Показывать пальцем невежливо

Я не сочувствую спортсменам, которые после удачного прыжка или гола показывают на небо. А еще хуже те, что бухаются на колени и склоняют голову, изо всех сил выставляя себя «верующими». Знаете, что? Богу эта ботва не по нраву. Показная духовность его не впечатляет: наоборот — смущает. Он говорит: «Поднимайся, кривляка, жеманный клоун, и думай, блин, об игре. Я вам списал очки! » Только подумайте, каково самомнение у людей, если они думают, будто Бог помогает им и ждет от них благодарности. Ты давай играй. А помолишься потом.

Сверим позиции

Давайте проясним всю эту байду насчет «позиции». Кто-то по телевизору сказал про спортивных обозревателей ECPN (американский спортивный кабельный телеканал, что у них всегда есть позиция. Позвольте не согласиться: что бы там у этих ребят ни было, это — не позиция.

Позиция вот: однажды, когда мне было лет восемнадцать, я стоял у стойки в «Мойлан таверн» с парой приятелей из моего района. В этом заведении были большие окна, так что, выпивая у стойки, ты отлично видел прохожих, шагающих мимо по Бродвею.

Один парень из нашей компании, Джон Куни, был постарше нас и успел отсидеть. И вот вдруг посреди разговора он, глянув в окно, заметил кого-то на улице. Тут же сунул руку за стойку, схватил бейсбольную биту — тамошний бармен применял ее для усмирения политических и спортивных споров — выскочил за дверь, догнал какого-то чувака и принялся его колошматить. Тот упал на тротуар, а Джон вернулся в бар и убрал биту на место. «Этот кент должен мне денег» — пояснил он нам. Вот это позиция.

Ребятам с ECPN это слабо. У них есть только ерничество белых мальчиков-студентов. Напыщенные белые пустобрехи. И даже чернокожие обозреватели на этом канале — не более чем напыщенные белые пустобрехи. Напыщенность — не позиция. Это просто недостаток воспитания. И это скучно.

Вот Джон Куни знал, что такое позиция. И как махать битой знал лучше всех этих якобы спортсменов с укладкой, уютно сидящих в своих конфетных студийных павильончиках.

Забойная кричалка

Двадцать пять лет назад две милых девицы из Сан-Карлоса, штат Калифорния, любезно исполнили для меня эту футбольную кричалку, которую я включил в 1984 году в свою программу на HBO. Сейчас я передаю ее вам и хочу подчеркнуть, что она будет уместна не только на футболе, но и на любом спортивном состязании. И вообще, как я выяснил, ей можно славно повеселить народ на свадьбе, крестинах или первом причастии. Вот она. Скандировать с задором:

Кровь, пот, слизь, гной! Грязная манда!

Двадцать пять лохматых дыр, Вот и борода!

Ур-ра-а! Отстой! Еб-та!

Давайте пройдемся по тексту еще разок, теперь с небольшими комментариями:

Кровь, пот, слизь, гной!

(Как славно начать с существенных жизненных материй.) Грязная манда!

(Самое нормальное обращение у спортсменов, насколько я знаю.)

Двадцать пять лохматых дыр, Вот и борода!

(Тоже не понял, что это значит.) Ур-ра-а!

(Собственно ободряющая часть.)

Отстой!

(Отсылка к начальной теме.) Еб-та!

(Заканчиваем на мажорной ноте.)

И вот приятный постскриптум: спустя лет десть я познакомился с парнем по имени Майкл, который продекламировал мне второй куплет этой кричалки. Надеюсь, те девчонки из СанКарлоса поймут и примут этот постскриптум как мой способ сказать «спасибо»:

Соси, глодай! Хавай, чамай, жуй! Елда! Пежня! Вяленый чуй!

Ур-ра-а! Еболай! Залупи!

Взглянем еще разок: Соси, глодай!

(И снова отличное начало.) Хавай, чамай, жуй!

