Космический дух подчинится земному телу и начнет стареть вместе с ним.

Михаил Казиник

Тайны гениев

«Тайны гениев / М. Казиник. – 4-е изд. – М.: Легейн, 2010. – 304 с.»: Легейн; Москва; 2010

ISBN 978-5-91491-025-6

Аннотация

Михаил Казиник – человек удивительный: искусствовед, музыкант, поэт, писатель, актер, режиссер, драматург, просветитель и один из самых эрудированных людей нашего времени. Охватить одним взглядом его деятельность нелегко.

Вот он музыкальный эксперт Нобелевского концерта, вот он проводит конференции для врачей о целительной силе музыки или конференции для бизнесменов в Высшей школе бизнеса Скандинавии, или циклы погружения в искусство в Драматическом институте Стокгольма.

А его совместные с Юрием Ледерманом спектакли в старинном шармовом театре столицы Шведского Королевства! Театре, именуемом прессой “театр, который мыслит”.

Постоянно живет в Швеции, но когда его спрашивают, где он работает, достает маленький глобус и говорит: “Вот на этой планете”.

Сила его воздействия на аудиторию огромна. Многочисленные концерты, моцартовские фестивали высоко в горах Норвегии, лекции-постижения искусства для молодежи Германии, художественные программы для телерадиокомпании SBS в Австралии – всегда событие. Участие на равных Слова, Музыки, Поэзии, Философии, элементов Театра приводит в залы не только любителей классической музыки, но и представителей самых различных кругов и профессий, и, конечно же, молодежь.

Михаил Казиник – автор 60 фильмов о мировой музыкальной культуре: цикл музыкально-публицистических программ “Ad libitum, или В СВОБОДНОМ ПОЛЕТЕ” транслируется в Швеции в рамках общенациональной культурной программы; в России – на канале ТВЦ; в Америке, Израиле, странах Азии и Африки, Канаде – на канале TVCi. Также с огромным успехом он ведет циклы авторских программ на радио “Серебряный дождь” и радио “Орфей”.

“Я не популяризатор музыки или какого-либо другого вида искусства. Те, кто занимается этим, зачастую уничтожают его смысл. У меня совершенно иная задача – духовно настроить человека на ту волну, на те вибрации, которые исходят от творений поэзии, музыки, литературы, живописи. Всякое подлинное искусство – это передатчик, а человек, который по разным причинам не настроен на его частоту, – испорченный приемник. Я его ремонтирую”, – говорит Михаил Казиник.

(Вместо аннотации предоставим слово самому Михаилу Казинику)

Меня часто спрашивают, как я все успеваю: писать стихи и книги, давать концерты и читать лекции в университетах, играть на скрипке и фортепиано, выступать в радиопередачах и вести Нобелевский концерт, сниматься в фильмах об искусстве и преподавать в гимназии? Что я могу на это ответить?

Есть люди, которые работают программистами, а в свободное время сочиняют, скажем, музыку или пишут картины. Вот это, на мой взгляд, нелегко сочетать. Я же постоянно работаю в одной сфере –сфере искусства. Ни один из видов моей деятельности не выходит за ее рамки. У меня даже нет хобби.

И задача одна: при помощи искусства выявить изначальную гениальность моих слушателей и читателей, их невероятные возможности восприятия той космической энергии, которая породила Баха и Шекспира, Моцарта и... каждого из нас. Я верю в гениальность Человека на Планете. Верю в возможность открыть людям глаза, убрать преграды между Мгновением и Вечностью. Нужно лишь снять шоры с глаз и обрести тот “магический кристалл”, о котором пишет А.С. Пушкин. И вся примитивная конвейерная “попсовость” слетит как шелуха, и откроется Человек, равный Космосу. И начнется новая эпоха Возрождения, которая вновь придет на смену поп-идолам и убогим массовым зрелищам нынешнего средневековья...

ТАЙНЫ

ГЕНИЕВ

***

Моим дорогим родителям

Бэлле Григорьевне и Семену Михайловичу,

с любовью и признательностью

Автор

Предисловие к московскому изданию

Первое издание этой книги вышло в моем родном Санкт-Петербурге.

Второе и третье – в двух украинских городах: Одессе и Харькове. Четвертое - в Москве.

