МАЛИНОВСКИЙ (Malinowski) Бронислав Каспер (1884-1942)

⇐ ПредыдущаяСтр 96 из 186Следующая ⇒

— англ. этнограф и социолог польского происхождения, один из основателей и лидеров функциональной школы в англ. социальной антропологии. Изучал физику и математику в Ягеллон. ун-те в Кракове, где получил в 1908 степень доктора философии. Под влиянием книги Фрэзера “Золотая ветвь” стал изучать антропологию. В Лейпциг, ун-те изучал психологию и истор. политэкономию под руководством Вундта и К. Бюхера, в 1910 поступил в Лондон, школу экономики. В 1914-18 проводил интенсивные полевые исследования в Меланезии (Н. Гвинея, о-ва Тробриан). С 1927 проф. социальной антропологии в Лондон, ун-те; возглавил кафедру антропологии. В 1938-42 работал в Йельском ун-те (США). Осн. труды: “Аргонавты зап. части Тихого океана” (1922), “Преступление и обычай в аборигенном об-ве” (1926), “Секс и подавление в аборигенном об-ве” (1927), “Сексуальная жизнь аборигенов северо-зап. Меланезии” (1929), “Коралловые сады и их магия” ( 1935), “Научная теория культуры” (1944), “Динамика культурного изменения” (1945), “Магия, наука и религия” (1948).

М. противостоял эволюционистским и диффузионистским теориям культуры, выступал против рассмотрения отд. черт, аспектов, элементов культуры в отрыве от культурного контекста. Культуру он понимал как целостную, интегрированную, согласованную систему, все части к-рой тесно связаны друг с другом. Исходя из этого, он требовал рассматривать каждый аспект культуры в том целостном культурном контексте, в к-ром он функционирует. Считая культуру универсальным феноменом, он утверждал, что культуры принципиально сравнимы и что сравнит, анализ культур позволяет открыть универсальные культурные закономерности. Он придавал большое значение сбору эмпирич. материала в “полевых” условиях и внес большой вклад в развитие методол. принципов полевого исследования. Гл. задача полевого антрополога — понять чужую культуру, увидеть ее “изнутри”, глазами человека, живущего в этой культуре. Выполнение этой задачи возможно только с помощью включенного наблюдения: исследователь должен жить среди тех людей, к-рых он изучает, наблюдать во всех подробностях их повседневное поведение, собирать и фиксировать малейшие детали их жизни, общаться с ними на их родном языке и т.д. Все теор. обобщения должны опираться на собранные т.о. факты. Но факты, прежде чем стать основой для обобщений, нуждаются в систематизации, классификации и интерпретации; полевой антрополог нуждается в методологии, к-рая обеспечила бы возможность такой систематизации. В качестве такого метода М. предложил функциональный подход, ориентированный на изучение живых культур, позволяющий избежать произвольных и необоснованных обобщений и являющийся необходимой предпосылкой полевого исследования и последующего сравнит, анализа. В основе функционального подхода М., сложившегося под влиянием франц. социол. школы, лежит допущение, что “в каждом типе цивилизации каждый обычай, материальный предмет, идея и верование выполняют опр. жизненную функцию, имеют некую задачу, к-рую они должны выполнять, представляют собой незаменимую часть в пределах работающего целого”. Этот принцип, названный впоследствии “постулатом универсальной функциональности”, был подвергнут острой критике. М. выводил культуру из человеч. потребностей: первичных (базовых потребностей в пище, крове, одежде и т.д.) и вторичных (производных, культурных по происхождению). В центре исследований М., опирающихся гл. обр. на данные, собранные им в экспедиции на о-вах Тробриан, лежал анализ разл. культурных институтов, реализующий его функционалистскую парадигму (первобытная экономика, церемониальный обмен, магия, религ. верования, мифологии, брак и семья, культурные изменения и т.д.).

М. сыграл решающую роль в формировании англ. школы антропологии, внес большой вклад в трансформацию спекулятивной антропологии 19 в. в совр. науку о человеке. Высоко оцениваются его попытки внедрения в антропологию психол. объяснений.

Соч.: The Dynamics of Culture Change. New Haven; L, 1946; A Scientific Theory of Culture, and Other Essays. N.Y., I960; Argonauts of the Western Pacific. N.Y., 1961; Coral Gardens and Their Magic. V. 1. Bloomington, 1965; Dziela. Warsz., 1984-1987. Т. 1-6; Dziela. Warsz., 1990; Магия, наука и религия // Магический кристалл. М., 1992.

Лит.: Gluckman М. An Analysis of the Sociological Theories ofBronislaw Malinowski. Cope Town, 1949; Man and Culture. An Evaluation of the Work of Bronislaw Matinowski. L., 1957; Panoff М. Bronislaw Malinowski. P., 1972; PaluchA.K. Malinowski. Warsz., 1983.