(В этом куплете, я смотрю, преобладают глаголы). Елда! Пежня!

Вяленый чуй!

(Еще несколько нормальных спортивных обращений) Ур-ра-а!

(Без этого кричалка не кричалка) Еболай!

(А что, интересная мысль.) Залупи!

(И вновь заканчиваем на мажорной ноте.)

Молодцы!

По одной не ошибешься

Никогда не покупайте сразу две одинаковые вещи, например, две футболки. Неизбежно одна из них будет нравиться вам больше, и ее-то вы и будете все время носить. А другая навсегда останется вторым номером; будет томиться в шкафу, и лишь однажды вы ее вынете, брезгливо оглядите и решите не надевать. Вот как нужно избегать подобных историй: в магазине напрягите немного волю и купите одну футболку. Потом, если хотите, выждите месяц и купите другую. Вот и все. В следующий раз подумаю над проблемой нераспространения ядерного оружия.

На ринге все по-настоящему

Еще одна сфера человеческого общения, которой весьма не повредило бы немного реализма, — это представления боксеров, которые мы слышим перед боем. Например, так:

«Леди и джентльмены! Главное событие сегодняшнего вечера — схватка тяжеловесов, двенадцать раундов. В красном углу — боксер из Корнхоула, штат Миссисипи, двести фунтов весом, в грязных белых трусах, абсолютный и конченый чмошник, разыскиваемый в шести штатах за жестокое обращение с животными. В собственной семье считался полным мерзавцем, однажды на церковном пикнике трахнул родную сестру и заставил ее возвращаться домой в одиночку. Кроме того, по меньшей мере четырежды он в цирке вынимал член и махал им гимнасткам на трапеции. Встречайте, Ге-е-енрии-и Гонса-а-алес!

Его соперник, боксер в смешных старомодных шортах под зебру, найденных им на улице — из Свитбэнда, штат Арканзас; неприятный и психически нездоровый молодой человек, которому решением суда запрещено оставаться в одиночестве дольше двух минут подряд. За много лет он сменил шестнадцать психлечебниц; опасный ненормальный, однажды убивший монашку за то, что загораживала вид. Ему законом запрещен вход в полторы тысячи баров в Нью-Йорке, а совсем недавно в супермаркете он заставил одну толстуху орально удовлетворять его прямо в мясном отделе. В синем углу — Мэ-э-этти Ме-э-эрфи! »

Боксеры сходятся в центре ринга, и рефери напоминает им правила поединка:

«Ну что, ребята, правила вы знаете: не кусаться, не царапаться, не щипаться, не подсекать. За шланги не хвататься, за яйца не таскать. Использовать отверточку для проделывания дырок в шее соперника во время клинча запрещено. Если же кому из вас вздумается обозвать мать противника венерической двухдолларовой проституткой, будьте точны и упоминайте ее полное имя».

Благопожелания

Прощаясь, мы часто желаем друг другу: «Будь здоров». А может, стоило бы подойти к делу чуточку пошире и попрактичнее? Ведь неразумно ожидать, что все постоянно будут здоровы. Благопожелания должны стать реалистичными: «Надеюсь, ближайшие года полтора ты не будешь серьезно хворать, а если тебя хватит удар, то, надеюсь, парализует только одну сторону и ты сможешь отвечать на телефонные звонки». Думаю, людям нравилась бы такая рассудительность и определенность.

Чего вводим?

Мы, американцы, любим выражения, начинающиеся с вводной фразы.

Вне поля зрения, из ряда вон, на уровне, с иголочки; в дураках, под занавес, на помойку, до жопы; от балды, с приветом, из-под полы, кроме шуток.

И, конечно… под покровом тайны.

