Моделирование лексико-семантической подсистемы языка

Слова имеют знаковый характер, представляя собой соединение звучания (лексемы) со значением (семемой).

Лексема как звучание во многих языках мира состоит из повторящихся частичек -морфем, среди которых различаются корни (отсылающие к реалиям внешнего мира), приставки (префиксы) и суффиксы, способствующие уточнению функции лексемы как знака мыслительного образа, а также окончания (флексии), определяющие функцию словоформы в высказывании. Словоформы вступают в отношения друг с другом по каждой из своих составляющих.

Тождественные по морфемному составу лексемы (за исключением только флексий) объединяются в слова. Лексемы с общим корнем образуют словарные гнезда. Лексемы с общими приставками или суффиксами образуют словообразовательные типы. Лексемы с общими флексиями образуют грамматические, категории, лексико-грамматические разряды и, наконец, части речи.

Каждое из таких объединений системно, и его системное устройство может быть рассмотрено автономно, что и реализуется обычно в лингвистических трудах по лексикологии, словообразованию и морфологии.

Начнем обзор соответствующих теорий и моделей с групп тождественных лексем, иначе говоря — слов.

Слово как элемент системы языка

Слово возникает как знак некоторого мысленного образа. Это качество слова является универсальным, присущим всем

234 ____________________ Тема 9

языкам мира, а его изучение и осмысление вызывают неизменный интерес и имеют первостепенное значение для освоения языка.

Именно в этом качестве, в качестве носителя мысленного образа, слово является привычной и обычной единицей человеческого общения, известной всем говорящим. В обиходно-бытовых ситуациях слово кажется чем-то вполне простым и ясным. Все пишущие знают, что слова пишутся раздельно. Однако ошибки на слитное или раздельное написание слов (за границу или заграницу, неприятель или не приятель, вышеуказанный или выше указанный) распространены очень широко. Очевидно, не всегда можно сказать точно, где проходит граница между словами. В языках есть и такие курьезы: в именительном падеже перед нами бесспорное слово: некто, нечто, а в косвенных падежах с предлогами оказываются три слова (не у кого, не к чему и т. д.). В связи с этим было сделано немало попыток найти строгие критерии для определения слова, чтобы всегда можно было точно сказать, где кончается одно слово и начинается другое.

Предлагались фонологические и морфонологические критерии: слово должно иметь известную последовательность морфем и допустимые в данном языке сочетания фонем — одни для начала слова, другие — на стыке морфем, третьи — в конце слова; в слове допускается одно словесное ударение; в речи слово от слова можно отделить паузой.

Однако попытки перечислить конкретные фонологические и морфонологические критерии для выделения слов какого-либо языка не привели к успеху. Не существует таких последовательных и непротиворечивых фонемных или морфо-немных показателей, которые были бы обязательны для всех слов данного языка.

Известные ученые А. И. Томсон, Л. В. Щерба, М. Н. Пе-терсон полагали, что деление слов условно и сделано для практических потребностей письма. Американские дескрипти-висты считали возможным ограничиться в качестве единицы морфемой и не пользоваться понятием слова. Формальные критерии, таким образом, себя не оправдывают.

Моделирование лексико-семантической подсистемы языка 235

Более рациональными оказались поиски семантических критериев определения слова. Слово хорошо выделяется тогда, когда для него есть конкретный феномен в объективной действительности, наглядно-чувственный предмет, знаком которого лексема данного слова является.

Сиртомар — не слово, потому что этой звуковой экскреции, как называл бессмысленные звуковые комплексы Бодуэн де Куртенэ, в мире вещей ничего не соответствует, у нее нет денотата.

Кальмар — слово, потому что этому звуковому комплексу соответствует денотат, вид морского животного.

Но есть ведь и служебные слова: бы, ли, не, же, за, под и др. По отношению к ним семантический критерий не так нагляден и нуждается в дополнительных разъяснениях. Не существует ни одного критерия, который, взятый сам по себе, последовательно выделял бы все слова данного языка.