Я объездил почти весь мир. Полюбил энергетику Нью-Йорка, провинциальность многоярусного Сиднея, архитектурную помпезность Мадрида и ошеломляющее гостеприимство Парижа, экзотику матиссовского Танжера и художественную безграничность Рима. Изысканность дворцов Топкапи в Стамбуле и нереальную красоту дворцов и садов Альгамбры.

В Москве я не родился и не провел детства. Лишь немногочисленные приезды.

Но Москва для меня больше, чем все остальные города вместе взятые. Потому что душа моя – в Москве. Ибо с культурологической точки зрения дух Москвы непередаваем.

В Москву из Холмогор с обозом прибыл Ломоносов. Здесь родился Достоевский и умер Гоголь. В Москве Скрябин задумал переделать человечество. В Москве Рахманинов стал тем, кем его уже столетие слышит весь мир. Здесь жил величайший симфонист XX века - Дмитрий Шостакович. Город обессмертил в своем романе Михаил Булгаков.

Уже столпы заставы

Белеют; вот уж по Тверской

Возок несется чрез ухабы.

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины мод,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах.

В горячей духоте вагона

Я отдавался целиком

Порыву слабости врожденной

И всосанному с молоком.

Сквозь прошлого перипетии

И годы войн и нищеты

Я молча узнавал России

Неповторимые черты.

Превозмогая обожанье,

Я наблюдал, боготворя.

Здесь были бабы, слобожане,

Учащиеся, слесаря.

Здесь я безболезненно соединил фрагменты из пушкинской и пастернаковской поэзии.

И тот и другой въезжают в Москву. Один на поезде, другой - на перекладных. Но вы чувствуете какое волшебство? Словно нет расстояния во времени, словно один поэт и единый дух. Сразу понимаешь, что означает пастернаковское “всосанное с молоком”. Московский Пастернак “всосал с молоком” Москву Пушкина. Здесь – неповторимый московский говор. Движущаяся, живая, “обожаемая” Москва.

Город, в котором, как во Вселенной, движутся большие и малые планеты. Все, кто бы ни писал о Москве, становятся чем-то очень похожи: стираются стилистические, индивидуальные и временные различия. Уж на что Игорь Северянин - поэт из другой Галактики, нежели Пушкин и Пастернак. А как только начинает писать о Москве –попадает на пушкинско-пастернаковский карнавал:

Мой взор мечтанья оросили:

Вновь – там, за башнями Кремля, –

Неподражаемой России

Незаменимая земля.

В ней и убогое богато,

Полны значенья пустячки:

Княгиня старая с Арбата

Читает Фета сквозь очки...

А вот, к уютной церковушке

Подъехав в щегольском “купе”,

Кокотка оделяет кружки,

Своя в тоскующей толпе...

И ты, вечерняя прогулка

На тройке вдоль Москвы-реки!

Гранатного ли переулка

Радушные особняки...

Не случайно Пушкин написал:

Москва, как много в этом звуке

Для сердца русского слилось.

В звуке, а не в слове!!! Москва – это звук, ибо звук больше, чем слово.

Ибо из звуков состоит симфония – высшее созвучие, возможное на Земле!

Может быть, главная тайна гениев в том, что они подслушивают и подсматривают из одного источника.

Я рад, что моя книга будет разъезжать на пастернаковских пригородных поездах, бродить вместе с читателем по старым московским улочкам, мимо невероятных московских церквей и особняков. Сидеть на скамейках московских бульваров, и мчаться по орбите Садового кольца. Но главная радость – узнать о том, что книга подарила кому-то из москвичей творческую силу и веру в торжество Гармонии и Света.

Михаил Казиник, Стокгольм 2010

Предисловие

Существует Культура массовая и элитарная. В этом уже нет никаких сомнений.

Книги, издающиеся миллионными тиражами, и книги, выпустить которые достаточно тиражом в несколько сот экземпляров. Гигантские стадионы, вмещающие десятки тысяч поп-слушателей, и небольшие концертные залы для камерной музыки. Миллионные тиражи комиксов и прекрасные альбомы по изобразительному искусству, цены на которые во всем мире столь высоки, что необходимо очень хорошо понимать их ценность, чтобы позволить себе их купить.

Но в книге, которая перед вами, я посмею отказаться от этих двух терминов и заменить их другими. Ибо разговоры о массовой культуре, во-первых, надоели, а во-вторых, оскорбительны для “массовых ушей”. А в-третьих, все не так просто.