ДЛЯ ТЕХ, КТО В КУРСЕ

Но давайте лучше начнем не с тех, кто действует ПОД ПОКРОВОМ ТАЙНЫ, а с того, что СТОИТ НА ПОВЕСТКЕ ДНЯ. Этот оборот мы часто слышим в новостях, особенно из Вашингтона. В любых переговорах что-нибудь обязательно стоит на повестке. А это означает, что остальное пока ЗА РАМКАМИ. Причем, вне зависимости от того, что стояло на повестке, согласие нередко достигается ЗА КУЛИСАМИ.

Если за столом переговоров оказывается опытный и умелый переговорщик, мы говорим, что он много приносит В ОБЩУЮ КОПИЛКУ. К сожалению, у тех, кто много приносит в общую копилку, часто на плечах лежит большая ответственность. И все равно таким обеспечено место ПОД СОЛНЦЕМ, потому что они умеют видеть поверх барьеров, и тем самым оказываются ВПЕРЕДИ СОБЫТИЙ.

Наконец, если стороны согласятся во всем, что стояло на повестке, они смотрят на вещи ПОД ОДНИМ УГЛОМ. Лично я не люблю смотреть с кем-то под одним углом. Если мне кто скажет: «Мы смотрим под одним углом», я отвечу: «Пожалуйста, окажите мне услугу, измените немного угол: я не хотел бы смотреть под этим углом. Да и вообще, я бы предпочел другой транспортир». Впрочем, это уже НЕ ИЗ ТОЙ ОПЕРЫ; я сбился С МАРШРУТА.

Вернемся к переговорам. Если стороны идут навстречу друг другу, они оказываются В ОДНОЙ ЛОДКЕ. Об этом мы часто узнаем от людей, которые В КУРСЕ ДЕЛА, но сообщают МЕЖДУ НАМИ. В Вашингтоне многие из тех, кто в курсе, входят еще и В БЛИЖНИЙ КРУГ, потому что, в конце концов, они НАХОДЯТСЯ В ОДНОЙ ОБОЙМЕ.

Однако есть и другие правительственные чиновники: те, кто не в обойме, но остаются в курсе и в ближнем кругу. Они делают свое дело ЗА ГРАНИЦЕЙ, и мы говорим о них: НА НЕВИДИМОМ ФРОНТЕ. Если это црушники, то они живут ПОД ЛЕГЕНДОЙ и жалованье получают БЕЗ ВЕДОМОСТИ. Многое из того, что они узнают, подбирается НА УЛИЦАХ. Но им не обязательно постоянно околачиваться на улице: много сведений поступает к ним ЧЕРЕЗ ЗАМОЧНУЮ СКВАЖИНУ.

ЧМОКИ В ЧАТЕ

Оставим правительство на минуту в покое. Вот интересно, заметили вы, что в Америке недавно появилась совершенно особая категория людей? Они не на работе и не на улице, не дома и не в гостях. Знаете, где они? Они В ЧАТЕ! И похоже, никогда не выходят! Притом их должно быть там до черта, потому что мы только и слышим «Такой-то в чате! ».

И, если позволите затронуть деликатный момент, кое-кто из тех, что в чате, еще и ГЛУБОКО ПОГРУЖЕН в себя. К счастью для них, если им как-то удастся выплыть из этих глубин, они все-таки еще останутся в чате. Ну, то есть, останутся, пока не ВЫЙДУТ ИЗ СЕБЯ! О, как часто в наше время мы слышим, что кто-то вышел из себя!

АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД

Не сомневаюсь, вы заметили, что ВЫХОДЯТ ИЗ СЕБЯ, как правило, деятели шоу-бизнеса —первым это маневр применил Элвис; битловские фанаты утверждают, что легендарная четверка тоже несколько раз выходила из себя, тем самым осуществив первый в истории мультизвездный выход. К сожалению, в тот момент никто не понимал всей важности того, что проделывают «Битлз».