Вопросы, связанные с проблемой слова, наиболее обстоятельно рассмотрел Александр Иванович Смирницкий, который разделил их на проблему отдельности и проблему тождества слова.

Проблема отдельности слова

Чтобы отличить слово от части слова (морфемы), предлагается использовать критерий смысловой законченности. Ср.: морск- и морской, бубл- и бублик. Чтобы отличить слово от сочетания слов, предлагается критерий грамматической цельно-оформленности. Ср.: надеяться и иметь надежду, атаковать и вести атаку, наблюдать и вести наблюдения, сочувствовать и испытывать сочувствие.

Различие между морфемой и словом осознается каждым носителем языка. Это проявляется в том, что значение слова отчетливо воспринимается и в речевой последовательности, и в языковой группировке, а значение морфемы в речевой последовательности не воспринимается. Слово зубчатый будет воспринято и в синтагмах зубчатый вал, зубчатое колесо и в группировке зубчатый, трубчатый, сетчатый, клетчатый.

236___________________________________________ Тема 9

Морфема — чат- в синтагмах не воспринимается и не замечается. Только в группировке слов, содержащих эту морфему, она будет замечена, но определить ее значение без специальной лингвистической подготовки не просто.

Вопрос об отличии слова от сочетания слов активно обсуждался отечественными фразеологами в конце 60-х гг. XX века. По чисто семантическим критериям многие сочетания слов, получившие название фразеологизмов, могут быть приравнены к слову: верить — иметь веру, мало — кот наплакал, умный — семи пядей во лбу и т. п. Высказывались мнения, что фразеологизм равен слову, и тем самым стиралась ощутимая разница между словом и сочетанием слов. В результате такого подхода одна проблема заменялась другой. Действительно, если некоторые сочетания слов могут быть равны слову, то где критерий отделения этих сочетаний от тех, которые не равны слову?

Критерий грамматической цельнооформленности, предложенный Смирницким, позволил показать, что наличие в составе фразеологизма нескольких цельнооформленных слов существенно отличает его от отдельного слова. В составе фразеологизма возможны перестановки слов {поехали за семь верст киселя хлебать — поехали хлебать киселя за семь верст — поехали киселя хлебать за семь верст). Часто производятся разнообразные трансформации фразеологизмов с изменением морфологических разрядов входящих в них слов (воевать с ветряными мельницами — ветряные мельницы, с которыми воюет наш герой и др.). Во фразеологизмах наблюдается варьирование по любому входящему в него слову на основе парадигматических связей именно этого слова: сбить с ног — свапить с ног; поставить на ноги — поднять на ноги; выбросить на свалку — вышвырнуть на свалку — выкинуть на свалку; провалиться в тартарары — провалиться в преисподнюю — провалиться в геенну огненную и т. д.

Все эти возможности принципиально отличают фразеологизм от слова и существуют именно потому, что фразеологизм не равен слову, а состоит из нескольких цельнооформленных слов. Благодаря цельнооформленности слово может сохранять

Моделирование лексико-семантической подсистемы языка 237

и реализовать свои парадигматические связи и в составе фразеологизма.

Семантическая цельность фразеологизма уравнивает его со словом только по функции, но не по форме. Фразеологизм выступает как знак некоторого мысленного образа подобно слову. Многие концепты закрепляются в языке не словом, а именно фразеологизмом. Фразеологизмы неизмеримо расширяют знаковые возможности языка и образуют вместе со словами единую лексико-фразеологическую систему. И слово, и фразеологизм — единицы этой системы, но ее элементом является только слово, которое удается выделить по совокупности двух критериев — смысловой цельности и грамматической цельнооформленности.

Проблема тождества слова

Слово в языках флективного строя всегда имеет то или иное число словоформ, употребляется в нескольких значениях. Смирницкий указал такие, например, пары, как лиса — лисица, ветер — ветр, рельс — рельса и т. п., в которых при небольших различиях в звуковой стороне сохраняется семантическое тождество.

