Глава 23 - ВОЙНА ПРОТИВ СЕБЯ

Введение

1. Ужели ты не видишь, что безгрешие есть антипод и хрупкости и слабости? Сила — в невинности и ни в чем ином. Безгрешные не знают страха, поскольку грех любого рода — слабость. Показом силы атака маскирует уязвимость, которую она не в состоянии скрыть, ибо разве сокроешь нереальное? Тот не силен, у кого есть враги, а тот, кто не считает, что они у него есть, не нападает. Стало быть, вера в наличие врагов есть слабость, а слабое не есть Господня Воля. Слабость противоречит Господней Воле, так обращаясь в " недруга" Всевышнему. И Бог страшит как противоборствующая воля.

2. Какой нелепостью становится подобная война против себя! Ты посчитаешь, что всё, используемое в служении греху, способно повредить тебе и стать твоим врагом. Поэтому в попытке его ослабить ты станешь с ним бороться, а посчитав удачной свою атаку, вновь нападешь. И станешь в той же мере страшиться того, на что напал, в какой любить всё воспринятое безгрешным. Тот мирно странствует, кто странствует безгрешно путем, которым его ведет любовь. Шествуя рядом, она ограждает его от страха. И видит он вокруг себя одних безгрешных, тех, кто не в состоянии напасть.

3. Иди ж со славою, не убоявшись зла, и голову держа высоко. Невинные сохранны потому, что разделяют свою невинность. Ни в чем они не усматривают вреда, поскольку осознание истины освобождает всё от иллюзии ущерба. То, что им прежде казалось пагубным, ныне сияет в их невинности, освобожденное от страха и греха, радостно возвращенное любви. Они разделяют могущество любви, поскольку видят непорочность. И каждая ошибка исчезает; они ведь не заметили ее. Кто ищет славы, ее найдет там, где она есть. А где ж еще ей быть, как не в невинных?

4. Пусть же ничтожные помехи не низведут тебя до малости. В невинности немыслимо влечение к греху. Подумай, каким счастливым миром ты идешь с истиною подле себя! Не променяй сей мир свободы на вздох неслышный мнимого греха или на дуновение влечения к вине. Ужели ради сих бессмысленных помех ты Рай оставишь? Твоя судьба и цель — за их пределами, в кристально чистом месте, где малости не существует. Осуществление твоей цели идет вразрез с ничтожностью любого рода. И так оно идет вразрез с грехом.

5. Пусть никакая малость не введет во искушение Сына Божьего. Слава его — за гранью всякой малости; она безмерна и вневременна, как вечность. Пусть время не изменит твое видение Сына Божьего. Не оставляй его в соблазнах, испуганного и одинокого, но помоги ему над ними вознестись и воспринять тот свет, которого он часть. Твоя невинность осияет путь его невинности и таким образом останется сохранной и защищенной в твоем сознании. Ибо кто, зная свою славу, воспримет себя немощным и ничтожным? Кто может трепетать от страха в этом жутком мире, осознавая, что осиян Небесной славой?

6. Всё, что вокруг тебя, есть часть тебя. Гляди на всё с любовью и различай во всем Небесный свет. Так ты научишься понимать всё, что даровано тебе. В добром прощении засияет мир, и всё, что виделось когда–либо греховным, вновь будет истолковано как часть Небес. Как замечательно идти очищенным, счастливым и искупленным по миру, горько нуждающемуся в искуплении, которым одарит его твоя невинность! Разве есть что–либо более ценное для тебя? Ведь здесь твое спасение и свобода. Но чтобы увидеть мир частью Небес, прощение должно быть полным.

I. Непримиримые убеждения

1. Память о Боге входит в тихий разум. Она не явится туда, где есть конфликт, поскольку, находясь в войне с самим собою, разум не помнит об извечной доброте. Средства войны — не средства мира, и в памяти воителей отсутствует любовь. Война немыслима без убежденности в победе. Конфликт в тебе предполагает веру, что эго обладает силой победить. Зачем еще ты стал бы с ним себя отождествлять? бесспорно, ты осознал, что эго воюет с Богом. И что у эго определенно нет врага. Но так же несомненно и навязчивое убеждение эго в обратном, в наличии врага, которого необходимо одолеть, в чем оно, несомненно, преуспеет.

