Рок-звезды: СДЕЛАНО В СИБИРИ

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 17Следующая ⇒

Как пишут о рок-музыке? Естественно, по-разному Кто-то упражняется в публицистике и доходит до признания веры в Сатану. Кто-то играет в рокера и изъясняется с читателем на крутом тусовочном арго. Иные с таким же увлечением играют в консерваторских музыковедов; наиболее преуспевшие в академизме прикидываются политологами и культурологами.

Буду писать, как обычный человек из зала, мало знающий о личной жизни рокеров, еще меньше знающий о законах развития музыкальных жанров и ничего не знающий о Сатане.

Буду писать о двух категорически сибирских группах — КАЛИНОВОМ МОСТЕ (Новосибирск) и ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЕ (Омск). Растущий список групп восточного рока ими лишь открывается — по праву. МОСТ записывал в своей студии Стае Намин: Стае знает, кто идет в году. У ГО репутация более скандальная, подпольная, но слух-то идет по всей стране великой, и партизанский имидж ОБОРОНЕ лишь на руку. Если группа и поныне ухитряется петь настоящую крамолу, значит, она чего-то стоит.

Буду писать о лидере КАЛИНОВА МАСТА Диме Ревякине — сверхчеловеке НЭТИнского (из Новосибирского электротехнического института) происхождения. Он, разумеется, не супермен, а именно ницшеанский «юберменш», сгусток свежей жизненной воли, восставший надлюдишкиными заботами.

Ревякин на сцене меньше всего похож на рок-звезду. Стоит в белой рубахе смертника, и самоей душой поет языческий юноша, которого по идее должны звать Светомир или Гюндэльф, а не Дима. Ревякинские песни пронизаны мистикой доцивилизации. Сплошь Лев Гумилев, а то и Джон Р. Толкин — куда ни кинь взор, простираются девственные равнины, залитые горячей кровью героев и уставленные их же могильными курганами.

Как ни странно, в этом туманном мире располагаются юные существа, отнюдь не восставшие из погребений. Ревякинские " внуки Святослава" — то сибирские гопники, прущие " по проспекту щупать клевых дев" (" Кто нас воспитал? " ), то жизнерадостные и чуть хипповатые персонажи (" Сансара" ). В общем, сплошная диалектика исторического и современного, а также возрастного и социального. На песнях МОСТА впору диссертации защищать.

Впрочем, фанаты КАЛИНОВА МОСТА не похожи ни на членов ученого совета, ни даже на Привычную околороковую пестроту. Случайны, весьма случайны были на выступлениях группы скороспелые подростки-атлеты и проклепанные насквозь металлисты… Зато из толпы выделяется группа юношей и дев с тихими, светлыми лицами и этнографическими деталями туалета: пестрыми налобными повязками, холщовыми сумками с бахромой. Как правило, их одежда украшена солнечным ликом. А запоет Дима Ревякин какой-нибудь хит — и возреет над залом белое знамя с таким же Красным Солнышком…

…И поневоле порадуется душа человека, даже не искушенного в рокерской групповщине. Ибо настолько искололи глаз флажные трехцветия, орлы, звезды, свастики, колокола, серпы и молоты, что древнее солнышко приходится очень кстати. В этом, видать, и заключен секрет успеха: КАЛИНОВ МОСТ, не отвернувшись от страхов и боли, привнес в их осмысление дохристианскую ярость. А от язычества, от туманных культов и богатырской прямоты лежит прямой путь в страну почти неведомой нам девы Радости. И там, под кругом вечного солнечного колеса (опять приходит на ум " Сансара"! ), страстишки современности есть ничто. Там трава зелена, дети беспечны, девчонки красивы, юноши свершают подвиги, облака тянутся и тянутся над вековечными землями… Похоже на раннего Рериха и таитянского Гогена одновременно… И никакого вам Ельцина!

Если в ваш город приезжает ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, то можно гарантировать такие сопутствующие события, как усиление нарядов милиции до степени пограничных, а также буйные протесты местной «Памяти». У ОБОРОНЫ трогательно устойчивая симпатия к патриотам.

Общество «Память» — русский террор.

Праведный палец нащупал курок.

Щедро наточен народный топор.

