Речевое общение, речевое поведение,

Речевой акт

Все три термина, вынесенные в заголовок этого раздела, имеют непосредственное отношение к речевой коммуникации. Первый термин – синоним термина речевая коммуникация. Важно подчеркнуть, что оба синонима обозначают двусторонний процесс, взаимодействие людей в ходе общения. В отличие от этого в термине речевое поведение акцентирована односторонность процесса: им обозначают те свойства и особенности, которыми отличаются речь и речевые реакции одного из участников коммуникативной ситуации – или говорящего (адресанта), или слушающего (адресата). Термин речевое поведение удобен при описании монологических форм речи, например коммуникативных ситуаций лекции, выступления на собрании, митинге и т. п. Однако он недостаточен при анализе диалога: в этом случае важно вскрыть механизмы взаимных речевых действий, а не только речевое поведение каждой из общающихся сторон. Таким образом, понятие речевое общение включает в себя понятие речевое поведение (о разграничении терминов речевое общение и речевое поведение см. также в книге: [Винокур 1993]).

Термин речевой акт обозначает конкретные речевые действия говорящего в рамках той или иной коммуникативной ситуации. Например, в ситуации покупки товара на рынке между покупателем и продавцом возможен диалог, включающий разные речевые акты: запрос об информации (– Сколько стоит эта вещь? Кто производитель? Из какого она материала? ), сообщение (- Две тысячи; Южная Корея; Натуральная кожа), просьбу (– Отложите, пожалуйста, я сбегаю за деньгами), обвинение (– Вы мне сдачу неправильно дали! ), угрозу (– Сейчас милицию вызову! ) и др.

В середине XX в. английский философ Дж. Остин, а вслед за ним американские ученые Дж. Серль и Г. Грайс разработали теорию речевых актов, в которой выявили ряд закономерностей, характерных для процесса речевой коммуникации, и сформулировали принципы и постулаты, следование которым обеспечивает успех тому или иному речевому акту и в целом речевой коммуникации: например, " выражайся ясно", " будь искренен", " будь краток", " избегай непонятных выражений" и др. (см. [Грайс 1985: 222– 223]).

Делаются попытки разработать правила речевого общения, которые не только учитывали бы закономерности использования языковых средств, но и регламентировали их совмещение друг с другом в зависимости от характера коммуникативной ситуации. Примером могут служить правила речевого общения, предложенные американской исследовательницей С. Эрвин-Трипп [Ervin-Tripp 1971].

Термин правило С. Эрвин-Трипп употребляет для описания, а не для предписания, не для регламентации тех или иных речевых действий, т. е. для констатации некоторых нормальных, типичных актов коммуникации.

С. Эрвин-Трипп различает три типа подобных правил:

1. Правила выбора языковых средств: а) общие для всех социальных слоев; б) специфичные для разных социальных слоев и групп. Пример: выбор формы обращения, национальные и социальные различия в этом выборе.

2. Правила следования, т. е. последовательности речевых действий при коммуникации: приветствия, благодарности, прощания и т. п. В рамках этих правил рассматривают ся формулы прощания, приглашений, вызова по телефону, установления коммуникативного контакта.

3. Правила совместной встречаемости; имеются в виду правила соединения в одном контексте тех или иных лексических, фонетических, интонационных, синтаксических и т. п. единиц и свойств. Типы этих правил: а) горизонтальные, определяющие отношения между единицами беседы во
времени (их временную последовательность), и б) вертикальные, определяющие соотношение в данных коммуникативных условиях единиц разных уровней языковой структуры (например, в такой-то синтаксической конструкции
нормально может использоваться только определенная лексика, выбор нормативной лексики должен сочетаться с нормативным произношением и т. д.).

Особо рассматриваются правила взаимодействия собеседников, когда говорящий стремится к тому, чтобы окружающие или партнер по диалогу, принадлежащие к данной социальной или профессиональной группе, признали его " своим", одобрили его речевое поведение и правила переключения с одного кода на другой при смене ситуации и социальной роли говорящего.

Следует обратить внимание на то, что перечисленные правила достаточно абстрактны. Они легко применимы к относительно простым коммуникативным ситуациям, какими являются этикетные речевые акты (типа приветствий, поздравлений, прощания и т. п.), а при описании более сложных и при этом более естественных, реальных коммуникативных ситуаций использование этих правил сопряжено с рядом неясностей и затруднений. Неясно также, насколько обязательны правила, предлагаемые С. Эрвин-Трипп. Если, например, говорящий, используя сленг, придерживается литературного произношения, означает ли это, что он строит свою речь " не по правилам", отклоняется от стандартов речевого поведения? Всегда ли говорящий должен выбирать те формы общения, которые приняты в данной социальной среде, т. е. социально или профессионально окрашены, или же и его собственная, свойственная ему манера речевого поведения может обеспечить коммуникативный успех?

При всей условности рассмотренных правил идея своеобразных социолингвистических грамматик, содержащих правила социально-языкового поведения людей в различных ситуациях, весьма привлекательна и заслуживает изучения и разработки. Вместе с тем эта идея чрезвычайно трудна для реализации. Для этого необходимы по крайней мере два компонента: 1) разработанные грамматики конкретных языков, которые позволяли бы порождать не только грамматически правильные высказывания, но и разного рода разговорные конструкции, отклоняющиеся от стандарта, принятого в кодифицированном языке; 2) более или менее исчерпывающие описания всех форм социального поведения членов языкового сообщества. На современном этапе развития социолингвистики можно говорить лишь о фрагментах как того, так и другого.