2. Неужто непонятно: война против себя была бы просто войною с Богом? Возможна ли победа? Но даже если она возможна, желал бы ты ее? Ведь смерть Единого, осуществись она, твоей бы стала смертью. Победа ль это? Эго всегда стремится победить, поскольку убеждено в возможности триумфа над тобою. Всевышний думает иначе. И вовсе это не война, а безрассудная идея, что мыслимо напасть на Божью Волю, отнять у нее трон. Ты волен отождествлять себя с подобною идеей, но всё равно она — не более чем безумие. Страх воцаряется в безумии, и уже кажется, будто он вытеснил любовь. Такова цель конфликта. А те, кто посчитают эту цель осуществимой, сочтут реальными и средства достижения ее.

3. Не сомневайся: ни Божья встреча с эго невозможна, ни твоя. Вроде бы вы встречаетесь и заключаете нелепый свой союз на целиком бессмысленной основе. Ибо в основе ваших представлений — тело, избранный дом эго, в которое ты веришь как в свой дом. Вы встретитесь по недоразумению из–за ошибки в твоей самооценке. Эго соединяется с иллюзией тебя, которую и ты с ним разделяешь. Иллюзии при этом не объединяются. Они — одно и то же, и все они — ничто. Объединяются они в своей никчемности; две иллюзии столь же бессмысленны сколь тысяча или одна. А эго, будучи ничем, соединяется ни с чем. Победа, которой ищет эго, также бессмысленна, как и оно само.

4. Брат мой, война против себя почти окончена. Странствие завершается там, где есть покой. Разве не примешь ты покой, предложенный здесь? Твой " враг", с которым ты сражался как с нарушителем покоя, здесь, на твоих глазах, преображается в подателя его. " Противником" твоим был Самолично Бог, Кому неведомы конфликт, атака или триумф любого рода. Тебя Он любит любовью совершенной, любовью целокупною и вечной. Война Божьего Сына со своим Творцом — столь же нелепое состояние, как если бы природа, разгневавшись на ветер, вдруг возвестила, что он отныне — не часть ее. Разве под силу ей осуществить подобное? Так же и ты не волен устанавливать, что следует считать твоею частью, а что должно быть с тобою врозь.

5. Война против себя учит Сына Господня, что он — не он, не Сын его Отца. Для этого необходимо изгладить Отца из памяти. Жизнь тела действительно изгладила Его из памяти, и если ты себя считаешь телом, то ты поверишь, что забыл о Нем. Но истина не забывает самое себя, и ты не позабыл о том, кто ты такой. Только нелепая иллюзия собственного я, жажда триумфа над своею сущностью о том не помнит.

6. Война против себя — ни что иное, как битва двух иллюзий, борьба за то, чтобы их сделать разными, и вера в то, что победившая иллюзия и будет истинной. Но нет конфликта между истиною и иллюзиями. Иллюзии неотличимы друг от друга. Обе иллюзии — ложны. Поэтому их форма неважна. То, что их создало — безумно, и они навсегда останутся частью их создавшего. Безумие не опасно для реальности, никоим образом не влияя на нее. Иллюзии не торжествуют над истиной, ничем не угрожают ей. Реальность, отрицаемая ими, не есть их часть.

7. То, что ты помнишь, есть часть тебя. Ибо ты должен быть таков, каким тебя Всевышний сотворил. Истина не сражается с иллюзиями, иллюзии не борются против нее. Они воюют исключительно между собой. Будучи фрагментарными, они разъединяют. Но неделима истина, далекая от их ничтожных посягательств. Ты вспомнишь всё, что знаешь, когда поймешь, что не способен быть в конфликте. Одна иллюзия себя способна воевать с другою, однако битва двух иллюзий есть состояние, в котором ничего не происходит. Нет победителя и нет победы. Истина по–прежнему сияет вне конфликта, не тронутая им, в неизреченной тишине покоя Божьего.

8. Конфликт всегда — между двумя силами. Ведь он не возникает между силой и ничем. На что бы ты ни нападал, всё это — часть тебя. И нападая на нее, ты порождаешь две иллюзии себя, которые находятся в конфликте. Так происходит, когда ты на любое творение Божие глядишь с каким угодно чувством кроме любви. Конфликт пугает, ибо в нем — зарождение страха. Но порожденное ничем, не обретет реальности в сражении. Зачем же заполнять свой мир конфликтами с самим собой? Позволь всё это упразднить и обратись в покое к памяти о Боге, по–прежнему сияющей в твоем мирном разуме.

