Глава 1. Пастырство в начале XX века.

Стр 1 из 6Следующая ⇒

Содержание

Введение. 3

Глава 1. Пастырство в начале XX века. 6

1.1 Духовно – нравственное состояние пастырей до начала гонений со стороны Советской власти. 6

1.2 Состояние народа. 16

1.3 Старчество как особый вид пастырского служения. 22

1.4 Возникновение " духовных общин" как следствие разрушения церковноприходской общины.. 27

Глава 2. Пастырство в период гонений. 29

2.1 Путь к исповедническому подвигу пастырей Церкви в XX веке. 29

2.2 Подвиг святителей. Митрополит Владимир как образец святительского служения в период гонений. 31

2.3 Подвиг приходского духовенства. 43

2.4 Монашество. 50

Глава 3. Значение пастырского подвига новомучеников и исповедников Российских в ХХ веке. 57

Заключение. 63

Библиографический список. 65

Введение

Христиане всех веков с особым благоговением относились к памяти святых мучеников, своею кровью свидетельствовавших о верности Богу и Его Святой Церкви эпохи, когда ненависть мира последователям Христа Спасителя, о которой Он предупреждал Своих учеников (Ин. 16, 33), доходила до степени открытого гонения. В мужественном и бескомпромиссном подвиге этих страдальцев за Истину мы, современное поколение православных христиан, так же, как и наши предшественники, призваны черпать духовные силы, видеть вдохновляющий пример стойкого и бесстрашного служения Господу Иисусу Христу в моменты решительного испытания совести перед лицом смертельной опасности.

Кровью мучеников созидалась Церковь Христова первых веков христианства. Кровью мучеников и исповедников созидается и наша Русская Православная Церковь, которая, выйдя из эпохи гонений и преследований, совершает духовное и нравственное обновление нашего народа, потерявшего в результате семидесяти лет воспитания в духе безверия духовные и нравственные основы жизни.

Сейчас мы живем в непростое время. Минувшее десятилетие мрачного безбожия и безжалостного физического истребления духовенства и мирян в России во многом нарушили нашу преемственную связь с духовными традициями христианского прошлого и их живыми носителями. Поэтому мы сейчас особенно нуждаемся в молитвенном поминовении всех тех, кто пострадал за веру Христову: был расстрелян, замучен, убит, умер от болезней и голода в лагерях. Церковь имеет среди них общеизвестные на земле примеры, объявленные исповеднические подвиги, могущие служить для подражания, образцы благочестивой и святой жизни или плодотворной церковной деятельности, предшествовавших славной мученической кончине, наконец, просто святое и невинное страдание во Христе. Трагизм времени и судеб, невиданные в предшествующие эпохи, расцвет подвижничества и исповедничества делают изучение истории Русской Православной Церкви XX века одним из важнейших средств духовно-нравственного воспитания современных православных христиан.

Актуальность данной темы состоит в прославлении памяти новомучеников и исповедников Российских, изучении их великого жизненного подвига, для подражания в вере.

Предметом исследования является подвиг пастырского служения новомучеников и исповедников Российских в ХХ веке.

Цель работы – ознакомиться с пастырским служением в период от начала XХ века до Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., особенно с той его частью, которая касается жестоких гонений на православную веру в 1920-1930-х годов.

При написании работы были использованы следующие источники: труды игумена Дамаскина (Орловского) " Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия", протоиерея Владислава Цыпина по Истории РПЦ; воспоминания протопресвитера армии и флота Георгия Шавелького " о состоянии русской Церкви перед революцией", собрание материалов по новомученикам протопресвитера Михаила Польского; статьи игумена Дамаскина (Орловского), протоиерея Владимира Воробьева, протоиерея Владислава Цыпина из " Православной Энциклопедии РПЦ", митрополита Трифона (Туркестанова), В. И. Экземплярского профессора Киевской Духовной Академии.

В первой главе рассматривается, в первую очередь, духовно-нравственное состояние пастырей Церкви в дореволюционный период и как следствие этого состояние общества. Также рассматривается особо характерное для этого периода появление института старчества и его пастырская деятельность. Вторая глава посвящена изучению пастырского и исповеднического подвига святителей, приходского духовенства и монашествующих в довоенные годы кровавых и жестоких гонений на православную веру и русский народ. Третья глава повествует о значении этого подвига не только для общества того времени, но и для нас, современного поколения христиан.

Глава 1. Пастырство в начале XX века.