Смирницкий и многие другие лексикологи считают разные словоформы вариантами одного слова, если при наличии обшей корневой части они сохраняют и лексико-семантическую общность. В зависимости от характера различий между словоформами выделяются следующие типы вариантов слова.

1. Фонетические: матрас — матрац, каюта — галоша,
шкаф — шкап, ноль — нуль; нем. ó ffenbar — offenbá r,
fé uerrot —feuerró t.

2. Словообразовательные: табурет — табуретка, диа
лектный — диалектальный, подсолнух — подсолнечник; нем.
die Demobilisation — die Demobilierung (демобилизация).

3. Формообразовательные: поезжай — езжай, выбрось —
выброси, теноры — тенора, нем. der Schemen — das Schemen
(привидение).

238___________________________________________ Тема 9

4. Словоизменительные: смелый — смелого — смелому —
смелые и т. д.; иду — идешь — идет и т. д.

5. Лексико-семантические варианты слова (далее ЛСВ),
отражающие его многозначность.

Каша — кушание из вареной крупы: гречневая каша, манная каша; хлопотливое, беспокойное дело: заварили кашу, а теперь расхлебывай; путаница, нерасчлененное, невнятное, мешанина: у него каша в голове (все перепутано); у него каша во рту (нечленораздельно говорит).

Защитник — тот, кто защищает, охраняет, оберегает кого-, что-нибудь: славные защитники Родины; адвокат; игрок защиты (в футболе, хоккее).

Тождество слова при наличии разных ЛСВ поддерживается тождеством его лексемы. В большинстве случаев сохраняется и связь по значению между разными семемами одной лексемы.

6. Стилистические варианты: чело—лоб, щеки — ланиты,
ветер — ветр, голос — глас, борода — брада, автомобиль —
машина.

7. Региональные варианты слова: родственники — родни,
родные (воронежск.), головастик — толстоголовёнок (новго-
родск.).

8. Диахронические варианты: шелом — шлем, година —
год, одиножды — единожды, вой— воины.

Очень разные по характеру, по соотношению друг с другом, по роли в лексической системе языка варианты слова организуются на основе общей лексемы и ее стандартных словоизменительных словоформ в одно слово.

В основе выделения слова как элемента системы языка лежит, таким образом, семантическое единство, но оно обязательно должно опираться на формальное тождество лексемы. Именно слово, по определению Виктора Максимовича Жирмунского, является кратчайшей самостоятельной по значению и форме единицей языка.

При выяснении круга словоформ, входящих в одно слово, представляет трудность интерпретация случаев аналитического формообразования и супплетивизма. Ср.: синий — синее — синейший (или самый синий); пишу — буду писать; дать — да-

Моделирование лексико-семантической подсистемы языка 239

вать; снимать — снять; идти — ходить; человек — люди; ребенок — дети и под.

Убедительное разъяснение таким случаям дал Жирмунский. Он раскрыл полевую организацию форм одного слова, которые вступают друг с другом в иерархические соотношения. Есть центр слова, который образуют бесспорные варианты этого слова, их признаки представлены комплексно и отчетливо. За центром начинается периферия, где господствуют расхождения, неполнота и асимметрия признаков. На периферии находятся степени сравнения прилагательных, инфинитив, причастные, деепричастные, залоговые формы глагола и т. п.

Ядерные словоформы наилучшим образом представляют слово, отвечая критерию смысловой цельности и грамматической цельнооформленности. На периферии слова можно обнаружить отдельные отклонения от этих критериев вплоть до появления аналитических (двусловных) форм и до объединения в составе одного слова разнокорневых словоформ.

Отрицать существование слова как целостного элемента системы языка невозможно. Говоря словами В. В. Виноградова, «вне зависимости от данного его употребления, слово присутствует в сознании со всеми своими значениями, со скрытыми и возможными, готовыми по первому поводу всплыть на поверхность» (Виноградов В. В. Русский язык. М., 1947. С. 14).

Проблема значения слова

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