9. Смотри, как быстро исчезает конфликт иллюзий, когда его приносят к истине! Он видится реальным до тех пор, покуда воспринимается войной враждебных истин; более истинной и более реальной окажется, конечно, победившая; она отныне властелин другой и менее реальной иллюзии, что сделана иллюзией победою над ней. Итак, конфликт есть выбор между двумя иллюзиями, чтобы одну из них считать реальной, другую, побежденную, презреть. В конфликте никогда не помнят об Отце. Но ни одна иллюзия не в силах вторгнуться в Отчий дом и разлучить Отца с тем, что Он любит вечно. А то, что любит Он, должно быть в тишине, в вечном покое, поскольку это — Его дом.

10. Ты, Им возлюбленный, — не иллюзия, ты свят и истинен, как Он. Покой твоей уверенности в Нем, как и в самом себе, есть дом для Вас обоих, живущих нераздельно как один. Открой же настежь дверь Его святой обители, позволь прощению вымести следы той веры в грех, что делает бездомными Отца и Сына. В Его обители ты — не пришелец. Приветствуй брата в доме, куда в покое безмятежном поместил его Отец и где Он пребывает вместе с ним. Иллюзиям нет места там, где царит любовь оберегая тебя от всего неистинного. Ты пребываешь в покое, столь же беспредельном, как и его Творец, где всё даровано без исключения всем помнящим о Нем. Дом Его охраняет Дух Святой, чтоб нерушимым оставался покой дома сего. »

11. Каким же образом место отдохновения Господня вдруг ополчилось бы на самое себя, стараясь одолеть Того, Кто в нем живет? Вообрази, что происходит, когда Господень дом себя воспринял " разделившимся сам в себе"? Алтарь исчез, и свет померк, а храм Святого Твоего преобразился в вертеп греха. И помнить нечего, за исключением иллюзий. Конфликт между иллюзиями возможен только в силу их различия по форме. Они действительно воюют, чтобы установить, какая же из форм правдивей.

12. Иллюзия встречается с иллюзией, истина — сама с собой. Встреча иллюзий ведет к войне. Покой же, глядя на себя, себя продолжит. Война — условие, рождающее страх, который разрастается, стремясь к главенству. Покой — такое состояние, в котором живет любовь, делясь собою. Покой и конфликт — антиподы. Там, где находится один, не может быть другого; куда направился один, оттуда исчез другой. Так память о Предвечном омрачена в тех разумах, что стали полем брани для иллюзий. Но за пределами бессмысленной войны сияет эта память, готовая явиться в тот самый миг, когда ты примешь сторону покоя.

II. Законы Хаоса

1. " Законы" хаоса возможно вынести на свет, но их нельзя понять. Законы, управляющие хаосом, бессмысленны, и следовательно выпадают из сферы здравого смысла. Однако, они кажутся помехой и здравомыслию, и истине. Давай же, поглядим на них спокойно, чтобы проникнуть взором за их пределы, понять не их претензии, а суть. Необходимо разобраться в том, для чего они нужны, поскольку их единственная цель — обратить истину в бессмыслицу и на нее напасть. Вот каковы законы, правящие в мире, созданном тобой. А вместе с тем они ничем не правят и попирать их нет нужды; нужно взглянуть на них и, их минуя, уйти за их пределы.

2. Первый закон хаоса утверждает, будто истина у каждого своя. Как и другие подобные законы, этот гласит, что все разобщены, что каждому присуще его собственное мышление, которое и отличает его от остальных. Родился подобный принцип из веры в иерархию иллюзий; в то, что одни из них ценнее, нежели другие и, следовательно, истиннее остальных. Каждый учреждает свою собственную иерархию ценностей и утверждает ее истинность атакой на ценности другого. Это оправдывается тем, что ценности различны, а обладатели их видятся несхожими и стало быть врагами.

