, значит, наличие подлинного воспроизведения (а не воображения) и характер этого соответствия (степень точности) и, значит, психологические особенности воспроизведения или памяти, необходимо, очевидно, объективизировать воспроизведённый образ, выявить его во вне, хотя бы зафиксировать словесно и создать таким образом возможность проверки этого соответствия в определённых условиях, доступных реальному контролю.

Имеется ли налицо действительно мышление (а не случайная ассоциация представлений), определяется тем, осознаны ли объективные предметные отношения, которые дают решение задачи. Но дают ли осознанные в данном психологическом процессе отношения действительное решение задачи, — это доказывается и проверяется её решением. Субъективное чувство понимания — это симптом, который может быть обманчивым. Оно по существу заключает в себе гипотезу о возможных действиях субъекта. Эта гипотеза проверяется действием. Понимание решения задачи определяется умением её решить, а умение её решить доказывается её решением.

То же самое, что выше сказано о восприятии, воспроизведении, мышлении, применимо и к чувствам: и здесь действие является признаком, по которому можно судить о реальных помыслах и чувствах реальной личности. Сказать, что у человека такие-то чувства, — это значит утверждать, что у него те переживания, которые отвечают такому-то отношению, такому-то способу действия по отношению к другому человеку. Деятельность является раскрытием во внешнем, материальном плане тех отношений, которыми объективно определяются психологические факты.

Через посредство деятельности субъекта его психика становится познаваема для других. Через посредство нашей деятельности объективно познаём нашу психику, проверяя показания нашего сознания, даже мы сами. Случается поэтому — каждый это когда-либо испытал, — что собственный наш поступок внезапно открывает нам в нас чувство, о существовании которого мы не подозревали, и совсем по-новому нам же освещает наши собственные переживания. Мы сами через нашу деятельность, не непосредственно, а в испытаниях жизни глубже всего познаём самих себя. По тем же самым данным нашей деятельности познают нашу психику и другие. Понятным, таким образом, становится, что другие люди, перед которыми разворачивается наша деятельность, иногда раньше замечают в нас вновь зародившееся чувство, во власти которого мы находимся, чем мы сами его осознаём, и порой даже правильнее судят о нашем характере и о наших реальных возможностях, чем мы сами в состоянии это сделать.

Показания нашего сознания о наших собственных переживаниях, данные самонаблюдения, как известно, не всегда достоверны; иногда мы не осознаём или неадекватно осознаём свои собственные переживания. Для познания своей собственной психики мы всегда должны исходить — в принципе так же, как при познании чужой психики, но лишь в обратной перспективе — из единства внутренних и внешних проявлений. Интроспекция как такое погружение во внутреннюю сторону, которое бы вовсе изолировало и оторвало психическое от внешнего, объективного, материального, не может дать никакого психологического познания. Она уничтожает саму себя и свой объект. Психическое переживается субъектом как непосредственная данность, но познаётся лишь опосредованно — через отношение его к объективному миру. В этом ключ к разгадке таинственной природы психологического познания; отсюда открывается путь для преодоления феноменализма, разъедающего систему традиционной психологии.

Единство между сознанием и деятельностью, которое таким образом устанавливается, создаёт основу объективного познания психики: падает утверждение субъективной идеалистической психологии о непознаваемости чужой психики и утверждение противников психологии о субъективности, т. е. ненаучности, всякого психологического познания; психика, сознание может стать предметом объективного познания.

Это единство является основой подлинно научного объективного познания психики. Оно открывает возможность идти к познанию внутреннего содержания личности, её переживаний, её сознания, исходя из внешних данных её поведения, из дел её и поступков. Оно даёт возможность как бы просвечивать через внешние проявления человека, через его действия и поступки его сознание, тем самым вместе с тем освещая психологические особенности его поведения. Деятельность человека, — как писал К. Маркс о промышленной деятельности, — это «раскрытая книга человеческих сущностных сил, чувственно предлежащая пред нами человеческая психология».[3]