Существует Культура земная и космическая. Ведь человек – это космический Дух, помещенный в земное тело. Поэтому цели у земной и космической культуры разные. Цель земной культуры – ублажить земные тела, приковать биологическое тело к земле, до предела насытить потребности этого биологического тела, создав усредненный образ человекоособи и определить круг ее (особи) основных потребностей. Особь должна мыслить стереотипно и действовать с пользой для всех остальных среднеразумно существующих особей. Культура для них так откровенно и называется: “массовая культура”. А источники информации, которую они должны получать, так и называются: “средства массовой информации”.

Представители же космической культуры – Гении – создают величайшие творения, но они не имеют дело с массами. Они догадываются об основном постулате космического Духа. О том, что Человек – уникален, единичен, неповторим. Поэтому космическая культура всегда обращается к ОДНОМУ человеку, к неповторимой и уникальной личности. И здесь возникает парадокс. Космическая культура - это связь макро- и микрокосма, то есть Космоса и порожденного им человека.

Но тогда это значит, что для восприятия великой культуры мы должны быть тоже гениями. Ведь, само собой разумеется, что посредственность не в состоянии понять гения. Можно читать сколько угодно книг, слушать красивые мелодии, смотреть на картины величайших художников, но все безрезультатно. Ибо у космической культуры есть система знаков, без постижения которых нет подлинного понимания искусства. Земная культура не заинтересована в человеке космическом, ибо ее интересует не индивидуальность, а всеобщность огромной человеческой биомассы. Вот и остается человек в рамках конвейерной культуры, попадая в регистр тех, кто постоянно пополняет карманы владельцев бесконечных фабрик звезд. А ведь человек рождается гениальным. Он – сгусток космической энергии, оказавшийся в земном болоте. И в этом болоте его уже поджидают местные властители. Отныне Человек станет рабом земных конвейеров. Его поставят в ряд, кастрируют, объяснят, как он должен себя вести. Ему расскажут о том, что значит “быть современным”. Его научат покупать то, что необходимо продать для обогащения продавцов.

Для того чтобы этого не произошло, существует космическая культура. Культура, полная тайных знаков, поддерживающих связь Человека Земли с его колыбелью – Космосом. Гениальные творения искусства всегда актуальны, ибо для них не существует понятия времени. Но человека, дух которого попал в земную ловушку, не интересует столь абстрактная категория, как категория Вечности. Та небольшая группа людей на нашей Планете, которым дано создавать и воспринимать явления подлинной культуры, прекрасно знают, о чем идет речь.

Здесь – одна из глубоких догадок в истории искусства. Японские искусствоведы считают это стихотворение Гавриила Державина величайшим творением мировой поэзии. Ведь все это от червя до Бога, от раба до царя – о Человеке, о безграничности Его возможностей.

Итак, главная тайна и эксперимент Бытия заключается в том, чтобы поместить Дух в тело и дать ему испытательный срок. Именно это имел в виду философ Иммануил Кант, когда сказал, что существуют только две истины:

Да или нет?

Два вступления к книге

Вступление первое.

О страшном гноме

Помню потрясение детства, когда услышал “КАРТИНКИ С ВЫСТАВКИ” М.П. Мусоргского. Главной картинкой был Гном. Но пришло и недоумение: почему музыка, которая должна изображать сказочного гнома, звучит таким жутким злом? Да, гномы могут быть разными, добрее и злее, но чтобы такое уж зло, великанское, исполински вселенское!!!

Столь же трагедийную музыку услыхал позднее у Шостаковича. Но это действительно не было о гноме – это было мировое зло, непоправимое, нечеловеческое. Но если мировое зло у Шостаковича можно легко объяснить, зная историю, зная характер страны, в которой он жил, то откуда такое зло в сказочной музыке Мусоргского, рассказывающей о гноме?

Озарение пришло позже: узнал о физиологической беде Мусоргского и понял: у него Гном – не сказочный персонаж, а несчастный карлик, проклинающий мир, который для него – обделенного, униженного, лишенного малейшей возможности что-либо изменить – мир зла. Это сам Мусоргский – гном, и никакие, в том числе медицинские, силы не в состоянии победить такое зло. Поэтому дальше СТАРЫЙ ЗАМОК – уход в другое время, в иной музыкальный пласт и долгое, особенно в сравнении с Гномом, пребывание в ином измерении. Это – подлинная медитация, отключение от зла, собирание сил, чтобы выжить, творчески и психически. И тогда понятно, почему КАРТИНКИ заканчиваются БОГАТЫРСКИМИ ВОРОТАМИ. От Гнома – к Богатырскому!!! Вот где великая энергия борьбы со злом!