Завтра наступит безвременный срок…

Вообще ГО вызывающе политична. Все бегут от социальности, а у автора песен ОБОРОНЫ Егора Летова каждая строчка пропахла этой поганью, ибо ею пропитана вся наша жизнь. К сожалению многих, Летов видит нашу пламенную страну такой, какая она пока что есть. Сплошь грязь, пустыри, дымы, усталые, злые воспитанники детсадов, заледенелые лужи, военные городки, фригидные больные женщины, сгустки исторической крови, законсервированные лагеря, бесноватый снег, помойки… А надо всем этим делом — кумачовое одноцветье с призывами к борьбе и бдительности.

…А моя судьба захотела на покой,

Я обещал ей не участвовать в военной игре,

Но на фуражке на моей — серп и молот, и звезда.

Лихой фонарь ожидания мотается —

И все идет по плану!

Все идет по плану!!!

Дмитрий Ревякин насытил свою реальность реликтовой психологией витязя — и вся прочая реальность пала под ударом его короткого бронзового меча. Егор Летов пришел на следующий день и увидел на месте схватки зловонный труп, облепленный мухами. Летов поднял глаза — и увидел то же самое, лишь изредка завешенное транспарантами, впрочем, такими же истлевшими и гадкими. Преемственность? Как хотите…

Ревякин уничтожил повседневность не из жестокости — он просто расчищал себе путь.

Свято место не бывает в чистоте,

Смрадным ветром затопили берега,

Гнойным прахом пропитали чернозем,

Табаком закоротив хмельные ноздри…

Как истинный шекспировский могильщик, Летов иногда не прочь поерничать, но " рничанье приобретает благодушный облик политчастушки:

Нам не страшны Алма-Ата и события в Польше,

Ведь геройских патриотов с каждым днем все больше,

А для контры для матерой вроде Леха Валенсы

Мы по-новому откроем Бухенвальд и Освенцим!

Не Брехт, конечно, и даже не Гундерман. Но и что с них взять, с могильщиков мирового пролетариата?.. Могильщики вообще народ грубоватый и с чудинкой. Звучания у ГО никакого, инструменты вечно перетянуты изолентами да веревочками. В текстах то и дело проскакивает крепкое слово: но не для куражу, а потому, что вылетает там, где у каждого встртит, причем и не такое…

…И то что так же, как кладбищенских работников, ГО никто не любит. Не любят аппарат, люберы, КГБ, «Память», МВД, священнослужители, военные, поклонники ЛАСКОВОГО МАЯ, патриоты, институтки — это и понятно. Но также ГО не любят многие " старые рокеры": каждый за свое. Не любит ГО даже всесоюзные рок-арбитр Артем Троицкий, назвавший в «Литгазете» аудиторию группы " полуинтеллектуальными любителями социального эпатажа". Тут поневоле вспомнишь Марксову аксиому о бытии, определяющем сознание: с чего московскому обозревателю почувствовать запах " потных шинелей без знаков различий"?

Не любят могильщиков, но без них вокруг еще больше смрада и смерти…Вот и готовы два портрета, и как рамка — вопрос: " А что же в них, собственно, сибирского? ". Но Сибирь — не кедровые дали и не шаманизм (хотя Летов, и Ревякин иногда здорово камлают! ), не простодушие и не областническое бунтарство. Зато великая Сибирь может наполнить человека жгучей, накопившейся за столетие энергией. А убогая Сибирь может зарядить его брезгливой яростью.

Андрей Соболевский

1991 г… " Тюменский Вестник", Новосибирск.

ПОД КАБЛУКОМ ПОТОЛКА

" ВСЕ-ТАКИ ЭТО СОСТОЯЛОСЬ — все эти наши кривые, дурацкие, дерзкие и отчаянные песенки и альбомчики. Вся это наша ГрОб-музычка", — утомленно, но гордо писал Егор Летов в 1990 г. В журнале " КонтрКультУр'а". И вот теперь дебютирует на виниле фирма " ГрОб Рекордз" при посредничестве " BO'N'DA RECORDS". Все сие есть «ТАУ-продукт», как у Высоцкого была песня про «Тау-Кита». Действительно, чем-то инопланетным отдается.