Состояние народа

Кризис в Русской церкви постепенно нарастал на протяжении последних столетий. Отмена в начале XVIII в. патриаршества, введение синодальной системы с подчинением Церкви бюрократическому аппарату лишили ее самостоятельного голоса в обществе, уподобил приходского священника – полицейскому чиновнику, который присягал служить властям, сообщал о политических настроениях своей паствы. Это способствовало бюрократизации духовенства и очень роняло его авторитет в глазах народа. Ложность положения Церкви была и в том, что формально она являлась государственной, а потому противники легко могли возлагать на нее долю ответственности за репрессивную политику самодержавия и все социальные несправедливости, творимые государственным аппаратом.

В результате в российском обществе наступило заметное охлаждение к ценностям православной веры и к значимости церковной организации среди других общественных институтов. В нем умножились случаи отпадения в секты, особенно опасным был стремительный рост баптистской общины. В среде городской бедности вполне обычным явлением стало отчуждение от Церкви. Уже в революцию 1905-1907гг. происходили погромы домов священников, изгнание их и даже убийства.[12]

Серьезную тревогу у пастырей вызывало распространение пьянства, вначале среди городской бедноты, а потом и в деревне, представлявшее собой грозную опасность для нравственного и физического здровья нации. На спаиваньи людей наживались винные откупщики, часто не христианского вероисповедания, связанные с ними взаимным интересом акцизные чиновники уверяли правительство, что продажа водки - это великолепное средство пополнения государственной казны. Поэтому под руководством приходского духовенства в стране стали учреждаться общества трезвости. Десятки тысяч спившихся людей, вступая в эти общества и давая обет полного воздержания от алкоголя, действительно становились трезвенниками и тем спасали не только жизнь, но и душу.[13]

Интеллигенция в эти переломные годы русской истории также переживала неоднозначные духовные процессы. С одной стороны, большая ее часть, отличавшаяся политической активностью, разделяла антирелигиозные настроения, так что противопоставление духовенства " обществу" стало одной из главных тем церковной и светской печати; с другой – уже в конце XIX века в обществе снова, как и в Александровскую эпоху, пробуждалась потребность в духовной жизни. И хотя в интеллигентном " богоискательстве" было много легкомысленного и суетного, православное духовенство с пастырской заботой отнеслось к мировоззренческим исканиям интеллигенции, стремившейся к духовному возвращению в Церковь.

С 1901 по 1903 гг. в Петербурге проводились религиозно-философские собрания, на которых интеллигенция, разочарованная в позитивизме и материализме, вела диалог с православными пастырями и профессорами богословия. Председательствовал на собраниях молодой, блестящий, либеральный и очень популярный ректор Петербургской академии епископ Сергий (Страгородский). О влиянии председателя на атмосферу, которая установилась на собраниях, говорят слова, прочитанные на заключительном заседании от имени членов-учредителей: " Дух пастыря почил на пастве и определил счастливый и совершенно неожиданный успех собраний. На них собирались с сомнением и не знали: возможно ли и нужно ли будет собираться после двух-трех встреч духовенства и общества. Ничего не ждалось, кроме недоумения, раздражения, непонимания…Но добрый дух пастыря все сотворил…Епископ духом своим показал, как надо вести себя: своего не искажать, а чужое беречь…Тщеславие и самолюбие умерли, а забила живая струя духовных интересов".

Среди участников собраний были В. А. Тернавцев, Д. С. Мережковский, князь С. М. Волконский. Академическое богословие, кроме епископа Сергия, представляли профессор С. А. Соллертинский, профессора П. И. Лепорский и А. И. Бриллиантов. Протоколы (все доклады и прения) собраний печатались в журнале " Новый путь", а затем вышло отдельной книгой в 1906 г. [14]

Тяга к религии даже привела некоторых известных представителей интеллигенции к рукоположению, в частности ведущего журналиста В. Свенцицкого, бывшего экономиста и марксиста С. Булгакова, князя Ухтомского. Вообще же, процесс перехода в ряды духовенства представителей светской интеллигенции и дворянства нарастало примерно в последнее пятилетие царской и в первое десятилетие послереволюционной эпохи.