Пройден сказочный путь с традиционной Бабой-Ягой, воскрешение из мертвых, многие царства-государства, совершена масса подвигов, выстрадано право на победу. От крохотных птенцов, не умеющих летать (“Балет не-вылупившихся птенцов”), до буквально предсказанной в музыке энергии авиалайнера (“Баба-Яга”).

От шумной городской площади (“Лимож”) до провала в катакомбы Рима (“Римская гробница”). От безлюдности и тихой печали ЗАМКА (“Старый замок”) до грандиозного благовеста и многолюдности ВОРОТ (“Богатырские ворота”).

От грубого примитива музыки “БЫДЛА” до импрессионистических созвучий “ТЮИЛЬРИ”. В “Картинках с выставки” Мусоргского перед нами раскрывается одна из грандиознейших картин мироздания, какие только существуют в мировом искусстве. А ведь многие из ближайших коллег композитора считали его музыку неграмотно написанной, непричесанной, клочковатой. Даже в “Картинках” они видели лишь хаотический набор разрозненных впечатлений и странных гармонических несуразностей.

О, если бы эти друзья-ценители музыки Мусоргского ожили сегодня и узнали бы о том, какое место занимает этот гений в мировой музыкальной культуре, сколько крупнейших композиторов в разных странах попали под воздействие его “неграмотной” музыки, определяют себя его последователями! Думаю, что потрясение, которое испытали бы критики Мусоргского, явно должно было бы превысить порог возможного уровня человеческих реакций.

Вступление второе.

Предмет любви

Для исследования скрытых знаков музыки КАРТИНОК необходимо написать большую книгу, и я оставляю за собой возможность в дальнейшем сделать это. Но основная задача второго вступления – обратиться ко всем, кто хочет вернуть великому искусству аудиторию, привести к искусству новые поколения ценителей высокой музыки, поэзии, живописи или прийти к искусству самим. Хочу обратить всеобщее внимание на некоторые, на мой взгляд, чрезвычайно важные моменты восприятия подлинного искусства. Ибо вся система, методика, способы и принципы преподнесения искусства зашли в тупик. Система ошибочна уже в том, что многие связанные с преподаванием искусства люди считают, что при обучении пониманию искусства информация о том или ином явлении искусства первична.

В моей странствующей жизни мне пришлось встретить большое количество музыкантов, которые получили всевозможные музыкальные дипломы, свидетельствующие о том, что их обладатели учились музыке не менее 15-20 лет. Совершенно ясно, что мои собеседники получили за эти годы невиданное количество информации. Но из дальнейших бесед выяснялось, что они очень часто не знают или плохо знают музыку. Но главное, многие из них не любят музыки, воспринимая музыку лишь как средство заработка, и не больше того.

В свое время мне довелось провести массу статистических исследований. Когда я сегодня, через много лет, просматриваю эту собранную мной информацию, то впервые понимаю, что, когда мы употребляем идиому “волосы встают дыбом”, то это – вполне конкретное, а вовсе не фигуральное выражение. Ибо процент профессиональных музыкантов, посещающих концерты других музыкантов, столь невелик, что невольно начинаешь задумываться о многом. И, что самое невероятное, количество музыкантов, продолжающих активно слушать и изучать музыку после завершения музыкального образования, и того меньше.

Если мы хотим воспитать Музыкантов с большой буквы, а еще шире, Людей Искусства, и (что еще важнее) огромную аудиторию людей, глубоко воспринимающих искусство, то мы должны ввести в учебный процесс любого творческого университета (а в идеале вообще гуманитарного учебного заведения) важнейший предмет, который смог бы в первую очередь быть не столько информативным, сколько поэтичным, психологическим, если хотите, музыкально-философским.

Он может называться ПСИХОЛОГИЯ ВОСПРИЯТИЯ ИСКУССТВА (музыки, поэзии, литературы, изобразительного искусства).

