Технические сведения о работе

ВВЕДЕНИЕ

Никогда за всю свою тысячелетнюю историю мусульманское сообщество России не переживало столько знаменательных событий, сколько пришлось на его долю за последние 20 лет. Крах господствовавшей в Советском Союзе безбожной идеологии вызвал необычайно мощный всплеск активности приверженцев ислама, ставших стремительно восстанавливать утраченные было позиции. За короткое время количество мечетей возросло более чем в 100 раз, открылись десятки средних и высших медресе, появились многочисленные мусульманские средства массовой информации – печатные, радиоэлектронные и сетевые. Мусульмане получили возможность свободно исповедовать свою веру, обучаться за рубежом, выезжать на хадж.

К сожалению, процесс исламского возрождения был в значительной мере омрачен прогрессирующим расколом духовных управлений мусульман (ДУМ), приведший к появлению десятков враждующих между собой муфтиятов. Россия вышла на первое место в мире по количеству высших духовных лидеров суннитского ислама – муфтиев. Раздробленность российской уммы и отсутствие общепризнанных религиозных авторитетов способствовали развитию межэтнических и внутрирелигиозных конфликтов, равно как и позволили манипулировать исламом для прикрытия политических и коммерческих интересов многочисленных «групп влияния».

За прошедшее десятилетие исламское сообщество России потеряло даже видимость единства. Попытки воссоединения российских мусульман приводили только к новым расколам и разделениям. Значительные силы основных соперников на мусульманском поле – Центрального духовного управления мусульман России (ЦДУМ) и Совета муфтиев России уходили на междоусобную борьбу, чем активно пользовались эмиссары нетрадиционных для России течений ислама, стремительно распространявшие свое влияние. Из-за своей раздробленности российский ислам до сих пор не занимает надлежащей ниши в российском обществе, а его лидеры не обладают подобающим влиянием. Более того, сам институт муфтиятов находится сейчас под угрозой уничтожения.

По сути, новейшая история исламского сообщества России стала историей возрождения и раскола. Однако если история исламского возрождения в некоторой мере отражена в трудах отечественных и зарубежных исламоведов, то тему раскола затрагивают в основном полемические статьи в ненаучных печатных изданиях и веб-сайтах. Необходимость в систематизации процессов, идущих в российской умме, назрела уже давно, однако специфика современного российского исламоведения заключается в том, что при хорошей изученности зарубежной и отечественной «доперестроечной» истории ислама, новейшая история и география исламского сообщества России практически выпадают из поля зрения ученых.

Из комплексных фундаментальных работ, затрагивающих эту весьма актуальную тему, можно отметить лишь труды отечественного исламоведа А.В.Малашенко «Мусульманский мир СНГ» (М., 1996) и «Исламское возрождение в современной России» (М., 1998), а также небольшое число справочников и сборников статей. Во многом это связано с тем, что исламское сообщество России пока остается ареной борьбы между соперничающими религиозными центрами, которые стремятся приукрасить данные о своем влиянии и интерпретируют происходящие события в первую очередь исходя из пропагандистских соображений. Достоверную информацию по реальному влиянию той или иной мусульманской структуры можно получить лишь путем полевых и архивных исследований, а также анализа как можно большего числа материалов средств массовой информации (далее – СМИ), что обычно сопряжено со значительными техническими трудностями. Большинству исследователей остается лишь критически осмысливать сопровождающие информационные войны пристрастные аналитические и публицистические статьи, интервью и телепередачи. Часто им это не удается – и тогда даже в серьезных изданиях появляются откровенные мифы о «30 миллионах российских мусульман», «мусульманских республиках Адыгея и Северная Осетия», «5 тысячах дагестанских мечетей» или «главном муфтии России Равиле Гайнутдине». Особенно страдают «доверчивостью» зарубежные источники, из-за чего их научная ценность крайне невелика.