Церковь проснулась, бурлила, полная надежд и свежих сил. Христианские социал-демократы и революционеры были лишь небольшими крайними течениями, но они могли развиться во что-то большее, например, превратиться в революционные секты. Эти мятущиеся души могли оторваться от Церкви и постепенно увлечь за собой других. Единственным реальным и ответственным отзывом царя на эти голоса должно было быть разрешение немедленного созыва Собора и предоставления Церкви свободы. На собраниях эта мысль высказывалась как со стороны духовенства, так и со стороны интеллигенции. Однако, в 1903 г. собрания были закрыты по настоянию обер-прокурора К.П. Победоносцева, который находил их опасными, так как видел спасение России не в просвещении и свободе, а в охранительности, сохранении любой ценой неподвижности традиционных начал и структур. Поэтому он желал всячески изолировать Церковь от общественных движений и общественной деятельности. Он понимал, что ценности и понятия народа цементируются Церковью, бытовой религиозностью и неким инстинктивным христианством.

С 1905 г. основная часть духовенства, в том числе епископат, проявляла недовольство политикой Святейшего Синода и существовавшей системой в целом. Появилось много признаков обновления, стремления к церковным реформам. Во все растущем количестве появились разнообразные популярно-дискуссионные журналы и сборники на религиозные, религиозно-общественные и религиозно-философские темы, в частности много брошюр очень популярного священника Григория Петрова на нравственные, религиозные и социально-религиозные темы, призывающие христианина к широкой общественной деятельности. При приходах, особенно в рабочих и портовых районах больших городов, стали возникать религиозно-философские кружки и общества, а также братства, занимающиеся благотворительностью, нравственно-религиозным просвещением и т.д. Началось возрождение церковного проповедничества, которое продолжалось даже после революции и задавлено было только, террором 30-х годов.[15]

Несмотря на все это Русской Церкви так и не удалось до 1917 г. обрести желательную самостоятельность, созвать Поместный Собор из-за противодействия правительства. Более того, засилие в годы Первой мировой войны в Синоде ставленников Г.Распутина, определявших церковную политику, способствовало дальнейшему значительному росту антиклерикальных настроений в стране. (Каннингем Д. С надеждой на Собор. Русское религиозное пробуждение начала века. С.7, 307-308; Титлинов Б. В. Новая церковь. С. 38). Внутренний кризис Церкви, ее зависимость от государства, подрыв ее авторитета, не позволили ей стать нравственным барьером на пути экстремистских методов политической борьбы.[16]

Причины этого кроются, во-первых, в том, что мирское общество в целом оставалось далеким от Церкви и ее интересов. Борясь за гражданские права и свободы, оно (за редким исключением воцерковлявшегося меньшинства интеллигенции) не принимало во внимание Церковь, привыкнув смотреть на нее как на какой-то отросток государственности, ее " православное ведомство". Более того, будучи в массе атеистической или, во всяком случае, агностической, толкая народ к революции, интеллигенция не хотела видеть Церковь сильной, независимой и духовно-авторитетной в глазах народа, так как она стала бы серьезным нравственным барьером на пути революции и террора. Поэтому как это не парадоксально, синодально - бюрократическая система устраивала и правительство, и радикальную левую интеллигенцию.

Во-вторых, для Церкви были не приемлемы те методы борьбы, к которым прибегало мирское общество: резкие атаки и пропаганда против правительства в печати и на собраниях, ультиматумы, угрозы, забастовки и бойкоты, не говоря уже о шантаже и терроре.

Предреволюционные годы развеяли широко распространенную в русском обществе иллюзию, что простой народ весь благочестив и послушен Церкви, а следовательно, через нее – и государю. Уже с 1906 г. в Синод шли тревожные докладные записки из епархий, особенно из таких промышленных как уральские, о массовом отходе рабочего класса от Церкви. Один такой отчет говорит об агитации среди рабочих под лозунгом " нет Бога, долой Церковь! ", а " за Церковь ратующих почти не видно", так как почти все семинаристы, студенты и школьники – дети духовенства – на стороне революционеров. Отчет обвиняет духовенство в лени и нежелании преподавать в церковно-приходских школах, что привело к росту земских школ, где " учителя ведут пропаганду против Церкви".