3. Теперь смотри, как это всё, кажется, нарушает первый принцип чудес. Ведь иерархия ценностей учреждает степени подлинности в иллюзиях, создавая видимость более легкой преодолимое™ одних в сравнении с другими. Если понять, что все иллюзии одинаковы и в равной мере ложны, будет гораздо легче осознать, что чудеса соотносимы со всеми ними в равной мере. Ошибки любого рода исправимы, коль скоро они неистинны. Соотнесенные с истиной, а не друг с другом, ошибки просто–напросто исчезнут. Любая часть " ничто" способна устоять перед истиной не более, чем иная.

4. Второй закон хаоса , лелеемый всеми почитателями греха, гласит, что каждый непременно грешен и следовательно заслуживает и нападения, и смерти. Этот принцип, тесно связанный с первым, требует не исправления ошибок, а наказания за них. Ведь гибель совершившего ошибку ставит его вне возможности ее исправить и простить. Своим проступком он на себя навлек необратимый приговор, который и Самому Всевышнему не отменить. Грех непростителен будучи убеждением, будто Божий Сын способен совершать ошибки, караемые только смертью.

5. Подумай, как это на первый взгляд сказывается на отношениях Отца и Сына. Сдается, Им никогда уже опять не стать единым целым. Ибо один должен всегда судить другого. Теперь они различны, они — враги. Ныне их отношения — противостояние, подобно встрече разных аспектов Сына Божьего не для объединения, а для того, чтобы войти в конфликт. Один аспект становится слабее, другой — сильней победою над ним. И страх перед Всевышним, и боязнь друг друга вдруг предстают осмысленными и обращенными в реальность тем, что Сын Господень причинил обоим, себе и своему Творцу.

6. Гордыня, на которой основаны законы хаоса, нигде не выступает очевиднее, чем здесь. Это — принцип, который определяет, каким надлежит быть Творцу реальности, что Ему думать, во что верить и как, согласно своей вере, поступать. Даже и мысли нет о том, чтоб у Него спросить об истинности установленного для Него в качестве веры. Сын Его может известить Его об этом, и у Единого есть выбор: поверить Сыну или ошибиться. Что непосредственно приводит к третьему абсурдному закону , увековечивающему, как может показаться, хаос. Ведь если Бог не ошибается, Он должен принять Сыновнее представление о Сыне и ненавидеть его за это.

7. Теперь заметь, как этот третий принцип усугубляет страх перед Единым. Теперь уже к Нему с невзгодами не обратишься. Теперь Он стал " врагом", причиной всех страданий, и бесполезно обращение к Нему. Но избавления не найти и в Сыне, каждый аспект которого видится с Ним в войне, оправданным в своей атаке. Так неизбежным и недоступным для Божьей помощи становится конфликт. Ведь ныне спасение несбыточно, ибо спаситель превратился во врага.

8. Ныне ни выхода нет, ни избавления. Так мифом оборачивается Искупление; возмездием, а не прощением — Божья Воля. Оттуда же, где всё это началось, нет и намека на действенную помощь. Лишь разрушение видится исходом. И кажется, Сам Бог склоняется к тому, чтоб Сына одолеть. Не думай, будто эго даст тебе возможность избежать того, чего само оно желает страстно. В том — функция данного курса, не наделяющего ценностью то, что столь дорого для эго.

9. Для эго ценно только то, что оно отнимает. Это ведет к четвертому закону хаоса , который, если приняты все остальные, должен быть правдой. Этот воображаемый закон есть убеждение, будто ты владеешь тем, что у другого отобрал. Тогда его потеря становится твоим приобретением, и уже нет возможности понять, что ничего и никогда ни у кого, кроме себя, нельзя отнять. Однако к тому должны вести все остальные законы. Ибо противники не отдают чего–либо друг другу добровольно и не стремятся поделиться тем, что сами ценят. А то, что твои недруги скрывают от тебя, должно быть ценным и достойным обладания, коль скоро от тебя его скрывают.

10. Здесь раскрываются все механизмы безрассудства: " враг" ставший сильным через сокрытие бесценного наследия, которое должно принадлежать тебе; твоя позиция, твоя атака, оправданные тем, что у тебя отобрано, и неизбежные потери, которые необходимо понести врагу для твоего спасения. Так заявляют о своей " невинности" виновные. Не вынуди их к этой мерзостной атаке беспринципное поведение врага, они бы отвечали с исключительною добротою. Но в этом хищном мире добрым не сдобровать, поэтому они и вынуждены отбирать, чтобы у них не отобрали.