В связи с вышеизложенным очевидно, что комплексное изучение новейшей истории является достаточно важной задачей, решение которой позволит лучше понять те негативные моменты, которые сопровождали становление современной географии исламских структур, и создаст необходимые предпосылки для профессионального анализа феноменов политической гиперактивности мусульман России и быстрого распространения в нашей стране так называемого ваххабизма – проблем, интересующих уже не только исламоведов, но и этнологов, социологов, политологов. Настоящая работа ставит своей целью комплексное исследование этой темы, до сих пор недостаточно изученной в российском исламоведении. Для этого систематически анализируется религиозная и политическая история исламского сообщества России за период с 1989 по 2006 год; определяется, какую роль сыграли личностные, этнические, политические, финансовые и религиозные факторы в расколе российской уммы, а также дается представление об общей картине современной географии сфер влияния мусульманских структур России. Конечно, у автора существовали определенные сомнения, стоит ли ему, православному христианину по вероисповеданию, освещать столь деликатный вопрос. К сожалению, острая дискуссия, сопровождавшая выход первой версии данного исследования – монографии «Новейшая история исламского сообщества России», подтвердила его опасения.

Тем не менее изучать эту область необходимо. Автор хотел бы особо подчеркнуть, что в аналитических разделах выражает только свою собственную точку зрения.

Источники исследования

Полевые исследования. В связи с недостаточной надежностью большинства источников информации по рассматриваемым вопросам ключевую роль в сборе достоверных сведений сыграли полевые исследования. В период с сентября 1998 по июль 2006 года автор провел такие исследования в 71 субъекте Российской Федерации: Республиках Адыгея, Алтай, Башкортостан, Бурятия, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Калмыкия, Карачаево-Черкесия, Карелия, Коми, Марий Эл, Мордовия, Северная Осетия–Алания, Татарстан, Тыва, Хакасия, Чечня; Алтайском, Краснодарском, Красноярском, Приморском, Ставропольском и Хабаровском краях, Астраханской, Амурской, Архангельской, Белгородской, Брянской, Владимирской, Вологодской, Волгоградской, Воронежской, Ивановской, Иркутской, Калининградской, Калужской, Кемеровской, Костромской, Курганской, Курской, Ленинградской, Липецкой, Мурманской, Московской, Нижегородской, Новосибирской, Омской, Оренбургской, Орловской, Пензенской, Пермской, Самарской, Саратовской, Свердловской, Смоленской, Тамбовской, Томской, Тюменской, Челябинской, Тюменской, Ульяновской, Челябинской, Читинской и Ярославской областях, Агинском Бурятском, Усть-Ордынском Бурятском и Коми-Пермяцком автономных округах, Москве и Санкт-Петербурге. В ходе исследований было опрошено более 700 информаторов, преимущественно мусульманских лидеров, сотрудников региональных администраций и правоохранительных органов, ученых и журналистов.

Архивные данные. Другим важным источником достоверной информации стали архивы мусульманских централизованных организаций, государственных структур, научно-исследовательских центров. Наиболее детальная работа была проведена в архивах Совета муфтиев России, Центрального духовного управления мусульман России, Регионального духовного управления мусульман Пермской области, Духовного управления мусульман Нижнего Новгорода и Нижегородской области, Казанского муфтията, Духовного управления мусульман Кабардино-Балкарской Республики, Духовного центра мусульман Республики Ингушетия, Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, Министерства РФ по делам Федерации, национальной и миграционной политики (ныне расформированного), Совета по делам религий при Кабинете Министров Республики Дагестан, Совета по делам религий при Кабинете министров Республики Татарстан, Комитета по делам религий Республики Башкортостан, Отдела по связям с религиозными организациями Администрации Челябинской области, Отдела по связям с религиозными организациями Администрации Астраханской области и Комитета по национальной и религиозной политике Тюменской области.

К сожалению, изученные архивы не являются систематизированными и общедоступными, поэтому большинство необходимых для написания работы материалов было скопировано и в настоящий момент хранится в личном архиве автора.

Монографии и сборники статей. Основными в этой категории использованных материалов стали работы С.Б. Филатова, объединенные в «Атлас современной религиозной жизни России» (М., 2005), книги А.В. Малашенко «Исламское возрождение в современной России» (М., 1998) и «Исламские ориентиры Северного Кавказа» (М., 2001), статьи из тематических сборников, подготовленных Московским центром Карнеги, а также посвященные религиозной тематике комплексные справочные издания.

