Русская философия нач. 20 века.

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 5Следующая ⇒

Новый этап в развитии российской философии начинается на рубеже XIX и XX веков. Преодолев через кантианство искус позитивизма и марксизма, наиболее мыслящая часть русской интеллигенции поворачивает к идеализму, первоначально этическому, а затем - и к религиозно-метафизическому. Это Струве, Сергей Булгаков, Бердяев, Франк и другие. Значительную роль в русском религиозном ренессансе начала XX века сыграли проблемы, поставленные антихристианством Ницше. Ибо требовалась углубленная проработка их на почве христианства. Начинается особенно острое осмысление тем Достоевского, в чем инициирующую роль сыграло творчество Мережковского и Розанова. Ценность личности, личной судьбы была противопоставлена господствующей весь XIX век ценности социальности, что вовсе не означало отрешения от социально-философской проблематики. Усиливается профессионализация философии, в чем значительную роль сыграли философы, группирующиеся вокруг журнала " Логос". К 1920-м годам российская философия достигает стадии расцвета и начинает приобретать строго рефлексивные формы, фактически формируя все ведущие программы мировой философии XX века, не теряя при этом, в отличие от аналогичных или близких направлений западной мысли, глубин, феноменологии, герменевтической проработки христианства, опознаваемого в качестве адекватного фундамента гуманистического мировоззрения современности. Вполне обоснован в этой связи вывод, что российская философия стала побудительным фактором движения бурно модернизирующегося российского общества к реформации на православной почве, сорванной национальной катастрофой 1917 года. В результате внутри страны развитие свободной и оригинальной философии было грубо пресечено.

В эмиграции расцветает творчество многих русских мыслителей: Бердяева, Шестова, Ильина. Однако, не имея национальной почвы для своевременного адекватного отклика на высказываемые идеи, эмигрантская философия фактически завершает существование с уходом из жизни в 40-50-х годах основных ее представителей.

В качестве наиболее существенной черты российской философии обычно рассматривают ее принципиальный онтологизм, ибо, по мнению большинства русских мыслителей, в том числе и нерелигиозной, например, диаматовской ориентации, обычная характерная для западной философии субъект-объектная установка не проникает во внутреннюю реальность предмета. Цель же состоит в бытийственном, целостном вхождении познающего человека в существующее, чем достигается подлинное его познание. Истинное метафизическое бытие, а в конечном счете - бытие Бога изначально открыто человеку. То есть сознание не только достигает бытия, но от бытия, собственно, всегда исходит, поскольку по самой своей природе находится внутри бытия. Познание истины есть пребывание жизни в истине, внутреннее соединение с истинно сущим, на фундаменте веры как живого понимания бытия. Жизнь есть именно реальная связь между " я" и бытием, в то время как мышление - только идеальная связь между ними. Религиозно это означает, что не стремление к Богу, а бытие в Боге составляет фундаментальную основу переживания мира. Поэтому " интуиция всеединства есть первая основа всякого знания" (Франк). Возможность органического включения человека в структуру всеединства задается интуицией Софии, особенно глубоко проработанной Сергеем Булгаковым. Философия в софиологическом контексте оказывается не абстрагированным, обезличенным, отстраненным видом познания бытия, но, напротив, личностно укорененным, связанным со всем существом человека, драматическим сопереживанием реальности. Особенно ярко это у Бердяева, Шестова, Франка. Не случайно в российской философии с течением времени усиливается экзистенциальная трактовка бытия и познания, при которой прорыв в бытие через трагические экзистенциальные потрясения рассматривается в качестве средства преодоления объективирующей роли традиционного человеческого мышления и действия (Бердяев, Шестов). Такой ориентации философии на аналитику и прояснение глубоко выстраданного экзистенциального опыта и, соответственно, не кабинетный стиль философствования, способствовал никогда не бывший особенно благоприятным социальный климат России, где человек и социум всегда находились в пограничной ситуации, в прямом и переносном смысле слова. Закономерно, что, в противоположность рационалистической модели познания и кантовскому трансцендентализму, русская философия выдвигает на передний план концепцию мистического познания, нашедшего исключительно глубокое выражение в интуитивизме Николая Лосского и концепции непостижимого Франка. Основной принцип интуитивизма - это " все имманентно всему". Непостижимое, по Франку, не есть непознаваемое. О его существовании мы знаем до всякого познания. Соответственно, познание есть прежде всего самопознание индивида в форме " ведающего неведения". К постижению бытия не ведет вообще никакой внешний путь, ибо в таком случае мы получаем только внешнее знакомство с действительностью, к тому же ограниченное лишь данным моментом восприятия. Однако смысл познания, помимо самого акта познания, состоит именно в его трансцендентности. Разум при этом не исключается. Но включается в систему всеохватывающего интуитивно-эмоционального, то есть сердечного познания мира как необходимая, но не высшая форма постижения. Таким образом, должно наличествовать внутреннее свидетельство бытия, без которого факт познания остается необъяснимым. Это внутреннее свидетельство, что показали еще славянофилы в концепции " живознания". Есть вера как первичная и совершенно непосредственная очевидность, мистическое проникновение в само бытие. Своего высшего выражения онтологизм в русской философии достигает в опирающейся на принципы инославия символической онтологии Лосева и Флоренского, фактически предварившей, но на более глубокой основе, лингвистический поворот философии XX века. В результате русская философия опирается на совершенно своеобразное понимание истины (как " естины" по Флоренскому) в качестве конкретно онтологического живого знания, трактуемого как добро, норма, должное быть. Иными словами, онтология оборачивается этикой, которая, в свою очередь, оказывается философией, историей и социальной философией. Результатом выступает профитический и эсхатологический характер русской философии, ее ориентация на обоснование пути и утверждения царства Божия на земле. Опасность этой идеи была осознана русскими мыслителями слишком поздно. Поэтому не случайно столь широкое распространение в русской культуре различного рода утопических проектов, как чисто религиозного (например, у Федорова), так и богоборческого плана (различные версии марксизма). Массовое и теоретическое сознание весьма редко ориентировалось на размеренность, порядок, законченность начатого дела и, в противоположность этому, провоцировало надежу на чудо, необычайный эксперимент, фантастический прожект. Системообразующей чертой социально-философских ориентаций является, по Франку, изначально присущая русскому менталитету религиозная этика коллективного человечества, общинность, или " мы-философия". Идея единого, органичного целого, только внутри которого индивидуум может найти свое истинное я, и вообще решение всех проблем, доминирует в большинстве русских философских доктрин, начиная с учения о церкви и соборности Хомякова. Соответственно, другой фундаментальной чертой русской философии выступает глубокий и своеобразный органический, а не индивидуалистически ориентированный антропологизм, точнее, в силу указанного синтетизма и символизма русского философского мышления, антология по сути является антропологией. И наоборот. Отсюда столь напряженные размышления в русской философии о смысле жизни, ориентированном на спасение души, как условии спасения мира.

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