Общеизвестны также отчеты армейского духовенства о том, что после освобождения солдат Временным правительством от обязательного исполнения обрядов и таинств Церкви, процент солдат, считавшихся православными и соблюдавших таинство причащения, сократился с почти 100 в 1916 г. до менее 10 в 1917 г. Но для наблюдательных офицеров это не было неожиданностью. Генерал Деникин пишет, что " поступавшая в военные ряды молодежь к вопросам веры и Церкви относилась довольно равнодушно" и " духовенству не удалось вызвать религиозного подъема среди войск". Не способствовали этому и молодые офицеры. И Деникин приводит один случай из первых после февральских дней. Солдаты построили себе незадолго до этого походную церковь. Молодой поручик решил поселить в ней свою роту. Более того, в алтарной части он выкопал яму под отхожее место! Деникин задает вопрос: " Почему 2-3 тысячи русских православных людей (солдат)…равнодушно отнеслись к такому осквернению…святыни? " Вот это и были всходы, выросшие из тех семян, о которых предупреждал выше цитированный Екатеринбургский священник. На них вскоре появились ядовитые плоды вроде Союза воинствующих безбожников и его преемников.[17]

Монашество

Душой Православной Церкви во все времена были монашеские обители, с которыми Советская власть боролась с особенным ожесточением. На православные монастыри обрушился самый сильный удар гонителей в первые годы советской эпохи. В 1920-е гг. происходило их повсеместное закрытие. В ту пору монастырские храмы чаще всего передавались близлежащим приходам. Монахов же в лучшем случае изгоняли из обители, многих из них лишали свободы, а некоторых казнили.

В начале 1930-х гг. прекращается легальное существование последних из сохранившихся еще монастырей, а поскольку в ту же пору происходило массовое закрытие приходов, то монастырские храмы уже не передавались приходским общинам, а закрывались, часто уничтожались. В сохранившихся монастырских строениях устраивались производственные цеха, складские помещения, размещались административные учреждения, а еще чаще – воинские гарнизоны, лагеря и тюрьмы. После закрытия монастырей их насельники по возможности старались оставаться вблизи своих разоренных обителей, но в 1930-е гг. их тщательно выслеживали, вылавливали, отправляли в лагеря и убивали.[46]

Монашеские общины пытались сохраниться, оформляясь как сельскохозяйственные или трудовые артели. Но такая возможность оставалась недолго и как следствие возникло тайное монашество в миру, так называемые " домашние" монастыри. Иногда иеромонахам удавалось устроиться на приходе и служить в качестве приходских священников. Чаще такие " старички" тихо жили, скрываясь у своих духовных чад, и тайно служили, совершали монашеские постриги. Около них собирались нелегальные монашеские общины, члены которых с виду ничем не отличались от мирян, работали в гражданских учреждениях, носили мирскую одежду, скрывали свои монашеские имена, втайне исполняли свои правила и послушания. Вся их жизнь строилась вокруг духовника.

По мере нарастания преследований мелкие общины " домашних" монастырей дробились, связь между иноками ослабевала. Выжившие после отбытия заключения в 1930-е гг. находили приют при приходских храмах, где устраивались регентами, псаломщиками, бухгалтерами, сторожами и т. п., образуя новые общины, которые достигали порой нескольких десятков человек.[47]

Поскольку иноки, как правило, селились поблизости от своих закрытых обителей, география распространения " домашних" монастырьков в целом повторяла монастырскую географию дореволюционной России. Основная часть монастырей располагалась в европейской части страны.[48]В первой половине 1930-х гг. их насельники и насельницы стали объектом первой волны репрессий: многие из них были арестованы и сосланы, как правило, на три года. В 1933-1935 гг. их сроки закончились, и иноки стали возвращаться в родные места, где в 1937-1938 гг. были захвачены новой репрессивной волной. На этот раз их ждали расстрельные приговоры.[49]

Почти одновременно с " домашними" монастырями в 1920-х гг. возник еще один тип монастырей – общины, изначально созданные как подпольные. Они возникли благодаря естественному притяжению к их руководителям людей, стремившихся к духовной жизни, в основном молодежи. Первая община была связана с Петроградом и окормлялась молодыми иеромонахами – ближайшими учениками и помощниками священномученика митр. Вениамина (Казанского). Вторая группа общин возникла и существовала в Москве. Ее основателями были насельники Свято-Смоленской Зосимовой пустыни. И наконец, третья группа общин возникла в Оренбурге.