Упомянутые материалы позволили достоверно охарактеризовать основные этапы истории мусульманского сообщества России до 1989 года. Наряду с работами А.В. Малашенко наиболее значимыми в этом отношении стали труды Р.Г. Ланды «Ислам в истории России» М., 1995) и А.Б. Юнусовой «Ислам в Башкортостане» (Уфа, 1999). Определенные аспекты досоветской истории российского ислама корректно освещены в энциклопедии «Ислам на территории бывшей Российской империи» (М, 1998-1999) и ряде других трудов. Тему раскола российской уммы затрагивают только монография А.В. Малашенко «Исламское возрождение в современной России» (М., 1997) и «Атлас современной религиозной жизни России». Частично она рассматривается также в фундаментальных работах А.Б.Юнусовой «Ислам в Башкортостане» (Уфа, 1997), Л.Ю. Браславского «Ислам в Чувашии» (Чебоксары, 1997) и Валиуллы Якупова «Ислам в Татарстане в 1990-е годы» (Казань, 2005), однако эти исследования посвящены конкретным региональным мусульманским сообществам и мало затрагивают общий ход дезинтеграционных процессов. Проблемы радикального и политического ислама в России удачно отражены в работах российского исламоведа И.П. Добаева. В целом же наибольшей научной ценностью, по мнению автора, обладают работы А.Б. Юнусовой, В. Якупова, С.Б. Филатова, Р.Г. Ланды и И.П. Добаева.

Была использована и справочная литература: энциклопедии, словари, а также материалы Всесоюзной переписи населения 1989 года и Всероссийской переписи населения 2002 года, позволившие достоверно отразить этническую и религиозную картину исламского сообщества России; справочники, показывающие религиозную ситуацию в конкретных регионах; справочные работы, акцентирующие внимание на административно-территориальной структуре российского ислама, и, наконец, справочные издания, посвященные политическим и общественным организациям. Информация, приведенная в изданиях последней группы, позволила уточнить данные по ведущим мусульманским партиям.

Некоторые темы позволили осветить труды мусульманских авторов, затрагивающих самый широкий спектр вопросов. Среди них наиболее информативными оказались печатные издания духовных управлений мусульман, опубликованные материалы мусульманских съездов и конференций, работы мусульманских религиозных лидеров, сочинения идеологов салафизма. Заметная часть источников посвящена проблемам ваххабизма и суфизма, а также некоторым иным темам.

Материалы печатных и радиоэлектронных СМИ. Современные компьютерные технологии уже позволяют исследователю получить доступ к нескольким тысячам газетных и журнальных публикаций, а также к значительному количеству расшифрованных теле– и радиопередач. Сделанная выборка охватила до 80 процентов материалов центральных и региональных СМИ, а также исламских периодических СМИ. Материалы электронных СМИ представлены расшифровками передач телеканалов ОРТ, РТР, ТВ-6 (ТВС), НТВ, РЕН-ТВ, также некоторых региональных телеканалов; радиостанций «Радио России», «Маяк», «Открытое радио» и «Эхо Москвы». Общее их количество превышает 30 тысяч единиц, однако для ограничения объема в работе приведены ссылки лишь на важнейшие материалы.

Материалы сети Интернет и электронные базы данных. Все собранные в ходе подготовительной работы материалы были объединены в электронную базу данных по современному российскому исламу, позволившую систематизировать полученные данные. В эту базу также интегрированы подборки сообщений агентств «Интерфакс», «ИТАР-ТАСС», «РИА-Новости», «Благовест-инфо», «Регион-инфо» и «Росбалт», а также материалы веб-сайтов «Панорама», «Российский информационный центр», «Грани.ру», «Дедлайн.ру», необходимые материалы всех значимых русскоязычных исламских веб-сайтов и целого ряда других сетевых источников. Наиболее значимые из них приведены в списке литературы.

Обвинения в ереси

Среди выпадов, делавшихся в отношении неугодных мусульманских лидеров, не последнее место занимали упреки в отступлении от канонов ислама. Перечень ересей обычно ограничивался тремя пунктами: язычеством, экуменизмом и ваххабизмом. 16 июля 1992 года в Набережных Челнах состоялось торжественное открытие мечети «Таубе» («Покаяние»). Церемонию открытия сопровождал скандал, вызванным тем, что имам-хатыб мечети «Таубе» Идрис Галяутдинов проигнорировал распоряжение муфтия Талгата Таджуддина установить в мечети витраж экуменического содержания. Многие аналитики склонны считать, что именно этот случай открытого неподчинения Таджуддину стал отправной точкой раскола ДУМЕС. Как бы то ни было, в числе обвинений, выдвинутых Талгату Таджуддину в преддверии учредительных съездов ДУМ Республики Башкортостан и ДУМ Республики Татарстан, равно как и на самих съездах, фигурировало обвинение в еретическом экуменизме, выраженном в попытке смешать ислам, христианство и иудаизм. Таджуддин в свое оправдание отвечал, что видел подобный витраж в стамбульской Голубой мечети, однако в начале 90-х идеи экуменизма и межрелигиозного сотрудничества не были особенно популярны в мусульманской среде.