Сейчас некоторые из вас, не сомневаюсь, возмутились: ведь во фразе «выйти из себя» вводного слова вообще нет. Согласен, но и вы признайте, что она все-таки идеально вписывается в картину. И если, будучи в чате, выйти из себя можно без проблем, то, будучи погруженным глубоко в себя, это сделать не так просто. По правде сказать, даже к двери не подберешься.

КАМИНГАУТ

Однако, допустим, все же вам удалось выйти из себя: угадайте, где вы тогда окажетесь? Точно! Опять на улице. С црушниками. Так что лучше быть В ГОТОВНОСТИ. ЦРУ возьмет В РАЗРАБОТКУ, и глазом не моргнешь — ты ПОД КОЛПАКОМ. И как знать, может, они даже возьмут вас за жопу.

Виноват, ребята, МЫ ЗАШЛИ СЛИШКОМ далеко, так что давайте вернемся в то место, откуда вся эта телега покатилась: за кулисы, где заключаются тайные соглашения. И разве не интересно, что за кулисами — практически то же самое место, что и ПОД ПРИЛАВКОМ, где происходят незаконные сделки? В противоположность сделкам ВНЕ ПРИЛАВКА, как у нас именуют продажу лекарств без рецепта.

КОНТРАПУНКТ

Хотя если задуматься, то и по рецепту лекарства продают не иначе как ЧЕРЕЗ ПРИЛАВОК. В смысле, аптекарь не пытается подсунуть их вам ПОД прилавком; также вам не приходится заходить за прилавок. Все происходит так: вы стоите у прилавка, платите, и аптекарь подает вам товар НАД прилавком. Или ставит перед вами НА прилавок, а вы уж С прилавка берете. Или, если хотите, можно вообще исключить прилавок, заказав лекарства с доставкой на дом. При условии, конечно, что вы НЕ ПОКИНЕТЕ ЗДАНИЕ до момента доставки.

Что ж, ребята, выходит, что одна из фраз, которые я рассыпал в начале этого куска, окажется тут более к месту, чем я думал. Теперь я понимаю, что этот кусок в итоге окажется не где еще, а В ПОМОЙКЕ.

Вот и все. Мне пора СО ДВОРА.

Некогда вздохнуть!

Несколько интересных фактов пятнадцатилетней давности о сексе в Таиланде. Все это истории несвежие, но там такие очаровательные дела, я что решил процитировать. Только в 1990 году в Таиланде побывало пять миллионов «секс-туристов» — в основном состоятельных японцев, и они потратили на секс 4, 5 миллиарда долларов. В тот момент в стране насчитывалось 800000 малолетних проституток — младше шестнадцати лет, и проституция была самым распространенным занятием у детей от десяти до шестнадцати. На этой работе девочки получают от 20 до 80 центов в неделю, а вербовать их начинают с шестилетнего возраста.

Плюс к этому еще 200000 тайских проституток на тот момент работали в Европе. В 1993 году в Таиланде было 600000 больных СПИДом, и каждый день регистрировались 1200 новых. У меня только один вопрос: что, в Азии больше никто не дрочит?

P.S. Не могу найти цифры посвежее: в Таиланде, видимо, все слишком заняты — раздеваются.

Помощь малым сим

Было почти полдвенадцатого, я только что пригасил кота. Это было нелегко. Горел он гораздо жарче, чем я мог предполагать.

Бедняга загорелся чуть раньше в тот же вечер, когда я, желая проверить кошачьи рефлексы, бросил в камин его любимую игрушечную мышь, и он инстинктивно за ней метнулся.

«КОГОУУУУУУ!! » — возможно, скажете вы.

Сперва я дал ему немного погореть, чтобы усвоил урок и заодно избавился от пары слоев грязи, парши и свалявшейся шерсти: несчастному в последнее время приходилось делать пару шагов, чтобы тронуться с места. Но должен признаться, меня заворожили разноцветные языки пламени, которыми он заполыхал. Этими волшебными цветами животина был обязан бессчетным часам, проведенным на соседней ядовитой свалке. Скажу вам, это было зрелище. Мне посчастливилось увидеть такие пиротехнические эффекты, каких не бывало со дня взрыва конторы Груччи на двухсотлетие США (Фирма Grucci — самый известный производитель фейерверков и пиротехники в США. В 1983 г. на заводе Grucci произошел сильный взрыв).