Проще говоря, это предмет, цель которого раскрыть в человеке его возможности в ЛЮБВИ.

Ибо именно искусство отличается от других сфер бытия тем, что любовь здесь – первична, любовь является первопричиной контакта с искусством и потребности в этом контакте. Ведь искусство по сути своей – это грандиозная энергия любви.

И эта энергия для того, кто способен постичь ее, становится важнейшим критерием ценности жизни, носителем самого сокровенного, способного проявиться и во всех остальных сферах жизни и деятельности. В этом случае, как, скажем, в случае подлинной любви к искусству, становится важным постижение неожиданных знаков , которые могут привести к овладению такими глубинами музыки, поэзии, изобразительного искусства, которые быстрее, чем наука, способны ответить на корневые вопросы бытия.

Эти знаки или признаки – главное, что отличает искусство от неискусства. Иначе как понять, как осознать, что маленькая хоральная прелюдия И. С. Баха – высшее откровение. Так, Иоганн Себастьян Бах спрессовывает в двухминутном звучании музыки такое количество духовной информации, энергии, мысли, что начинаешь задумываться о недавно открытых астрономами космических объектах с невероятной плотностью вещества – квазарах.

Только глубоко постигая искусство, начинаешь постигать:

какова ценность человека,

как велика значимость человеческой жизни,

какой судьбы достойно Человечество, породившее не только войны, тоталитаризм, нивелирование личности, разрушения, но и великое Творчество. Творчество, дающее Человеку право называть себя Человеком Разумным и путешествовать по Вселенной с гордо поднятой головой. Ибо подлинность творчества гениальных композиторов, поэтов, художников проявляется не в большей или меньшей красоте мелодий, аккордов, рисунка, красивых поэтических образов или колорита ТОЛЬКО, а в наличии невиданных глубин, открывающих иные измерения человеческого бытия и, более того, меняющих представления о жизни. Я пишу эту книгу с верой в то, что некоторые принципы, рассуждения, мысли помогут новому поколению войти в искусство.

И войти не по принуждению, и даже не потому, что это якобы необходимо с точки зрения общества, отдельных педагогов, родителей или кругов, в которых вращается тот или иной человек.

Моя цель – сделать все возможное, чтобы человек испытал огромную ВНУТРЕННЮЮ ПОТРЕБНОСТЬ, почувствовал невозможность полноценной жизни без глубокого и постоянного общения с искусством. Что называется – заболел искусством. Тот, кто преодолеет некоторые особенности моего эмоционального стиля, тот, кто не рассердится на меня за немалое количество категоричных суждений и превосходных степеней, может быть, пойдет по этому пути и даже, не переставая ругать меня за словесные излишества, найдет для себя что-то важное.

Выступая на сцене перед моими слушателями в самые страшные тоталитарные времена, я всегда говорил:

– Не соглашайтесь со мной, ругайте, спорьте, только не спите.

– Не проспите Вечность.

– Нет непогрешимых и абсолютных истин в пределах земного существования.

– Мы интеллектуально лишь дети, которые, возможно, никогда не вырастут.

Но ведь

именно детство – самый подлинный адепт Вечности, именно в начале пути наше знание о смерти настолько абстрактно, что оно не влияет на стиль и форму мышления, на образ и дух наших представлений о жизни.

Именно в начале пути незнание смерти помогает жить в ином ощущении – ощущении бессмертия.

Но, когда речь заходит о спорах и несогласиях, нужно неукоснительно соблюдать одно условие: не нравиться может не человек, излагающий идею, а сама идея. Этого понимания и сегодня так недостает жителям тоталитарных (или бывших тоталитарных) стран. Главная мысль звучит для меня так: “Я совершенно не согласен с вашим, дорогой мой, утверждением, но я сделаю все возможное, чтобы вы смогли Вашу идею высказать”.

И второе.

Я не могу уже посчитать, сколько раз использовал в своих выступлениях на сцене, да и в этой книге, слово и понятие “ВЕЧНОСТЬ”.

Я говорю об этом и сегодня, выступая в разных странах, от Швеции до Австралии, от Германии до России. Но я не хочу стилистически править книгу с тем, чтобы выкорчевать чрезмерное употребление этого понятия. Потому что верю в Вечность.

Я, как и все мы, пришел в этот мир на несправедливо короткий срок.