Со временем Талгат Таджуддин, активно участвовавший в межрелигиозном диалоге, дал новые поводы для критики.

Весьма бурную реакцию оппонентов главы ДУМЕС-ЦДУМ вызвали его высказывания о «Святой Руси», об «огромных праздниках для мусульман» – Рождестве Христовом и Пасхе, об объединении ислама и христианства в XXI веке.

Помимо прохристианских заявлений, в вину Талгату Таджуддину вменялись и конкретные действия той же направленности, как то: прилюдное целование руки Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию II на приеме в Кремле и ношение переделанной в чалму православной архиерейской митры. Эта предпосылка расколов может быть в равной степени отнесена как к социальным, так и религиозным. Участие ЦДУМ в работе ОПОД «Евразия» Александра Дугина дало повод инкриминировать Таджуддину близость к радикальному сионистскому движению Агвидора Эскина, также входящему в «Евразию». Более того, по сообщению официального сайта Исламского конгресса со ссылкой на газету «Современная мысль» он якобы одобрил употребление свинины, комментируя акцию Эскина по осквернению мусульманской святыни Аль-Акса отрезанными свиными головами. «Лишившись поддержки среди мусульман, Таджуддин стал лицемерно использовать контакты с Русской православной церковью в своекорыстных целях, изображая из себя чуть не единственного друга церкви и представляя всех остальных врагами христианства, рассчитывая на поддержку государства. При этом он перешел все мыслимые для мусульманина границы: стал носить на голове православную митру, обернутую снаружи зеленой тканью», – вторил им Совет муфтиев России. Другими «доказательствами» еретической сущности Таджуддина стали его «сомнительные фетвы» и кощунственные заявления. «Входя в мечеть, он далеко не всегда снимает обувь, ограничиваясь порой одеванием на ботинки целлофановых мешков. К ритуальной чистоте прихожан он также не предъявляет завышенных требований, сказав однажды собравшимся, что в молельный зал они могут идти без омовений, так как «на улице дождь и Аллах вас уже омыл»…Со временем Таджутдин пошел еще дальше и объявил доисламскую языческую религию древних тюрок – «тенгрианство» (веру в мирового духа Тенгри) – первой формой монотеизма. По его версии, предки татар подразумевали под Тенгри именно Аллаха задолго до пророка Ибрагима (Авраама). На первый взгляд, безобидное утверждение на самом деле преследует далеко идущую антиисламскую цель – оторвать татарских мусульман от традиционных центров исламской мысли, не допустить возрождения среди татар традиционного ислама, навязать им духовный суррогат, состоящий из смеси языческих верований, а несогласных объявить «ваххабитами» и подвергнуть репрессиям», – утверждает Тимур Вахитов, автор «программной» антитадджуддиновской статьи «Нетрадиционный ислам», опубликованной в газете «Звезда Поволжья», а впоследствии перепечатанной подконтрольной ДУМАЧР и Евразийской партии России газете «Регион Сибирь» и размещенной на официальном сайте ДУМЕР и Совета муфтиев России. Языческим пережитком было названо и пропагандируемое верховным муфтием ЦДУМ ежегодное паломничество в татарстанский город Булгары, место принятия ислама волжскими булгарами.

На самом деле никаким еретиком Таджуддин, конечно, не был. Другое дело, что он нередко изъяснялся притчами в стиле Ходжи Нассредина, сам жанр которых допускал парадоксальные выводы. Что же до переделанной в митру чалмы, то сама форма митры не позволяет использовать ее не по назначению. По всей видимости, критики Талгата Таджуддина были уверены, что православная митра – это просто разновидность фески.