11. Здесь возникает смутный, безответный, пока еще " не объясненный" вопрос. Что это за драгоценность, бесценная жемчужина и тайное сокровище, которое необходимо вырвать в праведном гневе у вероломного, коварного врага? Должно быть, это нечто для тебя желанное, чего ты не нашел еще. Теперь тебе становится " понятной" причина по которой ты еще не нашел его. Оно отобрано твоим врагом и спрятано туда, где ты и не подумал бы его искать. Твой враг упрятал твое сокровище в собственном теле, превратив тело в укрытие своей вины и сделав его тайником, в который положил принадлежащее тебе. И следовательно, его вражье тело необходимо уничтожить, пожертвовать им, чтобы ты, наконец, вернул исконное свое. Его предательство заслуживает смерти, чтоб ты мог жить. А нападение твое есть просто вынужденная самозащита.

12. Чего ж ты так отчаянно желаешь, за что он должен поплатиться смертью? Разве уверен ты, что смертоносная твоя атака оправдана, покуда не понимаешь, для чего она? И здесь на " выручку" приходит последний закон хаоса. Он утверждает, что существует суррогат любви. Это магическое средство излечивает любую боль; оно — недостающий ингредиент в твоем безумии, который сделает его " благоразумным". Вот почему твоя атака необходима. Вот почему твое возмездие оправдано. Смотри же на разоблаченный, тайный дар эго, вырванный из тела брата твоего, упрятанный им туда из злобной ненависти к тому, кому сей дар принадлежит. Твой брат лишил тебя секретного ингредиента, который мог наполнить смыслом твою жизнь. А суррогат любви, рожденный ненавистью к брату, должно быть и есть твое спасение. И нет ему замены, и выхода другого нет. И все твои взаимоотношения имеют своею целью тот суррогат заполучить и сделать твоею собственностью.

В. То, чем ты обладаешь, никогда не станет полным. И никогда твой брат не прекратит атак в отместку за отнятое у него.

И Бог не остановится в своем возмездии вам обоим, ибо в Своем безумии Он должен заполучить сей суррогат любви, вас погубив. Ты, убежденный, будто идешь в рассудке здравом и твердой поступью по миру, в котором возможен смысл, подумай: вот принципы, на коих зиждется твоя " разумность". Вот принципы, благодаря которым и предстает такою твердой почва под ногами. И в них ты ищешь смысла. Эти законы ты создал для своего спасения. Они и придают устойчивость замене Царства Небесного, которую ты предпочел ему. В этом их цель; для этого они и созданы. Не стоит спрашивать, что они значат. Это само собою очевидно. Средства безумия всегда безумны. Так же ли ты уверен в том, что твердо осознал: их цель — безумие?

14. Безумия никто не ищет, никто не станет за него держаться, увидев его тем, что оно есть. Защитой ему служит вера в его истинность. В том–то и заключается функция безумия — заместить истину. Чтобы в безумие поверить, необходимо его увидеть истиной. А если оно — истина, то антипод его, бывший истиною прежде, ныне становится безумием. Такое превращение в свой антипод: безумия в благоразумие, иллюзий в истину, атаки в доброту, ненависти в любовь, убийства в благодеяние — и есть та цель, которой служат законы хаоса. Таковы средства, с помощью которых законы Бога предстают своими противоположностями. Сдается, будто принципы греха держат любовь в неволе и отпускают на волю грех.

15. На первый взгляд не скажешь, что цели, преследуемые этими законами суть хаос, ибо преображенные в свою противоположность, они приобретают видимость законов порядка. Могло ли быть иначе? Хаос есть беззаконие, в нем полностью отсутствует закон. Чтобы в него поверить, необходимо его мнимые законы воспринимать реальностью. Их цель — безумие — нужно увидеть здравомыслием. И страх, с губами пепельными и незрячими глазами, слепой и ужасающий на вид, возводится на трон любви, ее хиреющий завоеватель, ее подмена и спаситель от спасения. Каким очарованием законы хаоса наделяют смерть! Так возблагодари героя, воссевшего на трон любви, спасшего Сына Божьего для страха и для смерти!