Затем кошачье возгорание притухло и мне стал виден силуэт голого бесшерстного кота, от бедолаги повалил густой дым вместе с еще какой-то газообразностью, которую я могу назвать только «кошачьим паром». Я проворно забросал погорельца дешевыми свитерами, которые уже не ношу, и осторожно, хотя и не без раздражения, с час охлопывал его, пока не он не перестал дымить и не прекратил уже доставший меня к тому времени визг.

В этот миг, подхлестнутый, очевидно, внезапной болью и ужасом, котяра взмыл на несколько футов вверх, застыл в воздухе, раскинув все четыре лапы, и начал бешено кружить, со зловещим низким гулом описывая эллиптические орбиты вокруг потолочного вентилятора. Так он вращался добрый час. Наконец, устав, или, может быть — подумал я — испустив дух, он внезапно обмяк, его траектория пошла книзу и, врезавшись в антикварный буфет восемнадцатого века, кот грузно шлепнулся на пол. Три дня он пролежал неподвижно. А когда наконец очнулся, я открыл банку почек и кормил его с ладони.

И вот что я вам скажу: пусть он выглядел странновато и вонял адски, я был рад, что оказался рядом, когда был ему нужен.

Тело в работу: часть II

СОСТРИЖЕННЫЕ НОГТИ

Сохранение кусочков, отрезанных от собственного тела, — это проявление любопытства. Это есть у всех. Мы интересны сами себе, нам интересно собственное тело и, значит, интересны все эти частички, которые мы от себя и из себя отрезаем, откусываем, выдергиваем, вытягиваем и выколупываем. Отличный пример — отрезанные ногти.

Я вам обрисую сцену: вот вы вечером сидите дома на кровати, по телику идет какая-то дикая параша. Ну, что-то из той лабуды, которую телесети регулярно кажут в прайм-тайм. Вы говорите себе: «Рэймонд сосет у молочника»? Ну уж нет. Дай-ка лучше постригу, бля, ногти на ногах».

И вы принимаетесь стричь. И каждая отрезанная полоска отлетает на несколько футов. Замечали? Эта срань разлетается по всей кровати. И когда вы закончите подстригать, приходится собирать это дело в кучку. Нельзя же оставить на кровати разбросанные ногти. Они впиваются в ноги. Надо оно вам? В общем, собираете в кучку. И вот — замечали вы? — чем больше эта кучка, тем больше вы ей гордитесь.

«Посмотри-ка, зая. Самая большая куча ногтей, какую мы только собирали в этом доме со дня смерти Биг Боппера (наст. имя — Джайлс Перри Ричардсон младший, 1930–1959) — американский музыкант и ди-джей, один из пионеров рок-н-ролла). Тащи сюда камеру! Позвони в Музей естествознания! Скажи им, у нас есть отличная идея для диорамы, или как там оно зовется».

И начинаете обшаривать кровать в поисках самого большого ногтя, какой только найдется, — обычно с большого пальца. Найдя, вы его еще немного погнете в пальцах. Не гнете? Гнете! Еще как! Гнете, сжимаете, играете им. Обязательно. А почему? Да потому что вы можете! Потому что он еще живой и свежий: только что отделен от вашего тела, в нем еще не высохли соки. Он почти живой!!

Я иногда храню отрезанные ногти до утра. А вы делаете так? Ссыпаете ногти в пепельницу, стараясь сберечь до утра? Но все без толку. Утром они уже не те: за ночь совсем засыхают. Уже не погнешь. На хер, в помойку их. Кому нужны негнущиеся ногти? Только не мне. Я не настолько больной. У меня нет такой любви к обрезкам. Нет, господа.