Коммуникативная компетенция

Носителя языка

В процессе речевой коммуникации люди пользуются средствами языка – его словарем и грамматикой – для построения высказываний, которые были бы понятны адресату. Однако знания только словаря и грамматики недостаточно для того, чтобы общение на данном языке было успешным: надо знать еще условия употребления тех или иных языковых единиц и их сочетаний. Иначе говоря, помимо собственно грамматики носитель языка должен усвоить " ситуативную грамматику", которая предписывает использовать язык не только в соответствии со смыслом лексических единиц и правилами их сочетания в предложении, но и в зависимости от характера отношений между говорящим и адресатом, от цели общения и от других факторов, которые в совокупности с собственно языковыми знаниями составляют коммуникативную компетенцию носителя языка[14].

Характер навыков общения, входящих в коммуникативную компетенцию и отличающихся от знания собственно языка, можно проиллюстрировать на примере так называемых косвенных речевых актов. Косвенным называется такой речевой акт, форма которого не соответствует его значению и цели. Например, если сосед за обеденным столом обращается к вам со следующими словами: – Не могли бы вы передать мне соль?, то по форме это вопрос, а по сути просьба, и ответом на нее должно быть ваше действие: вы передаете соседу солонку. Если же вы поймете эту просьбу как вопрос и ответите утвердительно: Да или Могу, не производя соответствующего действия и дожидаясь, когда же собеседник действительно, прямо попросит вас передать ему соль, – процесс коммуникации будет нарушен: вы поступите не так, как ожидал говорящий и как принято реагировать на подобные вопросы-просьбы в аналогичных ситуациях.

Р. Якобсон обратил внимание на то, что в роли слушающего человек обладает более высоким уровнем языковой компетенции, чем в роли говорящего. " Интересной лингвистической задачей, – писал он, – является точное сравнение более высокой, как правило, языковой компетенции индивида в роли слушающего с более низкой языковой компетенцией того же индивида в роли говорящего" [Якобсон 1985: 382].

Это несоответствие отражает фундаментальное различие между двумя интеллектуальными категориями – знанием и владением. Знание – например, языка – может быть пассивным, в то время как владение языком с необходимостью предполагает наличие определенных активных навыков в обращении с языковыми средствами (подробнее см. об этом в разделе " Владение языком как социолингвистическая проблема" главы 2).

В сферу коммуникативной компетенции входят правила этикета (в русском языковом сообществе они касаются, в частности, употребления местоимений ты и вы, в японском и корейском - многообразных глагольных форм вежливости), правила общения ребенка со взрослыми (и взрослых с детьми), правила общения со " своим" и с " чужим", с " высшим", " низшим" и равным (по социальному статусу), правила соблюдения " социальной дистанции" при значительной асимметрии социального положения участников коммуникации, разнообразные поведенческие (но выражающиеся и в языке) стратегии, управляющие реализацией таких речевых актов, как просьба, требование, обвинение, угроза, обещание и многое другое.

Большая часть этих правил и стратегий – " неписаные": еще не созданы ситуативные грамматики (о чем мы говорили в конце предыдущего раздела), которые регламентировали бы речевое поведение человека в соответствии с условиями коммуникативной ситуации. Вместе с тем подавляющее большинство носителей языка владеет правилами и стратегиями речевого общения в разнообразных жизненных обстоятельствах, что обеспечивает нормальное и эффективное взаимодействие их друг с другом.

* * * *

Мы рассмотрели ряд ключевых социолингвистических понятий. Разумеется, это не исчерпывающий их список, однако в целом он достаточен для дальнейшего обсуждения проблем, методов и направлений современной социолингвистики. В ходе этого обсуждения мы будем по мере необходимости обращаться и к другим терминам и понятиям, каждый раз указывая тот смысл, в котором они употребляются.

Глава 2

ПРОБЛЕМЫ СОЦИОЛИНГВИСТИКИ

Тридцать лет назад, формулируя задачи социальной лингвистики, В. М. Жирмунский называл две главные: 1) изучение социальной дифференциации языка (в связи с социальным расслоением общества) и 2) изучение социальной обусловленности развития языка [Жирмунский 1969: 14J. В дальнейшем это мнение одного из родоначальников отечественной социолингвистики подверглось коррекции в сторону расширения круга проблем, которыми должны заниматься социолингвисты. Так, В. А. Звегинцев, хотя и считал, что у социолингвистики отсутствуют четкие границы и что некоторые исследователи (например, Д. Хаймз) непомерно расширяют компетенцию этой науки, относил к ведению социолингвистики проблемы речевого общения, эффективное изучение которых возможно только при всестороннем учете " человеческого фактора", и в частности социальных характеристик человека [Звегинцев 1976; 1982].

И всё же проблемы, о которых писал В. М. Жирмунский, являются центральными для социолингвистики, поскольку их решение позволяет, во-первых, представить тот или иной язык в реальных формах его существования, имеющих социальную обусловленность, и, во-вторых, выявить движущие силы языковой эволюции, социальные стимулы (или, напротив, препятствия) происходящих в языке изменений. Иначе говоря, решая две указанные проблемы, социолингвистика отвечает на два кардинальных вопроса: как функционирует язык и как он развивается.

Поэтому знакомство читателя с кругом проблем, которыми занимается социолингвистика, начнем с рассмотрения именно этих двух проблем. В ходе рассмотрения мы будем привлекать внимание к разным точкам зрения на решение каждой из проблем, имеющим обращение в современной социолингвистике, а при необходимости и делать экскурсы в прошлое, чтобы показать истоки тех или иных научных взглядов. Однако, прежде чем приступать к анализу социальной обусловленности функционирования и развития языка, необходимо выяснить один важный вопрос, ответ на который полезно учитывать при обращении к собственно социолингвистической проблематике. Это вопрос о самом понятии язык и о различиях между языком и рядом смежных понятий – диалектом, наречием, идиомом и др.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