Запоздалое появление дисков Янки и ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ (записанных в 1987-88 гг.) по социальному значению для отечественной рок-культуры трудно переоценить. Это — глас осмысленной оппозиции, явно воаждебной к сложившемуся рок-истэблишменту, вопль надрывный и страстный, и адекватное эхо " корчей безъязыковой улицы" (в подземных переходах Невского, кажется, еще поют " Все Идет По Плану" ), и торжественная дефлорация российской музыкальной индустрии — в плане приобщения к " табуированной лексики". После романов Э. Лимонова и фильмов К. Муратовой, теперь на пластинке " великий и могучий" предстает без ханжеских " фиговых листков". Но в первую очередь — это МОМЕНТ ИСТИНЫ. В сознании артефактом современной культуры творчества столь неординарных талантливых людей уже неоспоримо «состоявшихся», есть что-то от покаяния. Тем более, что для Янки оно пришло посмертно.

" Мы под прицелом тысяч ваших фраз, — а вы за стенкой, рухнувшей на нас, " — поет Янка. Трудно писать о ней. Потому, что надо слышать этот пронзительный крик, напряженный, как линия электропередачи, выговаривающий страшные, жалобные, большие слова. Они настойчиво бьются, стучатся в сознание — и строчки наслаиваются, " заводной калейдоскоп звенит кривыми зеркалами, колесо вращается быстрей" — возникает зыбкое, неуютное, тревожное состояние. А в голосе — нерасплесканная, истовая любовь к жизни, совершенно русская, какая-то крестьянская девичья тоска и тут же урбанистическая холодная усталость. Вот так — " очень в точку, если в одиночку".

На янкином альбоме ощутимо присутствие Егора — то жужжит его «зафузованная» электрогитара, то звучат подстукивания и прочие шумы. На «двойнике» ОБОРОНЫ есть тема, сочиненная ими вместе. Как Янка, Егор побывал " под стру" й крутого кипятка", и обварившись, мучается, и песни из него выходят вместе с грязью, с кровью и гноем. Это крамольный, брыкающийся, богохульствующий, матерящийся альбом, и это — самое рок-н-ролльное, что выросло за последнее время на отечественной ниве.

Похоронным звоном по коммунизму разваливаются куранты Спасской башни, обрушивается хриплый, срывающийся вокал, мутная гитара, какие-то эпизодические тарарамы и карачуны… В данный опус вошли три официальных альбома: Все Идет По Плану, Так Закалялась Сталь и Боевой Стимул, дающие исчерпывающее представление о взглядах автора: " Убей в себе государство", " Я всегда буду против", " Наша правда, наша вера, наше дело — анархия". Кто-то станет спорить, насколько весь этот нигилизм сейчас актуален. Правильно, значение записей ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ совсем в другом. Здесь впервые проявляется совершенно иное понимание рока — как средства саморазвенчания «кумира». Это ощущается во всем и в «гаражном» качестве игры и записи, но главное — в лексике, отношении к слову.

С легкой руки А. Троицкого принято считать, что в русском роке незыблем примат СЛОВА во всем многообразии его функции: от социального протеста до поэтической " игры в бисер" и квазирелигиозной проповеди. У Егора же происходит унижение, даже ритуальное поругание эстетической и «учительской» ипостасей рок-исполнителя: " 'Свято место не бывает без греха". В его песнях мат используется отнюдь не для эпатажа, но для посрамления образа автора, который обращается в традиционного русского юродивого. В отличие от политического «обличения» или эстетски- символистского " отстранения", — прямым ПОДРЫВОМ любого статус-кво (в том числе, и сложившейся рок-иерархии) будет само существование этакого панк-юродивого и его «неадекватное» поведение.

" У каждого из нас быть могут разные ходы, но цель у нас едина — суицид" — в этих словах, напоминающих знаменитый тезис А. Камю (" Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема — проблема самоубийства", — " Миф о Сизифе" ) — не цитата классика, но зерно еще одного программного заявления Егора: что настоящий рок есть нечеловеческая музыка, и истинные рокеры уже мертвы. Подобная экзистенциальная критика действительности требует незаурядного мужества, ведь сразу же приходит потрясающее все существо автора прозрение: " А вы остались такими же!!! ". Наверное, поэтому Летов теперь распустил ОБОРОНУ и замолк.

Жуткие слова пропела и Янка: " Кто не покончил с собой, тех поведут на убой…" Но именно в том, что эти два человека доверчиво отдали нам самих себя, и заключается надежда. А может быть, вера: не раздавит бытие, этот " каблук потолка", услышат, поймут, и что-то изменится. Настанет " великий праздник босоногих идей".

А — КУ (А. Кубановский)

1992 г. " Rock Fuzz"

" ПИФ! ПАФ! ОЙ-ЕЙ-ЕЙ! "

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