Кроме Таджуддина, аналогичным обвинениям подверглись и два наиболее активных муфтия ЦДУМ – глава Регионального ДУМ Татарстана Фарид Салман Хайдаров и муфтий Пермской области Мухаммадгали Хузин. При этом, если Хайдарову вменялось вину только излишняя симпатия к иудеям и христианам, то «еретическую сущность» Хузина характеризовали его фетвы, направленные на упрочение властной вертикали в Пермском муфтияте, и призывы к властям жестче бороться с прикрывающимися исламом экстремистами. Со своей стороны лидеры ЦДУМ также активно использовали в своих «пиар-кампаниях» обвинения оппонентов в ереси, правда, не либеральной, а радикально-фундаменталистской.

Первые упоминания ваххабизма в негативном ключе прозвучали еще в 1990 году из уст дагестанских духовных лидеров, обеспокоенных ростом популярности Исламской партии возрождения. В 1991 году в принадлежности к радикальному исламу был обвинен альтернативный мусульманский лидер Карачаево-Черкесской Республики Магомед Биджиев, известный также как Мухаммад Биджи-улла и Мухаммад Карачай. До 1994 года проблема «чистого ислама» была актуальна только для Северного Кавказа, где «ваххабитский» фактор все чаще фигурировал во внутримусульманском противостоянии, однако вскоре деятельность салафитов-ваххабитов стала явной и на территории Повожской уммы.

Первый публичный скандал, связанный с «чистым исламом», оказался связан с посещением верховным муфтием Талгатом Таджуддином медресе башкирского города Октябрьский 10 октября 1994 года. Этот визит, выявивший наличие в медресе курсов по подготовке боевиков, окончился пятичасовым задержанием верховного муфтия сотрудниками местной милиции по сигналу руководства медресе. До 1999 года в полемике Талгата Таджуддина с оппонентами с его стороны изредка озвучивались обвинения в ваххабизме, однако в связи с неоднозначным восприятием этого течения как в исламской среде, так и во властных структурах, большого резонанса они не имели. Ситуация кардинально изменилась лишь после атаки чеченских боевиков на Дагестан и участия в этой акции ваххабитов Кадарского анклава. За короткое время антиваххабитские законы были приняты в четырех субъектах РФ, а на повестку дня был поставлен вопрос о запрете этого религиозного течения в масштабах всей страны.

ЦДУМ не упустило возможности использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах и обвинило оппонентов в симпатиях к ваххабизму. 14 ноября 1999 года верховный муфтий Талгат Таджуддин озвучил данную версию в программе «Итоги». Судя по быстрой и бурной реакции Совета муфтиев России на это выступление, нанесенный удар достиг своей цели. Муфтий Равиль Гайнутдин и его союзники пробовали защищаться, отвергая диффамационные заявления оппонентов и всячески демонстрируя свою лояльность власти, однако большого успеха в этом не имели – финансовая зависимость от благотворительных структур из Саудовской Аравии, Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов и других арабских стран вынуждала их крайне осторожно подходить к осуждению ваххабизма, в то время как ЦДУМ призывало искоренять это течение всеми способами.