Единство сознания и поведения, однако, не тожество; речь идёт не об автоматическом совпадении внешних и внутренних проявлений человека. Действия людей по отношению к окружающему не всегда непосредственно соответствуют тем чувствам, которые они к ним питают: в то время как человек действует, в нём обычно перекрещиваются различные, порой противоречивые чувства. Внешне различные и даже противоположные поступки могут выражать применительно к различным условиям конкретной ситуации одни и те же черты характера и проистекать из одних и тех же тенденций или установок личности. Обратно: внешне однородные и как будто тожественные поступки могут совершаться по самым разнородным мотивам, выражая совершенно не однородные черты характера и установки или тенденции личности. Один и тот же поступок один человек может совершать для того, чтобы помочь кому-нибудь, а другой — чтобы перед кем-нибудь выслужиться. Одна и та же черта характера, застенчивость например, может в одном случае проявиться в смущении, растерянности, в другом — в излишней шумливости и как будто развязности поведения, которой прикрывается то же смущение. Само же это смущение и застенчивость нередко порождаются диспропорцией в одних случаях между притязаниями личности и её способностями, в других — между её способностями и достижениями и множеством других самых разнообразных и даже противоположных причин. Поэтому ничего не поймёт в поведении человека тот, кто не сумеет за внешним поведением вскрыть свойства личности, её направленность и мотивы, из которых исходит её поведение. Бывают случайные поступки, не характерные для человека, и не всякая ситуация способна адекватно выявить внутренний облик человека (поэтому перед художниками встаёт специальная композиционная задача — найти такую, для каждого действующего лица специфическую, ситуацию, которая в состоянии выявить именно данный характер). Непосредственные данные поведения могут быть так же обманчивы, как и непосредственные данные сознания, самосознания, самонаблюдения. Они требуют истолкования, которое исходит из внешних данных поведения, как отправных точек, но не останавливается на них как на чём-то конечном и самодовлеющем. Отдельный, изолированно взятый, как бы выхваченный из контекста, акт поведения обычно допускает самое различное истолкование. Его внутреннее содержание и подлинный смысл обычно раскрывается лишь на основе более или менее обширного контекста жизни и деятельности человека — так же, как смысл фразы часто раскрывается лишь из контекста речи, а не определяется однозначно одним лишь словарным значением составляющих её слов. Таким образом, между внутренними и внешними проявлениями человека, между его сознанием и поведением всегда существует связь, в силу которой внутренняя психологическая природа акта деятельности сказывается и на внешнем его протекании. Однако это отношение между ними не зеркально; их единство — не автоматическое совпадение; оно не всегда адекватно. Если бы это отношение между внутренней психологической природой акта и его внешним протеканием вовсе не существовало, объективное психологическое познание было бы невозможно; если бы оно всегда было адекватно, зеркально, так что каждый совершённый акт не требовал бы никакого истолкования для квалификации его внутренней природы, психологическое познание было бы излишне. Но это отношение существует, и оно не однозначно, не зеркально; поэтому психологическое познание и возможно и необходимо.

В своём конкретном содержании психика человека, его сознание, образ его мыслей зависит от образа его жизни и деятельности, формируясь в процессе их развития. В силу этого основное значение для понимания психики животных приобретает изучение её развития в процессе биологической эволюции, для понимания сознания человека — его развития в историческом процессе: психология изучает психику в закономерностях её развития.Психология изучает при этом не одни лишь абстрактно взятые функции, а психические процессы и свойства конкретных индивидов в их реальных взаимоотношениях со средой; психология человека — психику, сознание человека как конкретной личности, включённой в определённую систему общественных отношений. Сознание человека формируется и развивается в процессе общественно-организованной деятельности (труда, обучения); оно исторический продукт. Психология человека не перестаёт из-за этого быть естественной наукой, изучающей психологическую природу человека, но она вместе с тем и даже тем самым (а не несмотря на это) историческая наука, поскольку сама природа человека — продукт истории.

Психология человека обусловлена общественными отношениями, поскольку сущность человека определена совокупностью общественных отношений. Если в отличие от организма, как только биологического индивида, термином «личность» обозначить социальный индивид, то можно будет сказать, что психология человека изучает психику как качественно специфическое свойство личности или что она изучает психику личности в единстве её внутренних и внешних проявлений. Всякое изучение сознания вне личности может быть только идеалистическим, так же как всякое изучение личности помимо сознания может быть только механистическим. Изучая сознание в его развитии, психология изучает его в процессе становления сознательной личности.

Закономерности общественного бытия являются наиболее существенными ведущими закономерностями развития человека. Психология в своём познании психики человека должна поэтому исходить из них, но, однако, никак не сводить ни психологические закономерности к социальным, ни социальные к психологическим. Точно так же — как ни велико значение физиологического анализа «механизмов» психических процессов для познания их природы, — никак нельзя свести закономерности психических процессов к физиологическим закономерностям. Отражая бытие, существующее вне и независимо от субъекта, психика выходит за пределы внутриорганических отношений и выражается в качественно иной, отличной от физиологической, системе понятий; она имеет свои специфические закономерности. Основная, конечная теоретическая задача психологии и заключается в раскрытии специфических психологических закономерностей.

Психологическое познание — это познание психического, опосредованного всеми существенными конкретными связями, в которые включена жизнь человека; оно поэтому изучение не только механизмов психики, но и её конкретного содержания.

Эти последние формулы означают принципиальное преодоление чисто абстрактной психологии: они означают приближение психологии к конкретным вопросам практической жизни.

Отрасли психологии.