День рождения

(Два холостяка в местном баре)

ЧЕСТЕР: Завтра мне стукнет сорок. Надо пойти купить свечки и забрать торт.

ЛЕСТЕР: Ты сам себе покупаешь торт на день рождения? ЧЕСТЕР: Нет, это не я покупаю. Мать купила, я только заберу. Она устраивает мне вечеринку-сюрприз, но сама прихворнула и не может забрать торт.

ЛЕСТЕР: Вечеринка-сюрприз, а торт ты забираешь сам?

ЧЕСТЕР: Ну я же не буду СМОТРЕТЬ, какой он. Он в коробке. Мне только забрать.

ЛЕСТЕР: Но что это за сюрприз, если сам забираешь торт и знаешь, что будет вечеринка?

ЧЕСТЕР: Но я же не знаю, когда, правильно? То ли в восемь утра, то ли в полночь.

ЛЕСТЕР: В восемь утра? Какой же день рождения в восемь утра? Кто, блин, на него придет, молочник, что ли?

ЧЕСТЕР: Не смейся, с моей маман станется. Однажды на свой день рождения я надрался и домой не пришел, так она устроила вечеринку без меня.

ЛЕСТЕР: И как она пела? «С днем рождения его»?

ЧЕСТЕР: Ты чего такой, бля, всем недовольный?

ЛЕСТЕР: А сколько свечек хочешь купить?

ЧЕСТЕР: Ну, шестнадцать штук у нас есть с прошлого года, со дня рождения моего малого, а в коробке продаются по двадцать четыре. Мне сорок, значит, надо одну коробку. Ну, я думаю, можно размахнуться и закупить две, а свечки малого не трогать, но в двух коробках будет сорок восемь свечек, и что мне делать с лишними?

ЛЕСТЕР: Убрать?

ЧЕСТЕР: А чего ты ржешь. Мы и убираем. Да и вообще, мы их даже не зажигаем.

ЛЕСТЕР: Как это?

ЧЕСТЕР: Ну, если зажигаешь, они потом выглядят стремно на следующий раз, когда понадобятся — ты уж поверь, у нас в доме ничего не выбрасывается на ветер. Вообще, послушай: пару лет назад моему деду исполнялось девяносто шесть. Девяносто шесть — это четыре коробки, так? Четыре раза по двадцать четыре?

ЛЕСТЕР: Ага.

ЧЕСТЕР: Ну, а у нас было только шестьдесят, это столько, сколько нам надо на мамин день рождения каждый год — она как, знаешь, многие, кто после шестидесяти решает «больше не отмечать день рождения». Ну вот, больше шестидесяти свечек нам не нужно. Две с половиной коробки. Но купили-то мы три. А в них семьдесят две штуки, выходит, двенадцать лишних. Правильно?

ЛЕСТЕР: Ну, поверю тебе на слово.

ЧЕСТЕР: Ты уж поверь, ладно? Ну вот, двенадцать, значит, лишних, и мы решили отдать их моей племяннице. Ей как раз исполнялось тридцать шесть, и у нее была своя новенькая коробочка, двадцать четыре штуки. Она вдова, без детей, ей много свечек не нужно. Думаю, может, на день рождения кошки или что-нибудь такое она втыкает одну в кексик. В общем, ей коробки хватает надолго.

ЛЕСТЕР: Давай дальше.

ЧЕСТЕР: В общем, говорю, деду исполнялось девяносто шесть, а свечек было только шестьдесят. Значит, нам не хватало еще тридцать шесть, полторы коробки. И тогда мы одолжили тридцать шесть свечек у моего брата. У него было две полные коробки, потому что примерно через полгода ему исполнялось сорок восемь. Но это было еще не скоро, так что мы одолжили у него тридцать шесть свечек, и двенадцать у него осталось, и так все отлично сошлось, потому что на другой неделе его сыну исполнялось как раз двенадцать, вот мы все везде и закрыли.