Осознавая, что политика ЦДУМ более соответствует точке зрения Президента РФ, Равиль Гайнутдин сменил тактику, выдвинув Талгату Таджуддину встречные обвинения в ваххабизме и заявив, что именно он способствовал началу экспансии ваххабизма в России и брал от саудовских арабов значительные суммы денег. После сентябрьских терактов 2001 года в США в СМИ появились статьи о связях Талгата Таджуддина и его первого заместителя ульяновского муфтия Айюба Дебердеева с братом Усамы бен Ладена Тариком, а сподвижник Абдул-Вахеда Ниязова депутат Госдумы Владимир Семенов предложил думскому комитету по безопасности сделать запрос в ФСБ на предмет финансовых отношений председателя ЦДУМ с братом террориста Усамы бен Ладена. Исход полемики о запрете ваххабизма стала первым серьезным поражением Совета муфтиев в информационной войне с ЦДУМ. Его причиной стали не только грамотные действия сторонников Талгата Таджуддина, которые заручились поддержкой КЦМСК, но и противоречивые и двусмысленные заявления лидеров Совета муфтиев России. С одной стороны, Равиль Гайнутдин заявлял о поддержке борьбы с исламским экстремизмоми приветствовал запрет этого течения в Чечне Ахмадом Кадыровым, а с другой стороны утверждал, что «отождествляя ваххабитов с террористами, мы можем оскорбить народы стран, где ваххабизм возведен в ранг государственной идеологии» и что «ваххабизм – официальная идеология Саудовской Аравии, где нет ни терроризма, ни экстремизма. (Интересно, что 19 февраля 1998 года на пресс-конференции, посвященной распространению ваххабизма на Северном Кавказе, Равиль Гайнутдин назвал это течение ислама «псевдорелигиозным» и «политическим экстремизмом под знаменем ислама» (сообщение ИА «РИА-Новости» от 19 февраля 1998 года).Он основан на учении Корана и Сунны Пророка. И как любое течение ислама выступает против насилия, требует любить ближнего, распространять мир и любовь между народами», а также критиковал антиваххабитский закон в Дагестане. В итоге истинное отношение Равиля Гайнутдина к ваххабизму так и осталось неизвестным. Осложняли ситуацию и опрометчивые заявления верховного муфтия Нафигуллы Аширова, который признался в своих связях с узбекскими исламскими экстремистами и делал откровенно проваххабитские заявления. Дискуссия о ваххабизме развернулась и на региональном уровне. В середине июля 2001 года имам из села Верхняя Елюзань Пензенской области Фаиль Гильфан обнародовал открытое письмо, в котором предупреждал об активной экспансии ваххабитов в регионе. Это письмо затронуло интересы Единого ДУМ Пензенской области юрисдикции Совета муфтиев России, фактический лидер которого имам-хатыб пензенской Соборной мечети Абдуррауф Забиров немедленно выступил с опровержением. Впрочем, главный федеральный инспектор по Пензенской области Владимир Фомин подтвердил информацию Гильфана. И в других случаях проверка правоохранительными органами информации ЦДУМ о ваххабитских ячейках признала ее соответствующей действительности. За распространение ваххабитской идеологии были закрыты указанные Талгатом Таджуддином бугурусланское медресе «Аль-Фуркан» и набережночелнинское «Йолдыз», выявлена деятельность салафитов в Мордовии, Ульяновске, Альметьевске и Нижнекамске.

Вообще же из оппонентов Талгата Таджуддина самым ярким извратителем ислама оказался философ Гейдар Джемаль. Его путь в эту религию вообще проходил непросто.

«Несколько человек, в их числе и Джемаль, изучали труды мистиков и эзотеристов, добытые с превеликими усилиями в спецхранах «иностранки». Томящиеся в собственном соку,

«чернокнижники» чудачили как могли: придумывали ритуалы, наподобие тех, что приняты в сатанинских сектах; обряды инициации (посвящения) сопровождались обильными возлияниями и употреблением наркотических снадобий», – писал журналист Алексей Челноков. Впоследствии Джемаль также публиковал весьма неординарные для исламского деятеля рассуждения о метафизическом смысле фаллоса и вагины. «Истинный фаллицизм – это отказ идти в ловушку неизбывной вагинальной вопросительности», «Метафизическая автоэротика фаллоса лежит в основе героического вызова, обращенного к силам судьбы», «Участие фаллоса в андрогинате предполагает принятие жертвенной обреченности и перспективы кастрационной гибели» и другие глубокие мысли немало смущали простых мусульман, которые стали называть Джемаля философом-фаллистом. В свою очередь, специалисты по исламу немало удивлялись тому обстоятельству, что, называя себя шиитом, Гейдар Джемаль очень положительно отзывается о салафизме и нередко озвучивает его идеологические установки. Кстати, вследствие этого вопрос о настоящем вероисповедании Джемаля остается открытым.

Биэтнические расколы

Среди этнических предпосылок раскола исламского сообщества России особое место занимают так называемые биэтнические расколы, спровоцированные противостоянием двух этнических групп, обычно существенно различающихся по численности.

Наиболее серьезные последствия для российской уммы имели трения между татарами и башкирами. Историческое соперничество между этими народами обычно ограничивалось бытовым национализмом, однако под влиянием внешних факторов могло выливаться и в серьезные конфликты.

После Февральской революции башкирское национальное движение, по мнению А.Б. Юнусовой, стало одним из наиболее активных в России. В 1917 году на III Всебашкирском съезде было принято решение о создании автономного Башкирского духовного управления, поскольку «в Магометанском духовном Собрании, находящемся в Уфе, сидят руководители пантюркистической политики и служат главным источником татаризации башкир. В интересах ограждения башкир от татарского ига… мы организуем отдельное Башкирское Духовное Правление». Активное противостояние Башкирского духовного Управления (впоследствии известного как Центральное ДУМ БАССР) и ДУМ Внутренней России и Сибири (впоследствии известного как Центральное ДУМ РСФСР) началось в 20-30-е годы, когда их интересы напрямую пересеклись. Соответствующие госорганы умело использовали эту ситуацию для подавления ислама в целом и уже к концу 30-х годов оба управления претерпели большой урон. В итоге в 1936 году ЦДУМ БАССР было «воссоединено» с полуразгромленным ЦДУМ РСФСР. В 1948 году ЦДУМ РСФСР трансформировалось в (Центральное) ДУМ Европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС) и вошло в систему духовных управлений мусульман СССР.