В. Г. Николаев

МАМФОРД (Mumford) Льюис (1895-1976)

- амер. философ, культуролог и писатель. Почетный член Амер. ин-та архитектуры, почетный доктор архитектуры в Риме, член Амер. филос. об-ва, Амер. академии искусств и наук. Окончил Колумбийский и Нью-йоркский ун-ты, школу социальных исследований. Преподавал в Дартмут, колледже, Стенфорд. и Пенсильван. ун-тах, в 70-е гг. в Массачусет. технологич. ин-те. Его

перу принадлежит около 30 крупных произведений, не считая статей и публикаций. Начал писать как специалист по архитектуре и городскому планированию. Как литератор стал публиковаться с 1919. Затем круг его интересов значительно расширяется, он рассматривает три группы проблем: социол. анализ амер. культуры и искусства; социология урбанизации; теоретико-филос. анализ фундаментальных проблем развития культуры и об-ва.

С сер. 30-х гг. М. занялся проблемой взаимоотношений между техникой и цивилизацией, между миром техники и миром человека.

Первая его книга “История утопии” (1922) посвящена исследованию лит-ры. Он предлагает классификацию утопий. Демаркационным принципом выступают у него два вида функций: одна — избавление или компенсация — выражает стремление к немедленному освобождению от трудностей и крушений, выпавших на долю человека. Другая пытается обеспечить условия освобождения в будущем (утопии бегства и утопии реконструкции).

Осмысливая утопию как поразит, феномен человеч. сознания, М. делает вывод, что многие ин-ты, о к-рых говорится в утопиях, возникли в городе. Именно в начале урбанистской цивилизации не только вскрывается архетип города как утопии, олицетворявшей высший порядок, но и открывается другая сторона утопии — мегамашина, прообраз всех других механич. машин. М. считает, что техника принесла с собой технизацию об-ва, человека и человеч. отношений. Человек стал своего рода перемещенным лицом в созданном им самим мире. Между тем об-во должно развиваться в гармонии с развитием отдельной личности. Все время возрастающий разрыв между уровнями технологии и нравственности привели к ситуации господства “мегамашины” — предельно рационализированной и бюрократизированной и надиндивидуальной социальности.

Цель М. — подвергнуть сомнению и исходные посылки, и прогнозы, на к-рых основана наша приверженность к существующей форме технич. и научного прогресса как самодовлеющей цели. М. отказывается от определения человека как животного, использующего орудия труда. Он критикует существующую тенденцию датировать доистор. временами непреодолимый интерес совр. человека к орудиям, машинам, техн. мастерству, отвергает тенденцию приписывать орудиям и машинам особый статус в технологии и совершенно пренебрегать не менее важной ролью других приспособлений. Человек обладал одним всецелевым орудием: собственным телом. Возникновение языка было несравнимо более важным для дальнейшего человеч. развития, чем создание ручных топоров. Рассматривать человека как главным образом изготавливающее орудия животное — значит пропустить осн. главы человеч. предистории, фактически решающие этапы развития.

В концепции М. важное значение имеет понятие мегамашины — так он называет первичную коллективную машину — человеч. модель всех последующих специализированных машин. То, что совр. экономисты назвали веком машин, имело свое происхождение не в 18 в., но на заре самой цивилизации. Ни древняя, ни современная мегамашина, несмотря на автоматизм отд. механизмов и операций, не появились сами по себе, а были специально изобретены человеком, и значит. часть присущих этому огромному коллективному организму качеств первоначально принадлежала древнему архетипу — Человеку-Организации. Система как таковая является продолжением данного типа человека — от самых примитивных форм подчиненности традициям до высших форм полит, власти он выступает одновременно и как творец, и как творение, и как создатель, и как последняя жертва мегамашины.

Гуманизм и социальная справедливость принесены в жертву техн. прогрессу и техн. империализму. Прогресс стал божеством, наука и техника — религией, а ученые — сословием новых жрецов. Выход М. усматривает в эстетизации техники. “Город в истории” (1961) — всеохватывающее истор. исследование роли городов в человеч. истории. Два тома “Мифа машины” — критич. переоценка роли техники в человеч. развитии. М. ставит вопрос, что же в действительности останется от человеч. жизни, если одна автономная функция за другой будут захватываться машиной. Люди, возможно, должны будут генетически измениться, чтобы соответствовать мегамашине.

Соч.: The Story of Utopias. L., 1923; N.Y., 1962; The Myth of the Machine. Technics and Human Development. V. 1-2. N.Y., 1966-70; Utopia: the City and the Machine// Daedalus. Camb., 1965. № 2; Техника и природа человека // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.

С. Гуревич

⇐ Предыдущая 91 92 93 94 959697 98 99 100 Следующая ⇒