И поэтому произношу слово и ощущаю понятие Вечность как заклинание, как протест против смерти, как очень важное определение или понятие, приближающее нас к творениям гениев, к высшему уровню возможного восприятия нами этих творений.

...Итак, если мы договорились обо всех особенностях моего стиля, то можем начинать наше общение.

“Бессмертные на время”

ЧАСТЬ 1

Глава 1. Сонатная форма и “мозговой центр”

Мне доводится проводить множество конференций от Высшей школы бизнеса Скандинавии. Слушатели этих конференций – руководители всевозможных фирм Швеции, Финляндии, Норвегии, Дании, начиная с таких сверхгигантов, как Eriksson и Fortum и кончая небольшими фирмами, все сотрудники которых могут поместиться в небольшом конференционном зале. Представьте себе группу в тридцать-сорок человек, которая поселяется в одном из старинных замков Швеции или в суперсовременном комплексе на горе над норвежской столицей, или среди сказочных озер в бывшем помещичьем доме в Финляндии.

В течение одной-двух недель им прочитываются лекции по экономике, конъюнктуре, психологии, происходит заседание “мозгового центра”, обсуждение тактики и стратегии, реорганизации и оптимизации производства и т.д. Но уже после второго дня работы участники конференции устают. Выясняется, что конъюнктура, к сожалению, не лучшая, мировые рынки, увы, не на подъеме. Да и “мозговой центр” не может похвастаться новыми открытиями.

Но третий день конференции всегда мой. Я прихожу со своей скрипкой, своими музыкальными идеями, мыслями, парадоксами.

Мы говорим об искусстве, открываем для себя тайны гениального творчества.

Мы обсуждаем “эффект Моцарта”, говорим об “эффекте Бетховена”, слушаем музыку.

Мы рассуждаем о творческих лабораториях гениев, о движущих силах гениального созидания в искусстве вообще и в музыке в частности.

Мы даже сочиняем совместные мелодии, учимся медитировать, обращаясь к музыке раннего и позднего Средневековья, раскрываем глубинные принципы симфонизма. Следующий за нашим музыкальным днем, четвертый день, согласно тысячам описаний, собранных мной на сотнях конференций – день самый результативный.

Открывается второе дыхание, “мозговой центр” работает на полных оборотах, физическое и душевное состояние и настроение участников на высоте.

По очень строгой многобалльной системе “мой день” получает самый высший бал, значительно выше, чем даже выступления крупного экономиста или политолога. И я хорошо знаю, почему это так.

Потому что,

во-первых, вся подлинная музыка, о которой мы говорим и которую мы слушаем, – крупнейший источник энергии, питающей мозг,

а, во-вторых, количество научных открытий в Музыке последних тысячелетий не меньше, чем в Науке.

Возьмем, к примеру, одно из величайших научных открытий в музыке последних трехсот лет.

Это – СОНАТНАЯ ФОРМА.

Сонатная форма – музыкальная форма, в которой написаны несколько десятков тысяч музыкальных произведений, в том числе:

все первые части всех симфоний Гайдна (их больше ста);

все первые части всех симфоний Моцарта (их больше сорока);

все первые части всех симфоний Бетховена, Шуберта, Брамса;

все первые части всех сонат, квартетов, трио, написанных гениями за многие годы.

И – что самое удивительное – величайшие творцы музыки XX века от Шостаковича и Прокофьева до Хиндемита, Стравинского и Шнитке, несмотря на все свои новаторства в музыкальном языке, сохранили, тем не менее, сонатную форму, которая и сегодня не исчерпала себя. Но почему же не исчерпала? Что в этой форме столь важного, вневременного, что она не устарела, пройдя через столько поколений создателей и слушателей?

“Должен признаться, что в течение многих лет в своих попытках ввести моих слушателей как можно глубже в тайны музыкального восприятия я искал ответ на вопрос: как донести до них или, лучше сказать, привести слушателей к восприятию главной музыкальной формы, в которой создана величайшая европейская музыка последних трехсот лет, – той самой сонатной формы.

Вообще-то, сонатная форма в музыке сродни форме романа или повести в литературе. В романе: Экспозиция, Завязка и Развязка, а в сонате или симфонии эти же три основных раздела называются Экспозиция, Разработка и Реприза. Но осмелюсь сказать, что знание трех разделов формы романа не столь важно, сколь знание трех разделов в музыкальном произведении.