ЛЕСТЕР: Интересная у тебя родня.

ЧЕСТЕР: Ну, в общем, воткнули мы деду в торт девяносто шесть свечек и начинаем их зажигать, да? Но их так много, что когда подожгли последнюю, половина уже превратилась в маленькие лунки в глазури, из которых поднимались струйки дыма. Хотя, если в эти лунки заглянуть, можно было разглядеть в глубине язычки пламени. Короче, дед задул все девяносто шесть, но задувал по одной: пришлось подуть в каждую дырочку. А у него еще одышка. Но знаешь, что хорошо?

ЛЕСТЕР: Без понятия.

ЧЕСТЕР: Он загадал девяносто шесть разных желаний. ЛЕСТЕР: Сбылись?

ЧЕСТЕР: Штуки три.

ЛЕСТЕР: Ты веришь в желания? В смысле, веришь, что они сбываются?

ЧЕСТЕР: Не-е. В желания верю, а что сбываются — нет. Ну, конечно, если совсем простые… типа, желаю оказаться на праздничной вечеринке. Только нужно задуть все свечи, иначе не исполнится. Если хоть одна не погаснет, ты в пролете.

ЛЕСТЕР: Ладно, а если ты загадал, чтобы одна свечка осталась гореть?

ЧЕСТЕР: Как это?

ЛЕСТЕР: Ну смотри: ты загадал, чтобы одна свечка не погасла, а потом все задул. Что будет тогда?

ЧЕСТЕР: Ну, такого не может быть. Только если все задуть.

ЛЕСТЕР: Но если ты их все задуешь, значит, не вышло, что одна свечка осталась, значит, твое желание не исполнилось.

ЧЕСТЕР: Кончай втирать мне всякую профессорскую херню, ладно? Боже ты мой! Херби, глянь на этого малого. Только начнешь говорить о чем-то умном, он тут же со своим профессорским фуфлом влезет. Вот говорит: «Если ты загадаешь, чтобы одна свечка осталась гореть, это не сбудется, если только ты не задуешь все до одной». Вот такой херне сейчас учат в колледжах.

ЛЕСТЕР: Именно. Представляешь, у меня была специализация «сравнительное тортоведение», а в дополнительной программе было «глазуреведение».

ЧЕСТЕР: Не удивляюсь.

ЛЕСТЕР: А колпаки у тебя будут? Без колпаков вечеринка не вечеринка.

ЧЕСТЕР: Не-е. Без колпаков.

ЛЕСТЕР: Как же так?

ЧЕСТЕР: Да их продают по пятьдесят в коробке. Куда мне девать сорок восемь лишних?

ЛЕСТЕР: Ну, в вашей семье могут и пригодиться.

ЧЕСТЕР: Знаю. Потому и не покупаю. Увидимся на той неделе. ЛЕСТЕР: Ладно, пока. Хорошо отметить!

ЧЕСТЕР: Постараюсь.

С Рождеством, Лил

Однажды, когда я был еще мелким, моя тетя Лил подарила мне на Рождество книжку про железные дороги. Как раз такой подарок, каких я терпеть не мог. Книга. Я хотел игрушку. Лучше всего машинку, можно грузовичок или солдатиков — не бог весть какие запросы, правда? Просто какую-нибудь игрушку, с которой мальчику можно играть каждый день, и она не надоест. Так нет ведь. Сраная скучная книжка про железные дороги со сраными поездами на картинках.

Мать уговорила меня сказать тете Лил, что книжка мне понравилась; заставила врать и благодарить и повторять всю ту чепуху, которой родители постоянно засирают детям головы. Мать не хотела обидеть тетю Лил (а на самом деле не хотела плохо выглядеть в ее глазах).