Уже весной 1922 г. в Петрограде были созданы две нелегальные монашеские общины, основателем которых был благочинный женских монастырей Петроградской епархии архимандрит Гурий (Егоров). Одна из них находилась в местечке Старый Петергоф и была под духовным руководством иеромонаха Варсонофия (Веревкина). А другая обосновалась в Петрограде. Ею руководил сам о. Гурий. Обе общины были тесно связаны с Александро-Невским братством, действовавшим с 1918 г. Оно вело просветительскую, благотворительную, пастырскую работу, став самым крупным церковно-общественным объединением Петрограда и признанным лидером православных северной столицы. Общее руководство его деятельностью осуществлял митр. Вениамин.[50]

Осенью 1923 г. в Москве было положено начало подпольному Высоко-Петровскому монастырю, настоятелем которого был постриженик Зосимовой пустыни епископ Варсонофий (Ремов). Костяк монастыря составили шесть бывших зосимовцев, приглашенные для служения самим епископом. Среди них были игум. Митрофан (Тихонов), архим. Агафон (Лебедев), архим. Никита (Курочкин), архим. Зосима (Нилов), ахим. Исидор (Скачков). 1924- 1928 гг. стали периодом складывания общин вокруг каждого из духовников. В начале 1930-х гг. численность сформировавшихся общин достигала 170-200 человек. Возможно, это была одна из крупнейших тайных общин Патриаршей Церкви. Иноки-мужчины практически сразу вышли на открытое служение, были арестованы или либо погибли в ссылках и лагерях, либо потеряли связь со своими духовными сестрами. В 1935 г. епископ Варфоломей, некоторые другие духовники и несколько членов общины были арестованы и подверглись различным репрессиям. С этого момента " Петровский монастырь" перестал существовать. Однако духовные семьи каждого из наставников, несмотря на это, не распались, многие из них снова объединились в послевоенные годы под руководством архимандрита Исидора.

Вместе подпольные монашеские общины зосимовских старцев просуществовали в течение почти двенадцати лет. За это время в подполье была воссоздана древняя традиция общежительного монашества. " Зосимовские старцы …вменяли работу в государственных учреждениях как послушание в монастыре. И послушник должен был относиться к своему послушанию со всей совестью, со всей любовью".[51] Подобное отношение к служебным обязанностям открывало перед ними благоприятные перспективы социализации в советском обществе. Со временем ученики петровских отцов заняли важные посты в ряде научных учреждений столицы: в Центральном НИИ туберкулеза Академии медицинских наук СССР, в Институте возрастной физиологии, в Институте переливания крови. При реализации принципов общежития акцент делался не на имущественной (все общее), а на духовной стороне общинной жизни (взаимная любовь), так как не все члены, например, петровских общин жили совместно.[52] Вместе их связывало духовное руководство, отношения монашеской субординации, периодическая совместная молитва (монашеское правило), иногда – работа, а также общая касса: члены общины отдавали в общее пользование часть своей зарплаты. Эти средства шли на нужды общины и на поддержку заключенных или сосланных ее членов.[53] Была сохранена и такая специфически зосимовская практика, как ежедневное, в том числе письменное " откровение помыслов". Особое внимание уделялось чтению аскетической литературы и участию в церковном богослужении, которое совершалось тайно в домах наставников.

Параллель можно увидеть в жизни тайного монастыря архимандрита Гурия (Егорова), существовавшего в Ташкенте и в Фергане в 1933-1944 гг. Духовные дети о. Гурия работали в государственных учреждениях. Летом члены общины, в том числе сам о. Гурий, участвовали в геологических экспедициях, организуемых Среднеазиатским геологическим управлением, в качестве специалистов – геологов или подсобных рабочих. Во время этих экспедиций в пещерах и горах Средней Азии совершались богослужения и даже – Литургии. Но случаи такой работы-маскировки были редки.

Несмотря на то, что репрессии 1930-х гг. выбили из их рядов почти всех руководителей и многих собратьев, эти группы (если не легализовались во второй половине 1940-х гг.) сохранили свою структуру и продолжали существовать до естественной смерти их членов в 1970-1980-х гг. А некоторые из них дожили и до наших дней.[54]

Еще остававшиеся старцы, также высланные из монастырей, могли принимать лишь немногих особенно близких своих учеников, через них они отвечали на насущные вопросы церковной жизни в новых условиях, своим благословением давали направление духовной жизни. Так, в 1923 году после закрытия Оптиной пустыни, в деревне Холмищи жил Оптинский старец Нектарий (Тихонов), а в Сергиевом Посаде – старец Зосимовой Смоленской пустыни затворник иеросхимонах Алексий (Соловьев). К ним тайно приезжали и епископы, и известные московские пастыри. В 1931 г. в пос. Пушкино скончался известный московский старец протоирей Владимир Богданов, в тайном постриге иеромонах Серафим; а в 1936 г. в Москве скончался старец Троице – Сергиевой Лавре схиархимандрит Захария.