Ведь книга, состоящая из вполне конкретных слов, фраз, выражений, увлекает нас самим развитием и действиями полюбившихся нам героев литературного произведения. В музыкальном же произведении эти герои предельно абстрактны. Поэтому умение следить за “похождениями” героев в музыке связано в первую очередь со знанием музыкальной формы.

И в самом деле, если появившиеся в экспозиции книги герои нас заинтересовали, то мы с удовольствием и интересом последуем за ними дальше в завязку, ибо нам интересно, какие отношения завяжутся между нашими героями в их столкновении, между ними и жизненными обстоятельствами, и тем более интересно, чем это столкновение закончится (развяжется).

Тот же, кто познает и затем почувствует музыкальную форму, поймет, что слушать симфонию или сонату так же интересно и увлекательно, как читать самые интересные книги. Поскольку я и читатель книг, и слушатель музыки, то осмелюсь сказать, что “читать” музыку еще интереснее и увлекательнее, чем книгу.

(Хорошо представляю себе, как не согласны непосвященные, а посвященные утвердительно кивают головами.) И я попытаюсь сейчас сделать первый шаг к тому, чтобы убедить вас в том, что музыка еще более информативна, чем литература.

Только прошу непосвященных, читая дальше, перетерпеть несколько скучных предложений, но затем вы получите компенсацию за свои страдания (только обязательно прочитайте и эти предложения, пусть даже массируя сведенные от тоски скулы).

Как я уже сказал, сонатная форма состоит из трех разделов: Экспозиция , Разработка и Реприза. (Есть еще один раздел – Кода , но об этом - несколько позднее.)

Экспозиция же, в свою очередь, тоже состоит из разделов (терпите, непосвященные, через несколько предложений будет легче! ). Называются они: Главная партия , Связующая партия (тема), Побочная партия и Заключительная партия.

Это и есть герои нашего музыкального романа. В отличие от героев романов, в симфониях их всегда зовут одинаково. После того как мы познакомились с героями, наступает

Разработка.

В ней, как и в романе, наши герои вступают между собой в различные отношения. Но поскольку они не люди, а Образы, то они не просто сталкиваются между собой, а “разрабатываются”.

Третий раздел называется Реприза , и в ней происходит кое-что столь уникальное, что рассказ об этом я оставляю на потом. И делаю это для того, чтобы все, у кого свело скулы от скуки, расслабились. Ибо сейчас я напишу такое, после чего все понятия СОНАТНОЙ ФОРМЫ встанут на свои места и в голове станет ясно и по полочкам разложено. Для того чтобы понять сонатную форму, нужно вспомнить или перечитать всего одну только сказку. Сказку эту знают все, кроме тех, кто не был когда-то ребенком. Ее автор – гениальный французский сказочник Шарль Перро.

И называется она “Красная шапочка”.

Вот именно в этой очаровательной сказке нашел я все сложнейшие схемы сонатной формы. Итак:

Жила-была Красная Шапочка. Она в сонатной форме –

Главная партия.

У нее была Бабушка.

Поскольку Бабушка не жила вместе с Красной Шапочкой, а жила в стороне, сбоку-припеку (чтобы добраться до нее, нужно было пройти через лес), то мы с полным основанием можем назвать Бабушку

Побочной партией.

Для того чтобы принести Бабушке пирожки, Красная Шапочка должна пройти по дороге от своего дома до Бабушкиного. Поэтому дорога, которая поведет Красную Шапочку к Бабушке, называется в сонатной форме

Связующая партия.

(нет ничего проще, ибо цель дороги – связующая). Прошу обратить внимание – Красная Шапочка еще не пошла к Бабушке, она только планирует поход. В результате, когда Шапочка придет к Бабушке (опять же, только в планах), должна произойти их встреча. Это и есть

Заключительная партия.

(Как завершение, заключение предстоящего (! ) похода.)

Итак, нам ясно что такое

Экспозиция.

Еще никто никуда не пошел.

Экспонированы планы.

Отчего возникли все проблемы сказки?

Оттого что Красная Шапочка ДОЛЖНА ПОЙТИ К БАБУШКЕ. Итак, Бабушка – доминирующий мотив сказки. Хотя Шапочка и называется Главная партия, на самом деле главное - это ее поход к Бабушке. Если бы не было необходимости идти к Бабушке, то не было бы Разработки проекта “ПОХОД К БАБУШКЕ”.