16. Как же становится возможной вера в подобные законы? Есть странный метод, предоставляющий подобную возможность. Мы с ним уже знакомы и кажется, неоднократно наблюдали в действии. В истине у него нет функции, но в снах, где на заглавных ролях — тени, он предстает весьма могущественным. Законы хаоса не вызывали бы доверия, не будь внимание их сосредоточено на форме, в полнейшем пренебрежении к содержанию. Ведь ни один из тех, кто верит в истинность хотя бы одного из тех законов, не понимает, о чем он гласит. Подчас закон принимает значимую с виду форму, но только и всего.

17. Разве какие–либо формы убийства не означают смерти? Разве атака, в какой угодно форме, похожа на любовь? Разве какая–то из форм проклятия может служить благословением? Кто, отняв силу у своего спасителя, найдет спасение? Так пусть же никакая форма атаки на твоего спасителя не обманет тебя. Пытаясь повредить своему брату, немыслимо себя спасти. Разве возможно укрыться от атаки, оборотив ее против себя? Имеет ли значение форма, в которую облечено безумие? Только суждение сокрушает самое себя, осуждая то, что, по его собственному утверждению, оно желало бы спасти. Не обманись безумием, рядящимся в красивые одежды. То, что имеет целью твою гибель — тебе не друг.

18. Ты продолжаешь настаивать на том (уверенный, что так оно и есть), что не веришь сим бессмысленным законам и им не повинуешься. Когда ты узнаёшь их суть, вера в них кажется немыслимой. Брат мой, именно в них на самом деле ты и веришь. Иначе как воспринимал бы ты их форму с подобным содержанием? Может ли быть жизнеспособной какая–то из этих форм? Но ты в законы эти веришь благодаря их форме, не узнавая содержания. А содержание не меняется. Разве, подмалевав скелету губы, нежа и балуя его и нарядив в красивые одежды, ты оживишь скелет? И разве удовлетворит тебя иллюзия того, что ты живешь?

19. Вне Царства Божьего нет жизни. Жизнь — только там, где сотворил ее Господь. В любом, отличном от Царства Небесного состоянии жизнь есть иллюзия. В лучшем случае, она увидена как жизнь, в худшем — как смерть. Однако то и другое суть представления о безжизненном, аналогичные в своей ошибочности и по отсутствии в них смысла. Жизнь вне Царства Божьего немыслима, а что не в Царстве, то — нигде. Вне Царства — только конфликт иллюзий, бессмысленный, несбыточный и неразумный, но вместе с тем воспринимаемый как вечная преграда к Небесам. Иллюзии суть формы. Их содержание — ложь.

20. Все до одной иллюзии подчинены законам хаоса. Формы иллюзий — в вечном противоречии, и кажется, что это дает возможность считать одни из них ценней других. Но каждая из них покоится на убеждении, будто принципы хаоса и есть принципы порядка. Каждая иллюзия поддерживает эти законы полностью и предлагает определенное свидетельство в пользу их подлинности. Формы атаки, более легкие с виду, не менее убедительны по своему свидетельству или по результатам. Иллюзии, бесспорно, рождают страх благодаря идеям, лежащим в их основе, а не своею формой. А недостаток веры, отданной любви, в какой угодно форме, свидетельствует хаосу как реальности.

21. За верой в грех должна последовать вера в хаос. Эта последовательность кажется логичным и важным шагом в упорядочении мыслей. Шаги к хаосу следуют в большом порядке от своего начала. Каждый из них — новая форма успешного превращения истины в свой антипод, всё глубже уводящая в пучину страха, прочь от истины. Не думай, что один какой–то шаг меньше другого или же, что с какого–то из них вернуться легче. Полное отпадение от Царства заключено в каждом из них. И где твое мышление началось, там ему суждено и кончиться.

22. Брат мой, не делай даже шага на пути к падению в ад. Ведь сделав один шаг, ты в остальных не распознаешь сути. А остальные неминуемо последуют. Атака, в какой угодно форме, уже поставила твою ступню на очень крутую лестницу, уводящую из Рая. Однако всё это можно изменить в одно мгновение. Но как тебе узнать о том, что же ты выбрал: лестницу в Рай или дорогу в ад? Довольно просто. Что ты ощущаешь? Есть ли покой в сознании твоем? Уверен ли, каким идти путем? Не сомневаешься ли, что твоя цель — Царство Небесное — достижима? Если ответ твой " нет", ты шествуешь один. Тогда своего Друга попроси примкнуть к тебе и дать тебе уверенность в верности избранного пути.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