Примеры пастырского подвига, явленные Оптинскими старцами, о. Иоанном Кронштадским, преподобным старцем Варнавой (Меркуловым) из Гефсиманского скита Троице-Сергиевой Лавры, старцем преподобным. Гавриилом (Зыряновым) из Седмиезерной Казанской пустыни, старцем иеросхимонахом Аристоклием с Афонского подворья и многими другими, принесли обильные плоды. За ними последовало новое поколение архипастырей и пастырей, монашествующих, приходских духовников и старцев, в большинстве своем ставших мучениками и исповедниками при Советской власти и воспитавших следующее поколение верных чад Церкви.[55] Выдающимися архипастырями XX века были митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), расстрелянный в 1922 г., священномученик Кирилл (Смирнов), расстрелянный в 1937 г., архиепископ Воронежский Петр (Зверев), скончавшийся на Соловках в 1929 г., и многие другие, явившие не только образ исповедования веры и твердости до смерти, но и необычайно активную архипастырскую деятельность. Отдавая все свои силы на служение Богу и людям, они были чрезвычайно любимы народом в короткое время управления епархиями.

В качестве особого примера следует назвать московскую общину старца-протоиерея Алексия Мечева и его сына свящ. Сергия Мечева (расстрелян в 1941 г), созданную ими в храме свт. Николая в Кленниках на Моросейке и ставшую центром притяжения для многих исповедников, пастырей и пасомых на протяжении всего Советского периода. В страшные годы гонения в этой общине воспитались многие новые пастыри-исповедники. В их числе будущий епископ Калужский Стефан (Никитин), архим. Борис (Холчев) и другие. Даже после закрытия храма 6.04.1932г. община не распалась, но продолжала жить интенсивной духовной жизнью, не теряя связи с оставшимися в живых духовными руководителями: с епископами Арсением (Жадановским), Серафимом (Звездинским) и в особенности с епископом Афанасием (Сахаровым).

В это время распространяется более широкая идея " монастыря в миру", высказанная впервые прот. Валентином Свенцицким (Диалоги; Монастырь в миру). В первые века христианства существовали институты вдовиц и девственниц, которые организовывались при церковной общине и были ориентированы на подвиг в миру и служение милосердия. Для церковного служения некоторых из них поставляли в диаконисы. Они помогали крестить женщин, причащать больных, часто отдавали свои имения церковной общине, служили епископам и пресвитерам. Это соответствовало монашеским обетам: безбрачия, нестяжания и послушания.

Аналогичная ситуация возникла в XX веке в связи с началом гонения, которое очень быстро оставило в Церкви женщин в подавляющем большинстве. Именно женщины стояли в бесконечных очередях в тюрьмах, чтобы сделать необходимые передачи арестованным, ехали в ссылки, чтобы сопровождать и спасать от неминуемой смерти своих пастырей, давали приют гонимым и обеспечивали подпольную жизнь и церковную службу. Появилось много подвижников и подвижниц, не постриженных в монашество, но живших по-монашески.

Заключение.

Ввиду обширности материала данной темы мною было изучено пастырское служение новомучеников и исповедников Российских только лишь в период от начала ХХ века до Великой Отечественной войны 1941-1945гг. Этот период очень насыщен событиями, которые в корне изменили историю православной России, русского народа, строй церковной жизни. Отвергнув накопившийся многовековой опыт христианства, беспощадно растоптав его давние традиции и устои, пытаясь построить новое безбожное общество, советская власть неоднократно убеждалась в тщетности своих усилий в борьбе с непобедимой православной верой, господствующим в людях животворящим Духом, христианским терпением и мужеством.