Главная партия

пойдет по связующей дорожке к Побочной.

А вот теперь нужно эти планы разработать. Необходимость пойти к Бабушке – это и есть сонатная форма. (А еще лучше можно сказать, что, когда проект отделен от реализации, возникает сонатная форма.)

А далее следует

Разработка.

То есть нужно привести план похода в исполнение.

Красная Шапочка запланировала все.

Кроме Волка.

Волк, встающий на пути Главной партии к Побочной, и создает драматизм развития. Пойдем дальше...

Так вот, все чудо сонатной формы и заключается как раз в том, что Побочная партия сочиняется композитором в доминантовой тональности или в тональности максимально напряженной по отношению к Главной. Вторая тема Экспозиции потому и называется Связующей, что ее функция – перевести основную тональность Главной (Красную Шапочку) в доминанту Побочной.

(То есть показать доминирующую идею Бабушки.)

Затем происходит масса всем хорошо известных событий (это и есть Разработка ), в результате которых и Красная Шапочка, и Бабушка оказываются в животе у Волка. Охотники распарывают волчий живот и освобождают обеих. Итак, где теперь Главная и Побочная партии? Ответ:

Рядом,

Вместе,

В одной тональности.

Это и есть то, что в сонатной форме называется Репризой.

Бабушка перестает быть доминантой, то есть целью, пунктом напряжения, стремления, а находится в тональности Красной Шапочки.

И наконец, звучит Кода

как знак объединения и победы над злыми силами (в нашем случае – злым Волком).

Я предлагаю любому, кто захочет, взять запись для начала ранней симфонии Моцарта и послушать ее первую часть. Вы услышите музыку совсем иначе.

Вначале она будет очень устойчивой, полной решимости (Главная),

затем музыка лишится своей устойчивости, начнет петлять, извиваться (Связующая),

и вдруг снова стабилизируется! появится новая мелодия, как бы зовущая, пленяющая, приглашающая (Побочная).

Она непосредственно переходит в Заключительную (решение принято).

Разработка чем-то похожа на Связующую: та же неустойчивость. Разница лишь в том, что Разработка в отличие от Связующей – уже не проект движения, а его осуществление.

А затем вернется Главная тема всей симфонии. Это и есть начало Репризы.

Сонатное аллегро.

(Это потому, что абсолютное большинство первых частей симфоний и сонат, трио и квартетов написаны в темпе Аллегро, что по-итальянски означает “Скоро” или “Весело”. Затем идет следующий раздел сонатного аллегро –

Разработка.

В чем же смысл разработки?

Это, выражаясь языком конференции, “мозговая атака”, цель которой – перевести доминирующий антитезис – тональность побочной партии – в тональность главной. (А если опять к сказке - то Красная Шапочка и Бабушка должны оказаться рядом.)

Или, иными словами, подчеркнуть одинаковую важность главной и побочной партий. Вернуться к главной на новом уровне мышления.

Подтверждается основной тезис сонатной формы: невозможность разрабатывать без доминирующей побочной. И это значит, что в репризе, то есть при возвращении участников конференции к своим “главным” проблемам, побочная партия (или наш музыкальный день) уже не будет восприниматься, как что-то прошедшее, пусть даже приятное.

Нет, она примет равное участие в разработке и решении всех основных проблем.

И более того, последующие дни оказываются по своему качественному содержанию совсем иными, чем дни, предшествовавшие музыкальному дню.

Их наполненность, гармоничность, праздничность могут просто поразить стороннего наблюдателя. И к тому же последующие дни - самые результативные.

Почему?

Моих ушей

коснулся он,

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

Во-первых,

потому что побочная партия (наш третий день) оказалась, как и положено, доминирующей.

Во-вторых,

потому что наш разговор касался, казалось, неразрешимой проблемы (глухота – не плюс для возможности сочинять музыку), но которая разрешается самым невероятным образом:

если человек талантлив (а руководители крупнейших предприятий разных стран не могут не быть талантливыми), то проблемы и сложности – это не что иное, как мощнейший катализатор деятельности таланта. Я называю это эффектом Бетховена. Применяя его к участникам нашей конференции, можно сказать, что проблемы плохой конъюнктуры могут только раззадорить талант.

И в-третьих,

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