Что ж, я сделал ошибку, обычную для детей, — послушался мамы и поступил, как она сказала. Поблагодарил. Угадайте, что в итоге? Правильно! С тех пор на каждое Рождество и на каждый день рождения я получал сраную скучную книжку от моей сраной скучной тети, сраной скучной Лил. Сперва про автобусы, потом — самолеты, потом грузовики, потом машины. Одна за другой, год за годом, пока у тети не иссякли транспортные средства и ей не пришлось переключиться на здания. Я плачу, как подумаю, сколько это могло быть солдатиков. Наверное, целый батальон, а то и два. Эх, да что там.

Теперь-то я понимаю, где прокололся: я был слишком мал, чтобы выучить вот такую тираду: «Эй, Лил! Забери-ка свою сраную железнодорожную книжку и засунь ее себе в жопу. А мне притащи солдатиков, мать твою! » Это на корню пресекло бы все дальнейшие издевательства.

Заткни радио!

Кто-нибудь на самом деле слушает эту срань, которую передают по радио? По FM? Как там ее? Современная музыка для взрослых? Классический рок? Городской ритм-энд-блюз? А знаете, как эта дребедень у них официально называется? «Программирование по корпоративному стандарту». Как раз так и надо работать с художественными формами: программировать по корпоративному стандарту. На основании «научных» исследований, проведенных бездушными дельцами.

Смотрите, насколько там все ужасно: радиосеть, у которой тысячи станций по всей стране, проводит раз в неделю телефонный опрос, предлагая слушателям оценить двадцать пять-тридцать песенных «хуков» (этим словом называют повторяющуюся и легко запоминаемую часть попсовой песенки), проигрываемых прямо по телефону; «хуков», заранее отобранных продюсерами. И вот на основании этих опросов радиосеть решает, какие песни пойдут в эфир.

Через несколько недель они записывают «хуки» всех песен, которые у них сейчас крутятся, присобачивают ярлык с названием и фамилией исполнителя и продают эти сведения звукозаписывающим компаниям, чтобы те наделали еще больше этой дряни. А еще продают конкурирующим радиостанциям, которые хотят крутить то, что крутят большие сети. Все это делается затем, чтобы какие-нибудь оригинальные композиции вдруг не просочилось в эфир.

Позвольте объяснить: вообще слушать музыку, которую подобрали чужие люди, кажется мне плохой идеей. К тому же, что более важно, если в Америке музыка нравится многим, она по определению херовая. Особенно если публике, которой это нравится, какие-то дельцы заранее сказали: вам должно понравиться. Прошу вас. Избавьте меня от людей, которых можно учить, что им нравится, а что нет.

По-моему, если ты уже не шестилетка, а музыку ищешь на радио, с тобой что-то сильно не так. Я надеюсь лишь на то, что mp3-плееры и файлообменные сети похоронят FM-радио, как они похоронили звукозаписывающие компании. Пусть не в воздухе, но хоть в эфире станет чище.

Ого, ты слышишь?

Для чего ставят сурдопереводчика показывать «Знамя, усыпанное звездами» («Знамя, усыпанное звездами» (The Star-Spangled Banner) — национальный гимн США) на языке глухих? Разве глухие не знают слова наизусть? И потом, жестами ведь вряд ли можно передать личную манеру исполнения певца. Разве сумеет кто знаками втолковать глухому причудливую вокальную акробатику, которой подвергают наш гимн чернокожие певицы? Особенно последние строчки: от «Есть еще храбрецы...» и до самого «...в ком свобода жива» («Еще есть храбрецы, в ком свобода жива» — последняя строка американского гимна (пер. М. Наймиллера), которые у них могут тянуться и шесть, и семь минут. Знаете, я думаю, сурдопереводчик просто руку сломает, если попытается все это перевести.

Да и вообще, какое отношение национальный гимн имеет к спорту? Никогда этого не понимал. Пинай мячик!

⇐ Предыдущая12131415161718192021Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. О совершении движений (правым указательным) пальцем при произнесении ташаххуда