Это доказывает проведенная в начале 1937 г. перепись населения СССР. По предложению Сталина в нее был включен вопрос о религии, на который отвечали все граждане, начиная с 16 лет. Правительству, и в особенности Сталину, хотелось узнать, каковы же их реальные успехи за 20 лет борьбы с верой и Церковью, кем называют себя люди, живущие в государстве, исповедующем в качестве религиозного суррогата воинствующее безбожие. Всего населения от 16 лет и старше в Советской России оказалось в 1937 г. 98, 4 млн. чел., из них 44, 8 млн. мужчин и 53, 6 млн. женщин. Верующими себя назвали 55, 3 млн. чел., из них 19, 8 млн.— мужчины и 35, 5 млн.— женщины. К неверующим себя отнесла меньшая, но все же достаточно значительная часть — 42, 2 млн. чел., из них 24, 5 млн.— мужчины и 17, 7 млн.— женщины. Из переписи с ясностью следовало, что население страны осталось православным, сохранив национальные духовные корни. Предпринятые с 1918 г. усилия в борьбе с Церковью и народом, осуществленные как с помощью судов, так и с помощью внесудебных административных преследований, не привели к желаемому результату, а если исходить из данных переписи населения, то можно сказать, что они потерпели крах. Сталину были очевидны размеры неуспеха строительства безбожного социализма в стране. Ему стало ясно, насколько беспощадно-кроваво должно быть новое гонение и невиданная война с народом, в результате которой не лагерь, не каторжные работы ждали непокорных (причем непокорных не на деле, а только идейно, отличных своей верой), а приговоры к расстрелу и смерть. Так началось новое, последнее гонение, которое должно было физически сокрушить православие – гонение 1937 года.[65]

Но никто и ничто: " ни смерть, ни теснота, ни гонения, ни голод, ни опасность - не могли отлучить их от любви Божией" (Рим. 8, 35-37)[66]. Все это они преодолевали силою возлюбившего их Бога, поэтому Церковь не была уничтожена, она выстояла и воссияла сонмом святых. Их жизнь и смерть были самой убедительной проповедью истинности и неразрушимости Христова дела. Кровь мучеников, по словам Тертуллиана, всегда была семенем, из которого вырастал новый народ Божий. Именно для этого - для прославления Имени Божия, для освящения Церкви Христовой через подвиг мученичества, исповедания веры были посланы Господом все испытания для верующих людей.

На мой взгляд, задача современных православных христиан сделать правильные выводы из итогов кровавых страниц истории минувшего ХХ века, чтобы не повторить те ошибки, которые послужили причиной гонений и породили соблазн в народном сознании.

Библиографический список

1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. – М.: Изд. " Российское Библейское Общество", 2002. – 1360с.

2. Алексей Беглов. В поисках " безгрешных катакомб". Церковное подполье в СССР. – М.: Издательский совет Русской Православной Церкви, " Арефа", 2008.-352с.

3. Владимир Воробьев, прот. Пастырское служение в РПЦ. XX в.// Православная энциклопедия РПЦ. – М., 2000. – Церковно-научный центр " Православная энциклопедия". Под общ. ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. – т.0. - 295-301с.

4. Владислав Цыпин, прот. История Русской Православной Церкви: Синодальный период: Новейший период. – Учебный комитет РПЦ, МДА. – М., 2004. – 839с.

5. Владислав Цыпин, прот. РПЦ в Новейший период 1917-1999 гг. // Православная энциклопедия РПЦ. – М., 2000. – Церковно-научный центр " Православная энциклопедия". Под общ. ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. – т.0. - 134-145с.

6. Владислав Цыпин, прот. Русская Православная Церковь (1917-1925) М: Издание Сретенского монастыря, " Молодая гвардия", М: 1996. 335с.

7. Владислав Цыпин, прот. Русская Православная Церковь 1925-1938гг. М: Издание Сретенского монастыря, " Молодая гвардия", М: 1999. – 429с.

8. Галкин А. К., Дамаскин (Орловский), игум. Священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Киевский. //Православная энциклопедия РПЦ. – М., 2004. – Церковно-научный центр " Православная энциклопедия". Под общ. ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. – т.8. - 629-633с.

9. Дамаскин (Орловский), игум. Гонения на РПЦ в советский период. // Православная энциклопедия РПЦ. – М., 2000. – Церковно-научный центр " Православная энциклопедия". Под общ. ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. – т.0. - 179-188с.

10. Дамаскин (Орловский), игум. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия: Жизнеописания и материалы к ним: В 6 кн. – Тверь: ООО Изд-во " Булат", 1996. – Кн.2. – 526с.

11. Дамаскин (Орловский), игум. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия: Жизнеописания и материалы к ним: В 6 кн. – Тверь: ООО " Булат", 1999. – Кн. 3. – 623с.

12. Игнатия, мон. Старчество на Руси – М: Издательство Московского Подворья Свято – Троицкой Сергиевой Лавры, 1999. – 315с.

13. Иоанн Златоуст, свт. Собрание сочинений: В 12 т. – М.: Православная книга, 1991. – Т. 2. – 899с.