Полный контроль над ДУМЕС установили татары.

В конце перестройки национальные движения СССР вновь активизировались. Не обошел стороной этот процесс и Башкирскую АССР, в которой возникло несколько националистических партий, выступавших за особый статус башкирского народа. Своего пика процесс «национального возрождения» достиг в 1991 году, когда после развала СССР начался «парад суверенитетов». Полиэтническое, межрегиональное ДУМЕС встало перед лицом целого ряда реанимированных проблем, наиболее серьезными из которых оказались требования татарских националистов перенести резиденцию ДУМЕС в «столицу российского ислама» – Казань, а также и обострившиеся противоречия между татарами и башкирами, получившими подобия независимых государств.

До лета 1992 года авторитет председателя ДУМЕС муфтия Талгата Таджуддина позволял избежать серьезных проблем на этом направлении, однако других сдерживающих факторов уже не существовало.

В августе 1992 года брожение в ДУМЕС достигло своего предела. Формальным поводом для начала раскола стало оскорбление, нанесенное Талгатом Таджуддином главе Уфимского мухтасибата ДУМЕС Нурмухаммеду Нигматуллину.

Распекая Нигматуллина за какие-то административно-хозяйственные недоработки, он прилюдно назвал его «тупым башкиром» и предложил «убираться в свое Темясово». Сам Нигматуллин, возможно, не придал бы этому столь большого значения, если бы не позиция радикальной части башкирской интеллигенции, усмотревшей в действиях Таджуддина casus belli. Подстрекаемый своими соплеменниками, уфимский имам-мухтасиб 19 августа выступил по местному телевидению и заявил о переходе в оппозицию к Таджуддину и начале создания своего собственного, башкирского, ДУМ. 21 августа 1992 года Нурмухаммад Нигматуллин, ответственный секретарь ДУМЕС Нафигулла Аширов и главы Стерлитамакского, Октябрьского и Сибайского мухтасибатов созвали съезд, поставившей своей целью учредить независимое ДУМ Республики Башкортостан. Все выступавшие на этом съезде акцентировали внимание на открытости нового муфтията для всех национальностей, хотя фактически его создание инициировали башкирские имамы, недовольные «татарским засильем» в ДУМЕС. Действительно, по состоянию на 10 декабря 1988 года из 128 имамов ДУМЕС лишь трое были башкирами (менее 3%), в то время как общее соотношение татар и башкир в России равнялось 6 к 1.

Основную поддержку ДУМ РБ оказали именно башкирские общины, в то время как большинство татарских осталось в юрисдикции ДУМЕС. В целом сценарий возникновения ДУМ РБ очень напоминал аналогичный процесс первых лет советской власти, что позволило его лидерам учесть ошибки своих предшественников. Председатель ДУМ РБ муфтий Нурмухаммед Нигматуллин постоянно подчеркивал, что его муфтият является республиканским, но ни в коем случае не национальным. В подтверждение бинационального (башкиро-татарского) статуса ДУМ РБ пост первого заместителя муфтия был негласно закреплен за татарином (первоначально первым заместителем работал Нафигулла Аширов, впоследствии его сменил брат главы ДУМ Поволжья Айюб Бибарсов).