Современная психология представляет собой уже широко разветвлённую систему дисциплин. Важнейшие из них следующие:

Общая психология; она изучает психику человека в её общих закономерностях. Эти общие закономерности психики человека раскрываются: 1) в процессе развития психики (сначала у животных, затем в историческом развитии у человека и в индивидуальном её развитии у ребёнка); 2) в её проявлениях в различных видах деятельности, в которых она не только проявляется, но и формируется; 3) в её патологических нарушениях. Поэтому общая психология строится на обобщениях всех областей психологического знания; предметом её специального изучения является психология нормального взрослого человека.

Из общей психологии человека обычно выделяется в самостоятельную дисциплину генетическая психология человека — психология ребёнка, ввиду её большой практической значимости для дела воспитания и обучения. Задача психологии ребёнка — изучение закономерностей психического развития ребёнка. Психология ребёнка теснейшим образом связана с общей психологией человека: нельзя правильно понять психологию ребёнка вне связи с психологией взрослого человека, поскольку ребёнок — это человек в процессе своего становления, так же как нельзя понять психологию взрослого человека вне изучения путей её становления у ребёнка.

Широко развернувшейся в настоящее время областью психологического исследования является зоопсихология.Зоопсихология изучает закономерности развития психики у животных в процессе биологической эволюции. Она этим служит не только познанию психики животных, но и вскрывает биологические предпосылки развития психики человека и помогает выявить её специфические особенности.

Психопатология также включается существенным членом в систему психологических дисциплин. Она изучает психику, отклоняющуюся от нормы, служа этим медицинским целям. Предполагая знание нормальной общей психологии, психопатология вместе с тем и обогащает её: не только развитие, но и распад вскрывает закономерности нормальных развитых форм психики.

В более специальных, но реально особенно значимых формах психологические закономерности вскрываются в конкретных психических проявлениях человека в различных областях его деятельности. В связи с задачами, которые ставят перед психологией различные области деятельности и сферы общественной жизни, в психологии выделялись такие специальные дисциплины, как психология труда, изучающая психические компоненты трудовой деятельности, их зависимость от условий, в которых она протекает, с тем чтобы содействовать её рационализации, повышению её продуктивности; психология искусства, изучающая эстетическое восприятие и условия, от которых зависит эстетический эффект (при восприятии кино, театральной постановки и т. д.), с тем чтобы успешнее и планомернее его достигать; судебная психология, изучающая психологические вопросы, связанные с судебной практикой, как, например, достоверность свидетельских показаний и т. д., с тем чтобы предотвратить чреватые иногда тяжёлыми последствиями ошибки, которые могут возникнуть при суждении о человеческих поступках вследствие недоучёта психологических моментов. К этому же циклу психологических дисциплин можно, наконец, отнести военную психологию, проблематика которой приобрела в настоящее время актуальность, медицинскую психологию и педагогическую психологию.

Все эти дисциплины непосредственно связаны с многообразными вопросами, которые во всех областях человеческой деятельности ставит перед психологией жизнь, практика. Но с практикой в конечном счёте через проблемы, которые трактуют эти специальные отрасли психологии, связаны не только они, но и вся психология в целом, в частности так называемая общая психология. Притом эта связь взаимная, двусторонняя. Применение положений общей психологии, выражающих общие психологические закономерности, к конкретным специальным ситуациям хозяйственной, культурной, педагогической деятельности является не механическим их переносом или формальным приложением к новому содержанию, а введением их в новый контекст, которое должно быть вместе с тем их развитием и углублением. Действительно, общие психологические закономерности, которые способны дать реальное объяснение конкретных явлений практической жизни, сами раскрываются лишь в исследовании, с самого начала берущего их в реальных условиях конкретной деятельности. Всякая попытка строить, например, педагогическую психологию в порядке «педагогических выводов» — внешнего, механического приложения к конкретным условиям психического развития ребёнка положений абстрактной психологии, добытых вне этих условий, по существу своему порочна. Для развития психологии, способной оказать действительную помощь практике, в частности педагогике, школе, нужно не просто достроить к абстрактной общей психологии ряд прикладных дисциплин, а прежде всего строить саму общую психологию как конкретную «реальную» науку, изучающую психику человека в процессе его конкретной деятельности, психику ребёнка в процессе воспитания и обучения.

Общие положения психологии спускаются, часто при этом видоизменяясь и преобразуясь, вниз в частные конкретные практические ситуации, которые во всех областях человеческой деятельности ставят перед психологией животрепещущие вопросы, а из этих конкретных, практических ситуаций, из гущи жизни вверх в общую теорию поднимаются новые обобщённые результаты. Практика питает и проверяет теорию, а теория обобщает практику и руководит ею. Теоретические задачи психологического познания, раскрытие обобщённых психологических закономерностей и практические задачи смыкаются друг с другом. Только так строится подлинно научная и вместе с тем жизненная психология.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