14. Никон (Рклицкий), архиеп. Митрополит Антоний (Храповицкий) и его время 1863-1936 гг. Кн. 2. Издательство братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2004. – 741с.

15. Польский М., протопресв. Новые мученики Российские: Ч. 1. – Репр. изд. товарищества " Светлячок" М.: 1949г. – 288с.

16. Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. – М.: Республика, 1995. 511с.

17. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917 – 1941гг. Документы и фотоматериалы – М.: Издательство Библейско – Богословского Института св. апостола Андрея, 1996. – 352с.

18. Смолич И.К. Жизнь и учение старцев // Путь к совершенной жизни. О русском старчестве: Сб. статей // М: Издательство Православного Свято – Тихоновского Гуманитарного университета, 2005.-528с.

19. Трифон (Туркестанов), митр. Древнехристианские и Оптинские старцы //Путь к совершенной жизни. О русском старчестве: Сб. статей / М: Издательство Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета, 2005.-528с.

20. Шкаровский М. В., Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно – церковные отношения в СССР в 1939 – 1964гг.), М.: Издательский дом " Грааль", 2000. - 399с.

21. Экземплярский В. Старчество // Путь к совершенной жизни. О русском старчестве: Сб. статей / М: Издательство Православного Свято – Тихоновского Гуманитарного университета, 2005.-528с.

[1] Георгий Шавельский, протопресв. Русская Православная Церковь перед Революцией. - М: Издательство " Артос-Медиа". 2005. – С. 256.

[2] Георгий Шавельский, протопресв Указ соч. 2005.С. 258-261

[3] Георгий Шавельский, протопресв. Указ. Соч. С. 254.

[4] Георгий Шавельский, протопресв. Указ. соч. С. 264-265.

[5] Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. – М.: Изд. " Российское Библейское Общество", 2002. – С. 1015.

[6] Георгий Шавельский, протопресв. Указ. соч.С. 245-246

[7] Иоанн Златоуст, свт. Слово о священстве. Собрание сочинений: В 12-ти т. – М.: Православная книга, 1991. – Т.2. Кн.2. – С. 423-424

[8] Иоанн Златоуст, свт. Там же. С. 430-433.

[9] Георгий Шавельский. Указ.соч. С. 244- 247.

[10] Воробьев В. прот., Пастырское служение в РПЦ XX в. // Православная Энциклопедия РПЦ. - М.: Церковно научный центр " Православная Энциклопедия". 2000. – т.о. – С. 296.

[11] Воробьев В. прот., Там же. - С. 284-285.

[12] Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. - М., 2000. – С. 68.

[13] Владислав Цыпин, протоиерей. Указ. соч.С. 280.

[14] Владислав Цыпин, протоиерей. История Русской Православной Церкви. М.: Изд-во Учебного комитета РПЦ. 2004. – С. 327-329.

[15] Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. - М.: Республика, 1995. – С. 22-31.

[16] Шкаровский М. В. Указ.соч. С. 68.

[17] Поспеловский Д.В. Указ.соч. С. 33-34.

[18]Экземплярский В. Путь к совершенной жизни: О русском старчестве.- М.;: 2006.Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2005. –С. 205.

[19] Правосланая энциклопедия РПЦ. Указ. соч. С. 290.

[20] Экземплярский В. Указ. соч. С. 108-109.

[21] Экземплярский В. Указ.соч. С. 21.

[22] Воробьев В, прот. Пастырское служение в РПЦ. ХХ в. //Православная Энциклопедия РПЦ. Под общ. Ред. Патр. Московского и всея Руси Алексия II М.: Церковно-научный центр" Православная Энциклопедия".2000. – С. 292.

[23] Воробьев В. прот., Пастырское служение в РПЦ ХХ в. // Православная Энциклопедия РПЦ. М.: Церковно – научный центр " Православная Энциклопедия". 2000. – С. 299.

[24] Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. – М.: Изд. " Российское Библейское Общество", 2002. – С. 1323.

[25] М. Польский, протопресв. Новые мученики Российские. - Репр. Изд. 1949 г. – Кн.1. – С. 6.

[26] М. Польский, протопресвитер. Указ. соч. С. 10-15.

[27] Энциклопедия РПЦ. Вероучение Владимиро-Волынская епархия. Церковно-научный центр " Православная Энциклопедия". М., 2004. – т.8. – С. 631-632.

12 3 4 5 6 Следующая ⇒