Несмотря на заверения лидеров ДУМ РБ, процесс сепарации башкирского муфтията резко обострил татаро-башкирские противоречия в республике. К счастью, эти трения не распространились за ее пределы и немалая часть имамовбашкир поддержала Талгата Таджуддина в начавшемся внутримусульманском противостоянии. Со временем национальная составляющая в конфликте ДУМ РБ и ДУМЕС отошла на второй план и в 1994 году верховный муфтий Талгат Таджуддин создал в рамках ЦДУМ Региональное ДУМ Республики Башкортостан (Салаватский муфтият) во главе муфтием-башкиром Рамилем Насыровым, ориентированное на воссоединение с ЦДУМ башкирских общин. Эта структура просуществовала недолго, однако сам факт ее создания стал своеобразным символом преодоления татаро-башкирского конфликта. 27 сентября 2001 года в Челябинске прошло открытое судебное заседание по рассмотрению иска лидеров Челябинского казыята ДУМАЧР Салеха Абдель Рахмана Гази и Мухамеда Габидуллина о защите чести, достоинства и деловой репутации к редакции газеты «Возрождение Урала» за публикацию статьи председателя комитета Челябинской областной администрации по делам национальностей, религиозных и общественных организаций Хамзиной A.M. «Ваххабизм пришел на Урал? ». Все факты, изложенные в статье, за исключением упоминания о причастности Салеха к поджогу одного из административных помещений Белой мечети, были признаны соответствующими действительности. В статье А.М. Хамзиной, в частности, приводилась следующая цитата из письма председателя Мусульманского религиозного общества при мечети Исмаигила: «Подначивая верующих из числа лиц башкирской национальности, Салех допускает заявления типа «Истинным мусульманином является только татарин (в другой аудитории с точностью до наоборот он говорит об истинности мусульманства башкир – примечание Хамзиной)».

По данному факту суд опросил трех свидетелей, подтвердивших его достоверность. Следовательно, в данном случае ревнитель «чистого» ислама Салех Абдель Рахман Гази сознательно разжигал рознь между татарами и башкирами, надеясь ослабить позиции Челябинского муфтията ЦДУМ, возглавляемого муфтием-башкиром Габдуллой Шакаевым. Особых последствий для межнациональных отношений в Челябинской области эта сторона деятельности Салеха не имела, однако сам факт использования ваххабитскими эмиссарами трений между различными этническими группами весьма примечателен.

Трения между татарами и казахами не имели столь фатальных последствий для единства исламского сообщества России, как татаро-башкирский конфликт, однако в ряде регионов именно они послужили одной из предпосылок раскола.

В 1989 году в Омске началось противостояние между региональным лидером ДУМЕС татарином Зулькарнаем Шакирзяновым и имамом одной из омских мечетей Ануарбеком Джунусовым. Вследствие недальновидной политики обеих конфликтующих сторон этот конфликт привел к расколу мусульманской общины области на татарский и казахский лагеря, а также к обособлению от Омского мухтасибата нескольких казахских мечетей. В июне 1997 года Зулькарнай Шакирзянов, ставший к этому времени муфтием и председателем ДУМ Сибири и Дальнего Востока – Омского муфтията, вышел из состава Совета муфтиев России и к октябрю того же года вступил в прямое противостояние с этой организацией. В 1998 году мусульманские общины Омской области подверглись экспансии входящего в Совет муфтиев ДУМАЧР. Вполне предсказуемо главным союзником Нафигуллы Аширова в регионе стал лидер казахской диаспоры Ануарбек Джунусов. Именно Джунусову было поручено возглавить Омский казыят ДУМАЧР, костяк которого составили казахские общины. Наименее изученным среди этнических предпосылок раскола является конфликт между двумя субэтническими группами татар – мишарями и казанскими татарами. Ряд исследователей считают, что данный конфликт восходит своими корнями ко временам Ивана Грозного, когда во время штурма Казани мишари выступили вместе с русскими против казанских татар. Ведущие лидеры татарского ислама Талгат Таджуддин и Равиль Гайнутдин являются казанскими татарами, что создает у мишарей чувство собственной ущемленности, особенно сильно проявляющейся на их исторических территориях – Московской, Рязанской и Нижегородской областях. Среди лидеров как Совета муфтиев России, так и ЦДУМ постоянно циркулируют слухи о возможном «мишарском перевороте». Эти слухи не получили отражения в прессе, однако сомневаться в их достоверности не приходится.

Этническая ситуация в исламских сообществах Краснодарского края и Кабардино-Балкарской Республики позволяет предположить, что при внешнем влиянии в этих регионах могут возникнуть татаро-адыгский и кабардино-балкарский конфликты. Так, известный российский этнограф М.Н. Губогло в своей статье «Этничность, религиозность, государственность» («Этнопанорама», №3, 2000 год) упоминал о соперничестве между кабардинцами и балкарцами за пост главы ДУМ Кабардино-Балкарии.

Полиэтнические расколы

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